Попытка номер два.

…Акамэ на мгновение остановилась в крайнем изумлении, но почти тут же совладала с эмоциями и, натянув на лицо как можно более бесстрастную маску, села рядом с сестрой, но недостаточно близко, чтобы они могли соприкоснуться плечами. Это показало Куромэ, что её сестра, несмотря на их близость в детстве и спасение её жизни, в полной мере осознаёт то, что они всё ещё враги. То, что они оказались здесь, не её идея. То, что они находятся в одном положении, и им приходится полагаться друг на друга, не является чем-то радостным для неё – это лишь досадная необходимость. И Акамэ, и Куромэ поняли друг друга без слов. Так или иначе, они прекрасно знали друг друга и могли прочесть мысли друг друга без труда. Ведь в каком-то смысле они были одинаковыми – обе пережили страшное детство, обе скучали друг по другу, убивали людей… но только одна увидела, что это плохо. Только одна заметила, что люди, умирающие от её рук, страдают. Что в их глазах виден страх, глубокий, почти первобытный ужас перед смертью, которая была уже прямо над ними, ожидая последнего вздоха, чтобы собрать свою кровавую жатву… Встретившись взглядами вновь, они тут же холодно отвернулись. И повисла напряжённая тишина, которая ничем не прерывалась. Казалось, даже лес затих, чтобы ещё сильнее накалить обстановку… Прошло несколько минут, а девушки всё не двигались с места, глядя на горящий перед ними огонь. И чувствовали они тяжёлый камень у себя на душе… но они так и не пытались заговорить. Прошло ещё около часа, а они до сих пор не двигались. Небо совсем потемнело, и в небе зажглись звёзды. И им было абсолютно всё равно, что происходит на Земле: будь то Революция или мировая война, будь то конец света или глубокая ссора двух сестёр. Для них Земля – лишь крошечная точка во всём необозримом пространстве космоса, а Акамэ и Куромэ были ещё более незначительны. И разве волновались звёзды о том, что они умрут? Волновался ли об этом Бог или кто-то, кто мог бы наблюдать за ними с этих звёзд? Конечно, нет. Они для них были незначительной частичкой, песчинкой в глазу, столь незаметной, что даже не ощущаемой… Кто вообще за них беспокоился? В такой тишине, в такой атмосфере безысходности и однозначной смерти в будущем, они вполне могли бы поддаться отчаянию и ответить, что всем на них плевать. Но это было не так. Акамэ не знала, что Надженда перевернула всю базу, опросила каждого, кто мог видеть её, перевернула с ног на голову столицу, пытаясь её разыскать. Леонэ и Изуми сидели вдвоём в одной комнате и молились, чтобы девушки пришли невредимыми. И Эсдес… даже она волновалась о сёстрах. Она была одной из трёх, кто примерно знал, где они находятся, но и так она не могла найти их в этом бесконечном лесу тайно. Конечно, она легко бы стёрла этот лес с лица Земли, но тогда сёстры остались бы непримиримыми врагами навечно. Она очень хотела, чтобы Куромэ вернулась невредимой. Генерал любила своих подчинённых и не хотела вновь видеть их бездыханные тела. Но она уже сделала всё, что могла… теперь решение стояло за самими сёстрами. Костёр уже почти догорел, словно показывая, что времени почти не осталось, и скоро пора будет идти спать. И именно тогда девушки одновременно сказали: - Куромэ… - Акамэ… Они тут же осеклись и посмотрели друг другу в глаза, впервые с момента их встречи. И они не отрывались, пытаясь разглядеть что-то… может быть, страх или ненависть? Любовь или заботу? Только они знали, что именно. - Куромэ… - Да, сестра? - Я… Акамэ вновь замолчала, пытаясь подобрать слова, которые вдруг моментально вылетели у неё из головы. Она очень хотела вновь обнять сестру, вновь поиграть с ней, покатать её на плечах, как это когда-то было в детстве… но она понимала, что это невозможно. Те светлые деньки давно прошли, и теперь они враги. Сёстры по разные стороны баррикад… Куромэ тоже ничего не говорила. Она всё ещё ненавидела сестру за предательство. Предательство Империи, в конце концов, предательство собственной сестры! Но и она не могла высказать её в лицо всё, что думала. Ведь они всё ещё любили