Друзья - это семья, которую мы выбираем сами. (Эдна Бьюкенен)
СИРИУС: Когда школьная сова вернулась с невскрытым письмом Ремусу, Сириус понял, что что-то пошло не так. Либо Ремус полностью проигнорировал сову — маловероятно, поскольку они наказали сове клевать адресата, пока тот не прочитает послание, — либо она не нашла его. — Так, что будем делать? — Джеймс глядел на нераспечатанный конверт, валяющийся на обеденном столе. — Иди и скажи МакГонагалл, — зевнул Сириус. — Посмотрим, сможет ли она чем-нибудь помочь. От Андерса ничего? Джеймс отрицательно помотал головой. — Прошло почти две недели. Почему он не ответил? Сириус удрученно пожал плечами: — Значит, к МакГонагалл после завтрака. — И что она сможет сделать? — сомнительно спросил Питер. — Я думал, она говорила, что у нее нет таких полномочий. — Блин, ну мы не можем сидеть сложа руки! — взорвался Сириус. — Он сто процентов загибается там от боли, а мы тут жрем спокойно! Через два дня Рождество, я хотел ему подарок вообще-то отдать. — Т-ш-ш, расслабься, приятель, — Джеймс по-дружески сжал его плечо. — Мы пойдем после завтрака, окей? Никогда в своей жизни Сириус не был так не голоден. Он сидел, хмурился, поглядывая на преподавательский стол, и ерзал на скамейке, пока Джеймс нетерпеливо не отодвинул тарелку и не встал: — Все, идем. Питер издал возмущенный оклик, заглушенный куском черничного кекса во рту, и вскочил, чтобы засеменить следом: — Я иё э оел! — прошамкал он, еле шевеля пухлыми щеками. — Прости, Пит, — Джеймс с привычной легкостью отступил в сторону от града сыплющихся крошек. — Я не разговариваю на бурундучьем. Хотя Нюниус мог бы провести нам пару занятий. Сириус был слишком взволнован, чтобы посмеяться над подколом. Питер бросил на него тяжелый испытывающий взгляд, прежде чем с трудом проглотить кекс и сказать: — Я сказал, что еще не доел. — Боже, ну, Сириус тут сейчас все разнесет если мы не сдвинемся, — цокнул языком Джеймс. — Это так себе затея. Сириус в возражении открыл рот, но не успел сказать и слова, как свернул за угол и врезался в кого-то более высокого. Он отскочил обратно и налетел на друзей. Все трое повалились друг на друга, болезненно переплетя конечности, а двое обеспокоенных взрослых смотрели на них сверху вниз. — Прошу прощения, господа, — раздался знакомый звонкий голос. — Вы появились весьма неожиданно. Сириус моментально принял сидячее положение, не обращая внимания, что его локоть при этом проехался по носу Питера: — Профессор Андерс? Их бывший преподаватель все еще выглядел юнцом, хотя на лбу залегла пара морщинок, которых не было в прошлом году. Рядом с ним стояла женщина примерно его возраста — лет тридцати. Ее белокурые локоны были собраны в несколько дурашливые завитые кудри на макушке, но все внимание привлекали ее большие темно-синие глаза. — Сириус? — Андерс очень обрадовался встрече. — Я получил письмо. Пока был на задании, оно ждало меня. Мы траснгрессировали в деревню, как только я его прочел. Сириус подозрительно окинул женщину изучающим взглядом. Ему не хотелось, чтобы секреты Ремуса стали достоянием общественности: — Кто она? — Сириус! — прошипел Питер, тыча пальцем ему между ребер. Однако ни Андерса, ни его спутницу не расстроила его грубость. На самом деле аврор даже слегка улыбнулся и приобнял ее: — Это моя жена Анжела. Она знает о Ремусе. Трое мальчишек, наконец, поднялись на ноги. Сириус, поправляя сбившуюся мантию, спросил: — Вы собираетесь спасти Ремуса? — Мы сделаем все, что в наших силах. Мы как раз шли к профессору МакГонагалл. — Нет, мы, — выпалил Джеймс, забирая на себя ответственность. — Можете сходить с нами, если хотите. — Эм… может быть, вам лучше подождать, пока это обсудят взрослые? — сказал