Casting Moonshadows ("Выбор лунных теней")

The glory of friendship is not the outstretched hand, Красота дружбы – не в протянутой руке, nor the kindly smile, nor the joy of companionship; И не в доброй улыбке, и не в радости товарищества; it is the spiritual inspiration that comes to one Это душевный подъем, который рождается в человеке, when he discovers that someone else believes in him Когда он понимает, что другой верит в него and is willing to trust him with friendship. И желает довериться ему. Ральф Эмерсон

СИРИУС: Это был самый счастливый момент в жизни Сириуса — размахивающий руками Джеймс Поттер на скамье, поддерживающий его поступление. Сириус искренне умолял Распределяющую шляпу отправить его в Гриффиндор, но когда она провозгласила свое решение, и на него устремились полные ненависти взгляды со стороны слизеринского стола, и потрясенные, молчаливые — с гриффиндорского, то он задумался, а не совершил ли он только что свою самую ужасную ошибку? Он подумывал вскочить и заорать: «Это ошибка! Я должен быть в Слизерине!», но ни единый мускул его тела не слушался хозяина в столь гробовой тишине, да и после наплыва охов и шепотков. Однако затем Джеймс Поттер залез на скамейку, и его звонкий юношеский голос эхом отскочил от стен зала: «У-у-у! Давай, Сириус! Я знал, что ты сможешь сделать это, приятель!" А может это вовсе и не ошибка. Это было реально отважно и блестяще, а Джеймс, с которым они не были знакомы и дня, встал за него — буквально — горой, хотя это могло настроить против них всю школу. Это была самая потрясающая вещь, какую кто-либо в принципе делал для Сириуса на безвозмездной основе: благородный, импульсивный, тупой, но такой гриффиндорский жест дружбы. И Сириус поступил бы так же, попади он в такое положение. Улыбаясь и покачиваясь от легкого счастливого головокружения, когда Гриффиндор взорвался приветствиями и насмешками над слизеринцами, окрыленный Сириус побежал к Джеймсу. Не успел он сесть, как тот радостно хлопнул его по спине. — Превосходно, — усмехнулся лохматый. — Было бы невыносимо, если бы я приложил столько усилий, чтобы завести друга, а он вдруг — пуф! — и превратился в гада-слизеринца. — Столько усилий? — спросил Сириус, насмешливо изгибая бровь. — Напоминаю, что Вы имеете честь дружить с наследником самого древнейшего и благороднейшего семейства Блэков. — Правда? А я думал, что с в-попыхах-сосланным-наследником самого ужаснейшего и тошнотворного семейства Уайтов! Джеймс уклонился от тычка Сириуса, когда стол Гриффиндора снова громко поприветствовал первокурсника, Питера Петтигрю, который как раз сел рядом с Джеймсом. — Так держать, приятель, — сказал ему Сириус. — Я знал, что ты на самом деле не тюфяк. Джеймс наградил Питера таким же по силе похлопыванием по спине, как и Сириуса, отчего он довольно больно приложился носом о стол, но так и не перестал счастливо улыбаться. — Волшебно, — сказал Джеймс, мечтательно сверкая глазами. — Мы станем самыми лютыми шутниками школы! Нас поместят в «Историю Хогвартса», или даже на карточки от лягушек, и барды будут слагать о нас песни, и в нашу честь назовут какую-нибудь сладость или приблуду из «Зонко», мы… — Эй, — прервал его Сириус. — Смотри, там Сальноволоска из поезда. Джеймс остановил свой поток выдуманных наград, и вновь сосредоточился на Распределении. На стуле действительно сидел мальчик с грязными волосами и большим носом, а шляпа только что сквозь щель в тулье сообщила «Слизерин!» — Ничего удивительного, — прокомментировал