Когда нам больно, мы ищем мести Ами Аялон
СИРИУС: Летнее палящее солнце делало сгорбленное положение Сириуса, прятавшегося под трибунами Рейвенкло, очень неудобным, тем более воздух там был очень душный. Он уже несколько раз пожалел, что не одолжил у Джеймса мантию-невидимку, но в таком случае ему пришлось бы придумывать себе оправдание. А сейчас ему казалось, что он их предает, находясь здесь, так что это было палкой о двух концах. Слишком стыдно, чтобы признаться, слишком малодушно, чтобы сопротивляться. Через узкие щели между деревянными балками было хорошо видно поле для квиддича и тринадцать крошечных изумрудно-серебряных точек, носившихся в небе. Претенденты на роль ловцов Слизерина следующего сезона. Глаза неотрывно следили за одной из фигурок. Короткие черные волосы, развевающиеся на ветру, сгорбленное тело и несущая за милю решимость поймать снитч быстрее конкурентов. Что сказал бы Регулус, если бы узнал, что брат пришел посмотреть на его отборочные? Сириус даже не пытался придумать достойную причину для своего присутствия. Регулус его предал. Не сдержал обещание, данное пять лет назад. Обещание не позволить их семье встать между ними. Сириус на несколько недель застрял в ловушке, застрял на грани безумия в темноте винного погреба, а Регулус не сделал ничего. Даже не оставил свечей. Такая мелочь, но это правда могло изменить многое… все, что произошло в этом году. Почему он здесь? Почему сразу побежал на поле, как только услышал о пробах слизеринцев на будущий год? Сорвался с места, услышав одно упоминание имени Регулуса? Возможно, это была дань памяти о тех годах братства до того, как Сириус поступил в Хогвартс. Тех годах, когда они верили, что их не разлучить, и он был для Регулуса героем, а Регулус в свою очередь был единственным человеком, которого он любил больше всего на свете. Или, возможно, это был тот тихий голос его сердца, нашептывавший, что Ремус любит его настолько, что простит гораздо большее предательство, чем забытые свечи. Однако Ремус был одним из дарителей жизни. Доброта Ремуса, каким бы он ни был, какие бы ужасные вещи с ним ни происходили, была врожденной и неугасаемой. Сириус же боролся за то, чтобы быть хорошим человеком. И иногда весьма тяжело поддерживать энергию, необходимую для боя. И так легко соскользнуть назад. Пятнышко, в котором угадывался Регулус, внезапно рухнуло на землю, почти в два раза обогнав другого ловца. «Он хорош» — подумал Сириус, дав гордости немного поиздеваться над горечью. Длинные аристократические пальцы Регулуса — так похожие на пальцы Сириуса — потянулись к маленькой мерцающей капле золота перед ним и сомкнулись вокруг нее в трех метрах от земли. Регулус вынырнул из пике, носки его ботинок слегка коснулись травы. Уверяя себя, что сердце пропустило удар от гордости, а не страха за безопасность брата, Сириус смотрел на ликующего Регулуса. Другие ловцы вернулись на землю и столпились вокруг капитана, злые и подавленные. Губы Сириуса расплылись в нахальной улыбке. Все же, нет ничего плохого в наслаждении толпой несчастных Слизеринцев. — У него получилось. Сириус шокированно подпрыгнул и крутанулся на месте, палочка прижалась к груди человека позади него прежде, чем он успел осознать, кто это. Ремус сделал шаг назад и вскинул руки, его голова выгнулась назад и наклонилась в сторону под странным, покорным, звериным углом, который можно было наблюдать только тогда, когда тот переставал соображать от волнения. — Яйца Мерлина, Лунатик! — Сириус опустил палочку. — Не подкрадывайся так! — П-прости, — Ремус