«В детстве мы редко задумываемся о будущем. Эта невинность дает нам свободу развлекаться, как мало кто из взрослых. День, когда мы беспокоимся о будущем, — это день, когда мы оставляем наше детство позади». (Патрик Ротфус - Имя ветра)
РЕМУС: Ремус крутился перед зеркалом с нарастающим ужасом. — Сириус Орион Блэк, это худшая затея со времен, когда ты нарядил Хвоста Красной Шапочкой и послал его к слизеринской гостиной угощать их домашними пирожками с отравой, — он неловко натянул штаны на тощие ягодицы. — Да даже хуже! Та проделка хотя бы работала, пока те уроды не заметили хобот у Розье. — Ах, золотая классика, — мечтательно сказал Сириус с блеском в глазах. — Не пойму, че ты жалуешься, Лунатик. Выглядишь просто отпадно, каждый встречный захочет прямо на месте залезть к тебе в штаны. — Вдвоем мы в них точно не поместимся, — Ремус попытался застегнуть пуговицу чуть ниже своего истерзанного живота. — Я сам в них не влезаю, говорю же, они размеров на пять меньше. И кожа эта дурацкая, натирает. — Так и задумано. В этом весь прикол. — И через эту тонкую рубашку видно все мои шрамы. Сириус подошел и встал позади Ремуса перед зеркалом. — Твои шрамы добавляют тебе сексуальности. Тем более, они уже гораздо незаметнее, с этим крутым зельем, — он наклонил голову. — Никто и не заметит, если не станет смотреть в упор. — Все равно мне не идет фиолетовый, — Ремус начал стягивать рубашку, но Сириус остановил его. — Во-первых, это цвет индиго, а не фиолетовый. Во-вторых, я приложил столько усилий, чтобы приобрести тебе этот маггловский наряд, а ты даже не хочешь выгулять его хоть один вечер? — У кого ты его купил? У маггловской проститутки? Дверь в комнату Питера с грохотом распахнулась, и внутрь неторопливо вошел Джеймс. — Ну что, ребята? Я… СРАНЫЙ МЕРЛИН, Лунатик!!! — Вот видишь! — рявкнул Ремус на Сириуса, торопливо снимая рубашку. — Я внезапно понял, что ты в нем нашел, Бродяга, — сказал Джеймс, все еще не до конца закрыв рот. — Я даже не подозревал, что наш Лунатик настолько горяч. — Иди нахуй, Поттер, он мой! — Ремус отвлекся от своих попыток снять с себя рубашку, потому что Сириус схватил его и прижал к груди. — Я натурал, — Джеймс закатил глаза, — и, если ты вдруг забыл, втюрившийся в Эванс натурал. Но даже натуралы поймут, что Лунатик чертовски хорош в этой одежде. — Только что ты говорил прямо противоположное, — буркнул Сириус. — Вот именно, — Ремус все еще боролся с Сириусом. — На мне шкура новорожденного теленка и фиолетовая рыболовная сеть! — И на тебе оно великолепно сидит, детка, — Сириус чмокнул Ремуса в макушку и тут же согнулся пополам: Ремус стукнул коленом его в пах. — Лунатик! — Я не хочу идти в этот дурацкий клуб, — жаловался Ремус, плюхаясь обратно на кровать Питера. — Все будут смеяться надо мной. — Ой, да ладно, Лунатик, — заискивал Джеймс. — Не ной, все нормально. — Кроме того, у меня есть еще одна изюминка к твоему образу, — Сириус сел рядом с ним. — И что же? — пробормотал он. — Мотоциклетный шлем? Хлыст для твоего железного коня? — Не угадал, — Сириус встал и принялся рыться в сумке, извлекая еще один кусок черной кожи. Ремус застонал. — Да что сразу «о-о-о!», Лунатик, это куртка! И правда куртка. Мягкая, как теплое сливочное масло, кожаная куртка до бедер, сшитая по стилю, наподобие мантий волшебников. Ремус облегченно обмяк, выхватил из рук Сириуса куртку и натянул ее, мысленно радуясь знакомым обволакивающим ощущениям. — Неплохо, — сказал он, стоя перед зеркалом и чувствуя самодовольство из-за того, сколько квадратных дюймов отвратительной рубашки и штанов она прикрывает. — Я не совсем уж идиот беспамятный, — хвалился Сириус. — Подбирал в первую очередь для твоего комфорта. Но сейчас все сдохнут, когда я переоденусь!***
