«Жизнь — это выбор. О некоторых мы сожалеем, некоторыми гордимся. Некоторые будут преследовать нас вечно». Грэм Браун
РЕМУС: Первая неделя шестого курса для Ремуса размазалась болью, зельями, крахмальными простынями лазарета и смутными образами лунных дорог Запретного леса. По словам его друзей (рассказывающих эту историю со смесью сочувствия и плохо подавляемого хихиканья), детское послелунное «я» так взбудоражилось от возвращения в стаю, что срыгнуло шоколад на рубашку Сириуса. Ремус в который раз поклялся, что первое, что он сделает по окончании учебы — придумает способ полностью отделить себя от волка, чтобы впредь не пришлось жить бок о бок с унижением ребячливого Лунатика дольше, чем следует. Новый учебный год в Хогвартсе был совсем не таким, какие раньше переживали Мародеры. Известия об участившихся нападениях Волдеморта и его последователей, все лето пестривших в газетах, создали над студентами темную ауру, никак не рассеивавшуюся. К изумлению Ремуса, она затронула даже Сириуса и Джеймса (которые, казалось, исполнились решимости сдержать свой обет зрелости в новом учебном году и на самом деле даже помогли паре заплутавших первокурсников, а не повели их вверх по хитроумным лестницам к ловушке с навозными бомбами). Они даже перестали подкидывать эти самые бомбы в чужие сумки, как в прежние времена. Неверящее выражение лица Лили, когда она заметила тот нехарактерно добрый поступок, обрадовало бы Джеймса, если бы он успел его увидеть. Это вовсе не означало, что за лето они отрастили ангельские крылья: свидетель тому слизеринская гостиная, полная перьев и клювастых студентов, потому что за невозможностью последних говорить (бедняги кудахтали целых два дня) только стены знали настоящих виновников. Однако их шалости будто бы потеряли ту самую грань жестокости, и обновленное мировоззрение мародеров теперь включало в себя нечто большее, чем школьные приключения. — Это, блин, неправильно, — распинался Сириус одним октябрьским вечером, стоя на шаткой табуретке в их комнате и закидывая разные личные ценности на пыльный верх шкафа. — Такое чувство, будто нам наплевать на весь ужас, творящийся вне школы: люди сражаются и умирают, их проклинают, пытают… Ремус, левитировавший свой чемодан к каркасу балдахина кровати, кивнул в знак согласия. Все они подумали о Фрэнке Лонгботтоме: в аптеку, принадлежавшую его родителям, летом вломились Пожиратели Смерти. Они совместно с фармацевтом вступили в бой, и в итоге последнего поразили Авадой Кедаврой, а отец Фрэнка потерял руку и ухо из-за рубящих проклятий. — И все же нам не стоит принимать все близко к сердцу, — Ремус протянул стопку книг Джеймсу, который раскладывал их на самой верхней полке. — В те времена, когда подавленность и безнадега сжирали меня с потрохами, мне нужно было, чтобы вы, ребята, замочили что-нибудь глупое и смешное, чтобы я вспомнил, что в жизни есть не только негатив. Сириус рассмеялся и в последний раз осмотрел их спальню, опасно покачиваясь на стуле. — Об этом точно не беспокойся, Лунатик, дорогуша. Если серьезно, МакГонагалл, отвечаю вам, умрет от ужаса, увидев нас оптимистичными и беззаботными. «Наверное, это правда» — подумал Ремус. План операции «Йо-Хо-Хо и бутылка огневиски» шел полным ходом, и в этом году Большой Рождественский розыгрыш должен был стать одним из самых продуманных. Прямо сейчас вся четверка прятала подальше все, что им было дорого или точно не устоит под водой, ради проверки эффективности их гидроизоляционные чар на стенах. — В этом году мы потонем в неприятностях, — мрачно заключил Питер, передавая свою и Джеймса обширную коллекцию журналов «Плэймаг» Сириусу, чтобы тот убрал стопку к остальным важным вещам. — И основной поток будет от профессора МакГонагалл. Нас