застыл на месте, напрягшись. Сириус выдохнул и убрал палочку, а потом протянул руку и осторожно толкнул руки Ремуса вниз. Он подался вперед и прижался ртом к пульсирующей точке обнаженной шеи Ремуса, радуясь прикрытию трибун Рейвенкло. Ремус расслабился, и Сириус обнял его. — Я тоже сплоховал. — Знаю, ты хотел побыть один, — смятенно сказал Ремус. — Но я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Не хотелось тебя беспокоить. — Все в порядке, — сказал Сириус. — Правда. Это мне не надо было сюда приходить. — Он твой брат. Ты не можешь просто взять и забыть о нем. — Вот и могу! — резко ответил Сириус, несмотря на все доказательства обратного. — Я не… — Ладно. — Все я могу, сказал! Он лишь тупой, лживый предатель. — Ладно. До Сириуса наконец дошла кротость в голосе и позе Ремуса. Вдруг он заметил изможденное поникание плеч, темные синюшные круги вокруг глаз, постоянную дрожь в конечностях, будто на дворе стоял не июнь, а ноябрь. Сегодня полнолуние. Вот почему он так себя ведет. — Черт возьми, прости, детка, — Сириус заправил свои волосы за уши, вглядываясь в щель между балками трибун и, увидев фигуры в слизеринской форме, уходивших в раздевалки, понял, что отборочные кончились. — У него получилось, — повторил Ремус. — Я слышал, что говорил капитан. Твой брат — ловец Слизерина. Сириус покачал головой и повернулся, чтобы обнять Ремуса за талию, пока тот устало сутулился. — Мародеры — мои единственные братья. — Надеюсь, что нет, — Ремус дал Сириусу вытащить себя из укрытия и помочь подняться по дорожке к замку. — Иначе выходит какой-то инцест. А еще содомия и зоофилия. — Ты понял, что я имел… что? — Сириус остановился так внезапно, что Ремус споткнулся и чуть не упал лицом в подсыхающую лужу. — Что ты сказал? Ремус закрыл глаза, словно корил себя за непростительно глупый поступок. — Ничего. Забыли. Сорвалось с языка. — Содомия? — прошипел Сириус, давя противную тошноту. — Вот, что ты о нас думаешь? — Нет! — Ремус схватил Сириуса за руку, его осунувшееся лицо стало серьезным. — Нет, конечно, нет. Просто услышал. Я не хотел этого говорить. Это глупости. Сириус замер, потому что эти слова были очень знакомыми, произнесенными тем же голосом, тем же самым ненавистным ему, беспомощным тоном. Существовала причина, по которой он достигал небывалых высот в каждом предмете, не прилагая особых усилий. Его фотографическая память бесценна. Прямо сейчас она разворачивала черно-белое изображение Ремуса, скорчившегося на кровати Сириуса в ту ночь, когда он впервые вернулся из своей анимагической формы. Ремус был ужасно расстроен: настолько, что едва мог смотреть Сириусу в лицо. «О, прости, Бродяга. Ты ни при чем. Просто… мне сказали… И я задумался…» Снейп. Только он был на такое способен. Единственный человек, кроме Лили Эванс и руководства, знавший о ликантропии Ремуса. Свирепая волна ярости раскалилась добела. — Бродяга? — голос Ремуса стал настойчивее, и он крепче сжал руку Сириуса. — Прости, мне не следовало так говорить. «Но ты все еще так думаешь» — думал Сириус, в то время как ярость обугливалась по краям от зверского желания отомстить. Вслух же он сказал: — Я не сержусь, Лунатик, честно. Иди сюда. Он отошел за ближайший бук и крепко обнял Ремуса. Худое тело содрогнулось. — Ты — человек, понимаешь? — промолвил он ему на ухо. — Не совсем, — пробормотал Ремус. — Ты не можешь отрицать, что я отчасти темное существо. — Да похуй мне! — Сириус прижался к нему всей доступной площадью. — Ты человек, во всех смыслах. Перестань уже думать обратное. — Не буду, — солгал Ремус. Ложь витала между ними приторным запах раздавленной гвоздики. — Больше не буду. Месть должна быть невероятно сладкой, дабы компенсировать это.***
