Даже повзрослев, не переставайте веселиться. Нина Добрев
СИРИУС: Всю правую сторону Сириуса парализовало ниже шеи. Что еще более странно, его тело, кажется, находило это возбуждающим. Он моргнул, открыл глаза и уставился на бордовый полог своей кровати. В воздухе витал запах сновидений, тепла и юношеского тела, отдающий опавшей листвой и шоколадом. Сириус улыбнулся, вспомнив прошлую ночь, и повернул голову, оглядев свое тело. Сразу же стала очевидной причина его неожиданного паралича. Ремус крепко спал, использовав Сириуса вместо подушки. Его ноги обвили правое бедро Сириуса, рука покоилась на груди, а все туловище придавило правую сторону тела Сириуса. Голова же примостилась аккурат под подбородком. Что еще сильнее обрадовало Сириуса, так это то, что даже несмотря на легкое онемение, бедро ощущало легкое возбуждающее давление Ремуса. Сириус для пробы ткнул парня, и Ремус что-то пробормотал, а затем сжался еще крепче в манере Хэмиша. — Л-у-у-у-у-уни… — пропел Сириус. Настроение улучшалось с каждой секундой, и остатки заглушающий чар Ремуса сдерживали вокальные способности внутри полога. — Проснись и пой, Л-у-у-у-у-у-у-ни-и-и… — Упырь, — буркнул Ремус и впился в грудь Сириуса. — Мои правая рука и нога вот-вот посинеют и отвалятся, Лунатик, — певучим голосом сказал Сириус, слегка извиваясь под тяжестью Ремуса. Бедра Ремуса дернулись, и его глаза распахнулись. Сириус был слишком удивлен его реакцией, чтобы просто тупо пялиться на него. — Бродяга? — спросил Ремус, запрокидывая голову и глядя на Сириуса сонными янтарными глазами. — Я возбудил тебя, — Сириус был как всегда напыщен, снова шевеля ногой и снова чувствуя автоматическую реакцию откликнувшегося тела Ремуса. Глаза Ремуса расширились, и он как можно скорее отодвинулся, чуть не упав с кровати. — О, Мерлин, Сириус, прости! — Прости? — Сириус притянул сопротивляющегося Ремуса к себе, разминая покалывающие руку и ногу, пока к ним не прилила кровь. — Давай без «прости», Лунатик. Было весело, — он собрал всю свою гриффиндорскую смелость и перекатился на изумленного парня, позволив ему ощутить собственное возбуждение в области паха. — Ну как? Ремус межевался, то прижимаясь к Сириусу, то сбрасывая его с себя, и не убегая из комнаты только благодаря удерживающим рукам второго. Сириус оперся на локти и наклонил голову, утыкаясь носом в шею Ремуса. — Давай, Лунатик, не стремайся. Это же всего лишь я, — он куснул нежную кожу, и оба удивленно вздохнули, когда золотые щупальца удовольствия протянулись через них, сплетаясь в районе животов. — Б-бродяга… Мы в-ведь не знаем, ч-что делать, — Ремус схватил Сириуса за бока и попытался стряхнуть. — Но пока все идет как надо, разве нет? — Сириус снова толкнул его, на этот раз более преднамеренно, и чуть не подпрыгнул от недоумения, когда Ремус действительно зарычал. Звук был примерно на две октавы ниже обычного голоса, и глаза Ремуса остекленели от желания, которое зажгло ответный огонь в Сириусе. Ремус вдруг сконфузился, дернулся и прижал ладонь ко рту. — О, Боже, прости, — как заведенный начал он. — Я нечаянно… прости! — Завали извиняться, — Сириус еле-еле удерживал мечущегося Ремуса, краснеющего до кончиков ушей. — Это был самый сексуальный рык в мире. Ремус замер. — Что? Сириус, задыхаясь, рассмеялся: — Дикая штучка… ты заставляешь мое сердце пе-еть… Ремус застонал. — Пожалуйста, хотя бы утром не пой. Это убивает все настроение. — Ну так заткни меня, или что бы ты предпочел со мной сделать? — Сириус ухмыльнулся и снова открыл рот, чтобы взять