выпустят с отработок только перед ЖАБА. — Ой, не ной, Хвост, — Джеймс наморщил нос и швырнул сложенные носки ему в затылок, как снежок. — В том году розыгрыш был потрясающим. И в этом году нам нельзя уступать. — Эй, вы реально на это дрочите? — Сириус с прищуром рассматривал один разворот, повернув его боком, будто модель Августа «Секси-Лекси» могла выглядеть более привлекательной под другим углом. — Она такая… мягкая и рыхлая. — Сказал тот, у кого стены спальни вдоль и поперек обклеены голыми телками, — парировал Джеймс. — Давай, рассказывай. — Полуобнаженные девушки на мотоциклах в моей бывшей спальне, — поправил Сириус. — И ты прекрасно знаешь, что повесил я их только потому, что нажрался и хотел досадить своей мамке-горгоне. — В любом случае, вряд ли ты пиздишь, — вставил Питер. — Твой парень, по сути, человек-тростиночка. Прости, Лунатик. Ремус вздохнул. — Я не могу набрать вес. Мое тело сжигает больше энергии, чем ваши. Типа, из-за моих усиленных чувств и силы. Питер взвизгнул и схватился за зад: Сириус послал в его сторону жалящее проклятие. — Не слушай Хвоста. Крысам слова не давали. Да он выглядит так, словно ему под одежду воды залили. На мой взгляд, ты прекрасен, Лунатик. Ты так не считаешь, Сохатый? Джеймс насторожился. — А че ты меня спрашиваешь? — Ты говорил, что он выглядит сексуально. Ну, помнишь, когда мы собирались на тусовку в доме Хвостика. — Не называй меня Хвостиком, — без энтузиазма пробормотал Питер. — Может быть, чутка сексуален, — сказал Джеймс, покраснев. — Ну, если говорить отчужденно. Так-то я полностью Эвансов. Ремус улыбнулся необычному комплименту. Он никогда не на себе ничего, кроме шрамов да уродств, и было приятно, что его друзья могли не обращать на это внимания. — Естественно, — Сириус передразнил его. — Я Эвансов. Сириус вскинул руки, сдаваясь. — Мерлин, я в курсе. Если бы ты еще сильнее ею увлекался, тебя бы сдали в Азкабан за навязчивое преследование. — Ребят, помолчите, — Ремус изобразил жест тишины. — Гляньте, пожалуйста, не лежит ли какая-нибудь моя книжка внизу? — Ты же не бросил бы меня ради Сохатого, если бы он был геем, да? — Сириус драматично спрыгнул со стула и бросился на Ремуса, проведя языком от подбородка до линии роста волос. Ремус скривился, оттолкнул его и вытер слюну с лица. — Фу. Прямо сейчас я думаю, что, наверное, так и сделал бы. — Почему? — Сириус заскулил. — Потому что ты урожденно бестактный. — Весь в Сохатого. — Справедливо. — Так! — провозгласил Джеймс, поднимая палочку. — Начинаем. Хвостик, закрой дверь. Питер, вздохнув, повиновался. Ему не удалось овладеть гидроизоляционными чарами, поэтому его единственной задачей было стоять в сторонке и не мешаться, пока остальные накладывали их на все стены и пол. Ремус начал со своей кровати, решив, что его личное пространство и вещи должны остаться как можно более сухими. Он провел кончиком палочки по стене, плинтусу и полу, бормоча себе под нос сложное заклинание. Они убили почти целый час, и под конец все трое ощутили легкое головокружение от использования такого количества магии за короткий промежуток времени. Джеймс вытащил из кармана лист пергамента и перо. — Пункт номер один, — сказал он, делая какие-то пометки. — Найди какой-нибудь способ усилить действие чар, иначе мы втроем не сможем околдовать весь Большой Зал и ближайшие коридоры. — И побыстрее. Так и пиши, — Сириус начал диктовать, покачивая головой и часто моргая. — Наша комната заняла аж сорок пять минут! — Ну что, проверим? — Ремус забрался на свою кровать и снова поднял палочку, и остальные последовали его примеру. — Готовы, ребята? — спросил Джеймс. — Вперед! — Агуаменти! — зазвучал квартет голосов, и из концов палочек хлынули потоки холодной воды. Потребовалось