"— Долго ли меня искали? — спросил я верный свет — Долго ли меня искали? А ты собираешься остаться на ночь?" (Лунная тень - Кэт Стивенс)
СИРИУС: По мере того, как Сириусу становилось все лучше и лучше, Ремусу пропорционально становилось хуже. Идея запереть его в подвале без них Сириусу максимально не нравилась, но он, Джеймс и Питер никоим образом не могли рисковать разоблачением своих незаконных анимагических способностей. — Пусть мадам Помфри вначале зайдет к нему, — сказал Сириус миссис Поттер. — Она проверит его сразу после тебя, — миссис Поттер по-матерински поправила его одеяло. Хотя Сириус чувствовал себя просто прекрасно, она отказывалась выпускать его из постели в течение следующих суток. Сириус покачал головой. — Нет. Я серьезно. Вы не знаете, как плохо все обернется. Если она не излечит его на рассвете, он может погибнуть. — Не преувеличивай, Сириус. Он живет с этим почти всю жизнь, и я уверена, с ним ничего не случится. Стиснув зубы, Сириус строго сказал себе, что это не ее вина — не понимать своего бессердечия. — Помните, пару лет назад вы спросили меня, чем болеет Ремус и смертельно ли это? — вместо этого спросил он. Миссис Поттер вздохнула. — Да, помню. — А я ответил, что вполне себе смертельно? — Ты прав, конечно. Многие не переживают нападение оборотня, даже не дождавшись первой трансформации. — Я не про это, — Сириус комкал в руке плед до побеления костяшек. — Каждое полнолуние Ремус запирается и сидит там, ожидая трансформации. Сидит со знанием, что этот раз может быть последним. Я видел его после полнолуния сотни раз. С такими огромными синяками, что трудно сказать, какого цвета у него кожа. Я видел его с настолько обглоданной плотью, будто кости облепили фаршем. Его кости так ломались, что торчали из тела, а ребра протыкали легкие. Однажды он чуть не отгрыз себе всю правую руку. Мадам Помфри даже не знала, сможет ли она вообще спасти его. В этом году стало лучше, потому что волк познакомился с окружением. Но сегодня он будет в совершенно новой среде. Миссис Поттер замерла на середине Сириусовых разглагольствований. Она сидела на стуле изваянием, седеющие каштановые волосы подчеркивали осунувшееся лицо. — Да, я действительно не смотрела на это с такой стороны. Сириус ковырял ноготь на левой руке. — Когда видишь, какой он сильный, какой умный и серьезный, и не подумаешь о том, что он с нами одного возраста. Когда это происходит ежемесячно, весь риск легко забывается. А у него просто нет выбора. Рука миссис Поттер опустилась, накрывая его ладонь. — Прости, дорогой. Сириус коротко рассмеялся. — За что? Вы ничего не сделали. Миссис Поттер расправила плечи и встала, к ней вернулся вид энергичной деловитости. — Тогда я просто пойду подготовлю для мадам Помфри камин, — она задержалась у двери. — Я уже говорила это раньше и скажу снова. Ремусу несказанно повезло, что у него есть такие друзья, как вы. Сириус почувствовал, что расслабился, и как следует улыбнулся, отталкивающие махая руками. — Уйди, женщина. Твоя лесть и материнские козни на меня не действуют. — Следите за своим тоном, молодой человек! Сириус подмигнул ей, и она лучезарно улыбнулась в ответ, прежде чем выйти из комнаты.***