— Ты уверен, что это Снейп? — тихо спросил Джеймс, бросив взгляд на кровать Ремуса, где тот, растянувшись, крепко спал на своем эссе по Защите. Сириус точно мог сказать, что он не притворяется: из открытого рта на первую (ту, что он успел написать, прежде чем сдался сну) страницу стекала слюна. — А кто, блин? — Сириус ерзал на кровати Джеймса. Вдвоем они добились еще меньшего прогресса, чем Ремус: большую часть времени они потратили, переписываясь на пергаменте — таким образом острый слух Ремуса оказался бессилен. — Все, кто знают о его проблеме — это мы, Эванс и преподаватели. Эванс, хоть и невыносима, и при случае любому яйца скрутит, так никогда бы не сказала. Она почему-то Лунатика просто обожает. — И Дамблдор запретил Снейпу пиздеть об этом кому-либо еще. Но с нами говорить об этом он не запрещал, — согласился Джеймс. — И что теперь будем делать? Лунатика нельзя обижать. — Не имею ни малейшего представления, — Сириус изучал спящую фигуру Ремуса, ненавидя то, как даже во сне дергающиеся мускулы сотрясали его тощие конечности. — Ремус был бы против любых пресекающих мер. Он вообще случайно проболтался. — Ну, мы ведь ему не скажем? — Джеймс недоверчиво выгнул брови: Сириус ведь не мог просто отпустить это. — Для его же блага? Сириус колебался, то склоняясь к желанию скакать по указке Ремуса, то к желанию отомстить Снейпу. — Ну, ничего конкретного планировать не будем, — он постучал по губам кончиком пера. — Но если представится возможность… — Да. Отлично. Если представится возможность, — Джеймс пыхтел от злобы, и именно в этот момент Сириуса охватила привязанность к нему. — Спасибо, брат. Джеймс бросил на него косой взгляд. — Ты не единственный, кто заботится о Лунатике. И я бы защитил его, даже если бы мы с тобой не общались. Ты это прекрасно понимаешь. Сириус улыбнулся одной из тех улыбок, которые появлялись против его воли, грубоватой, но искренней. — Даже если он присоединится к Волдеморту из-за обещаний помощи оборотням? Джеймс помолчал, обдумывая ответ, затем медленно кивнул. — Пока он не навредит одному из нас. Не то, чтобы мы вправе винить его за такой выбор. Наш мир обращается с ним как с дерьмом, так что у него есть все основания. Но он все равно не станет. — Ага, наш Лунатик не такой. Лады, давай уже добьем это последнее эссе. СОВ послезавтра, и сегодня нам предстоит сделать все, чтобы Лунатик на него явился, не развалившись.***
Впервые с того дня Сириус заметил Снейпа после завтрака в день их СОВ по Защите от Темных искусств. Он сидел на скамейке во дворе, уткнувшись длинным носом в учебник. Жаркий гнев, который Сириус почувствовал при его виде, побудил толкнуть Джеймса локтем и кивнуть в сторону слизеринца. Джеймс тактически подмигнул ему и отвлек Ремуса, щелчком пальцев отправив бумажный шарик в рот другу, в то время как тот объяснял Питеру, чем отличаются лешие от водяных. Пока все их внимание сосредоточилось на попытках вспомнить заклинание, позволяющее выбивать посторонние предметы из горла, Сириус отделился от группки и приблизился к Снейпу. — Нюниус, — Сириус встал прямо перед слизеринцем, убедившись, что возвышается над ним в своей самой угрожающей манере. К чести Снейпа, он едва заметно вздрогнул, после чего вздернул подбородок и скривил тонкие губы в ехидной усмешке. — Катись к черту, Блэк. — Ты заплатишь за свои слова Ремусу. Лицо Снейпа скривилось еще гаже. — Я