очень много времени, чтобы комната заполнилась водой хотя бы на полтора фута. — Пункт номер два: придумать, как залить все водой, — продолжил диктовку Сириус. — Без нас. Иначе профессора сразу нас поймают. — Может, существует способ перекачать всю воду из озера в замок, — предположил Питер. — Что ж, появление гигантского кальмара и всех этих бесноватых водяных, безусловно, добавит азарта всему происходящему, — признал Сириус. — Как символический префект Мародеров, — Ремус кашлянул, — я протестую против этой идеи. Предлагаю использовать воду, и только воду. — Никаких акул? — Джеймс выглядел удрученным. — Или электрических угрей? — Питер всплеснул руками. — Нет, — твердо сказал Ремус. — Теперь кто-нибудь может посмотреть, вода не вытекает наружу? — Не то, чтобы было видно, — Сириус поднял брови. — Хватит прыгать, Пит. Из-за тебя вода плещется и мочит мой матрас. — Погодите-ка минутку, — сказал Ремус, поднимая руку. — Кто-нибудь еще это слышит? Остальные несколько секунд молчали, напрягая менее обостренный слух. — Э… похоже на крик, — наконец выдал Джеймс. — Из Общей гостиной, да? — Сириус нервно хихикнул. — Какая часть комнаты расположена над Общей гостиной? — Вся эта треть от окна и до шкафа, — показал Питер рукой. Некоторое время они слышали только плеск воды и нарастающий гвалт. — Кто-нибудь накладывал водонепроницаемые чары под шкаф? — Джеймс с надеждой посмотрел на Сириуса и Ремуса. — Кто-нибудь? — Вашу ж мать, — чуткие уши Ремуса уловили звук шагов, поднимающихся по каменной лестнице к их комнате. — Ты запер дверь, Пит? Боюсь, они могут попытаться войти. — Запер, запер. Но по моему никому не нужному мнению пора начать избавляться от этой воды. — Да, быстро, быстро! — Джеймс впопыхах занес палочку над головой. — Эванеско! — Эванеско! Эванеско! — Ремус вместе с остальными повторял заклинание снова и снова, а вода исчезала с разочаровывающе медленной скоростью. В дверь громко застучали. — Что вы там устроили? — закричал Майкл Дуглас, заглушая удары. — С потолка внизу вода льется! — У нас все под контролем! — крикнул в ответ Сириус. — А в гостиной — нет! — возмутилась Алиса. — Лили и Фрэнк пошли за МакГонагалл, так что потрудитесь придумать оправдание! Ремус оглянулся на своих друзей, которые все еще лихорадочно засасывали воду палочками. — Толчок сломался? — предложил он, как раз в тот момент, когда из Общей гостиной яростно громыхнул голос профессора МакГонагалл. — Так и скажем, — сказал Сириус. Он ухмыльнулся Ремусу, выражение его лица было волнующе диким и ликующим. — Я упоминал, что ты выглядишь ужасно сексуально, когда выкручиваешься от претензий представителей власти? — Просто продолжай "Эванеско", Сириус.***
И лишь в канун Хэллоуина им сделали поблажку и отпустили в Хогсмид. Черно-рыжие украшения пестрили на всех витринах: взгляни на любой магазин, паб или кафе, и обязательно наткнешься на тыкву. В лица бил свежий холодный воздух, из ртов вырывались клубочки белого пара. В центре деревни кипела жизнь. — Так приятно снова оказаться в Хогсмиде, — они шли посреди дороги, и Сириус неустанно крутился волчком, чуть не попав под метлу спускающегося волшебника. — Ты был в Хогсмиде на прошлой неделе, — заметил Джеймс. — Мы ж ходили Лунатику за шоколадками на послелуние. — Я имел в виду «официально в Хогсмиде». Другое дело, когда можно бродить, где хочешь, и никто не спросит, знают ли вообще преподаватели о твоем местонахождении. Может, пойдем перекусим? — Я бы хотел сначала заглянуть в книжный, — сказал Ремус, — вдруг завезли книги с новыми эффективными водоотталкивающими заклинаниями. Теперь, раз мы научились быстро заливать все водой, остался только последний важный пункт, и тогда наша проделка станет по-настоящему великой. — Ох, — Сириус