Попытка номер два.

Время: неизвестно. Место: неизвестно. Вокруг ничего. Темно. Эсдес стоит, словно в тумане, не понимая, что происходит. Всё повторялось. Она вновь здесь. Где? Она и сам не знала. Голоса не было. Окружающее пространство не подавало вообще никаких признаков жизни. Девушка почувствовала, как сердце у неё в груди начинает биться чаще, а груди что-то ёкнуло. — Я что… опять умерла? — спросила она, сама не зная кого. Но в этот раз никто ей не ответил. Даже раздражающий смех не отдавался эхом по всей бесконечной равнине. Генерал почувствовала, как во рту у неё пересохло, и слова застряли где-то глубоко в её организме. Да и говорить было нечего — ведь некому было ответить. Конечно, можно было говорить с самой собой, но это грозило свести её с ума, потому Эсдес решила промолчать и просто оглянуться. Но и позади была всё та же картина — бесконечная равнина, укрытая тьмой. И тут она почувствовала, что, пока она смотрела а спину, что-то начало приближаться сзади. Она почувствовала, как по спине побежали мурашки, и резко развернулась, пытаясь разглядеть, что происходит впереди. Но вновь никого и ничего не было. И тут подобное чувство повторилось, но в этот раз уже позади. Она оглянулась и поняла, что это вновь была иллюзия. Но ощущение преследования её не оставляло, заставляя все чувства обостриться до предела. Потом она начала лихорадочно думать. Как? Когда она успела умереть? Этого же просто не может быть! Она была готова ко всему! Её просто не могли убить, ведь подготовка у генерала была на высоте, а инстинкты как всегда работали слаженно и быстро. Так как же это могло случиться? Но эти размышления не имели успеха, ведь ответов на них не было. Вдруг она почувствовала, что земля уходит у неё из-под ног. Она попыталась сделать прыжок, но и на новом месте происходило то же самое. Она попыталась ухватиться за воздух, потому что других возможностей спастись у неё не было, но, очевидно, это было бесполезно. Ноги потеряли опору, и девушка почувствовала, как в кромешной темноте и, казалось, непроницаемой тишине она начала падать куда-то далеко, в бесконечную дыру. Она попыталась закричать, но не услышала собственного голоса. Эсдес попыталась вытянуть руки и схватиться за что-нибудь, но они нащупали лишь потоки воздуха, которые больно ударялись о ладони. Она вновь попыталась закричать, как вдруг внизу показался огромный серый шар, девушка в страхе вытаращила глаза и… Время: день начала Революции, четыре часа утра. Место: неизвестно. — Аааааааа! — заорала она, моментально вскочив. Эсдес тотчас же почувствовала, что её лицо и тело действительно огибают воздушные потоки, а всюду, куда бы не падал взгляд, было темно. Но эта тьма была не такой холодной, как минуту назад. Она как будто не была бесконечной и абсолютной, и глаза девушки могли хотя бы что-то видеть. Мгновение спустя она почувствовала, что на чём-то сидит, и опустила голову, пытаясь понять на чём. В тот же момент её уши словно разложило, и Эсдес услышала свист рассекаемого крыльями воздуха. Под собой она увидела обширное гладкое тело дракона и седло, на котором она и сидела. — Просто кошмар… — облегчённо вздохнула она. Но всё же тревожное ощущение её не оставляло, словно этот сон был пророчеством, предрекавшим что-то плохое. Она вновь легла на дракона и обняла его шершавое тело руками, стараясь избавиться от беспокойства, но оно лишь забралось лишь немного глубже, теперь тихонько кусая генерала изнутри. Она поморщилась. Дракон, словно почувствовав настроение хозяйки, мерно зарычал. Может быть, у них это имело схожее с мурлыканьем котов значение. Эсдес улыбнулась и погладила его по шее… Прошло какое-то время. Темнота вокруг немного рассеялась, а дракон в это время принялся снижаться, отчего сразу же стало теплее. Для Эсдес, конечно, перепады температуры были не очень существенны, но всё же было комфортнее в более тёплом климате. Она выросла на севере и привыкла к холодам, но когда тепло начинало обволакивать её тело, генерал не могла ему сопротивляться. Да и зачем? Оно приятно расслабляло и физически, и духовно после тяжёлого дня. Подобные же чувства вызывала тёплая вода, которая словно смывала с девушки тяжёлые ощущения чужой крови на руках. Конечно, это было лишь символически, ведь кровь всё равно никуда не девалась, ведь её нельзя было смыть, расщепить или уничтожить любым другим способом. …Дракон опустился ниже поверхности облаков, и Эсдес увидела под собой знакомые бесконечные просторы, которые она видела, улетая отсюда несколько недель назад. Эти величественные горные массивы, уходящие к горизонту и поражавшие глаз своей грубостью и в то же время каким-то диким изяществом, огромные, почти нетронутые вечнозелёные хвойные леса, прикрывавшие промёрзлую землю от гибельного для неё холодного северного ветра. Каждое вырубленное человеком дерево оставляло здесь после себя неизгладимую отметину на земле, которая через несколько дней становилось просто одним большим ледяным пятном. Кое-где виднелись мелкие деревушки, в основном появившиеся уже при Империи, ведь почти все коренные народы здесь были уничтожены, а те, что остались, были пленены и находились практически на положении рабов. Между деревеньками шли узкие, наполовину занесённые снегом тропинки, по которым изредка проходили сани с запряжёнными в них собаками (особые северные кабаны, которые использовались знатью, были слишком дорогими для содержания). Иногда из леса на дорогу мог выйти лось или даже медведь, и если первый был не особо опасен, если знать, как с ним обращаться, то второй, если был не в духе, мог разорвать неудачливого путника. Впрочем, Эсдес не могли даже слегка ранить эти жалкие по сравнению с её силой животные. Если ещё в детстве она вместе с отцом охотилась на гигантских драконов и ящериц да ещё и побеждала их, то эти примитивные существа уж точно были бы для неё лёгкой добычей. Но наездница, очевидно, думала совсем не об этом. Ей нужно было привести армию в столицу до заката, чтобы начать штурм стен. Она не сомневалась в верности своих солдат, ведь они были верны лично ей, и к тому же… они знали, что случиться, если они ослушаются приказа. Метод кнута и пряника. Вскоре дракон перелетел через очередной хребет, и Эсдес увидела, что за его каменной стеной скрывался небольшой городок, который, в отличие от всех остальных, был выстроен совсем недавно. Дома здесь мало чем отличались от всех остальных в округе — деревянные срубы с узкими окнами и каменными трубами, торчащими над крышами. Но важно было то, кто населял этот город. Его население целиком состояло из солдат армии Эсдес. Каждый здесь был её солдатом и, поскольку дальнейших приказов не поступало, поселился здесь. Конечно, они поселились гораздо ближе к имперской столице, поскольку Эсдес ожидала, что, возможно, придётся срочно вести армию к столице и потому подготовилась заранее. Когда в небе показался дракон Эсдес, на главную улицу высыпали солдаты и дружным «Ура!» поприветствовали возвращавшегося генерала. Дракон шумно выдохнул и опустился на притоптанный снежный наст. Эсдес спрыгнула на землю и мотнула головой, отчего её волосы красиво разлетелись во все стороны. Она глубоко вдохнула леденящий воздух и улыбнулась. Снежная королева снова была в своей стихии. К Эсдес подбежал адъютант, выполнявший обязанности командира в её отсутствие, и, низко поклонившись ей, спросил: — Что привело вас к нам, госпожа Эсдес? Если мы сделали что-то не так, вы только скажите… Он начал говорить очень быстро, оправдываясь за то, чего не было — мало ли что могло не понравится генералу. Но она быстрым лаконичным движением руки остановила его тираду и, выдержав театральную паузу, скомандовала: — Объявляй общий сбор. У меня есть очень важное сообщение. — Понял вас, госпожа. Адъютант вскочил и побежал к городу, тяжело перебираясь через сугробы. Эсдес грустно вздохнула и повернулась к своему дракону. Тот посмотрел на неё умными глазами, и девушка протянула руку. Он тут же