Ремус-ребенок не стал сговорчивее, и когда запыхавшийся Сириус ворвался к нему в комнату, насупился еще больше. Съежившееся тело под одеялом было обмотано, и только глаза зыркали на новых комнатных обитателей. Видимые участки кожи были бледными и дикими, кожа туго натянулась на острые скулы, на одном виске была глубокая царапина. — Он все рычит и брыкается, как мы подходим, — сообщил Джеймс Сириусу. Он, Питер, Анжела, миссис Поттер и мадам Помфри столпились в другом конце комнаты. — И ему очень не понравилось смотреть на папу, поэтому они с мистером Андерсом пошли готовить завтрак. — Сжигать кухню, — рассеянно поправила миссис Поттер, не сводя глаз с Ремуса. — Вожак, — сказал Сириус, подходя к кровати. — Чего? — не понял Джеймс. Миссис Поттер попыталась его остановить: — Не стоит, Сириус. — Мистер Поттер — как вожак, — объяснил Сириус. — Думаю, волк видит в нем угрозу моему месту в стае. Не так ли, Лунатик? Ремус немного откинул одеяло и уставился на Сириуса широко открытыми глазами. — Бродяга? Сириус осторожно сел на кровать и добродушно протянул Ремусу руку. — Ага, Бродяга. А вон там Сохатый с Хвостом, гляди. И ты на них рычал! Ремус склонил голову вперед и деликатно понюхал руку Сириуса. — Стая, — он уткнулся лицом в ладонь Сириуса. — Лунатику больно, — захныкал он. — Да. Мне очень жаль, — Сириус оглянулся на Джеймса и Питера. — Идите сюда, ребята. Мадам Помфри удержала Анжелу и миссис Поттер, пока мальчики приближались к кровати. — Они для него сейчас ближе, — извиняющимся тоном сказала она. — А мы только его расстроим. — Я не понимаю, — миссис Поттер всплеснула руками, а Джеймс и Питер сели на край кровати и осторожно коснулись бинтов Ремуса. — Почему он не зарычал на Сириуса? Сириус избегал взглядов Джеймса и Питера, и второй сказал ей: — Он вожак. Лунатик доверяет ему больше всех. — Бродяга… Сириус поддержал Ремуса, когда тот неуклюже вполз прямо к нему на колени. Он действительно уже не помещался (и это часто приводило к тому, что многие важные конечности Сириуса затекали, за чем следовали болезненные приступы онемения), но у Сириуса никогда не хватило духу отказать Ремусу в чем-либо. Он мог только благодарить его за худобу. — Что такое, Лунатик? — спросил Сириус, пытаясь отвести правый локоть Ремуса подальше от ребер. — …жик. Луна прятки. Питеру поручили на ночь позаботиться о Хэмише, и он вытащил ежа из кармана мантии, сажая на одеяло. Ремус слабо потянул руку, погладив красно-золотые шипы. — Волк не ел? — Нет, Рем, — Сириус поддерживал руку Ремуса на весу. — Ты же знаешь, мы бы никогда не позволили Лунатику съесть Хэмиша. Ремус покачал головой и серьезно посмотрел на Сириуса. — Не Лунатик. Большой чужой волк. Не в здесь, — он указал на окно. — Там. Сириус обменялся испуганными взглядами с Джеймсом и Питером, и женщины встревоженно подошли к ним. — Был еще один волк, Лунатик? — Большой волк, — сказал Ремус. — Снаружи. Лунный запах. В подвале, куда Поттеры поместили Ремуса, под потолком было маленькое решетчатое окно. Сириус мог только предположить, что Ремус имел в виду запах другого волка с улицы. «И это говорит Ремус» — понял Сириус. «Взрослый Ремус отчаянно пытается передать важную информацию, пропущенную через детское послелунное «я». Если другому оборотню удалось пройти через защитные чары…» — Аделаида! Все подпрыгнули: мистер Поттер и Нил ворвались в комнату. Ремус тихо взвизгнул и впился пальцами Сириусу в футболку. — Тише пожалуйста, Гарольд, — увещевала мужа миссис Поттер. — Извини, — он немного понизил голос и бросив потрясенный взгляд на довольно интимную позицию Ремуса и Сириуса. — Он не в своем уме, — резко осадила его мадам Помфри. — Конечно, — мистер Поттер, качая головой, пытался прояснить мысли. — Аделаида, прошлой ночью щиты взломали. После прибытия Сириуса они повредились, вы знали? И, в