Возможно, любовь — это место отдыха, укрытие от бури. Он существует, чтобы дать тебе утешение, он там, чтобы согреть тебя. И в те трудные времена, когда ты больше всего одинок, Воспоминания о любви вернут тебя домой. («Возможно, любовь» - Джон Денвер)
РЕМУС: Счастье перло у Ремуса из всех щелей, пока он лежал на кровати и размышлял над всем произошедшим. Он нравился Сириусу. Даже более чем нравился. Вечерний эпизод повторялся и повторялся короткими яркими вспышками. Сириус держал его и говорил: «Я хочу остаться с тобой на веки вечные», и прижался лицом к его волосам. Сириус прошептал: «Я уже все видел, детка». Сириус нежно гладил руками ужасные, обезображивающие шрамы Ремуса так мягко, что становилось очевидно, что он не испытывает никакого отвращения. Сириус целует его… Ремус перевернулся и уткнулся лицом в подушку, улыбаясь до боли в ямочках на щеках. Он всегда довольно пренебрежительно относился к авторам романов, описывающих поцелуи электрическими разрядами, но на самом деле это оказалось именно так. Статическое электричество сновало вверх и вниз по его телу, вызывая мурашки по коже рук и учащая сердцебиение до оглушительного стука о ребра, что казалось — еще немного и случится сердечный приступ. В очень, очень хорошем смысле. В то же время повсюду разливались тепло, уют и какая-то… правильность. Сириус в тайных, скрытных фантазиях Ремуса был таким же учтивым и обходительным, каким тот себя насмешливо описывал: подхватывал Ремуса на руки, целуя его с отработанным мастерством. Однако настоящего, живого Сириуса, выпалившего: «Можно тебя поцеловать?» и краснеющего до корней волос, Ремус любил по-настоящему. …………………— Ты хочешь меня поцеловать? — Да, но не буду, если ты не хочешь……………………… — Лунатик? — Голос Питера раздался из темноты неподалеку. — Все нормально? Ремус снова перевернулся на спину. — Конечно. А что? — Ты безумно хихикаешь в подушку. С другой стороны комнаты раздалось веселое фырканье. — Неужели? — спросил голос Сириуса. — Что же ты уже напридумывал про нашего непослушного оборотня? — Сириус! — Я даже слышу, как ты краснеешь, Лунатик, — ехидно сказал Джеймс. — Что же ты уже напридумывал? — Я ни с кем из вас не разговариваю! Спокойной ночи! — Ремусу кто-то нравится, — ликовал Джеймс. — Нашему маленькому Лунатику кто-то нравится! Кто? Давай его сведем! — Я ни с кем его не буду сводить, — быстро выпалил Сириус. — Ой! Да давай, Сириус! — Нет, я не собираюсь помогать тебе смущать его. — Ладно, ладно. Тогда сведи меня с Эванс. — Ничего не выйдет, — Ремус довольно ухватился за новую тему. — Ты ей вообще не нравишься. Наступило короткое молчание, а затем: — О, Мерлин, вот кто тебе нравится, не так ли? — Джеймс ошарашился своей догадке. — Что мы теперь будем делать? Я не могу встречаться с ней, если ты тоже хочешь! Это ужасно! Ужасно! — Джеймс, успокойся, — прервал его Ремус. — Я уверяю — честью Мародера — мне не нравится Лили. — Точно? — Да, дурак, — бросил Сириус. — Он избегал ее всю неделю. Ты слепой? Джеймс задумался и воскликнул: — О нет! — Что теперь? — спросил Сириус страдальческим голосом. — Ей же Ремус нравится? Вот о чем вы разговаривали! И ты не хотел рассказывать мне, чтобы защитить мои чувства. — Чего-о? — в один голос протянули все трое. — Нет, Джеймс, — терпеливо начал Ремус. — Могу гарантировать, что Лили я не нравлюсь. — Откуда знаешь? — Потому что она знает, кто нравится мне, окей? — Что? Кто? Почему она знает, а я нет? — Я ей не говорил, идиот, — пробурчал он. — Почему, по-твоему, я ее избегал? Она все время твердит об этом. От нее невозможно скрыть абсолютно ничего. — Она до противного хорошо читает людей, — угрюмо сказал Сириус. — Хуже всего то, что обычно она права. Бьюсь об заклад, эта девчонка даже злорадствует. — В смысле? — Джеймс сдвинул свой полог и засветил Люмос. Ремус, который от неистового ликования не задернул занавеску, заморгал, щурясь