не общаюсь с этим существом и понятия не имею, о чем ты толкуешь. Ну же, пошел отсюда! Воняешь гнилой гриффиндорской тупостью. Сириус чувствовал, что поводья адекватности потихоньку ускользают от него, и все же шагнул к Снейпу, с усилием нажав на носки потертых, стареньких туфель. — Не строй из себя беспамятного! — он намеренно брызнул в лицо Снейпу слюной. — Ты высмеял наши отношения, ты, убогий гандон! Легкий румянец выступил на угловатых, усыпанных прыщами скулах Снейпа. — На твоем месте, Блэк, я бы следил за своим языком. — А на твоем месте я бы голову помыл! — огрызнулся Сириус. — Мы еще посмотрим! — Ты просто подожди!" Снейп встал, прижимая книгу к узкой груди побелевшими костяшками пальцев. — Посмотрим, Блэк! Однажды ты пожалеешь, когда ты и это отвратительное существо, которого ты кличешь бойфрендом, заплатите за все! — Джентльмены? Надеюсь, здесь все в порядке? Сириус резко обернулся и внезапно похолодел: их перепалка была слышна немалому количеству студентов, и что еще хуже — Слизнорту. Но, к его облегчению, более внимательный обзор двора показал, что никого на улице толком и не было — младшекурсники сидели на занятиях, а старшие готовились к экзаменам. Сириус снова повернулся к Снейпу, не обращая внимания на массивную фигуру Слизнорта, плавающую рядом с ними, словно комично-строгий воздушный шар. — Ох, прячешься за деканской мантией, Нюнчик. Что ж, прячься еще лучше, и не говори потом, что я не предупреждал! — Мистер Блэк! — ахнул профессор Слизнорт. — Десять баллов с Гриффиндора! Сириус коротко кивнул ему, развернулся и протопал к входным дверям. Руки дрожали от жажды разорвать ухмыляющееся лицо Снейпа в кровавые клочья.***
Экзамен по Защите был легким — по крайней мере, для Сириуса, Ремуса и Джеймса. Питер всегда был склонен к экзаменационной панике, и она не отпускала его даже спустя часы после письменных работ. Даже сейчас, когда они шли к озеру, он подрагивал и втягивал голову в плечи, напоминая испуганную крысу. Часть Сириуса жалела его — Питер не мог не медлить, десятками раз перепроверяя написанное, но сердце его постоянно подгоняло. Другая часть злилась и негодовала из-за Ремуса, который едва держался на ногах и предпочел бы отоспаться в башне, но строил из себя сильного и непоколебимого. Нервозность Питера доводила Сириуса до предела. — Тебе понравился десятый вопрос, Лунатик? — спросил он, чтобы отвлечься. Ремус всегда помогал ему в этом. — Конечно, — ответил Ремус. Его тон был оживленным, скрывающим истощение. — Пять признаков, по которым можно идентифицировать оборотня. Прекрасный вопрос. — Как думаете, вы не упустили какой-нибудь пункт? — притворно взволновался Джеймс. — Не думаю, — они последовали за толпой через Главные двери и вышли на улицу, где летнее солнце порадовало их после душного экзаменационного помещения. — Первый: он сидит на моем стуле. Второй: он носит мою одежду. Третий: его зовут Ремус Люпин. Сириус и Джеймс расхохотались, и первый хлопнул Ремуса по плечу за поддержание настроения. Питер не смеялся. Судя по выражению его лица, он только что вспомнил тот вопрос и отчаянно пытался вспомнить, что же там написал в суматохе. — Я написал про форму морды, зрачки и кисточку на хвосте, — с тревогой поведал он, — Но я не мог вспомнить, что еще… — Ты реально тупишь или притворяешься, Хвост? — нетерпеливо сказал Джеймс. — Каждый месяц тусуешься с оборотнем… — Сириус, очевидно, был не единственным, чьи нервы грозились лопнуть от жужжания бедного Питера. — Говорите тише, — взмолился Ремус. Джеймс извиняющейся помахал