Сириус, морщась. Они взглядами сопроводили безрадостного мальчика до его стола. — Мда, «Северус Снейп», — вставил Питер. — Да его даже зовут как-то по-слизерински. — Ему больше подходит «Нюниус Снейп», — хихикнул Сириус, и все трое тоже засмеялись. — Эванс, Лили, — вскоре профессор позвала следующую ученицу. Сириус начал захлебываться в хихиканье еще сильнее: — Эй, Джеймс, там твоя будущая жена. — Где?! — Я знаю, вы, Поттеры, всегда ухлестываете за рыжими. Вы этим прямо славитесь. Я узнал вас на Кингс-Кросс, потому что у твоей мамы были рыжие волосы, а твои как воронье гнездо! — Она не моя будущая жена, — возмущенно засопел Джеймс, глядя на девочку, когда шляпа воскликнула «Гриффиндор!» и она направилась к своим подружкам. — Ага, да, конечно, — хмыкнул Сириус. — А я из семьи магглов, а ты всегда опрятен, а Дамблдор на самом деле тролль с очень натурально приклеенной накладной бородой и человеческой мантией, а… а… — он за озирался в поисках нового вдохновения. — А этого чудика отправят в Гриффиндор! — Я не собираюсь жениться на Эванс! — Джеймс безбожно покраснел. — Ха! Поглядите! — Сириус торжествующе ткнул в него пальцем. — Ты даже имя ее запомнил! Ставлю десять шоколадных лягушек и навозную бомбу сверху, что в конце концов ты на ней женишься! — Ребята, смотрите, кто идет, — Питер задергал протестующего Джеймса за рукав. Они снова развернулись лицом к Распределению. МакГонагалл вызвала Ремуса Люпина. Джеймс вновь принялся сочинять издевки: — Люпин? Ну, уж ему имечко точно подходит. Полоумный Люпин! Мальчик споткнулся о свою слишком длинную мантию, пока поднимался к табурету, и все в зале прыснули. Люпин, упав на табурет, вспыхнул как зрелый помидор, и Сириус увидел, что его большие янтарные глаза быстро бегают туда-сюда, как вдруг остановились прямо на них, прежде чем скрылись под шляпой. Он долго сидел неподвижно, стиснув кисти в кулаках на коленях. Сириуса вдруг заинтересовало, а не спорит ли этот мальчик со шляпой, как он? В конечном итоге, после длительного ожидания всех сидящих с затаенным дыханием, щель открылась и шляпа, кажется, слишком громко крикнула: — ГРИФФИНДОР! Все трое замерли от шока. — Куда?! — ошеломленно переспросил Джеймс, хотя наверняка все расслышал. — Он в Гриффиндоре? Сириус подумал, что, наверное, Люпин так же, как и он, боролся за свое место здесь. Мальчик шел к столу, по его лицу ничего нельзя было понять, но его взгляд на секунду метнулся к Сириусу, и тот разглядел в них невыносимую горчечь. Хотел ли он на другой факультет? Сириус не знал. Но как он мог вообще подходить для Гриффиндора? — Интересно, почему именно на Гриффиндор? — вслух спросил Сириус, когда Люпин осторожно присел на край скамьи рядом с ним. Мальчик не ответил. Его глаза были будто прикованы к столешнице. — Ты же чокнутый! — закивал Петтигрю. Мальчик не двигался и не смотрел на них. — Молодец, Ремус! Сириус, Джеймс и Питер повернулись к сидящей чуть дальше Лили Эванс. Люпин слегка дернулся и посмотрел на нее с недоверием, словно опасался, что она расхохочется. Сириус обменялся взглядами с Джеймсом, который закатил глаза, так что только белки были видны, и покрутил пальцем у виска, пародируя психическое здоровье Люпина. — Спасибо, — тихо сказал Ремус Лили, слишком запоздало для нормального ответа. Она улыбнулась, и уголки его губ тоже приподнялись, как будто его рот пытался улыбнуться, но не знал как это делается. Однако Сириус заметил, что внутри Ремус наполнился чем-то вроде… счастья? Нет, не счастья — это