друг друга… - Я… - вновь прошептала Акамэ, наконец, найдя в себе силы, - спасибо. Правда. Спасибо, что спасла меня. Я очень благодарна. - Не за что, сестра. Я просто не могла дать тебе умереть такой глупой смертью. Ты не заслуживаешь такого конца. - Ты тоже… - вздохнула старшая сестра, видимо, подразумевая нечто большее. - Прошу тебя: не сейчас, - попросила Куромэ, прекрасно понимая, что имеет в виду сестра, - я хочу насладиться этим моментом. - Конечно… но что ты… мы… собираемся делать дальше? - Что мы будем делать дальше? Не знаю… как ты себя чувствуешь? - Я? Ну… - Акамэ сделала глубокий вдох и выдох, - кажется, в порядке. Моя голова ещё немного болит, но хотя бы проклятый туман рассеялся… - Это радует. Тогда завтра мы отправимся в путь. Я не заметила вокруг никого, кто мог бы за нами наблюдать, а это значит, что мы предоставлены самим себе. - То есть… нас просто оставили здесь? – спросила старшая сестра. - Видимо, да. А раз так, у меня нет оснований не верить автору этой записки. Двадцать километров до ближайшего населённого пункта? Хм… возможно, мы уложимся в полтора дня. Максимум в два, если что-то пойдёт не так. - Куромэ, я сомневаюсь, что это будет так быстро. Мы с лёгкостью прошли бы двадцать километров по мощёным дорогам столицы, но двадцать километров по нехоженому, кишащему монстрами лесу за два дня? - Если мы будем идти достаточно быстро, то за два дня уложимся, - не согласилась Куромэ. – Если, конечно, ты ещё не потеряла форму на харчах Ночного Рейда. Девушка невесело усмехнулась и подбросила несколько дров в уже почти затухший костёр. Она разгребла золу, и огонь, разгораясь, вновь перекинулся на дерево. - Не волнуйся. Я тренировалась каждый день, чтобы подготовиться к встрече с тобой. Хотя я и не ожидала, что она пройдёт… в такой обстановке. - Очень рада, что ты тоже готовилась, - холодно ответила Куромэ, - наша битва будет честной. - Обязательно будет. Кстати, сестра… что это за синяки у тебя под глазами? И твои руки немного дрожат… - Ничего страшного, - тут же смягчилась Куромэ, поняв, что Акамэ лишь о ней заботится. - Ты же знаешь, что я вижу, когда ты врёшь. В чём дело, Куромэ? - Не твоё дело. Это был мой выбор, - она подняла с земли сухую ветку и сунула её в пламя. Огонь перекинулся на неё, но девушка продолжала держать её. - Ладно… - сказала Акамэ, и обида неприятно кольнула ей грудь. Куромэ продолжала держать ветку, пока огонь не добрался ей до самых пальцев. Тогда девушка отбросила её и сказала: - Всё, хватит об этом. Нужно ложиться спать пораньше, и завтра отправляться засветло. Нужно использовать всё светлое время суток, что у нас есть. - Да, конечно. Но… как мы расстанемся? - Легко. Ты пойдёшь в свою сторону, а я – в свою. Сейчас мы зависим друг от друга, и в конце концов только бесчестный воин сразу убьёт того, кто ему помогал. Тебя это устраивает? - Да, - ответила Акамэ тихо и отвернулась. Ни слёз, ни явного сожаления не отразилось на её лице – она привыкла скрывать эмоции, которые мешают работать. Но где-то в глубине души её что-то неприятно дёрнулась, словно она сожалела о том, что они могут говорить друг с другом только так. Сама Акамэ этого не осознавала, но в действительности она не хотела убивать Куромэ. Она всё ещё была её любимой сестрой, пусть их и разделили их взгляды. Даже ради сестры она не могла больше убивать людей за противостояние диктатуре Империи. За то, что они чем-то не угодили министру или его прихвостням. И ей было очень жаль, что сестра ничего этого не видела, не понимала того, что творит, что она винит Акамэ в том, что та предала её. Политика разделила их на два разных лагеря. Две сестры, горячо любящие друг друга, оказались по разные стороны баррикад… как, впрочем, и многие члены Ночного Рейда и не только его. Революция, даже если она подразумевает под собой значительное улучшение жизни, всё равно является трагедией, и никто, ни Акамэ, ни Надженда или даже Эсдес, не отрицали этого. Но у них не было другого выхода. Личные причины примкнуть к движению у всех различались, но цель была одна – дать народу власть, чтобы он наконец разбил оковы, сдерживающие его… Так или иначе, Акамэ, хотя и была рада вновь увидеть и поговорить с сестрой, всё равно не хотела вновь присоединиться к ней. Она больше не будет марионеткой в руках проклятого министра. Она сама выберет себе путь, путь счастья и радости. Даже если ради этого придётся пожертвовать сестрой. В конце концов, останется только один – они обе были слишком упрямы, и не обладали таким характером, чтобы уступить кому-то… Куромэ же не думала о Революции – она и помыслить не могла, что это случится, ведь на их стороне Эсдес! Ведь они борются за правое дело! Наверное… Она тоже отвернулась от сестры. Она просто не могла больше видеть лицо этой предательницы. Как она могла её оставить? Как она могла отказаться от сестры?! Они ведь столько пережили вместе… а как они были счастливы вместе… как они были прекрасны в команде, когда убивали вместе! Как можно было променять те дни на… Революцию? Куромэ чувствовала, как её кулак самопроизвольно сжимается. Ей очень хотелось ударить сестру по лицу изо всей силы и поставить ей мозги на место, но она всё же сдержалась. Ничего, она ещё отомстит сестре. Она заставит её страдать. Она заставит её извиниться… Завыл пронизывающий ветер. В своём оборванном лёгком платье Куромэ моментально замёрзла и подбросила дров в костёр. - Иди спать, Акамэ, - сказала она, обняв ноги, - завтра нас ждёт тяжёлый день. - Да… спокойной ночи, сестра. - Спокойной ночи. Акамэ поднялась с места и повернулась к сестре спиной. Она вдруг почувствовала, как в глазах защипало, и протёрла их. Наверное, песок попал… девушка вздохнула и, подойдя к шалашу, залезла в него и обняла свои плечи руками, стараясь хоть как-то согреться… Место: где-то в Тёмном лесу Время: шесть часов утра, 3 дня до начала Революции… Едва только за горизонтом забрезжил свет, как Акамэ почувствовала, что её кто-то будит. Едва разлепив глаза, она увидела перед собой лицо сестры. Оно было каким-то… необычным. Волосы её были встрёпаны, а глаза были широко открыты от страха. Она возбуждённо зашептала: - Сестра! Сестра, ну вставай же… вставай скорее! Сюда что-то идёт! Кажется, его привлёк огонь от нашего костра, и, когда он потух, оно решило напасть! Вставай скорее! Нужно бежать! - Что… - спросонья пробормотала Акамэ, протирая глаза, но Куромэ тут же схватила её за руку и потащила куда-то… Девушки бежали по лесу, спотыкаясь и падая в грязь на каждом шагу. Акамэ разбила себе нос, а на плече Куромэ краснела длинная полоса. Выглядели они ужасно – не выспавшиеся, измотанные и испуганные девушки неслись сквозь лес куда-то вперёд, перескакивая через небольшие провалы и скатываясь и поднимаясь по оврагам. Нечто сзади яростно выло и продолжало преследовать их, наступая на пятки. Иногда сёстрам казалось, что нечто уже дышит им в спину, и вот-вот раскроет свою пасть, усеянную острыми зубами, и раскусит их, словно кости каких-нибудь маленьких зайцев. И они бежали и бежали неведомо куда. Адреналин, выплеснувшийся им в кровь, увеличил концентрацию до максимума, а вместе с умениями и физической подготовкой девушек их движения были безупречны. Каждый шаг, каждый прыжок был идеально выверен, взгляд, брошенный на дорогу впереди, выхватывал каждую деталь, а мозг моментально обрабатывал информацию и приказывал мышцам сделать то или иное действие. Если бы они выступали так в балете или гимнастике, их выступление признали бы великим. Но вместо сцены под их ногами мелькали мелкие камни, корни деревьев, небольшие ручейки или даже мелкие грызуны, не успевшие укрыться от надвигающейся опасности. И они всё бежали и бежали… Никто не знал, сколько прошло времени. Может, час, может, два, а может всего две минуты. Куромэ вдруг осознала, что уже не слышит сзади тяжёлого дыхания преследователя, и, задыхаясь, так как адреналин тут же отхлынул, сказала: - Кажется… оторвались… Акамэ тут же рухнула на траву, а вместе с ней и Куромэ. Прижавшись друг к другу спинами и забыв о всяких разногласиях, они сидели и тяжело дышали, стараясь восстановиться после