руками, и вскоре они дошли до облюбованного бука на берегу озера. Под ложечкой у Сириуса засосала вина: его работой было приложить все усилия, чтобы после полнолуний Ремус ни о чем не беспокоился. На краткий миг они встретились глазами с Джеймсом, и за квадратными очками блеснуло понимание. Сириус стыдился и благодарил его за все проявленное терпение. После проб Слизерина жить рядом с ним стало тяжелее. Как бы он ни притворялся, что его это не волнует, мысль о Регулусе как о ловце заставила его переживать — хотя что именно сказать он не мог. Обычно это проявлялось в виде нелепых шалостей (прошлой ночью он расстегнул все застежки бра девушек в гостиной), дерзости и раздражительности. — По мне, вопросы — полная ерунда, — как всегда он прикрывал тяжелые эмоции громкими наглыми заявлениями. — Я удивлюсь, если не получу, как минимум, «превосходно». — Я тоже, — Джеймс последовал его примеру и ухватился за менее провокационную тему. Он полез в карман и достал оттуда трепыхающийся золотой снитч. — Где взял? — Стащил, — небрежно сказал Джеймс. Он принялся играть снитчем, отпуская его не больше чем на длину руки и ловя снова — реакция у него была великолепная. Все это представление было не более, чем пустым хвастовством, но Хвост смотрел на него с благоговением. Он был рад забыть о плохом и слишком переусердствовал с аплодисментами и весьма смущающими вздохами. Беглый взгляд, брошенный Джеймсом Сириусу из-под растрепанной челки, — взгляд, который пропустил бы посторонний наблюдатель, плохо знавший парней, — говорил о другом, более личном и тайном. Но Сириус прочел это четко и ясно. «Забудь о Регулусе. Смотри, я делаю то же, что и он, даже лучше. И при этом я охотник, а не ловец. Мы разгромим их. Ты лучше их, помни.» Сириус вытянул из себя актерское мастерство, сохраняя надменный и скучающий вид вместо того, чтобы ему улыбнуться. Ремус, не изменяя себе, вытащил книгу по трансфигурации и углубился в нее. Сириус подумывал о том, чтобы выкрасть его и насладиться свободным от учебы солнечным днем, но не хотел трогать его так близко к полнолунию. Джеймс по-прежнему играл снитчем, позволяя ему отлетать все дальше и дальше — казалось, что он вот-вот вырвется на свободу, — но неизменно ловя его в самый последний момент. Хвост наблюдал за ним с открытым ртом. Всякий раз, когда Джеймс демонстрировал особенно сложный бросок, Хвост ахал от восхищения и принимался аплодировать. В конце концов Сириус не выдержал: — Господи, хватит уже, — наконец сказал Сириус после того, как Джеймс снова эффектным броском поймал снитч и Хвост издал очередной ликующий вопль, — а то Хвост описается от восторга. Хвост слегка покраснел, но Джеймс ухмыльнулся. — Как скажешь. — Он засунул снитч обратно в карман. Сириус отвернулся и уставился в искристую озерную гладь. Ремус по-любому сейчас на него смотрит с укоризной. — Скучно, — сказал Сириус. — Когда наконец будет полнолуние? — Мысль о том, чтобы на одну ночь забыть обо всех своих заботах и свободно, дико бежать через Запретный лес с мародерами, выглядела сейчас как никогда привлекательной. — А я бы и без него обошелся, — мрачно сказал Ремус из-за своей книги, и Сириус вновь отвесил себе воображаемую оплеуху. Ремус, пожалев его, добавил: — Между прочим, нам еще Трансфигурацию сдавать. Если тебе так скучно, можешь меня проверить. — И он протянул ему книгу. Но Сириус лишь презрительно хмыкнул. Представления Ремуса о избавлении от скуки явно отличались от его. — Оставь себе, я всю эту чепуху наизусть знаю. — Сейчас развлечемся, Бродяга, — спокойно