Кровь волнуя, чувства обостряя, Разум твой в пространстве растворяя, Ночь тебя коснется, и мрак в тебе проснется. Крылья ночи скроют свод небесный Тронь их, стань их частью бестелесной. ("Музыка ночи" Призрак Оперы)
СИРИУС Сириус был готов к тому, что Кричер наябедничает на него матери, и все расскажет о самовольной поездке в дом Джеймса. Однако он до последнего надеялся, что его еще не настолько отделили от семьи, что даже домовики не будут подчиняться приказам. Возможно, именно это — больше, чем последующее наказание — больнее всего полоснуло по душе. Прогадать момент возвращения семейства было невозможно. Безошибочный визг его матери заполнил каждую пыльную щелочку в доме, стоило ей перешагнуть решетку камина в гостиной. — Кричер! Сразу залебезил Кричер, шаркая к ней, и хотя Сириус тише воды сидел в спальне, мог себе представить, как домовой эльф бочком подползает к величественной женщине с такими низкими поклонами, что острый нос елозит по их дорогущему ковру. — Да, хозяйка? — Чай, живо! — Да, хозяйка. — И прижги уши духовкой, за то, что так долго шел! — Да, хозяйка. Хозяйка, насчет неблагодарного хозяина наверху… — зашамкал эльф. И Сириус зажал уши подушкой, заглушая все лишние звуки. И жмыру понятно, что за ними последует — обвинения, крики, наказание. Прошел час — час особого наказания, которое мог применить только домовой эльф по приказу своей хозяйки. Магия вызывала невидимый удар хлыстом, не оставляющий на спине никаких следов, но причиняющий жгучую боль. Час он стоял на кухонном полу, задыхаясь и крича, пока незримая плеть хлестала его спину. Несмотря на то, что наказание исполнял другой домовик, Сириус слышал повизгивания Кричера в углу, а до носа доносился дымок горелых летучемышиных ушей, прижатых дверцей духовки. В тот момент черная ненависть к эльфу перебивала все остальные чувства. Он поклялся себе, что если Кричер когда-нибудь станет его собственностью, то превратит ему жизнь в ад. Он почти обрадовался, когда все наконец закончилось, и его, утирающего сопли рукавом, толкнули в подвал. Щелчок замка. Облегчение продлилось ровно до того момента, пока он не понял, что свечи, спрятанные Регулусом, кончились, а новых тот не припрятал. Боль, длившаяся в течение исполнения наказания, ушла, и сейчас ничто не отвлекало от его единоличного пребывания в сырой, заплесневелой темноте. Сириус попытался побороть волну паники, поднявшуюся в его груди. Он ругал себя за то, что до сих пор боялся темноты. Это глупый, детский, иррациональный страх, но тем не менее — все еще страх. Он нащупал винную бочку посреди комнаты и сел сверху, подтянув ноги и обхватив их руками. Глаза — вот чего он страшился больше всего. Мысль о глазах в темноте. Глаза, следившие за ним и его действиями, пока он был совершенно слепым и уязвимым. И прямо в эту секунду они устремились на него, изучая его способность (вернее, неспособность) видеть в темноте, точно оценивая степень беспомощности. Он решился посмотреть в ответ, чтобы показать, что не боится, но понятия не имел, куда именно смотреть. А обладатели глаз подползали все ближе и ближе… — Сириус! Сириус испуганно каркнул и с грохотом сорвался с бочки. — Сириус? Это я! Регулус! Сириус слепо повернулся в ту сторону, откуда доносился голос. Из-под двери проникала тоненькая полоска оранжевого света. — Р-рег? — Я, я. Она так разозлилась, что забыла про заглушающие чары. Мне жаль, что я не успел подкинуть новых свечек. Сириус подкрался ближе к двери, его сердце колотилось. Присутствие брата заставило пристальные глаза скрыться в затянутых паутиной углах. Он опустился на колени и попытался заглянуть под дверь. — Рег? — Да. Я же сказал тебе — это я. — Со свечами вообще никак? — А как прикажешь их тебе отдать? Дверь заперта. — Дьявол, — Сириус уткнулся носом в драгоценный свет, просачивающийся из щели. — Рег? — М? — Не знаешь, насколько я тут застрял? — Не знаю, Сириус. Она реально в бешенстве и, наверное, не выпустит