Casting Moonshadows ("Выбор лунных теней")

«Шрамы других должны учить нас осторожности» Св. Джером. СИРИУС: — Да что с ним не так? — задумчиво сказал Джеймс, когда в тот же вечер они втроем бездельничали у камина в гостинной. — С кем? Сириус, лежа на коврике перед огнем, перевернулся на живот и ткнулся носом в уголек. Чихнув, он бросил его обратно в камин. — С Полоумным, с кем еще? Приподнявшись на локтях и убрав волосы за уши, Сириус проследил за взглядом Джеймса. Люпин сидел в одиночестве за столом в дальнем конце гостиной и корпел над книгой по трансфигурации, помечая пером заметки. — Да нормальный он, вроде, — сказал готовый снова плюхнуться на коврик Сириус. — Ага, — поддержал его Питер, свернувшийся калачиком в креслице напротив дивана Джеймса. — Я о том, что мне интересно, почему он ни с кем не может подружиться, — объяснил Джеймс. — Мы видели, как он сидел с Нюниусом в поезде, а потом Нюнчик даже не посмотрел на него, когда мы садились в лодки. Тогда я подумал, что, может быть, он поладит с Лонгботтомом на Чарах, потому что я реально видел, как тот улыбался. А потом Лонгботтом снова ушел к Майклу Дугласу за обедом, а Люпин остался один. Сириус боднул его колено лбом: — Тебе не кажется, что ты как-то слишком много наблюдаешь за ним? — С ним что-то не так. — И ты решил это потому, что он тогда посмеялся над твоей мамой? — ошеломленно спросил Питер. — Нет, — Джеймс недоуменно уставился на Питера. — Я же говорю вам — я чувствую, с ним что-то не так, и будь я проклят, если не узнаю что именно! Мне же нужно делить с ним комнату следующие семь лет! — В целом, Нюниус не излучал тогда дружелюбие, — заметил Сириус. — Может быть, все, чем они занимались, это молча читали свои книжки всю дорогу. — Ну, тогда это сплотило бы наших книжных червей, — упрямился Джеймс. — И Полоумный, сто процентов, тоже так думал. Вы оба видели, как он бегал около лодок, ища его, и так расстроился, когда увидел с другими студентами. — В любом случае из них бы не вышло друзей, — разумно сказал Питер. — Нюниус попал в змеиное гнездо, где ему и место, а мы застряли с Полоумным. — Дело не в этом, — нервно замахал руками Джеймс. — Понимаете, даже Снейп, которого все презирают, отверг его. А что насчет Лонгботтома? Сириус решил, что не собирается весь вечер выслушивать эти скучные бредни, набрал побольше воздуха в легкие и крикнул: — Эй! Лонгботтом! Фрэнк играл с Майклом Дугласом во Взрыв-Кусачку на полу возле портретного проема. Он отвлекся на крик и пропустил карточку, взорвавшуюся секунду спустя. — Чего? — на вид Фрэнк был не очень доволен. — Подойди сюда на секунду. Лонгботтом крайне неохотно посмотрел на них и не сдвинулся с места, поэтому снова перевернувшийся на спину Сириус шутливо прополз один фут в его сторону и состроил умоляющие глазки: — Мы ничего не замышляем — честное слово! Лонгботтом, все еще настороже, приблизился к их компании. Сириус не мог винить его за подозрительность — во время Зельеварения с них сегодня успели снять двадцать очков за брошенную в котел Паркинсон навозную бомбу. — Ну? — нетерпеливо спросил он, в глазах Сириуса стоя вверх тормашками. — Вы с Люпином, кажется, неплохо поладили на Заклинаниях утром? Лонгботтом выглядел озадаченным. — Неужели? — Почему ты с ним не стал дружить? — прямо спросил Питер. — Он что-то сделал тебе? — Что? — Лонгботтом переводил взгляд с одного на другого мальчика, в замешательстве наморщив лоб. — В каком смысле «что-то сделал»? — Ну, ты, очевидно, не