обескураженный таким напором Андерс. — Ни за что. — Сириус выпрямился во весь рост и сердито посмотрел на него. — Он наш друг, — упрямо отчеканил Питер. — Вы бы и не узнали ничего, если бы мы не написали то письмо. Андерс собирался продолжить спор, но Анжела успокаивающе тронула его: — Пусть идут, милый. Может, они смогут чем-нибудь помочь. — Они просто мальчишки! — Нет, — с негодованием сказал Сириус. — Мы Мародеры! И собираемся спасти Ремуса, так что можем позволить вашу помощь. Андерс вздохнул, и Сириус увидел, как мужчина безмолвно приходит к выводу, что любой план побега, который они втроем придумают, будет намного безопаснее под руководством взрослых. — Хорошо. Идем все вместе. Мародеры самодовольно преследовали Андерса и Анжелу по коридорам в направлении кабинета трансфигурации. Профессор МакГонагалл не очень удивилась, увидев двух знакомых ей сотрудников Министерства, вошедших в класс. Однако она вопросительно сощурилась, когда следом заскочили Сириус, Джеймс и Питера. — Разве вы, мальчики, не должны быть на завтраке? — Мы пришли поговорить с вами о Ремусе, — Сириус лучился своей лучшей аристократической уверенностью. — Мы решили, что профессор Андерс и его жена тоже могут присутствовать. Профессор МакГонагалл холодно подняла брови, глядя на Андерса, который беспомощно отмахнулся, будто говоря: «Не спрашивай». — Что с Ремусом, мистер Блэк? Сириус посмтотрел на других Мародеров, и Джеймс шагнул вперед, потрясая вернувшимся письмом. — Оно вернулось. Письмо, которое мы отправили ему. Оно даже не дошло до него. Мы беспокоимся, что с ним что-то случилось. Профессор обреченно прошла к своему столу, позволяя им пройти, и жестом указала мистеру и миссис Андерс на пару стульев перед ней. Она взмахнула палочкой и превратила кусок пергамента в жесткую скамью для Сириуса, Джеймса и Питера. — Боюсь, я мало что могу сделать, — сказала она, как только все устроились. — Но вы ничего не сделали! — Сириус почувствовал вспышку гнева и беспомощного разочарования. — Следите за манерами, мистер Блэк, иначе мне придется вас выпроводить. Сириус сгорбился на скамейке и сердито потер шею сзади, не зная, куда деть руки. — Вопреки тому, во что вы все, кажется, верите, Поппи Помфри и я побывали в доме мистера Люпина неделю назад под предлогом проверки здоровья Ремуса, так как он нехорошо выглядел перед отъездом. Сириус выпрямился и пристально посмотрел на нее: — И? — Он в порядке? — спросил Питер. Ее узкие ноздри с силой втянули воздух, правая рука ненадолго уперлась о лоб. — Его там не было. — ЧТО? — вылетело у всех пятерых. — Мы говорили с его отцом, и он сказал, что Ремус вышел из камина, оглушил его и убежал. С тех пор он не появлялся. Наступило гробовое молчание, пока они мирились с полученной информацией. — Он солгал, — Сириус был абсолютно уверен в этом. — Мы не можем этого доказать, мистер Блэк. — Если бы Ремус хотел сбежать, он мог бы выломать дверь Визжащей Хижины и уйти в Хогсмид. Зачем ему тратить столько времени, чтобы сначала вернуться домой? Профессор МакГонагалл окаменела в ступоре. — Откуда вы знаете об этом? Настала очередь Сириуса смутиться. — В смысле? — О Визжащей хижине. Джеймс справа от него напрягся, а его собственное сердце потерялось где-то в ботинках. Иногда он был таким идиотом. Но теперь назад дороги нет. — Мы о ней не знали до того дня, когда он отравился. Ремус побежал в Хижину, а мы за ним. Он сказал, что боялся трансформации. И вот так мы поняли, что он оборотень. Рем ринулся обратно, и мы не успели сказать, что нам все равно. — Вы видели ту комнату, в которую он обращается, и вам было все равно? — неверяще спросил профессор Андерс странным скрипучим голосом. — Что ж, нам было не все