Веселый мертвец пас черных овец. Собрал он вольный зброд. И вдаль погнал их по волнам ветар вольных вод. Йо-хо, черт нас Ждал у адский врат, Но, зверь, прочь от песни, Что поет пират. Йо-хо, громче черти! Что ж нам дьявол не рад? Йо-хо, вход от песни, С ней хоть в Рай, хоть в Ад! В бездне бездонной В подводном Аду, Где сгинет сам Посейдон, В скале бездонной могильный звон. Йо-хо, грянем мы вместе. Что ж нам дьявол не рад? Йо-хо, вход от песни, С ней что в Рай, что в Ад. Ганс Циммер
СИРИУС: Мадам Помфри, поддавшись многочисленным уговорам, раскрыла другим Мародёрам, что же случилось с Нилом и Анжелой в Риме. Остаток дня Сириус шатался в холодном оцепенении, мысли его вращались с тошнотворной скоростью: от невыразимого облегчения, что Андерсы все-таки не поддерживали Волдеморта, до ужаса от того, что Андерс потерял ноги. Он даже представить себе не мог, как сейчас справляется Ремус, и это незнание этого чуть ли сводило Сириуса с ума. К концу недели он довел до белого каления большую часть Гриффиндора, и в результате, когда в субботу утром Ремус шагнул через дыру в портрете, вся гостиная взорвалась аплодисментами. Ремус застопорился в удивлении, его рука все еще держалась за портретную раму, янтарные глаза были широко распахнуты и насторожены. — В чем дело? — Твои друзья, — сказал Фрэнк, бросив уничтожающий взгляд в сторону Сириуса, Джеймса и Питера, — сеют суматоху с момента твоего исчезновения. Особенно вот он, — его палец ткнул на Сириуса, который ухитрился напустить на себя безупречно невинный вид, хотя его сердце безумно колотилось, а тело жаждало эффектно броситься на Ремуса в постыдной душераздирающей драме, хорошо разыгранной в одном из маггловских романов Эвана. — Мои друзья? — Ремус, как с лёгкостью отметил Сириус, выглядел намного лучше, чем ожидалось, — измученный, но с полуулыбкой на лице и в расслабленной позе, чего Сириус не видел с тех пор, как впервые заподозрил Андерсов в поддержке Волдеморта. — Почему я должен брать за них ответственность на себя? — Все знают, что они твои друзья, Люпин, — вмешался Майкл. — Ты не можешь взять свалить их на нас. — Отвали, Дуглас, — Сириус поднялся с дивана и подошел, чтобы проводить Ремуса к лестнице. Он не осмелился дотронуться до него, опасаясь, что, начав, уже не сможет остановиться. — Идем, Лунатик. Давай сюда свои сумки. Эй, ребят? — Последнее было адресовано Джеймсу и Питеру. — О-о-о, — протянула Алиса, подталкивая Лили локтем. — Похоже, наверху назревает небольшое празднование «возвращения». Можно ли дамам присоединиться или у вас чисто мужской коллектив? Сириус скучал по тем временам, когда Алиса была застенчивой мышкой, которая лишний раз и флоббер-червя на уроке не тронет, боясь задеть его чувства. Прямо сейчас не было никаких сомнений в том, на что она намекала. — Счастливо тебе выбросить все грязные мыслишки в сточную канаву, — рявкнул Джеймс, краснея. — Вперед, Сохатый, — Ремус коснулся плеча Джеймса. — Не слушай ее. Джеймс помедлил, кинул сердитый взгляд в сторону Алисы и затопал по лестнице в спальню. Остальные последовали за ним. — Ты сам виноват, — поучал его Ремус, блаженно падая на кровать. — Не похоже, чтобы во время моего отъезда вы тут им рай устроили. — Это все Бродяга, — насупился Джеймс, ударив Сириуса по руке сильнее, чем было необходимо. — Я и Хвост просто распределили между собой остатки этого цирка, чтобы он случайно не растрепал всей школе о своей неимоверной тоске . — Ты тосковал? — спросил Ремус у Сириуса. — Нет, — Сириус знал, что его угрюмый тон выдавал все с потрохами. — Как профессор Андерс? — сменил тему Питер, когда