сказал Джеймс. — Гляди, кто там... Сириус повернул голову — и замер, как пес, почуявший кролика. Сразу же скука сменилась сжимающим внутренности желанием мести. Снейп им давно задолжал, и выпало невероятно удачное время. Они могли показать Ремусу, что никому не позволено оскорблять его, особенно склизким маленьким слизеринцам. — Великолепно, — мягко сказал он. — Нюниус. Сириус и Джеймс встали и подошли к нему. — Как дела, Нюниус? — громко спросил Джеймс. Сириус позволил Джеймсу взять дело в свои руки. Снейп отреагировал так быстро, как будто ждал нападения: уронив сумку, он сунул руку в карман и уже доставал оттуда волшебную палочку, но тут Джеймс воскликнул: — Экспеллиармус! Палочка Снегга подлетела вверх футов на двенадцать и шлепнулась в траву позади него. Сириус рассмеялся отрывисто, словно залаял. Месть будет сладкой. — Импедимента! — сказал он, направив палочку на Снейпа, и Снейп, рванувшийся за своим оружием, упал ничком на полпути к нему. Гуляющие стали оборачиваться в их сторону. Некоторые ученики поднимались на ноги и подходили ближе. Одни смотрели на происходящее с неодобрением, другие — с удовольствием. Снейп, тяжело дыша, лежал на траве. Джеймс и Сириус приблизились к нему с поднятыми палочками; по дороге Джеймс поглядывал через плечо на девочек у озера, среди которых была и Лили. Очевидно, он хотел убить двух зайцев — никогда не поздно покрасоваться перед Эванс. Сириус рассеянно прикинул, не следует подсказать Джеймсу, что избиение друга Лили вряд ли ее впечатлит. Затем он подумал о Ремусе и о том, как на него действовали слова Снейпа. Его не волновали мотивы Джеймса. Главное — боль и унижение Снейпа. — Как прошел экзамен, Нюнчик? — спросил Джеймс. — Я смотрел на него — возил носом по пергаменту, — злорадно сказал Сириус. — Наверное, у него вся работа в жирных пятнах, так что ни слова не разберешь! Снейп пытался встать, но заклятие еще действовало, и он корчился, будто связанный невидимыми веревками. — Вы у меня дождетесь! — выпалил он, глядя на Джеймса с откровенной ненавистью. — Дождетесь! — Дождемся чего? — хладнокровно поинтересовался Сириус. — Что ты хочешь сделать, Нюнчик, — вытереть о нас свой сопливый нос? Из уст Снегга извергся поток ругани и проклятий, но палочка лежала в трех шагах от хозяина, и ничего не случилось. — Ну и грязный же у тебя язык, — презрительно сказал Джеймс. — Экскуро! Изо рта Снейпа тут же полезла розовая мыльная пена, она покрыла его губы, вызывая рвотные позывы и удушье. Сириус редко видел Джеймса таким злобным, за исключением матчей по квиддичу. Смесь его жажды мести и хотения произвести впечатление на Лили вместе сделала его более безумным, чем обычно. Однако никакого впечатления не вышло — их прервал женский крик. — Оставьте его в покое! — Джеймс и Сириус оглянулись. Свободная рука Джеймса немедленно взлетела к волосам. Лили стояла у озерной кромки, яростно сжимая кулаки и сверкая зелеными глазами. — Что, Эванс? — сказал Джеймс. Сам тембр его голоса вдруг изменился — стал более глубоким и мелодичным, более взрослым. — Оставьте его в покое, — повторила Лили. Она смотрела на Джеймса с откровенной неприязнью. — Что он вам сделал? — Ну, — сказал Джеймс с видом человека, серьезно обдумывающего заданный ему вопрос. Сириус знал, что он ничего не расскажет о Ремусе перед растущей толпой зевак. — Пожалуй, все дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чем я... Сириус заставил себя рассмеяться вместе с другими учениками, хотя и понимал, что Джеймс только подрывает свои шансы завоевать расположение