бешеной гонки. Акамэ отбросила мокрую прядь волос с глаз и тяжело выдохнула. Рука Куромэ сильно болела, и девушка даже чувствовала, как пульсирует кровь, устремляющаяся к ране, чтобы поскорее закупорить её и начать процесс регенерации… Руки у Акамэ дрожали от неожиданности, и сестре это заметила. Даже несмотря на то, что любое движение рукой причиняло ей сильную боль, девушка нашла ладонь сестры и, скрестив с ней пальцы, крепко сжала её руку. Акамэ, скрывая вдруг выступивший румянец, повернула голову в сторону. Всё же, даже будучи врагами, они оставались любящими сёстрами… интересный парадокс. Прошло несколько минут. Тела девушек немного остыли, и на место жары пришли утренний холод и сырость. Акамэ почувствовала, как спина сестры мелко дрожит от холода. Но никакой одежды у них не было. Всё самое тёплое, что у неё было, она отдала Куромэ, и сама уже чувствовала, как начинает замерзать. Оставалось лишь надеяться, что, когда солнце поднимется выше, потеплеет. Впрочем, возможность даже этого не очень радовала сестёр – если станет жарко, то под высокими, не пропускающими даже самый маленький ветерок деревьями станет душно, словно в бане. Оставалось лишь надеяться, что им повезёт. Они просидели ещё какое-то время, стараясь успокоиться. Эта гонка оказалась для них слишком тяжёлой. И без того подорванное здоровье девушек теперь отказывалось восстанавливаться и набирать силы на дорогу. Но девушки знали, что они должны дойти именно сегодня. Именно в этот день. Добраться до дома. Они чувствовали, что надвигается нечто великое и неотвратимое, и участие в этом каждой из них может решить судьбу страны. И тогда Акамэ первой поднялась и сказала: - Что ж, пора идти, сестра. У нас нет еды, мы потеряли наше укрытие, мешок, стройматериалы и превратили нашу одежду в лохмотья… я сомневаюсь, что мы протянем здесь хотя бы ещё одну-две ночи. Мы либо замёрзнем, либо нами закусит какое-нибудь существо. Потому я предлагаю взять себя в руки и пойти вперёд, пока мы ещё можем. - Да, ты права, сестра, - решительно согласилась Куромэ, тоже вставая с земли, - мы должны дойти сегодня, и мы это сделаем. Я в этом уверена, как и в том, что после нашего боя останется только один победитель. - Верно, - сказала Акамэ, заметно уязвлённая словами сестры. И всё-таки… всё-таки глубоко внутри она хотела вернуть те счастливые деньки. Играть вместе с Куромэ, веселиться рядом с ней, катать её на спине… и даже, несмотря на все невзгоды, любить друг друга так крепко, как это возможно. Но сестра не оставлял другого выхода – она сама желала такого исхода. И Акамэ не могла этому противиться. А потому останется только один победитель… хотя можно ли было назвать победой убийство собственной сестры? Разве это не… поражение? Могли ли быть в этой битве победители? Будет ли счастлив победивший? Очевидно, ответ был отрицательным. Сёстры всё ещё горячо любили друг друга, несмотря на свои разногласия, и пусть в силу своего характера и тяжёлого детства они не могли договориться между собой, они всё равно предпочли бы, чтобы сестра присоединилась к ним. Но ни Акамэ, ни Куромэ не собирались пойти на этот шаг примирения. И потому они молча двинулись вперёд. Никто из них не мог с точностью сказать, сколько метров или даже километров они пробежали, спасаясь от неведомого зверя. Может, они преодолели всего двести метров, а может, и два километра. Можно было лишь сказать, что они не прошли и половины своего пути. Впереди их ждали ещё около восемнадцати километров заросших троп, поросших сорняками глубоких оврагов, маленьких ручьёв, бегущих между камнями и опасных зверей, только и ждущих момента, когда девушки расслабятся, и тогда прыгнуть им на спины… И тогда их история закончится на трагической ноте… Вряд ли Эсдес рассчитывала на то, что всё обернётся настолько безвыходной и опасной ситуацией для девушек. Она хотела, чтобы они, помогая друг другу, вновь почувствовали, как сильно любят друг друга, поговорили бы по душам, и вышли из леса любящими сёстрами на всю оставшуюся жизнь… Но ни болезнь Акамэ, ни спасение