равно, — поправился Джеймс. — Это выглядело ужасно. Его кровь была на всех стенах, даже на потолке. Мы обещали, что позаботимся о нем, но что мы можем? Против ликантропии. И против выкрутасов его отца. Взрослые смотрели на них со смятением. За дверью начала слышаться болтовня учеников, пришедших на первый урок. В конце концов МакГонагалл очень тихо заговорила: — Ему действительно повезло, что вы трое его друзья. Немногие люди могут ясно видеть сквозь предрассудки волшебного мира. — Э… — Питер неловко поднял руку. — Не знаю, о каких предрассудках вы, но, если расскажете, в чем они заключаются, я уверен, что смогу их преодолеть. — Вот почему мы должны помочь ему! — сказал Сириус, прослушав шутку и пытаясь вернуть их внимание к делу. — Потому что мы его друзья. — Ваши предложения: что мы можем сделать? — МакГонагалл деловито сложила руки на столе. Анжела нерешительно откашлялась. До этого момента она сказала лишь пару слов, проводя время за внимательным наблюдением чужих взаимодействий. — У меня есть одна идея. Она испуганно придвинулась к мужу, когда к ней тут же подскочили трое Мародеров и столпились рядом. — Мы собираемся ввалиться к нему домой, выбить дверь, связать и пытать его отца, пока тот не поведает, где на самом деле держит Ремуса? — спросил Джеймс с диким рвением. — Или просто убьем его самым неприятным и грязным способом и найдем Ремуса сами? — предложил Сириус. — Или будем пытать его для получения информации, а потом убьем очень неприятным и грязным способом? — Питер гордо засиял, когда Сириус и Джеймс одобрительно кивнули ему. Анжела, напротив, не оценила их остроумия и бросила отчаянный взгляд на мужчину. — Ребята, хватит валять дурака, — устало сказал Андерс. — Валять дурака? — Сириус с напускным ущемлением повернулся к нему. — Какого дурака? — Моя идея, — громко начала Анджела. — Не имеет ничего общего с грязными смертями. — Так что насчет пыток? — с надеждой спросил Сириус. — Мистер Блэк, пожалуйста, вернитесь на свое место и внимайте, или я действительно вышвырну вас отсюда. — Жесткий взгляд МакГонагалл оттачивался и совершенствовался десятилетиями обучений подростков, и когда он настиг их, мальчики смиренно вернулись на скамью. — Пожалуйста, продолжайте, миссис Андерс. И чтобы ни слова от вас троих, пока я не разрешу говорить. — Почему бы нам не получить ордер Министерства на обыск дома по подозрению в жестоком обращении с детьми? — скромно сказала Анжела. — Мы не можем, дорогая, — заметил Андерс. — Ремус — незарегистрированный оборотень. Если они об этом узнают, ему придется буквально гореть в аду до конца жизни, если ему не посчастливится быть казненным. Они определенно не вынесут решения в его пользу по любому делу о жестоком обращении с детьми. — А им и необязательно об этом знать, — сказала Анджела, повернувшись к МакГонагалл. — Ты можешь присоединиться к спасательной операции в качестве одного из авроров, необходимых для обыска дома. И твой друг-аврор, у которого сестра тоже оборотень. Уверена, он будет осторожен. Тогда все, что нам нужно сделать — получить ваши показания, мальчики, показания школьного преподавателя и медицинский отчет школьной целительницы с доказательствами признаков жестокого обращения. И мы сможем вызволить Ремуса, одновременно привлекая к ответственности его отца. Шум за дверью усилился: близился звонок. Все обдумывали идею Анжелы, и в конце концов профессор МакГонагалл откашлялась: — Отец Ремуса может легко сообщить Министерству о ликантропии, если мы попытаемся привлечь его к ответственности. — Должна быть причина, из-за которой он никогда никому об этом не говорил, — подчеркнула Анджела. — Он даже не зарегистрировал Ремуса. Я знаю — я проверила наш архив в