Casting Moonshadows ("Выбор лунных теней")

«Беспокойство — это проценты, выплачиваемые за неприятности до того, как они наступят» (Уильям Р. Индж) СИРИУС: После суда в Ремусе заиграли разительные перемены. Все в мальчике будто посветлело на несколько оттенков. Когда Джеймс и Сириус, не представляющие день без розыгрышей, заколдовали носки профессора Слагхорна, чтобы те пели гимн Словении в каждом дверном проеме, Ремус смеялся так безудержно, как Сириус никогда не видел. Этот смех больше походил на истерический, и Сириус не был полностью уверен, что слезы, выступившие у Ремуса, исключительно радостные. Ремус даже ходил по-другому. Он стал меньше сутулиться, и в целом перестал выглядеть как пугливый ежик, а его походка стала легкой, с мальчишеским подскакиванием. Но самое главное изменение встретило их после нового полнолуния. Сириус, Джеймс и Питер, как всегда, вооружившись драконьей порцией шоколада, вошли в Больничное крыло. Их вскоре заметила мадам Помфри и махнула рукой за ширму. Она улыбалась. — Вы должны увидеть его сегодня, — сказала она с ноткой восторга в голосе, которую редко можно было услышать. — Он просто такой… — она замолчала и заулыбалась. Мародеры переглянулись, несколько обескураженные свободным проявлением положительных эмоций со стороны женщины, которая согласилась впускать их только после того, как они заучили ее список «Правил поведения в Больничном крыле, применяемые ко всем и, в особенности, к определенной группе молодых гриффиндорцев — хулиганов, чьи имена не будут названы в интересах предотвращения того, что следующие поколения пойдут по их беспорядочным и неисправимым следам». Питеру потребовалось много времени для запоминания хотя бы названия. — Как думаете, она под кайфом от Перцового зелья? — прошептал Сириус двум друзьям, после того как они заинтересованно скользнули мимо нее. — Я слышал, оно вызывает привыкание, а ведь она даже не заставила нас повторять Список. — Ну и хорошо, — пробормотал Питер. — А то я снова забыл Правило тридцать два. — Не втыкать арабский огненный перец в ноздри спящим слизеринцам! — хором продекламировали Сириус и Джеймс. — Вы уверены? Разве оно не про утки и Активируемые-водой-Фейерверки-Размер+++? — Не-а, приятель, — протянул Сириус, подходя к ширме на колесиках, за которой Ремус всегда оставался после полнолуния. — Это Правило Двадцать Третье. Ты опять перепутал цифры местами. Он толкнул загородку и чуть не хватился за сердце, когда его появление сопроводило восторженное восклицание: — Сири!!! Ремус сидел в постели, наблюдая за ними сонными, но сияющими глазами. Казалось, его совершенно не волновала громоздкая повязка на одном плече или заживающая царапина, тянувшаяся с виска на щеку. Не верилось, что это тот же человек, что и тот же съежившийся комок нервов, который лежал ничком после каждого второго полнолуния с Рождества. — Я был прав, — прошипел он Джеймсу. — Они оба передознулись тем перцевым зельем! Все трое заскрипели стульями для посетителей, усаживаясь поближе, и с неверием уставились на своего друга, пока что больше похожего на трехлетку. — Шок-лад? — проглотив часть звуков, напомнил Ремус и протянул руку. — Мы только ради этого тебе нужны, да? — поддразнил Джеймс, передавая развернутую шоколадную лягушку. — Личные поставщики шоколада с черного рынка. Ремус завороженно смотрел на него, без остановки жуя. — Волк, — Он взял измазанной шоколадом рукой мягкую игрушку, которую Джеймс трансфигурировал для него в прошлый раз. — Джеймс сделать. Джеймс слегка смущенно рассмеялся. — Да. Я сделал, приятель. — Пит, шоколад? — потребовал Ремус, снова протягивая руку пухлому Мародёру. Питер усмехнулся и отдал ему кусок шоколадного торта. Мальчик вгрызся в него, смешно морща нос. — Ты специально взял торт? Мне же потом его отмывать! — Сириус пожаловался, потому что крошки и глазурь, сыпались во все стороны, как из извергающегося вулкана. — До сих пор не понимаю, как записался на эту работу. — Мммм! — промычал Ремус, обсасывая глазурь с пальцев; плюшевая морда волка тоже была вся измазана. — Интересно, почему он такой веселый? — спросил их Питер. — Никогда такого не было. Помните же, обычно чтобы вытащить его из-под одеяла уходит минут двадцать. — Не знаю, — отозвался Сириус, внимательно наблюдая за Ремусом. — Наверное, он не так себя истязал ночью, потому что избавился от отца. — Папа? — Ремус внезапно замер, счастливая улыбка сползла с лица, а янтарные глаза расширились от страха. — Где папа? Где папа? — Он спрятался под одеялом. — Сириус! — урезонил его Джеймс. — Я не хотел! — убито сказал