Куромэ не смогли исправить ситуацию. Возможно, впервые в жизни ледяная повелительница просчиталась. Девушки шли на почтительном расстоянии друг от друга, не произнося ни слова и погружённые в свои мысли. В лесу вновь было тихо. Ветер затих, животные, как обычно, предпочитали не попадаться девушкам на глаза, а потому вскоре они почувствовали бурление в пустых животах. У них при себе не было ни воды, ни еды, что ещё больше ухудшало их и без того незавидное положение. Вскоре солнце окончательно вступило в свои законные права правления землёй и начало устанавливать свои порядки. Стало жарко. Воды не было, к тому же девушки уже вспотели, и остатки их одежды прилипли к спинам. Невыносимо хотелось пить. Акамэ постоянно облизывала или покусывала потрескавшиеся губы. Куромэ держала… язык за зубами, но постоянно судорожно глотала, видимо, стремясь напиться собственной слюной. Но постепенно она стала настолько тягучей и непохожей на нормальную жидкость, что Куромэ начала отплёвываться. Всоре обе девушки почувствовали, как у них начинает болеть голова, а перед глазами появились светлые пятна. Акамэ зашаталась и прохрипела: - Куромэ, постой, я больше не могу… Но Куромэ никак не отреагировала на эту фразу. Она, словно автоматически, шла вперёд, но было видно, что ноги у неё дрожат. Усталость Акамэ тут же отошла на второй план. Она подскочила к сестре и встала у неё на пути. Куромэ, словно этого не заметив, не остановилась и чуть не снесла бедную Акамэ. Тогда она подошла сзади и обняла её так крепко, что сестра едва могла двинуть рукой. Акамэ, очевидно, зашла сзади для того, чтобы Куромэ случайно или специально не ударила её кулаком или чем-нибудь похуже… Сестра задёргалась, пытаясь вырваться, но почти сразу потеряла оставшиеся силы и обмякла у неё в руках. Тогда Акамэ оттащила девушку в какую-никакую тень под деревом и усадила её на землю. Потом она тяжело рухнула рядом, облокотившись спиной о ствол… Она тяжело дышала и пыталась унять боль. Кажется, это был первый признак солнечного удара, но она надеялась, что минут через десять это пройдёт… Акамэ закрыла глаза, но поняла, что от этого голова начинает кружиться ещё больше, и отказалась от этой идеи. Она бросила взгляд на Куромэ. По ней было сложно сказать, хорошо или плохо она себя чувствует, и чувствует ли что-то вообще. Она сидела, уставившись на землю перед собой со стеклянными глазами, лишь изредка моргая. - Куромэ? С тобой всё в порядке? Когда ответа не последовало, Акамэ потрясла сестру за плечо. Но и тогда Куромэ не ответила, просто упав на бок. Тогда сердце Акамэ ёкнуло, и она, забыв про всякую усталость, положила Куромэ на траву и попыталась послушать её дыхание, приложив ухо к груди. Дыхание было, но… оно было слабым. Куромэ будто впала в странное оцепенение или транс… Стеклянные глаза, слабое дыхание, механические движения и абсолютная потеря эмоций... Акамэ вспомнила, что сестра говорила что-то о препаратах, которая она принимает, но она всегда казалась в полном порядке. А сейчас она как будто потеряла личность и стала бездушным организмом… что же это может быть? Очевидно, единственным возможным предположением являлось то, что препараты, которая принимала сестра, всё же оказались губительными для её организма, и их недостаток… тут же подкосил организм. Что это были за препараты? Почему они так повлияли на сестру? Акамэ, очевидно, не могла ответить на этот вопрос, но постаралась сделать всё, что можно, чтобы “откачать” Куромэ. Чтобы вывести всё это из организма, нужно… рвотное? Наверняка это не было достаточно действенным способом, но другого выхода не было – под рукой у них не было больницы или доктора, который мог бы подсказать, что делать. Акамэ оставила сестру на поляне и принялась искать поблизости хоть что-то, что могло бы заставить желудок бедной девушки сократиться и извергнуть из себя всю ту химию, что она глотала на протяжении долгого времени. Где найти подобное растение? А очень просто – за ближайшим деревом. Чем-чем, а сорняками и вредными растениями этот лес просто кишел. И в этот раз