противно застонал. — Не хочешь передумать? Ты же знаешь, у меня аллергия на книжные магазины. Ремус с заботой улыбнулся ему. — Почему бы вам троим не сходить в Зонко? — он дал им альтернатву. — И встретимся уже в «Трех метлах»… — взгляд метнулся на часы, — …в полвторого? Ремус посчитал, что такие «умные» люди испытали невероятное облегчение, получив разрешение не ходить в книжный магазин. Питер даже сплясал пятисекундную джигу. — Видишь ли, дело не столько в самом книжном, — Сириус, обвивая Ремуса рукой, утянул его в грубое однорукое объятие, максимально не подозрительное для посторонних наблюдателей. — Все скорее из-за того, как ты часами вздыхаешь и пускаешь слюни на все эти талмуды, пока я — я! — забыт и оставлен позади. Представляешь, как я ревную? — Совершенно верно, — согласился Джеймс. — Эй, он так позеленел, что может с успехом прятаться в капустных грядках Хагрида. — Ну и валите! — Ремус, посмеиваясь, оттолкнул Сириуса. — Повеселитесь там, и не покупайте ничего, что я не одобряю. На их лицах отразился притворный ужас. — Но ты ничего не одобряешь! — возмутился Питер. — Все, шагом марш. Увидимся позже. Троица второпях удалилась, а он повернулся и пошел в противоположную сторону. Книжный магазин, в который он собирался, — «Старое перо» — был обшарпанной лавочкой в одном из переулков, там продавались подержанные книги. Мало того, что они дешевле стоили, так еще Ремус за время обучения успел нарыть там несколько потайных алмазов. Старая колдунья Бетти, руководившая магазином, немного чокнулась, но все же умудрилась запомнить Ремуса и хранила все книги, которые, по ее мнению, могли заинтересовать его и его друзей, в обмен на рассказы об их подвигах в Хогвартсе. Когда он вошел, ее не было у прилавка, и Ремус предположил, что она, вероятно, пила чай в своей маленькой квартирке, примыкающей к магазину. Бродя среди захламленных полок, он просматривал шаткие стопки, расставленные на всех свободных поверхностях и большей части пола. Он ходил среди пыльных книг около сорока минут, поглощенный одним руководством, обещавшим научить его выращивать сады в кухонной раковине, когда над дверью звякнул колокольчик. На свету блеснули легко узнаваемые яркие волосы Лили, кусочками паззла проглядывавшимся через полки. — Ремус! — воскликнула она, завидев его. — Приятно встретить тебя вдали от вашей своры негодяев. Бетти здесь? — Я ее не видел. Думаю, она у себя. Можем позвонить в колокольчик на кассе, когда определимся. Лили запрокинула голову и раскинула руки, закружившись, что жутко напомнило жест Сириуса чуть ранее на дороге. — Разве ты не влюблен в это место? Словно в прошлое возвращаешься. Тут так тихо. Но вокруг куча полезностей! Помнишь, в прошлый раз я нашла энциклопедию по Кециаподам для нашего проекта по Гербологии, и нам вообще не пришлось больше ничего искать? Ремус поддался ее энтузиазму. — Ага. Мне тоже здесь очень нравится. Всегда найдешь какое-нибудь затейливое заклинание, которое иногда позарез нужно. Она элегантно вздернула каштановую бровь. — Затейливое заклинание? А, случаем, оно не имеет ничего общего с неким инцидентом с наводнением в гостиной? — Конечно нет! — Ремус неумело изобразил оскорбленную честь. — Это с трубами что-то было. — О, ну да. Трубы, что это я наговариваю. Кстати, абсолютно случайный факт: в последний раз я заметила довольно потертый древнющий фолиант по бытовой магии, он подпирал ножку той рассыпающейся тумбочки у окна. Знаешь, заклинания для протирания пыли, составления букетов… Ах, да, еще там была малю-юсенькая главушка по уходу за ванной комнатой. — Она искоса посмотрела на него. — Ну, типа как убрать воду после протечки водопровода, или как стены защитить… Ремус почувствовал, как губы медленно расплылись в улыбке. — Правда? Представляешь, меня всегда восхищало изящное искусство составления цветов в букеты. — Да. Я сразу в тебе это почувствовала. Потому и вспомнила. — Знакомство с такой полезной девушкой — лучшее решение в моей жизни. Могу я пригласить тебя присоединиться ко мне и моим спутникам в «Трех метлах»? — Если под «спутниками» ты подразумеваешь этих идиотов Поттера, Блэка и Петтигрю, то, боюсь, я только что вспомнила, что у меня запись в парикмахерской у мадам Тинкертон в… сколько сейчас? — Полпервого. — ...