ноту повыше. Вместо этого он ахнул: Ремус обхватил его обеими руками и ногами — в ответ или в попытке остановить его пение, Сириус не был уверен — и выгнулся над ним дугой. В любом случае Сириус не жаловался. — Лунатик! В этот момент занавеска весело откинулась. — Эй, Бродяга, походу, Лунатик уже спустился… О, МОИ ГЛАЗА! МОИ БЕДНЫЕ ВЫЕБАННЫЕ ГЛАЗА! Сириус и Ремус с визгом разъехались в стороны и похватали занавески с двух сторон, плотно их задергивая. — Джеймс Хуила Поттер, в этот день ТЫ СДОХНЕШЬ! — крикнул Сириус через ткань. — …Мои глаза… мои глаза… — был единственный его ответ. — Они трахались? — с интересом спросил голос Питера. — Я не знал, что они уже ебутся. Думал, просто целовались и все такое… — Повисла пауза, а потом — О, Мерлин, мой мозг! Мой мозг! — Мне нужно заклинание забвения… — Джеймс рухнул на пол. — Ради семейников Мерлина, мы не трахались! — заорал Сириус. Он осекся, припомнив свои довольно ограниченные познания в области секса с мужчинами, и добавил: — А что именно вы себе представляли?***
— Хули тебе так весело, Лунатик? — ворчал Сириус, по дороге из кухни в башню. Они сошлись на том, что в качестве примирения с оскорбленными друзьями принесут еды. — Я думал, что ты больше всех будешь смущаться и отмалчиваться. — С чего бы? — Ремус старательно отводил глаза от пригоршни конфет, чтобы не соблазняться. — Было очень смешно. Ты видел его лицо вообще? Просто оборжаться. — Боже мой, я встречаюсь с тайным эксгибиционистом, — Сириус отвлекся на манящий кусок фруктового торта. Ремус выхватил у него сладость и подкатил глаза. — Да, я не хотел, чтобы они увидели, но во всем нужно искать забавные стороны. Медуница, — добавил он Полной Даме, когда они подошли к портрету. — И где здесь забавная сторона? — саркастично спросил Сириус. — Я вижу только смущающую сторону, и травмирующую, и сторону, где я не хочу смотреть им в глаза, но никак не забавную. — И ты называешь себя Мародёром, — Ремус, качая головой, пролез через отверстие в портрете. — Тебе стыдно, что они знают, что мы чуть не потрахались? Он явно дразнился, но стоило Сириусу на него взглянуть, по лицу пробежала тень серьезности и неуверенности. Раздражения поубавилось. — Конечно, нет, Лунатик. Просто я бы хотел, чтобы меня вообще не застукивали за еблей. Ни с кем. — Он увидел, как тает неуверенность, и расслабился. — Кроме того, мы даже близко не трахались. На нас было слишком много одежды для такого. Они замолчали, миновав группу четверокурсников, играющих в Плюй-камни, и направились прямиком к Джеймсу и Питеру, развалившихся на своих законных местах. — Примирительное подношение. Тортик, — Сириус выгрузился на колени Джеймсу, а Ремус — Питеру. — Что-то он какой-то раздавленный, — протянул Питер. — О, просто Сириус возомнил себя маггловской пушкой. Все хорошо. Не козлись. — Думаете, фруктовый торт поможет мне избавиться от того чудовищного воспоминания, как вы двое занимаетесь этим в моей спальне? — Джеймс скривился. — Это и наша спальня, — заметил Сириус. — Кроме того, — добавил Ремус. — У нас еще есть шоколадные конфеты. — Это сработает только на таких шокоголиках, как ты, Лунатик, — сказал ему Питер, изогнув уголок рта в ухмылке. — Ой, признайся, тебя это возбудило, Сохатый, — Сириус отобрал нетронутый кусок торта у Питера и откусил внушительную часть. — Да хоть в чем угодно, Блэк, — Джеймс швырнул вишенку в Сириуса. Тот поймал ее ртом и довольно по-собачьи улыбнулся, демонстрируя перепачканные бисквитом зубы. — Если вы продолжите выковыривать фрукты из торта, ничего