это должно было послужить наконец на благо сестёр. Акамэ потратила всего около пяти минут, прежде чем найти наконец нужный цветок. Недолго думая, она просто оторвала стебель от корней и, пока сок медленно капал с оторванного конца, побежала к Куромэ. Открыв ей рот, Акамэ влила в него весь сок, что оставался в стебле, и осталось только подождать, пока произойдёт то, что произойдёт. Акамэ положила сестру на бок, чтобы та вдруг не захлебнулась, и села рядом, ожидая результата. А он не заставил себя долго ждать – по телу Куромэ прошла судорога, и из её рта полилась зеленоватая субстанция. Акамэ отвернулась, не желая смотреть на это малоприятное зрелище, и просто подождала, пока хлюпающие звуки закончатся. Тогда она повернулась и увидела, что сестре стало немного лучше – непонятное оцепенение как будто спало, и теперь она закрыла глаза. Акамэ на всякий случай проверила дыхание, но Куромэ была в порядке. Тогда девушка посадила сестру себе на спину и постаралась закрепить её как можно прочнее. Руки её постоянно бессильно падали, и потому Акамэ пришлось постараться, чтобы закрепить их на своей шее. Когда они, кажется, более или менее закрепились, она взяла сестру за ноги и двинулась вперёд. В этот раз они поменялись ролями. Теперь не Куромэ помогала Акамэ, а наоборот. Судьба иногда насмехается над людьми, сначала разделяя их, а потом заставляя вновь сходиться вместе. Вновь два врага помогают друг другу, но всё равно не хотят сходиться. Они борются с будущим, избегают того, что, в конце концов, им всё равно придётся поговорить друг с другом. Возможно, этот разговор будет последним в жизни одной из них, но он неизбежен. И пусть ни одна из сестёр не верила в судьбу, в чём, возможно, они были и правы, но то, что избежать финала их отношений не удастся – факт столь неоспоримый, что они сами на подсознательном уровне это понимали. Акамэ пронесла сестру на довольно большое расстояние. Сёстры были хорошо натренированы, а их лёгкое… телосложение только способствовало беспрепятственному переносу Куромэ с одного места на другое. В общем, Акамэ не чувствовала себя уставшей. Ну, почти. Всё-таки второй день пути, недавно перенесённая болезнь и нервное напряжение не способствовали сохранению сил. В какой-то момент незаметно для Акамэ веки её сестры дрогнули, и она пробормотала: - Сестра? Что… где это я… что случилось? - Ох, Куромэ, ты проснулась? – Акамэ облегчённо вздохнула. – Что ж, в какой-то момент ты просто… перестала реагировать на что-либо… словно машина. Глаза у тебя были стеклянные и мутные, словно туман, и двигалась ты как-то странно. - Ох, правда? Кажется… это эффект того, что я давно не принимала… - тут Куромэ осеклась. - Принимала что? - Неважно… - замялась Куромэ. - “Неважно”? Ты хоть представляешь, как я испугалась?! Я думала, ты умерла или что-то в этом роде! Скажи мне, сестра, если в тебе осталась хоть капля любви или хотя бы уважения ко мне: что это было? - Э… - задумалась Куромэ, но всё же решилась сказать, - ладно… я принимаю кое-какие лекарства… они помогают мне на тренировках и в боях. Они притупляют ои чувства и позволяют лучше сконцентрироваться на сражении. - То есть… ты принимаешь наркотики, я правильно понимаю, сестра? Так вот откуда у тебя были такие огромные синяки под глазами… ты принимаешь их для того, чтобы стать сильнее и сразиться со мной? Кто тебе их даёт? - Да, верно… раньше мне давала их Эсдес, но сейчас… их даёт мне Ран. Он говорит, что так и нужно… - Но тебе не кажется… что это того не стоит? Почему ты готова даже на наркотики, чтобы победить меня? - Потому что ты предала меня. Я хочу тебе отомстить и не остановлюсь, пока не останется лишь одна из нас. - Но почему… почему, сестра? Почему ты хочешь меня убить? И… уверена ли ты в этом? - Потому что ты предала меня. Мы были так дружны вместе, а ты… ты… в один день ты отказалась от всего! Ты уничтожила, низвергла наши счастливые дни вместе в пучину забвения! Ты выбрала… этих… этих… вместо меня! Ты оставила меня после всего, что мы пережили! - Куромэ… - Акамэ вздохнула, так как