поднёс под неё свою голову и потёрся об неё. Девушка мягко улыбнулась и взяла его второй рукой. Дракон зарычал и лёг животом на снег, чтобы хозяйке было удобнее его гладить. Девушка немного потрепала его за… ушком и, похлопав по тому месту, где, предположительно, у дракона находился лоб, приказала: — Лети к столице. Думаю, моя армия в лучшем случае попадёт туда к закату. Дракон вновь шумно вздохнул, отчего поднялся небольшой ветер, взмахнул крыльями и взмыл в воздух. Эсдес осталась стоять внизу, наблюдая, как её питомец постепенно растворяется в густых облаках. Уже часа через два-три он будет на месте и ждать её прибытия. Несмотря на то, что генерал рассчитала, что армии потребуется весь день, чтобы добраться до столицы, она всё же боялась, что в пути могут возникнуть непредвиденные задержки, и они могли не успеть к самому разгару битвы, что было нежелательно. А почему нежелательно? Очевидно потому, что революционеры могли погибнуть от рук случайного солдата или кого-то посильнее. Конечно, Эсдес строго-настрого запретила своему отряду вступать в битву (даже мнимую) с Революцией без её приказа, потому что всегда был шанс провала и случайной гибели хотя бы кого-то из Ночного Рейда. Тацуми уже настолько сблизился с революционерами, что потеря любого из них тяжело скажется на его душевном равновесии. Эсдес прекрасно отдавала себе отчёт в том, что Тацуми был ещё… наивным ребёнком, и подобная потеря, потеря практически второй матери или отца может оказать на него как положительный, так и крайне отрицательный эффект. Эсдес так или иначе не собиралась проводить эксперимент, поскольку события прошлого раза всё ещё больно отзывались у неё в сердце. Она вздохнула, вновь почувствовав, как в последний раз она взглянула на солнце, обнимая уже холодное тело Тацуми и замораживая их обоих, как казалось, навсегда… Вдруг подул холодный ветер, который отвлёк девушку от тяжёлых мыслей. Это было ужасно… она почувствовала, что плохое предчувствие вновь вернулось. Что бы оно могло означать? Эсдес пыталась понять, о чём оно предупреждало, но это было бесполезно, ведь предчувствие не давало точных указаний того, чего конкретно нужно было остерегаться, оно лишь предупреждало, что это «что-то» существует. Девушка вновь вздохнула и постаралась сосредоточиться на насущных делах. Она повернулась и побрела к городку, погрузившись в свои мысли. «Тацуми, только дождись меня… я докажу, что я изменилась. Я докажу, что хочу быть с тобой. Я буду той единственной, которой ты достоин. Я сделаю для этого всё, даже отдам жизнь» думала Эсдес, крепко сжав руку в кулак, словно собирая в нём всю свою волю. Именно так. Она сделает всё возможное и обязательно победит, и тогда даже Тацуми не сможет сопротивляться её чувствам. Она не заставит его быть с ней, он сам этого захочет. Девушка вошла в черту города и прошла мимо первой небольшой избы. Улицы уже опустели — по-видимому, сбор уже объявили, и ждали только Эсдес. Она поспешила к центру, где должны были собраться все солдаты, которые ей подчинялись. Так оно и оказалось: перед большой деревянной сценой, сделанной специально для тех, кто был выше рангом, на снегу, построившись в полки, расположилась вся элитная армия Империи, готовая по первому приказанию Эсдес сделать всё, что она захочет. И она действительно собиралась отдать приказ, но наверняка он будет неожиданным для её подчинённых. Она довольно осмотрела своих солдат, облачённых в прочные доспехи и держащих в своих руках мечи и копья, наточенные до исключительной остроты. Эсдес одобрительно кивнула и стала подниматься на сцену, изящно наступая на каждую ступень. Каждый солдат взволнованно глядел на свою госпожу, ожидая всего: от похвал до жесточайшего наказания. Но они всё выдержат, и ни она, ни они сами в этом не сомневались. Генерал наконец поднялась на постамент и встала в самой его середине на небольшом возвышении. Солдаты затаили дыхание. Эсдес вспомнила выступление Тацуми на площади и решила попробовать сделать нечто подобное, поскольку грядущая Революция подразумевала под собой значительные изменения. Нужно было приучать к ним своих солдат уже сейчас, да и к тому же увидеть их реакцию. Она не сомневалась, что они последуют за ней куда угодно, но всё же… случиться могло что угодно, и надо было быть готовой ко всему. Она прокашлялась и начала: — Здравия желаю. Прошу прощения за то, что меня так долго не было, но этому есть причина: назревают значительные перемены. Я ездила в столицу во многом потому, что уже знала об их наступлении. Много всего случилось с тех пор… Эсдес вдохнула и почти по-отечески, а в её случае почти как мать, оглядела своих солдат. Вместе они прошли огонь и воду, и каждый в этом огромном строю был всецело ей предан. И она чувствовала это единство и была рада, что именно она стала его причиной. Генерал вновь немного кашлянула и продолжила: — Так вот, дело в том, что… я скажу вам прямо: в Империи назревает Революция. И эта Революция положит конец тем бесконечным войнам, в которых я так любила участвовать. Но я отказалась от этого во имя ещё более высокой цели. Я знаю, что благодаря мне ваши семьи, дети и вы сами обеспечены всем необходимым и даже сверх того, но… я надеюсь, что вы заметили, что не все вокруг вас живут точно также. Наши войны приносили выгоду лишь самому маленькому слою — нашей аристократии, а что от этого получил обычный народ? Смерти, холод и голод. Я надеюсь, что вы все это понимаете. И вновь я не буду ходить вокруг да около: я встаю на сторону Революции. Ради тех, кого я люблю, ради нашего с вами будущего, вашей собственной свободы, ради того, чтобы мы вместе смогли строить наше собственное счастье. И потому мне хотелось бы, чтобы среди вас не оказалось равнодушных к происходящему. Скажите мне: вы пойдёте за мной? Согласны ли вы сражаться за свободу и мир? На секунду повисла тишина. Эсдес почувствовала, как её сердце ёкнуло, но вдруг кто-то в переднем ряду поднял копьё и воскликнул: — Да здравствует Эсдес! Да здравствует народ! Кто-то рядом повторил клич. За ним в небо взлетели сотни, даже тысячи остриёв копий и мечей. Послышался ещё более громкий клич: — Мы пойдём за вами туда, куда вы прикажете, госпожа Эсдес! Эти слова подхватили ещё люди, и вскоре вся толпа кричала и воздавала почести Эсдес. Сама она стояла и молча, но с гордостью смотрела на своих солдат. Здесь были и молодые, почти подростки, и старики-ветераны, каждый отличался один от другого, но все они были верны ей и только ей. Все они повидали войну. Страшное слово, которое почти никогда не использовалось в Империи. Каждый раз это было или «подавление бунта, подготовленного иностранными агентами», защита и тому подобное. Термин «война» всегда использовался лишь тогда, когда нападали на саму Империю, что, впрочем, случалось невероятно редко. Тогда недавние союзники становились предателями, недостойными и низшими расами. Всегда играли на эмоциях, заставляя этих солдат уничтожать других, заявляя, что все «с той стороны» одинаковые, и их нельзя жалеть. Да и что уж греха таить, сама Эсдес прекрасно знала этот метод и сама активно им пользовалась. Теперь, конечно, прошло много времени с тех пор, да и случилось немало, и сама Эсдес изменилась. Время не стояло на месте, и на смену непрекращающейся жестокости и ксенофобии приходила эпоха созидания. По крайней мере, генерал надеялась на это, потому что она чувствовала, что ещё одна Революция прикончит её если не физически, то морально. В каком-то смысле она чувствовала, что устала. Впервые в жизни ей надоели все эти шпионские игры, плетение паутин и тому подобное. Ей просто хотелось лечь в одну кровать с Тацуми, обнять его, словно подушку, и провалиться в долгий сладкий сон, в котором они вместе могли бы быть счастливы. Но очевидно, что бой вновь продолжался, и нужно было вновь с новыми силами бросаться вперёд… И вот, когда вечная война медленно, но неумолимо уходила в историю, над всей огромной снежной пустыней раздались