Исцеление требует мужества, а мужество есть у всех нас, даже если нам придется немного покопаться, чтобы найти его. (Тори Амос)
РЕМУС: Ремус мало что помнил о спасении. В воспоминаниях был звук сдвигаемого серванта и надежда, что на этот раз — на этот раз — возможно, его отец исполнит то, о чем Ремус умолял его последние несколько дней. Написать в Министерство, сообщить о нем, или убить Ремуса самому… ему было все равно, какой смертью умирать, он хотел только одного: чтобы мучительная, бесконечная боль ушла. Затем он вспомнил ноги — не одну пару — и голоса, слишком громкие и разные, как вспышки фейерверков. Потом грянул голос Сириуса, и он понял, что его разум окончательно сломался. Всхлип облегчения вырвался сам по себе. Если бы его мысли растворились в этой подкроватной мгле, может, он смог бы отделиться от своего избитого тела и покинуть это место. Чуть погодя все немного померкло, и перед носом возникла бледная кисть. Снова голос Сириуса. Джеймса и Питера. Никаких серебряных топоров или кнутов. Они обещали ему это. Были руки — много рук, которые не вздрогнули от отвращения и неприязни, как у отца. Он знал, что дурно пахнет. Вонь пробивалась в его уже привыкший к смраду нос, что же тогда чувствовали обычные люди? Однако руки не бросили его, и запах, принесенный ими, был очень знаком. Небесно-серый запах воздуха перед дождем, смешанный с завалявшимися апельсиновыми корочками. Сириус. И другие запахи. Кто-то коснулся его руки, и в нос ударил прохладный землистый запах скошенной травы и древесных стружек, принадлежавший Джеймсу. Кто-то подошел с другой стороны: колючий запах тостов и опилок. Питер. Ароматы смешались, заглушая его собственный запах крови, болезней и безнадеги. Они пахли друзьями.***
Ремус очнулся двумя днями позже в Больничном Крыле. От наркотического сна его разбудил спор на повышенных тонах где-то у входа в палату. — Ох, ну, пожалуйста, дайте нам навестить его! — Мистер Поттер, в сотый раз говорю вам, Ремусу очень плохо, он не готов к посетителям, — голос мадам Помфри был очень жестким, и Ремус даже с закрытыми глазами представлял выражение ее лица. Он задавался вопросом, как другие не испугались его. — Он бы хотел, чтобы мы были рядом. — Пожалуйста, мадам Помфри! — Ремус подкатил глаза: Сириус опять включил своего дурацкого чистокровного аристократа. — У нас с собой шоколад. И рождественские подарки! Это поднимет ему настроение. — Мистер Блэк, какую часть слова «нет» вы не понимаете? — Мы можем предложить вам кое-что, — обаятельно сказал Сириус, пробуя другую тактику. — Достанем для вас все, что угодно в разумных пределах. Вы будете поражены тем, какие связи есть у Древнейшего и Благороднейшего семейства Блэк. — Мистер Блэк! Вы не имеете права подкупать школьную целительницу, чтобы она пустила вас к пациенту против ее воли! Мадам Помфри явно не знала, удивляться ей, злиться или веселиться. Ремус вот не удивился. Сириус, как правило, производил подобное впечатление на большинство людей. Другие студенты в коридоре едва сдерживали смех, и Ремус понял, что его друзья, должно быть, привлекли внимание публики. — Ладно, — сказал Джеймс, его голос звучал очень смиренно. — Мы действительно не хотели прибегать к крайним мерам, но вы не оставили нам выбора. — О чем вы говорите, мистер Поттер? — очень подозрительно сказала мадам Помфри, и Ремус не мог ее винить. Через секунду раздались три легких хлопка, а затем хор из трех возгласов: — О, Пожалуйста! О, пожалуйста! О, пожалуйста! Впустите нас в Больничное Крыло, самая прекрасная и замечательная мадам Помфри! — Мистер Блэк, мистер Поттер, мистер Петтигрю! Немедленно поднимитесь с колен! Это совершенно неуместно! Остальные люди снаружи откровенно хохотали. — Вы самая невероятная и мудрая целительница! — Джеймс звучал очень драматично. — Вы так много раз спасали нашу