общем, кто-то умудрился буквально прорваться во двор прошлой ночью. Мы шли по следу и думаем, что это… — Оборотень, — закончила за него миссис Поттер. Мистер Поттер и Нил уставились на нее. — Ремус только что сказал нам. — Большой волк. Звать Лунатика. Иди, иди, — добавил Ремус. Он нервно дрожал, и Сириус знал, что если бы взрослый Ремус не старался так сильно подавлять эмоции, детский Ремус был бы гораздо спокойнее, не так привлекал бы внимание посторонних людей. — Куда иди? — мягко спросил Нил. — Иди, беги на Луну. Темный Вожак дать волку свободу. — Темный Вожак? Ремус заскулил оттого, что Нил подошел ближе, и спрятал лицо. Он отказывался что-либо говорить или даже двигаться, пока все взрослые не покинули комнату.***
Отвлекаться от свежего номера спортивного журнала совсем не входило в планы Сириуса, но тут Ремус зашевелился. Руки и ноги то выныривали из под одеяла, то прятались обратно, веки тоже открывались и закрывались. — Так, признавайся, — приглушенно засипел Ремус. — Кто принес в жертву мышь и засунул мне в рот, пока я спал? — Все настолько хреново? — спросил Питер, распластавшись на полу. Он уже полчаса пытался зачаровать ковер в красный с золотыми снитчами. Но сейчас ткань была свинцово-серого цвета с какими-то пятнами соплей и показывал явные признаки того, что таким он и останется. — Пиздец, — с чувством сказал Ремус. Его глаза искали Сириуса, и тот сразу бросил свой журнал и сел рядом с Ремусом на кровать. — Эй, — он, взглянув на Питера, накрыл ладонь Ремуса своей. — Эта трансформация реально была не очень. Мини-Рем был максимально недовольный. — Я… — глаза Ремуса расширились, и он кое-как сел. — Было кое-что… Мне нужно было рассказать вам о чем-то. Никак не в-вспомню… Сириус потянулся и прижал его обратно к кровати. — Все в порядке. Ты все нам рассказал. Об оборотне. — Точно, оборотень, — Ремус болезненно схватил руку Сириуса сильными пальцами, и Сириус постарался не морщиться. — За окном. Звал меня. — Ты знаешь, чего он хотел? — спросил Питер, подходя к ним. Лицо Ремуса скривилось, пока он силился вытащить воспоминания, и Сириусу захотелось сказать ему, что это не имеет значения. — Все сложно. Я постоянно повторял про себя эту историю, чтобы не забыть после луны и рассказать, — Он криво улыбнулся. — Передать через посредника, понимаете? Он хотел, чтобы я пошел с ним. Там была, по его словам, была… большая стая. Сильный вожак. Общая еда. Он обещал, что я смогу… я смогу… Сириус почувствовал легкую дрожь в теле Ремуса и погладил его по спине. — Все в порядке, Лунатик. Можешь не продолжать. Ремус яростно замотал головой, жмурясь от усугубившихся травм. — Нет, я д-должен, — он вдохнул для спокойствия, и Сириус обнял его за плечи. — Он сказал, что я смогу отомстить моему о-отцу. Наступило долгое молчание, затем Питер прочистил горло. — Отомстить отцу? — Отомстить ему за то, что он сделал, пока я был детенышем… т-то есть ребенком. Быстрый мозг Сириуса переводил на лету, укладывая слова в обретающие смысл штабеля. Волк — кем бы он ни был — знал о Ремусе все в мельчайших подробностях. Он знал, что Ремус — оборотень, а его отец — свинья, каких надо поискать. И он имел связь с большой стаей оборотней, которая планировала охотиться на людей… Глаза Ремуса были прикованы к Сириусу, и он с облегчением наблюдал, как Сириус самостоятельно обрабатывает информацию. — Помните, — сказал Ремус, — что у чужака ограниченный словарный запас. С-собачий язык… ну, вы знаете, на что это похоже. А потом все встало на