Наряд Сириуса превзошел все ожидания. Расклешенные черные джинсы, блестящая синяя рубашка, которая на Ремусе выглядела бы чересчур консервативно, короткая черная мотоциклетная куртка и… — Что это за чертовщина! — требовательно спросил Ремус, обвинительно тыча пальцем на мочку левого уха Сириуса, слегка покрасневшую и красующуюся светлым колечком. Сириус откинул волосы, ухмыляясь Ремусу сквозь мокрую, вьющуюся темную челку, элегантно скользнувшую ему на глаза. — Сережка. Ремус попытался не обращать внимания на то, как привлекательно он выглядит, и нахмурился, скрестив руки на груди. — А как ты ее туда всунул, позволь спросить? Утром ее не было, — он фыркнул. — Ах, она новая. Чую запах крови. — Э-э, Лунатик, — промямлил Питер, отворачиваясь от многострадального зеркала, где пытался уложить свои жидкие светло-песочные волосы «по-крутому». — Ничего не могу с собой поделать! — Работа Сохатого, — Сириус едва сдерживал улыбку. — И ты позволил Джеймсу Поттеру, экстраординарному, невероятнейшему идиоту, приблизить к своему беззащитному лицу иголку и проткнуть себя? — Ремус иногда задавался вопросом, что он сам делает на Гриффиндоре. Он был точно уверен, что никогда не даст волю такой легкомысленной, небрежной безрассудности, которую демонстрировали два главных хулигана факультета. — Нет, я подпустил его к своему уху с палочкой и разрешил использовать швейные чары, которые мы нашли в бытовой книге у него дома. — Благословенная подмышка Мерлина, Сириус, ты с ума сошел? Сириус превратился в Бродягу, с лаем бросился на Ремуса, и провел своим большим розовым языком по лицу парня, тут же изменился и бросился из комнаты вниз по лестнице. — Ребят, быстрее, мы опоздаем!***
— Разве мы подвергли себя немагическому аду не из-за бригады мини-юбок? — прошипел Ремус остальным Мародерам, пока они шли по улице в направлении клуба. — Почему они за нами тащатся? Та, что на розовых каблуках, глаз с меня не спускает. — Прости, Лунатик, — Питер подвинулся, загораживая его от «той, что на розовых каблуках» своим широким телом. — Мать заставила. — Они все на тебя глазеют, — Джеймс знатно расстроился. — И на Бродягу. Это вообще несправедливо. Вас двоих они даже не интересуют. Надели бы скучную одежду и оставили бы дам нам с Питом. — У меня есть девушка, — напомнил Питер. — Тогда мне. Они уберегли бы меня от одиночества, пока я жду, когда Эванс очухается. — Как мило, — Сириус небрежно закинул руку Джеймсу на плечи. — Так и вижу, как вы болтаете в доме престарелых, жульничаете в бинго и вспоминаете старые добрые времена. — Не смешно, Блэк. О, вот он! Ремус никогда не был в маггловских клубах и минут через десять решил, что больше никогда туда не вернется. Мигающие огни, до боли в ушах громкая, лязгающая музыка и смешанные запахи пота, одеколона, сигаретного дыма и пива резали ножом обостренным чувствам оборотня. Он скорчился на стуле у края широкого зала и пожалел, что вообще уехал из успокаивающего тепла гриффиндорской башни, в окружении книжек и гула волшебства, пронизывающего стены замка. Естественно, Джеймс и Сириус о таком даже и не думали. — Ну, давай, Лунатик, идем танцевать! — канючил Сириус, вооружившись щенячьими глазками по самой грязной тактике. — Никто на нас и не подумает. Просто будем стоять все вместе, дергаться вверх-вниз и махать руками, — плавным движением он поднял правую руку, указав на потолок, а затем взмахнул ею куда-то влево и вниз, и повторил незамысловатое движение. Ремус недоумевал, как ему удалось сделать такое нелепое танцевальное па настолько привлекательным. — Не хочу, — прокричал он Сириусу через музыкальный грохот. — Музыка режет уши, а от запаха меня уже тошнит. Сириус наклонился ближе, глядя ему в глаза. — Тебе совсем не весело, да? Ремуса кольнула совесть. — Да нет, здесь неплохо. Просто хочу посидеть здесь. Иди, танцуй. — Но… — Иди, Бродяга. Я в порядке, честное слово. Сириус задержался, давая ему возможность передумать, и вернулся на танцпол. Ремус молча наблюдал, как Сириус светится ярче всех здешних лампочек, выворачиваясь на полную. Для человека, который только благодаря случаю попадал в нужную ноту во время пения, танцевал он невероятно