«Некоторые люди не понимают смысла своих обещаний, когда они их дают», — сказал я. «Это, конечно, конечно. Но ты все равно сдержишь обещание. Это любовь. Любовь все равно сама сдерживает обещание.» (Джон Грин - Ошибка в наших звездах)
СИРИУС: Прошло четыре дня после дня рождения Ремуса. Сириус и Джеймс пришли с тренировки и увидели, что Питер и Ремус ждут их в гостиной у камина. В ту ночь должно было наступить полнолуние, и Ремус, особенно восприимчивый к холоду до и после трансформации, завернулся в плед так, что выглядывал только кончик носа. Под пледом виднелся свет палочки — вероятно, он читал книгу по магической картографии. Также внутри что-то шуршало: Ремус вовсю занялся проектированием карты Хогвартса. — Че как, ребят? — Питер оторвался от домашнего задания по Уходу за магическими существами. — Нормальная погодка? — Великолепная, — Джеймс упал на диван и завыл от боли в усталых мышцах. — Они не отстают от нас. Если мы не выиграем следующий матч против Рэйвенкло, то потеряем второе место! В любом случае первого нам не видать, ведь эти пройдохи так же хороши в квиддиче, как Рем в Зельеварении. Слава Мерлину, они сваливают в этом году, и мы найдем кого-нибудь получше. Сириус взгромоздился на подлокотник кресла Ремуса и сделал вид что опирается рукой о спинку, тем самым слегка приобнимая сидящего. Он приподнял уголок пледа и заглянул внутрь. — Занят? — Картой. Не особо выходит. Я разобрал все заклятья для движущихся лестниц и исчезающих комнат. Можешь помочь сотворить их? — Попозже, — сказал Сириус, — Не сейчас. Не время для излишнего перенапряжения. Тебе следует поберечь силы для грядущей ночи. — и вырвал палочку Ремуса из руки. — Эй! Отдай! — Мерлин, Лунатик, — Сириус скинул с них плед, вдыхая свежий воздух. — Ради меня! У Ремуса было бледное, изрытое страданием лицо. Перед трансформацией его черты выглядели еще более острыми и первобытными, так что хмурый вид произвел должный эффект. Однако Сириус лишь поджал губы, и тот компромиссно вздохнул: — Окей, — он захлопнул книгу и сложил карту. Затем Ремус требовательно протянул руку, и Сириус вернул палочку. — Ты как старая наседка, Бродяга, — Джеймс тем временем вовсю разваливался на диване. Сириус дотянулся ногой до плеча Джеймса и грубо пнул, параллельно забрав у Ремуса карту и развернув ее. Пергамент был изрисован черными чернилами — все в стиле Лунатика —, каждая его деталь была совершенна. Аккуратным, четким почерком была помечена каждая комната, каждые коридор и лестница, каждый тайный ход. Все было точно выверенно в размерах (последние несколько недель пришлось наплести с три короба изобретательного вранья и использовать не одно заклинание запутывания, чтобы не задавали слишком каверзных вопросов, почему они бродят по замку с волшебной рулеткой и блокнотом). К боку прильнула теплая тяжесть — Ремус прислонился к нему и тоже рассматривал свое творение. Пришлось сопротивляться желанию запустить пятерню ему в волосы. — Проверь все сначала, — Ремус опять нахохлился и прикрыл затылок пледом. — Мало ли где я накосячил. — Все супер, — заверил его Сириус. — Очень аккуратно и точно. Я не вижу никаких косяков. — Можно придумать ей название и наставить пароль, чтобы она показывалась только нам, — по мере дальнейших объяснений Ремус светлел и светлел. — Есть одно хитрое заклятье, которое можно попробовать — оно как бы берет отпечаток личности, типа как колдофото или что-то похожее — и сохраняет в своей памяти, так что, если кто-то назовет неверный пароль, карта выльет на него ушат помойных оскорблений. — Это, — Джеймс принял сидячее положение, — самая блистательная и лучшая вещь, которую я когда-либо слышал. Мы назовем ее «Карта Мародеров»! — Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, — величественно начал Сириус, — поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют своё новое изобретение — Карту Мародёров! — А что, звучит, Бродяга, — Ремус полез за своим пером и украл кусок пергамента с черновиков Питера. — Я запишу. — Еще пароль, — Питер, вставая на колени, заглянул в карту. — Тоже мародерский. — Как насчет «Я замышляю шалость, и только шалость»? — Джеймс понизил голос, чтобы их не услышали. — Или «Я всегда неисправим», — Сириус вспомнил обвинение, не раз предъявляемое ему в течение всей жизни. — Да ну, это нереально запомнить, — буркнул Питер. — Я даже не знаю, что означает «неисправим». — Торжественно клянусь, что замышляю разыграть слизеринцев, — Сириус подмигнул Ремусу, и тот закатил глаза. — «Торжественно клянусь» слишком громоздко, — тот что-то строчил на бумажном обрывке. — Торжественно клянусь, что собираюсь сеять вред, — Питер пропустил замечание мимо ушей, скривившись от умственных потуг. — Торжественно клянусь, что замышляю кое-что плохое, — сдался Ремус. — Торжественно клянусь, что не замышляю ничего хорошего, — вкинул Джеймс. Остальные оценили его предложение. — Мне нравится, — сказал Сириус. — Просто, но какой потенциал... — Торжественно клянусь, что не замышляю ничего хорошего, — Ремус по слогам диктовал сам себе, записывая удачную идею. — Не дайте мне потерять этот клочок пергамента, — Он посмотрел на темнеющее небо за окном. — Или, ну, сожрать его или, кхм… — Я присмотрю за ним, — Сириус засунул записку в карман. — Тебе уже скоро выдвигаться. — Я помню, поверь. Ребят, вы точно готовы к набегу в катакомбы Слагхорна этой ночью? Почти пятница, Оборотное зелье нужно позарез. На прошлом уроке я снял с его мантии волос. Он лысеет так быстро, что это не составило труда. — Не волнуйся, Ремус, — сказал Питер. — У нас все