тебя до самого отъезда в школу. — Но до него еще неделя! — Понимаю. Прости. Я ведь просил тебе не бесить ее, так-то. Я всегда говорю тебе, а ты никогда не слушаешь, дурак-гриффиндорец. — Неделя! По ту сторону двери повисла короткая пауза, а затем: — Мне пора идти. Если мама или какой-нибудь эльф найдет меня здесь внизу, мне крышка. — Нет, подожди! Рег! — Я не могу! Ты же в курсе, что я не могу. — Но… — Прости, Сириус. Регулус поднялся на ноги, и Сириус слышал его шаги, удаляющиеся вверх по лестнице и скрип половиц на кухне. Сириус медленно отвернулся от спасительного света, проникавшего снаружи, и с опаской вперился вглубь комнаты, откуда, как он чуял, к нему снова приближались голодные существа. По мере того, как они подползали, его дыхание становилось более частым и прерывистым. Ближе, ближе, ближе…***
Не существовало ничего более прекрасного и животрепещущего, чем стоящий на платформе 9 ¾ Хогвартс-экспресс. Большой алый паровоз олицетворял свободу — возвращение в единственное место, которое Сириус действительно считал домом, и единственных людей, кроме Регулуса, которых он когда-либо по-настоящему любил. Это того стоило, твердил он себе. Эта последняя летняя неделя ада стоила трех замечательных недель с Поттерами. Вальбурга была так зла, что полностью игнорировала присутствие старшего сына — даже не стала прощаться или угрожать расправой, если тот будет плохо себя вести. Сириус ошивался немного в стороне от своей семьи, наблюдая, как Регулус, объятый материнской нежностью, неловко сжимал ручку чемодана, поддерживая другой клетку своей новой совы. Сириус уверял себя, что не ревнует питомцу, подаренному только одному брату. Это произошло по его вине, а не Регулуса. Он сам ополчил семью против себя. — Сириус? Сириус резко крутанулся на месте, когда чья-то рука коснулась его плеча. Ремус в смятении посмотрел на него. — Ты в порядке? Какой-то бледный. — Все зашибись, — Сириус даже не изображал улыбку. От встречи с другом настроение поднялось на пару дюймов. За лето Ремус вытянулся, но не так сильно, как Сириус или Джеймс, росшие, как сорняки. Его волосы тоже отросли — русые пряди, отливающие под ясным солнцем рыжиной, падали на светлые глаза, так что он часто стряхивал их, выглядя при этом, как недовольный пес. Внутри себя Сириус улыбался этому зрелищу. До этого лета Ремус никогда бы не позволил себе сделать что-либо, намекающее на его волчье нутро, не отпрянув от ужаса. Очевидно, Андерсы шли на пользу. — Я так рад, что мы вернулись, — Ремус опустил чемодан и сел на него. Он выглядел зеленоватым, и под его глазами залегли тени. Сириус вспомнил о завтрашнем полнолунии. — Я скучал по всем вам, — добавил он, смущаясь своего заявления. — Я тоже по тебе скучал, — сказал Сириус, и внутри все сжалось от счастья, когда лицо Ремуса просветлело в ответ. — Пойдем к поезду? — Я жду своего брата. — Сириус кивком указал на свою семью. Мать заметила его и медленно перевела взгляд на Ремуса. На ее лице появилась идеальная чистокровная ухмылка, и она намеренно повернулась спиной. Ремус поразился, не понимая, в чем его вина: — Что я сделал? Сириус вздохнул и ласково взъерошил волосы друга. — Ничего, Лунатик. Честное слово. Поверь в себя. Это просто запатентованная едкая насмешка, разработанная и используемая моими родичами многие поколения, в случае вынуждения лицезреть гриффиндорцев. — Она и на тебя так смотрит? — Ремус не на шутку встревожился. Сириус напрягся от излишних домыслов друга: — Не парься, Рем. Я лишний раз с ней не сталкиваюсь. Ремус хотел возразить, но Регулус наконец вырвался из хватки матери и направился к ним. — Мама сказала не поддаваться твоему развращению, — подкатил он глаза. — Типа, если я окажусь на Гриффиндоре, мне не поздоровится. В отместку тебе. Сириус сдавленно фыркнул и ткнул в спину уходящей женщины грубый жест. — Если ты окажешься на Гриффиндоре, то мою порчу можно считать успешной, — подмигнул он младшему брату. — Я