ритмично. Его гибкое тело, казалось, впитывало музыку и воспроизводило ее снова в движении, и Ремус почувствовал легкое возбуждение, глядя на сие действо. Насупленный вид и предостерегающий сгиб плеч гарантировали, что, как бы девушки не засматривались на Ремуса, флиртовать с ним никто не осмелится. Сириус, однако, был другой историей. Ремус видел, как он все больше и больше злился и отмахивался, когда девушки вились вокруг и прижимались к нему во время танца. — Эй, дружище. Ремус вздрогнул от голоса. Плюс один в копилку причин ненавидеть это место. Из-за приторных запахов дыма, пота и духов невозможно учуять приближающегося чужака. Он оглянулся и увидел Рыгающего Эда, который небрежно прислонился к стене и покуривал тонкую сигарету. Как и положено, он издал громкую, звучную отрыжку и подмигнул, привлекая внимание Ремуса. — У аж слюнки потекли, Люпин. Да-да, — он показал на свой уголок рта, подразумевая ремусов, и многозначительно посмотрел на Сириуса. Ремус, верный факультету, покраснел до гриффиндорского алого и прижал ладонь ко рту. Эд фыркнул от смеха. — Это фигура речи, дружище, — ненавязчиво намекнуть, что ты встрял. Кожа на лице пылала от прилившей крови, и Ремус постарался собраться и напустить на себя безразличный и в то же время пугающий вид, глядя на парня. Должно быть, в этом было что-то волчье, потому что Эд примирительно поднял руки. — Просто хотел помочь, Люпин, — он сделал паузу и посмотрел туда, где Сириус не столько танцевал, сколько грациозно отбивался от как можно большего количества девушек одновременно. — Он знает? — Что знает? — Ремус нахмурился: одна девица преодолела защиту Сириуса и кокетливо поцеловала его в щеку. Эд закатил глаза и потушил сигарету об крашеную стену. — А Пит говорил, что ты самый умный. Как ты к нему относишься, очевидно. Ремус открыл рот, чтобы возразить, что это никого не касается, особенно того, кто считает песнь из отрыжек «Боже, храни королеву» своим главным достижением за всю жизнь, но его прервал разочарованный многоголосый рев со стороны Сириуса. — Яйца Мерлина, неужели вы, тупые идиотки, не понимаете НАМЕКОВ! — Ремус с чувством неминуемой гибели наблюдал, как Сириус грубо оттолкнул от себя ближайшую девушку и будто в замедленной съемке подошел к сгорбившемуся у стены Ремусу. — Сириус, мне кажется, что мы не должны… — Ремус осекся, когда Сириус обнял его рукой за талию, поднял в вертикальное положение и погрузил в поцелуй, драматичным до степени лучших шекспировских пьес. Ремусу хотелось бы сказать, что мир вокруг них сжался и исчез, а поцелуй завладел всеми его чувствами. К сожалению, он был слишком хорошо осведомлен о многих происходивших рядом вещах. Во-первых, в этой позе ему чудилось, что кто-то пытается превратить его позвоночник в крендель. Во-вторых, Сириус на вкус был как пиво и залежавшиеся сигареты, хотя Ремус понятия не имел, где он успел их раздобыть и выкурить. И в-третьих, танцы вокруг них стихли, и воздух наполнился освистыванием, волчьими улюлюканьями, предложениями снять номер/найти гей-бар/перестать быть грязными извращенцами/ отправиться в ад и многими другими, в целом, довольно-таки нелестными. Сириус закончил поцелуй не менее киношным жестом и поставил Ремуса на ноги, а тот неуверенно покачивался, пока его позвонки выравнивались. — Буду считать это за «да», — сказал Эд из-за спины Ремуса. Он отрыгнул слово «да» для выразительности. Двадцать минут спустя, после короткого, но жесткого выговора со стороны руководства за «неподобающее нарушение порядка», за которым последовал небольшой инцидент, в ходе которого Сириус пригрозил проклясть человека, назвавшего его разъяренным петухом, четверо Мародеров оказались в черном списке изгнанников клуба и возвращались в дом Петтигрю, дыша холодным зимним воздухом в тихих ночных улицах. — Признайте, оно того стоило, — Сириус болтал без умолку, — хотя бы за выражения лиц армии мини-юбок. — Мне все равно там не нравилось, — Ремус пнул