Попытка номер два.

Место: конспиративная квартира Эсдес-Ито Время: 5 дней до Революции, десять часов ночи. После успешного похищения Леонэ, сопровождения её за пределы городских стен и получения обещания ничего не говорить остальным, ледяная госпожа как ни в чём ни бывало вернулась во дворец и приняла самое «деятельное» участие в расследовании штурма тюрьмы и выпуска всех заключённых. Она прошла по всем коридорам, разгребая тела и ища малейшие следы или улики, оставленные нападавшими. Естественно, всё, что хоть как-то могло её скомпрометировать, она тут же уничтожала (в нескольких местах она нашла не растаявшие до конца остатки её копий), благо, в творящейся неразберихе сделать это было несложно. Она достаточно хорошо замела следы, и лишь факт того, что нападавшие очевидно стремились освободить только одного заключённого, её беспокоил. И потому Эсдес немного ускорила процессы брожения в обществе, разослав по общественным местам своих агентов-сплетников, которые быстро разожгли пламя уже готовящегося пожара Революции. И дело с тюрьмой тут же отошло на второй план — все силы бросили на подавление мятежей. Вскоре нападавших объявили в бессрочный розыск, но определённых примет никто дать не смог, и потому описания были настолько расплывчатыми, что под них могла попасть даже… сама Эсдес. Конечно, так она выразилась только в во время разговора со своей Тройкой, ведь упомяни она подобное в обществе премьер-министра, тут же начались бы проверки в её отношении. Предательство высших чинов беспокоило его, как и любого диктатора, и потому он постоянно проводил чистки. Пока Эсдес находилась вне их, ведь она являлась одним из столпов безопасности Империи, но с появлением Игрока вся уверенность пропадала. Сообщил ли он о ней Онесту? Если да, то почему она до сих пор не арестована, или за ней хотя бы не установили слежку? Генерал имела замечательные способности в разведке и контрразведке, и потому без труда смогла бы заметить подозрительных личностей. Подобное она легко провернула с Леонэ, когда та, думая, что она совершенно незаметна, следила за генералом, пока Тацуми и Булат готовились к нападению на корабле. Но, конечно, это было лишь отвлечение внимания — Эсдес всё спланировала заранее, и Тройка уже была на борту. Что ж, в этот раз вс вышло немного иначе. Последние два дня ледяная госпожа имитировала успешное подавление очагов Революции, на самом же деле разжигая их ещё сильнее. Вскоре она поняла, что её деятельность привлекает слишком много внимания, и переместила свой штаб на конспиративную квартиру, в которую вновь вернулась респектабельная госпожа Ито. Её двойная жизнь, так сильно изматывавшая в начале, опять начала высасывать все соки. Девушке постоянно приходилось проверять приходящих в квартиру людей, являвшихся выходцами как из низших, так и и из высших слоёв общества. Вся её обширная агентурная сеть пришла в движение, впервые за много лет. Она готовилась к последнему представлению. Эти ночи она спала всего два часа, и теперь еле держалась на ногах, выпивая кофе пачками. В этот раз она решила взять небольшой перерыв, и отменила все приёмы до завтрашнего утра. Окна её скудной, по сравнению с покоями во дворце, квартирки были темны, и только в комнате, из которой она когда-то, казалось, давным-давно вынесла с собой отмычки и дубинку, чтобы пробраться в полицейское управление и найти маршруты патрулирования Серью… Даже случайная связь с тем полицейским, который поймал её, когда она искала в шкафах бывшего капитана документы, помогла — он поставлял протестующим большие партии оружия… — А! Здравствуйте-здравствуйте, госпожа Эсдес, — сказал, войдя в комнату и поклонившись, полицейский, — это просто невероятно! Я впечатлён! Правда. Вы сделали просто гигантскую работу! Провернули такую схему! Это достойно того, чтобы напечатать в наших учебниках! — Прошу вас, не льстите мне, — Эсдес пыталась казаться холодной, но похвалы полицейского всё же заставили её лицо немного покраснеть, — всё можно было сделать намного профессиональнее, но сроки поджимают… — Хватит вам скромничать! Нам в управление постоянно поступают сообщения о разбойных нападениях на патрули, штурмах оружейных складов! Вся страна трещит по швам, и всё вашими стараниями! Позвольте всё-таки поинтересоваться, госпожа, какими целями вы руководствуетесь? Зачем всё это? Вы хотите занять место Императора? Захватить власть? Устроить геноцид? Что? Просто скажите одно слово! Меня просто разрывает от любопытства. — Любовь, — коротко ответила ледяная госпожа. Полицейский опешил и ещё несколько минут стоял, как вкопанный, лишь моргая глазами. Эсдес с насмешливой улыбкой ждала, пока он наконец очнётся и скажет что-нибудь. — Л-любовь? — пролепетал он, — но ведь это… это невозможно! Вы… вы не можете! Как… — Почему же не могу? Я тоже человек, как и все вы, — ответила Эсдес. — Это чувство пришло ко мне несколько поздно, но… так или иначе. По року судьбы или по чьему-то злому умыслу… эх, как жаль, что я до сих пор так ни разу с ним и не встретилась… А ведь это должно было случиться давным-давно… — Так вы… говорите правду? Вы… правда сделали всё это ради любви? Это невероятно. Хотел бы я быть таким счастливчиком, ради которого могут разрушить целую империю… Если не секрет, кто он? Кто этот человек, захвативший ваше сердце? — Секрет, — вдруг улыбнулась Эсдес, — надеюсь, вы об этом прочитаете в газетах. Ну что, я дала вам указания, теперь идите. У меня ещё много посетителей сегодня, не будьте эгоистом. — Я понял. Хорошо. До свидания, госпожа, и удачи вам… с ним. — Иди уже… На этом и закончилась их встреча. Эсдес, усмехнувшись, отпила немного кофе из стакана и посмотрела в окно, на зарево очередного пожара, дым от которого поднимался высоко в небо. На улице слышались крики стражников, пытавшихся справиться с толпой вооружённых людей, но те давили их числом. Вскоре появились и более хорошо вооружённые солдаты Революционной армии, и без того слабая оборона солдат Империи обрушилась, словно карточный домик. — И где же Тацуми… — сказала она тихо. Сердце её просто разрывалось от тоски по любимому. Она не видела его несколько недель. Всё, что она делала, было только для него. Чтобы дорогой Тацуми выжил, чтобы она смогла обнять его тёплое тело и поцеловать… и чтобы он ответил… взаимностью… это всё, чего она хотела. Она боялась, что этого не случится. Единственное, что она в своей жизни желала действительно всей душой, могло не сбыться. Вечно холодный разум твердил ей, что это невозможно. Он совершенно не знает её. Плохие слухи уничтожили её репутацию в его глазах. Он никогда тебя не полюбит. Никогда не полюбит… не полюбит… никогда. — Заткнись! — закричала Эсдес и случайно сбросила на пол графин с водой. Стекло раскололось на множество мелких осколков, и вода стала растекаться по ковру большой лужей… Как тогда… когда она, обняв его мёртвое тело, заморозила их обоих и расколола лёд… он тоже распался на множество осколков… Тацуми… умер у неё на руках… но имело ли всё смысл? Теперь он выживет… весь Рейд цел в полном составе, и даже получил нового члена. Но имело ли это смысл? Что, если в его глазах вдруг вспыхнет ярость, и он воткнёт ей в грудь кинжал? — Тогда я не буду сопротивляться… Испуганные далёким взрывом птицы слетели с крыши и, крича, устремились куда-то. Крики солдат давно затихли, толпа прошла дальше, и на улице остались лишь тела тех, кому не повезло. Единственная свеча давно погасла, а вода из разбитого графина уже впиталась в ковёр. А Эсдес всё сидела неподвижно, гадая, чем же всё обернётся. Время словно остановилось. Всё вокруг перестало иметь смысл. Она хотела увидеть ЕГО. Сейчас же. Вдруг раздался стук в дверь. Девушка тут же вскочила со стула и побежала открывать. — Тацуми! — закричала она, радуясь, но… — Госпожа, это я, — поклонился Ливер и, увидев, как посерело лицо ледяной госпожи, добавил, — простите, я не вовремя? — Нет, всё в порядке. Проходи, — тихо ответила Эсдес и освободила проход. — Благодарю. Ливер прошёл в комнату и, отряхнувшись, тяжело рухнул на кровать. — Всё… готово… — пробормотал он сквозь сон, — нам… удалось… подсыпать такую дозу снотворного, что она могла бы свались слона… насколько мне известно, Леонэ и Изуми тоже справились… И генерал тут же заснул от усталости. Эсдес, тяжело вздохнув, накрыла его одеялом и, вновь перевоплотившись в респектабельную госпожу Ито, вышла из квартиры, закрыв за собой дверь. Нужно было спешить во дворец. Повторить подобную операцию им вряд ли удастся — девушки заподозрят неладное и станут более подозрительными. Но Эсдес совершенно не хотела никуда спешить. Внутри будто что-то оборвалось, и лишь навязчивая идея крутилась в её воспалённом мозгу: Тацуми. Где. Он. Нужен. Мне. Сейчас. Же. Она прошла мимо ограбленной булочной. Это случилось ещё три дня назад — в неё вломились солдаты Империи и распотрошили все прилавки. Они убили всех, кто находился в тот момент внутри… Эсдес вздохнула и, уткнувшись в поднятый воротник, прошла мимо. Что ж, это была не первая и не последняя булочная, которая была или будет ограблена в ближайшие дни. Ближе к развязке элита наконец поймёт, что в этой стране ловить больше нечего и, прихватив всё своё состояние, станки, оборудование, чертежи, словом, всё, что будет иметь хоть какую-то ценность за границей, и, погрузившись на корабли, уплывёт в дальние страны… Всё это она помнила — это случилось незадолго до сражения за Столицу. Несколько раз ледяной госпоже приходилось укрываться в переулках — очередные разрозненные отряды сопротивления