не останется, — Питер отругал Джеймса. — Отдай мне лучше, если жрать не собираешься. Пустая трата вкусной еды. — Пропечёные фрукты — еда темных волшебников, старух, слизеринцев и моего усопшего дяди Альберта, — Джеймс пульнул вторую вишню. — Как только можно портить хорошие бисквиты такой дрянью! — Кстати, о трате еды, — добавил Ремус, — у меня есть несколько идей по улучшению операции «Дождь из еды». Я придумал, как мы могли бы сделать ее немного веселее и активнее, поскольку скоро Рождество и т д. — Ты же не провернешь нашу шалость в одиночку? — Джеймс нахмурился. Ремус отрицательно помотал головой и украл большую часть шоколадных конфет с колен Питера, в то время как тот был занят спасением выковыренных Джеймсом фруктов, пока те не исчезли в огне. — Так что, я добавлю пункт? Это будет невероятно, если сработает. Только проблема в том, что нам нужно вынудить домовых эльфов сотрудничать. — Значит проблем нет, — весело сказал Сириус. — Они обожают нас с Джеймсом. Мы их лучшие клиенты. — Что-то я не припоминаю, чтобы ты за что-то им платил, — Питер недоуменно глядел на свои колени, поднял голову и заметил шоколадную улыбку Ремуса. — Больше похоже, что ты их лучший кухонный воришка. И чтоб ты знал, Ремус, это не считается примирительным подношением, если шоколадные конфеты были только взаймы. Ремус пожал плечами. — В любом случае, мне было не так уж и жаль. Фруктовый торт еще сойдет за извинение. Но не мои конфеты.***
Неделю спустя, утром дня операции «Дождь из еды», Хогвартс завалило снегом так, что даже Хагрид с трудом пробирался через сугробы. Сириус протер запотевшее стекло рукавом и выглянул из окна спальни на зимний пейзаж, раскинувшийся внизу. Небо, все еще цвета индиго в такую рань, такое свежее и ясное, бросало на чистый снег с темными ложбинами голубую тень. Черные голые деревья, квиддичные трибуны, башни замка выглядели как старинные фарфоровые фигурки. — Как красиво, — сказал он. — И никто этого не видит, и не знает о надвигающемся беспределе. — Пошли, Бродяга, — Ремус оттащил его от окна. — Надо быстрее спуститься и активировать заклинания, пока никто не встал. Полчаса спустя Сириус, Ремус и Питер накладывали последние чары на гигантские дубовые двери Большого зала, а Джеймс дважды ходил удостовериться, довели ли домашние эльфы свою часть до конца. Розыгрыш обещал быть невероятным. — Погнали наверх, — Сириус взмахнул палочкой в последний раз. — У нас есть около часа до того, как спустятся первые жаворонки. К тому времени мы должны мирно нежиться в кроватках. Они встретили Джеймса на полпути к башне Гриффиндора. Он скинул капюшон мантии-невидимки со злой ухмылкой на лице. — Они так переполошились, эти эльфы, почти как мы, — прошептал он. — Кто знал, что у домашних эльфов Хогвартса такое чувство юмора? Пока все накормлены, они готовы на все. Сириус подавил смешок, представляя новые и более масштабные шалости, провернутые с эльфийской помощью. Ремус ткнул его в ребра. — Успокойся, Бродяга. Давай сначала эту до конца доведем, прежде чем ты начнешь планировать следующие. Сириус смотрел на него с восторгом. — Откуда ты узнал, о чем я думал? — Этот ехидно-изобретательный блеск в ваших с Джеймсом глазах ни с чем нельзя спутать, — с усмешкой сказал Ремус. Сириус приобнял его и бросил быстрый взгляд на пустой коридор, прежде чем притянуть Ремуса к себе и неожиданно его поцеловать. — Ау́! — Джеймс развернулся и зашипел. — Ускоряемся! — Сейчас ускорюсь, — невнятно сказал Сириус, с чпоком оторвавшись от Ремуса. — Я не про ваши укромные целовашки! — Джеймс вцепился в волосы. — Но он такой милый и неотразимый! — Я все еще здесь, — сказал Ремус, отстраняясь и скрещивая руки, — и совсем не милый. — Доказывай себе это сколько хочешь, — прошептал Сириус ему на ухо.***