готово. А ты сосредоточишься на быстром выздоровлении и сможешь пойти с нами в Хогсмид за ингредиентами. Ремус встал, опираясь на Сириуса, и тот почувствовал, как каждая часть тела оборотня пульсировала, готовясь к превращению. — Ты будешь в порядке? — спросил он, зная, насколько это бесполезно, и сжимая руку Ремуса, прикрыв ее полами мантии. — Как всегда, — Ремус натянуто улыбнулся ему. — Увидимся… в крыле. — Он отстранился и, переваливаясь с ноги на ногу пошел к выходу. Тревога засела в нутре на ближайшие девять-десять часов. Теперь, когда они с Ремусом стали еще ближе, чем раньше, мысль о его одиночном заключении в Хижине не отступала от него. Груз эмоций, должно быть, отразился на его лице, потому что, когда он поднял взгляд, увидел карие глаза Джеймса, изучающие его. — Скоро, Бродяга, — Джеймс по-братски обхватил его одной рукой. — Скоро мы сможем пойти вместе с ним.***
— Сука, сука, сука! — Сириус бушевал, пока все трое бежали к лазарету. — Почему мы просто не пошли другим путем? Был ранний вечер следующего дня. Полуночный рейд за Оборотным зельем провалился. Почти. Само зелье им удалось раздобыть. Тогда они решили избежать длинного пути от подземелий до гриффиндорской башни и сократить его через недавно обнаруженный тайный ход. Однако то был не простой проход. Если трижды постучать палочкой по определенному кирпичу, появлялась лестница, которая поднимала просившего на два этажа, тем самым избавляя от дороги по главной лестнице. К сожалению, для этого нужно снять мантию-невидимку на короткое время, и им вдвойне не повезло: мимо проходил Филч со своим котенком-сатаной, прямо когда они вывалились в коридоре у кабинета Заклинаний. Инцидент привел к отработкам на всех переменах и даже на обеде, также у них забрали два часа после уроков. Профессора очень серьезно относились к безопасности в свете новой угрозы со стороны Пожирателей Смерти. Единственное, за что трое Мародеров должны были быть благодарны, так это за то, что при них не нашли ни флягу с Оборотным зельем, ни мантию-невидимку. Сириус, Джеймс и Питер ворвались как стадо бешеных коней. Мадам Помфри выбежала из своего кабинета, перепуганная и побледневшая, но, заметив их, раскраснелась от злости и раздулась, как воздушный шар. — Где. вы. были?! — рявкнула она. — Он весь день бьется в истерике, ожидая, когда вы явитесь! Вы же обещали! — На отработках, — Джеймс неловко шаркал носком ботинка о пол, сжавшись, хотя был на голову выше ее. — На отработках! — объяснение не только не успокоила мадам Помфри, а еще больше взбесило. — Вы были на отработках, пока ваш друг страдал в одиночестве всю ночь и весь день? Он уже должен был прийти в себя, но он так переволновался из-за вашего отсутствия, что я понятия не имею, когда он оправится. Сириус чувствовал себя очень виноватым. Мысль о том, как ребенок-Ремус просыпается и ищет вокруг свою стаю, была душераздирающей. — Пожалуйста, мы можем пройти к нему? — умолял он мадам Помфри, не сводя глаз с белой ширмы, ограждающей Ремуса от посторонних. — Давайте уж! — прикрикнула она на них. — Еще один раз и я…! Трое смиренно прошли мимо нее в дальнюю часть палаты. Сириус заглянул внутрь и увидел Ремуса: он сидел, сгорбившись, на скомканном одеяле, спиной к ним, и сотрясался от сухих, пустых рыданий в подушку, как это делают дети, которые плачут очень давно, что кончились слезы, но настолько перевозбудились, что не в состоянии остановиться. Сириус поспешил к кровати, и Ремус поднял голову. Увидев Сириуса, он издал дрожащий вопль и бросился на него, заставив Сириуса опрокинуться на смятую постель под беснующейся, плачущей оборотневой охапкой. — Простипростипрости! — Ремус промочил слезами ворот мантии Сириуса и оставил сопливый след. — Почему ты извиняешься? — спросил Сириус. Этот Ремус вызывал в нем совсем другие чувства, чем повседневный. Внутри как обычно заворошилось инстинктивное побуждение защитить эту десткую форму… кого? друга? парня? Их отношения были гораздо крепче, чем могли вместить в себя такие ярлыки. — Насколько я понимаю, — устало сказала мадам Помфри где-то позади, — он думает, что чем-то расстроил вас, потому вы не пришли. — О, Лунатик, ты ни при чем, — Сириус смущенно погладил его по голове. — Честно. — У нас была отработка, — объяснил Джеймс со стула — они с Питером успели подтащить к кровати парочку. Ремус слегка повернул голову, чтобы посмотреть на Джеймса и Питера, не отрываясь от Сириуса. — Соха, Хвост, — Он, икая и всхлипывая, протянул им руку. — Стая. Парни растерянно взяли его руку. — Верно, приятель, — сказал Джеймс. — Прости, что мы так долго. Ремус слегка икнул и снова уткнулся лицом в шею Сириуса. — Луни плохой? — глухо спросил он. — Нет, — твердо ответил Сириус. — Луни хороший. Луни очень хороший. Ты не сделал ничего плохого. — Луни жевал кровать, — виновато прошептал Ремус. — Кровать в Визжащей Хижине? — уточнил Питер. — Никого это не волнует, Рем. Можешь жевать сколько угодно. Через некоторое время всхлипы прекратились, и Ремус понемногу обмяк в объятиях Сириуса. Его дыхание замедлилось, а нос уткнулся в ложбинку внизу уха. Было щекотно, а посапывание громковато, но Сириус не сдвинулся с места. — Наконец-то, — мадам Помфри зашла их проверить. — Он вообще не спал с тех пор, как проснулся этим утром. Это был кошмар. Простите, что накричала на вас, мальчики. Просто вы сформировали для него стаю, и теперь он очень на вас полагается. Честно, не представляю, как он справится без вас. — Ему не придется, — уверенно сказал Сириус. — Все хорошо? — она прищурилась, когда увидела, как Ремус вцепился