школу от бед! — добавил Питер. — Мы просим вас о последнем одолжении. — Ваши зелья… по общему признанию, гадкие… но суперэффективные! — объявил Сириус. — А вы, мэм, обладательница самой выразительной фигуры! — МИСТЕР БЛЭК! Ремус не мог сдержать смех. Ребра трещали и горели от нежданной нагрузки, но он не смог бы остановиться, даже если бы захотел. — Ваши волосы будто растопленный шоколад! — пропел Джеймс, продолжая с того места, на котором остановился Сириус. — Ваши глаза… — начал Сириус. — Ладно! ХОРОШО! — воскликнула мадам Помфри, измученно пытаясь перекричать веселые крики, наполнившие коридор. — Я пущу вас на пару минут, если вы пообещаете вести себя спокойно! — Спасибо! Благодарю вас, самая мудрая и… — Мистер Блэк, если вы закончите это предложение, я лично позабочусь о том, чтобы вы не покидали Больничное крыло в течение недели. А остальные могут уйти прямо сейчас! Шум множества шагов и голосов неспеша удалился, затем дверь открылась и внутрь неторопливо вошли мародеры, а за ними — раскрасневшаяся мадам Помфри. — Это было настоящее шоу, — прохрипел Ремус сквозь болезненное фырканье. — Посмотрите, что вы уже с ним сделали, — сказала мадам Помфри, осуждающе глядя на троих мальчиков. — Веди себя приличнее, а не то я пожалуюсь вашему декану! Если понадобится моя помощь — я в кабинете. Она выбежала из палаты, захлопнув за собой дверь. — Что ж, это было весело, — бросил Джеймс, с размаху падая на стул у кровати Ремуса и подмигивая ему. — Кто-нибудь еще знал, что мадам Помфри умеет приобретать такой интересный помидорный оттенок? — Не могу поверить, что ты это сделал! — Ремус наконец прервал смех и откинулся на подушку. — Ну, мы хотели тебя повидать, — сказал Питер, присаживаясь рядом с Джеймсом. — Да я так и понял. Но до сих пор не могу поверить, что вы это сделали. — Пускай больше не говорят, что Мародеры выше использования грязных методов для достижения своих целей, — Джеймс величественно поправил очки. — Итак, мистер Лунатик, как вы себя чувствуете? — Сириус небрежно приземлился на кровать рядом с Ремусом, заставив того поспешно отодвигаться к краю во избежание задавленности. — Сириус! — отругал его Питер. — Ему же больно! — Не-а, не больно. У него волчья сила. Он вовремя извернулся. — Волчья сила? — возмутился Ремус. — Мистер Лунатик? — Хорошая кличка, правда? — сказал Сириус с довольным видом. — Это Джеймс придумал. Ремус прохладно посмотрел на Джеймса, у которого хватило такта изобразить сожаление. — Не знал, что она прямо так прилипнет к тебе. — Тебе не понравилось? — жалобно поканючил Сириус. Ремус вздохнул. Ему никогда не удавалось устоять перед Сириусом, когда тот делал щенячьи глазки, и, честно говоря, он не особо возражал против нового прозвища. У него раньше не было подходящей безобидной клички, а луна так сильно повлияла на его жизнь, что лучше уж и не придумать. — Ну, в любом случае, это не «Полоумный», — сказал он. Сириус обрадованно приобнял его. — Так или иначе, пока ты тут валялся, мы изучили оборотней вдоль и поперек и пришли к выводу, что ты не очень-то белый и пушистый. Ремус приподнял бровь, пытаясь затолкать смущение поглубже и не показывать, как ему неудобно обсуждать свою самую сокровенную, самую ненавистную тайну в игривой манере. — Хм? Думаю, у меня есть ответы на все ваши вопросы. Меня укусили, иногда у меня склочный характер, я очень сильный, у меня хорошие нюх со слухом. Серебро меня обжигает. И, конечно же, я превращаюсь в кровожадного хищного зверя раз в месяц. — Ах, — сказал Джеймс, — и ты используешь свою фальшивую маску простого человека, дабы соблазнить невинных людей подружиться с тобой, а потом перерезаешь им глотки и вкушаешь еще теплую плоть, пока они спят. — Э… нет. — промямлил Ремус. Он начал догадываться, какие книги они использовали в качестве источника знаний. — Используете ли