Лили. — Считаешь себя остроумным, — холодно сказала она. — А на самом деле ты просто хвастун и задира, Поттер. Оставь его в покое, ясно? — Оставлю, если ты согласишься погулять со мной, Эванс, — быстро откликнулся Джеймс. — Давай... пойдем со мной на прогулку, и я больше никогда в жизни не направлю на Нюнчика свою волшебную палочку. Сириус внутренне содрогнулся. Джеймсу очень нужды были уроки флирта. Неудивительно, что Лили так часто проклинала его. — Я не согласилась бы на это, даже если бы у меня был выбор между тобой и гигантским кальмаром, — сказала Лили. — Не повезло, Сохатый! — весело сказал Сириус, надеясь помешать другу рыть себе могилу. — Стой! Но он опоздал: Снейп уже направил свою палочку прямо на Джеймса. Вспыхнул яркий свет, и на щеке Джеймса появился глубокий порез. Кровь хлынула ему на мантию. Еще одна яркая вспышка — и Снейп повис в воздухе вверх тормашками; мантия свалилась ему на голову, обнажив тощие, бледные ноги и серые от грязи подштанники. Многие в маленькой толпе разразились ликующими криками; Сириус, Джеймс и Питер чуть не захлебнулись от хохота. Хотя Сириус не мог не отметить, насколько рваное, выцветшее нижнее белье напоминало одежду Ремуса. Это была одежда паренька, у которого не хватало денег даже на необходимый минимум, и он компенсировал это, борясь за свою гордость. В уголках губ у Лили что-то дрогнуло, и на мгновение показалось, что выражение ярости на ее лице вот-вот сменится улыбкой. Но она громко сказала: — Опусти его! — Пожалуйста, — сказал Джеймс и взмахнул палочкой. Снейп шлепнулся на землю, точно груда тряпья. Выпутавшись из подола мантии, он быстро вскочил на ноги с палочкой наготове, но Сириус сказал: — Петрификус тоталус! — и Снейп снова упал плашмя, как доска. — Оставьте его в покое! — крикнула Лили. Она тоже выхватила палочку. Джеймс с Сириусом настороженно следили за ней. Они слишком часто попадали под ее горячую руку и определенно не хотели оказаться с ней по разные стороны баррикад. — Послушай, Эванс, не заставляй меня с тобой сражаться, — серьезно сказал Джеймс. — Тогда расколдуй его! Джеймс тяжело вздохнул, повернулся к Снеггу и пробормотал контрзаклятие. — Ну вот, — сказал он, когда Снейп вновь с трудом поднялся на ноги, — тебе повезло, что Эванс оказалась поблизости, Нюниус... — Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок! Лили прищурилась, Сириус тоже. Что стало с тем парнем из библиотеки, обожание Лили которого стремилось к Джеймсову? Было ли дурацкое унижение причиной такого взрыва? Неужели все так плохо? Сириусу и в голову не могло прийти, что Снейп так оскорбит Лили. Мимоходом он вспомнил спор между ними двумя, который они с Питером подслушали в библиотеке. Лили не одобряла новых слизеринских друзей Снейпа, а Снейп упирался как мог. Возможно, спор перерос в нечто большее. Джеймс был бы доволен. — Прекрасно, — спокойно сказала она. — В следующий раз я не стану вмешиваться. Кстати, на твоем месте я бы постирала подштанники, Нюниус. Сириус снова вздрогнул от неожиданности. Да, странная дружба между Гриффиндором и Слизерином действительно пошла под откос. И слава богу. Гриффиндорцы были слишком хороши для Снейпа. Особенно Лили. — Извинись перед Эванс! — заорал Джеймс, угрожающе направив на Снегга палочку. — Я не хочу, чтобы ты заставлял его извиняться! — закричала Лили, обращаясь к Джеймсу. — Ты ничем не лучше его! — Что? — завопил Джеймс. — Да я никогда в жизни не называл тебя... сама знаешь кем! — Ходить лохматым, как будто минуту назад свалился с метлы, выпендриваться с этим дурацким