свои места. Если перевести волчий язык на человеческую речь, то… — Сивый, — выдохнул Сириус. Дыхание Ремуса сбилось, его руки взлетели вверх, прижимаясь к лицу. — Сивый. — Сивый? — Питер был ужасно ошеломлен, и Джеймс выбрал этот момент, чтобы не спеша войти в комнату и обругать Питера за произнесенное имя. — Что за..? — спросил он. — Волк, — Сириус был краток. — Тот, что посетил Лунатика прошлой ночью. Это Сивый. Из оборотней только он знал о ликантропии Ремуса, о его отце и всем остальном. Он говорил о гигантской стае с вожаком, которая возьмет под контроль людей и будет их истреблять. Я считаю, он, должно быть, говорил о… — Волдеморте, — кивнул Джеймс. — Волдеморте и его Пожирателях Смерти. Сириус тоже кивнул, а Питер смертельно побелел и схватился за спинку кровати. Он выглядел так, словно его вот-вот вырвет, и Сириус внезапно вспомнил, как сильно на него подействовал инцидент с Роуэн и ее мертвой матерью. Питер до сих пор придерживался вегетарианства, называя мясо «сожженными трупами». — Он звал меня к ним, — сказал Ремус чуть громче, невзирая на страх Питера. — Предлагал возможность стать «частью стаи» и отом-мстить отцу. Вот как я узнал, к-кто это был. Сивый просто н-ненавидел моего отца. Причина, по которой он напал на мою маму и меня — м-месть за то, что мой отец поместил его в отделение строгого режима для психов в Мунго. — Я не понимаю, — прошептал Питер. — Почему он хочет, чтобы ты, из всех людей, ты присоединился к нему? Ты всего лишь ребенок. — Мне шестнадцать. — Ребенок. Ремус вздохнул и потянулся за стальной ложечкой, что лежала в стакане из-под зелья на прикроватном столике. Одной рукой и, казалось бы, без усилий он сжал кулак, и прочный металл взбрыкнул и сжался под необычайным давлением. Через несколько секунд по ладони перекатывался смятый серый шар. — Верно, — слабо сказал Питер. — Если Волдеморту удастся завербовать всех оборотней — и остальных темных существ, — Джеймс метнул извиняющийся взгляд на Ремуса, — тех, кому он обещает превосходство над дискриминацией... Что ж, у него будет неудержимая армия, да ведь? — А Сивый думал, что у него в рукаве хороший туз, чтобы переманить Лунатика на свою сторону, — сказал Сириус. — Туз! Как же! — Ремус издал слегка истерический смешок. — Этот монстр забрал у меня мать. Отца. Детство. Мою жизнь. Если бы не вы, я стал бы никем. Сириусу хотелось возразить, но в его голове возник яркий образ Ремуса в их первый курс — крошечного, одинокого, изголодавшегося как по еде, так и по людскому теплу, смирившегося и сломленного до такой степени, что от этого до сих пор остались шрамы — и физические, и психологические. Насколько отличался бы Ремус от себя настоящего, если бы Сивый никогда не нападал? — Надо рассказать папе, — твердо сказал Джеймс. — Авроры должны знать. — И как мы вляпались во что-то настолько опасное для жизни? — Сириус прижал Ремуса ближе к своему боку. — Я так скучаю по тем временам, когда все, что беспокоило наши головы — это очередной розыгрыш и домашка по трансфигурации. — Кажется, это называется «взрослением», — Ремус, передав информацию и поборов заикание, стал спокойнее. — «на войне». — Война, — пробормотал Питер. — Это то, что сейчас? — Да. Я чую ее запах в воздухе. Как уксус. Никто не мог спорить с обонянием Ремуса.***