в Сириуса с такой силой, будто от этого зависела его жизнь. — Наверное, неловко, когда пятнадцатилетний мальчик вот так лежит сверху. Сириус напрягся, но все же остался на месте. — Все не так. Технически он сейчас как маленький ребенок. Я его успокаиваю. Она бросила на него странный красноречивый взгляд, и Сириус мысленно застонал. Женщины! И их проклятое понимание человеческих эмоций! К счастью, она ничего не сказала и вновь исчезла, бросив что-то о смене белья пустующих кроватей. — Она посмотрела на тебя прям как на Эванс, — сказал Джеймс. — Наблюдательно и проницательно. — Ох! — Питер вздрогнул. — Не хотел бы я, чтобы на меня так посмотрели. — Проклятые женщины, — пробормотал Сириус. — Что она пронюхала, Бродяга? — Джеймс поиграл бровями. — Откуда я, блять, знаю? — рыкнул Сириус. — В половине случаев все додумывают за меня. — Она потрясающая, не так ли? — Фу! Джеймс, это ужасно! — Питер со скрипом отодвинул свой стул подальше. — Не мадам Помфри, придурок, — хотя ей, наверное, всего за двадцать, не больше. Я про Эванс так-то. — Опять ты со своим этим самым, — Сириус немощно кивнул Джейму. — Я и о другом думаю! — возразил Джеймс — А, да? И о чем? — Э… — Джеймс задумчиво сморщил лицо. — Мародеры. Квиддич. Еда. Анимагия. Вонючка-Нюниус. Подарки. Рождество. Праздники… — Вас с Сириусом почти не отличить, — прокомментировал Питер. — У вас один мозг на два тела. — У меня гораздо больше мыслей, чем у него! — запротестовал Сириус. — И они гораздо глубже. И я вообще об Эванс не думаю, разве что о ее убийстве. — Хорошо, — сказал Джеймс. — Потому что ты в курсе, что она моя. — Я не хочу ее, — заверил его Сириус. — Ну, а кого ты хочешь? — Я не пиздострадаю по кому-то слишком далекому и нереалистичному, — искренне выдал Сириус. — Твои усилия бесполезны. Человек, которого он хотел, слегка повернулся и высвободил затекшую руку, вытягивая ее вдоль тела. Мерное дыхание в ухо не прекращалось. Скулу щекотали взлохмаченные рыжевато-русые волосы. — Ничего не бесполезны. Однажды она сдастся. — Да, конечно, — съязвил Сириус. — И у вас будет уйма лохматых, зеленоглазых детей в очках и со взрывными характерами. Или они будут умниками? — Мои дети будут теми еще хулиганами, — Джеймс задрал нос. — И тебе придется их полюбить, как крестному отцу. — Мне?! — просиял Сириус. — Ага. Ну и Питу с Ремом. Хотя, кажется, я где-то читал, что оборотням не разрешается усыновлять детей в случае чего, так что все неофициально. — Что? — В Сириусе закипела лавовая ярость. — Почему? — Спрашиваешь еще. Человеческий фактор, и т д. Сириус почувствовал, как Ремус зашевелился, и ресницы защекотали его щеку, когда он открыл глаза. Рука, до этого свободно лежащая на талии, немного напряглась. Ремус проснулся, судя по маленькой звездочке, которую он только что начертил ногтем на голой коже там, где задралась школьная рубашка Сириуса, в здравом уме и воспользовался положением, в котором они находились, сохраняя неподвижность, чтобы другие не догадались о его пробуждении. Мурашки запретного восторга побежали от места прикосновения: так открыто выставить напоказ их тайну, а Питер и Джеймс даже не понимают! — Люди капец как несправедливы к оборотням, — Питер не замечал молчаливого общения между друзьями. — А если человек очень хочет завести ребенка, но не может по разным причинам? — Им пофиг, — Джеймс раскачивался на ножках стула. — Недалеким, недальновидным, предвзятым придуркам из Министерства. — Вот-вот, — согласился Питер. — Я слышал, они арестовали маленькую старушку, жившую в какой-то глухомани, потому что наколдовала своей кошке розовую шерсть — ее любимый цвет. Видите ли, магглы могут заметить! — Так она могла сказать соседям, что это маггловская краска для волос, — поддержал его Сириус. — Они используют химикаты и другую дрянь. Об этом говорилось в учебнике по маггловедению, и я собирался опробовать на Снейпе. Разговор продолжался почти полчаса, перескакивая с одной случайной темы на другую. Сириус лишь изредка вставлял свои реплики. Большая часть его внимания была прикована к восхитительно теплому, сонному парню в его руках, который чертил мягкие узоры на его коже, в то время как с Сириуса требовалось не краснеть. В конце концов, все хорошее заканчивается. Мадам Помфри зашла к ним и напомнила о времени: близился комендантский час. Сириус немного отодвинул Ремуса от себя и слегка встряхнул его для пущей правдоподобности. Ремус пошевелился — на этот раз явнее — и сел, сонно моргнув и оглядев свою аудиторию. — Голова на месте, дружище? — спросил Джеймс. — Эм… да. Если только я не потерял ее по дороге, сейчас проверю… Уже уходим? — Ремус подавил зевок, выглядящий и вправду настоящим, и переместился на край кровати, потянувшись к тумбочке, где лежала его школьная мантия. Он внезапно остановился, насторожившись: — Я плакал? Я плакал, да? — Все не так плохо, — поспешил обнадежить Сириус. — Мы попали на внеплановые отработки, и пришли только вечером. Ты подумал, что мы не пришли, потому что ты сделал что-то не так. — Ну пиздец! — свирепо и не свойственно ему выругался Ремус, громко захлопнув дверцу. — Я чувствую себя таким глупым! Никто из них не нашел, что ответить. Они ничего не могли сказать ему в утешение. — На днях, — продолжил Ремус, грубо натягивая мантию, по-видимому, не обращая внимания на свои раны. — На днях я найду Сивого и зубами вырву из него его дохлую жизнь, как он вырвал у меня! — Ремус, пожалуйста, успокойся, — поникла мадам Помфри. — Вот, выпей это перед уходом. Она протянула пузырек с зельем, и Ремус оглядел бурую жижу, прежде чем вздохнуть и опрокинуть ее в себя. — Прошу прощения, — пробормотал он через некоторое время, избегая их взглядов. — Было бы за что, приятель, — с наигранной бодростью сказал Джеймс. — Идем в башню.***
