В непосредственной близости

      Джиму понадобилось некоторое время, чтобы понять, что же его разбудило. Стояла тишина. Он потянулся в темноте, чтобы добраться до своего коммуникатора, который лежал на тумбочке. На слабо подсвеченном экране отобразилось 3 утра. Чёрт, он проспал всего час.       Он выключил коммуникатор и собирался улечься снова, как услышал шелестящие звуки с другого конца комнаты. Казалось, что это Хан ворочается в своей постели. Он что, не спит? В кромешной тьме Джим напряг слух и едва смог уловить сдавленный выдох, затем ещё один, затем — невероятно — всхлип.       Вот дерьмо.       Джим тут же пришёл в состояние готовности. Он выбрался из кровати и подошёл к Хану. С такого близкого расстояния он расслышал бормотание аугмента, хотя слов было и не разобрать. Джим уселся на край раскладушки и помедлил какое-то мгновение, решив, что свет включать всё-таки не стоит.       — Хан?       Тот не ответил, но начал ещё сильнее вертеться, вздыхать и бормотать, сводя Джима с ума: этого просто не могло быть, чёрт возьми, просто не могло, потому что Хан — монстр, а монстры никогда ничего не боятся. У них не бывает ночных кошмаров. Но инстинкт помочь, защитить оказался слишком силён. Невозможно было его игнорировать.       — Хан? — снова позвал его Джим осипшим голосом.       Он потянулся в темноте: медленно, нерешительно. Он совершенно не чувствовал сонливости, и всё же происходящее было похоже на сон, на абсурд. Он мягко дотронулся до лица Хана, и буквально через долю секунды оказался на спине. Ноги его свисали с раскладушки, руки были обездвижены над головой, а шея оказалась в холодных железных тисках.       Джим попытался вдохнуть воздуха, но у него ничего не вышло. Он слышал, как прерывистое дыхание Хана перебивает шум крови у него в ушах. Он сделал попытку произнести команду, чтобы включить свет, но это было невозможно, он просто не мог заставить свои голосовые связки заработать, когда его горло было настолько сжато. Давление становилось сильнее и сильнее с каждой секундой, и ощущение было такое, что его шею сейчас раздавит. Затем боль стала утихать, и Джим понял, что начал терять сознание. Он должен был сделать что-то немедленно, но он уже уплывал куда-то, его ум затуманился, и он, не будучи в состоянии сфокусироваться…       Хан внезапно отпустил его, и Джим сполз вниз. Он распростёрся на полу, хватая ртом воздух и кашляя. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он снова начал нормально дышать. За всё это время Хан не издал ни звука и не пошевелился.       Джим понимал, что представляет собой жалкое зрелище, и всё же он открыл рот и прохрипел:       — К-компьютер… С-свет на… на двадцать… процентов.       Сцена, представшая перед ним, была, пожалуй, одной из самых жутких, что он видел. Могущественный аугмент, который чуть не задушил его и который мог сломать ему шею или раскрошить череп с минимальными усилиями, сжался на краю своей раскладушки, бледный, как смерть, с видом невообразимого ужаса на лице. Его взгляд был расфокусирован, а зрачки расширены несмотря на смену освещения.       Странно, насколько близкими кажутся друг другу люди по ночам, подумал Джим. Как будто ночь придаёт тебе храбрости сделать что-то в нормальных обстоятельствах невозможное, проводить время с теми, кого ты презираешь днём. Сидя на полу, восстанавливая дыхание и наблюдая за тем, как Хан делает то же самое, Джим понял, что таким образом он как бы утешает хладнокровного убийцу в слабоосвещённой комнате в три утра. И ведь он даже не был пьяным.       — С тобой всё в порядке? — спросил он, когда тишина стала совсем неловкой.       Хан перевёл взгляд на лицо Джима, но ничего не сказал, даже не сделал жеста, дающего понять, что он его услышал.       Джим опёрся рукой о раскладушку и встал.       — Ладно, я пойду назад в постель, мне завтра рано вставать.       Ответа не последовало. Он прошёл к кулеру, наполнил стакан водой и в три глотка осушил его. Зря он это сделал: его горло ужасно саднило. Он наполнил стакан снова, жалея, что не может заказать в репликаторе яблоко и тут же его проглотить.       — В любом случае, — продолжил он, подходя к Хану снова и протягивая ему стакан. Глаза Хана были сфокусированы на нём. — Просто… разбуди меня, если тебе что-то понадобится, хорошо? Я не буду против.       Очень медленно Хан протянул руку и взял стакан, не касаясь пальцев Джима и по-прежнему не спуская с него глаз. Такой пристальный взгляд может смутить кого угодно. Ладно, пора уже и закругляться. Джим двинулся к своей кровати, лёг на спину и накрылся одеялом. Краем глаза он увидел, что Хан выпил воды и тоже лёг.       — Компьютер, свет на ноль процентов.       Он провёл остаток ночи, глядя во тьму, зная, что на следующий день он будет ненавидеть себя ещё больше, чем после пьяной случайной связи.