от внезапного света. — Что она в тебе раскусила, Блэк? — потребовал парень. — Что вообще происходит? Почему мне кажется, что я что-то упускаю? — Да-да, — согласился Питер. — Мне тоже. — Ага, — Ремус включил дурачка. — Над чем же ей злорадствовать? — Над тем, что она всегда права, — уточнил Сириус. — Я тоже всегда прав. — Ах, ты-то хотя бы не злорадствуй по этому поводу. — Можем ли мы вернуться к обсуждаемой теме? — заворчал Джеймс. — Почему Лили разговаривает со всеми вами, а со мной нет? — Не со мной, — опроверг довод Питер. — Она по правде не хотела со мной разговаривать, — уклонился Сириус. — Я как бы заманил ее в ловушку в библиотеке и заставил поговорить. — Нахуя? — Потому что я надеялся, что она поможет расколоть Ремуса. А она не только не помогла, так еще и стала всей такой проницательной гадалкой, начала анализировать мои чувства и прочее. Это было ужасно, меня будто на куски раздербанили. Я честно не считаю, что ты выиграешь, если с ней замутишь, приятель. Выбери кого-то более доступного, менее злорадного и не всегда правого. Отец говорит — нельзя жениться на женщине, которая всегда права. — Но ты никогда не прислушиваешься к его советам, верно ведь? — спросил Ремус, просто чтобы убедиться. — Неа, — Сириус отдернул полог, и Ремус увидел, как он подмигнул ему в свете палочки Джеймса. — Никогда не следовал, никогда не буду. Но с Эванс все не так. Она стремная кар... — Она потрясающая! — возмущенно перебил Джеймс. — Перестань уже злиться на нее. — Ты так говоришь, потому что она тебя выпорола, — усмехнулся Сириус. — На днях тебя выпорют, и тогда ты узнаешь, каково это. — Высекут не меня, а того, кто попытается меня высечь, — заявил Сириус. — Ребята, — прервал перепалку Питер. — Нам так срочно это обсуждать? У нас завтра первым делом Зельеварение, и мне нужно поспать. Хоть чуть-чуть. Остальные погрузились в тишину, и Джеймс погасил свой свет. Однако незадолго до того, как он это сделал, Ремус вовремя взглянул налево, чтобы увидеть, как Сириус посылает ему легкий воздушный поцелуй, пока Джеймс барахтался и чертыхался, ища длинную сторону одеяла. Скулы Ремуса уже сводило от широкой улыбки, когда он откинулся на подушку и попытался снова заснуть.***
Только когда он и Сириус захотели провести немного времени наедине, Ремус осознал, насколько неразлучны Мародеры. Было почти невыносимо проводить рядом с Сириусом столько дней и не сметь прикасаться к нему или даже смотреть на дольше положенных пары секунд. На следующий день после инцидента в ванной Сириус с огромным облегчением бросил Розмари, прежде чем ринуться к назначенному месту, где его ждал Ремус, и потащить его за угол в секретный проход, где зацеловал его так крепко, что Ремус боялся, что никогда больше не сможет ходить. Ремус не мог сдержать жалости к Розмари, когда чуть позже увидел ее плачущей навзрыд в плечо подруги у коридора Трансфигурации. Он знал, что она потеряла, и был полон решимости не поступить так же. — Я рад, что вы помирились, — три блаженных дня спустя они с Ремусом первыми уселись за обеденный стол, занимая места напротив своими сумками. — Это был полный кошмар, когда вы двое не разговаривали между собой. — Поверь мне, я знаю, — сказал Ремус, с большим удовольствием заправляя кашу джемом. — Напомни мне никогда больше так не делать. — Почему вы поссорились? Ремус сделал паузу и взглянул на Джеймса. — Мы не ссорились. — Агх! Ну, почему вы злились друг на друга? Ремус вздохнул. — Я не злился на него. Я даже не был полностью уверен, почему он злился. — Так его Величество поведало тебе причину? — Джеймс нахмурился. Ремус вернулся к тарелке и перемешал поддернувшуюся корочкой золотистую кашу с розовыми разводами. — Это было из-за… его девчонок, — что ж, это было почти правдой. Джеймс выгнул спину, сладостно потягиваясь, и провел рукой по своим спутанным волосам. — Потому что они не