Поздний вечер пятницы, на улице совсем стемнело. Сириус нервничал, пока они ползли по туннелю за зеркалом, что вел в проулок Хогсмида. Столько всего зависело от сегодняшней вылазки, и в случае поимки их ждет нечто худшее, чем полгода отработок. Было решено, что Джеймс, как лучший актер, примет Оборотное зелье и замаскируется под Слагхорна. Прямо сейчас он, спотыкаясь, брел перед Сириусом: они подобрали для него похожую на палатку мантию, примерно подходящую под гардероб профессора. Так уж вышло, что мантия-невидимка не вмещала всех четверых, да и троих тоже, поэтому сопровождать Джеймса до лавки доверили Питеру, чтобы он обеспечил тактический отход, пойди все не по плану. Сириус был слишком высок, чтобы поместиться под мантией вдвоем с Джеймсом, а на Ремуса возложили роль вахтера за углом: он должен был высматривать надвигающиеся неприятности из какого-нибудь темного закоулка. Они достигли конца туннеля, и Джеймс сделал глубокий вдох, вытаскивая из кармана маленький пузырек с зельем. — Запомните, тут маленькая доза. Хватит минут на двадцать — двадцать пять. И это на туда и обратно! Остальные закивали. Джеймс с характерным звуком вытащил пробку и залпом выпил зелье. Какое-то мгновение ничего не происходило, а затем он начал раздуваться и бугриться, становясь все круглее и круглее. Под конец превращения он едва помещался в коридорчике. — Этот костюм меня не полнит? — просюсюкал он голосом Слагхорна. — Пошевеливайся, болван! — Сириус пытался не рассмеяться. Джеймс отдал на хранение очки и постучал по искомому кирпичу. В лица пахнуло ночным воздухом. Они поспешили наружу: Сириус, Ремус и Питер шли под мантией на полусогнутых ногах, прикрывая вылезающие части тела. Они семенили так быстро, как только могли, направляясь к маленькой площадке с торговыми ларьками. Прилавок с редкими ингредиентами для зелий располагался отдельно от хогсмидовской аптеки. — Ждите там, — Джеймс махнул рукой в сторону боковой улицы, делая вид, что поправляет рукав. — Держитесь поближе к ларьку. — Так точно, — прошептал Ремус. — Пит, отведи нас туда. Высадишь в тени, и пойдешь к Джеймсу, пока он закупается. Мы тут последим за ситуацией. Удачи! Дородная фигура Слизнорта заковыляла в сторону продавца, и они втроем бочком свернули за угол. — …для седьмого курса, — бубнил Джеймс, когда Пит вытолкал их из-под мантии. — Я тут подготовил списочек, глядите… — Иди к Джеймсу, Пит! — прошипел Сириус, пихнув пухлого Мародера. Шаги Питера стихли, а Сириус еще сильнее вжался в тень рядом с Ремусом. Он коснулся его плеча и почувствовал его стальную неподвижность. — Расслабься, Лунатик, — он успокаивал больше себя, нежели Ремуса. — Не накручивайся. — Тут смердит ужасно, — проронил в ответ Ремус. — Тупая аптека рядом! Пахнет бог знает чем, перебивает все остальное. — Тогда положимся на зрение. Все будет хорошо. Ремус не расслабился, поэтому Сириус сделал шаг назад и обвил руками его узкую талию, положив подбородок на плечо, и осмотрел пространство на предмет любого, кто мог бы навлечь на них беду. Ремус вздохнул и откинулся на него, Сириус быстро чмокнул его в волосы. — Я рад, что вы пришли и в этом году, — разглагольствовал владелец, передавая Джеймсу пакеты, который уменьшал их и складывал в карманы. — Думал, мы уже не встретимся — в этот раз я припозднился… Сириус мотнул головой, увидев приземитсую фигурку профессора Спраут, подходящую к лавке на противоположной стороне площадки. Ремус тоже подсобрался, заметив нежелательное лицо. — Я приобрел пару товаров в Косом переулке, — важничал Джеймс перед владельцем. — Но цены там просто грабительские! Рад был услышать, что вы здесь. Сириус не мог не улыбнуться: Джеймс идеально копировал манеру речи настоящего Слагхорна, адаптируя его выражения в соответствии с ситуацией. Он был превосходным артистом. Ремус внезапно подался из рук и заглянул в непроглядную уличную тьму позади них. — Что там? — встревожился Сириус. — Я чувствую, что кто-то за нами наблюдает. Тише. Сириус замер и навострил уши. Он ничего не слышал, но по тому, как пригнулся Ремус, он понял, что оборотень все еще чувствует кого-то невдалеке. Он медленно вытащил палочку из кармана. — Ты их слышишь? — выдохнул он в ухо Ремусу, вцепляясь ему в руку. — Четверо, — ответил Ремус, — идут сюда. — Бля-бля-бля-..! — сквозь зубы затараторил Сириус. — Мы не можем показаться на площадке. Что, если нас увидит профессор Спраут? — Отпусти меня, — Ремус извернулся в руках Сириуса. Сириус повиновался, и Ремус шагнул в темноту в своей гибкой оборонительной позе, какую Сириус запомнил еще со столкновения в ванной. — Хочешь подраться с нами, дурень? — раздался жеманный мужской голос из глубины. — Мы видели тебя с твоим мелким любовным извращенцем — вы стоите прямо против света. Мы знаем, кто вы. И там такие не нравятся. Гниль нашего общества. — Такие?.. — у Сириуса вспотели ладони. — Такие пидоры, — выплюнул посерьезневший голос. — Педики. Вы отвратительны, — Словам не доставало окончаний, и Сириус предположил, что человек слегка пьян. — Мы ничего вам не сделали, — сказал Сириус. Ремус не шевелился. Сириус мог только различить его очертания и то, как по-собачьи склонилась его голова в сторону говорившего. — Только попробуйте. Мы видим, что вы хогвартские. Извращаете молодое поколение! — Ремус? Сириус? Сириус тихо промычал, когда услышал задыхающийся голос Джеймса