Мы еще увидимся, Майор.

      Машина набирала скорость, преодолевая мили за считанные минуты. За окном мелькали кроны деревьев, превращаясь в сплошную зеленую полосу. Гарриет не могла посмотреть на Джаспера: какая-то тревожность захватила разум.       Ее чувства передавались и ему. Холодная рука сжимала руль с такой силы, что тот готов был треснуть. Но пока Джаспер сдерживался, надеясь, что гнетущие чувства сменятся на более позитивные. Рой мыслей окутывал голову, этот бунт подкреплялся противоречивыми чувствами. Не только личными… — Это так сложно, — начал он, неуверенно. На удивление, молчаливость Гарри майора не пугала и нисколько не напрягала. Сейчас ее сменяющиеся чувства казались куда лучшим путеводителем, — Мне хочется улыбаться в твоем присутствии. Ты делаешь меня счастливым. Но… в моей душе живет мальчик, который до сих пор помнит другое.       Гарриет обещала себе, что расскажет. Абсолютно все. Но вот она, ее внутренняя трусость, что решила вылезти наружу в самый неподходящий момент. И слова не могли сойти с губ. Все, что могла Гарриет, это уступить Джасперу и слушать его с замиранием сердца. — В моем сердце все еще живет другая девушка. И я не могу выкинуть ее из своей памяти. Не хочу. Я допустил много ошибок, из-за чего потерял ее. И эта ноша воспоминаний — все, что у меня осталось, — слова Джаспера звучали, как раскаянье. Как мольба о помощи. Голос вампира содрогался. Каждое слово было пропитано тоской и грустью по былому. — Ты видишь во мне ее образ? — спрашивает Гарри, затаившись, спрятавшись за куполом отрешенности. — Ты не должна винить себя в этом, — Джаспер качает головой, чувствуя каждую эмоцию девушки, — Это лишь моя вина. Вина в том, что я, не разобравшись в себе, решил что-то построить с тобой. Я прошу у тебя прощение за причиненную боль. — Это конец? — спросила Гарри, горестно посмотрев на Джаспера. Момент был упущен. — Конец, — Джаспер поджал губы от бушующей боли в груди. Почему ему больно? Разве он что-то чувствует к Гарриет? Он вампир, и его любовь к другой никогда не забудется. Будет выжигать все изнутри, начав с сердца. Будет бременем на все оставшееся бессмертие.       Нет. Не бременем. Любовь не может быть такой. Только не любовь к Гарри.       Опустошение окутывает, захлопывает Гарриет в ловушку, как захлопывается дверь машины позади. На ватных ногах Гарри делает несколько шагов. Идти к дому нет сил. Это конец? Она не верит.       Разве это может быть конец? После всего, что произошло в жизни? После того, как Смерть подкинула такое испытание. После всего пережитого. После тех чувств, что она испытала. Первых настолько сильных чувств. Разве все зря?       Не конец.       Она осознала, что сейчас может допустить ошибку. Самую большую ошибку в своей жизни, если будет продолжать отдаляться от него. Если не изменит все.       Решимость залегла в разуме, окутав весь дух. Ноги окрепли, заставляя Гарриет резко развернуться. — Не конец, — решительно говорит Гарриет, открывая дверь и садясь вновь на пассажирское сидение. Испытывая чувство дежавю, Гарри вновь слишком близко к Джасперу. Будто в дюйме от его души. Вновь она сталкивается с его золотистыми глазами, находясь в пол футе от вампира. Вновь чувствует его морозное дыхание на своем лице. — Это сложно не только для тебя, — шепчет она, пытаясь сформулировать слова, понимая, что Джаспер может и не понять, — Для тебя прошло больше века, для меня — десять лет. И это несравнимо. Очевидно. Но все это время я находилась в каком-то беспамятстве. Мир поделился для меня на реальность и вымысел. Я так считала. Я должна была умереть, вместо этого очнулась не пойми где. Все казалось сном. Газеты, в которых писали о Гражданской войне. Люди, разъезжающие на лошадях и одевающиеся так, будто на дворе девятнадцатый век. Семья, которая звала меня Мари, хотя я ей не являлась. — Я считала это вымыслом, — продолжала