понравились Лунатику? Ремус пожал плечами. — Все равно между ними теперь все кончено. — Ремус, — Джеймс посерьезнел. — Ты не можешь продолжать заставлять его бросать их. Однажды он захочет… ну… жениться, завести семью или что-то в этом роде, но не сможет этого сделать, если никогда ни с кем не будет встречаться. — Я его не просил, — защищался Ремус. — Я его как бы даже отговаривал. Сказал остаться с ней, если она делает его счастливым и прочие сюси-пуси, но он сказал, что она на такое не способна. Я его не принуждал. Он сделал это сам. — Но он знал, что она тебе не нравится. — Кто сказал, что она мне не нравится? Джеймс просто посмотрел на него, махом головы спустив очки на нос, а Ремус опустил голову. — Смотрите мне, — Джеймс вернулся к своему омлету. — Я просто присматриваю за вами обоими. Я не думаю, что вы можете просто игнорировать такие вещи по мере их возникновения. Это из того разряда, что непременно вернется и цапнет вас позже, если не разобраться с этим сегодня. — Мы не игнорируем, Сохатый. — Сириус бросил Розмари. Это тебя осчастливило. Конец истории. Это не долгосрочная перспектива. — Если бы Эванс пригласила тебя на свидание, ты бы бросил ее по нашей просьбе? — Ремус почувствовал первые признаки раздражения. — Ну… нет, — признал Джеймс. — Но я бы чувствовал себя виноватым. А Бродяга… знаешь… не такой, как ты. У тебя с ним другая дружба, чем у нас с ним. Если бы она действительно ему нравилась, он бы все равно бросил ее по твоей прихоти. — Ну, она ему все равно не нравилась, — Ремус повернулся и холодно посмотрел на Джеймса. — Если ему я нравлюсь больше девушки, то это повод задуматься, что она ему не особо и нравится. Разве до тебя не доходит? Твои речи не сходятся! — Да я помочь хотел! Не срывайся на мне! — Он похож на того, кто тоскует по бывшей? — закипал Ремус. — М? — Ну… — Джеймс что-то посчитал и прикинул в своей голове, затем вздохнул. — Нет. — А на кого он похож? — Он кажется довольно счастливым, — неохотно сказал Джеймс. — Счастливее, чем когда он с ней встречался. — Ну, тогда, может быть, — тон Ремуса немного смягчился, — он не хотел встречаться с ней, но продолжал из чувства долга. Может, он только рад предлогу остановиться. — Но… — Джеймс, конфликтуя с самим собой, выплескивал эмоции на несчастную истыканную вилкой сосиску. — Как он мог не хотеть встречаться? — У всех нас есть причины для всякого, — мудро изрек Ремус. — У Мародеров слишком много секретов, — заныл Джеймс. — Раньше у нас никогда не было секретов. — Да нет, — поправил его Ремус. — Секреты всегда были. На этом наша дружба строится, разве нет? Секреты, секреты и секреты. По большей части мои. — Секреты, секреты и секреты, — повторил Джеймс, немного сдувшись. — Мини-ты тоже так сказал. — Когда-нибудь я расскажу тебе все, Сохатый. Только не сейчас. Смотри, Сириус и Пит. — Даров, ребята, — сказал Сириус, когда они с Питером скользнули на места напротив них. — Ты в порядке, Лунатик? Ты будто немного не в своей тарелке. Нога Сириуса подтолкнула икру Ремуса, и он еле заметно приподнял уголки губ. — Да, — сказал он. — Секретничаем о девушках. — Девочки, а? — Брови Сириуса льстиво приподнялись. — И кто привлек ваше внимание? Ремус подмигнул ему. — Ты прекрасно знаешь, что это секрет. Сириус усмехнулся, его нога скользнула вверх, чтобы надавить на чувствительное место под коленом Ремуса. — Хочешь, я тебя подставлю? Ремус почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он подпрыгнул от неожиданности, когда кто-то рядом разразился взрывом смеха. И он, и Сириус повернулись туда, откуда Лили смотрела на них с восторгом на лице. — Ты мне должен, Ремус Люпин! — пропела она. Ремус послал ей сердитый взгляд. — Я тебе ничего не должен, мелкая ведьма! Она просто снова засмеялась и отвернулась к своим друзьям. — О чем она? — мгновенно заинтересовался Джеймс. — Кто знает? — сказал Ремус. — Девчонки — тьма, честно!***