что-то было ближе к облегчению, как если бы ему угрожали смертельными пытками, но потом передумали и просто быстро отрубили голову. Затем Распределение продолжилась, и он снова уткнулся в стол. Джеймс ткнул Сириуса в бок: — Он же не будет жить с нами в одной комнате, да? — прошептал он на ухо. — А где, по-твоему? — так же на ухо ответил Сириус. — В этом году первогодок вообще мало, особенно на нашем факультете. Не знаю, как на Гриффиндоре, но на Слизерине в последнее время редко бывает больше четырех человек на курсе; и комнаты там либо на двоих, либо на четырех. Сколько нас сейчас? — Так, нас трое, этот Люпин, еще вон тот парень, Лонгботтом, кажется, и Майкл Дуглас во-о-он там. Если мы хотим остаться втроем в одной комнате, то нам нужна комната на четверых, — Джеймс перешел на обычную громкость. — Надеюсь, четвертым будет кто-то нормальный, — сказал Питер. — Лонгботтом выглядит не так уж плохо. — Ш-ш-ш-ш! — шикнула Эванс. — Сортировка закончилась! Они переключили внимание на пьедестал, за которым уже стоял Дамблдор. Дома Сириус много слышал о нем. «Дурак-магглолюбец» — говорили родственники, — «Давно с катушек съехал». Мать уверяла, что Дамблдор до сих пор директор лишь потому, что давным-давно победил Грин-де-Вальда. По скромному мнению Сириуса, старик и впрямь выглядел слегка эксцентрично в своей ярко-пурпурной мантии с серебряным орнаментом. Но все же он излучал ауру силы и мудрости. Его светло-голубые глаза за очками-половинками ласково осматривали новых учеников. Они остановились на Сириусе, и улыбка за длинной белой бородой стала теплее. — Мы рады приветствовать наших новых студентов! — широким взмахом руки он обвел весь зал. — Вы проведете с нами в этих стенах семь лет, и я надеюсь, что они окажутся для вас полезными и приятными. Всего пара объявлений и мы начнем наш прекрасный пир. Запретный лес на окраине Хогвартса, как понятно из его названия, запрещен для посещения всех студентов. Также мистер Филч обновил список недопустимых к использованию предметов, с которым вы можете ознакомиться у двери его кабинета. Туда входят, полагаю, удушающие мантии, навозные бомбы, кусачий набор для игры «Плюй-камни»… гениальное изобретение, которое, тем не менее, доставило много проблем нашему бедному завхозу в прошлом году. А в этом году школе позволили посадить экземпляр редкого вида деревьев — Гремучую иву. Я обращаюсь к каждому из вас и убедительно прошу держаться от нее подальше. Она опасна и может серьезно навредить, или даже убить того, кто подойдет к ней слишком близко. Любой, кто будет замечен рядом с этим деревом, будет строго наказан. А сейчас успокоим наши урчащие животы и приступим же к трапезе! Столы перед ними внезапно застонали под тяжестью блюд с огромным количеством еды. Невольно Сириус ощутил, как его глаза округляются. Здесь было все, что можно представить: запеченая индейка, картофель, тушеная говядина, овощи, рис, бифштексы, пирог с почками, большие окорока… Ему даже показалось, что где-то видел поднос с не понятно что здесь забытыми мятными леденцами. — Я так хочу есть, что могу проглотить гиппогрифа, — объявил Питер, поднимаясь и наполняя свою тарелку всем понемногу. Сириус и Джеймс одобрительно засмеялись и тоже набросились на еду. — О, я фепя фониаю, фиияель! — сказал Джеймс с забитым индейкой ртом. Когда ужин приближался к своему завершению, Сириус уже сомневался, что сможет преодолеть столько ступенек до Гриффиндорской башни, настолько он объелся. Пока они обсуждали десерт, к столу