крики солдат: — Вся власть народу! Долой Императора! Долой премьер-министра! Вся власть народу! Эсдес мягко улыбнулась им. Она ещё не совсем понимала, что стояло за этой «властью народа», но она доверяла Надженде, которая была честным и надёжным человеком, и если всё действительно будет зависеть от неё, то беспокоиться будет не о чем. Впрочем, задумываться об этом было слишком рано, и решать проблемы стоило по мере их поступления. Самая главная из них — проблема выживания каждого члена Ночного Рейда и Егерей. И вот именно ею и стоило заниматься в первую очередь. — Ладно, товарищи, на этом моя речь заканчивается. Нечего больше тянуть, иначе мы придём в столицу, когда всё веселье уже закончится. Готовьтесь, собирайте вещи, проверяйте оружие и тому подобное. Всё как всегда, просто в этот раз мы идём не против народа, а против Императора. — Есть! Солдаты тут же повернулись и всё в том же строю направились в свои дома, чтобы собрать всё необходимое. Всё проходило спокойно и организованно, потому что армия Эсдес всегда должна быть самой дисциплинированной и эффективной, а подобного не добиться беготнёй по площади и давкой. Каждый солдат производил впечатление чего-то невероятно сильного, каждый внушал уважение своими лёгкими, но одновременно прочными доспехами, отличавшимися резкими чертами и холодными цветами, подчёркивавшими, какой именно командир стоит за ними. И именно их появление на поле боя вносило смятение в стан врага. Это было почти непобедимое войско, и Эсдес действительно гордилась им, ведь только она смогла создать столь огромную силу. Во многом среди других армий Империи её солдаты могли быть сравнены с самой Эсдес среди Егерей или Ночного Рейда. Возможно, могла найтись Акамэ (армия), более сильная и закалённая в боях, способная если не смести, то как минимум сильно потрепать элитную армию Эсдес. Но теперь она лишилась той самоуверенности и убеждённости в собственной неуязвимости и неуязвимости тех, кем она командовала. Всегда найдётся рыба покрупнее — эту фразу она запомнила на всю жизнь. Возможно, когда-то она бы рассмеялась сказавшему это в лицо, но теперь… теперь было иначе. Эсдес как всегда вальяжно и неторопливо спустилась с постамента, постукивая ботфортами по доскам. Заворожёно следя за ней, адъютант дождался, пока госпожа спустится, и последовал за ней. Он-то не знал, что есть сила, способная её уничтожить, и, очевидно, был уверен в неуязвимости генерала. — Как вы собираетесь атаковать? — спросил он с наглой улыбкой. — Как всегда в лоб? — Что? — Эсдес оглянулась и, увидев эту самоуверенность в своём подчинённом, поморщилась. — Глупости всё это. И ты тоже глуп. — Ч-что? — едва пролепетал адъютант. — Я прекрасно вижу, что ты уверен, что всё будет легче лёгкого, как всегда. И, если бы ты был генералом, тебя бы погубила эта уверенность. Никогда не недооценивай противника, даже если он кажется слабым. Уверенность, глупости из наших газет или твои собственные убеждения заставляют тебя считать, что все вокруг слабее, чем мы. Ты считаешь, что сильнее нас никого нет, но это не так. И он всегда есть. А если сегодня его и нет, то завтра появится. Потому всегда нужно быть начеку и готовиться к тому, что кто-то может оказаться сильнее тебя. Это понятно? — Г-госпожа… я понял… простите… — вновь пролепетал еле слышно адъютант. — Ты говоришь так лишь потому, что боишься меня, а внутри считаешь, что я всего лишь не в настроении. Что ж, посмотрим, к чему тебя это приведёт. Эсдес окинула мужчину презрительным взглядом и пошла к площади, спрятав за спиной и длинными волосами собственную грусть. Ведь её адъютант был ей самой, когда-то такой же глупой, надменной и уверенной, что мир делится на сильных и слабых. Может быть, кто-нибудь сказал бы, что Эсдес просто стала слабой и начала утешать себя тем, что её взгляды просто были неверны, но дело было не в этом. Любовь к слабому, если, конечно, градировать подобным образом — вот, что заставило её отказаться от этого решения. Ну, и, конечно, её смерть тоже сыграла важную роль. Девушка зашла в главное здание в городе — трёхэтажное каменное строение, в котором должно было размещаться командование, когда это было нужно, или в котором жили его представители, а в этом случае сам адъютант. Эсдес не стала проходить внутрь, а осталась в холодных сенях. Она села на старенький стул, жалобно заскрипевший даже под небольшим весом её тела. Закинув ногу на ногу, она поглядела в окно на уже безжизненную площадь, точнее, на вытоптанную площадку. Грязный снег, разбросанный сапогами солдат, лежал в несколько слоёв и производил довольно гнетущее впечатление как на Эсдес, так и на всех живущих в этом сделанном наспех городке. Здесь было… скучно. Да, именно скучно, и Эсдес чувствовала, как приятная истома окутывала её тело, постепенно двигаться становилось всё тяжелее, и вскоре девушка просто откинулась на спинку бедного стула, готового развалиться от подобного, и просто уставилась в бревенчатую стену. Уже не хотелось никуда ехать… Меланхолия Эсдес продолжалась недолго — на площади вновь зашумели солдаты, недоумевавшие, куда пропала их госпожа, и ей пришлось подняться с уже показавшегося уютным стула, взять свою волю в кулак и выйти на улицу. Здесь её вновь окружила уже настоящая армия в начищенных доспехах и с заточенным до абсолютной остроты оружием. Все они казались взбудораженными грядущим штурмом столицы, но возбуждение не мешало им соблюдать дисциплину и сохранять бодрость духа. Как только Эсдес показалась в дверном проёме дома адъютанта, гул тут же прекратился, и солдаты вновь построились в корпусы. Девушка удовлетворённо кивнула и громко скомандовала: — Напр-р-раво! Вперёд, маршем на столицу! — Есть! Да здравствует госпожа Эсдес! — ответили солдаты и последовали за девушкой. Они быстро покинули город и пошли по большой снежной пустыне. Идти нужно было далеко, но всё же скорость была достаточной, чтобы добраться до столицы вовремя. На самом деле, двигались они не пешком. Под каждым солдатом был отменный жеребец, способный проскакать огромные расстояния. На каждой станции солдаты меняли своих наиболее загнанных лошадей на других, из тех, что было возможно забрать, и двигались дальше. Конечно, это не могло помочь заменить всех лошадей сразу, но так или иначе это помогало войску двигаться в хорошем темпе, а это было гораздо лучше, чем если бы они то быстро скакали, то плелись по дороге на едва держащихся на копытах лошадях. Эсдес, естественно, шла в авангарде своего внушающего страх и уважение войска. При виде этой приближающейся армады жители небольших городов, встречавшихся на пути, разбегались в стороны, прятались в домах и запирали окна и двери. Каждый населённый пункт погружался в напряжённую тишину и внимательно вслушивался в происходящее снаружи. Зачем грозная ледяная королева привела сюда своё войско? Сметёт ли она весь городок, не оставив от него и следа? А может, она просто разграбит его, не оставив жителям и крошки хлеба? Но нигде подобного не случилось. Эсдес потеряла интерес к подобному, ведь главной и единственной целью для неё было доказать Тацуми, что она любит его, что ей можно доверять. Она сжимала кулак так крепко, что острые ногти врезались в кожу почти до крови. Она была полна решимости и не собиралась отступать. От этого дня зависела вся её дальнейшая судьба, то, будет ли она жить счастливо или погибнет, не оставив от себя ничего, кроме воспоминаний о хаосе и страданиях, которые она причинила. Ей не было прощения за все эти поступки. Нет! Никто и не собирался прощать её. Но она хотела… хотела выглядеть иной в глазах любимого. Эсдес действительно хотела измениться, и она с успехом достигала этой цели, но если ей придётся ответить за свои поступки, она сделает это с честью и достоинством. Они шли, не останавливаясь, несколько часов. Эсдес потеряла счёт времени, она двигалась вперёд автоматически, глубоко погружённая в свои думы. Солдаты тоже молчали, лишь изредка перебрасываясь парой