Шум в Большом зале достигал лестниц первого этажа, по которым Мародеры спускались на завтрак. Смех и крики студентов, призывы к порядку профессоров, растерянное уханье почтовых сов. — Музыка для моих ушей, — с ухмылкой сказал Джеймс, когда они вышли в Вестибюль. Это было лучше, чем Сириус мог себе представить. Весь зал перевернут. Каменный пол, факультетские столы, подиум со столом для персонала и тарелки с едой, аккуратно установленные на потолке и выглядящие совершенно не затронутыми такой незначительной силой, как гравитация. Однако больше всего смущала поверхность, на которой они все стояли. Парни не были полностью уверены, как зачарованный потолок отреагирует на заклинание, но результат оказался восхитительным. Под их ногами, на, казалось бы, твердой поверхности, расстелилось яркое, бескрайнее, сапфирово-синее небо, в блестящей глубине бежали редкие туманные облака. Легкий дождь из снежинок размеренно поднимался вверх, а знамена факультетов, висящие под «потолком», стояли нелогично вертикально, бросая вызов всем законам физики и развеваясь, как паруса на ветру, проникающем через большие двойные двери Большого зала. Это было самым сложным этапом — исключить входные двери из общего переворота, чтобы люди могли войти. Повсюду стояли преподаватели и студенты — одни кричали от восторга, другие в ужасе прижимались к стенам. Некоторые пытались организовать тишину, в то время как более голодные подростки с тоской смотрели на недоступный завтрак. — Это. Просто. Охуенно, — выдохнул Сириус, комментируя как зал, так и хаос, который они учинили. Ремус не ответил, и когда Сириус повернулся к нему, то увидел, что тот крепко вцепился в потолочную балку и смотрит с тошнотворной зеленью на небо и бегущие под ногами облака. — Лунатик? — Я думал, что бояться высоты — это глупо, — простонал Ремус, явно отсылающий к подготовке операции «Тыквенный паук». — Но когда «высота» находится не в том направлении, а теперь технически является «падением»… — он начал объяснять все друзьям, еще сильнее запутывая и их, и себя. — Раньше ты не боялся высоты, — сказал Питер. — Это было до того, как Сириус чуть не погиб, сорвавшись с уступа. И до того, как я увидел, какие безрассудные финты они с Джеймсом вытворяют на метлах. Теперь меня тошнит от одной мысли об этом. — Бедный Ремус, — ободряюще похлопал его по плечу Джеймс. — Не волнуйся. Тут собралась практически вся школа. Сейчас я и Сириус активируем заклинания для еды, и ты отсюда свалишь. — Начинайте уже, — Ремус слегка покачивался. Сириус на секунду приобнял его за плечи и прокрался за балку крыши вслед за Джеймсом. Они тайком направили волшебные палочки в потолок, пробормотав длинное заклинание. Сперва ничего не произошло, и парни застыли на несколько мгновений покалывающей неуверенности, но потом еда, поданная к завтраку, будто бы вспомнила о надоедливом притяжении и громогласно рухнула на пол. Вот тут-то и пригодилось сотрудничество домовых эльфов. Летящая еда, разбрызгивалась, шлепалась и пачкала толпы визжащих людей. Преимущественно она состояла из яичницы-болтуньи, заварного крема, полухолодной овсянки, йогурта, шоколадной помадки, супов-пюре и любых других мягких или почти жидких блюд, которые домашние эльфы удосужились придумать. Клубничный мусс прилипал к прежде