приблизилась профессор МакГонагалл. — Мистер Люпин? — попросила она, заставив мальчика резко подпрыгнуть и поднять глаза от едва наполненной по второму кругу тарелки с шоколадным тортом. — Директор хотел бы встретиться с вами. Следуйте за мной. Люпин не казался удивленным, однако он будто бы сидел на иголках, и они так и остались торчать в нем, когда он вылезал из-за стола и шел за профессором к выходу. — Как вы думаете, по какому поводу? — спросил Сириус, прищурившись. — Сказать Полоумному Люпину регулярно пить свои зелья, чтобы он совсем не спятил, наверное, — лениво ответил Джеймс, ковыряя ложкой ванильный пудинг. Питер рассмеялся, но Сириус лишь задумался, нахмурившись, глядя на все еще влажную после дождя удаляющуюся спину. — А теперь, дамы и господа, — сказал Дамблдор, — Первокурсники последуют за старостами в общие гостиные. Не прослушайте от них пароль! Вперед! Сириус перешагнул через скамью и вместе с Джеймсом и Питером поспешил к старосте с иссиня-черными косичками, стоявшей в конце их стола. — Я Шарлотта, — улыбнулась она кучке первокурсников. — Следуйте за мной и, пожалуйста, не отвлекайтесь по дороге. Замок очень большой, в нем проще простого заблудиться. И они пошли за ней, все выше и выше по лестницам, через лабиринты коридоров, и даже сквозь один тайный проход за гобеленом. Сириус задался вопросом, сколько времени ему потребуется, чтобы начать самостоятельно ориентироваться в замке, а еще, отправляли ли поисковые отряды для отлова пропавших без вести первокурсников? — Наверняка здесь полно секретных лазов, — прошептал Джеймс, пока они поднимались по последней лестнице перед входом в башню. Сириус был уверен, что это так, но он ответил, что им, вероятно, следует разобраться сначала с несекретными, а потом уже со всеми остальными. Когда они наконец остановились, то оказались у большого портрета очень пышной дамы в розовом платье, какие были в моде в веке эдак в десятом. — Прошу пароль? — Вы должны сообщить Полной Даме пароль, чтобы попасть в гостиную, — объяснила им Шарлотта. — Полынь! Женщина медленно кивнула и портрет отъехал в сторону, обнажая круглое отверстие диаметром футов пять. Общая комната была изумительно уютна: повсюду малиновые и золотые тона, тут и там мягкие диваны и кресла, а вдоль стен стояли и столы со стульями. Ближе ко входу трещали поленья в большом каменном камине, а напротив него — две арки, за которыми темнели винтовые лестницы. Они вели спальни и ванные комнаты. — Вон та ведет в комнаты мальчиков, — показала Шарлотта на одну из них и окликнула второго старосту. — Саймон, покажи детям дорогу! Девочки, идем со мной. Мальчики последовали за вторым старостой, который похоже был не особо рад своей должности, вверх по лестнице. — Так-так, ага, — читал Саймон указания на листе пергамента, — Лонгботтом и Дуглас — вам сюда, — он указал на одну дверь, — А остальные — туда. Он сонно оглядел их и тут же проснулся. — Вас пять, где еще один? Куда он делся? О, нет, только не говорите, что он потерялся. — Он разговаривает с директором, — успокоил его Сириус. Все трое вошли в спальню. Джеймс негодовал: — Не могу поверить, что нам придется делить комнату с Полоумным Люпином аж семь лет. — Я тоже, — понуро сказал Сириус. — Но нам ведь не обязательно с ним дружить. — Я и не собирался. Они обнаружили, что их чемоданы уже стояли у изножий кроватей, и измученный Сириус упал на свой. — Я так устал, — зевнул он. — Сейчас усну прямо здесь. — Да-а-а, — потянул Питер со своей кровати, — Но