Сириус. — Не знал, что так будет. Вот, Ремус, все в порядке. Папа ушел. Разве ты не помнишь? Папа ушел. Он ушел, Лунатик. Он пересел на край кровати и попытался убрать одеяло с мальчика, но тот в ответ заскулил, как побитый щенок. — Он не вернется. Я обещаю. Нет папы. — Нет папы? — Ремус выглянул одним глазом, вопросительно моргая Сириусу. — Нет папы, — Сириус положил руку на его бок. — Обещаю. Ремус помедлил, затем немного высунулся и протянул к Сириусу свои тонкие руки в явной просьбе, чтобы его обняли. Сириус растерянно посмотрел на него сверху вниз, чувствуя, как краснеет. — Черт возьми, Сириус, обними бедняжку, — подкатил глаза Джеймс. В любом случае Сириус и не смог бы сопротивляться наивно-грустному выражению лица. Он примостился рядом и притянул мальчика к себе, а Ремус вцепился в его футболку и прижался грязным лицом к груди Сириуса. Щеки горели и не собирались утихать, а не сводящие глаз Джеймс и Питер только подбрасывали дров. В прошлые разы он обнимал Ремуса спонтанно, не задумываясь. Прямо сейчас же это казалось смущающе интимным. От мальчика исходил теплый запах шоколада и сухих осенних листьев, тонкие завитки волос мягко щекотали подбородок Сириуса. Повисла долгая неловкая тишина, и через некоторое время Ремус начал ослаблять крепкую хватку на одежде Сириуса. — Все нормально? — осторожно спросил Питер. — Лунатик? — Сириус попытался убрать руки. Ремус что-то неразборчиво пробубнил и придвинулся обратно к нагретому месту. Сириус подумал, что так в жизни он еще не алел. — Он заснул походу, — буркнул он двум другим. — Ага, — неловко подтвердил Джеймс. Он подобрал одну шоколадную лягушку с кровати, развернул ее и откусил голову, после прочистив горло от приторности. — Итак, как смотришь на то, что в следующем году попробуешься в команду по квиддичу? — Да, может быть, — сказал Сириус, благодарно ухватившись за эту новую и гораздо более расслабленную тему. Пришло время уходить, и он обнаружил, что даже немного скучает по теплу, когда укладывал спящего Ремуса обратно на подушку, умывал его и клал рядышком игрушечного волка. Он понимал, что никогда не расскажет об этих чувствах Джеймсу или Питеру. Никогда.

***

Чем ближе подбирался конец семестра, тем Ремус становился нервнее. Он регулярно отлучался от их компании, предпочитая скрываться в библиотечном одиночестве. Розыгрыши, проделываемые остальными Мародерами, интересовали его вполсилы, и у него развилась неприятная склонность настолько погружаться в свои мысли, что приходилось толкать его, чтобы снова вернуть в реальность. В конце концов, когда Ремус в третий раз подряд извинился перед обеденным перерывом, чтобы куда-то «очень срочно» уйти, Сириус встал, чтобы последовать за ним. — А стóит ли? — с сомнением спросил Джеймс, оторвавшись от написания эссе по Зельям и отодвинув подальше недоеденный бутерброд, оставляющий за собой жирный след. — Я просто хочу убедиться, что с ним все в порядке, — Сириус раздраженно убрал волосы за уши. — Сам видишь, он не в себе в последнее время. Может, я смогу помочь. — Только не расстраивай его, — сказал Джеймс, поджимая губы и водя по ним измученным кончиком пера, отчего на пергамент упала пара клякс. — Вдруг он хочет побыть наедине с собой. Не желая слышать больше возражений, Сириус уверенно засунул руки в карманы брюк — так всегда спорилось легче. — Я свалю, если он пошлет меня, окей? Джеймс согласился на такие условия и вернулся к своим каракулям. Сириус закинул сумку на плечо и потопал в библиотеку, не обращая внимания на замечание мадам Пинс на входе. По какой-то причине, неизвестной ему — и это определенно никак не связано с реконструкцией Гоблинского Сражения 1475 года с мини-фортом, построенным из всех книг библиотечного отдела Гербологии, и точно не с неуместным обаянием — она не особо жаловала Сириуса или Джеймса. К сожалению, быстрый осмотр показал, что Ремуса среди бесконечных пыльных стеллажей нет. Сириус разочарованно вышел, гадая, куда идти дальше. Он встрепенулся от легкого похлопывания по плечу и, обернувшись, увидел позади рыжеволосую Лили Эванс. — Если ты ищешь Люпина, — сказала она, — то он на улице, под той ивой у озера. Вообще-то, он выглядел подавленным, поэтому я подумала, что должна сказать кому-нибудь из вас об этом. Сириус почувствовал облегчение, но не выдал себя, бесцветным голосом с тенью загадочности сказав: — Ура, Эванс. — Это же не ты обидел его? — она ускорила шаг, чтобы поспевать за несущимся одногруппником. — Просто я заметила, что он какой-то будто бы заболевший, к тому же про его папу писали в газете… — Нет, — возмутился