В непосредственной близости

      Когда смена закончилась, Джим тут же направился в комнату отдыха. Ему нужно было что-то, что поможет ему убить время, что-то, что отвлечёт его от размышлений о Хане и не даст ему снова оказаться в своей каюте (где сейчас наверняка и был Хан). Он реплицировал себе саурианского бренди без льда и уселся в углу дивана, где никого не было.       — Капитан Кирк.       Джим поднял взгляд и увидел перед собой Эбби — восхитительную как никогда. Она держала наполовину пустой бокал мартини.       — А, Эбби! Привет, как ты? И зови меня Джим.       Она одарила его сдержанной улыбкой.       — Джим. Всё в порядке. Вот, прихожу в себя после долгого рабочего дня.       — Пожалуйста, садись.       Она устроилась рядом с ним на диване.       — Тяжёлый день?       — Да, я думала, что уже закончила, когда доктор Маккой позвал меня к себе в офис. Я ушла оттуда минут пятнадцать назад.       В голове у Джима тут же прозвучал сигнал тревоги.       — Доктор Маккой? А что он хотел?       — Поговорить о Хане, что же ещё? И о…       Джим проглотил остатки бренди и вопросительно изогнул брови, как бы поощряя её продолжить свою мысль.       — И?..       — И о тебе.       — Обо мне? Он хотел поговорить с тобой обо мне?       — Ну, мы же с тобой друзья, да? — сказала она, качнув головой, чтобы убрать волосы с лица.       — Да-да, конечно, — он посмотрел на её бокал, отмечая, что тот уже пуст. — Хочешь ещё выпить?       — Да, давай.       Он отправился к репликатору и заказал ей «кардассианский рассвет», а себе — ещё один бокал бренди.       — Так что там Боунс хотел у тебя узнать?       — Он сказал, что ты говорил ему, что проводишь теперь больше времени с Ханом. Вот об этом-то он и хотел поговорить.       — И что ты ему ответила?       Эбби ухмыльнулась, пригубив своей напиток.       — Правду, конечно. А что? У тебя есть какой-то секрет?       Твою мать. Сколько всего она вообще знала? И сколько она рассказала Боунсу?       — Правду? Какую именно правду?       — Видишь ли, Хан разговаривает со мной. Он рассказывает мне о каждом вашем свидании.       — Никакие это не свидания.       — Ой, тебе ли не знать.       — Погоди-ка, это он тебе сказал, что это были свидания?       — Да ну, нет, — она опустила взгляд. — Просто прикалываюсь. Но он рассказывал мне, какой номер ты отмочил, решив устроить ему допрос с пристрастием. Не очень-то красиво с твоей стороны, знаешь. А ещё он пересказал мне, как вы двое обсуждали грядущие миссии, водопады, кулеры и водяные души… Ты настоящий любитель поплавать, да?       — Он тебе всё это пересказал?       — Он любит говорить о тебе. Пока он больше ни с кем не подружился, и он очень счастлив проводить с тобой время и всем делиться. — Она допила остатки и протянула ему пустой бокал. — Налей мне ещё, будь добр, а? Не знаю, что это такое, но оно очень вкусное.       — «Кардассианский рассвет», — объяснил Джим, поднимаясь. — Вся фишка в декоративной обсыпке.       Он вернулся с двумя бокалами, думая над тем, как бы сформулировать свой следующий вопрос.       — А про вчерашний вечер он тебе тоже рассказал?       Упс, наверное, бренди ему уже достаточно.       — Ты имеешь в виду своё приглашение отправиться с ним вместе в отпуск?       — Ну, я бы не назвал это отпуском. В лучшем случае каких-то полдня.       Она подалась к нему чуть ближе.       — Джим, ты же понимаешь, почему он отказал тебе, да?       Хан сказал ей, что он отказал Джиму?       — Нет. Он… Он не объяснил.       — Да ладно, Джим, это же очевидно. Он не хочет, чтобы ты или кто-либо ещё неправильно всё понял.       — Это он так тебе объяснил?       — Ну, он не вдавался в подробности. Ты же знаешь Хана.       — Я не понимаю. С чего я должен неправильно всё понять?       — Он не хочет, чтобы ты думал, будто он к тебе подкатывает. В его время, в той среде, где он жил, нечто подобное навлекло бы на него неприятности, так что если он решится заявить о своей ориентации — со всеми, по его мнению, вытекающими последствиями — он сделает это лишь ради глубоко небезразличного ему человека, а не ради хлипких дружеских отношений или, тем более, случайной связи.       Джим допил остатки своего напитка и уставился на пустой бокал. Хан-то как раз попытался подкатить к нему вчера вечером, и Джим был уверен, что в свете того, что ему рассказала Эбби, это значило что-то важное, что-то, что он мог бы понять, будь он хоть немного трезвее. Ну да ладно, в задницу это всё.       — Я пойду налью себе ещё. Ты будешь?       — Да, пожалуйста.

--

      Пустые бокалы упали со стола, когда тот начал трястись под совокупным весом двух человек. Звук небьющегося стекла раздался в капитанской дежурке, на короткий момент заглушая вздохи и стоны.       — О Боже, Джим, да! Ещё!       Она была такой громкой, громкой и отвлекающей. Он просто хотел закрыть глаза и погрузиться в её жаркую влагу и не думать ни о ком и ни о чём, но картины с водяным душем, зелёно-голубыми глазами и едва ощутимыми прикосновениями сменяли друг друга в его мозгу, поэтому он вторгался в Эбби всё жёстче. Он был слишком пьян, чтобы осознать, насколько грубо он себя вёл.