Все каникулы в доме Поттеров царила угнетающая атмосфера. Ремус выздоравливал очень медленно, выглядя при этом весьма затравленно. Питер дергался от малейших звуков, и его снова вырвало от запаха готовящегося мяса. Джеймс проводил большую часть дней, доставая отца ради крупиц информации о действиях авроров против растущей угрозы Волдеморта и Пожирателей Смерти. Вынужденное сиротство Сириуса, казалось, остальные сдвинули на задний план, в то время как его самого это все еще сильно волновало. Иногда осознание того, что он восстал против всего, что в него годами вдалбливали, против собственной крови, будто бы нарастало внутри него до тех пор, что он чудом не лопался, как забродившее яблоко. Когда предел все же был пройден, он сбежал от других Мародеров к хилому сарайчику, где Поттеры позволили ему хранить мотоцикл. Иногда он просто возился с Лунной Тенью, складывая чары и заклинания в сложную паутину, и продолжал бы, пока тот не взлетел. В других случаях, к большому неудовлетворению и ужасу мистера и миссис Поттер, он забирался на байк и безудержно гонял по обширным территориям поместья Поттеров, натыкаясь на неровные кочки и скользя по гравию до захода солнца. Иногда его собачье «я» чувствовало на себе взгляд Ремуса с веранды, сада или одного из многочисленных окон хозяйского дома. На этих каникулах Ремус никогда не позволял себе лишнего с Сириусом. Он знал, что нельзя. Он и Сириус были частью жизни друг друга так долго, что причуды и слабости одного никогда не были новостью для другого. Ни одна радовавшая или раздражающая мелочь не могла уйти. Как Ремусова гордость не давала ему принять деньги, но вежливость не отказывала подаркам в виде шоколада. Как Сириус вечно жаловаться на своего брата, но никто другой ему не перечил и не вторил. Как Ремус, сгорбившись над книгой, злостно читал, и Сириус его не трогал, но если он читал с умиротворением, подперев подбородок ладонью, его можно было и приобнять. Сириус был готов поделиться с другими мародерами чем угодно, кроме своих носков, запятнанных и продырявленных настолько, что былой узор не распознавался. Ремус не пошел бы в душ, если в сливе или бортиках были чьи-то волосы (не всегда с головы). Сириус не боялся щекотки: если Ремус запускал ему пальцы в ребра, он неминуемо превращался в Бродягу и шел в атаку. Из-за всех этих мелочей Сириус убедился, что они совершенно неразлучны, но в то же время он чувствовал себя таким непохожим на Сириуса «до июля», что уже не был уверен, правда ли это. Он чувствовал себя тоскливо и потерянно, и временами казалось, что сама кровь в его венах восстает против него. Сириус любил Поттеров, но в нем сидел тайный, глубоко укоренившийся страх, что однажды они посмотрят на него и увидят «Блэка», а не отчаянно вылепленного, доброго «Сириуса». Еще более тайным и глубоко укоренившимся страхом было то, что однажды Ремус повернется и посмотрит на него с подозрением, ненавистью и насмешкой. Случись это, Сириус искренне не верил, что переживет такой опыт психологически невредимым. Через неделю после полнолуния Сириус снова оседлал Лунную Тень и поскользил по ухабистому полю, примыкающему к Поместью Поттеров. Поездки стали плавнее благодаря тысяче стабилизирующих и парящих чар, пронизывающих блестящую поверхность мотоцикла, едва ли ни искрясь. Был поздний вечер, и солнце почти село. Водянистое оранжевое пятно на западном горизонте — единственный свидетель остатка уходящего дня. В воздухе ощущался свежий привкус, напоминавший на вкус первую ниточку осени — сухие листья и ежевика. Почти как Ремус. Ремус, который ранее этим вечером пробовал поговорить с Сириусом о его странном, беспорядочном поведении. Ремус, на которого огрызнулся Сириус, прежде чем хлопнуть