Гарриет, — Вот только мир был реальным. Это я была не той. Я умерла 2 мая 1998 года. А, открыв глаза, оказалась на месте скончавшейся Мари Дункан от пневмонии. Я пыталась вырваться из нового для себя времени, нового мира, пыталась все вернуть, как было. Пока не наткнулась на молодого майора Джаспера Уитлока. — Невозможно, — воскликнул Джаспер, не веря в то, что слышит. Он пытался отрицать, но Гарриет говорила то, что не могла знать. Например его настоящее имя, время, в которое он жил человеком. Она не могла этого знать. — Я представилась ему Гарри, — продолжала девушка, не смотря на Джаспера. Она не могла этого сделать, иначе бы запнулась, не смогла бы продолжить говорить. Уперевшись взглядом в колышущиеся деревья за окном, девушка продолжала, — Не могла допустить, чтобы мое прошлое было забыто вовсе. Я не Мари и никогда ей не была. Я ненавижу красноглазых вампиров за их жестокость. Потому что сама была такой.       Гарриет хмыкнула, поняв, как иронично это звучит. Не забытое и больное прошлое прокручивалось в голове с бешеной скоростью, но оставляло яркий послед, что разъедал изнутри. — Мой друг и любовь всей моей жизни был якорем в той жизни, не давал сойти с ума окончательно. До самой смерти. Но даже так я не умерла окончательно, оказавшись на той самой поляне, в то самое время, когда меня убили при жизни. После этого я не жила, переезжая из страны в страну. Бегала от своего прошлого, что плелось по пятам, напоминая о себе. Кое-кто мне напомнил о том, от чего я пыталась скрыться. И вот я здесь, на самом северо-западе США, где когда-то обещала встретиться с майором Уитлоком. Сижу напротив него и жду свой приговор. Мое сердце сжимается от страха. Но я…       Гарриет замолчала, не зная что сказать. Вытерев редкие капли слез рукавом, девушка продолжила: — Мне безумно страшно. Для меня, жившей в окружении магии, это также нереально. Я до сих пор не разделяю реальности и вымысла. Но лишь твой образ, что я вижу воочию. Это заставляет верить в то, что я не сошла с ума. — Ты ни одна сходила с ума, — протягивает Джаспер. Глаза стекленеют, не выражая ничего, — Я видел в тебе каждый жест, каждое действие, каждое слово, что напоминало бы мне о прошлом. Я бежал от этого. Но все оказалось куда проще и запутаннее одновременно. — Мне кажется, что я тоже нахожусь в вымысле, — продолжил Джаспер, — У меня в голове едва уложилась мысль о существовании вампиров и того, что я сам являюсь частью всего этого. Как в мои устоявшиеся познания вторгается такое явление, как мир магов. То, что вампиры — не единственное нечто среди населения Земли. То, что допускается существование русалок, волшебников или тех же гоблинов… Это трудно уложить в голове. Даже если постараться. Я чувствую себя слепым, потому что не знаю, что ещё может окружать меня. Не видеть картины полностью, лишь некоторые ее фрагменты… И сама мысль о том, что существует перерождение. Это разрушило бы мировоззрение любого. Я чувствую сейчас отчаянье и непонимание. Не могу собрать свои чувства в кучу. И это иронично, учитывая что являюсь эмпатом, учитывая, что разбираюсь в чувствах лучше других. — То, что происходит вокруг меня, необъяснимо. Но лишь это объясняет то, что я чувствую к тебе, то, что вижу в тебе воплощение своего прошлого. — Я до сих пор не верила бы, если бы не видела тебя перед собой. Ты не изменился за полтора века. — Что не скажешь о тебе, Гарри, — лёгкая улыбка расцветает на устах Джаспера, выражая ту самую надежду и облегчение, что поселились в его сердце.       Между ними все ещё оставалась напряжённость, не было какого-то всплеска чувств после долгой разлуки. Они все ещё чувствовали смятение и непонимание происходящего. Все казалось настолько нереальным, насколько это могло казаться. Но теперь к этому рою чувств добавлялась надежда на что-то другое, куда спокойное и стабильное. На что-то лучшее, даже если это все еще вымысел.