позади себя. — Чуть не попались. Хорошо, что Пит был рядом, когда я превращался обратно. Вы готовы? — Так вас еще больше? — сказал другой мужчина. — Больные. — Это кто? — дрожащим голосом спросил Питер. — Кто там с вами? — Ну же, Лунатик, — Сириус схватил Ремуса за плечо, приговаривая ему на ухо. — Ну же, бежим. — Петрификус Тоталус! — Красная вспышка выстрелила ему в живот прежде, чем он успел среагировать. Конечности заморозило и свело по швам. Он рухнул на пол, как безжизненная доска. Джеймс и Питер потрясенно воскликнули, Ремус же зарычал зверем. Парень перемахнул через его упавшее тело и бросился на невидимых в темноте людей. Кто-то ошеломленно заворчал; раздался удар тела о плитку и хлюпанье луж. — Епт, грязный пидор дерется, как кошка! — крикнул один из мужчин. — Люмос максима! Если бы его веки не заморозились, Сириус бы зажмурился от яркого света. Ремус оказался прав. Их было четверо. Трое из которых оттаскивали Ремуса от собрата, который усердно притворялся, что задыхается. Или не притворялся — Ремус сидел верхом на его торсе и обеими руками сжимал шею. — Я убью тебя! — кричал он. — Я убью тебя за то, что ты причинил ему боль! — Оглушить его! — заверещал один из мужчин. — Отпусти, мелкий извращуга! Он это заслужил! Вы оба — мерзкие, гадкие твари! Два красных всполоха. Когда туман перед глазами Сириуса прояснился, один мужчина уже лежал ничком, оглушенный, второй катался по земле и хватал синими губами воздух. Ремус пятился назад. Сириус догадался, что по крайней мере одну вспышку создал Джеймс под мантией-невидимкой. Ремус снова подскочил, как дикий волк, и швырнул одного из двух оставшихся на ногах мужчин в стену, в то время как другой застыл: в позвоночник ему ткнулась волшебная палочка Джеймса. — Не двигайся, — холодно сказал голос Джеймса. — Если ты посмеешь хоть что-нибудь сделать с моими друзьями, клянусь, я пошлю тебе в спину убивающее. Мужчина, прижатый к стене худощавыми руками Ремуса, сдавленно рассмеялся. — Твоими друзьями? — его глаза искали в тускло освещенном переулке источник голоса. — Ты заступишься за них? Ты хоть знаешь, кто они такие? Мы видели их в переулке — они обнимались. Отвратительно. Они же… Конец фразы утонул, потому что Ремус нокаутировал противника кулаком, слишком быстрым, чтобы даже рассмотреть удар. — Остолбеней! — яростно крикнул Джеймс, и рухнуло третье тело. Единственным, кто все еще не отключился, был полузадушенный доходяга, у которого хватило здравого смысла лежать неподвижно. — Фините Инкантатум. Мороз ушел, рядом на колени опустился Ремус. — Все… все нормально? — настойчиво спросил он. — О, Мерлин, Бродяга, пожалуйста, очнись! — нежные руки ощупали его лицо, плечи и грудь, задержавшись у левых ребер. — Я в порядке, Лунатик. Правда. Ничего не болит. Ремус тихо, визгливо что-то проскулил и грубо перевел Сириуса в сидячее положение, прежде чем крепко обнять. — Однако воздуха не хватает, — прохрипел Сириус. — Прости, прости! — Ремус отпустил его. — Ребят, нам пора валить, — испуганно пропищал Питер из-под мантии. Ремус поднял Сириуса на ноги, и они вчетвером понеслись по переулку прочь от людных мест. — Нельзя, чтобы нас увидели, — Джеймс как обычно начал командовать. — Мы вчетвером точно привлечем внимание. Идем в обход. Вниз по улице, потом направо, налево, еще раз налево и там будет наш ход. Остальные безропотно последовали за ним, и, к их облегчению, знакомая стена, за которой был ведущий в замок коридор, оказалась именно там, где он сказал. Сириус постучал своей палочкой по правильной комбинации кирпичей, и они раздвинулись, открывая туннель. — Слава Мерлину! — Питер запыхался, пока они спешили вверх, обратно в школу. — Никогда больше не пойду тайком в деревню! Почему все всегда приходит к дракам? Сириус понятия не имел, как им удалось вернуться в башню Гриффиндора без дополнительных происшествий. Казалось, они заперли дверь в свою спальню и измучено повалились на кровати спустя несколько часов карабканья по лестницам. Сириус плаксиво застонал со своего места: — Ебучее анимагическое зелье. Если оно не сработает, я… — Почему они на вас накинулись? — Джеймс стоял на коленях перед своим чемоданом и перекладывал туда из своих карманов различные склянки с мешочками. Сириус застыл от такого вопроса, будто в него снова пальнули Петрификусом. Он медленно сел, посмотрел на соседнюю кровать и увидел белое лицо Ремуса. — Вы по любому чем-то их разозлили. Они еще и обзывались странно, «извращенцы». Можете не врать, у вас на лбах написано, что что-то не так, — он залез на кровать и упрямо скрестил руки на груди. Сириусу поплохело от переутомления и избытка нервозности. Его даже затрясло, когда он попробовал посмотреть в глаза Джеймсу, потому спешно отвернулся и снова взглянул на Ремуса, смятенного и огорченного, но такого смирившегося. — Эм… мы… — Сириус подыскивал нужные слова, желудок ужасно скрутило. — Мы… Ремус и я… мы… мы… типа… вместе. Оглушающая тишина давила на барабанные перепонки, будто его без подготовки утянуло цепями на дно беспокойного, ледяного Северного моря. Время тянулось хуже жевательной резинки, только вместо лакомства растягивали самого Сириуса, его мысли, его душу. С каждым мгновением в их маленькой комнатушке на вершине башни становилось все меньше и меньше кислорода, и Сириус на своем морском дне уже потерял всю надежду на жизнь. Тонны невидимого веса давили на него сверху, как земля над крышкой заколоченного гроба, мешая поднять голову и оценить влияние услышанного на Джеймса и Питера. — Э… — Джеймс, наконец, невероятно неуверенно разрушил