вы свою нечеловеческую силу и жестокую волчью натуру для подчинения невинных своей воле и таким образом создавая себе последователей из беспомощных человеческих рабов? — с видом журналиста спросил Питер. — Эм, нет, не совсем. — Хотите ли вы постоянно бегать на свободе, нападая на людей направо и налево, тем самым распространяя свое адское проклятие и создавая нацию хищных зверей, стремящихся сеять хаос и кровопролитие? — Сириус слегка сжал его рукой. — Только если утром кофе не попью. — Вот видишь. — Питер удовлетворенно зарумянился. — Вообще не настоящий оборотень. — Те книги, которые вы читали, полны предрассудков и накаляканы фанатичными мерзавцами, которые не распознают оборотня, даже если он напялит травяную юбку и станцует перед ними хулу. — Ооо! — взбудоражился Сириус. — Это еще один из твоих секретных волчьих навыков? — Нет! — А у тебя есть нормальные книги на примете, чтобы мы почитали? — вдруг посерьезнел Джеймс. — Нам надо знать как можно больше, чтобы помочь тебе. Ремус почувствовал, как при этом заявлении по позвоночнику пробежало тепло и на щеках выступила легкая краска. — У меня есть парочка в чемодане. Вы же его забрали? — Да за кого ты нас держишь? — дразняще спросил Сириус. — Мы так-то Мародеры. Разграбили твою тюрьму и притащили все в свое логово. Ремус улыбнулся. — Там почти ничего не было, мы не нашли в доме твои остальные вещи, — грустно сообщил Питер. Ремус все больше краснел от смущения. — Вот они и есть. Там все было. В моей спальне. Наступила тишина, затем Сириус с недоверием посмотрел на него: — В смысле? Ты там сидишь не только на полнолуния? — Нет, это моя комната с тех самых пор, как меня укусили. — Но там… — Ага. — Я убью его! — Сириус, ты говоришь о моем отце! — сказал Ремус с отчаянием. — Мне все равно, черт его дери! — Я знаю! Но он мой отец! Моя единственная семья! Где он? Что вы с ним сделали? — Ремус, спокойно. — Джеймс склонился над Сириусом, который лежал со скрещенными руками и сердито смотрел на соседнюю кровать, подергивая мысками ступней. Он нежно положил руку на плечо Ремуса. — Мы ничего ему не сделали. Он находится под стражей в Министерстве по обвинению в жестоком обращении с детьми. — Что? — Ремус едва прошевелил слово губами. Его словно ударили ногой в живот. — Ты сказал мне, что вы не писали в Министерство. — Мы сказали, что не сообщали им о твоей ликантропии. И это правда. Они не узнают. Но твой отец должен заплатить за все, что сделал с тобой. Это было ужасно и бесчеловечно. — А я не человек, — прошептал Ремус, у него кружилась голова. А потом Сириус завозился, и Ремус снова почувствовал себя в этих объятиях, мягко обволакивающих его со всех сторон, не повреждая раны. Ремуса забинтовали со всех сторон, и он почти не ощущал большинства прикосновений Сириуса, но чувствовал его тепло и поддерживающую ладонь на затылке. — Ты, блядский черт! — сказал мальчик. — Ты человек, и то, что он сделал, было ненормально. Я не знаю, почему ты этого до сих пор не понял. — Он сделал это, чтобы помочь мне, Сириус. Чтобы не дать волку вырваться и захватить власть над моим телом! — Да ладно, Ремус, — Джеймс снисходительно глядел на него. — Мы практически ничего не знаем об оборотнях, но даже нам известно, что когда вы злитесь, обижаетесь или расстраиваетесь, волка труднее сдержать. Когда мы нашли тебя, ты был на грани смерти. Ремус дернулся и попытался вырваться, чувствуя, как наворачиваются слезы. Он использовал все остатки сил, борясь с ним, но в итоге сдался и уткнулся в волосы, прикрывавшие шею. — Ремус, — Сириус поглаживал его спину, отказываясь отпускать. — Ремус, дружище, мы видели тебя там и все еще хотим с тобой дружить. Разве этого недостаточно, чтобы ты поверил, что мы желаем для тебя только хорошего? — Но он мой папа! — Ремус задохнулся в своих словах. — Теперь мы твоя семья, — подключился