рыскали по улицам. Чем ближе она приближалась к торговой площади, тем больше их становилось. Вскоре они пошли уже сплошным потоком. Тогда Эсдес, не раздумывая, подгадала момент и просто пристроилась в очередной отряд, направлявшийся в нужную сторону. Люди в нём было настолько разношёрстными, что никто не обратил внимания на взявшуюся из ниоткуда женщину. К тому же выглядела она небогато, а этого уже было достаточно. — А куда мы идём? — решила Эсдес разведать обстановку. — Как? Вы не знаете? На торговой площади будут произносить речь. — Из Ночного Рейда кто-то, кажется, — подхватил кто-то. — Да нет, это будет сама глава Революционной армии! — А разве не лидер Ночного Рейда? Эсдес усмехнулась про себя: Надженда никогда не теряла времени даром и, как ледяная госпожа и надеялась, воспользовалась предоставленными возможностями. , Что ж, время у меня ещё есть, так что почему бы не увидеть старую подругу? ’’ подумала она и не стала покидать своё место в толпе. Они прошли несколько кварталов, часто останавливаясь — по улицам проходили подводы с вооружением от Революционной армии. Они спешили поддержать начавшееся восстание, хотя оно и началось раньше срока. Когда Эсдес уже хотела плюнуть на всё это и направиться прямо во дворец, перед ними вдруг открылась та самая торговая площадь. Только теперь её было не узнать: пёстрые палатки были смяты и разбросаны во все стороны, прилавки сломаны, а под ногами смачно мялись протухшие овощи. Торговцы уже давно разбежались и отсиживались в укреплённых, словно настоящие крепости, зданиях гильдий, ожидая, чем всё закончится. Вокруг царила напряжённость, и неприятно пахло порохом — видимо, здесь были серьёзные уличные бои. К площади действительно стекались со всех концов района — видимо, на каждый район Надженда выделила своего человека, так как площадь не смогла бы уместить и четверти города. Вскоре, ближе к центру, толпа сначала замедлилась, а потом остановилась совсем. Кажется, они пришли. Но Эсдес не собиралась оставаться в задних рядах. Она хотела увидеть возбуждённое лицо Надженды, её горящие во время речи глаза… Ледяная госпожа не поддерживала идеи бывшей напарницы, но всё же прекрасно знала, какой она может быть в минуты триумфа. И эти минуты явно наставали сейчас, в это время перемен, во главе которых великая без преувеличения революционерка собиралась встать. Эсдес, толкаясь и препираясь с рабочими заводов, шахтёрами, извозчиками, полицейскими и даже военными, смогла пробиться в первые ряды, прямо к самой сцене, на которой должна была выступать Надженда. Эсдес не боялась, что её узнают — слишком неожиданно её появление прямо здесь, на площади, к тому же её маскировка идеальна. Никто не сможет обнаружить её, если только она сама этого не захочет. Сцена была импровизированной — её сколотили из обломков тех самых лавок, раньше рядами стоявших на её месте. Подходы к ней охранял небольшой отряд солдат Революционной армии — на их шапках красовалась красная эмблема. — Тишина! — закричал кто-то. — Идут! Крик подхватило ещё несколько человек, и он, наконец, был услышан — толпа затихла, ожидая прихода революционеров. Но никто не ожидал, что они появятся позади сцены, там, где, казалось, была навалена непроходимая куча мусора. Люди охнули и отступили — на сцену вышел отряд, кольцом окружавший кого-то. Эсдес затаила дыхание и… на сцене появился зеленоглазый парень с каштановыми волосами и невероятной, обаятельной улыбкой. Он помахал рукой толпе и взошёл на небольшой постамент. Парень начал что-то говорить, но Эсдес ничего не слышала. Всё вокруг было как в тумане. Она видела только его глаза, его лицо, его невинную улыбку, так сразившую её в первую их встречу. И вот, казалось, немного поутихшие за время тяжёлой и изнурительной работы по спасению Ночного Рейда чувства, вдруг воспылали вновь с ещё большей силой! Эсдес, краснея, чувствовала, что больше не может держаться на ногах и осела прямо на том месте, на котором стояла, не спуская глаз с любимого, что-то вдохновенно говорившего. Спустя столько времени… столько усилий… и вот он стоит, живой… ЖИВОЙ! Он стоит и улыбается! Он что-то говорит! Он крепко стоит на ногах и говорит! Из его рта не течёт кровь! Он в полном порядке! Эсдес была вне себя от радости. Она чувствовала, что сходит с ума. ЛЮБИМЫЙ СТОИТ ПРЯМО ЗДЕСЬ, В ДЕСЯТИ МЕТРАХ ОТ НЕЁ. Она чувствовала, как внутри просыпается её одержимость. Эсдес хотела тут же вскочить на площадь, приставить к горлу Тацуми ледяное копьё и, на глазах у всей удивлённой толпы, похитить его прямо со сцены. Прыгая над головами обалдевшей толпы, она бы перелетела на крыльях любви всю площадь и где-нибудь в закоулке обнимала бы Тацуми столько, на сколько хватило бы сил… чтобы он не мог сказать ни единого слова… сдвинуться с места… отвергнуть её… погибнуть… Эсдес хотела. Эсдес горела. Она просто разрывала себя изнутри, желая сейчас же. Сейчас же схватить его. И обнять. Обнять. Поцеловать. Эти желанные губы. Прямо тут… Она сделает лучше! Она признается ему в любви! Прямо здесь, на глазах тысяч людей! — Женщина, с вами всё в порядке? — спросил вдруг мужчина, подхвативший за руку ослабевшую от нахлынувших чувств Эсдес, — может, отвести вас к врачу? И вдруг всё вернулось. Наваждение исчезло. Сказка закончилась. И она вновь очнулась, осознав, что всё ещё стоит на площади, а Тацуми недосягаемо далёк… — Что? Н-нет, благодарю вас… Я просто… впечатлена… — пролепетала Эсдес. — Точно? Вы уверены? Всё-таки такой значимый день для людей, вот вы и переволновались. — Нет, я уверена… — частично вернула самообладание Эсдес и встала на ноги. — Ну хорошо… — неуверенно пробормотал мужчина и, тут же забыв про неё, вновь устремил взгляд на Тацуми. — …Товарищи рабочие! Товарищи крестьяне! — воскликнул он, — приветствуя вас, я ещё не знаю, верите ли вы всем посулам премьер-министра Онеста, но я твёрдо знаю, что, когда вам говорят сладкие речи, когда вам многое обещают — вас обманывают! Обманывают, как и весь народ нашей необъятной страны! Народу нужен мир, народу нужен хлеб, народу нужна земля! А вам дают голод, нищету и войну! Но теперь не будет проклятых продажных чиновников, угнетателей-помещиков! Теперь мы все вместе пойдём вперёд, к светлому будущему! Да здравствует народ! Да здравствует Революция! * Толпа заревела: «Да здравствует Революция!». Кто-то из солдат Революционной армии подбросил свою шапку вверх. За ним повторили остальные охранники, и вскоре шапки повсюду взлетали вверх под лозунги о Революции и народе. Пока это происходило, Эсдес достала из пальто небольшую бумажку и принялась что-то быстро-быстро писать на ней. Пока толпа скандировала, ледяная госпожа подошла к одному из солдат и тихо сказала: — Передайте это Тацуми. Или Надженде. Это очень важно. Моё имя им хорошо известно. И, прежде чем солдат успел что-либо сказать, исчезла в толпе. Почему-то она была уверена, что её небольшое послание дойдёт до Ночного Рейда. Несмотря на то, что это противоречило всем её убеждениям и тактике, девушка больше не могла ждать — ей нужен был Тацуми. Но в этот раз она уже чувствовала себя по-другому — вид воодушевлённого и, что самое главное, живого Тацуми впечатлил её настолько, что теперь она была готова продолжать осуществлять свой план… Место: покои Куромэ Время: полночь. Неровный слабый лунный свет из окон падал на большую мягкую кровать. Возле неё стояла тумбочка, заваленная таблетками и платками, на которых виднелись следы крови. Кроме ещё двух шкафов, один с одеждой, другой с книгами, в комнате ничего не было. Обшарпанные стены, грязный потолок и пыльные окна… Здесь почти никто не убирался — Куромэ запрещала. Только иногда приходивший навестить её Вейв игнорировал её протесты и всё же принимался выносить из её комнаты разнообразный мусор. Свечи уже давно были затушены, и девушка спала в полной темноте. Если бы не лунный свет, вряд ли здесь было бы вообще хоть что-то видно. В этот раз сон Куромэ был необыкновенно крепким, и все Егери заметили, как за столом она буквально качалась от усталости, еле придерживая отяжелевшую голову. В конце концов Эсдес приказала ей идти спать, и та беспрекословно подчинилась, встала и, шатаясь, вышла из зала. Неудивительно, впрочем, что она так выглядела — в её еду Тройка подсыпала снотворное, и очень много, чтобы она невзначай не проснулась раньше, чем нужно. Сегодняшняя ночь должна была стать одной из самых важных в плане ледяной госпожи — будет ли одна из сильнейших воинов на её стороне, или предпочтёт обратное? Конечно, Эсдес не боялась за себя — справиться с Куромэ, учитывая плачевное состояние её здоровья, будет несложно, но она всё-таки не хотела никого убивать без нужды, и потому… решила попытать удачу. Платки с кровью на тумбочке… девушка была глубоко больна, Огромное количество препаратов, которые она поедала, словно любимые печенья, не только не помогали, а даже ухудшали положение. Сначала она почувствовала слабость, потом лишилась сна… и всё для тренировок. Всё для подготовки к финальной битве с сестрой. Постепенно мешки под её глазами становились всё больше, а взгляд отрешеннее. Только снотворное смогло свалить её с ног. …Вдруг в полосе лунного света показалась чья-то рука. Её обладатель, неслышно ступая по полу, аккуратно обогнул эту полосу и приблизился к кровати. Можно было видеть, как откуда-то из-за пояса он достаёт верёвки и мешок. Осторожно наклонившись над девушкой, неизвестный тронул её за плечо и перевернул на спину. Куромэ дёрнулась и что-то пробормотала, словно просыпаясь, но снотворное вновь сработало