слов. Размеренно бряцали на них доспехи… и под каждым из них был человек. Каждый из них думал о чём-то, каждый о чём-то мечтал… но сколько из них вернётся из очередного боя? Сколько из них действительно сможет осуществить свои мечты? На этот вопрос мог ответить лишь Всевышний, если он вообще существовал. В минуты отчаяния, крайнего напряжения и волнения люди обращаются к силам выше их понимания, обращаются к последней их надежде, кому-то или чему-то, возможно, не существующему, но дающего хотя бы иллюзию защиты. Война, какой бы она не была, всегда ужасна, и постепенно начинаешь понимать, что, если бы кто-то действительно был там, наверху, и действительно мог как-то повлиять на происходящее, то это нельзя было бы назвать благом. Скорее наоборот — проклятьем. Но, даже если они и не верили в существование Бога, они всё равно обращались к нему, ведь только это могло хотя бы дать им надежду выжить. Подобные мысли неожиданно возникли в голове Эсдес, и она, всегда считавшая себя далёкой от философии, с удивлением обнаружила, что это не так скучно и бесполезно, как ей казалось… А время шло и шло… армия продвигалась вперёд, и порой казалось, что они стоят на месте, ведь округа совсем не менялась. Перед ними были бесконечные поля, уходящие к горизонту, изредка встречались маленькие, едва заметные деревья. Солнце уже вошло в зенит, и воздух впереди, казалось, плавился от жары. Ручьи встречались редко, но, когда они появлялись, лошади выпивали их почти досуха, и лишь маленькая струйка продолжала робко петлять между камнями… В густых лесах войскам приходилось разделяться и вытягиваться, чтобы уместиться на дороге. Порой случались стычки с местными слабыми монстрами, с которыми разбирались прямо на ходу, поскольку не было времени полноценно останавливаться и зачищать местность. Здесь было немного прохладнее, но Эсдес чувствовала, что постепенно этот форсированный переход начинает истощать солдат. Тогда она скомандовала: — Объявляю привал! Тут же послышались вздохи облегчения. Некоторые, только сойдя с лошадей, валились прямо на траву и просто тяжело дышали, стараясь восстановить силы. Лошади тоже едва держались — уже давно на пути не было ни одной станции, где их можно было бы поменять. Можно было бы сказать, что они держались только на силе боевого духа, который всегда был силён в армии ледяной госпожи. Впрочем, вряд ли подобная похвала вообще имела смысл — армия Эсдес была идеальна во всём, и потому любой аспект, взятый в отдельности, всё равно был на порядок выше, чем у остальных. Хотя, конечно, подобный изматывающий переход плохо сказался на их боеспособности. Так или иначе, они продолжали свой путь. Время постепенно начинало напоминать болото, затягивающее в себя всю армию Эсдес. Словно они и не продвигались вперёд. Казалось, что деревья всё-таки из маленьких, едва видимых на горизонте, постепенно увеличивались, постепенно становились всё массивнее, уходили за пределы поля зрения солдат, вновь уменьшались и исчезали позади, но что, если они просто ходили кругами? Кто мог с точностью сказать, действительно ли они идут в сторону столицы, или по законам физики, если проделать путь и вернуться в ту же точку, откуда всё начиналось, то работа будет равна нулю? Впрочем, этого утверждения в Империи ещё не знали, к тому же Эсдес возразила бы — если они, отправившись из столицы, захватили какую-нибудь страну, после чего вернулись обратно, то разве можно считать, что их работа была равна нулю? Количество исполнителей уменьшилось, к тому же с собой они бы принесли новые военные трофеи, рабов и новые территории для страны. Приведя подобный аргумент, Эсдес очень хотела бы услышать, что на это скажет ей тот, кто считает этот закон истинным. Впрочем, никто, естественно, её об этом не спрашивал, и это было просто её разыгравшееся воображение. Девушка вздохнула и устремила свой взгляд вперёд, туда, где дорога сходилось в тоненькую нитку и казалось, что она просто заканчивалась тупиком и сплошной зелёной стеной, туда, где должна была показаться внушительная столичная стена, которую вскоре они будут брать штурмом. Но стена всё никак не показывалась. Они всё шли и шли… медленно, но верно стало опускаться за горизонт солнце, тени от верхушек сосен и дубов удлинялись и удлинялись, пока не покрыли всю дорогу. Если днём дорогу армаде то и дело перебегала всякая живность вроде зайцев или ежей, а иногда и крупные лоси, то ближе к сумеркам природа погружалась в напряжённое ожидание, отдавая бразды правления на время ночи более сильным существам. Видимость постепенно ухудшалась, деревья вдалеке постепенно исчезали в темноте, слева и справа небольшие просветы в густой листве постепенно затягивались тьмой, пока не исчезали совсем. Это был плохой знак — армия задерживалась. Эсдес надеялась, что они находились совсем недалеко от столицы. Ей очень не хотелось, чтобы Революционная армия начала всё веселье без неё. Впрочем… — Смотрите, госпожа! — воскликнул один из солдат, указывая куда-то вперёд. — Что такое? — спросила Эсдес и, проследив взглядом за пальцем, вдруг увидела впереди еле заметную стену. Она вдруг почувствовала небывалый прилив сил и воскликнула: — Товарищи! Мы видим столицу! Поднажмите! Ещё немного, и наступит последний бой! И крепко сжатый кулак девушки взлетел вверх. Солдаты оглушительно закричали «Уррра! Да здравствует Эсдес! Да здравствует Революция!» и, пришпорив коней, устремились вперёд. Ледяная госпожа мчалась впереди всех с улыбкой на устах. — Наконец-то, — сказала она себе едва слышно из-за ветра, спирающего дыхание, — я снова в деле, ха-ха! И вновь продолжается бой! И накнец я вновь вдоволь повеселюсь на поле брани! И вот заковывавшие дорогу леса вдруг отступили, и армии открылось огромное поле. Вся огромная армада вдруг высыпала на мирно спящую равнину. На стенах стража заметила приближение армии. Тут же заиграли тревогу, как вдруг… Прямо из леса на то же поле высыпала вторая армия. Всё это были крестьяне и рабочие, вооружённые чем попало — от вил и факелов до примитивных ружей. То была Революционная армия. Конечно, она выглядела не так эффектно, как армия Эсдес, закованная в дорогую броню и вооружённую по лучшему разряду, но каждый человек в ней горел идеей, желанием перемен, и это было видно в глазах каждого. Большинство солдат Революции были во многом малограмотными и бедными, но все они были объединены желанием сбросить с себя оковы Империи, стать свободными и начать новую, великую эру Всеобщего Созидания и Мира. Это внушало уважение и страх помещикам, владельцам заводов и работорговцам. Всем, кто угнетал рабочий класс, подавлял его самосознание и свободу, обманывал и эксплуатировал его труд, пришло время расплачиваться за свои поступки. Это было время великих перемен, время великой Революции. И вся эта разношерстная масса рабочих, крестьян и солдат Эсдес устремилась к стенам. Ледяная госпожа разглядела в толпе статную фигуру Надженды и, улыбнувшись, помахала ей рукой. Предводительница, словно почувствовав это, обернулась и тоже ответила напряжённой, едва заметной, но всё же улыбкой. И Эсдес вдруг вспомнила те времена, когда всё было легко и просто, когда она вместе с Наджендой, молодые и ветреные, просто крушили врагов Империи, не задумываясь, за кого и за что они сражаются. Сейчас всё было иначе, хотя… всё-таки они воссоединились, что тоже было необычно и почти невероятно. Судьба Эсдес повернулась на сто восемьдесят градусов, когда она погибла. Это звучало бы абсурдно для каждого, кто не знал, что случилось в действительности. Лишь она знала и могла в точности пересказать, что она видела и слышала. До сих пор было неясно, зачем и почему ей позволили выжить и попробовать сначала, но разве это имело значение в тот момент, когда вершилась судьба государства? …Дворцовая стража не успела даже закрыть ворота — в нужный момент революционно настроенные массы внутри столицы просто снесли их ряды и сами отворили дверь войскам. В тот момент участь