Питер. — Он тебе не нужен. Мы не причиним тебе вреда. Ремус понял, что если что-нибудь сейчас ответит, то безбожно разревется. Они вчетвером помолчали некоторое время, Сириус не выпускал его. Его рука на спине продолжала двигаться вверх-вниз, пока дыхание Ремуса не выровнялось. — Сменим пластинку на пожизнерадостнее, — вдруг сказал Джеймс, заставив всех подскочить. — Подарки и-и-и шоколадки! Сириус тут же отстранился и улыбнулся во весь рот. Он перегнулся через край кровати и начал рыться в своей сумке, которую кинул на пол, когда только пришел. Без лишних церемоний на колени ошарашенному Ремусу посыпалась горка шоколадных конфет. — Шоколад для выздоровления, — гордо сказал Сириус. Пока Ремус пребывал в прострации, Джеймс и Питер успели накидать в стремительно увеличивающуюся кучку еще сладостей. —Че-чего? — Ремус вылупившимися глазами рассматривал самую большую кипу сладкого, какую видел за пределами магазинов. — В основном от нас, но есть и от других людей, — объяснил Питер. — От мистера и миссис Андерс, от профессора МакГонагалл, даже этот аврор Бруствер что-то прислал. Ах, да, еще лимонный щербет от Дамблдора. Смотрите, тут есть маггловские сладости! — Дамблдор? — слабо повторил Ремус. — Но это не рождественские подарки, — добавил Сириус. — Ты пропустил Рождество, поэтому мы принесли их сюда сегодня. Парни, доставайте! Джеймс и Питер, как парочка дьяволят, ухмыльнулись, и Джеймс вытащил что-то из своего рюкзака. — Мы скинулись, — сказал он. — Потому что хотели подарить тебе что-то реально стоящее. — Что? — Ремус начал паниковать, его ладони вспотели. — Но я еще не получил денег! Я не успел ничего купить! Сириус успокаивающе взлохматил ему волосы. — Мы знаем, Лунатик. Это не твоя вина. Если ты действительно захочешь нам что-то подарить, мы можем как-нибудь прокрасться в Хогсмид, и ты купишь нам пару шуток в Зонко. — Какой Хогсмид? — простонал Ремус. — Не помнишь, что случилось в прошлый раз? — Все в порядке, — вклинился Джеймс. — Разве ты не слышал? В «Пророке» всю первую полосу об этом трубили. Авроры рассекретили убежище Пожирателей Смерти. Они поймали двенадцать человек, и их сейчас судят, хотят кинуть за решетку на полжизни. Сейчас их не так много осталось, чтобы создавать новые интрижки, и Волдеморт тоже прячется. Власти считают, что он чего-то выжидает. К тому же, они установили вокруг Хогсмида всевозможную аврорскую охрану. Теперь мы можем отдать тебе подарок? Мысли Ремуса все еще были спутанными, когда Джеймс сунул ему в руку маленькую, ярко завернутую коробочку в красно-золотую полоску. — Счастливого Рождества, Лунатик. От меня и Пита. Тебе придется наложить увеличивающие чары. Мы уменьшили его, чтобы было удобнее притащить сюда. Ремус ошеломленно начал разворачивать подарок. В ладонь выпал миниатюрный изысканный чемоданчик. Он поднес его к глазам и рассматривал с открытым ртом. — Давай, Рем, — нетерпеливо сказал Джеймс. Он выхватил вещицу из рук Ремуса и поставил на пол. — Энгоргио! Чемодан рос и расширялся, пока не встал в полную длину. Он был совершенно новый, отполированный и блестящий, сделанный из красно-коричневого вишневого дерева. На лицевой стороне сияла табличка из гладкой латуни, гласившая «Р. Дж. Люпин». — Внутри он больше, — заверил Питер. — Мы не хотели рыться в твоих вещах, поэтому просто положили внутрь твой старый. Надеюсь, в нем не было ничего хрупкого. — Я… я… — Ремус попытался заговорить, но его горло сжималось. — Тебе нравится? — неуверенно спросил Джеймс. — Волк твой прошлый весь сжевал. — В-вам не следовало тратить на меня столько денег, — Сердце Ремуса бешено колотилось. — Я не смогу подарить вам ничего подобного. Он великолепный! На лицах Джеймса и Питера расплылись облегчённые улыбки. — Мне не нужен скучный чемодан, приятель, — протянул Джеймс. — У меня уже есть один. Я бы