верно — она повернулась на бок. Тогда похититель вновь, ещё более осторожно, перевернул её на спину и принялся за дело: сначала сведя друг с другом и связав руки. Потом в ход пошли ноги. Верёвки были достаточно крепкими, чтобы выдержать попытки освободиться ослабленной тяжёлой болезнью девушки. Потом незнакомец накрыл её мешком и, вдруг бросив взгляд на подушку, на которой Куромэ спала, аккуратно передвинул её. Под ней блеснуло тонкое и изящное металлическое лезвие меча. Это было Тейгу девушки — Яцуфуса. Незнакомец удовлетворённо хмыкнул, взял меч за рукоять и заткнул его за пояс. После этого он перебросил мешок с погруженной в глубокий сон Куромэ через плечо и также бесшумно покинул комнату. Словно призрак… Место: комната Акамэ Время: полночь. Изуми тихо, стараясь не скрипеть половицами, поднималась на верхний этаж дома. Было темно, и ей приходилось очень стараться, чтобы не споткнуться о ступеньку и не удариться о её острый угол носом. Лестница казалась бесконечно, когда ступеньки вдруг закончились. Блондинка наступила на последнюю и… что-то, словно ураган, снесло её с ног и придавило сверху. Она вскрикнула от неожиданности, но ей тут же заткнули рукой рот. — Эй, это я! Не кричи только! — послышался вдруг знакомый голос… Леонэ?! — Ммммм… — Не кричи только, хорошо? Я просто пошутила! — Пфффф… — Я осторожно убираю руку… Изуми почувствовала, что снова может говорить. Леонэ, судя по всему, севшая на неё, встала и помогла девушке. — Что ты тут делаешь? — прошептала Изуми тихо. — То же, что и ты, — приглушённо засмеявшись, ответила подруга, — точно по письму одной неприятной личности. — Что? Так ты… она тебе тоже написала? — Конечно. Теперь всё встаёт на свои места. И тебя, значит, она тоже спасла, не правда ли? А то ты ни за что не стала бы отвечать на письма, а уж тем более выполнять просьбы, написанные в них. Когда ты в первый раз пришла к нам на базу, она тебя туда провела, не так ли? — Д-да, — ответила поражённая девушка. — Прекрасно. А меня она спасла из тюрьмы. Хех, я уже и не надеялась, что когда-нибудь увижу кого-то из вас… впрочем, неожиданно и то, что я увидела Эсдес. — Так что ты собираешься со мной делать? — Разве ты не поняла? Помочь тебе. Эсдес попросила меня об одолжении и… объяснила причину, поэтому, хоть и без особого желания помогать этой женщине, я всё же решила ради Акамэ и Куромэ заняться этим неприятным делом. — Что? — не поверила Изуми. — Ты всё верно услышала. Что-то назревает, и, видимо, на коне стоим не мы, а Эсдес. Я, конечно, не Надженда, но всё равно это чувствую. — Постой, ты имеешь ввиду недавние погромы? Революцию? — Да, именно их. Надженда собиралась организовать первые открытые столкновения только через несколько дней, но теперь планы изменились. — То есть… это не мы? — Да, и все мы подозреваем, что именно Эсдес устроила всё это. Причину так никто и не выяснил. — Я… поняла. — Мы поговорим об этом потом, а пока нам всё же стоит озаботиться той, что спит там, в комнате. Леонэ, по-кошачьи тихо ступая по полу, открыла дверь и вошла, приказав Изуми держать дверь. Блондинка всё ещё не понимала, как Леонэ согласилась на подобное. Для неё доверять обещаниям Эсдес то же самое, что доверять аферисту. Даже если ледяная госпожа заверила Леонэ (как она это делала в письме к Изуми), что с Акамэ ничего не случится, вряд ли она бы ей поверила. Потому девушка решила, что генерал напомнила о долге Леонэ, которую она спасла из тюрьмы (что тоже было новостью, так как в Ночном Рейде революционерка уверяла, что случился массовый побег заключённых, что было на деле не причиной, а следствием), и потому ей пришлось подчиниться. В комнате некоторое время было тихо. Изуми уже думала, что Леонэ поймали, когда та, улыбаясь, вышла в коридор, неся за собой мешок. — Ну, вот и всё. Спит как убитая, не проснулась даже от того, что я накрыла её этим. Снотворное действительно оказалось сильным, — сказала она. — Что ж, пора идти на место встречи. Если Надженда узнает, она меня убьёт… — Нас, — поправила Изуми. — Да, нас. И что же всё-таки она задумала? — Я думаю, я смогу спросить её об этом, когда мы встретимся. — А она тебя не убьёт или что-то вроде того? Так, еле слышно переговариваясь между собой, они вылезли на улицу через окно на кухне и потрусили к лесу. — Нет, я думаю, что нет. Знаешь, когда она спасла меня… от охотников за головами…мы заблудились в ледяной буре… мой отец потерял все силы и упал без сознания. И мы тащили его… вместе. Когда и я совсем отчаялась, Эсдес крепко обняла меня и приободрила… я почувствовала нечто необычное. Леонэ, это была не обычная Эсдес. Она была… мягче. Революционерка ничего не ответила, а её лицо приняло задумчивое выражение. Когда за их спинами стволы деревьев полностью скрыли темную фигуру дома, они вздохнули немного спокойнее. Теперь они в какой-никакой безопасности. Теперь оставалось как можно скорее добраться до места встречи, оставить Эсдес Акамэ и быстро вернуться, чтобы их не нашли. Изуми шла молча, представляя, что вот-вот перед ними возникнет Эсдес, с которой она не виделась уже полторы недели, если не больше… прошло столько времени… не обманула ли их ледяная госпожа? Не хитрый ли это обман с целью выманить их троих из дома и убить? Изуми и Акамэ ничего не могли противопоставить ей, ведь первая была слишком слаба, а вторая погружена в глубокий сон. А Леонэ? Вряд ли она сможет справиться с ней… это всё очень сильно беспокоило блондинку. Она не питала никаких иллюзий (может, чуть-чуть… немного… много) на её счёт. — А, ладно! — воскликнула Изуми, — я ей верю! Она меня спасла, и пока у меня нет никаких причин ей не доверять! — Потише, — попросила Леонэ, — но… я с тобой согласна, как бы это парадоксально не звучало. Эсдес явно поддерживает Революцию. Причина нам неизвестна, но дело не в этом. Она запустила маховик Революции, нашей Революции! Она прочно в него вклинилась, и проворачивает его, как может. Наш плен ей выгоден, если всё это её гениальный план по развлечению самой себя разгоном Революции, либо невыгоден, если она действительно зачем-то нас поддерживает. Посмотрим, что произойдёт на нашей встрече и решим всё на месте. — Да… Изуми хотела ещё что-то сказать, как вдруг где-то совсем рядом послышались чьи-то хлопки, словно аплодисменты. Леонэ тут же приняла вид разъярённой кошки и встала в стойку, готовясь принять удар. Изуми же взялась за рукоять копья, готовясь отсечь голову любому, кто угрожал ей. Но прямо на поляну, на краю которой они в тот момент остановились, вышла… ледяная королева. — Замечательно. Поразительно. Гениально. Вы всё-таки отважились придти. Я очень рада, что вы решили помочь мне в моём нелёгком деле. Итак, позвольте объяснить поконкретнее, зачем я попросила вас похитить Акамэ. Все очень просто. Вот в этом мешке, — она показала на ближайшее дерево, под которым лежало бесформенное нечто, напоминавшее человеческое тело, — лежит сестра Акамэ. Вы все, вероятно, её знаете — Куромэ. Довольно серьёзный противник для Революции. Тут она усмехнулась. — Но если вы беспокоитесь, что она может убить Акамэ, как только её увидит, то это ошибка. Куромэ сильно ослаблена горой наркотиков, которые она принимала, и потому со значительным перевесом победит Акамэ. Это для вашей уверенности, что я не хочу подставить или убить вас. Куромэ в большей опасности, чем Акамэ, и потому наоборот рискую я, доверяя своим врагам. К тому же мы отобрали их Тейгу, поэтому сражение, даже если оно и случиться, будет не смертельным. Продолжаю свою тираду. Для чего всё это нужно… Но Эсдес не дали договорить: Изуми, приглушённо вскрикнув, больше не смогла сдерживаться и побежала ей навстречу. Леонэ, улыбаясь, опустила на землю мешок и вытерла со лба пот. Блондинка чуть не снесла ледяную королеву с ног и обняла её так крепко, как только могла, уткнувшись ей в грудь. — Привет-привет, девочка, — мягко поприветствовала немного ошеломлённая Эсдес блондинку, — видишь, я же говорила, что мы ещё увидимся. — Я-я… так скучала… — Ладно тебе, обо мне незачем скучать. Я, всё-таки, опасная и сумасшедшая. Объективно же, да, Леонэ? — Не впутывай меня в это дело, — ответила революционерка. — Хотя в этом случае не поспоришь. — Вот видишь? Никому я не нужна. — Мне! Мне нужна! — прошептала Изуми, подняв на секунду голову. — Что? — не поверив, переспросила Эсдес, — зачем? — Ты… ты спасла меня! И не говори, что ты сделала это только для собственной выгоды! Я понимаю теперь, что сначала… сначала ты делала это только для своих планов на меня… или я просто была одним из его звеньев… но ты была так добра… твой голос был таким мягким и приятным! Я-я уверена, что ты в тот момент почувствовала что-то другое! Твой план не заключался в том, чтобы склонить меня на твою сторону, верно? Верно же?! Только потом ты воспользовалась нашим знакомством? Скажи, что ты тоже скучала! Эсдес была потрясена неожиданными эмоциями, которыми Изуми окатила её с головы до ног. Никто до этого не осмеливался на правах друга обращать к ней на «ты», да ещё и называть её доброй. Ледяная королева уже хотела ответить что-то в духе раздражённого «нет, я действительно спасла тебя только ради выгоды и связей в Ночном Рейде», но язык просто не повернулся этого сделать (к тому же Изуми действительно попала в точку, хотя генерал старалась обманывать себя, повторяя, что это всё было сделано лишь для дела). Блондинка смотрела на неё такими глазами… словно пропитанными дружеской любовью. В действительности это было обожание, радость встречи после стольких дней разлуки… впрочем, одна другое