кажется, у меня расстройство желудка, как-то мне нехорошо. — И это не имеет никакого отношения к тому факту, что тебе удалось сожрать по три бифштекса и куска пирога, пять жареных картофелин, тарелку тушеного мяса, тарелку салата с морковью и целую тарелку индейки? — невинно спросил Джеймс. — Ах, да, и десерт… Сириус глухо рассмеялся, перебираясь на кровать. — Хорошо, что еда в конце исчезла. Иначе ты бы лопнул, и они месяцами бы соскабливали твои останки со стен. — Это расстройство желудка, — обиженно пискнул Питер, — Я тут умираю, наверное, от какой-то ужасной болезни, а все что вы можете сделать — посмеяться надо мной! А вдруг это слизеринцы пытались меня отравить? — Вы видели рожу Нюниуса, когда его отправили в эту дыру? — риторически поинтересовался Сириус, пропуская реплику Питера мимо ушей. — Будто кто-то по доброй воле туда захочет. Джеймс фыркнул: — Прикиньте, им теперь придется делить одну комнату с ним и его волосами. — Может, зеленый цвет ему больше к лицу. Знаете, в сочетании со слизью, — Сириус ухмыльнулся и внезапно вскочил, чтобы срочно найти что-то в своих вещах. — Думаю, настал твой час, меняющая цвет волос ириска! Джеймс и Питер поспешили присоединиться к поискам заветного пакетика, забыв обо всех смертельных желудочных недугах. Через четверть часа пол был усеян всевозможными шуточными продуктами, разбросанной одеждой, кусками пергамента и перьями. Дверь открылась, и они как один обернулись. В проеме переминался с ноги на ногу Люпин. Он неуверенно моргнул, а затем осторожно, ни на что не наступая, пробрался к свободной кровати. Его чемодан, заметил Сириус, был весь исцарапан и изношен, на вид ему было лет сто. — Не думай, чудила, что раз ты здесь с нами, то мы станем друзьями, — холодно сказал Джеймс. — Где тебя носило? — ...директора, — коротко и невнятно ответил он, садясь на краешек своей кровати и вдумчиво рассматривая ладони. — Моя м-мама сильно болеет, поэтому иногда мне нужно будет уезжать проведать ее. Мы обсужд-дали детали. — М-м, — Джеймс начал выглядеть чуточку виноватым. Сириус отметил, каким маленьким выглядел Люпин, сгорбившийся на краю постели. Его мантия была ему велика на пару размеров, но и под ней было видно, какой он тощий. Щелкнул чемодан, Люпин вытащил оттуда пижаму в полоску и ушел в ванную. Второй щелчок — дверная задвижка. — Может, немного отстанем от него? — тихо предложил Сириус. — Мы не обязаны дружить с ним, а он ничего не может поделать со своими бедами в голове. Давайте просто оставим его в покое. Джеймс не хотел соглашаться: — Но он смеялся над моей матерью. — Он сумасшедший. Только Мерлин знает, почему он смеялся. Джеймс вздохнул: — Хорошо. Я перестану. Мы все равно не будем с ним общаться. Они проигнорировали Люпина, когда он прокрался обратно в комнату, переодетый в длинную пижаму. Мальчик забрался в постель и наглухо задернул полог со всех сторон. Сириус снова раззевался. Ириски они так и не нашли. — Я тоже лягу. Уроки уже завтра, а я абсолютно разбит. — Ага, — согласился Питер, и они с Джеймсом помогли Сириусу запихнуть большую часть хлама обратно в чемодан. Той ночью Сириусу приснилось, что его мать превратилась в банши и кричала в окно их комнаты, пока головы Джеймса и Питера не взорвались, и повсюду разлетелись кусочки бифштекса и пирога с почками. Люпин смеялся над происходящим, пока Сириус снова и снова сильно не тряс его за плечи, пока не понял, что тот мальчик на самом деле не смеется, а плачет, и что его слезы на самом деле — его кровь.