захотел дружить с ним, и нам стало интересно, почему? — Сириус неопределенно махнул рукой в сторону Люпина. Тот покосился на них, хотя Сириуса не было видно за диваном, да и разговор нельзя было услышать из-за болтовни других школьников. — То, что мы болтали на Чарах, не означает, что мы вмиг стали лучшими друзьями, — холодно сказал Фрэнк. — Он не сделал ничего плохого. Ремус нормальный парень. — Он раздраженно посмотрел на них. — Если вы так о нем печетесь, может позовете в свою маленькую банду? Он развернулся и ушел за реваншем во Взрыв-кусачку. — Видишь, — самодовольно сказал Сириус Джеймсу, — Совсем ничего странного. Джеймс не выглядел убежденным. — Ты должен признать, все-таки что-то с ним не чисто. Сириус вздохнул и снова выглянул из-за дивана на Люпина, который все так же сидел над своим пергаментом, а его русые, отдающие в пламени свечи рыжиной волосы закрывали глаза. — Не то, чтобы я не согласен, — промолвил Сириус, хватаясь за ногу Джеймса и принимая наконец сидячее положение. — Признаю, в нем есть чудинка, но не такая серьезная, чтобы устраивать по ней драму. — Он колебался, не зная, стоит ли обнародовать друзьям непонятную утреннюю ситуацию с рукой Люпина. — Какая? — Джеймс вытянул вперед ноги через Сириуса. Он достаточно хорошо узнал его, чтобы оставаться спокойным после подобной фразы. — Сегодня утром он обжег руку в душе. Я видел, как он мазал ее лосьоном от ожогов. — И? — Ну, это была прямо здоровенная такая бутылка с лосьоном, и она почти что кончалась. Сириус кинул быстрый взгляд на Люпина, затем снова на карие глаза Джеймса, чьи очки съехали на кончик носа. Он понизил голос: — Он чуть-чуть закатал рукав, чтобы намазать ожог, и я увидел шрамы у него на запястье. — Шрамы? — Тень тревоги набежала на лицо Джеймса, и он поправил очки. — Ага. Я не сильно успел разглядеть, потому что, когда он меня заметил, сразу спустил рукав обратно. Круглые блестящие, как от ожогов, и какие-то другие, вроде бы порезы. На минуту воцарилась тишина, пока Джеймс и Питер переваривали эту информацию. — Как думаете, где он их получил? — нервно спросил Питер. Сириус пожал плечами. Но он думал о своей матери и о том дне, когда она ударила его по лицу тыльной стороной ладони. Он помнил, как ее кольцо врезалось ему в щеку, и полнейший шок с ужасом, которые он испытал, пока летел вниз по лестнице. Он задавался вопросом, существуют ли родители, которые не полагаются на домашних эльфов во время наказания? Есть ли еще такие родители, которые не ограничиваются наказаниями и на долгие дни запирают детей в подвале? Он снова поднял голову на Джеймса и увидел на его щеках виноватый румянец. — Все равно он странный, — сказал он. — Мы не обязаны дружить с ним, — заверил его Сириус, повторяя сказанное накануне. — Он совершенно не в своем уме. Но, может быть, на то есть веская причина. Снизу он наблюдал, как Джеймс опять рассматривал Люпина. Сейчас больше оценивающе, чем с насмешкой. Мальчик с золотистыми бликами в волосах так сильно согнулся в своем углу гостиной, что, казалось, пытался раствориться в своем столе. — Так, — Джеймс вынес вердикт. — С этой минуты мы больше не будем с ним злы. Вежливость, господа, вежливость. Но я с ним не дружу, понятно? Сириус не мог потом объяснить, почему он почувствовал такое облегчение после этих слов. В конце концов, какое ему дело до того, что там творилось с Люпином? Но вид покрытого шрамами маленького запястья, казалось, был выжжен на его сетчатке.