не исключает. Ещё никто, ни её мать или отец, ни даже Тацуми не встречал её так радостно, не бросался ей в объятья и не говорил, что скучал. И вновь сердце ледяной повелительницы дрогнуло. Всего лишь третий раз за всю её жизнь, но она была потрясена. Вновь. Вторая попытка оказалась для неё намного более поучительной… и ведь в прошлый раз она просто приказала убить эту девочку вместе с её отцом… и в эти дни их тела были уже давно занесены снегом, и их никто бы не нашёл. — Значит, у меня всё-таки есть шансы… — прошептала едва слышно Эсдес, но Изуми её услышала. — Конечно. Ты можешь быть любимой и уже сделала многое, чтобы так и было… по крайней мере я так считаю! — Ладно-ладно… Изуми, признаю, я действительно думала и скучала по тебе. Руки Изуми дрогнули, и она ещё крепче обняла Эсдес, зарывшись в её грудь. Пожалуй, она бы даже заплакала от радости, как… — …Давайте ближе к делу, -, прервав трогательную сцену, поторопила их Леонэ, — я понимаю, обниматься со страшной ледяной повелительницей и говорить ей незаслуженные комплименты очень круто и так далее, но нас скоро могут хватиться на базе. А если мы вернёмся без Акамэ, то все ваши старания по маскировке, Эсдес, пройдут впустую. Я просто хочу, чтобы Акамэ была счастлива вместе со своей сестрой, а не без неё. Так какой у вас план, «капитан»? Изуми, покраснев и бросив в сторону революционерки злобный взгляд, всё же отстранилась и приняла серьёзное выражение лица. — Да, Леонэ, ты права, — оправилась от смущения ледяная госпожа и приступила к делу. — Итак, мы отнесём их в самый центр Тёмного Леса — конкретное место я покажу. Акамэ мы освободим и от верёвок и от мешка они всё равно бесполезны, а вот Куромэ уже моя забота. Вам больше ничего делать не нужно. Можете удостовериться, что я не принесу вреда вашей подруге, после чего мы вместе уйдём. А дальше… они либо вернутся вместе, либо вернётся только одна из них. Всё, пора приступать к выполнению задачи. — Но ведь до Тёмного Леса, а уж тем более до его центра очень далеко! — воскликнула Изуми. — Я и это предусмотрела, — ухмыльнулась Эсдес и оглушительно свистнула. Около четырёх минут троица стояла неподвижно, ожидая, что произойдёт, и тогда… прямо с неба на них опустилась огромная тень. Ветром чуть не унесло мешок с Куромэ, а Изуми испуганно отшатнулась. На поляну сел всем известный, но уже давно не появлявшийся дракон. — Приве-ет, дорогой, — протянула Эсдес и прикоснулась рукой к огромной чешуйчатой голове, — давно мы с тобой не виделись. Питомец шумно выдохнул, от чего заколыхались стебли высокой травы в двухстах метрах от него. Как будто он понимает человеческую речь… — Залезайте, если хотите. Он домчит нас за пять минут, — пригласила она Изуми и Леонэ. — Вы, как хотите, — категорически заявила Леонэ, — а я пойду обратно. Акамэ тут, и мне неприятно, что я похитила её, даже если это для благородного дела. Я очень надеюсь, что Изуми в вас не ошиблась, иначе… — Не бойся, уж с Акамэ всё точно будет в порядке, — заверила её генерал, вспомнив, как умело девушка справлялась со своим мечом. — Вам сложно верить. Изуми, я постараюсь прикрыть тебя, пока вы разговариваете, но не задерживайся дольше пятнадцати минут — либо Надженда, либо Сусаноо заметят твоё отсутствие. Они всегда просыпаются рано. На этом революционерка развернулась и, всё ещё тревожась за судьбу подруги, пошла обратно по той же дороге, по которой они пришли на поляну… Где-то совсем близко в траве оглушительно трещали кузнечики. Из густого, почти девственного леса, обступавшего по краям поляну, доносились крики ночных птиц, уже давно вышедших на охоту. Эсдес всегда нравились именно эти животные — бесшумные убийцы, профессионалы в скрытности, обнаружении и ликвидации… а потом и поедании. Она всегда стремилась стать похожими на них. Полярные совы всегда были для неё примером, целью, к которой стоит стремиться… С высоких гор вдалеке спускался холодный, пронизывающий до костей ветер. Полумесяц, яркий, словно единственная лампа в тёмной комнате, бросал свой свет на поляну и фигуры двух девушек, стоящих подле друг друга. Тихо шумела листва, полностью заглушая слова говоривших для стороннего наблюдателя. Среди всего природного великолепия только они, два мешка и огромный дракон совершенно не вписывались в общую картину. — Знаешь, Эсдес… я… — Изуми всё никак не осмеливалась начать и потому, глубоко вдохнув и выдохнув, выпалила всё сразу, — я хочу знать, зачем вы это делаете! Зачем вы помогаете Революции? Что вами движет? Я хочу знать, почему вы предали свои принципы! Я хочу знать о вас больше! — Изуми… — Эсдес вздохнула, — я пока не могу тебе об этом рассказать. О моей истории и секрете знают только самые близкие люди, и то я открыла это им для того, чтобы не было лишних вопросов… дело в том, что кто-то мне мешает. Кто-то точно знает, что, для чего и почему я предала Онеста, и потому я не хочу подвергать опасности тебя или кого-то другого. Только когда всё точно будет решено… если они… Эсдес кивнула на мешки. — …вернутся вместе, то тогда я расскажу тебе. — Вы… т-ты не доверяешь мне? — обиделась Изуми, — после всего, что я сделала? Я не сказала о тебе в Ночном Рейде ни единого слова! Я ждала тебя, как ты просила! Ничего не писала, не пыталась установить контакт! А ты… всё ещё мне не веришь? — Изуми… — вздохнула ледяная повелительница, — ладно. Я расскажу тебе, но не здесь. Затаскивай их на дракона, я расскажу всё по пути. — Хорошо! Блондинка, заметно повеселев, побежала «грузить» мешки. Эсдес подготовила верёвки, которыми она привяжет сестёр к телу дракона, чтобы они не выпали на лету. Поправив причёску, девушка мечтательно легла на голову дракона, обняла её и стала смотреть на небо, воображая, как встретит, наконец, любимого… Блондинка, тяжело дыша, запрыгнула на спину дракона и с интересом поглядела на него. Огромное животное действительно внушало уважение своим свирепым видом, и она не могла понять, как оно стало питомцем ледяной госпожи. Эсдес, заметив её впечатление, усмехнулась и весело сказала: — Держись крепче! И взяла поводья. Тогда Изуми обхватила ледяную королеву сзади и приготовилась слушать. Эсдес крикнула «Хоп!», и дракон, тяжело подняв крылья, взмахнул ими и взмыл в воздух. Они быстро поднимались вверх. Внизу остались огромные, толстые деревья, постепенно уменьшавшиеся и, в конце концов, превратившиеся в маленькие точки. Полумесяц становился все шире, и его яркий диск скоро стал таким огромным, что Изуми казалось, будто она, стоит только протянуть руку, дотронется до него. Она даже попыталась это сделать, но Эсдес предупредительно крепко сжала её ладонь, напоминая, что они летят на огромной высоте. Они поднялись почти к самым облакам. Здесь было значительно холоднее, и Изуми пришлось прижаться к ледяной госпоже, которая, как бы это парадоксально не звучало, была довольно тёплой. И, когда они отлетели достаточно далеко, Эсдес принялась рассказывать девушке обо всём, что случилось с ней самой и почему всё так обернулось, и теперь она помогает Революции… — Вы… любите Тацуми? — изумилась блондинка, вспомнив постоянно улыбавшегося весёлого паренька, — это… это великолепно! Я так рада за вас! Так вы делали всё это ради него?! Вы помогаете Революции, чтобы он вас не только не возненавидел, но и полюбил… я уверена, что он тоже вас полюбит. — Скажи… — прервала её вдруг Эсдес, и её голос предательски задрожал, — а каковы его отношения с… ну… Майн? — Майн? — удивилась блондинка, — а причём здесь она? Нет, конечно, если вы хотите знать… она, по моему мнению, относится к нему также, как и к остальным — немного презрительно, постоянно ругается и называет дураком, но в целом… по-моему, она больше проводит время с Шелли. Они постоянно куда-то вместе ходят, рассказывают какие-то анекдоты, постоянно смеются и всё такое. В общем, обычная женская дружба. Тацуми её никак не интересует, если вы об этом. — Ну и хорошо… — выдохнула Эсдес. Удивительно, но здесь её действия по изменению будущего дали неожиданный результат — Майн никак не интересовалась Тацуми! Она стала лучшей подругой для вообще-то в это время уже погибшей Шелли! Тацуми ОДИНОК! Сердце ледяной госпожи забилось быстрее от радости. Она и не думала, что спасение Шелли может так сильно помочь ей… она в порыве счастья крепко сжала кулак, словно празднуя, и улыбнулась. Улыбнулась искренне и счастливо. К счастью, Изуми не заметила этой минутной слабости, так как наслаждалась полётом. — Ух ты-ы-ы… — протянула она, посмотрев вниз, — так красиво! Горы отсюда уже не кажутся такими большими! Словно я могу сгрести их в кучу и играть, как с игрушечными! — Что, никогда не была на такой высоте? — Да я никогда не летала! Это просто великолепно, Эсдес! Спасибо тебе! — Да не за что… Вообще-то я не планировала тебя так порадовать, но, если тебе нравится… — Очень! — Что ж, я рада… Проверь, как там наш груз. — В порядке! — сказала Изуми, повернув голову и удостоверившись, что мешки лежат неподвижно, — ну что… вы продолжите? — Конечно… так вот, Куромэ… Эсдес рассказала всё, что знала о взаимоотношениях сестёр, их прошлом и итоге. — Акамэ стала единственной из Ночного Рейда, не считая Надженду, кто пережила Революцию, и, наверное, увидела её расцвет. Я же погибла… И ледяная госпожа рассказала о том, как она вдруг очнулась в месте, подозрительно напоминавшем небеса, и услышала чей-то голос, предложивший попробовать всё поменять, но запретило лишние жертвы. — Это всё. Шелли стала первой, кого я спасла. Для этого мне пришлось забраться в полицейское управление, найти там