— Просыпайся, именинник! Ремус тяжко кашлянул сквозь сон, когда что-то большое и неподъемное приземлилось на его кровать и чуть не выкинуло его из нее. — …мм…св-ли, Бр-дяга… — зевнул он, пряча голову под одеяло и сворачиваясь в защитный клубок. — Но у тебя день рождения! — Сириус нырнул под одеяло следом и угодливо прилег рядом. — Не хочешь открыть подарки? — Я хочу поспать, — вконец разбуженный Ремус отпихнул вторгшегося парня подальше от себя. — Давай, Лунатик! — Вали давай, — Ремус повернулся к Сириусу спиной. — Но я хочу подарить тебе подарок на день рождения. Я ждал целую вечность! Теплая рука скользнула под пижамную рубашку и, щекоча, легла ему на талию, пальцы легко прошлись по одному из его шрамов. — Сириус! — Ремус дернулся, как ужаленный, когда его тело отреагировало определенно неподобающим образом: таким, что ни Джеймс, ни Питер никогда не должны были увидеть. Вместо того, чтобы остановиться, Сириус придвинулся ближе и защекотал его как в последний раз, заставляя Ремуса визжать и извиваться еще сильнее. — С-сто-ой! — выдохнул он. — Ты проснешься? — Нет! Ремус схватил Сириуса за руки, оттолкнув его, и тот совершенно не «по-мужски» взвизгнул поросенком от изумления, падая с кровати и увлекая за собой и Ремуса, и его безразмерное одеяло. Ремус выпутывался из ткани, и обнаружил перед собой пару озорных серых глаз, а под собой — что-то точно мягче, чем пол. Ему также внезапно и неопровержимо представилась, что Сириус наслаждался их близостью в равной степени с ним. Дыхание сперлось у Ремуса в горле, Сириус же под ним продолжал глубоко дышать. Сириус медленно поднял одно бедро прямо между ног Ремуса и ухмыльнулся, когда Ремус невольно ойкнул. По всему его телу пробежала горячая шипящая дрожь, переходящая в ответную дрожь от Сириуса. — Ребята? Что вы делаете? Ремус никогда в жизни так не радовался обилию постельного белья вокруг. К счастью, вид пухлощекого Питера, обескуражено смотрящего на них со своей кровати, довольно быстро решил другую проблему. Ничто так не разрушало волнующий момент, как искренне обеспокоенное лицо Питера, весьма походившее на то, будто он страдает запором. — Мне не хочется тебя расстраивать, но положение, в котором вы сейчас находитесь, выглядит довольно сомнительным, — лениво добавил Джеймс, сидя в собственной постели. Ремус поспешно скатился с Сириуса и встал. — Это все он, — обиженно сказал Ремус. — Я невинно спал, а тут — бац! — летящая дворняга упала на кровать. — Эй, — Сириус, покачиваясь, поднялся с одеяльной горы. — Следи, кого называешь дворнягой! — Итак, Бродяга, — Джеймс дразняще ухмыльнулся своему партнеру по преступлению. — Девочек тебе было недостаточно. Вместо этого тебе пришлось перейти на нашего Лунатика? — О да, — серьезно поддержал представление Сириус. — Ты знаешь, как я люблю дико сексуальных. У нас с Лунатиком тайный, грязный роман за твоей спиной со множеством слюнявых поцелуев, клятв о нашей бессмертной преданности и массажем спин. — Фу, Сириус! — Питер скривился. — Еще слишком рано для твоего извращенного чувства юмора. Кроме того, похоже, бедолага Лунатик сгорит, если ты продолжишь паясничать. Ремус поднес руку к пылающим щекам и посмотрел на Сириуса. — Бедный Ремус, — запричитал Джеймс. — И это в его день рождения! Не обращай внимания на Бродягу, дружище. Проявившееся сумасшествие семьи Блэков скоро уйдет. Ремуса укололо возмущение от такого комментария. — Ты хочешь сказать, я не дико сексуален? — Не слушай его, — утешил Сириус. — От этой пижамы, что на тебе, за милю несет дикой сексуальностью. Ремус оглядел себя. — А… — он пропустил мимо ушей кудахтанье Джеймса. — Возможно, ты прав. — Конечно, прав, — поддержал Джеймс. — Даже Сириус не будет «сексуальным» в клетчатой пижамке. — Я был бы «сексуальным» в твидовом халате и тапочках, — возразил Сириус. — Ты так не думаешь, Лунатик? — Я