поняла, что пришло время для судьбоносного разговора, - я не хотела оставлять тебя, правда. Я действительно была счастлива вновь быть с тобой. Вновь говорить и играть с тобой… но… пойми, я увидела те мучения, которые мы приносили. Тот террор, который Империя осуществляла нашими руками… пойми, мы убивали людей. И людей не просто не плохих, а великолепных! Они боролись за народ, за лучшую жизнь! За будущее! И наше с тобой в том числе! И, когда мы убивали этих людей… мы своими руками уничтожали это будущее. Превращали его в ад. Ад для нас, для всего нашего и следующего поколений… - Замолчи… замолчи! Куромэ спрыгнула со спины сестры и закричала со слезами на глазах: - Как ты могла… как ты могла продать меня ради этих призрачных идей?! Как ты могла пожертвовать нашими днями вместе! Как ты могла отказаться от своей сестры! Ты бросила меня, сестра! - Я не бросала тебя, Куромэ. Я предлагала тебе пойти со мной. Пойми – я не хотела тебя бросать! Я просто больше не могла убивать невинных людей! Если ты присоединишься к нам, мы вновь будем вместе! Вместе будем играть, сражаться и любить! - Ты предала нашу страну! Ты предала меня! Ты предала нас всех, сестра. Не произнося больше ни слова, Куромэ устремилась вперёд и прыгнула на Акамэ, обхватив её бёдра руками. Сёстры вместе рухнули на землю. Акамэ, оббиваясь, ударила сестру кулаком в щёку. Та взревела и в ответ сделала то же самое. Девушки сцепились в опаснейшем бою, царапаясь, нанося удары друг другу настолько быстро, что ни один наблюдатель не смог бы разглядеть ни одного из них. Поднялась огромная туча пыли, и где-то в самом её центре дрались две сестры. И никто не мог бы предположить, чем закончится эта драка… Они наносили друг другу удары не шуточно, а вполне по-настоящему. Каждое прикосновение вызывало сильнейшие приступы боли у сестёр, но также и помогал им наконец понять, в чём же они были неправы. Возможно, именно эта драка поможет им хоть что-то понять и хоть к чему-то придти. Наконец пыль улеглась. Девушки лежали напротив друг друга и тяжело дышали. Лица и тела их был покрыты множеством синяков и царапин, а из ртов у обеих текли струйки крови… но они, очевидно, были живы, пусть и сильно ранены. Над их головами нещадно жарило солнце, лес безмолвно смотрел на выяснение отношений сестёр. Неужели они так и не поняли друг друга? Даже после стольких приключений, после обоюдного спасения и после стольких лет грусти и забвения? Неужели все усилия Эсдес оказались напрасны? Девушки не произносили ни слова. Языки их словно отнялись, и они лихорадочно думали, что бы сказать, но не находили слов. Прошло ещё несколько минут. Всё ещё лёжа на земле, они смотрели друг на друга, но… ненависти в их взглядах не было. Было что-то другое… но что? Неужели их сестринская любовь вдруг восстала из пепла и вновь воспылала в их душах? Или то был холод, окутывающий их души и делающий невозможным их совместное будущее? Неужели это… конец? - Сестра… - прошептала тихо Куромэ, - Акамэ, я… я понимаю… ты меня спасла… - Мы квиты вообще-то, - сквозь хрипы произнесла её сестра, поднимаясь на руки. - Кажется… ты права, Акамэ, - слабо улыбнулась Куромэ. – Наверное, я была… неправа… - Всё не так просто, - ответила её сестра, - мы обе были неправы. Ты была неправа, что осталась на их стороне, а я… а я была неправа, что не сделала всего, что могла, чтобы забрать тебя с собой. - Правда? – всхлипнула девушка, - скажи, Акамэ… ты… думала обо мне? Ты хотела меня убить? - Честно? - Да. Скажи, как есть. - Да, Куромэ. Я правда хотела тебя убить. Я думала, что иного выхода нет. - Я тоже, Акамэ. Я… хотела тебя убить. Но теперь я… - Передумала! – сказали сёстры в унисон и тихо засмеялись, почувствовав, как тяжёлый камень упал у них с души. Куромэ тяжело поднялась на колени и подползла к сестре. Улыбнувшись ей, она еле-еле поднялась на ноги и протянула ей руки. - Держи, Акамэ. Нам пора идти. Солнце уже прошло зенит, а значит, мы с тобой опаздываем. - Да, сес… Куромэ. Акамэ крепко взялась за руку сестры и встала, утерев кровь с губ. - Что ж, пора идти.