не хочу в Гриффиндор, — поканючил Регулус. — Выглядит так себе. — Не мели ерунду! — беззаботно сказал Сириус. — Это Ремус. Ремус, это мой брат Регулус. Ремус приподнялся и протянул руку первокурснику. Регулус застенчиво пожал ее. — Не волнуйся, если попадешь в Слизерин, — успокоил Ремус младшего приятеля. — Не все волшебники, закончившие его, стали злыми, что бы ни говорили твой брат или Джеймс. Сириус застонал: — Ты слишком веришь в людей, Лунатик. — А Слагхорн декан Слизерина, — заметил Ремус, когда они направились к свистящему поезду, волоча за собой багаж. — Зашибись пример, — Сириус, втащив свой чемодан на ступеньки поезда, наклонился, чтобы помочь Регулусу. — Он не злой, Сириус, — укоризненно сказал Ремус. — Амбициозный, но не злой. Он тебе не нравится только из-за благосклонности к Снейпу. — В точку! — как будто Ремус соглашался с ним. Ремус выдохнул и сдался, пока они искали купе. — Эй, ребята! — позвал их некто знакомый из коридора. — Сюда! Жизнерадостно скалясь, Сириус кинулся в купе, громыхая чемоданом. Ремус и Регулус плелись следом. — Дже-е-еймс! — Он прыгнул на него, худыми ногами обхватывая торс, а пальцами вцепляясь в спутанные черные волосы. — А-а-а! Слезай, придурок! — приглушенно завопил Джеймс, безрезультатно отбиваясь от нападавшего. — Сириус, оставь беднягу в покое, будто сто лет не виделись, — Ремус обошел двоих борцов, хмыкая от вида торжествующего Сириуса. — Не обращай на них внимания, Регулус. Со временем привыкаешь. Заходи. Это Питер Петтигрю, а тот, багровеющий от удушья из-за склонностей твоего брата к убийствам, — это Джеймс Поттер. Регулус тоже прошмыгнул мимо дерущихся в дверях мальчишек и улыбнулся Питеру: — Привет. — Ой, пусечка! — воскликнул Джеймс, вырвавшись на свободу и падая на сиденье напротив Регулуса. Ноги он закинул на колени Питера. — Поглядите, это Сириус размером с пинту пива. — У него есть имя, Джеймс, — буркнул Ремус. — Ага — Мини-Сири! Сириус усмехнулся, а его брат покраснел. Он был благодарен своим друзьям за хорошее отношение к его брату, хотя они наверняка знали, что он, скорее всего, попадет в Слизерин. В нем не было никаких сомнений в Ремусе, но в реакции Джеймса — еще как. — Ну, как… беспокоишься о гигантском кальмаре? — спросил Питер Регулуса, сбрасывая ноги Джеймса со своих колен. — Э… а надо? — Обязательно, — поучительно сказал Джеймс. — Я слышал, в прошлом году трое первокурсников не переплыли озеро. — Что? — Да-да, — удрученно покачал головой Сириус. — Одна минута — ликование в лодке. А следующая — ужин кальмара на дне озера. — Серьезно? — Серые глаза Регулуса обратились к Ремусу, к большому удовольствию Сириуса. Очевидно, его младший брат уже догадался, что Ремус был самым надежным мародером в группе. — Не слушай их, — заверил Ремус. — Кальмар почти всегда бросает обратно всех, кто падает в воду. — Ремус, вот ты всегда портишь всю малину, — Сириус надулся и примостился на сиденье между Ремусом и братом. — Ну, ты чрезмерно суров. — А для чего еще нужны младшие братья? — Что ты имел в виду под «почти всегда»? — спросил Регулус у Ремуса, явно не желая бросать тему, пока не удостоверится, что не пойдет кальмару на корм. — Иногда они сами вылезают, — Ремус встал, чтобы засунуть свой чемодан под сиденье, и немного покачнулся от тряски, прежде чем обратно сесть рядом с Сириусом. — Все нормально, Лунатик? — Питер неотрывно наблюдал за каждым его телодвижением. — Да, просто переболел гриппом, — Ремус бросил быстрый взгляд в сторону Регулуса. Питер никогда не следил за языком и не думал о последствиях своей говорливости. — О, — его лицо прояснилось, — Грипп. — В любом случае, —Джеймс быстро предотвратил потенциально опасный диалог, — Мы тут с Сириусом тренировались в квиддиче на каникулах. Собираемся на пробы в команду факультета. — Да уж, я недостаточно хорош для такого, — скорбно сказал Питер. — Помните, как тогда я разбился на первом курсе? — Это можно списать на хронически