дверью. По дороге к сараю спину сверлил смиренный взгляд из окна, и оттого вина, бурлившая в животе, завыла еще злее и разочарованнее. Когда он выходил из дома, он чувствовал смиренный взгляд другого мальчика на своей спине, и чувство вины, которое бурлило в его животе, сделало его еще более злым и разочарованным. Вскоре последняя полоска оранжевого исчезла, и небо окрасилось черно-красным. Чуть меньше трех четвертей луны нависало над тьмой, как сломанный серп, окруженный звездами. Других источников света не было, и когда Сириус глянул под колеса, увидел смутные очертания своей лунной тени, мерцающей по траве. Это зрелище заставило что-то сжаться в его груди; перед мысленным взором возник образ слишком юного Ремуса, тощего и окутанного тьмой, желающего на крови и лунных тенях. Сириус остановил свой байк и прислонил его к дереву на окраине поля. Чувствуя себя то ли глупым, то ли дерзким, он выбрался из-под дерева в тусклую лужу света и опустился на колени, разглядывая края своей лунной тени на траве. Поскольку луна убывала, очертания расплывались, но если постараться, то границы можно различить. Все, что Ремус желал в лунной тени, сбылось. Какими бы сумбурными, какими бы безнадежными ни были эти мольбы, все они так или иначе сбылись. Возможно, было что-то в первобытной и довольно жуткой магии лунных теней, которую изобрел Ремус в детстве, не подозревая об опасностях таких вещей. Прямо сейчас, когда чужие оборотни вторглись в поместье, Волдеморт вербовал школьников, родители маленьких детей гибли в переулках, а кровь Сириуса грозила восстать против человека, стоило попробовать что угодно. — Меня преследует лунная тень, — пробормотал он, зная, что если он попытается пропеть слова, голос обязательно разрушит все волшебство. — И если я когда-нибудь потеряю глаза, если все цвета поблекнут… Если я когда-нибудь потеряю глаза — эй, мне больше не придется плакать. Он вытащил свою палочку и свободной рукой провел над травой, создавая ее силуэт внизу. Он подготовил режущее заклинание в уме. — Если ты закончишь, Сириус Блэк, я привяжу тебя к стулу и заткну рот ношенными квиддичными носками Сохатого. Сириус перепугано заверещал и развернулся на коленях, вглядываясь в темную фигуру Ремуса под деревом, укрывавшим мотоцикл. Сердце забилось в горле, когда он прищурился, разглядывая лицо Ремуса при тусклом освещении. — Я не… ты не так понял — не резал себе вены, Лунатик. — Я прекрасно знаю, что ты делал, — тон Ремуса был холодным. Сириус немного запнулся, пытаясь понять, почему голос Ремуса звучал так напряженно. — Ну… ладно. Я не хотел… э… красть твой ритуал и все такое. Я просто подумал… — Си… Бродяга, — Ремус шагнул вперед и опустился на колени рядом с ним. — Тебе не нужно желать на крови и лунных тенях. Ты сам меня этому учил. Глядя на свою руку, которая все еще парила над землей, Сириус склонил голову. -- Я знаю, Ремус, — пальцы сжались в кулак. — Но все разваливается. Разве ты не чувствуешь это? — Это не выход, — Ремус схватил руку Сириуса, потянув ее к себе и зажав между ногами. — Я был ребенком, а моя мать была молодой и… непостоянной. Немного дикаркой или… чудачкой. Мы оба слишком слились на глубоких уровнях магии, и я боюсь, что каким-то образом мы могли наткнуться на нечто большее. — О чем ты, Лунатик? — Сириус почувствовал, как в животе поднимается болезненный страх. — Кровь и лунные тени, — улыбка Ремуса тоже была немного дикой. «Улыбка темного существа», как называл ее Джеймс в частном порядке. Сириус ненавидел это