барьер между ними. — Судя по тому, что вы будто на эшафот взобрались, я полагаю, «вместе» означает… э-э… гм, типа «сходить куда-то» или, ну, все такое. — А? — только и сказал Питер, сипло от недоверия. — Эм, ты имеешь ввиду, целоваться и…? — Д-да, — Ремус прочистил горло. Сириус увидел, что он сидит посреди заправленной постели, подтянув колени к груди и приняв оттенок лежалой мертвечины. Наверное, виной тому был невключенный свет. — Ну… бля, — безучастно сказал Джеймс. — Просто… бля. — «Бля, круто» или «Бля, пиздец»? — Сириус ждал хоть какой-то реакции. Джеймс промолчал. — Давно? — спросил Питер. — Н-ну, — сказал Ремус. — С тех пор, к-как мы с Сириусом поговорили, понимаете? — Так вы не разговаривали, потому что… скрывались? — Джеймс понемногу разбивал скорлупу своего астрала и изо всех сил старался не отставать от событий. — Нет, мы не разговаривали, потому что Эванс настаивала, что мне нравится Лунатик, и это выбило меня из колеи, — как маленькому объяснял Сириус. — Я ей не верил, но, знаете, чувствовал что-то не то рядом с ним, потому начал избегать его, а он решил, что я узнал, что ему нравлюсь, и потому избегаю, поэтому он впал в хандру, а потом ты меня ебнул и я пошел извиняться, а он был в ванной, такой горячий и все такое, и я понял, что он мне нравится, и я спросил, типа, «давай поцелуемся» и… — Хорошо, хорошо! — Джеймс побагровел и замахал руками. — Обойдемся без подробностей. Сириус захлопнул рот и посмотрел на Ремуса, который уткнулся лицом в колени и от стыда отказывался поднимать глаза. — Че это он? — спросил Питер, тоже глядя на Ремуса. Сириус сжал руки в кулаки. — Мы не хотим потерять наших друзей, вас, — тихо сказал он, все еще не понимая, как они восприняли такую новость. — На это можно рассчитывать? — Великий Мерлин , это так сложно, — провыл Джеймс, ероша руками волосы. — Почему раньше молчали? — Ну не знаю. Почему, Лунатик? То есть, этот «разговор по душам» такой забавный, и я никак в толк не возьму, почему мы раньше его не начали. — Сириус, не надо, — Ремус опустошенно посмотрел на него одним глазом и вернулся в привычную позу свернутого ежа, скопированную у питомца. Сириус проглотил свой недосказанный яд и подсел к Ремусу, взяв того за руку и бросив на Джеймса и Питера самый вызывающий взгляд. — Прости, Рем. Они оба отвернулись. — Так вот из-за чего возникла вся эта неразбериха с Эванс? — Джеймс тщательно изучал свою простынь. — Угу, — промычал Ремус. — Она за-заподозрила, что мы… н-нравимся друг другу, и хотела, чтобы мы б-были вместе. Сказала, что просто хочет, чтобы м-мы… ну, вернее я — ее бесит С-сириус — был с-счастлив. — Ремус подвинулся ближе к Сириусу, и он сжал его руку. — А Сириус д-делает меня с-счастливым, — на последней ноте признания у него сорвался голос. Питер поискал в Джеймсе направление их дальнейшей беседы, и тот снял свои очки, растирая лицо, и подслеповато посмотрел туда, где Сириус и Ремус жались друг к другу, как два побитых щенка. — Харе волноваться, меня скоро стошнит от качки, — он устало надел очки обратно. — Мы не собираемся ругаться или что-то типа того. Вряд ли такой подход чем-то поможет. — Еще бы до тех ебанатов это дошло, — пробормотал Сириус. Джеймс остервенело сжал зубы и процедил: — Они — тупые мерзавцы. Не обязательно их слушать. Вы не извращенцы. Просто… другие, — Он колебался. — Они увидели, как вы, ребята… эм… целуетесь? — Нет! — хором сказали Сириус и Ремус. — В такое-то дурацкое время, — добавил Сириус. — Мы стояли на стреме, как и планировалось. Но потом Лунатик напрягся, так как запах из аптеки перебивал все вокруг, и он не мог контролировать опасность. Ну, и я обнял его. И тут эти мудаки выросли из-под земли, и у нас не было путей отхода — там Спраут щеголяла, могла нас заметить. — Эх, можно было и догадаться, — Питер до сих пор не мог отойти от того факта, что Ремус и Сириус вместе. — Вы вечно обнимаетесь и все такое. — Обычные друзья тоже обнимаются, — возразил Джеймс. — Да, но не так, как эти двое, — сказал Питер. — Они делают это… по-другому. — Как и все в моей жизни, — Ремус вздохнул. — Только не лижитесь перед нами или что-то такое, — начал Джемс. — Лучше мне на это не смотреть. — А в остальном все нормально? — Сириус едва осмеливался поверить в происходящее. — А что, ты бы его бросил, если бы я попросил? — Джеймс бросил на Ремуса многозначительный взгляд, который Сириус не смог понять. — Нет! — Сириус собственнически обхватил парня и притянул ближе. К его удивлению, такой ответ заставил Джеймса и Ремуса улыбнуться. — Я же говорил тебе, что на самом деле он не хотел своих девчонок, — сказал Ремус. — Ты не упомянул, что из-за тебя, — голос Джеймса был весьма сухим. — А я упомянул, — Сириус заправил лезущие в лицо Ремуса волосы ему за уши. — Утром в день рождения Лунатика. — Да, точно, — Питер усмехнулся. — Ех, не напоминайте. Я и тогда сказал, что ваше положение на полу слишком сомнительное. — Ммм… — Сириус злорадно улыбнулся. — Восхитительно сомнительное. — Фу! Не хочу даже думать. Давайте сменим тему. Сириусу было плевать на дальнейшую болтовню. Все, что для него сейчас имело значение — Джеймс и Питер ничего против них не имели. Мародеры выстояли благодаря раскрытию еще одной убийственной тайны. «Нас не разлучить» — подумал он, когда они стали обговаривать тонкости приготовления анимагического зелья. «Никогда. Мародеры будут вместе навсегда».***