Империи была уже предрешена — войска объединённой Революционной армии вломились в город. На главной улице, отходящей от ворот, их ожидал отряд элитных гвардейцев. В самой их гуще стоял командир и кричал: — Стойте до конца! За министра! За Империю! Сокрушите эту чернь! Она еще пожалеет, что посмела поднять руку на наше великое государство! УРА министру! — Ура министру! Долой Революцию! — поддержали его гвардейцы и приготовились к обороне. Но это было безнадёжно. Кавалерия Эсдес вклинилась в самую гущу отряда. Гвардейцы были в точно таких же доспехах, как и подчинённые Эсдес, но у них был значительный недостаток — они не имели лошадей. Очевидно, из-за этого они двигались гораздо медленнее, чем кавалерия. Солдаты на лошадях быстро отсекли группу обороняющихся на две части и прижали их к стенам домов. И улицу тут же огласили десятки, даже сотни человеческих воплей зажимаемых в окружении гвардейцев. Но Эсдес даже не моргнула, промчавшись мимо. Эти крики лишь ласкали её слух. Они промчались дальше. Пошли бедные районы. Рабочие опасливо выглядывали из окон домов и, завидев Революционную армию, вывешивали на подоконники красные знамёна и гербы Ночного Рейда, скандируя лозунги и приветствуя освободителей. Солдаты отвечали им тем же, крича изо всех сил. Редкие группы вражеских войск, вывалившихся отовсюду: из переулков, из маленьких улочек, отходящих в сторону от главной и даже из заведений вроде магазинов и баров, быстро оказались сметены превосходящими силами Революции. Фактически эти войска сражались лишь из-за своих убеждений (а может, просто защищали собственное имущество), понимая, что им уже не победить. Но Эсдес продолжала лететь впереди всех. Её не интересовали уличные бои — она стремилась к дворцу, высившемуся над городом. Судя по вспышкам на его стенах, там тоже начинались сражения — Егери и Тройка хорошо справлялись с заданием. Ледяная госпожа планировала войти во дворец, когда вся стража уже будет перебита. — Ха-ха, в этот раз никто не погибнет! — закричала она сама себе, понимая, что никто или не услышит, или не поймёт смысла слов. И действительно: в этот раз весь Ночной Рейд, Егери и Тройка сражались в полном составе, что было очевидностью для всех остальных, но чудом для Эсдес. Она справилась. Она вновь идеально выполнила свою задачу. Все её карты, которые она так долго хранила, раскрыты, и Империя, умиравшая в страшной агонии, не успевала покрывать их всех. Невероятная сила, холодный расчёт и знание будущего стали решающими факторами в этой войне. Надженда не хотела оставаться в тени великолепной армии Эсдес и, пришпорив коня, поравнялась с ледяной королевой. — Направляйтесь сразу во дворец! — закричала она. — Мы тут разберёмся сами! — Поняла вас, — усмехнулась Эсдес и, отдав приказ своей армии, вновь устремилась вперёд. Девушка на скакуне пролетела через широкую улицу, являвшуюся одной из главных в столице. Она вела к площади, на которой находилось главное полицейское управление. Туда направилась Революционная армия, пожелавшая самостоятельно захватить одно из важнейших зданий, из которого в частности руководили вражескими войсками. Отсюда до дворца оставалось совсем немного. Районы среднего достатка заменили гигантские особняки богачей. Правда, они выглядели уже не столь помпезно, как это было раньше — окна в некоторых из них были выбиты, ворота распахнуты, под некоторыми окнами были вывешены флаги Революционной армии. Декоративные деревья были поломаны или частично сожжены из-за пожаров, повсеместно вспыхивавших в столице накануне Революции. Те особняки, что ещё не были взяты штурмом, были окружены солдатами и крестьянами. Они кричали: — Верните нам хлеб! Отдайте наши земли! Испуганные помещики сидели, запершись в домах. Порой из окон высовывались их слуги и украдкой выбрасывали стоящему внизу народу неприкосновенные запасы хозяев. Порой горничные и дворецкие, предчувствовавшие скорейшее падение власти их хозяев, добровольно сбрасывали вниз ключи от парадных дверей, и тогда ещё один особняк падал под натиском рабочих и крестьян. Справедливости ради, стоило заметить, что солдаты требовали не только не убивать, но и не грабить дома помещиков. Каждый особняк хранил в себе несметные богатства, которые могли бы помочь будущему правительству, к тому же в них было множество шедевров: произведений искусства, антикварной мебели, посуды, шедевров литературы и тому подобного. Всё это ни в коем случае не должно было быть утеряно в пламени Революции и обязано было быть сохранено для будущих поколений. Люди без культуры не могли считать себя свободными, ведь любое инородное влияние просто сместило бы новое правительство и просто сменило «крышу», заменив лица одних олигархов на других. Когда Эсдес почти вплотную приблизилась к стенам дворца, город потряс оглушительный взрыв, от которого во всех окрестных домах выбило стёкла, а кое-где и снесло крышу ударной волной. Эсдес, оглушённая и потерявшая ориентацию в пространстве, упала на выложенную брусчаткой дорогу, сброшенная испуганным скакуном. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и подняться. Ледяная госпожа огляделась и, подняв голову, поняла, что случилось — взорвался один из пороховых погребов в стенах замка. Девушке очень сильно повезло, что её не завалило обломками стены. А вот её коню повезло гораздо меньше — на него обрушились сразу десятки камней, и лошадь уже погибла. Если бы Эсдес удержалась на коне и помчалась дальше, её бы ждала такая же участь. Вдруг воздух вновь дрогнул — ещё один взрыв потряс столицу, но он был где-то далеко, ближе к торговой площади. Над крышами домов поднялся гигантский чёрный столб дыма. По-видимому, имперские войска уничтожали склады с оружием и порохом, заодно решив уничтожить добрую половину столицы. Впрочем, почему их должны были волновать жизни обычных людей? Удержать власть любой ценой — вот была их цель, и они не гнушались самых гнусных методов её достижения. Третий, четвёртый взрыв… третий произошел где-то в административном районе, а четвёртый в промышленной зоне. Эсдес надеялась, что никто из Ночного Рейда не погиб, ведь Надженда направлялась как раз в административный район, а Шелли, Булат и Сусаноо наверняка сражались за заводы. Казалось, что хуже уже не будет, но взрывы, один сильнее другого, прокатились по всему городу. Взрывали мосты, вокзалы, порты, даже крепости, уже захваченные Революционной армией. В столице начался настоящий ад. Эсдес охнула, чувствуя, что что-то пошло не по плану, но всё равно, крепко сжав руку в кулак, направилась прямо к пролому в дворцовой стене. Над её головой опасно нависали едва держащиеся остатки стены. Где-то на самом её верху ещё шли столкновения, и порой в пролом падали гвардейцы, которых теснили революционеры. Воистину ад на земле. Эсдес перебралась через обломки и очутилась во внутреннем дворе. Здесь тоже шла борьба не на жизнь, а на смерть — солдаты Революции вместе с армией Эсдес теснили гвардейцев к входам во дворец. Воздух звенел от криков, стонов и бряцанья оружия. Если бы Бог действительно существовал, то он явно был садистом, продолжая всю эту ужасную бойню и никак не вмешиваясь в неё… вдруг откуда-то сверху послышался оклик: — Госпожа Эсдес? Вы наконец-то пришли! Эсдес подняла голову и увидела Куромэ, весело покачивающуюся на еле держащихся камнях дворцовой стены с улыбкой на лице. Когда ледяная госпожа подняла голову, девушка спрыгнула на землю, очищая свою катану от крови. Из-за стены показалась голова Акамэ, тоже сражавшейся на самом верху с гвардейцами. Она умело парировала их удары, но, когда Куромэ вдруг спрыгнула вниз, девушка быстро разбросала их в разные стороны и предоставила революционерам возможность добить их, после чего последовала за сестрой. Куромэ же тем временем подбежала к Эсдес. Ледяная госпожа подарила ей тёплую улыбку и закричала: — Привет-привет, Куромэ! Как обстановка? — Мы успешно пробиваемся внутрь! — воскликнула она, приложив руку к виску, — скоро