не буду отвечать на этот вопрос, — сказал Ремус. — По причине невменяемости. — Твоей или его? — Джеймс вошел в раж и теперь поток шуток было не остановить. — Сами выбирайте — Раз уж мы все проснулись, — прервал всех Питер. — Ты можешь открыть свои подарки. — Он указал на небольшую кучку коробок у кровати Ремуса, которой не было накануне вечером. — Откуда все это? — удивился Ремус. — Вы же не потратили на меня так много, да? Знаете же, что мне неудобно. — Да, знаем, Лунатик, — заверил его Джеймс. — Они не все от нас. — Не все? — Ремус подошел и начал перебирать свои подарки, читая этикетки. Немудрено, что самый большой и искусно завернутый был от Сириуса. Другие пришли от Джеймса, Питера, Андерсов и, к удивлению Ремуса, от Лили и Фрэнка Лонгботтома. — Но вне занятий я особо с Фрэнком и не общаюсь… — Он медленно поднял обернутую в гриффиндорские цвета коробку, встряхнув ее для пробы. Его чувствительный нос уловил запах драже Берти Боттс всевозможных вкусом. Джеймс пожал плечами. — Но ты любезничаешь с ним на уроках. И он беспокоится о тебе, когда ты «болеешь» в замке. Всегда справляется о тебе. — И один от Лили. — Эванс? — Джеймс заглянул ему через плечо. — Что это? Она все-таки интересуется тобой? — Не знаю, — сказал Ремус. — Не то, чтобы я это поощрял. — Открой, — приказал Джеймс. Ремус осторожно снял оберточную бумагу, и маленькая серебристая коробочка упала ему на колени. Он открыл крышечку и заглянул внутрь. На черной имитации бархата лежали две цепочки, каждая с серебряной подвеской (не из настоящего серебра, как с облегчением заметил Ремус) в форме половинок ивы, которые соединялись, как две части головоломки. На маленькой карточке, приклеенной к крышке коробки, Лили нацарапала записку.Дорогой Ремус, Это подарок для тебя и дорогого тебе человека. Когда вы соедините две подвески вместе, они просто… сияют. Я знаю, ты злишься на меня за то, что я вмешиваюсь, но я ничего не могу с собой поделать — это так мило! Когда я увидела их, не могла сопротивляться. Поздравляю с днем рождения и забегай на «чашку чая», если тебе нужно выговориться другу.
С любовью, Лили
Сириус фыркнул, прочитав записку через второе плечо Ремуса. — Вмешивается она, мелкая, назойливая, рыжая… — забормотал он. — Отправь их обратно, Лунатик. — Она просто пытается быть милой, — сказал Джеймс. — Она же девочка. А они всегда хотят свести тебя с кем-то, если узнают, что кто-то из вас друг другу нравится. Почему бы тебе просто не позволить ей свести тебя с твоей загадочной девушкой, а, Лунатик? Она явно скоро умрет от желания. Ремус осторожно закрыл коробку и отложил ее в сторону. — Это сложнее, чем кажется. Ты должен понять, Джеймс. — Ты получаешь в подарок так много украшений, — заметил Питер. — Только два, — парировал Ремус, его рука коснулась кулона, который он получил от Сириуса так давно. — Все равно на два больше, чем у нас вместе взятых. — Оставь его в покое, Хвост, — рыкнул Джеймс. — Не похоже, чтобы он нарывался на спор. — Прости, Лунатик, — кротко сказал Питер. — Я не это имел в виду. — Я знаю, Пит, — вздохнул Ремус. Следующим он открыл подарок Фрэнка, потом Андерсов. Нил и Анжела прислали ему книгу о последних достижениях в области Чар лечения тяжелых ран и гигантскую упаковку знаменитых шоколадных пирожных Анжелы. — Теперь мой, — нетерпеливо зашуршал Питер, и Ремус послушно снял бумагу с очередного подарка. На колени вывалились две громадные плитки лучшего шоколада из Сладкого королевства и свернутый в тугую тубу постер. Развернувшись, он открыл вид с воздуха на сосновый лес, расположенный между вершинами двух гор и переходящий в глубокую долину, где разлилась серебряная река. Солнце висело очень низко, склоняясь к закату. Ремус посчитал это самой красивой фотографией, какую он когда-либо видел несмотря на то, что она была маггловской. — Ого, Хвост, — выдохнул он. — Это действительно… просто