хреновую летучесть, Пит, — согласился Сириус, усмехнувшись от сладких воспоминаний. — Я просто не успел затормозить! — Питер, это был гребанный Хогвартс. Пять миллиардов тон прочнейшего каменного замка. — Несмотря на свои слова, Джеймс не мог стереть ухмылку со своего лица. — Я закрыл глаза, чтобы не смотреть вниз — Идиот! Сириус хотел выкинуть еще парочку дразнилок, но на плечо неожиданно привалилась тяжесть. Он посмотрел на ее источник и русые волосы коснулись его щеки. Веки Ремуса были плотно сомкнуты, хотя радужки под ними еще дергались; губы слегка приоткрылись, выпуская сонное дыхание. Сириус уловил запах шоколада и осенних листьев, запомнившийся с объятий Ремуса в Больничном крыле. Его настиг стремительный порыв защитить его от всех невзгод. — Мне всегда было интересно, как он это делает, — сказал Джеймс, с любопытством глядя на Ремуса. — Что? — не понял Питер. — Ну, просто засыпает посреди всего. Вот он читает нам нотации, как правильно красться, а потом вдруг — бум! — Он часто так делает? — спросил Регулус, хотя, когда Сириус взглянул на своего брата, заметил, что серые глаза с любопытством смотрят на него, а не на Ремуса. На мгновение он был сбит с толку, а потом вспомнил, что в их семье Блэков физический контакт был очень редким явлением. Должно быть, странно видеть, как старший брат удобно сидит, а его друг посапывает, развалившись у него на плече. Он бы смущенно отстранился, но не хотел беспокоить Ремуса. — Ремус часто болеет, — защищаясь, сказал он брату. — Ему иногда нужно поспать. — Он нездорово выглядит, — признал Регулус, изучая бледное, спящее лицо Ремуса. Он оглянулся на Сириуса: — Все в порядке. Я знаю, что в тебе не отнять гриффиндорства. Джеймс и Питер озадачились комментарием, но Сириус расслабился и улыбнулся Регулусу. Он понял, что на самом деле подразумевал Регулус. «Я не осуждаю тебя за то, что ты растерял холодность семьи Блэков. И я не ненавижу тебя за то, что ты гриффиндорец».***
Сириус не сильно удивился, когда шляпа крикнула «Слизерин!» через несколько мгновений после того, как его брат ее нахлобучил. Как только шляпу сняли, извиняющиеся глаза Регулуса заметались в поисках Сириуса. Сириус ободряюще улыбнулся ему, стараясь скрыть разочарование. Он отчаянно надеялся, что слизеринцы не испортят мировоззрение брата, но Регулус всегда был ведомым — немного похожим на Питера. Он любил их обоих, но не был уверен, что кто-то из них сможет устоять под давлением сверстников. Питеру повезло, что его мифическая храбрость позволила ему попасть на Гриффиндор, но Регулус был в опасности. Кто-то сжал его плечо и развернул лицо. Джеймс хмурился. — С ним ничего не случится. Мы не будем его разыгрывать — Пф, верни Джеймса, — проворчал Сириус. — Просто… мне кажется, слизеринцы его изменят. — Верь в него. Он твой брат — маленькая версия Сириуса. — Ты не понял! Мы похожи, но не идентичны. Я боюсь за него. — Да все будет нормально, — настаивал Джеймс. Сириус отвернулся и встретился с янтарными глазами напротив, излучающих понимание и сострадание. Ремус проходил через жестокость мира. У него не было иллюзий по поводу семьи или верности. Ремус четко уяснил, что иногда ты ничего не можешь сделать, кроме как принять бремя, которое мир вывалил на тебя, и продолжать жить дальше. Это было еще хуже, чем наивные заверения Джеймса.***
— Эй, Лунатик, — махнул рукой Джеймс, когда той же ночью все четверо распаковывали свои чемоданы в спальне. — Угадай, что я нашел в семейной библиотеке на прошлой неделе? Ремус оторвался от своего тайника с шоколадом в прикроватной тумбочке. — Что? И не говори, что копался там в поисках легких романов, потому что я не поверю. Джеймс хохотнул и вынул из творящегося в чемодане бедлама пару книг. Он в припрыжку подбежал к кровати Ремуса и бросил туда томики. — Нет. На улице шел дождь, а библиотека — самая большая комната в доме. Мне нужно было попрактиковаться в полете. — Ты летал в библиотеке! — Ремус