предпочел навозные бомбы. У меня есть новый план насчет Нюниуса… — Спасибо! — Ремус перебил его, потянувшись через Сириуса, чтобы пожать руку Джеймсу, а затем Питеру. — Это лучший подарок, который у меня когда-либо был. Двое его друзей выглядели очень довольными собой, крепко пожимая руку в ответ. — Теперь Сириуса, — Джеймс ткнул мальчика, который развалился на кровати рядом с Ремусом, с усмешкой наблюдая за драматичной сценой. — Он от нас скрыл, не сказал, что приготовил. Представляешь, попросил Андерса заказать что-то для него. — Заказать? — переспросил Ремус, глядя на Сириуса. Звучало дорого. — Ага, — Сириусу стало немного не по себе. — Что ж? — нетерпеливо промолвил Питер. — Где же оно? — Я просто… — Сириус вытащил из кармана маленькую завернутую коробочку. — Это глупо, правда. Я имею в виду, это немного по-девчачьи… — Его щеки пятнами порозовели. — Девчачьи? – Джеймс выгнул брови. — Что там у тебя? Лифчик? Сириус покраснел еще больше и сунул коробку обратно в карман. — Нет! Я просто… я больше не хочу тебе его давать. Я куплю что-нибудь другое. Ремус бросил испепеляющий взгляд поверх склоненной головы Сириуса на Джеймса, по правде, выглядящего очень виноватым. Ремус протянул руку и коснулся плеча Сириуса, слегка сжав его кончиками пальцев. — Да и похер, если оно девчачье, — он старался, чтобы его голос звучал беззаботно. — Не понимаю, с чего ты решил, что это должно меня беспокоить. Я Полоумный, помнишь? Мне нравятся всякие странные вещи. Сириус не ответил, только еще ниже опустил голову. — Да ладно тебе, Сириус, — заскулил Ремус, надувая щеки и выпячивая нижнюю губу. У него не было в этом особой практики, но, очевидно, жалобная физиономия сработала, потому что Сириус поднял голову и не мог не улыбнуться, когда увидел ее. — Уговорили! — он вытащил коробок и бросил Ремусу. — Но я голосую за то, чтобы мы объявили это щенячье лицо вне закона. Не знаю, почему ты раньше не использовал его против МакГонагалл. Она бы в лужу растеклась. — Потому что в отличие от вас с Джеймсом, которым все время приходится выпутываться из неприятностей, я не попадаюсь, — сказал Ремус, разворачивая подарок. Джеймс и Питер захихикали, а Сириус лишь с опаской наблюдал, как Ремус вызволяет из оберточной бумаги маленькую зеленую коробочку. Он осторожно открыл ее и заглянул внутрь. Дыхание сбилось. Внутри лежал кулон на цепочке из какого-то серебристо-голубого металла, но не серебра, потому что никакого неприятного жара от нее не исходило. Он был в форме руки; растопыренные тонкие пальцы, каждый из которых исполнен в мельчайших деталях. В ладонь вложен круглый ограненный кроваво-красный камень. Он знал, что это не рубин, потому что гриффиндорские рубины в их песочных часах были розово-красными. А этот был темным, малиновым. Ему не нужно было, чтобы Сириус объяснял ему значение кулона. Пока он смотрел на изделие, перед глазами мысленно возник образ его собственной руки с широко растопыренными пальцами, парящей над травой и капающей на его лунную тень кровью. Изображение сменилось на отпечаток крови на стене Визжащей Хижины, а оно на тревожное лицо Сириуса, заглядывающего прямо в душу в тусклом свете палочки. Сириус неловко откашлялся, когда тишина затянулась. — Это гранат. Я имею в виду камень. К глазам с новой силой после предыдущей атаки подступили предательские слезы. Одной слезинке удалось прорвать оборону и скатиться по щеке. — Ремус? — Сириус звучал испуганно. Он больше не сказал и слова, потому что Ремус бросился через кровать и объятиями выбил из него весь воздух, притягивая друга к себе и крепко стискивая. — Спасибо-спасибо-спасибо! — он ужаснулся собственного хлюпанья в словах. Сириус бережно похлопал его по спине. — Все нормально. Он не так уж много стоил. — Черт возьми, дуралей, — Джеймс потянулся, чтобы вырвать коробку из цепких рук