ногой ледышку. — Пахло ужасно, и меня кто-то назвал кожаной Нэнси, когда мы уходили. — Ну, а мне нравилось, — мрачно сказал Питер. — Только туда я мог ходить во время каникул, и теперь этот ход мне заказан. Ума не приложу, зачем я, блин, вас позвал. Вам так повезло, что они выгнали только нас четверых, а не остальных. Шерил и Эд вас бы на месте убили. — Прости, — Сириус искренне сожалел. Ремус догадался, что он думал о тех временах, когда его сжирала тоска по месту, куда можно было бы сбежать из семейного дома. — Хотя вам не обязательно было брать на себя ответственность за нас. — Но за тебя на мне лежала ответственность! Зря я выпустил тебя к нормальным людям. — Тем не менее, — ободряюще сказал Джеймс, — Первое правило мародера — не брать на себя вину, пока ее не докажут, и даже после этого лучше не стоит — ведь все может сойти с рук. В конце концов… БАХ!!! Парни подпрыгнули от грохота и развернулись в его направлении. Улица, по которой они шли, была довольно грязной. Вдоль тротуаров стояли дома с террасами, какие строили после Второй мировой войны только для того, чтобы не выпускать людей на улицы. По-видимому, никто никогда не удосужился заменить их более эстетичными конструкциями. Уличные фонари давали водянистый ржавый свет, а громкий треск исходил из зияющего рта близлежащего переулка, ведущего в еще более бедный район города. — Не ссать, — скомандовал Джеймс. — Просто кто-то трансгрессировал. — Здесь сплошь магглы, — возразил Питер. — Походу маггловское ружье. Это реально опасный район, — он нервно озирался по сторонам, а нос его тревожно дергался. Кто-кто, а Питер больше всех походил на свое анимагическое животное. — Надо уносить ноги. Не так много чар защитит волшебника от оружия. Только самые сильные. — Но кто-то может пострадать, — настаивал Сириус. — Их так-то и расстрелять могут. — Мертвецы не геройствуют, — Питер втянул голову в плечи, со страхом глядя в дальний конец улицы. — Нельзя просто шляться по улицам и ждать, что все пойдет по-твоему. Ремус вдруг услышал странный звук из переулка, повернулся к нему левым ухом, напрягая свой острый слух. — Заткнитесь на минутку, ребят, — прошептал он. Остальные, уловив Ремуса в режиме волчьего чутья, тут же учли просьбу. Ремус шагнул в сторону переулка. — Лунатик! — Сириус схватил его за руку. — Не… Ремус оттолкнул его. Кто-то вдалеке, маленький, давился соплями в черной мгле между домами. — Там кто-то плачет. Ребенок. — Давай не пойдем туда, — сказал Джеймс. К этому моменту даже он и Сириус начали паниковать. Ремус проигнорировал их, увернулся от хватающей лапы Сириуса и в полной боевой готовности покрался в переулок. Очень редко он использовал свои сверхчувства таким образом. Ему не нравилось подгонять Лунатика так близко к реальной жизни, но тоненькое, детское хныканье и всхлипы неумолимо звали его. Конечно же, другие Мародеры, всегда безрассудные и бесконечно преданные, не отставали, хотя Питер обильно вспотел от страха. В переулке точно кто-то сильно пах, и Ремус замер, успокаивая колотящееся сердце. Сириус, шедший ногу в ногу, не заметил, как тот остановился, и врезался в спину. — Что там, Лунатик? — сварливо спросил он. От этих слов писклявый детский голос вскрикнул, что-то внизу прошуршало — маленький комок через сугробы отползал подальше от них. Отвечать было некогда. Запахи перекрывали один другой: резкий ледяно-лимонный страх сменялся густым, сладковатым с гнильцой запахом смерти, и все это сопровождалось маслянистыми обертонами мощной темной магии. Он тихо выругался, вытащил палочку и на ходу ее зажег, страшась того, что сейчас увидит. Рядом с большим железным мусорным баком сидела крошечная девочка лет пяти-шести. Она прижалась к массивному металлическому корпусу бака, ее маленькие ручки сжимали большие пальцы взрослой женщины. Глаза Ремуса подтвердили то, о чем поведал ему его нос. Женщина мертва – ее тело безжизненно раскинулось, рот разинут, широко раскрытые глаза выражали