— Пит и Рем встретят нас под ивой у озера. Джеймс и Сириус вышли из спортивной раздевалки после тренировки на следующий день. Небо было ясным и безветренным, но весенняя влажность все еще не отступала. На поле пробивались первые травинки. — Окей, — Сириус разминал ноющие мышцы. — Не могу поверить, что нас выгнали на поле в субботу! Это против правил! У меня болят места, о которых я и не подозревал. Они прошли мимо группки третьекурсниц с Гриффиндора, пришедших посмотреть на тренировку, или, как самодовольно полагал Сириус, на них с Джеймсом, выписывающих головокружительный финты на метлах. Сириус подмигнул одной, и та, пронзительно хихикнув, зашептала что-то своим подружкам. — Ремус в курсе, что ты все еще этим занимаешься? — Джеймс слегка потупился от такого навязчивого внимания со стороны. — Ага, — сказал Сириус. — Это все часть прикрытия. Мне кажется, он даже где-то ведет учет, сколько девушек мне «нравятся». Положись на Лунатика, и он сварганит из этого грандиозный проект. — Но… разве он не возражает? Сириус раздраженно выдохнул. — Какую часть слова «прикрытие» ты не уяснил? Я обязан так делать! Ты хоть представляешь, какие неприятности мы себе устроим, если кто-нибудь о нас узнает? — Просто это как-то неправильно, — сказал Джеймс. — Если вы собираетесь быть… вместе… э-э-э… нужно ведь быть верными. Когда он закончил говорить, то принял ярко пунцовый оттенок. Сириус понял, что до него так и не дошла их концепция, и неожиданно подобрел к своему другу-тугодуму. Несмотря на то, что Джеймсу явно не нравилась эта тема, он был решительно настроен помогать своим друзьям чем может. — Мне и самому не нравится держать это в секрете, — Сириус вдохнул поглубже и начал тираду. — Если б мог, рассказал бы всему свету, какой он удивительно красивый — ты сам поднял этот вопрос, не задыхайся теперь — но не могу. Все, чего Рем когда-либо хотел — это быть «нормальным», — Сириус выделил это слово пальцами-кавычками, — и соответствовать стандартам нашего тупого общества. Он хочет, чтобы люди приняли его, а наши отношения только мешают. Понимаешь, ему все труднее чувствовать себя таким, как все. Если люди узнают, ты представляешь, какое к нему будет отношение? Вечное осуждение, слежка, обсуждения ужасных вещей за спиной. И тогда это был бы только вопрос времени, когда от пристального наблюдения они заметят в нем некоторые другие странные вещи. Например, его болезни по полнолуниям, и то, что некоторые шрамы от «насилия» слишком новые. Понимаешь, к чему я клоню? Джеймс отвернулся и ничего не сказал. Они проходили мимо длинного карниза, на котором Филч еще не сбил тающие сосульки, и одна ледяная капля попала Сириусу за шиворот, отчего он поморщился. — И не только он, Сохатый. Я и за себя боюсь. Столько усилий придется приложить, чтобы они не узнали. — Ты о ком? — Джеймс сузил глаза. — Наследник Древнейшего и Благороднейшего Дома Блэков оказался хулиганом и…? Открой глаза шире, Джеймс. Ты даже не представляешь, что моя семья бы со мной сделала, — Сириус издал слегка истерический смешок. — Империус был бы самым мягким и снисходительным проклятием в длинном списке проклятий, слишком темных даже для названия «Непростительне», потому что Министерству нравится притворяться, что их не существует. И они повсюду. Практически каждая чистокровная семья так или иначе связана со мной, особенно темные волшебники. И позволь мне сказать тебе — очень много из тех семей пойдут на все, чтобы узнать такую пикантную тайну о наследнике Блэков: одни хотят дискредитировать семью, другие хотят отомстить мне за то, что я гриффиндорец, или за то, что я первый на очереди для наследства; некоторые хотят, чтобы наша фамилия осталась самой могущественной в Волшебной Британии, даже если придется по-тихому устранить наследника из их идеальной картины. Сириус сгорбился. Вдалеке показалась зеркальная гладь озера, сверкающая своими бирюзовыми волнами в дневном солнечном свете. Они замедлили шаг. — Даже здесь, в школе, они все время наблюдают за мной. Бесконечный надзор. Мне нельзя оступиться. Мне нельзя не подмигивать девчонкам. Ради меня и Лунатика. Это самое простое решение на первый взгляд «портит» наши отношения, и выставляет меня козлом, но я не смогу жить, если с ним что-то случится из-за меня и моей ебанутой родни. Сириус искоса взглянул на Джеймса, который с каждым словом суровел и суровел. — У тебя прямо запутанные интриги и переплетения в семье, приятель, — наконец сумел прохрипеть он. Сириус засунул руки в карманы и поднял голову к небу. На солнце набежала дымка и все вокруг поблекло. — Ты и половины не знаешь. — Брось его, — сказал Джеймс. — Что? — Брось его. Найдешь себе кого-то другого, и он тоже. Девочек. Вы сами целенаправленно шагаете в болото. Это не просто влюбленность или подростковые эксперименты, Сириус. На кону могут быть ваши жизни. Тебе всего пятнадцать. Поцелуйчики действительно того стоят? Они подошли к иве, но Сириус не сел. Ремус и Питер еще не пришли. Его трясло от гнева и разочарования — даже он уже не мог сказать, отчего сильнее. Почему Джеймс не хочет понять?! — Да какие нахуй поцелуйчики, Джеймс! Все намного серьезнее, как ты не понимаешь? Это… это куда большее. Я хотел бы остаться с ним, даже если бы он меня возненавидел. Остаться, даже если он из-за своих трансформаций не сможет встать с кровати, если станет полным уродом, если… если… найдет девушку или что-то еще. Я всегда хотел — хотел остаться с ним. Никто мне не нужен. Случись конец света — я все равно не возжелаю ничего другого. Если он, ну, не знаю, навсегда бы застрял в обличие волка, я бы, блядский черт, превратился бы в Бродягу и остался таким навсегда. С ним. Если бы он навсегда остался глуповатым ребенком, как в послелуние, я бы заботился