вау. Питер гордо вздернул плечами, выглядя весьма польщенным. — Я увидел его и сразу подумал о тебе. Ты же искал плакаты для своей комнаты дома, и этот был таким красивым и успокаивающим. Я подумал, что было бы неплохо смотреть на него в послелуние. — Раньше мы с мамой собирали ингредиенты для зелий в таком лесу, — вспоминал Ремус, рассматривая пейзаж. — Приятно освежать в памяти такие хорошие времена. — Поторопись, Лунатик, — Джеймс будто сидел на иголках, настолько он изводился. — Полюбуешься потом, как остальные откроешь. Ремус улыбнулся и отложил плакат в сторону, потянувшись за подарком Джеймса и разорвав обертку. Выпала еще одна шоколадка и очень потрепанная книжка. — Она б/у, — извиняющимся тоном сказал Джеймс. — Я не нашел экземпляра новее. Она не печаталась десятилетиями. Министерству не понравилось, что описанные заклинания могут вызвать определенные проблемы, если ими овладеют не те люди. Копию, я вам скажу, тоже очень трудно было достать. Мне пришлось притвориться своим отцом и заказать ее по почте. — А о чем она? — Ремус осматривал обложку со всех сторон. Джеймс ухмыльнулся и пафосно произнес: — Магическая картография. — Карточе? — переспросил Питер. — Картография. Карты и все такое, — пояснил даритель. — Там есть заклинания, которые должным образом оживляют карты. Министерство не одобряло их, потому что их раз плюнуть использовать в криминале. Например, для проникновения в частную собственность или для шпионажа. Но на Лунатика никто не будет жаловаться. У него такой высокий забор из морали, что ему практически приходится строить стремянку, чтобы поглядеть на жизнь за ним. На лице сама по себе расползлась широкая ухмылка. Он благоговейно раскрыл книгу и пролистал страницы, глаза останавливались на заклинаниях, поразивших все пределы фантазии. — Это охуенно, Сохатый, — пробормотал он. — Ты же понимаешь, что я смогу теперь сотворить? Обозначить движущиеся лестницы, скрытые комнаты, живых существ, даже деревья… Смотри, тут рассказывается, как помечать людей. Это просто… вау… — Он перевернул еще пару страниц. — Возможно, мне придется попросить тебя и Сириуса помочь с некоторыми чарами и другой морокой. — Все, что угодно, Лунатик, — хлопнул его по плечу Сириус. — Теперь черед моего. Ремус охотно потянулся за подарком Сириуса и взгромоздил его себе на колени. Его рот раскрылся от шока, когда внутри коробки показался магнитофон, который Сириус купил на прошлые рождественские каникулы. — Я не могу это принять! Он твой. — Нет, твой, — перевел стрелку Сириус. — Я купил его для тебя. Мне он зачем? Включай давай! — Так здесь он же не будет работать. — Еще как будет. Я усовершенствовал его магией. Тучу времени потратил, между прочим, без твоей помощи и твоих книжек. Ремус насуплено закусил щеку изнутри. — Он работает в магической среде? Это же незаконно. — Ага, да. Включай, Лунатик. Ремус вдруг понял, как Сириус, должно быть, прослушал «Я поймал тебя, детка». Он дал себе ментальный подзатыльник за то, что раньше не задавался вопросом, как и где Сириус услышал маггловскую песню. Он протянул руку и нажал кнопку питания, а затем «Play». «… Меня преследует лунная тень. Лунная тень, лунная тень. Прыгаю и скачу на лунной тени. Лунная тень, лунная тень. И если я когда-нибудь потеряю руки, потеряю свой плуг, потеряю свои земли. Мои руки, эй… мне больше не придется работать…» — лилось из динамиков — О, Бродяга… — прошептал Ремус, не в силах придумать, что еще сказать. — Было приятно все это послушать, — Сириус сел рядом с Ремусом, но не решился взять его за руку. — ведь только обрывками слышал, и то в твоем исполнении. Навевает о… — Крови и лунных тенях, — закончил одновременно с ним Ремус. — Мне тоже.***