гвардейцы будут полностью разбиты, и мы сможем войти! — Нет, — ответила Эсдес, — быстро выводи все войска с территории замка. Каждого человека, кто нам верен. — Ч-что? Но зачем? — ошеломлённо спросила Куромэ. Акамэ тоже подбежала к сестре и, поприветствовав Эсдес, произнесла: — Генерал лучше знает, что делать. Собирай всех как можно скорее, мы уходим. — Н-но как я могу… мы же почти вошли внутрь! — У них есть Шикоутазер, — тихо произнесла Эсдес, но обе сестры её услышали. — Я-я думала, что это только легенда… — с широко открытыми от удивления глазами произнесла Куромэ. — Нет, это не легенда. Уводите всех отсюда, пока Император им не воспользовался. Я постараюсь уничтожить его прежде, чем он сможет сделать хотя бы один выстрел. Они готовы превратить город в необитаемую пустошь и заставить людей заново его перестраивать, лишь бы не отдавать власть. — Я поняла. Будет исполнено. Куромэ быстро побежала в самую гущу сражения и скрылась за спинами солдат. Акамэ, вздохнув, помчалась за ней. Эсдес же развернулась и, на минуту задрав голову и осмотрев едва держащуюся стену, принялась карабкаться по обломкам наверх. Не сказать, что для неё это было тяжело — навыки и многолетняя подготовка, да и Тейгу сильно облегчали задачу, и, в отличие от большинства, Эсдес не могла сказать, что «ей было страшно, но она продолжала карабкаться» или «несмотря на оцарапанные руки…». Это было для неё обычным делом и не вызывало особых чувств, переживаний и всего того, что могло помешать неопытному бойцу выполнить это задание. Она была идеальна, и это выражалось во всём. Так что подъём на стену занял совсем немного времени — всего лишь около пяти минут. Когда девушка закончила своё восхождение, и её голова выглянула из-за каменного ограждения, она увидела, что гвардейцы в этой части уже были разбиты, а их остатки сражались где-то вдалеке. Впрочем, они её не особенно интересовали. Единственной причиной того, что она забралась сюда, являлось желание оглядеть столицу и сам дворец с самой высокой точки. Первым делом она, перепрыгнув через ограждение, посмотрела во внутренний двор, чтобы увидеть, что там делает Куромэ. А она как раз взобралась на последнюю ступень лестницы, ведущей во дворец, и кричала что-то вроде «нам приказано отступить до подхода подкреплений». Солдаты глядели на неё с удивлением и недоверием, на какой-то момент они даже посчитали её предательницей, но, когда прозвучали имена Эсдес и Надженды, Революционная армия послушалась и оставила только что пробитые таким трудом проходы. Удовлетворённо хмыкнув, Эсдес обратила свой взгляд в противоположную сторону — сторону основной части города. И вот она как раз выглядела совсем не воодушевляющее — повсюду пылали пожары, от которых в небо поднимались черные столбы дыма, улицы были заполнены телами ещё живых или уже погибших солдат с обеих сторон, где-то вдалеке виднелись сполохи выстрелов Тейгу Майн… Эсдес быстро оценила обстановку и поняла, что к этому дню министр был готов. Он позволил Революционной армии войти в город почти бескровно, но устроил ей ловушку внутри стен, устроив настоящее уничтожение исторических кварталов города. Вероятнее всего, ожидалось, что эти взрывы нанесут колоссальный урон вражеским силам, и тогда имперское подкрепление сметёт ослабнувшую Революцию. Но этот план не совсем сработал — сыграло простое везение, хотя, конечно, потери всё равно были довольно большими. Основные силы Революционной армии сражались в административных районах, в которых все пороховые склады были обезврежены Егерями накануне, о чем, естественно, Эсдес позаботилась заранее, оповестив подчинённых об их новом приказе. Но обезвредить все, в том числе спрятанные склады просто не представлялось возможным. Так или иначе, коварный план Онеста осуществился, но не принёс желаемых результатов. Так или иначе, Эсдес внезапно осознала, что таинственный кукловод вновь выступил в игру. Это было очень неприятной новостью, ведь это могло действительно погубить Революцию… Тем временем Куромэ удалось вывести солдат с территории дворца. Войска окружили строение со всех сторон, оставаясь за стенами, ожидая, пока произойдёт нечто… казалось, будто всё затихло в напряжённом ожидании. Эсдес помнила Тейгу Шикоутазер — невероятное, обладающее разрушительной силой оружие, ставшее причиной гибели сотен, нет, тысяч людей, в числе которых был и Тацуми… он ни в коем случае не должен столкнуться с ним вновь. Его должны задержать в столице вражеские войска, он должен остаться там, сражаться вдалеке от дворца. Ни один из членов Ночного Рейда не должен был даже случайно оказаться возле дворца — места их гибели. Каждый должен заниматься своими делами как можно дальше отсюда. Они могут делать что угодно — но только не здесь. Эсдес решила заняться этим последним, самым опасным и смертельным бастионом Империи самостоятельно. Прошло ещё несколько минут, и уже казалось, что ничего не произойдёт. Солдаты, выведенные Акамэ и Куромэ, уже начинали понемногу шептаться между собой, подозревая, что что-то не так. Почему они покинули дворец, хотя почти взяли его? Почему Эсдес всё ещё внутри? — Да что происходит, наконец?! — закричал кто-то в строю, но его голос был прерван… Необыкновенную тишину вдруг разорвал гул, раздававшийся как будто из-под земли. Казалось, будто пробуждалось какое-то древнее чудовище. Шум постепенно становился всё отчётливее, превращаясь из гулкого, едва слышного в почти оглушающий шум. Солдаты невольно сделали шаг назад, почувствовав, как земля у них под ногами начинает вибрировать. Лишь Эсдес осталась на месте, прекрасно зная, что произойдёт. Высыпавшие было наружу гвардейцы остановились, тоже почуяв что-то неладное. — Бегите, глупцы! — воскликнула Эсдес. Но было поздно. Огромные трещины поползли по брусчатке, покрывавшей внутренний двор. В парке внутри было то же самое — в трещины проваливались маленькие ухоженные деревья, в них утекали искусственные красивые пруды, а испуганные тряской птицы взлетели в небо и принялись кружить над зданием, не понимая, что происходит с их домом. И вдруг на месте дворца разверзлась земля. Он, словно карточный домик, из-под основания которого выдернули одну-единственную важную карту, сложился. Потерявший опору фундамент рухнул. За ним к самому шпилю здания поползла гигантская трещина. Лопались стёкла, рушились стены… и вот наконец купол провалился внутрь. Внешние стены, простояв ещё пару секунд, последовали за куполом. Солдаты ахнули. Кто-то закричал. Эсдес же стояла неподвижно, словно изваяние, потому что знала, что это еще не конец представления. Над землёй вдруг вновь показались обломки купола. Они как будто в замедленной съёмке поднимались обратно. Казалось, что вот-вот и стены начнут взлетать вверх и восстанавливаться, но чуда не произошло. Причина «возвращения» купола состояла в том, что… его остатки упали на нечто. Две сестры, Куромэ и Акамэ, с широко раскрытыми от удивления глазами смотрели, как на месте дворца из земных недр поднялось что-то огромное, столь невероятное и поражающее воображение, что в это невозможно было бы поверить. Но оно было реальным. Монструозный, высотой с самую большую гору в Империи, человекоподобный механизм вышел из глубин, чтобы покарать врагов. Это и был тот самый легендарный Тейгу Шикоутазер — абсолютное оружие, способное снести с лица земли целый район столицы одним выстрелом, последний козырь Империи. Он внушал страх и панику в сердца революционеров… но только не в сердце решительной и горячо любящей Эсдес, которая уже знала о существовании этого Тейгу и уже была готова к встрече с ним. И к его уничтожению. Когда ледяная госпожа почувствовала, что стена под её ногами начинает опасно шататься, она, не раздумывая, спрыгнула вниз. Но это было ни в коем случае не самоубийство — она легко заморозила перед собой пространство, мягко скользнула по трамплину и с довольной улыбкой, словно оседлав волну, полетела к Шикоутазеру. Во время этого необычного для большинства, но