смесь страха и неповиновения. И никаких следов. — Авада Кедавра, — пробормотал Сириус слишком тихо, чтобы ребенок мог его услышать. — Черная магия так и скрипит на зубах, — небольшая часть потрясенного разума Ремуса снова поразилась тому, насколько чистокровные были настроены на мелкие нюансы магии. «По-любому это связано со взрослением среди Блэков», — подумал он. — Валим, валим, — шептал Питер. — Рядом никого, — осадил его Ремус, приседая на корточки рядом с девочкой. — Кажется, им все же удалось трансгрессировать оттуда, где они были, с помощью случайного всплеска неконтролируемой магии, да, девочка? Ребенок только всхлипывал и крепче сжимал руку, что, как решил Ремус, матери. Питер «незаметно» отошел за мусорные баки и вырвал. Сириус присел рядом с Ремусом, не сводя глаз с трупа. — Все в порядке. Мы не злые. Мы из Хогвартса. При слове «Хогвартс» она подняла на них глаза, полные последней, испуганной надежды. — Хог? — икнула она. — Да, — сказал Ремус, ухватившись за этот маленький прорыв и радуясь известности их школы. — Хогвартс. Мы позаботимся о тебе, идет? — Дам-дор? — она всхлипнула. Мародеры обменялись взглядами. Эта девочка знала Дамблдора? Понятно, почему ее семья стала мишенью для нападения. — Да, пойдем к Дамблдору. Идем, — Ремус протянул руки, и ребенок крепче прижал безжизненное тело женщины. Ремус начал впадать в отчаяние. — Послушай, мы вернемся за ней чуть позже, хорошо? Пойдем с нами. Вот, погладь Хэмиша. Он полез в объемный карман своего нового кожаного пальто и вытащил нервного ежа. Хэмиш прожил в магической среде достаточно долго, чтобы чувствовать себя некомфортно рядом с темной магией. Его иглы так часто зачаровывали в разные цвета, что они начали делать это сами по себе, как у хамелеона, хотя имели тенденцию возвращаться к красному и золотому в неподходящие моменты. Сегодня он слился с черным и темно-синим костюмом Ремуса. — Ежик, — девочка, ослабив хватку, протянула руку и погладила Хэмиша по голове. — Не могу поверить, что ты притащил своего ежа в клуб, — возмутился Сириус. — Он сдерживает Лунатика, — оборонялся Ремус. — Не в этом дело, ребята, — перебил Джеймс, осматривая все зоркими глазами с палочкой в руке. — Нам надо сматываться как можно скорее. — Как тебя зовут? — спросил Ремус у девочки. — Роуэн, — она немного успокоилась, засмотревшись на Хэмиша, бодавшего ее пальцы. — Пойдем, Роуэн, — Ремус подхватил ее несопротивляющееся тело на руки, Хэмиш переполз ей на живот. — Мама! — Она потянулась к мертвой женщине, и Питера снова вырвало. Ремус сам почувствовал головокружение и тошноту, вспомнив на краткий миг, что видел израненный в мясо труп собственной матери. Эта маленькая девочка тоже будет видеть фестралов. — Дамблдор пришлет за ней кого-нибудь, — заверил он ее. — Мы же должны доставить тебя в безопасность, а? Она прижалась к нему, пока они выходили в более людное место, находясь в состоянии повышенной готовности к бегству. Парни трусцой бежали к дому Петтигрю, надеясь попасть туда как можно скорее. За две квартала до их улицы они увидели дом Роуэн. — Ебаный Мерлин, это там, — Джеймс, вылетевший за угол первым, быстро попятился обратно. Сириус и Питер осторожно выглянули туда, куда он показывал. Очередной домик с террасой некогда ничем не отличался от соседних. Теперь дворик запрудили магглоские полицейские машины и любопытные прохожие. Входная дверь лежала плашмя на пороге, рама почернела от копоти мощного взрывного проклятия. Но самым главным отличием был гигантский призрачный череп, злобной зеленью переливающийся в небе над крышей. Сверкающая змея извивалась в ухмыляющейся пасти, словно отвратительный демонический язык. — Черная метка, — выдохнул Сириус, глядя на нее с зачарованным ужасом. Фотографии в «Ежедневном пророке», не шли ни в какое сравнение с реальностью. Ремус знал это наверняка. На семью Роуэн напали Пожиратели Смерти. Джеймс выругался, когда Роуэн снова начала дрожать и плакать. — Веди в