Отделе по работе с Магическими Существами. Нам просто нужно убедиться, что эта причина не исчезнет, даже если ему будет грозит приговор заключения в Азкабане. — Хорошая мысль, — наконец сказал Андерс. — Нужно обсудить это с Дамблдором. Он сильно влияет на Министерство, точно сможет помочь. Чем больше доказательств насилия мы получим, тем лучше. Главное — убедить Ремуса показать присяжным Визенгамота свои ранения и рискнуть обнажить шрамы. Сириус слушал их с благоговением. Вот почему хорошо переманивать взрослых на свою сторону. Его родители рассказывали по-настоящему ужасные истории об Азкабане, и он подумал, что это идеальное место для отца Ремуса. Сириус обнаружил, что ему все больше и больше нравится хрупкая Анджела. За кукольными синими глазами и нелепыми кудрями скрывался поистине коварный ум. Понятно, почему она понравилась Андерсу. Когда в разговоре наступило затишье, он осторожно поднял руку. — Что такое, Сириус? — спросил Андерс. — Я… э… я мог бы рассказать им о том, что видел на станции, — сказал он. — И о том, как он упал в обморок от полученных травм перед прибытием в Хогвартс. — Неплохая на самом деле идея, — кивнул Андерс, поочередно глядя на двух женщин. — Если бы Сириус сделал такое заявление под Сывороткой Правды, то наше дело бы заимело больший вес. — Я не могу позволить давать Сыворотку Правды своим ученикам без согласия родителей, — с неприкрытым сожалением отклонила предложение МакГонагалл. — Я ошибаюсь, полагая, что ваши родители не допустят этого, мистер Блэк? Сириус горько усмехнулся: — Нет, не ошибаетесь. — Ладно, все в порядке, — Андерс встал со стула и подал руку жене. — В случае жестокого обращения с детьми требуется только согласие самого ребенка — добровольное согласие, заметьте. Было много случаев родительского сопротивления, когда дело доходило до суда, поэтому они изменили закон. — Превосходно, — удовлетворенно сказала МакГонагалл. — Боюсь, вы трое должны идти на занятия. Нам нужно поговорить с профессором Дамблдором. — Дверь шумно открылась и внутрь с гоготом ввалилось несколько пятикурсников, — Мистер Шанпайк, мисс Вэнс, вон отсюда! И сообщите остальным, что занятие переносится! Старшекурсники, препираясь и хихикая, пулей вылетели из класса. За стеной послышались ликующий возгласы толпы. Неохотно Сириус, Джеймс и Питер подошли к приоткрытой двери. Народ медленно рассасывался и вскоре коридор вовсе опустел. Они шли позади всех, но вдруг Джеймс развернулся и снова зашагал к кабинету. Он просунул голову внутрь: — Мы же сможем пойти спасать его с вами? — с тревогой спросил он. Сириус замер. Он и не думал, что их могут не допустить к спасательной операции. Вместе с Питером они протолкнули Джеймса внутрь и вошли следом. — Не думаю, что это было бы уместно… — начала МакГонагалл, но ее прервала Анжела. — Если Ремус подвергся насилию, возможно, ему было бы легче, если его друзья будут с нами, когда мы придем его спасать. И Андерс, и МакГонагалл очень неуверенно посмотрели на троицу шалопаев. — Вас могут ждать по-настоящему шокирующие сцены, — сказал Андерс. — Вещи, которые не стоит видеть детям. Сириус хотел было возразить, что если Ремус и их иногда не слушает, то остальные ни за что не уговорят его покинуть дом. Однако его опередила Анжела: — Они видели комнату, в которой он трансформируется, и все с ними хорошо, — сказала она. — Я считаю, мы можем их взять, чтобы они не натворили без нас глупостей. Андерс и МакГонагалл синхронно вздохнули и коротко кивнули. Мародеры ухмыльнулись друг другу, а потом подмигнувшей им Анжеле, когда те двое отвернулись. — Она мне нравится, — протянул Сириус, когда они вернулись в общую гостиную. — Еще бы, — сказал Питер, скрещивая руки на груди и подкатывая глаза. — Она как взрослая версия вас с Джеймсом. Умнющая и хитрющая. — И мега-красивая, с очень даже… интересными волосами, — мудро добавил Джеймс. — Если бы она была пацаном, на двадцать лет моложе и не замужем за аврором, то могла бы быть Мародером, — Сириус согласился с друзьями.***