обыденного для Эсдес скольжения по льду, она увидела, как на балконе одной из устоявших стен появился премьер-министр с красным от ярости лицом и горящими глазами. Он распростёр руки к небу и воскликнул, обращаясь к Императору Макото, находящемуся внутри Тейгу: — Вперёд, Император! Сокруши эту чернь, посмевшую поднять руку на тысячелетнюю Империю! — Не так быстро, — холодно улыбнулась Эсдес, — с тобой я разберусь потом. Сначала этот проклятый Тейгу… Она изогнула ледяную дорогу и, подпрыгнув и сделав красивый кувырок, встала на обломки, оставшиеся от дворца. Генерал тщеславно поклонилась, хотя и сомневалась, что её кто-то видел. Впрочем, почему бы и нет? Это тешило её самолюбие, и она всегда любила показывать свою ловкость и гибкость. Поле боя — всего лишь шахматная доска, и она могла, не напрягаясь, ставить шах и мат противникам, но предпочитала делать это красиво и эффектно, ведь это было невероятно развлекательно. Девушка достала рапиру и провела пальцем по её лезвию. — Великолепно, — произнесла она, — теперь можно начинать представление. Она вновь сделала прекрасный прыжок, заморозила перед собой пространство и полетела вперёд, приближаясь к Шикоутазеру. Холодная, садистская улыбка не сходила с её лица — она была в предвкушении битвы. Голлубые волосы, словно крылья, развевались у неё за спиной. Император, сидевший внутри механизма, наконец заметил её и повернул громоздкий механизм в её сторону, намереваясь уничтожить Эсдес одним ударом. На единственном огромном глазу, на самом деле являвшемся дулом гигантского механизма, появился красный огонёк, постепенно расширявшийся и вскоре превратившемся в то, что можно было бы назвать красным солнцем на закате дня. — Идиот, — произнесла генерал. Она сформировала в своей руке несколько ледяных копий и метнула их прямо в этот своеобразный глаз. Острые лезвия, летевшие со скоростью пули и являвшиеся даже более опасными, секунду спустя вонзились в голову Шикоутазера. Механизм пошатнулся, а Император закричал от боли. — Я не проиграю! Никогда! — заорал он. — Проиграешь, дорогой. Точнее, ты уже проиграл, просто ещё не можешь это признать, — с издёвкой ответила ледяная госпожа. Механизм выхватил из развалин, поившихся у его ног, огромный валун и метнул его в сторону Эсдес. Девушка моментально среагировала, метнувшись в сторону. Валун пролетел мимо и влетел в землю, подняв тучу пыли и с оглушающим шумом расколовшись на мелкие кусочки. — До починки главного орудия две минуты! — Вас понял! — ответил император, — постараюсь задержать её до этого времени. Механизм принялся доставать всё больше и больше крупных камней и метать их в Эсдес. Девушка не успевала отбить первый, когда в неё уже летел второй. На секунду она приблизилась слишком близко, и Шикоутазер ударил рукой прямо по тому месту, где она стояла. Девушка создала толстый слой льда, из-за которого рука остановилась. Император, крича от злости, заставлял Тейгу наваливаться на эту руку всем телом. Послышался треск, и лёд стал разрушаться. Генерал отпрыгнула назад, и мгновение спустя с грохотом рука опустилась на землю. Эсдес, недолго думая, вскочила прямо на руку и помчалась наверх. Держа рапиру наперевес, готовая ударить в любой момент в самое слабое место в Тейгу — в его сердце. Она побежала вперёд. Рука начала медленно, словно во сне, подниматься. Вторая рука, закрывавшая грудную часть брони, отделилась от неё и ударила по первой, пытаясь достать Эсдес, но было поздно — она бежала быстрее. — Главное орудие готово! Прикажете стрелять? — Стреляйте сейчас же! Прямо по ней! — Но господин, она бежит по руке… — Меня это не волнует! Руку починим потом! Стреляйте, иначе потом я вас всех казню! Это приказ! В дуле вновь начал образовываться красный огонь. Мгновение спустя из него вырвался столб пламени и объял левую руку Тейгу, пробив её насквозь, и воткнулся в небольшой лес неподалёку, испепелив его дотла. — Перезарядка! — Да уничтожьте же её наконец! Предательница! Ты недостойна жить в Империи! Нет, ты недостойна жить! Эсдес взбежала по предплечью и, подскочив к шее, ударила по ней рапирой. Ожидаемо, это не принесло никого результата — лезвие просто отскочило от толстенной брони. Тогда Эсдес спрыгнула вниз, на грудь. Император пытался достать её единственной правой рукой, но манёвренность не была коньком этого Тейгу. — Перезарядка окончена! — Цельтесь в центр города! Мы не можем достать её, но можем уничтожить всех остальных! — и тут на лице Императора появилась кровожадная улыбка, и он безумно захохотал. В дуле вновь вспыхнул огонь, и очередной выстрел… не случился! Эсдес скользнула вниз и, сжав руку в кулак, ударила в сердце Тейгу. Она почувствовала, как под её рукой гнётся материал. По всей поверхности механизма поползли огромные трещины. — Стреляйте! — заорал Император. — Уничтожьте их всех до единого! Стреляйте! Стреляйте! Стреляйте! Но механизм не слушался. Левая рука, поражённая ещё предыдущим выстрелом, зашаталась на последних креплениях и медленно полетела вниз, отвалившись окончательно. Тейгу покачнулся, суставы, скреплявшие ноги, подогнулись, и весь механизм с оглушительным скрежетом и грохотом повалился на землю, подминая под себя остатки дворца, его стен, пылающий лес и небольшую часть жилых районов… Место: тронный зал Время: восемь часов вечера. Красное марево пожаров и догоравшего заката, пробиваясь через стёкла, падали на противоположную стену, покрытую коврами и увешанную портретами бывших Императоров. У одного из окон стоял премьер-министр, и его возбуждённое и испуганное лицо было также освещено вспышками от взрывов в городе. Глаза его лихорадочно блестели, а на голове между редкими волосами выступил холодный пот. Его вцепившиеся в подоконник руки дрожали, а ноги едва способны были держать весь огромный вес жирного тела. Вдруг особенно яркая вспышка озарила полутёмный зал и ослепила министра. Он отвернулся, подождал, пока глаза его вновь прозреют, и повернулся обратно. Тогда его руки разжались и бессильно повисли в воздухе. — Она… она уничтожила Шикоутазер… — сказал министр упавшим голосом. — О, правда? Удивительная женщина, не так ли? Я всегда знал, что ей нет равных. — Но что мне делать?! — завопил Онест, поворачиваясь к фигуре, скрытой во тьме. — Они же теперь казнят меня! Ты понимаешь?! Казнят! Империя погибла! Окончательно! Нам всем конец! Наш последний козырь уничтожен! Ты же обещал, что всё пойдёт по плану! — Заткнись, придурок, — холодно ответил голос. — Что ты сказал?! — завопил министр. Он резко повернулся, но сильный удар в подбородок поднял в воздух его тело, и Онест без сознания грохнулся на землю. — Идиот, — произнёс мужчина, — я же говорил ему не пытаться помешать моим действиям. Если бы не он, она давно уже была бы мертва. Чёрт возьми, как же ты одновременно ужасна и прекрасна. Твоя голова была бы самой красивой в моей коллекции. Мужчина достал из кармана нож, подошёл к лежащему без сознания министру и одним быстрым движением перерезал ему горло. Массивное жирное тело тут же обмякло, а в воздух брызнул фонтан крови. Мужчина с ножом отпрыгнул и, педантично протерев лезвие от красной жидкости платком, положил его обратно. — Что ж, думаю, до заключительного акта осталось недолго, — произнёс он, с отвращением глядя на Онеста. — И всё-таки как жаль, что все выжили. Я думал, она пойдёт иным путём. Проклятая любовь вечно всё портит. Но ничего, мы ещё рассчитаемся. Может, тем лучше — я убью их всех у неё на глазах. Он сплюнул на землю и, вальяжно поднявшись по ступенькам, уселся на трон, ожидая гостей. Скучая, неизвестный подложил под щёку кулак и принялся о чем-то разговаривать сам с собой, порой взмахивая руками, словно обращаясь к невидимой аудитории, внимательно его слушавшей. А может, он воображал себя дирижёром, стоящем перед огромным оркестром? Кто знает, кто знает… Прошло совсем немного времени, когда дверь в зал отворилась, и в проёме показалась высокая женская фигура, держащая в руках меч или что-то ему