обход, Пит. И побыстрее. Бледный как полотно Питер кивнул, не вымолвив ни слова. Он круто развернулся и повел их еще быстрее в новом направлении. Это было одно из долгих и утомительных путешествий Ремуса, хотя в общей сложности шли они минут двадцать. Роуэн копошилась и плакала, а Хэмиш беспокойно бегал кругами по ее животу. Парни задыхались на бегу, приговаривая «Быстрее, быстрее!» как будто это не они неслись на пределе, как адские гончие. Они ворвались в парадную дверь, напугав мистера и миссис Петтигрю, смотревших в гостиной телевизор. — Боже мой, мальчики. Что с вами? — охнул мистер Петтигрю, вскакивая на ноги при их виде. Он заметил Роуэн. — Кто это? Родителям Питера понадобилось немало времени, чтобы вникнуть в запутанные и слегка истеричные объяснения сына. Не помогали и подвывания Роуэн у Ремуса на коленях. По завершении рассказа мистер и миссис Петтигрю выглядели полностью обескураженными. Ремус весь позеленел, когда выяснилось, что семья Роуэн состояла из магглорожденных волшебников — ее родители учились на пару курсов младше Петтигрю. Но даже такой мизерный объем информации оживил безликих людей — наделил их прошлым, насыщенной жизнью, надеждами. И все, что от них осталось, так это снесенная дверь и труп в переулке. Тихий, но придирчивый голосок напоминал о пропадающих деньгах Андерсов. Финансировали ли они это? Сознательно? Пока миссис Петтигрю суетилась вокруг, выглядывая в окно, трясясь и готовя чай, мистер Петтигрю, очевидно, гораздо более собранный, чем его жена в стрессовых ситуациях, связался с Дамблдором, который тут же прибыл. Это было совершенно сюрреалистично, думал Ремус, видя Дамблдора, стоящего в этой маггловской гостиной в лиловой мантии, с необычайно серьезным, суровым выражением лица. Роуэн бросилась к нему, как только он пересек порог, уткнулась лицом в его мантию и снова разрыдалась. Она даже не подняла головы, когда из палочки Дамблдора в окно устремился большой белый феникс. — Мальчики, идите наверх, — мистер Петтигрю отогнал Мародеров в сторону лестницы, когда в гостиной стало не продохнуть. — Это дела взрослых, давайте. Один взгляд на грозное лицо Дамблдора, и Мародеры даже не вздумали ссориться. Они поднялись по лестнице и столпились на площадке, напрягая уши, пытаясь расслышать разговор внизу. — Что они говорят, Лунатик? — спросил Сириус, хватая его за руку, когда Ремус закрыл глаза и напряг свой мощный слух, подслушивая. — Я не все слышу. Кто-то еще пришел, родители Хвоста на кухне. Что-то о нападении, о Пожирателях смерти и… миссии… чего? Что-то такое… Орден… — Орден? Типа награда? Ремус нахмурился, сосредотачиваясь. — Нет, я думаю, это скорее общество или что-то в этом роде. Оно новое, говорят про какого-то Грюма «из Ордена». — Как религиозный орден? — спросил Питер. — Скорее тайное общество, — сказал Джеймс. — Я помню, как папа однажды сказал что-то об этом маме, когда они думали, что я гулял. Скорее всего, это как-то связано с Дамблдором. Тайное общество против темных магов. — Ты серьезно? — не поверил Ремус. — Настоящее тайное общество? — Ага, потому что в Министерстве сидят сплошные олухи. Могу поспорить, родители Роуэн там состояли, и знали что-то важное. Волан-де-Морт, должно быть, узнал об этом и напал на них. Вся ситуация с каждой минутой становилась все более масштабной и пугающей. За вечер Ремус прошел путь от выдворения из клуба за хулиганство до тайных обществ, Темных Лордов, планов побегов и убийств. Это уже не просто глупые игры Мародеров. Это реальный мир с реальной магией и реальной опасностью. Ему казалось, что их грубо толкнули в путь, ведущий из детства во взрослую жизнь. Вместо того, чтобы ощущать врожденное желание позволить взрослым взять проблемы на себя, теперь и он, и его друзья обязаны были каким-то образом помочь. — Это по-настоящему, — пробормотал Питер, выглядя потрясенным. — Да, — дрожащим голосом согласился Джеймс, — и у меня ужасное чувство, что для нас это еще не конец.