выражение. Это заставляло его чувствовать себя неловко и отчужденно, пусть оно и редко появлялось. Ремус слишком хорошо контролировал себя. — Детское заклинание, наложенное кровью и лунными тенями. — Это было понарошку, Ремус, — Сириус переплел свои пальцы с пальцами Ремуса. — Как игра для одного. Ритуал, чтобы тебе стало легче. Ремус покачал головой. — Все мои лунные желания сбылись. То, что ты застал, и те, что нет. Но, как и во всем, приходилось платить свою цену. У меня появились друзья, и с ними — заклятые враги. У меня появилась новая семья, но я заплатил за нее моим собственным отцом. Я получил любовь, но мой любимый человек, — он коснулся щеки Сириуса, — пострадал из-за этого. — Ремус, чепуху не мели. Ты не можешь доказать, что все это случилось из-за твоих желаний. — А ты не можешь доказать, что все не из-за них. — Это… всегда происходило — задолго до того, как ты вообще узнал о лунных тенях. Все, что было со мной… — Сириус высвободил свою руку и потянул Ремуса ближе за подбородок. — Ты вообще ни причем, и я запрещаю тебе думать, что ты во всем виноват. — Ничего ты не понимаешь. — Понимаю! — Ремус вздрогнул, и Сириус снова сбавил громкость. — Понимаю. Ремус, жизнь на Гриммо была адсковатой задолго до твоего появления в моей жизни. Кое-что из того, что они проворачивали со мной и Регом, когда мы были детьми, даже хуже, чем то, что было этим летом. Еще больше шрамов. Короче, перестань заставлять меня пороть глупую драматичную хрень, прошу. Меня сейчас вырвет. Листья на кроне зашуршали в воцарившемся безмолвии. В конце концов Ремус наклонил голову и придвинулся еще ближе к Сириусу. — Пожалуйста, просто… не делай этого. Мало ли что, хорошо? — Хорошо, — Сириус сунул палочку обратно в карман. — Как ты вообще тут оказался? Холодает, а ты на ногах еле держишься. — Я как бы уже полностью здоров, спасибо что справился. Я тут пришел спросить, как ты. Сидишь тут дольше вечности. «Не дольше, чем обычно», — подумал Сириус. — И как часто ты это делаешь? Ремус втянул голову в плечи, уловив язвительность. — Извини. Я просто волнуюсь. Эта колымага слишком угрожающая, вдруг она раздавила тебя в какой-нибудь канаве. — Ничего Лунная Тень не угрожающая. Это олицетворение высококлассности, элегантности и красоты. — Ты, между прочим, тоже, но при этом угрожающий. — Мне спасибо сказать или к черту тебя послать? Ну и что бы было? Ты собирался подбежать вприпрыжку, как рыцарь в сияющих доспехах, и мужественно стащить мой байк с моего раздавленного трупа? — Я надеялся подбежать до того, как ты превратишься в раздавленный труп. — Поймать меня на лету? Супер-Луни спешит на помощь и все такое? А плащ у тебя есть? Ремус улыбнулся, и Сириус едва не упустил изгиб его губ в тусклом свете. — Питеру по рукам надавать надо за то, что дал тебе эти комиксы. И Сохатому. И я бы поймал тебя, если бы пришлось. — Ты даже мотоцикл на ходу не остановишь, — усмехнулся Сириус. — Может, может. Я был бы признателен, если бы ты не вынуждал меня проводить опыты, ты, помешанная на скорости дворняжка. Свежий ветер поднялся и надул их тонкую летнюю одежду. Сириус почувствовал, как Ремус слегка вздрогнул. — Из нас двоих идиот — ты. Давай, подвезу тебя до дома, пока ты не окоченел. — Я не поеду на Лунной Угрозе. — Лунной Тени. Впрочем, ты и не заслужил такой чести после своих комментариев. Побежишь рядом с нами. — Мудак. — Сам такой. В лунном свете лицо Ремуса украсилось озорством и юмором, и Сириус усмехнулся в ответ. В этот момент все снова стало хорошо.