они с Джеймсом рухнули к нему на кровать. Ремус нахмурился, и на его лице мелькнуло отреченное выражение. — Так, как можно ожидать от человека без ног. В целом, лучше, чем я в начале представлял. Он лучится позитивом, но иногда оно — ну, оно — давит его. Грядущее Рождество будет самым трудным. — Может, пригласить его в Хогвартс на наш рождественский прикол? — предложил Джеймс. — Соберёмся все вместе — это будет потрясающе! Недели на три, пока мы не разъедемся на праздники. А саму заварушку на последней устроим. — Эм… — Сириус поймал себя на том, что ухмыляется, глядя на обескураженного Ремуса. — Хоть я и уверен, что профессор Андерс оценил бы гениальность нашего розыгрыша, я предвижу, что он может оказаться, скажем, в невыгодном положении. У него ж нет ног и все такое. — У многих пиратов не было ног, — заметил Джеймс. — Этим они и знамениты. Ну, и попугаями, и кораблями, и зарытыми сокровищами. — И кричалкой "Хо-хо-хо и бутылка рома!" — добавил Питер. — И грабежами средь бела дня, и насилием морских портов. Сириус с презрением уставился в потолок, удивляясь, почему они вообще до сих пор что-то разжевывали Питеру. — "Йо-хо-хо", идиот. Ты не Санта Клаус. И ты грабишь морские порты и насилуешь средь бела дня. Честное слово! Как бы ты насиловал морской порт? — Расхерачил корабль? — подал идею Джеймс. — Не думаю, что это физически возможно, — Ремус скинул ботинки и вытянулся на кровати. — Не понимаю, почему нет, — потому что Сириус никогда не мог удержаться от того, чтобы не зайти слишком далеко. — На борту столько дыр да столбов, на любой вкус, как говорится... — Боже, Сириус… — Джеймс изобразил приступ тошноты. — Из-за тебя я представил, как мерзко Хвост... фу, Годрик, я даже не хочу это произносить. — Я бы никогда не стал трахать корабль, — возмутился Питер. — А чё нет-то? — спросил Сириус. — У тебя девушка с усами. Явно со вкусами что-то не то. — У Дорис нет… — Парни! — Все повернулись и посмотрели на Ремуса, который устало им улыбнулся. — Завалитесь.***
— Так все действительно в порядке? — пробормотал Сириус, пробравшись за полог кровати Ремуса сразу после того, как в ту ночь погасили свет. — Ты не просто притворяешься? — Сириус… — Ремус ерзал, пока не обвился вокруг Сириуса, как особенно любвеобильный осьминог. — При тебе я давно перестал притворяться. Ты же всегда видишь меня насквозь. — Нет, не всегда, — упрямился Сириус. — Тебе нравится, чтобы мы так думали, но мы не всегда видим тебя насквозь. Вот почему я спрашиваю. — Ну, я в порядке. Честно. — Хорошо. Наступила долгая тишина, и Сириус был счастлив лежать в теплой темноте, наслаждаясь близостью Ремуса и его запахом, окутывающим, как любимое одеяло. Однако, поскольку им обоим было по шестнадцать, и некоторое время они не виделись, гормоны в конце концов нарушили идиллию и дали о себе знать. Ремус вздохнул и немного подвинулся к Сириусу, не оставляя сомнений в том, о чем он думал. — Хочешь потрахаться? — масляно спросил Сириус. — О, да, благородный сэр. Я падаю в обморок от вашего романтичного предложения, — голос Ремуса был очень сухим. Сириус ухмыльнулся в темноту, понимая, что то, чем они с Ремусом занимались, еще нельзя считать полноценным сексом, и знание этого точно бы не обрадовало Джеймса и Питера . И действительно, с соседних кроватей сорвались два пронзительных крика: — Заглушающие чары! Жизнь от этого не стала намного лучше.***