безупречным прическам, мороженое стекало по сотням шей за шивороты мантий, дожди майонеза лились на потрясенные, поднятые кверху лица. Уровень громкости резко возрос: стало еще больше криков, смеха, истерик и требований порядка. Спустя несколько блаженных анархических минут группка старшекурсников пришла в себя и бросилась к выходу, спасаясь от шторма. Сириус довольно улыбнулся — школьники разом ахнули, пройдя через массивный дверной косяк и попавшись под мощное чистящее заклинание от Ремуса. Все, кто вышел в Вестибюль, были в полном шоке, но сияли чистотой. — Давайте Нюниуса прогоним через эти двери пару раз? — предложил Питер. — Его волосам не помешало бы несколько таких хороших помывок, может, тогда он бы не был таким вредным. — Отличная идея, Хвост, — усмехнулся Джеймс. — Но мы, вероятно, только привлечем к себе внимание. Помнится, мы обещали Лунатку вести себя прилично. — ВНИМАНИЕ! — каждый в зале содрогнулся, когда через какофонию звуков прогремел голос старосты, наложившей на себя «Сонорус». — ЕСЛИ ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ ДВЕРИ, ВЫ ОЧИСТИТЕСЬ! И ВЫ ДОЛЖНЫ УВИДЕТЬ, , ЧТО ПРОИСХОДИТ СНАРУЖИ! Люди недолго постояли в замешательстве, прокручивая сказанное в головах, и у выхода образовалась давка. Мародеры степенно замыкали шествие, боясь быть раздавленными ногами, как неудачливые слизеринские первокурсники под ними. Вместе с общим потоком людей они вышли из Большого зала в коридор, а затем через массивные парадные двери в заснеженный двор. На десятках огромных одеял был разложен завтрак-пикник, достойный замка, полного королей. Домовые эльфы действительно превзошли самих себя. Горячие тосты с маслом, дымящийся бекон и сосиски, гигантские серебряные миски с овсянкой, тыквенный сок, копченая рыба, яйца… только количество еды поразило Сириуса, не говоря уж о размерах и толщины одеял, которые могли бы сойти за великанские. Студенты жадно набрасывались на еду, бегали по снегу с тостами в зубах и бросались снежками, наполняя ледяной зимний воздух заливистым смехом. — Джентльмены? Четверо Мародеров обернулись и увидели позади профессора Дамблдора и профессора МакГонагалл. Дамблдор не скрывал доброго удивления, его голубые глаза азартно мерцали, и даже профессор МакГонагалл вроде бы сдержала улыбку. — Кто? Мы? — Джеймс нацепил невинную улыбочку, уже совсем никак не вяжущуюся с пятнадцатилетним лбом. — Да, — сказал профессор Дамблдор. — Вы. — Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора за подчинение себе домашних эльфов и принуждение их присоединиться к вам в ваших заговорах, — отчеканила профессор МакГонагалл. — Пятьдесят баллов за устроенный беспорядок в Большом зале. — Пятьдесят баллов за эффектно наложенные очищающие чары на двéри, — добавил Дамблдор. — И пятьдесят за организацию этого чудесного снежного пикника. Мародеры уставились на своих преподавателей с открытыми ртами. — Ах да, — сказала профессор МакГонагалл, когда уже собиралась отвернуться. — Отработки каждый вечер среды и пятницы вплоть до Рождества. И, пожалуйста, пойдите и сообщите профессору Флитвику, какие чары вы использовали в Большом зале, чтобы их можно было устранить до обеда. Профессор Дамблдор давно ушел лакомиться сосисками, а их декан сурово удалилась в замок. — Думаешь, она помнит, что до рождественских каникул осталась всего неделя? — насмешливо спросил Питер. — Да, — быстро ответили Джеймс, Сириус и Ремус. — Я тоже так думаю, — согласился Питер, но тут же был опрокинут на спину воистину огромным снежком от Хагрида.