В полвторого. Какая досада. — Ага, — Ремус подошел к окну и присел на корточки, доставая массивную книгу про допотопные домашние чары из ее законного места подпорки. Вместо нее он всунул одну из копий «1001 способ победить старость, включая заклинания для удаления волос в носу, маскировки залысин и сокрытия дополнительных боков». — Так что ты ищешь, Лили? — спросил он ее, листая книгу. — Я уже осмотрелся, так что имею хорошее представление о новом завозе. — Да так, ничего. Зашла просто посмотреть. Нашел что-нибудь о… цветочных композициях? — Да, — Ремус водил пальцем по морщинистому листу. — Да, они превосходны. Спасибо! — Я предполагаю, ты подаришь букет кое-кому на Рождество? А он не собирается, ну, скажем, взорваться или что-то в этом роде? Ремус подмигнул ей. — Стыдишься за пособничество и подстрекательство Мародеров в их замыслах в области флористики? — Ничего подобного, — фыркнула Лили, ее губы дернулись от удовольствия. — Тогда почему бы тебе… — Ну, посмотрите, кто у нас здесь, господа! — Голос, прервавший Ремуса, был очень низким и хриплым, создавая впечатление, что «господа», к которым обращался владелец, были из тех, кто, будь они магглами, принадлежали бы к избранной организации, вроде мафии. Чувствительное обоняние Ремуса также сообщило, кто именно стоит позади, и у него даже волосы на затылке зашевелились в совершенно не гриффиндорском ужасе. Как он мог так увлечься книгой, что не заметил вошедших? Лили мельком взглянула ему в лицо и смертельно побледнела. — Ну? Разве ты не собираешься на меня посмотреть, детёныш? Медленно, медленно, чувствуя, что в любую минуту может рухнуть от страха, Ремус повернулся лицом к массивному, чуть седому, покрытому шрамами мужчине. Это был первый раз, когда он видел Сивого в человеческом обличье, и ему было трудно сказать, был ли он более жестоким в этой форме или в своей волчьей. От оборотня пахло потом, запекшейся кровью и темной магией. Его серо-бурые волосы были растрепаны и взлохмачены. Ногти и зубы пожелтели, как старая слоновая кость, и отросли намного больше, чем полагалось человеческому виду. — С лета ждали, когда ж ты в Хогсмид-то заявишься, — практически пролаял Сивый. Движением, слишком молниеносным, чтобы уловить глазами, Сивый схватил его за ворот мантии и пригвоздил к стене, а второй рукой зажал кисти, перекрывая доступ к палочке. К горлу Ремуса подступала тошнота, а голова закружилась: давление тяжелого веса и силы оборотня лишало легкие части дыхательного объема, к тому же Сивый слишком гадко наслаждался их встречей, будто извращенный сексуальный маньяк. — Отпусти его! — палочка Лили хоть и была приставлена к виску нападавшего, но ее кончик сильно трясся. — Лили… беги… — прохрипел Ремус. Она проигнорировала его. — Я сказала, отпусти его! Сивый коварно улыбнулся. Несвежее дыхание отвратительно забивалось в ноздри, отчего дышать было еще противнее. — Господа? От стен и шкафов отделились тени, на ходу материализуясь в две фигуры в черных балахонах с жуткими белыми масками. — Брось палочку, девчонка, — сказал один из них протяжным аристократическим голосом. — Я убью его! — пискнула Лили. — Клянусь Мерлином! Вспышка желтого света, и Лили вскрикнула. Ее палочка со