маршруты патрулирования Серью Юбикитас, её будущей убийце и… убить её саму. Потом я спасла тебя. Благодаря тому, что Тройка не смогла выполнить приказы, под этим надёжным предлогом я временно, как оказалось, отстранила их от дел и тем самым спасла Булата… по крайней мере он до сих пор жив, не так ли? Значит, я старалась не зря. Челси… ну, её вообще-то должна была убить Куромэ, но, как видишь, не судьба — она в нашем мешке летит навстречу своей судьбе. Либо смерть, либо примирение с сестрой. Из-за Челси должен был также погибнуть Боллс, но я немного поторопила Революцию, и теперь Ночному Рейду не до этого. За ним шла, насколько я помню… сама Куромэ… потом Серью… ну, и Тацуми, уже ближе к концу Революции. Вот тебе, в общем, моя краткая биография. Изуми ничего не ответила и просидела с задумчивым видом весь оставшийся полёт. Эсдес тоже не нарушала тишину и углубилась в свои собственные мысли о будущем своей Родины. Революция победит, но что будет после неё? Позволят ли Эсдес остаться на своём посту или же нет? Она считала, что нет — Надженда ни за что не позволит такой, как она, всё ещё иметь власть в стране. Люди боялись Эсдес, а с приходом власти народа (зная Надженду, ледяная госпожа не сомневалась, что именно так оно и будет) её либо в лучшем случае отправят на пенсию (несмотря на то, что Эсдес ещё молода), как заслуженного военного. Впрочем… всё покажут результаты её скорой встречи с Ночным Рейдом, на которой она планировала раскрыть почти все карты. Тем временем они уже приближались к месту назначения — Тёмному лесу. В самом его центре, где Эсдес и планировала оставить Акамэ и Куромэ, находилась поляна, похожая на ту, что была возле базы Ночного Рейда. Те же деревья (разве что, они были немного потолще и повыше), те же горные хребты вдалеке… но стояла мёртвая тишина. В отличие от первой поляны, здесь не кричали птицы, а в траве не было насекомых. Казалось, будто лес вымер. Дело было в том, что это был самый опасный регион. Здесь ежедневно пропадали люди, а однажды пропал целый отряд из ста человек, отправленный как раз для расследования этих необъяснимых исчезновений. Сюда не отваживались ходить даже самые закалённые воины, так как Тёмный Лес таил в себе столько страшных и невообразимо уродливых и сильных монстров, что выбраться из него целым и невредимым было практически невозможно. Лишь Эсдес изредка забредала сюда, чтобы повеселиться. И именно отсюда Акамэ и Куромэ должны были начинать свой путь примирения. По крайней мере, Эсдес на это надеялась. Дракон с шумом опустился на землю, распластав крылья на травном покрытии. Эсдес, обернувшись, попросила: — Изуми, слезь вниз и лови там мешки. Только аккуратно. — Конечно! — сказала она и ловко соскочила вниз. — Не прыгай с дракона — можешь сломать себе ноги! — зашипела Эсдес. — Ох, извини. Когда ледяная госпожа удостоверилась, что блондинка готова принимать мешки, то развязала первый с Куромэ. Он медленно соскользнул со спины животного и почти сразу мягко лёг на руки девушки. — Следующий! — сказала она. Вниз пошла Акамэ, а вслед за ней и сама Эсдес. — Итак, нам остались последние штрихи, — сказала она. — Нужно дать понять Акамэ, что от неё вообще требуется. Ледяная королева достала из потайного кармана небольшой листок бумаги и начала что-то писать на нём. Изуми с любопытством заглянула ей за плечо, но в темноте не смогла ничего разглядеть. Вздохнув, она уселась на траву, ожидая, пока подруга закончит. Это заняло не очень много времени — Эсдес вскоре закончила, подошла к Куромэ и привязала к ней листок. После этого она сняла мешок с Акамэ и потёрла руки. — На этом всё, я думаю. Утром Акамэ должна уже проснуться. Что ж, надеюсь, они вернуться вместе. — Я тоже… — Что ж, время покажет. В их отношениях даже я бессильна. Я могу свести их вдвоём без их желания, но контролировать результат… нет, — она вздохнула. — Ладно, поехали. Нужно успеть довезти тебя до базы, пока кто-нибудь из ранних пташек не заметил, что твоя кровать пуста. Забирайся. Изуми бросила последний взгляд в сторону подруги и лихо запрыгнула на спину питомца Эсдес. Сама же его хозяйка на секунду задержалась, подошла к Куромэ и положила ей на тело руку. Изуми не услышала, как ледяная госпожа украдкой попросила кого-то, чтобы всё закончилось хорошо. Её душу терзали сомнения — а вдруг они всё же убьют друг друга? Вдруг кровные узы не будут так крепки, как ей бы хотелось? Эсдес всегда приходила на могилы своих бывших подчинённых. Когда-то она видела места, где была похоронена вся Тройка… так было и со всеми остальными. Она точно не хотела повторения того же хотя бы только с Куромэ. Ей дали шанс сохранить жизни всем, и она не могла его упустить — третьей попытки не будет. Беспокойно вздохнув, Эсдес отвернулась от девушек и направилась к дракону. Когда она забралась к нему на спину, Изуми прошептала: — Всё будет хорошо, Эсдес, я уверена. Они вернуться вместе, я это чувствую. Эсдес слабо улыбнулась. — Спасибо. Я надеюсь, что ты права. И всё же на душе так неспокойно… не понимаю, как же так… — Вы беспокоитесь за своих друзей, это нормально! — воскликнула блондинка. — У меня нет друзей, — вдруг холодно ответила Эсдес и скомандовала, — Хоп! Дракон вновь взмыл в небо, подняв целую тучу пыли, и скрылся в облаках. На поляне, освещённые только неясным светом полумесяца, остались лежать две сестры… два смертельных врага… Место: Тёмный Лес Время: 4 дня до Революции, 8 часов утра. Первые лучи солнца, поднимавшегося над горной грядой, упали на спящий лес. Но не запела природа, радуясь пробуждению — лес оставался тёмным и тихим. Свет словно не мог пробиться сквозь многолетнюю, как будто тягучую стену тьмы и оставался мяться у её порога, не решаясь пройти дальше. А что обитало там, за этой стеной? Что, огрызаясь, смотрело на этот нерешительный луч и ждало, пока он уйдёт, чтобы вновь начать властвовать в лесу безраздельно? На этот вопрос никто не смог бы ответить. Лес, простиравшийся почти вдоль всей гигантской долины, был необитаем. Километры плодороднейшей земли, заросшей буйной растительностью, были отданы опаснейшим монстрам, ведь именно они не давали даже армии пробраться в лес глубже, чем на два километра. Рекорд установила однажды сама Эсдес, продвинувшись на три километра. Она бы могла идти и дальше, но закончилась провизия, да и сама воительница как-то заскучала… в общем, всё так и осталось на стадии максимума в три километра. Но сейчас, на глубине двадцати километров от любого жилища, на пустой поляне лежала девушка. Луч солнца, найдя единственное место, в котором он сможет хотя бы немного разгуляться, осторожно, словно прощупывая почву, продвигался все ближе и ближе к ней. Он скользнул по её руке и ударил прямо по глазам. Веки девушки дрогнули, она что-то промычала и отвернулась, пытаясь вновь погрузиться в сонные чары. Но хитрое солнце заглянуло к ней и с той стороны, прогоняя остатки сладкого дурмана прочь. И тогда Акамэ проснулась. Она тут же почувствовала, как сильно болит голова. «Словно дубиной ударили» подумала она и потёрла лоб. Руки почти не слушались приказа мозга, и девушке приходилось прилагать значительные усилия, чтобы заставить их двигаться. Недавние приключения в затопленной долине возле их бывшей крепости не прошли бесследно — она простудилась, и первые симптомы, как повышенная усталость и слабость, преследовали её в тот же вечер, когда они заселились в свеже построенную базу. Теперь же они обострились до предела. Из уст девушки вырвался стон, но она всё равно открыла глаза и осмотрелась. — Где это… я… — пробормотала она, Она попыталась подняться, но ноги подогнулись, и она вновь рухнула в высокую траву. — Ай. Она потёрла ушибленное место и попыталась призвать свои старые-добрые инстинкты убийцы. Первая попытка не сработала — они остались молчать. Тогда девушка напряглась ещё сильнее, от чего головная боль усилилась, но ей повезло — частично вернулись слух и зрение. Тогда она смогла окинуть взглядом лес вокруг и понять, что находиться она отнюдь не дома, на мягкой кровати, на которой бы, учитывая своё титаническое здоровье, она выздоровела бы за два дня. Вокруг поляну обступал лишь огромный лес, из которого не доносилось ни единого звука. Только шелестела листва… Тогда Акамэ предприняла вторую попытку подняться. Всё мышцы ломило, а голова горела, но она смогла встать на ноги. Это был какой-никакой успех. Девушка ощупала себя и поняла, что никаких видимых повреждений, вроде царапин или порезов от ножа нет. Это означало, что отягощает её только внутренняя болезнь, а это радовало. Но тут же пришли ещё одни плохие новости — она что-то услышала. Сквозь тишину пробилось чьё-то мычание, и секунду спустя мозг Акамэ пронзило осознание, что он принадлежал человеку. Она привычно отступила на один шаг, и её рука поднялась назад, к поясу, на котором висели ножны с её Тейгу-катаной Мурасамэ. Точнее, должны были висеть. Рука схватила лишь воздух. Меч… исчез. Несколько секунд её рука судорожно хватала воздух, потом успокоилась и легла обратно на бедро. Акамэ, успокаивая сама себя, произнесла: — Ничего-ничего, меч — ещё не самое главное, что у меня есть. Ведь одно дело сражаться только оружием, а другое — уметь продолжать сражаться без него. Так называемые курсы, которые Империя проводила, чтобы получить себе на службу сильных воинов, готовых не задумываясь и идеально выполнять любой приказ с самого детства, всё же научили её кое-чему. Так, она, лишившись детства, сестры, большинства своих друзей и многих чувств, которые, как считалось, не были