о нем и проследил, чтобы ему было гораздо веселее, чем в его реальном детстве, с… с игрушками, играми, мороженым и прогулками. Там, где, ебаный в рот, гуляют все счастливые дети! Понимаешь, блять? Я не могу бросить его, Сохатый! Джеймс полностью потерялся. Он стоял перед Сириусом, безмолвно открывая и закрывая рот, ковыряя носком озерный ил и потирая руки. Лицо его, казалось, не могло решить — побелеть ему или раскраснеться, и в качестве компромисса остановилось на довольно нелестном пятнистом узоре. — Пиздец, Бродяга, — проронил он. — А ты говорил, что это из меня все дерьмо выбили, или как там… Сириус нахмурился. — Выпороли. — Ну, если меня выпороли, то тебя повесили, выпотрошили и четвертовали. Сириус вздохнул и плюхнулся на землю, облокотился на ствол ивы и скрестил руки за головой. — Допустим. И что? — Только… не делай ему больно. — Больно? — Сириус недобро взглянул на Джеймса снизу вверх. — Ты жопой слушал, когда я тебе свою душу изливал? — Ненарочно, я хотел сказать, — быстро поправился Джеймс. — Иногда ты делаешь импульсивные глупости, не задумываясь о последствиях. Если ты его так… любишь, я могу только догадываться, что испытывает к тебе Лунатик. А ты сам знаешь, что когда Лунатик старается что-то делать изо всех сил — даже любить — он не сможет это скрыть, как бы ни хотел. Он отдал тебе свое сердце, Бродяга. Не подавляй его своим энтузиазмом. — О, Мерлин. Иногда ты говоришь такие мрачные и поэтичные вещи. Доработай и отправь Эванс письмом. Она оценит. — Я серьезно, не смейся. Я действительно серьезен. Я знаю, что ты подавляешь это, но ты немного… Блэк… как бы… временами. Это не твоя вина, я понимаю. Даже не знаю, кого выберу между тобой и им, если все пойдет не так. Сириус внезапно вспомнил тот момент на вершине уступа, как раз перед тем, как он полетел вниз, и Ремус поймал его. "Держи свою чертову волчью чуйку при себе! " Тогда фраза сама собой выплеснулась из уст. Как из разбитого флакона с ядом. Он был Блэком до мозга костей, как бы с этим не боролся. — Ты прав, конечно, — мягко сказал он. — Как и сказала Беллатриса. Слишком слизеринский для Гриффиндора, слишком гриффиндорский для Слизерина. Просто пообещай мне одну вещь, хорошо? — Какую? — Пообещай мне, что если я его раню, ты предпочтешь его мне. Обещай мне, Джеймс. — Это зависит от ситуации… — промямлил Джеймс. — Нет! — Джеймс вздрогнул от напористости Сириуса. — Что бы ни случилось — он важнее меня. Клянись. Честью Мародера. Джеймс межевался, и, в результате подсчета всех «за» и «против», застонал и прислонился к дереву, не рискуя пачкать брюки в грязи. — Ладно. Клянусь. Честью Мародера. — Супер, — Сириус довольно вытянул ноги, не обращая внимания на перепачканную форму. — Кстати о Мародёрах, вот Хвост идет с твоим маленьким любовным кексом. — Еще хоть раз произнесешь «любовный кекс», то будешь освежеванный и четвертованный висеть на Гремучей иве, пока Эванс разжигает под тобой костер и танцует вокруг шаманский танец. — Ооо! — сказал Питер, падая на землю рядом. — Кого жарим? — Сохатого. — Могу я предложить вместо себя Нюниуса? — Джеймс подразнил Сириуса ивовым прутиком, как кота. — Разве ты никогда не хотел его поджарить? — Так и быть, — Сириус схватил веточку за кончик и разломил ее. — Как я могу отказаться от такого? — Вам двоим нужно пережить свою вендетту к Снейпу, — сказал Ремус, подходя к ним сзади. В руке у него была книга по картографии, а за ухом — перо. Он выглядел таким умным и эксцентричным, что Сириусу показалось, что его сердце вот-вот лопнет. — Отказаться от нашей вендетты к Снейпу? — потрясенно ахнул Джеймс. — Зачем тогда нам жить? — Думаю, однажды ваша война зайдет слишком далеко и доставит тебе неприятностей. — Ремус приземлился под бок Сириусу, который и не скрывал своей радости. — Чему радуемся? — добавил он, посылая Сириусу нахальную улыбку и доставая карту из сумки. — Фу, Лунатик, — Питер скривился. — Никак было не обойтись без романтических приветствий? — По мне так обычное приветствие, — буднично сказал Сириус. — Итак, — Джеймс оперативно затушил разгорающийся конфликт. — Как дела с картой? — Все круто. Смотрите. — Ремус развернул карту и положил ее на клочок травы. Сириус приподнялся и свел брови, увидев, что вместо карты Ремус показывал кусок чистого пергамента. — А че с ней? — не понял Джеймс. — Смотри, блин, — Ремус постучал палочкой по пергаменту. — Торжественно клянусь, что не замышляю ничего хорошего. На бумаге начали проявляться черные и изумрудные чернила, образуя аккуратные тонкие линии — стены, комнаты, коридоры, пока перед ними не нарисовалась законченная карта. Пока Сириус обалдело разглядывал всякие закоулки, одна из лестниц переместилась. — Римус Люпин, ты мой герой! — Сириус приложил к губам обветренные пальцы. — Эм, ну, да, почти, — Джеймс недовольно повел плечом. — Ты чертовски мародерский, Лунатик. Это великолепно. — Мне все еще нужна помощь с получением отпечатков личностей, и с заклинанием нанесения на карту людей. — Подожди, — прервал его Питер. — Ты имеешь в виду людей, передвигающихся по карте? И помеченных их именами? — Ага, — сказал Ремус с отчетливо мародерским видом. — Я предполагаю, что именно поэтому книга запрещена. Она совсем слегка так нарушает частную жизнь людей. — Это одна из самых крутецких наших вещей, — заявил Питер. — Единственное, что не уступает по уровню крутости — мантия-невидимка. — Я согласен, — подтвердил Сириус. — У нас впереди целые выходные, — Ремус, не утружденный утренней тренировкой, сладко потянулся. — Ребята, хотите поупражняться в боевых заклинаниях?