звоном упала на пол, и она схватилась за свою окровавленную руку, когда волшебник, наложивший заклинание, протянул руку и притянул ее к себе, приставив свою собственную палочку к ее голове. — А теперь, — протянул Сивый, легонько толкнувшись бедрами (и Ремуса чуть не вырвало), — мы можем сделать все по-плохому, — он усмехнулся, — или еще хуже. — Отпусти… ее… и катись, — выдохнул Ремус. — Да-да, непременно. Слегка потреплем, конечно, но мы дадим ей уйти. Но только если ты пообещаешь исполнить свой долг перед нашим видом и присоединиться к Темному Лорду. Ты хоть понимаешь, какой силой мы обладали бы, если бы мы на нашей стороне был не просто оборотень, а оборотень, получивший образование в Хогвартсе? Ты своими витиеватыми речами и людскими уловками мог бы убедить всех остальных присоединиться к нашему делу. И, кроме того, — он снова толкнулся. — Я так скучал по тебе. Ты был самым вкусным детёнышем, которого я когда-либо создавал. Така-ая, — толчок, — сла-адкая, — толчок, — кровь. Ремуса вырвало, он не мог сдержаться. Лили тихо рыдала. — Давай, — прорычал Сивый в шею Ремуса. — Мы тебе поможем. В наших планах получить совершенно новое зелье, чтоб ты мог сохранять разум после трансформации. Вот, чего ты по-настоящему хо-очешь, да ведь? Да ведь?! Можешь не отнекиваться, ты, мое чудное отродье. Бедный детёныш. Бедный маленький львенок. Он все прижимался и толкался. — Лжец! — Ремус плюнул ему в лицо, и Сивый рассмеялся. — Я — нет. Сам знаешь, что это не так. Мы оборотни, и ты чувствуешь запах моих эмоций. Разве ты чуешь ложь? Ремус чуял запах насилия, жестокости, ненависти и садистской похоти, но не лжи, на которую молился сейчас больше всего на свете. — Я ненавижу тебя! — выдохнул он. — Правда что ли? — спросил Сивый насмешливо-вежливым тоном. Он потянулся вниз и схватил Ремуса за ягодицы одной рукой, больно впиваясь обломками ногтей, а другой без усилий удерживал руки скованными. Затем, прежде чем Ремус успел понять, что происходит, трижды вспыхнул красный свет, и Сивый рухнул без сознания на пол, увлекая под себя Ремуса. Ремус, задыхаясь, со стоном выдохнул, пока туловище оборотня давило его собственное. Несколько секунд потрясенной тишины, а затем, с новой вспышкой красного света, второй в маске тоже осел. Тот, что держал Лили, сильнее прижал палочку к ее голове. Его поза стала настороженно-напряженной. — Я убью ее, — пригрозил он. — Я уже убил старуху-владелицу, и эту грохну. Только попробуйте что-то выкинуть. — Отпустишь ее — и мы тебя отпустим, — неведомо откуда гаркнул голос Джеймса. Ремус захрипел, в глазах опасно потемнело. — Поклянитесь своей магией, — сказал маг. Наступила долгая пауза, затем Джеймс стащил мантию-невидимку и сказал: — Если ты отпустишь ее и пообещаешь уйти, никому не причиняя вреда, мы отпустим тебя. Клянусь своей магией. — Маленькая нить фиолетового света вырвалась из его палочки и обвилась вокруг руки. — Очень хорошо. Опустите палочки. Все вы. Ремус приподнял пульсирующую голову и увидел Сириуса с Питером, вышедших из-под полок с опущенными палочками. — Расторгнешь сделку, и мы тебя проклянем, — прошипел Сириус. — Клянусь, Родольфус. Ты знаешь, что я на это способен. — Сириус Блэк, — в тон ему шикнул мужчина. — Приятно познакомиться, Лестрейндж. Я узнаю твой маслянистый, приторный голосок где угодно. И за это я отправлю тебя в Азкабан. Фигура поперхнулась смешком. — Ну, попробуй, предатель крови. — Убирайся! — рявкнул Сириус, его палочка тряслась от ярости. Быстрым движением Пожиратель Смерти швырнул Лили в угол, схватил под руку Сивого, под вторую — их компаньона, и трансгрессировал с ними из магазина. Ремус дважды моргнул, а затем, когда кровь снова прилила к его голове после исчезновения Сивого, он потерял сознание.