нужны профессиональному убийце, приобрела великолепные боевые способности. Вряд ли цель оправдывала средства, но разве волновали Империю желания каких-то там детей, погибавших прямо во время тренировок? Акамэ, взяв себя в руки, насколько это вообще было возможно при ужасном состоянии её организма, направилась в сторону источника мычания, готовая встретиться с ним лицом к лицу. Она сделала всего несколько шагов и вдруг поняла, что странные звуки доносятся из мешка, лежавшего в нескольких шагах от неё. Это несколько удивило её, но она поняла, что как минимум её здоровье и жизнь вне опасности. Тогда в ней заиграло любопытство, ведь этот мешок был единственной возможностью, с помощью которой девушка могла получить хотя бы смутные представления о том, что она вообще делает посреди леса, и куда делось её оружие. Девушка наклонилась над подозрительно шевелящимся предметом и вдруг заметила, что к нему привязана какая-то записка. Она сорвала её. Кто-то в мешке, почувствовав прикосновение, принялся мычать ещё громче, но Акамэ всё равно сначала прочитала записку. Неровным (как она определила, писали на ходу), но красивым почерком было написано: «Дорогая Акамэ, Сразу прошу прощения за такой… скажем, невежливый приём. К несчастью, ваше мастерство, с которым приходится считаться, и ваша категоричность убеждений не оставила мне никаких иных возможностей в разрешении конфликта. Мне пришлось одолжить у вас Мурасамэ, но можете не сомневаться — оно в надёжных руках. Введу в краткий курс дела: вы находитесь в середине Тёмного Леса. Правда, середина его всё ещё не определена, но мы будем считать, что это так. До вашей базы — самого близкого обитаемого пункта, двадцать километров. Я не сомневаюсь, что у тебя получится дойти до дома и выжить, и потому заранее оставила небольшую подарочную посылку. Можешь открыть её прямо сейчас. Желательно, чтобы вы пришли вместе с этим подарком, иначе я буду очень расстроен. Искренне ваш, Доброжелатель. ” Акамэ вопросительно подняла бровь и посмотрела на мешок, шевелящийся у неё под ногами. Реакция у девушки немного запаздывала, но она всё-таки решила «открыть» неизвестную посылку. Она наклонилась и развязала узел, стягивающий мешок. После этого она потянула за его противоположный конец и… на свет предстала связанная практически копия её самой. Девушка с такими же чёрными волосами, только короткими, тёмными глазами, чёрной формой без рукавов и красным галстуком. Младшая сестра по имени Куромэ. Любимая сестра, но в то же время её опаснейший враг. И не удивительно, что сначала удивлённая, даже шокированная Акамэ, бросив на траву издевательскую записку, отступила на шаг назад и вновь попыталась нащупать Мурасамэ (а вдруг показалось, что его нет?). Куромэ тоже от удивления затихла, а её тёмные глаза с синими мешками под ними расширились от удивления. Она даже перестала мычать, в крайнем удивлении уставившись на свою сестру… Прошла минута, а девушки всё ещё стояли… точнее, одна стояла, а другая лежала, и смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Тогда Куромэ, почувствовав, что её конечности совсем затекли, вновь замычала и задёргалась всем телом. Акамэ, заметив это, очнулась, словно от пребывания в трансе, подскочила к сестре и принялась развязывать её. Девушка чувствовала, как боль в голове усиливается всё сильнее, а её тело начинало гореть. Развязав от тугих узлов ноги сестры, на которых остались красные отметины, она принялась за руки. Куромэ, заметив это, перестала мычать и просто стала ждать, пока её освободят. Её же старшая сестра, чувствуя, что силы покидают её, отбросила в сторону путы, сдерживающие руки сестры и упала на траву, не способная больше двигаться. Куромэ, почувствовав свободу, вскочила, но тут же почувствовала подобную сестринской слабость. Причина её была, очевидно, уже не в простуде, а в тех самых препаратах, которыми её активно накачивали. Правда, она всё равно чувствовала себя гораздо лучше и была способна ориентироваться в окружающей действительности. Она, как и её сестра, попыталась выхватить из ножен собственную катану-Тейгу Яцуфуса, но и той на месте не оказалось. Прошло ещё несколько минут. Глаза Куромэ беспокойно метались из стороны в сторону, пытаясь найти хотя бы какое-то объяснение происходящему. Это была засада Ночного Рейда? Но где тогда остальные его члены? Почему они до сих пор не покинули укрытий? Это была самоличная попытка Акамэ убить её? Но почему у неё нет меча? Почему она корчится от боли, лёжа прямо у её ног? Ни одна из версий не имела под собой почвы. И тогда Куромэ нашла выпавшую из рук Акамэ записку и, подняв её, прочла каждое слово. — Что… что это за бред? — воскликнула она. Действительно, всё написанное не имело смысла. Какой конфликт? Зачем их просто… получается, просто отвезли в самый центр опаснейшей территории в стране? Почему здесь Акамэ? Это мог быть Ночной Рейд, в этом была бы логика, ведь Куромэ являлась одним из его злейших врагов, но… здесь же, рядом с ней, лежит сестра, член этого самого Рейда! — Что вообще… происходит? — промямлила она, чувствуя, как закипает её ослабленный лекарствами мозг. Без сил она опустилась на землю рядом с сестрой. Желание убить её… как-то само улетучилось, когда она увидела её, беззащитную и больную (а может, проблема была только в отсутствии Яцуфусы у неё за спиной?). Так или иначе, она тоже почувствовала слабость и не смогла держаться на ногах. Просидев какое-то время, Куромэ дотронулась рукой до лба сестры и почувствовала, что он горит. Акамэ чувствовала себя очень плохо, но всё ещё могла говорить: — Сестра… — пробормотала она, чувствуя, что приближается бредовое состояние, — пожалуйста… не убивай меня слишком больно… Куромэ посмотрела на сестру и подумала: «и что я должна теперь делать? Убить её? Но я хотела сделать это в честном бою! К тому же… она больна и… в таком состоянии я в одиночку не смогу отсюда выбраться…» Прошло ещё какое-то время. Акамэ всё ещё лежала неподвижно, ожидая, что предпримет Куромэ. Последняя, вздохнув, вновь бросила взгляд на издевательскую записку и вдруг решила взять её с собой. Вдруг пригодится? Учитывая, что они находились в самом центре Тёмного Леса, пользоваться нужно было всем, что находилось под рукой. В дело пошёл и мешок с верёвками, когда-то ввязывавшими руки Куромэ. Какое-то время она пыталась приладить их, но ничего так и не вышло, и потому ей пришлось на какое-то время оставить сестру одну и сходить к ближайшему дереву. Выбрав и оборвав достаточно крепкую и прямую ветку, она принялась заострять её, создавая копьё. Конечно, имей она Яцуфусу, всё было бы намного легче, но, видимо, неизвестные предусмотрели это и отобрали меч не только у Акамэ, но и у неё самой. «Это не Ночной Рейд — сестра безоружна и тяжело больна, они бы ни за что не отправили бы её сюда в таком состоянии. Не может это быть и Империя — если бы мы чем-то не устроили министра, я вряд ли была бы жива… Но кто же тогда? Ни одна сторона не заинтересована в подобных обстоятельствах!» лихорадочно думала Куромэ, сдирая с палки кору об острые камни, стволы деревьев и вообще всё, что было вокруг. То, что ни одной из сторон это не было выгодно действительно очевидно, и потому девушка предположила, что появилась третья сторона. Но понять, кто был этот таинственный Доброжелатель, и какие цели он преследует, не представлялось возможным. Так какой тогда был смысл думать об этом? Потому Куромэ занялась более насущным вопросом — вопросом выживания. Копьё было наконец готово. Оно, конечно, не было достаточно прочным, чтобы противостоять серьёзным монстрам, но, держа его в руке, Куромэ чувствовала прилив уверенности. Теперь, когда оно было готово, девушка вернулась к сестре. Там она взяла мешок и проткнула его в четырёх местах копьём. После этого она продела через получившиеся дырки верёвки и обвязала вокруг них толстый слой листьев, чтобы они не слишком натирали плечи. Так у неё получился довольно грубый, но всё же рюкзак, в который могла поместиться Акамэ. Так или иначе, в нём нечего было нести кроме неё — копьё Куромэ обязательно держала в правой руке. Куромэ аккуратно подняла сестру (та застонала) и положила её в мешок. — Ладно, любимая сестра — пробормотала она, — мы поговорим позже. А сейчас мы с тобой будем выбираться из этого леса. Мы выдержим. Она всё ещё ненавидела сестру за предательство, но не могла просто так её оставить. Она хотела честного сражения, а не просто убийства беззащитной сестры. Куромэ не могла и не хотела прощать её за предательство. Они столько прошли вместе, были так счастливы вместе, а она… бросила её… отказалась служить Империи… предала всех… И от этого воспоминания в душе Куромэ защемило так, что она поморщилась. Ей всегда было тяжело думать о сестре. Так или иначе, выживет лишь одна из них. Ни одна из сестёр не могла согласиться со второй. Их спор был бескомпромиссным, и только одна сторона выйдет из него победителем. Но просто оставить Акамэ умирать в лесу… это не то, чего желала Куромэ, и она точно знала, что им ещё придётся поговорить друг с другом. Чем глубже заходила Куромэ в лес, тем сильнее сгущалась вокруг неё тьма. Поляна позади скрылась за толстыми стволами деревьев, и солнце практически перестало проникать в пространство между ними. Было тихо, лишь шелестела старая листва под ногами Куромэ. Акамэ в мешке высунула наружу голову и тяжело дышала, почти не шевелясь. Бедная девушка была в бреду, и в её больном мозгу беспорядочно возникали воспоминания с отдельными изображениями. Ей виделись то бесконечные тяжёлые