Сириус. — Не то, чтобы тебя это касалось, поскольку вы с ним не закадычные друганы, но я честно не знаю, что с ним. Вот почему я его искал. Она искоса взглянула на него и махнула рукой: — Как бы то ни было, Блэк, я понятия не имею, почему он выбрал вас с Поттером на роль своих друзей. Ремус довольно милый, а вы двое — просто сущие близнецы из кошмаров. — Повторишь это у алтаря рядом с Джеймсом, — хихикнул Сириус, отворачиваясь. Он проигнорировал ее недовольства и стремглав помчался к ближайшему выходу со стороны озера. Конечно же, еще издалека заприметился скрючившийся под ивой Ремус. — Лунатик? — позвал он, подойдя к мальчику и плюхаясь на песок рядом с ним. — Ты как? Ремус с досадой отодвинулся и сделал глубокий многозначительный вдох. — Откуда узнал, что я тут? — У меня свои информаторы, — Сириус подарил Ремусу лучшую жемчужную улыбку. — Сириус. — Ладно, ладно, Эванс мне сказала. — Хм, то-то она странно поглядывала на меня, когда я только пришел сюда. — Она волновалась за тебя, одному Мерлину известно, почему. Вы даже не общаетесь особо. — Да она просто пыталась быть дружелюбной. — Ремус провел пальцами по ветхой странице книги, лежавшей на коленях, неотрывно глядя на озерную гладь. Сириус перевернулся на живот и приподнялся на локтях, чтобы лучше рассмотреть своего друга. Лицо Ремуса было бледным и уставшим, хотя до следующего полнолуния оставалось еще несколько недель. — Что случилось, Лунатик? Ремус подобрал ивовый прутик и начал тыкать им прибитые к берегу склизкие водоросли. — Ничего такого. — Ой, знаю я это «ничего». Мы достаточно знакомы, чтобы я увидел твое переживание. — Я просто… — Ремус замялся, отложил книгу в сторону и подтянул колени, опираясь на них подбородком. — Они не очень хорошо меня знают, — сказал он наконец. — Кто «они»? — Андерсы. — Пф, — Сириус состроил гримасу, не в силах понять, куда ведет нить разговора. — Что ж, ну, летом им выпадет чудесная возможность это исправить. — Вот поэтому я и беспокоюсь. Сириус сел и удивленно посмотрел на друга. — Да о чем? — Что, если они узнают меня как следует и разлюбят? Что, если ликантропия окажется слишком тяжелой ношей для них? Ты же знаешь, после полнолуния я как странный ребенок. К тому же раны и прочее. Что, если они пожалеют об усыновлении и захотят вернуть меня? — С каждым предложением тон Ремуса становился все тише, пока не превратился в жалкий шепот. — О, Мерлин, Лунатик! — Сириус закинул руку на плечо горе-оборотню. — И ты хандрил по этой фигне? Ремус кивнул, избегая смотреть ему в глаза. — Андерс знает тебя, — Единственным способом убеждения Ремуса был логический подход. — Ты писал ему почти весь год. И они знали, на что шли, когда усыновляли оборотня, задолго до того, как подписали все бумажки. Не забывай, Нил — аврор, а Анжела работает в Отделе магических существ. Нужно постараться, чтоб найти еще более подходящих предков. А что касается ребячества после полнолуния… — Сириус пожал плечами. — Мы уже говорили тебе — ты милашка. С тобой нет проблем, пока твой рот занят постоянным потоком шоколада. Они полюбят тебя, Реми. Ремус с иронией фыркнул: — Реми? — Стремно? До смешного приторно, но и со снисхождением. Думал, тебе понравится. — Поверь мне, нет. Ты действительно веришь, что все остальное — правда? — Ремус с надеждой посмотрел на Сириуса. — Зачем мне врать о таком, приятель? И, эй, если все пойдет наперекосяк, и тебе у них не понравится, держу пари, Джеймс примет тебя с радостью. И Пит. Но не ко мне, ты возненавидишь мою семейку. — Уверен, что нет — Поверь мне. Все ненавидят мою семейку. Я в том числе. Их невозможно не ненавидеть — как Берти Боттс со вкусом ушной серы. Ремус покачал головой, улыбаясь. — Ты всегда поднимаешь мне настроение, — сказал он. — Даже если по итогу мелешь всякую чепуху. — Пальцы с обглоданными ногтями коснулись кулона в форме руки, висевшего у него на шее, и у Сириуса отлегло от сердца. — Можно убежать и жить на улице, если тебе нигде не понравится, — предложил он. — Я бы с радостью. Единственная причина, по которой я буду торчать дома, — это Рег. Конечно, нам тогда придется взять его с собой и… — Нам всего тринадцать. Мы не можем жить сами по себе. — Ой, не умничай мне. Будет весело! — Нет, Сириус, будет полная катастрофа. — Ну давай! — Сириус заискивал, капризно дуясь. — Ты не знаешь, от чего воротишь нос! Ремус лишь покачал головой и встал, отряхивая мантию от земли и листиков. — Идем, дурашка, мы опоздаем на Зельеварение. Сириус поспешил за Ремусом обратно в школу, с удовлетворением отметив, что в нем почти не осталось напряжения.