подобное. — Ох, здравствуйте! Проходите-проходите, давно вас ожидаю, — доброжелательно произнёс неизвестный, лицо которого было всё ещё скрыто в темноте. — Где министр? — тихо, но отчётливо спросила Эсдес. — Какой министр? Ах, вы имеете в виду этот министр! Пожалуйте — вот он лежит у окна. Он весь ваш, я даже позволю вам пытать его, хотя, конечно, криков вы от него уже не добьётесь. Мужчина отвратительно захохотал, и звук его смеха раскатистым громом отражался от сводчатого потолка тронного зала… Эсдес, подойдя к лежащему на полу телу, увидела блеснувшую на полу лужу крови, мгновенно всё поняла и вновь повернулась к неизвестному. — А вы, значит, тот, кто всё время пытался мне помешать? Мужчина вновь засмеялся, но смех этот был уже совсем безумным, и от него веяло жутью. Он медленно поднялся с трона, спустился по ступеням и, воздав руки к небу, воскликнул: — Конечно же! Кто ещё мог бы здесь оказаться? Ты же переманила на чужую сторону всех, кого только можно! — Ты кто такой? — Ох, ты всё ещё не догадалась? Какая жалость! Впрочем, ничего страшного, скоро мрак, покрывающий эту тайну, будет развеян. — Да что ты чёрт побери такое несёшь? Твоя речь похожа на то, как разговаривают чопорные идиоты-аристократы! Но ты не один из них, поэтому прекрати свою игру в дурака и покажи наконец своё истинное лицо. — С радостью. — голос мужчины резко охладел, когда он зажёг спичку и поднёс её к свече, висевшей на стене неподалёку. Вспыхнувший огонёк разогнал темноту на небольшом расстоянии от себя и осветил лицо симпатичного блондина с жётлыми глазами. — Ран?! — воскликнула Эсдес. — Можно и так сказать, да всё не совсем так. Впрочем, какая разница? Я просто забавляюсь. Я — не Ран, а тот, кто помог тебе вновь ожить. Так сказать… позаимствовал у него тело, хе-хе. — Ч-что? Вы? Но зачем вы позволили мне вновь попробовать, если сами стали вставлять мне палки в колёса? — Да потому, что это весело! Смотреть, как ты пытаешься что-то изменить! Ты! Сумасшедшая женщина поверила, что её простят за то, что хоть раз в жизни она почувствовала настоящую чистую любовь! Глупости всё это. Не любовь это. Ты хочешь им завладеть, сделать из него очередного раба. Ты никогда не изменишься, и потому не заслуживаешь прощения или искупления. Твоя судьба — вечные мучения, и я просто исполняю свой долг. Ты умрёшь во второй раз, вновь вернёшься, попытаешься всё изменить и опять умрёшь! Это будет твоё наказание — бесконечный цикл смертей и попыток любить и быть любимой! Да кто тебя полюбит? Ты этого недостойна, и твоих преступлений Революция не простит. Всё, надоело разглагольствовать — пора кончать с тобой. Что ж, давай повеселимся напоследок! Из-за спины Рана… или кто это был, появились два белоснежных крыла, и он взмыл к потолку. Это было его Тейгу, и, по-видимому, оно всё ещё считало, что подчиняется хозяину. Но Эсдес не собиралась сдаваться — даже если она собиралась драться с божеством, ради своего будущего и своего возлюбленного она сделает всё и обязательно победит его. Даже ценой собственной жизни. Она достала рапиру и, эффектно прыгая по возникающим у неё под ногами ледяным ступеням, забралась на ту же высоту, что и Ран. Он засмеялся, и от его крыльев оторвались перья, которые, словно копья, вдруг направили свои острые концы в сторону ледяной госпожи и устремились к ней на невероятной скорости. Но Эсдес также быстро начала рассекать летящие в неё перья рапирой. Их было очень много, но она успевала отбивать все. Было практически невозможно уловить её движения или увидеть хотя бы на мгновение лезвие — так быстро и профессионально она владела рапирой. Но даже этого было недостаточно — несколько перьев смогли пробраться через её оборону и поцарапать предплечье. Девушка схватилась за него рукой и почувствовала, что из образовавшейся царапины потекла тонкая струйка крови. Она поморщилась, но не потеряла концентрации и продолжила отбиваться от атак Рана. В этот раз всё будет иначе — она обязательно выживет. Ран засмеялся и воскликнул: — Великолепно! Как всегда идеально! Но даже этого недостаточно! Ты не победишь, и это я тебе обещаю. Перья, уже, казалось, отбитые Эсдес, вдруг развернулись и вновь устремились к ней, но уже со спины… тогда ледяная госпожа возвела позади себя толстую ледяную стену, что смогло защитить её. Но проблема заключалась в том, что Ран непрерывно продолжал атаки, не позволяя ей атаковать самой. Нужно было дождаться момента, одного-единственного, которого хватит, чтобы собраться с силами и контратаковать. Но и сам Ран понимал, чем ему это грозит и не давал девушки и секунды передышки, продолжая непрерывно поливать её острыми перьями. Тогда Эсдес попыталась достать его, атаковав ледяным снарядом сбоку, но он легко увернулся от этой слабой атаки. Девушка была полностью сконцентрирована на обороне и не могла провести достаточно сильную и точную атаку. Ран лишь насмешливо улыбнулся и продолжил попытки измотать Эсдес. Прошло около трёх минут напряжённого сражения, показавшихся Эсдес тремя часами. Время в бою всегда течёт иначе… впрочем, нечто подобное ощущал и Ран, атаки которого, кажется, постепенно слабели. В состязании на выносливость Эсдес заметно выигрывала, и потому нужно было найти иной способ подловить её. Но ни в сражении на износ, ни в тактике и силе физической атаки Ран не мог даже приблизиться к Эсдес, пусть он и был достаточно силён, чтобы удерживать её на расстоянии. Проблема заключалась в том, что ни тот, ни другой не могли приблизиться. Наконец Ран заметно выдохся. Его атаки стали гораздо менее сильными и частыми, благодаря чему у Эсдес появилось преимущество. Сделав последний, самый сильный взмах рапирой, отбросивший от девушки все перья, летевшие в неё, она помчалась вперёд, замораживая пространство прямо перед собой. Глаза Рана расширились от страха. Эсдес занесла над ним меч, готовясь сделать последний удар… как вдруг крылья Рана сложились, закрывая его тело, и рапира неожиданно отскочила, словно от толстой брони. — Мой козырь, — засмеялся он, — точнее, козырь Рана. Отражение любой атаки. Пусть и всего один раз, но мне этого более чем хватит. Теперь пришла очередь Эсдес отступить с раскрытыми от неожиданного парирования глазами. Ран резко подлетел к девушке и выпустил в неё последнюю, самую сильную из всех волну перьев. Ледяная госпожа попыталась отбиться, но перьев было слишком много, и они летели со всех сторон — защитная ледяная стена осталась позади, и теперь… она заморозила время. Ран моментально застыл, и все перья, летевшие в девушку, тоже. Она выдохнула с облегчением. Теперь можно было кончать с Раном. Она подошла к нему и вновь занесла над ним рапиру. Мгновение спустя лезвие опустилось на его голову, но… Эсдес заметила краем глаза, как он достал из кармана кинжал. Её глаза раскрылись в ужасе, когда лезвие вошло ей в куда-то в область почки. Она закричала. Ран, издав последний насмешливый звук, похожий на хихиканье, повалился вниз, выпустив лезвие из рук. — Оно… отравлено… дура… — произнёс он, и изо рта у него потек ручеёк крови. — Гх… — только и смогла произнести Эсдес. Всё было как во сне. Ноги у девушки подогнулись, она застонала и выпустила из рук рапиру. Девушка полетела вниз, за Раном. «Неужели это… конец? Что ж… я хотя бы спасла всех остальных…» подумала она с улыбкой на лице, падая вниз. Дверь в тронный зал распахнулась, и в проёме показались Надженда, Леонэ, Акамэ и Тацуми. Все они, увидев падающую Эсдес, метнулись к ней. Тацуми и Надженда успели поймать её прежде, чем её тело коснулась земли. По белому мундиру бедной девушки растекалось большое мутное красное пятно… — Э-Эсдес… — Как это случилось… — пробормотала Надженда. Услышав их голоса, губы Эсдес задрожали, она подняла веки и тихо произнесла: — И всё-таки я люблю тебя, Т-Тацуми. Руки у парня дрогнули. Он ещё никогда в жизни не терял кого-то столь, казалось, далёкого, но в то же время он вдруг почувствовал, как руки его задрожали. — Простите за всё… Эсдес закрыла глаза…