Ремуса. — Что ты ему подарил? Я никогда не видел в Ремусе столько эмоций за раз. Они с Питером наклонились, чтобы поближе посмотреть на кулон. — А, понятно, — сказал Джеймс, усмехнувшись. — Сириус, мне очень не хочется тебе это говорить, но ты был прав. Ты действительно такая девчонка. — Нет, — Сириус отстранился от Ремуса и с упреком посмотрел на Джеймса. — Конечно, нет. Это ведь мужское ожерелье. — Это не ожерелье, — возмущенно сказал Ремус, отбирая ценность у Джеймса. — Это кулон. Многие парни носят кулоны. — Эй, эй! — Джеймс поднял руки в знаке капитуляции. — Я же прикалываюсь, ребята. Мне он нравится. Правда. Думаю, это отличный подарок. — Он посмотрел на Сириуса, чтобы тот увидел всю искренность его фраз. Сириус расслабился и хохотнул. — Ну, уж точно лучше, чем старый деревянный ящик, — сказал он. — Ой, заткнись, Блэк.***
Неделю спустя, за два дня до окончания рождественских каникул, Ремус вышел из Большого зала в сторону библиотеки, уткнувшись носом в книгу. — Ремус? Он поднял глаза и улыбнулся, когда увидел, что Андерс и Анжела спешат к нему. Сегодня светлые волосы Анжелы распушились еще хлеще — на улице мело мокрым снегом. Среди их волн порхали четыре перламутровые декоративные бабочки, так что она походила на гигантский цветок. Их крылья медленно открывались и закрывались, переливаясь разными цветами. — Здравствуйте, профессор, Анжела. — Зови меня Нил, — сказал Андерс, кисло скривившись. — Я больше не твой профессор. Ремус неуверенно улыбнулся. — Где твои друзья? — спросила Анджела, глядя куда-то за плечо Ремуса. — О, пошли разыгрывать слизеринцев, — сказал Ремус, его улыбка стала шире. — Они, конечно, предложили мне пойти с ними, но я все еще не готов к поспешному тактическому отступлению, с котором мы часто сталкиваемся. — Ты имеешь в виду побег? — сказала она с по-дружески язвительной искрой в голосе. — Всегда важно знать, как сократить потери, — мудро поведал Ремус. — В настоящий момент я не могу бегать. В конце концов я волочу бинты за собой, как разъяренная египетская мумия, и мадам Помфри от этого сильно расстраивается. Тем более, я пробыл в Больничном крыле всего три дня. — И, конечно же, ты единственный примерный мальчик в банде, — добавил Нил, улыбаясь Ремусу. Ремус уклончиво хмыкнул и сунул книгу в сумку. — Вы двое что-то от меня хотели, или просто остановились поболтать? — Мы вообще-то хотели с тобой кое о чем поговорить, — серьезно сказала Анджела. — Может, пойдем посидим где-нибудь? — Если хотите, — непонимающе сказал Ремус. — Я просто… Он замолк, когда различил чутким слухом приближающийся бег. — Вам лучше прижаться к стене, — посоветовал он своим спутникам и сам сделал так же. Они странно посмотрели на него, но повиновались. Через несколько секунд шаги стали громче, их сопровождали крики и гогот. — Мы достанем вам, чертовы гриффиндорцы! — орал кто-то. — Погоди, Блэк, пока твои родители об этом не узнали! Внезапно из-за угла на максимальной скорости вылетели Сириус и Джеймс, оттолкнулись ногами от противоположной стены и помчались в сторону Ремуса, Нила и Анжелы. Они резко затормозили, увидев своего друга. — Черт... блестящее... заклинание... Лунатик! — Джеймс тяжело дышал, хлопая Ремуса по спине. — Не знаю… что бы мы делали… без тебя. — Просто подожди… пока не увидишь их, — добавил Сириус, хватаясь рукой за ворот рубашки. Звуки погони приближались, и пара шутников снова помчалась к главным дверям, ведущим во двор. Через пару секунд из-за того же поворота возникла группа из пяти разгневанных слизеринских третьекурсников. У всех были неоново-поросячьи волосы, укороченные до колен мантии с розовым кружевом на манжетах, чулки в сеточку и надписи на спинах «Пинайте до упаду!». Они бросились наружу вслед за ними, оставляя двери распахнутыми для ледяной метели. — Итак, — Ремус повернулся к Нилу и Анжеле, которые