Прошла еще неделя, а вместе с ней и Рождество. Хотя замок, как и в прошлом году, был впечатляюще украшен к торжеству, ни один из Мародеров не чувствовал духа праздника, ведь без Ремуса, который должен был быть с ними, все ощущалось не так. Никто из них не мог понять, почему такая простая вещь, как получение куска пергамента из Министерства, где было бы написано, что они могут проникнуть в чей-то дом, арестовать владельца и найти ребенка, подвергшегося насилию, может занять столько времени. Однако в конечном счете, почти через месяц после побега Ремуса, мальчики столпились вокруг порт-ключа в компании Андерса, Анжелы, МакГонагалл, мадам Помфри и очень молодого, высокого темнокожего аврора по имени Кингсли Бруствер, который, как их уверили, обещал молчать о ликантропии Ремуса. Бруствер сердито запротестовал, услышав нелепицу о том, что трое второкурсников пойдут с ними на спасательную миссию, регламентирую Министерством, но лишь один строгий взгляд профессора МакГонагалл тут же его заткнул. Сириусу стало интересно, был ли когда-нибудь Кингсли одним из ее учеников, который не сдал вовремя домашку по трансфигурации. Чуть ниже пупка рвануло невидимым крюком, и все вокруг расплылось и бешено завертелось. Когда картинка перед глазами перестала раскачиваться, Сириус огляделся и обнаружил, что стоит в саду небольшого участка на опушке леса. Стены вокруг сада были очень высокими — слишком высокими, чтобы через них можно было перелезть, а коттедж выглядел немного стареньким и обветшалым — как и все, что принадлежало Ремусу. Кремовая краска слезла со стен там, где плющ пробился в трещины, а за заросшими сорняками клумбами давно не ухаживали. Мальчики плелись за взрослыми к заднему входу. Бруствер гулко постучал, и в ожидании воцарилось напряженное молчание. Через пару секунд из глубин дома кто-то зашагал. Дверь приоткрылась и оттуда выглянуло подозрительное лицо крепко сложенного мужчины, которого Сириус видел на перроне. У него были глаза Ремуса — светло-карие, почти янтарные. Раньше Сириус предполагал, что цвет глаз был частью проклятия оборотня, но явно ошибался. — Мистер Люпин, — важно начал Андерс, — мы прибыли сюда после сообщений о жестоком обращении с детьми в этом доме. У нас есть ордер на обыск от Министерства магии, а также ордер на ваш арест. — В воздух взлетели два толстых свитка, и глаза мистера Люпина расширились. Он попытался захлопнуть дверь, но Кингсли и Андерс уже протискивались внутрь. — Петрификус Тоталус! — выкрикнул Андерс, оттолкнув внутрь отчаянно мешающего проникновению человека, и с немалым удовольствием наблюдал, как Джон Люпин свёл конечности вдоль тела и с глухим стуком упал на дощатый пол своего зала. Мародеры нервно последовали за взрослыми в дом. Им дали строгий приказ держаться от опасностей подальше, насколько это возможно, но Сириус не смог удержаться и ненароком задел ногой висок замороженного Джона Люпина, когда переступил через него. — Упс, — пробормотал он: Андерс заметил проделку, впрочем, не пытаясь изобразить хоть каплю раскаяния. Анжела встала посреди грязного пола гостиной и вытащила из кармана мантии странный металлический инструмент. На нем было два крошечных серебряных колокольчика на концах тонкой серебряной палочки, которая, в свою очередь, была прикреплена к небольшой квадратной арке. Анжела щелкнула пальцами по колокольчикам, и палочка закачалась. Каждый раз, когда один из