— Мы попросили домовых эльфов испечь для тебя торт, — Питер суетился вокруг Ремуса тем же вечером, когда четверо Мародеров бездельничали на «своих» местах перед камином в гостиной. — Вы попросили…? — Желудок Ремуса заурчал в предвкушении. — Какой? — А как ты думаешь, шокоголик? — поддразнил Сириус. — Хочешь спуститься со мной на кухню и притащить его? Только Ремус уловил дополнительно вложенный смысл приглашения, и вздрогнул от восторга и волнения. — Да, пошли. — Сегодня твой день рождения, — запротестовал Питер. — Тебе не нужно никуда ходить. Я пойду, не возражаешь. — Нет, все в порядке, Хвост. Я хочу прогуляться. И я не был на кухне целую вечность, плюсом еще хотел бы поблагодарить эльфов. — Слава эльфам, — Джеймс закатил глаза. — Это так Лунатик им скажет. — Тогда побежали, — Сириус, вытягиваясь из кресла, протянул руку, чтобы поднять Ремуса с выбранного им участка на коврике у очага. Они вышли в коридор и пошли в направлении кухни под мантией-невидимкой Джеймса. — Может, за зеркало? — тихо предложил Ремус. — Это по пути. — Так не терпится, м? — Сириус многозначительно обнял Ремуса за талию. — А тебе нет? — Ммм, — Сириус повернул голову и невесомо поцеловал Ремуса в висок. — Я ждал, сопротивлялся весь день. Это было не легко, учитывая, как ты горячесимпотен, ха. Мне казалось, я задушу Пита утром, когда он прервал наше веселье. — Я не горячесимпотен! — возмущенно прошипел Ремус. — Помимо того факта, что такого слова вообще не существует, я оборотень. Мы по природе не такие. И хорошо, что Пит что-то сказал, иначе он и Джеймс могли бы увидеть много чего удивительного. Того, что для их глаз не предназначалось. — Ты все же милый, — настаивал Сириус. — Немного угловатый и саркастичный, но такой уютный. Во всяком случае, чаще всего. Иногда ты весь такой дикий и необузданный, но, поверь мне, я ни в коем случае не жалуюсь. — Угловатый?! — Да. Ты довольно угловатый. Мало ешь. — Я много ем. Особенно шоколад, от которого толстеют. — Хм… верно, — сказал Сириус. — Продавай оборотничество как блестящую диету для пухляшей. Знаешь, многие на самом деле сочтут, что оно того стоит. — Вплоть до их первого полнолуния, — мрачно сказал Ремус. — И это ликантропия. — А? — «Оборотничество». Официальное название — ликантропия. — Ха. По звучанию похоже на ту маггловскую науку изучения людей, которую ты пытался описать мне на днях, — они свернули на нужном повороте. — Это была бы антропология. — Поверю тебе на слово. Ты гений словарного запаса. О, смотри! Вот оно. Ремус позволил затащить себя в потайной ход за зеркалом и прошептал «Люмос!», пока Сириус закрывал за собой зеркало. Свет палочки осветил проход, ведущий в Хогсмид, и Ремус, прислонившись спиной к стене, всмотрелся вглубь. — Я слышал, Пожиратели Смерти снова заактивничали, — прокомментировал он. — В Пророке упоминали пару дней назад. Как думаешь, надо сообщить Дамблдору об этом проходе? Если мы сможем добраться до Хогсмида отсюда, то и они смогут добраться оттуда в Хогвартс. — Нет, — сразу пресек инициативу Сириус. — Это наш переход. Кроме того, если Дамби так всезнающ, как он полагает, он бы уже его запечатал. — Мне не кажется, что он считает себя всезнающим, — промямлил Ремус. — Но знает он точно больше нас. — Какая в жопу разница? — Сириус подошел ближе к Ремусу и провел рукой по его лицу. — Мы здесь не ради философских дискуссий о Дамблдоре. Они портят настроение. — Настроение? — Ремус немного запыхался. Было странно ощущать контраст между холодной каменной стеной за спиной и жарким шипящим теплом Сириуса, прижавшегося к его груди. — Ты собираешься весь вечер бухтеть? — Сириус обдал его шею горячим дыханием. — Или займемся чем-нибудь повеселее? — Он демонстративно лизнул кадык Ремуса, переходя в ключичную ямочку, отчего парень протяжно и счастливо застонал. — М-м-м… обожаю, когда ты так делаешь. — Поцелуй меня, — попросил Ремус, подавшись ближе к губам Сириуса. Сириус с энтузиазмом повиновался, одной рукой поглаживая Ремуса за талию, а другой перебирая его рыжеватые волосы. Ремус обвил