потрясенно выронил все из рук. — Это ужасно, Джеймс! — Да, мама тоже самое сказала, слово в слово. — Джеймс скорбно вернулся к своим вещам. — Но до того, как меня поймали, я пролетал мимо секции «Волшебные существа» и заметил несколько книг об оборотнях, которых у тебя не было и которых не было в библиотеке. Я привез их тебе, чтобы ты просмотрел их, если захочешь. Сириус улыбнулся, а Ремус заинтересованно потянулся за книгами. — О, Джеймс... спасибо! — Они старые, — предупредил тот. — Поэтому их нет в магазинах. Также там положительно отзываются об оборотнях, поэтому, вероятно, их и в библиотеке нет. Сириусу не понравился ход его мыслей, и он подошел ближе к своим друзьям, собравшимся у кровати Ремуса. Питер вытащил шоколадную лягушку из открытого ящика прикроватной тумбочки и сел рядом. Ремус был так поглощен одной из книг, что даже не заметил. — И что пишут? — поинтересовался Сириус, наклоняясь, чтобы суметь прочитать раскрытую страницу вверх ногами. — Великолепно, — Ремус пролистал пару страниц. — В этой главе о психологии оборотней рассказывается гораздо больше подробностей, чем в любой другой книге, которую я находил. Но тут много посвящено физическим аспектам бытия оборотней. — Он сделал паузу, вчитываясь. — Послушайте: оборотень нападает на людей только как на свою естественную добычу. Животные защищены от нападений оборотней, если их не спровоцировать, и иногда оборотни могут даже принять их компанию. Исследование, проведенное Освальдом Дебонэйром в 1643 году, показывает, что наличие животного в стае может даже помочь оборотню преодолеть боль трансформации, хотя большинство экспериментов были безрезультатны, поскольку обнаружилось, что животные не желают проводить время в замкнутом пространстве с существом, которое явно является могущественным хищником. — Может собаку тебе подарить, — замечтал Сириус в приливе вдохновения, пока Ремус читал дальше. — Чтобы была тебе стаей, чтобы ты не так сильно себя драл! Ремус захлопнул книгу и покачал головой. — Ты слушал вообще? Я бы напугал собаку. Да и любое животное. Сириус скривился: — Ну, мы должны хоть как-то тебе помочь. — Вы! — оборвал его Ремус. — Вы все. — Он помедлил мгновение, затем полез в недра нераспакованных вещей и извлек один из своих собственных фолиантов об оборотнях. Он листал его несколько секунд, и Сириус не упустил тот факт, что Ремус был взбудоражен. — Послушайте — даже в человеческом обличье часть разума всегда будет иметь волчьи повадки. Нередко оборотень образует «стаю» с теми людьми, о которых он/она больше всего заботится. Остальные мальчики втроем непонимающе переглянулись, и Ремус уткнулся взглядом в колени, заливаясь румянцем. Сириус же наоборот ощутил на себе расцветание улыбки. — Мы твоя стая? — его голос смущенно дрогнул. — Прости, — пробормотал Ремус, не поднимая глаз. — Ничего не могу поделать. Это влияние Лунатика. — «Прости»? — опешил Джеймс. — С хера ли? Это шедеврально! Мы не просто Мародеры — мы еще и стая. Мы лучшие друзья на свете! Ничто никогда не встанет между нами. Ремус нервно поправил волосы. — Вы не против? — Почему бы нам быть против? — спросил Питер, пересаживаясь к Ремусу и обнимая его. Сириуса кольнула легкая ревность оттого, что это не он обнял друга. Разве это не они послали его работать обнимателем Ремуса? Даже мысль об этом показалась смешной. Остальные имели такое же право проявлять свою привязанность, как и он. — Я подумал, что, может быть, вы посчитаете это странным, — объяснил Ремус. — Это же, вроде как, звериное — быть частью стаи. Вдруг это вас бы напугало. — Что ж, — Сириус похлопал себя по колену, — ты думал неправильно. А мы думаем, что это круто. Ремус улыбнулся точно так же, как почти год назад, когда они предложили ему дружить в библиотеке. В отличие от большинства улыбок, она освещала все его лицо, заливала глаза и прогоняла вездесущие тени на этот кратчайший миг. — Спасибо, — только и сказал он. Но этого было достаточно.