колоколов касался вершины арки, комнату наполнял высокий мелодичный звон. — А что это? — осмелился спросить Джеймс. — Детектор оборотней, — рассеянно ответила она, наклонив голову влево, прислушиваясь к звону. — Чем ближе оборотень, тем быстрее вращается серебряная палочка. Так наш отдел находит незарегистрированных оборотней. — Должно быть, она заметила их испуганные взгляды, потому что поспешила заверить: — Я не собираюсь стучать о нем. Просто подумала, что это самый быстрый способ найти его, если он укрыт в этом доме. — Она моргнула и повернулась к кухне. — Туда. Остальные последовали за ней на кухню. Внутри было почище, но, как и в остальном доме, вся мебель выглядела старой и потертой. Анжела подошла к высокому серванту на блеклом коврике, стоявшему у дальней стены. Она остановилась, нахмурившись. — Похоже, он где-то здесь, — сказала она. — В шкафчике? — неуверенно спросил Питер. — Ремус худой, но не настолько, чтобы туда влезть. На одно ужасное мгновение Сириусу представился мертвый Ремус, разрубленный на мелкие кусочки и рассованный по выдвижным ящикам. Затем Анжела снова заговорила. — Кажется, он внизу. — Там должен быть подвал, — сказал Бруствер, делая шаг вперед. Он взмахнул палочкой, и с громким скрежетом сервант скользнул по полу, заворачивая с собой коврик уродливыми складками. И, действительно, посреди кухонной плитки был деревянный люк. — Его спальня, — пробормотала мадам Помфри. — Надеюсь, этот человек сгниет в Азкабане. Кингсли опустился на колени и рывком открыл люк. Остальные столпились вокруг, пока он спускался по вертикальной лестнице, ведущей в малюсенькую комнату с единственной массивной дверью. Он открыл ее и воскликнул в ужасе: — Великий Мерлин! За ним сразу же полезли Андерс и мадам Помфри. — Вы, мальчики, оставайтесь здесь, — непоколебимо сказала им МакГонагалл. Трое мародеров скептически уставились на нее. — Да-да, конечно, — хмыкнул Сириус. Прежде чем она успела возразить, он бросился к лестнице и прыжком махнул вниз. Первое, что завладело его вниманием — запах. Тот же запах, что наполнял спальню в Визжащей Хижине — крови и звериной шерсти. Воздух был густым и тяжелым, и когда глаза привыкли к полумраку, Сириус увидел «спальню», еще более обшарпанную, чем та, что в лачуге. В комнате был один платяной шкаф, кровать, прикроватная тумбочка и школьный чемодан Ремуса, сильно исцарапанный и со следами от зубов. Как и в том помещении в Хогсмиде, каменные стены здесь тоже были забрызганы кровью: одни пятна были старыми и тщательно оттертыми, а некоторые — новыми и поблескивающими в сумраке. Сириус почувствовал, как к горлу подступил завтрак, и быстро сглотнул. — Как он мог сделать такое с ребенком? — прошептала Анжела. Никто из присутствующих не ответил ей, все были слишком поглощены разглядыванием грязной затхлой каморки. — Где он? — спросила мадам Помфри дрожащим голосом. — Ремус? — тихо позвал Сириус. Под кроватью послышалось тихое всхлипывание. — Ремус? — вторил Андерс, опускаясь на колени и заглядывая вниз. На этот раз ответа не было. Андерс поднял глаза и поманил Сириуса, Джеймса и Питера к себе. Сириус присел на пыльный пол возле кровати и вгляделся во мрак под ней. Запах крови, пота и волка усилился, забиваясь в лёгкие. Он смог различить маленькую фигурку, свернувшись калачиком в самом углу. — Рем? — он протянул руку к темному силуэту. — Это я, Сириус. Мы пришли на помощь. Джеймс, Питер и я заставили всех взрослых помочь нам прийти и разыскать тебя. Раздался ещё один более громкий хлюп, звучащий так, будто Ремус пытался подобрать слова. — Что ты сказал? — Се-серебняный топор... Сириус замер, вспомнив истории Анжелы трёхдневной давности о казни оборотней. — Никакого серебряного