снитчем, шляться по коридорам и насылать заклятия на всех, кто тебе не нравится, только потому, что ты от природы... Непонятно, как твоя метла еще поднимает в воздух твою чугунную башку! Меня от тебя тошнит! Она круто развернулась и быстро зашагала прочь. — Эванс! — крикнул Джеймс ей вслед. — Погоди, Эванс! Но она так и не обернулась — Какая муха ее укусила? — сказал Джеймс, безуспешно пытаясь сделать вид, что ответ на этот вопрос его вовсе не интересует. — Сдается мне, она считает тебя немножко зазнайкой, дружище, — сказал Сириус, развеивая ощущение, что все пошло наперекосяк. — Ну ладно. — В голосе Джеймса зазвенела обида. — Ладно же... Опять вспыхнул яркий свет, и Снейп снова повис в воздухе вниз головой. — Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса труселя? Сзади громко захлопнулась книга. Оглянувшись, Сириус смотрел, как Ремус запихнул учебник в сумку, встал и, опустив голову, пошел в сторону замка. Они зашли слишком далеко. Опять же, Джеймс пришел к подобному выводу: бросив взгляд на Сириуса, он отпустил Снейпа, отчего тот упал головой вниз, и взлохматил себе волосы. — Не-е, мы и так на тебя слишком много времени угрохали, Нюниус. Считай, тебе повезло, что в этот раз мы тебя отпустили. Сириус почти не слышал его, его сердце виновато кололось в груди, а его глаза намертво приковались к фигуре Ремуса, скрывшейся в дверях. Почему ему всегда приходилось заходить слишком далеко? Он знал, что Ремус не хотел доставлять Снейпу неприятностей, но в равной степени он боялся потерять своих друзей, переходивших все границы. И Сириус должен был вовремя это уяснить и предотвратить. — Иди за ним, дружище, — пробормотал Джеймс, его палочка все еще была предостерегающе направлена на Снейпа. Слизеринец подобрал свою и поспешно отступил. — Нюниус это заслужил! — заявил Сириус, пытаясь убедить себя в их правоте. — Конечно, заслужил, — не отрицах Джеймс, и Сириусу хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать неуверенность в его голосе. — Но Лунатик так не думает.***
Сириус нашел Ремуса в спальне. Между его ногами, скрещенными по-турецки, носился Хэмиш. — Мне так жаль, Лунатик. Ремус издал резкий смешок. — Почему ты извиняешься передо мной? Сириус неловко топтался на месте, не зная, стоит ему подойти к кровати или нет. Рука, поглаживавшая красно-золотые шипы Хэмиша, дрожала от еле сдерживаемых эмоций, и Сириус не знал, было ли это яростью, болью или изнеможением. — Я подвел тебя, — сказал он. — Ты подвел себя, — бросил Ремус. — И наш факультет. Не мне указывать вам, как поступать. И Дамблдору не стоило назначать меня старостой. — Можешь не делать выговоров, — Сириус сделал шаг вперед и присел на край кровати Ремуса. — Мы поняли, нам не следовало заходить так далеко. — Вам вообще не следовало никуда заходить! – выпалил Ремус. — Зачем ты это сделал? — Из-за того, что он наговорил тебе! После долгого молчания Ремус спросил: — О чем? — О… ну… наших отношениях. Вся верхняя часть тела Ремуса нагнулась вперед, накрывая маленькое тельце Хэмиша. — Я никогда не говорил, что это он. — Мы сами догадались, Лунатик. Ремус долго и громко ругался, да так, как Сириус прежде от него не слышал. — Так это я во всем виноват?! — Нет, Ремус! Не ты. Я с Джеймсом. Ремус издал водянистый, недоверчивый смешок. — Иногда, Сириус Блэк, ты просто слишком… слишком. Сириус не мог понять, было ли это оскорблением или просто фактом. Он потянулся, касаясь плечом плеча Ремуса, и тот вздрогнул, но не отстранился. — Прости. — Скажешь это Снейпу. Оба знали, что он этого не сделает.