тренировки в одиночестве, то её первая встреча с сестрой, то первое убийство… какие-то звуки, песни… бред то усиливался, то спадал, и она то проваливалась в бредовый сон на несколько минут, то вновь просыпалась. Впрочем, она уже не могла понять, спит она или нет. Куромэ же упорно шла вперёд, преодолевая заросли каких-то колючек, кустов и просто сорняков. Она обожгла себе руки об ядовитый цветок, глубоко до крови оцарапала правое плечо, а в её волосах запутались листья и небольшие веточки. Акамэ всё ещё не пришла в себя, и вскоре, после того, как сестра проверила её состояние, стало ясно, что революционерке становится только хуже. Если она в скорейшем будущем не займётся решением этой проблемы, существовала угроза, что Акамэ не доживёт до окончания путешествия. Впрочем, и сама Куромэ не чувствовала себя хорошо — голова болела, пусть и терпимо, а все мышцы охватила неприятная слабость. Несколько раз бедную девушку стошнило — сказывался вред горы препаратов, которые она принимала. Обеим сёстрам было нелегко… Солнце, хотя его и почти не было видно из-за густой листвы, начинало расходиться не на шутку, и становилось жарко. Спина у Куромэ вспотела, а Акамэ же, несмотря на жару в мешке, держала влагу в себе. В лесу всё ещё также было тихо — обычных животных, которые могли бы их издавать, не осталось. Вскоре растительность немного отступила, освободив место для небольшой полянки, окружённой всё теми же гигантскими деревьями. Она была совсем не большой — всего лишь десять на пять метров. Обе короткие стороны упирались в заросли, а одна большая оканчивалась небольшим ручьём. Он приятно шумел, спадая небольшим водопадом с каменной насыпи, протекая мимо небольшого песочного «пятна», и устремляясь дальше, вглубь леса. Судя по тому, что трава в этом месте не была примята, животные здесь не ходили, и это вполне устраивало Куромэ. Она поняла, что дальше так продолжаться не может — либо она свалится от усталости, либо всё больше усугубляющаяся болезнь убьёт её сестру. Это место было более или менее приемлемым для остановки на некоторое время. Куромэ, чувствуя, как её ноги дрожат от усталости, упала на траву. Акамэ в рюкзаке за спиной застонала, проснувшись. — Потерпи немного, любимая сестра, — сказала Куромэ, — мы ещё сразимся с тобой, не сомневайся. Я знаю, ты выдержишь. Ты тренировалась так же, как и я, ты вместе со мной выжила после всего этого ужаса… если я выдержу, то и ты тоже. Держись, я всё… сделаю. Она тяжело поднялась с места, сняв рюкзак и положив его на землю. Акамэ практически никак не отреагировала — она всё глубже погружалась в пучину бреда. Её сестра первым делом сходила к ближайшим зарослям (которые, как известно, были в двух шагах) и набрала упругих зелёных веток. Обрывать их было сложно, но они вполне могли сойти за канаты, которые могли бы связывать импровизированную палатку, чтобы она не разваливалась от малейшего дуновения ветерка. Несмотря на то, что обычные правила туризма гласили, что нельзя располагаться близко к водоёмам, пусть и довольно мелким, девушка всё же решила разбить лагерь именно на этой поляне за неимением более удобного места. Вновь пробиваться сквозь целый лес, постоянно натыкаясь на тупики, овраги и колючки, она, очевидно, не хотела. К тому же совершенно неизвестно было, надут ли они хоть сколько-нибудь похожее на это относительно безопасное и удобное место. Потому, нарушив все правила, Куромэ собрала уже сухие и достаточно длинные ветки (благо, они валялись повсюду), и начала располагать их в форме шалаша. Она связала их верхние концы, а нижние вкопала в землю. Мало того, девушка поставила посередине несколько перекладин и укрепила стены, привязав их лианами к стволам деревьев на случай урагана. Под этот довольно небольшой шалаш она затащила Акамэ и оставила её лежать там, а сама пошла искать хоть что-то, что могло помочь её сестре быстро встать на ноги. Как любой опытный убийца, она имела глубокие знания и в оказании первой помощи (а вдруг её ранят при погоне?), и потому перебирала возможные лекарственные травы, которые она могла найти в этом лесу. Поскольку никаких исследований так глубоко в нём никто не вёл, никакой информации о флоре у неё не было, и потому приходилось полагаться на возможные варианты и предположения. Учитывая расположение леса в умеренном климате, темноту в нём и девственность местной земли… найти можно было всё, что угодно и где угодно. Потому, отметив расположение солнца (сквозь густую листву она поняла, что оно светит ей в правое плечо), Куромэ просто пошла прямо, куда глаза глядят. И вновь мимо проплывали знакомые пейзажи дикой природы. Словно она и не выходила из этого воистину бесконечного леса на поляну, где потратила целый час на сооружение какого-никакого укрытия. По пути под ногами путались вьющиеся по земле растения. Их тонкие зелёные стебли простирались на огромные площади, забираясь на стволы деревьев, захватывая стебли соседних растений и, обвиваясь вокруг них, словно питон, поднимались вверх до самой вершины. Постепенно растение падало под тяжестью сосущего все соки сорняка и в конце концов падало на землю, окончательно сдаваясь на милость победителя. И, когда оно полностью умирало, почти хищное растение ползло дальше в поисках новой жертвы. Были там и представители очевидно хищных растений, которые уже охотились на дичь покрупнее. Цветки у них были довольно красивыми, и источали приятный запах, от которого, прочем, через пятнадцать минут у Куромэ заболела голова. Этот запах привлекал разнообразных насекомых: гусениц, бабочек, пчёл и шмелей. Когда они садились на цветок, он неожиданно раскрывался и тут же вновь закрывался, утаскивая незадачливого насекомого куда-то в глубоки недра растения. Несколько раз Куромэ сама чуть не попалась в подобную ловушку. Чем глубже она заходила в эти заросли, тем огромнее становились растения, и наконец они достигли таких масштабов, что были способны съесть девушку и не подавиться. Они, чувствуя малейшее движение воздуха от проходящей мимо Куромэ, начинали ещё сильнее источать запахи и уже тихо хлюпали, ожидая крупную добычу. Это было… довольно пугающе. Девушка шла в сантиметрах от своей бесславной смерти, которая уже потирала… листьями, ожидая замечательный улов. Куромэ пришлось применить всю свою ловкость, чтобы не попасть к ним… в зубы, наверное, или даже прямиком в желудок. Даже растения в этом лесу были хищными… Постепенно хищные растения вдруг начали исчезать и вскоре пропали совсем, вновь уступив место обычному Тёмному Лесу. Куромэ уже чувствовала, что он ей смертельно надоел. По пути не встретилось ничего, что могло бы хоть как-то помочь её сестре вылечиться от болезни. Нужно было какое-то сильное средство, которое могло бы за день поставить её на ноги — задерживаться на одном месте в этом лесу было слишком опасно. Прошло ещё некоторое время. Куромэ всё шла и шла и вперёд, иногда присаживаясь отдохнуть на каком-нибудь пне или упавшем стволе дерева. Несколько раз из них вылезали стаи хищных муравьёв и пытались облепить девушку со всех сторон, неприятно кусаясь. К счастью, она успевала вовремя вскочить и стряхнуть муравьёв, прежде чем они успевали залезть слишком высоко. Порой на неё нападали птицы, и ей приходилось отбиваться от них копьём, от чего его наконечник окрасился в алый цвет. В какой-то момент стало ясно, что вокруг начинает сгущаться туман. Солнце ещё висело достаточно высоко над горизонтом, и потому туману просто неоткуда было взяться. Тогда что это? Куромэ узнала ответ на этот вопрос сразу же, как сделала первый вдох, войдя в область тумана. Воздух был тяжёлым и вонючим, и ей стало ясно, что это не туман, а испарения болота впереди. Она хотела уже повернуть назад, как вспомнила о том, что обычно в таких болотах можно найти очень полезные растения. Пожалуй, среди них можно было найти нужное для Акамэ. Лишь этого аргумент заставил Куромэ сделать первый шаг на мягкой, неустойчивой почве гигантского болота. Впереди, сквозь ядовитые испарения она видела очертания огромной трясины с редкими кочками кое-где. Девушка остановилась, пытаясь продумать дорогу, как вдруг земля под её ногами хлюпнула и исчезла прямо из-под ног. Девушка моментально ухватилась за какую-то лиану, свисающую с поникшего и изрядно засохшего дерева. Вода внизу, грязная и тёмная, жадно хлюпала и пыталась затянуть девушку вниз, на дно, но она держалась крепко. Когда секундный испуг прошёл, она начала аккуратно подтягиваться с помощью ветки и постепенно освобождать попавшую в трясину ногу. Несколько минут — и она на свободе. Правда, до самого колена нога была покрыта грязью, но самое главное, что Куромэ вообще выбралась. Она поняла, что остановка на этой ненадёжной земле хотя бы на минуту равносильна для неё смерти, и потому она в срочном порядке двинулась вперёд, ощупывая копьём почву, словно тростью слепого. В каком-то смысле она действительно была слепой, и только копьё могло указать верную дорогу. Воды становилось всё больше, и вскоре перед Куромэ простиралось практически безграничная топь. Лишь узенькая дорожка, состоящая из небольших, метр на метр площадью кочек, вела куда-то в её глубь. Что ждало её там? Куромэ вряд ли могла ответить, но она чувствовала, что нужные растения где-то там, в самом сердце трясины. И ради сестры она пошла дальше, прыгая с одной кочки на другую. Она кашляла каждый раз, вдыхая тяжёлые испарения болота… голова болела, но, к счастью, от недостатка препаратов её уже не тошнило — всё же организм девушки был очень сильным и быстро справился