***

Последняя пара недель года пролетела в контрольных работах и итоговых отчетах. Джеймс и Сириус поставили перед собой цель устроить по крайней мере восемь громких розыгрышей до начала каникул. В те дни никто не удивлялся Снейпу, проносящемуся мимо с салатово-зеленым ирокезом и маркерной надписью «Я люблю гриффиндорцев» на лбу; или группе пуффендуйцев, с ног до головы увешанных помпонами и ковыляющих в лазарет. — Они такие очаровашки, — защищались Джеймс и Сириус, когда Ремус потребовал объяснить, что им сделали невинные пуффендуйцы. — Такие пухленькие и пушистые. В конце концов Мародеры оказались в жарком поезде, рассекающем поля в сторону Лондона. Сириус пытался сохранять оптимизм, но от мысли о возвращении на площадь Гриммо желудок холодно скручивало. Чего он по-настоящему с нетерпением ждал, так это встречи с Регулусом. Сириус отключился от возбужденного обсуждения Питера и Джеймса достоинств того, чтобы проклясть Снейпа в последний напутственный раз, и уставился в окно. — Эй, братан, — Джеймс щелкал перед ним пальцами. — Пойдешь с нами к тележке с провизией? Мы с Питом голодаем! — Нет, спасибо, — вяло ответил Сириус. — Я не голоден. Остальные уставились на него. — Ты не голоден? — недоверчиво спросил Питер. — Нет. Вы, ребята, идите без меня, тележка сейчас уедет. — Ты в порядке? — Джеймс спрашивал так, будто отказ от еды равнялся к смертельному заболеванию. — Ага, — сказал Сириус, слабо улыбаясь своему темноволосому другу. — Просто — понимаете — дом и все такое. — Ах! — Джеймс поправил очки с внезапным пониманием. — Что ж, мы все равно принесем немного вам с Лунатиком. На случай, чтоб потом у нас не стреляли. — Двое покинули их купе. — Ты тоже не голоден? — Сириус повернулся к Ремусу, сидящему напротив и тоже мрачно разглядывающему пейзаж в окне. — Ага. Просто — понимаешь — дом и все такое, — поддразнил Ремус. Сириус почувствовал, как губы сами собой расплылись в улыбке. — Дурак, — ласково сказал он. — Все будет круто, Лунатик, Андерсы полюбят тебя. — И у тебя, — Ремус наклонился, схватив Сириуса за плечо. — Я буду постоянно писать тебе, обещаю. — Он долго изучал лицо Сириуса. — Знаешь, я никогда раньше не видел тебя таким унылым. Это странно. Что случилось с Сириусом Блэком — экстраординарным гриффиндорским шутником? — Сидит под замком. Дома от него слишком много неприятностей. — А, Внутренний Мародер, — Ремус понимающе закинул одну ногу на другую. — Да, если есть такой, то неприятностей не оберешься. Дверь снова отодвинулась, и на сидения посыпался дождь из съестного. — Это на всех, — Питер высыпал груду шоколадных лягушек и сдобных котелков на колени Сириусу и Ремусу. — Нет в этом мире такого горя, которое нельзя было бы вылечить шоколадом, — изрек Джеймс, падая рядом с Сириусом и всасывая лакричную палочку как длинную макаронину. Через полчаса и двенадцать шоколадных лягушек Сириус был склонен согласиться. Особенно, когда он увидел, как лицо Ремуса медленно светлеет, пока тот ест, а Джеймс и Питер развлекают их историями о столпотворении у тележки. Внезапно мысль о возвращении домой перестала казаться такой зловещей, как раньше. У него есть друзья, которым можно написать, и младший брат, который составит ему компанию. Однако его сердце чуть не упало, когда поезд прибыл на платформу 9 ¾, и он увидел ожидающую его ожесточенную фигуру матери.