в шоке наблюдали за развернувшимся зрелищем. — О чем вы хотели со мной поговорить? — Они плохо на тебя влияют, — строго сказал Нил. — Нет, — просто ответил Ремус, поправляя свою сумку на плече и снова приглашая их в сторону Большого Зала для спокойного разговора. — Это я плохо на них влияю. Как вы думаете, кто откопал эти заклинания? Можете ли вы представить, чтобы Джеймс или Сириус занимались библиотечными происками? Да и Питер, хоть и наш друг, не самая яркая вспышка Люмоса в лавке волшебных палочек. — Эти мальчики очень умны, — сказал Нил, пусто глядя вслед Сириусу и Джеймсу. -- Они бы могли достигнуть невероятных высот, приложи толику усилий. — Знаю, — сказал Ремус. — Я работаю в три раза больше, чем они, и все равно получаю такие же отметки. Это довольно несправедливо, вам не кажется? — У тебя хорошие оценки, — подметила Анджела. — Это на твой взгляд, — Ремус усмехнулся одной стороной губ. — Ладно, это пустяки. Они сделали для меня больше, чем кто-либо другой. — Его рука неосознанно коснулась кулона под одеждой. Они вошли в столовую и сели в конце гриффиндорского стола. — Ремус, нам интересно, что ты знаешь о суде над твоим отцом, — издалека начал Нил. Ремус тут же напрягся, хорошее настроение улетучилось. — Я знаю, что его обвиняют в… жестоком обращении с детьми, — Было очень трудно произнести эти слова. Он ненавидел их. — Хотелось бы, чтобы это было не так. Я хочу, чтобы вы сняли обвинения. Он всего лишь пытался защитить меня. — Ты правда так считаешь? — спросила Анжела. — Ты действительно думаешь, что он любит тебя? — Крылья бабочек затрепетали в ее волосах, когда она наклонила голову, чтобы внимательно посмотреть на него. Ремус не сводил с них глаз, пытаясь не смотреть в ее круглые кукольные глаза. — Я не… я не думаю, что он действительно лю-любит меня, — сумел проронить он. — Но он любил мою мать. И она точно хотела бы защитить меня. Вот почему он никогда не доносил на меня. Из-за нее. — Ремус, — Нил наклонился вперед, чтобы Ремус посмотрел на него. — Понимаешь, он вымещал на тебе свой гнев из-за необходимости защищать тебя. Это было неправильно и безнравственно по отношению к ребенку. Разве ты не хочешь, чтобы он пожалел о том, что сделал? Он морил тебя голодом, бил, прижигал серебром и держал в подвале. Представь, если бы через прошли Джеймс, Сириус или Питер. Что бы ты испытывал к людям, которые сделали это с ними? Ремус отвел взгляд. — Они не оборотни. — Неважно, кто они. Даже если бы они были оборотнями, что бы ты чувствовал? Ремус боролся с собой. — Злость, — наконец прошептал он. — Да, — сказала Анжела, аккуратно взяв его за руку. — Мы тоже так себя чувствуем. Теперь понимаешь? Ты красивый, умный, веселый молодой человек, который заслуживает шанса в жизни, как и любой другой. И единственный способ добиться его — избавиться от этого человека. Мы собираемся упрятать твоего отца в Азкабан. — Азкабан ужасен, — дрожащим голосом сказал Ремус. — Я читал статьи. — В том-то и дело, любовь моя. Мы хотим, чтобы преступники усвоили, что нельзя причинять людям боль, иначе они будут наказаны. Внутри все разрывалось. Часть его до сих пор сохраняла инстинктивную детскую любовь к отцу – что-то глубокое и горькое, требующее, чтобы он защищал этого человека до конца. Другая часть его не требовала ничего, кроме его страданий в аду, а третья помнила, как Джон Люпин храбро стоял перед истекающим слюной оборотнем, закрывая собой жену, в то же время открыв Ремуса для новой атаки. — Я не знаю, что чувствовать, — устало сказал он. — Это тяжело. Мы просто хотим помочь. И ты знаешь, что мы всегда будем рядом, как и твои друзья. — Если… если он попадет. Я имею в виду, в Азкабан. Мне некуда идти. — Об этом мы и хотели с тобой поговорить, — сказал Нил и взял его за другую руку. — Мы хотели предложить тебе жить с нами, если хочешь.