Сириуса обеими руками и притянул к себе как можно ближе. Такие моменты случались с ними слишком нерегулярно для бешеных подростковых гормонов, и он действительно пьянел от Сириуса и каждого его поцелуя. Ни при одном из них не было часов, и определить, сколько прошло времени не представлялось возможным. Они услышали приближение шагов не одной пары ног по другую сторону зеркала. До этого Ремус так сильно никогда не возбуждался — Сириус вытворял весьма интересные вещи своим ртом и бедрами — и не хотел, чтобы их прерывали. — Гораций? — раздался приглушенный голос профессора МакГонагалл из-за зеркала. Двое мародеров замерли, с тревогой глядя друг другу в глаза. Неужели она знала о секретном проходе? Ни один из них не осмелился шевельнуть мускулом на случай, если она их услышит. — Минерва? Они оба слегка расслабились, когда голос профессора Слагхорна ответил МакГонагалл, и кто-то медленно зашаркал. — Я ищу вас с самого ужина, — сказала профессор МакГонагалл немного язвительно. — Я был у директора, — важно возразил профессор Слагхорн. — Он подумывает над тем, чтобы усилить защиту в школе сейчас, Пожиратели Смерти вновь объявились. Нельзя пренебрегать осторожностью. — Так вот, я получила Патронус для вас от Брайана Гравви. Он наслышан, что вы к приближению ЖАБА ищите редкие ингредиенты для седьмого курса, и хотел сообщить, что он привезет их на следующей неделе, в пятницу, в свой киоск в Хогсмиде, если вам что-то потребуется. — В этом году он опоздал. Я уже купил ингредиенты в Косом переулке — могу добавить, по грабительской цене. — Все же он попросил меня передать сообщение, — безапелляционно сказала профессор МакГонагалл. — Сегодня вечером дежурю я, так что мне пора искать бродячих негодников. — Конечно, — профессор Слагхорн был рад избавиться от собеседницы. — Спокойной ночи, Минерва. — Спокойной ночи. Их шаги удалялись в противоположных направлениях, пока не исчезли вне слышимости даже чутких ушей Ремуса. — Было чертовски близко, — Сириус утер пот со лба. — Это ты мне? — пошутил Ремус. — Пошли, нам надо гнать на последнем дыхании, пока никто не заинтересовался нашей слишком долгой пропажей. — Точно, — фыркнул Сириус. Он неохотно оттолкнулся от Ремуса. — Там кто-то есть, Рем? Ремус прижал ухо к обратной стороне зеркала. — Не-а. Они выползли из пыльного коридорчика и снова накинули мантию-невидимку на плечи, прежде чем спуститься по длинным лестницам на кухню. — Жаль, что мы не можем пойти и купить наши ингредиенты для зелья, — мягко посетовал Сириус, когда они подбрели к картине вазона с фруктами. Ремус пощекотал зеленую грушу, и она превратилась в дверную ручку. — Да. Мы ведь не мастера зелий. Ремус улыбнулся, когда домашние эльфы с радостью приветствовали посетителей; они пронзительно попискивали, таща их к столу, где был выставлен торт. — Если только не заставить такого купить их для нас, — Сириус обмакнул палец в шоколадную помадку сбоку и облизнул его. Потом он замер, улыбаясь прямо с пальцем во рту. — Что? — спросил Ремус. — Империус вне закона, тебе ли не знать. — Оборотное зелье! — воскликнул Сириус. — Слизнорт никуда не идет, но его ждет хозяин магазина. — Бродяга, — устало сказал Ремус. — Где нам взять ингредиенты для Оборотного зелья? В этом вся наша проблема, помнишь? Нехватка ингредиентов. К тому же я слышал, что на его приготовление уходит месяц, а это слишком долго. — У него есть готовое, — Сириус заскалился еще каверзнее. — Я слышал, как шестикурсники с Рэйвенкло базарили об этом вчера в коридоре. Он показывал им примеры всевозможных сложных зелий, включая Оборотное зелье. Ремус почувствовал, как и сам медленно оттаял. — В принципе, может и сработать. — Я гениален, это всем известно. — Поубавь пыл, Бродяга. — Что ж, давай, во что бы то ни стало, поднимемся наверх и продемонстрируем мой великолепный пыл другим, менее просвещенным Мародерам. Взял торт?