топора, — настойчиво сказал Джеймс, вставая на колени рядом с Сириусом. — Мы не сказали Министерству, кто ты, Рем. Нам все равно. Ты все еще наш друг. — Ты Ремус, — присоединился Питер. — Когда мистер Андерс поведал мне о предубеждениях насчёт оборотней, я не изменил мнения о тебе, клянусь. — Что? — Снова послышался тихий голос. — Никаких кнутов, приятель, — немного хрипловато сказал Джеймс — Обещаем. Только мы, и Андерс, и МакГонагалл, которая весь день на нервах, так что не мельтеши перед ее глазами. И жена Андерса, которая, знаешь ли, почти что Мародер. О, и мадам Помфри, у которой воню… лекарственные зелья, так что я тоже буду держаться подальше от нее, и у этого парня по имени Кингсли, у него сестра тоже оборотень, и он ее любит. Из темноты ухнуло что-то вроде болезненного удушья. Сердце Сириуса подпрыгнуло от страха, пока он не распознал в нем очень сопливое хихиканье. — Все болтаешь, Джеймс... — Значит, внутренний Мародер все еще с тобой, — сухо кашлянул Сириус, незаметно улыбаясь картинно негодующему Джеймсу. — Нам не хватало твоей изобретательности для розыгрышей. Все в комнате затаили дыхание. Взрослые отошли к выходу, чтобы не теснить мальчиков. Сириус чуть не лишился чувств, когда вдруг маленькая и теплая рука скользнула в его ладонь, которую он протянул под кровать. Он осторожно сжал тонкие влажные пальцы. — Ты меня не ненавидишь? — Надежда в тихом, свистящем голосе была самой душераздирающей вещью, которую Сириус когда-либо слышал. — Нет, Ремус. Вовсе нет. То, что ты оборотень... Этого недостаточно, чтобы разрушить желание, загаданное на крови и лунных тенях. Рука Ремуса дернулась, но Сириус удержал ее. — Вы видели?.. — Я видел, — тихо ответил Сириус, пытаясь разглядеть выражение лица Ремуса. Его глаза привыкли к темноте, однако он мог различить только блеск янтарных глаз, наблюдающих за ним. — Я следил за тобой той ночью. Впрочем, тебе не нужно было этого делать. Мы и до этого хотели подружиться с тобой, просто немного пересрались, когда ты избил тех слизеринцев в подземелье. Не знаю, почему, это ведь было довольно круто. Слабый надрывный стон. И ещё, и ещё. Руку Ремуса била дрожь, и Сириус понял, что мальчик плачет. — Д-д-думал, что ты ненавидишь м-м-меня! Сириус обменялся кратким взглядом с Джеймсом и Питером, затем опустился на колени, вытянув обе руки под кровать. — Вылезай, приятель. Нам нужно привести тебя в порядок. Что-то зашуршало, и темная фигура поползла к нему. Ремус вылез из своего убежища и Сириусу пришлось бороться с собой, чтобы не закричать. Он был отвратителен; полосатая пижама, почти полностью окрашенная в липко-красный цвет, местами пристала к коже из-за бесконечных ран и ожогов. Невозможно было даже определить цвет его волос. Пока он двигался, то одной рукой прижимал к своей изможденной груди несколько очень потрепанных коробок. — Ах, Рем, — Сириус был не в силах думать ни о чем другом. Он осторожно притянул обессиленного мальчика в свои объятия и почувствовал, как истощенное тело повалилось на него, все еще всхлипывая. От Ремуса пахло ужасно — смесью крови, болезней и зараженных ран, но Сириусу было не до этого. Он просто поддерживал его, дрожа и изо всех сил сдерживая слезы. — Ремус? — прошептал Джеймс, подходя ближе и беря Ремуса за руку. — Нам очень жаль. Нам правда очень жаль. Питер тоже присоединился к ним и потянулся, чтобы коснуться коробок, которые Ремус трепетно прижимал к себе. Сириус сразу узнал их. Коробка Берти Боттс, Летучие шипучки и Шоколадные лягушки. К одной из них пристал клочок рождественской оберточной бумаги. Сириус почувствовал, как у него сжалось сердце. — В этом году я приготовил тебе подарок куда лучше, чем этот, — прошептал он Ремусу на ухо.