с последствиями такого плохого образа жизни. Где-то громко, квартетом квакали лягушки. Вместе с аккомпанементом звуков болота получался настоящий оркестр, который, правда, плохо играл, потому что от его прослушивания у девушки начинала кружиться голова. Вскоре где-то впереди показались скрюченные деревья без листьев — это означало, что где-то впереди показалась суша. Вероятно, это и был пункт назначения Куромэ — сердце болота. Лягушек по пути встречалось всё больше, и иногда они выпрыгивали прямо у неё из-под ног. Вскоре последняя кочка была преодолена, и девушка оказалась на более или менее твёрдой земле. Сердце трясины представляло собой небольшой островок, с восточной стороны которого росли две пары чахлых деревьев. Середина его заросла высокими, болотного цвета сорняками. Земля, находившаяся близко к воде, была неустойчивой и мягкой, и под грязными туфлями Куромэ даже слезала в воду. В общем, остров явно ходил ходуном и вряд ли мог долго удерживаться на поверхности, если бы на нём оказались хотя бы два человека среднего веса. Но Куромэ была одна и к тому же болезненная худоба не добавляла ей веса, потому остров в большинстве случаев слабо реагировал на её передвижения. А она не собиралась задерживаться на нём надолго и тут же принялась рыться в зарослях, раздвигая их руками и заглядывая в самые дальние уголки. Трясина тем временем хлюпала всё громче, и странные звуки, будто где-то на дне с отвратным скрежетом тёрлись друг о друга листы железа, только становились громче. Лягушачий оркестр же затих, словно испугавшись всех этих звуков. И вообще Куромэ чувствовала, что в воздухе витала какая-то тревога и напряжение. Наученная опытом похода через территорию хищных растений, она сжала покрепче копьё и начала спешить. По пути ей попались несколько болотных ягод, которые она решила использовать для приготовления напитков, которые могли бы придать Акамэ сил, когда та поправится. Удивительно, но Куромэ и не думала о себе — ведь она сейчас могла ходить, осознавать происходящее вокруг и с горем пополам пользоваться своими инстинктами убийцы, чтобы защищать себя, а Акамэ в тот момент одна лежала где-то там, глубоко в лесу, в палатке на поляне возле ручья, и металась в бреду. Потому сестра считала само собой разумеющимся то, что она обязана ей помочь. И вот в траве показались заветные тёмно-синие пятнышки. Их было совсем немного, и выглядели они довольно опасно, но Куромэ знала, что это и было то, что ей нужно. Она принялась складывать ягоды в специальный карман. Набирая их горстями, она постепенно почти заполнила его, как вдруг земля под ногами зашаталась. Сухие деревья опасно закачались, и Куромэ, подбежав к самому крепкому из них, обхватила ствол руками, надеясь, что он её выдержит. Что-то в глубине трясины ухнуло особенно громко, и земля начала поддаваться. Но она не опускалась вниз, наоборот — она поднималась. Послышался утробный гул, словно какое-то животное недовольно выло из-за того, что его посмели разбудить. Вскоре остров начал подниматься ещё быстрее, и Куромэ начала понимать, что она попала в неприятнейшую историю. Она с удивлением ощущала, как земля под ногами начинала куда-то сползать, и под ней показалась скользкая бледно-серая поверхность. Затхлая вода вспенилась, волны пошли в разные стороны, и на поверхность выбралось нечто гигантское. Сначала наружу показались огромные, с красными злыми зрачками глаза, потом ноздри и рот, который мог выпить всё болото разом. Древний монстр, король болот, вылез на поверхность, разозлённый тем, что его покой нарушили. Он издал громкий, почти оглушающий вой, отчего птицы в километрах от его источника, вспугнутые шумом, взлетали над болотом. Все лягушки в страхе разбежались, дабы не попасть случайно под ноги рассвирепевшего хозяина. И вот на свет… впрочем, те скудные лучи, проникавшие сквозь испарения болота, вряд ли можно было назвать светом, вылезло нечто бесформенное, темно-зелёного цвета и покрытое тиной животное, которого никто до той поры не видел и потому не дал названия. Куромэ среагировала мгновенно — она оседлала дерево (которое, как оказалось, было частью животного), и обхватила его так крепко, как только могла. Животное, громко ревя, пыталось скинуть её с себя, а ударить бесформенной лапой не могло, ведь это принесло бы ему самому невыносимую боль. И потому оно выбрало стратегию попыток сбросить девушку. Оно прыгало, от чего тряслась земля, и вертело головой, от чего вскоре Куромэ начало мутить. Но это не помогло — она держалась крепко. И тогда животное решило вновь погрузиться под воду, чтобы заставить её отцепиться. Это и было единственным шансом сбежать. Пока животное вновь пыталось закопаться в ил и, когда Куромэ спрыгнет, выбраться обратно на поверхность, у неё было время. Оно не было на её стороне, и потому она положилась на свою ловкость. И вот, когда огромная туша начала опускаться вниз, девушка приготовилась прыгать. Сначала под воду ушли корни самого дальнего, четвёртого дерева. За ним последовали третье и второе. Следующим на очереди оказалось дерево, на котором сидела Куромэ. И тогда она, выждав нужный момент и отпустив ствол, прыгнула вперёд… Животное издало победный гул и начала вновь выбираться на поверхность. Куромэ очутилась на какой-то настолько маленькой кочке, что её миниатюрные ступни едва на ней умещались. Когда она почувствовала, что уровень воды опять понижается, она сделала второй прыжок. Практически два метра разделяли её от следующей кочки, и мало кто в Империи мог преодолеть подобную величину без разбега, Но Куромэ, как уже говорилось, прошла интенсивные, изнуряющие тренировки ещё в детстве, и потому её физическая форма была в отличной. Ещё один прыжок… второй, третий, четвёртый… позади слышится рык существа, которое уже почти вылезло со дна трясины. Сердце двушки колотилось, как бешеное, и она чувствовала, что балансирует на грани жизни и смерти. Следующий прыжок. Огромная волна чуть-чуть не снесла её с кочки, благо, она успела ухватиться за что-то. Покрытая с головы до ног грязью, она вновь и вновь прыгала вперёд, спиной чувствуя горячее яростное дыхание Короля Болот. Один раз ей пришлось обернуться и ткнуть копьём ему прямо в глаз. Существо резко дёрнулось, вырвав у неё из рук древко, и огласило болота оглушительным рыком. «Копьё потеряно. Ничего. Главное — выбраться из этих болот. По этим проклятым кочкам практически невозможно нормально передвигаться. Проклятье. Лишь бы добраться до суши, а там меня никто не догонит» думала девушка. Она получила небольшую фору, пока животное оправлялось от её удара в глаз, и воспользовалась ею в полном объёме. Девушка оторвалась на некоторое расстояние, когда животное заметило это и продолжило погоню. Кочки постепенно становились всё больше, и вскоре на некоторых из них начали встречаться тесно переплетённые с соседями деревья. И тогда Куромэ, моментально взобравшись по стволу, схватила в обе руки лианы и спрыгнула с ветки. Эффектно пролетев над грязной поверхностью воды, она успела схватиться за лианы другого дерева и спрыгнула на сушу. Это была граница болота с остальным лесом. Зверь сзади ревел от злости, но так близко к концу своих владений он подобраться не мог. Девушка пустилась бежать. Маневрируя между деревьями, она постепенно отдалялась от воды. Иногда ей приходилось вновь взбираться на деревья и перепрыгивать по ним с одного на другое. Болото вместе с раненным зверем вскоре скрылись за её спиной, но она всё ещё продолжала бежать, не разбирая дороги. Лишь инстинкты подсказывали Куромэ, в какую сторону бежать. Она обошла зону хищных растений по краю, топча самые мелкие из них. Девушка летела вперёд, и было удивительно, как она ещё могла понимать, где находиться и куда бежит. Прошло всего полчаса, а она уже бежала по обычной зоне Тёмного леса. Солнце наверху всё ещё было довольно высоко над горизонтом, и потому она могла ориентироваться по нему. В ногах у неё путались вьюны, колючки застревали у неё в волосах… она летела вперёд на крыльях страха, испуга и желания как можно скорее увидеть любимую сестру. В кармане, к счастью, всё ещё лежали те самые драгоценные ягоды, ради которых ей пришлось преодолеть такой огромный и полный опасностей путь… Спустя несколько проклятых часов Куромэ, уставшая, покрытая грязью с головы до ног и вся исцарапанная, вышла на поляну. Первым же делом она промыла в ручье ягоды. Потом, сделав какое-то подобие кружки, раздавила на её дне ягоды и зачерпнула воду. После этого Куромэ подошла к сестре, всё ещё метавшейся в бреду, и влила ей напиток в приоткрытый рот. Акамэ закашлялась, но, кажется, немного успокоилась… Солнце медленно клонилось к горизонту, и небо постепенно окрасилось в предзакатный оранжевый цвет. Стало совсем темно. Возле самодельной палатки тихо потрескивал костёр. Возле него на траве сидела Куромэ и сушила свои вещи после стирки. Было прохладно, и она придвинулась поближе к костру. Тем временем Акамэ зевнула во сне, и её веки задрожали. С её губ сорвался стон, и она открыла глаза. Перед ними ничего не плыло, и контуры приобрели чёткость. — Что… — пробормотала девушка, — что… произошло? Болезнь, кажется, отступила, хотя она ещё и чувствовала себя ослабевшей, а мышцы ныли. Но температура спала, и Акамэ могла наконец встать. Она тяжело приподнялась на руках и вышла на поляну. И в лучах предзакатного солнца, возле костра, Акамэ заметила Куромэ, сидящую возле него. Та обернулась на шелест травы за спиной и, заметив Акамэ, произнесла: — Ну, здравствуй, любимая сестра. Давно не виделись.