Рождественская лихорадка пронеслась по Хогвартсу гигантским снежным комом, усыпанным мишурой и остролистом. В этом году семикурсникам поручили украсить школу в рамках практикума по Заклинаниям, и замок преобразился как в сказке. Вечно не тающий снег и сосульки покрывали узорами каждую стену, колонну и контрфорс замка, а длинные плети мишуры и волшебных огоньков в цветах факультета парили, искрясь, по залам, как воздушные змеи. Увеличенные ёлочные игрушки прыгали под потолками всех комнат, периодически осыпая всех проходящих мимо дождями блесток, а ожившие золотые фигурки ангелов собирались в коридорах между классами, чтобы петь хоралы студентам и персоналу на уроках. Их песнопения были не самыми чистыми и приятными, так что очарование слушателей быстро сменилось раздражением, а у некоторых и вовсе нервы не выдерживали напряжения. Букетики омелы прятались над дверными косяками, готовые призывно зашелестеть на любого, кто под ними пройдет, а доспехи, выстроившиеся вдоль бесконечных коридоров Хогвартса, временами выкрикивали громогласное, рокочущее «ХО-ХО-ХО!», что повлекло за собой множество испуганной ругани и три панические атаки. Теперь никто не хотел бродить по замку в одиночку. Большой зал украсили особенно впечатляюще, а четыре рождественские елки напоминали огромные сверкающие конусы, настолько их обвесили всякими безделушками. Особо трудолюбивая группка семикурсников с Рэйвенкло даже придумала способ зачаровать потолок Большого зала, чтобы ночью из звёзд складывались душераздирающие рождественские послания (или, после того, как Джеймс и Сириус навесили свое заклинание сверху, комментарии о внешности и обыкновенно выдуманных личных привычках различных школьников, чаще всего слизеринцев). — Ха! Это? — прыснул Джеймс, обводя рукой Большой Зал. Это было за ночь до того, как должна была состояться операция «Йо-Хо-Хо и бутылка огневиски», и Мародеры пробрались в Большой зал начать подготовку к розыгрышу. — Это отойдет на второй план, — продолжил Джеймс, — когда все узреют величайшую шутку всех времен! — Заткнись, идиот, — прошипел Сириус. — Хочешь, чтобы какой-нибудь призрак нас услышал и растрещал профессорам? Он всё ещё обижался за то, что их с Ремусом выперли из-под мантии-невидимки, уже слишком маленькой для четверых полувзрослых лбов. Объяснением выселения было их полное освоение дезиллюминационных чар. Джеймс утверждал, что они ему не нужны, так как плащ — его, а для Питера это сложное заклинание было далеко за пределами возможностей, и, честно говоря, никто и не хотел ему с ними помогать. Минусом было то, что, как всем хорошо известно, стоит к ним присмотреться наиболее проницательным преподавателям, например профессору Дамблдору или МакГонагалл, дезиллюминационные чары распознавались, в то время как про мантию до сих пор никто не знал. — Забей, Бродяга, — пробормотал Ремус, и Сириус почувствовал, как он успокаивающе кладет руку ему на поясницу. Как он мог узнать, где находится поясница Сириуса, пока они оба были невидимы, Сириус не понимал, но подозревал, что оборотень все знает. — Если под плащом Пит, а не ты, это не значит, что тебя променяли как друга. — Я об этом и не думал вообще-то, — солгал Сириус. Ремус слегка шлепнул его по руке, и Сириус услышал нераскаявшуюся ухмылку в его голосе, когда он сказал: — Нам пора начинать. Передай колбы, Сохатый. — Где ты? — спросил Джеймс, высунув голову наружу. Воздух рядом с Сириусом замерцал, и появился Ремус с палочкой наготове. В режиме пакостника он был слишком горяч: от растрепанных волос и лукавого, слегка бесшабашного блеска в глазах, редко мелькавшего в любое другое время, у Сириуса тряслись коленки. — На, — Джеймс передал Ремусу пару стеклянных пузырьков с зельем. — Начни с учительского стола, а Пит, ты иди туда, к окнам. Ничего не пропусти, а то все пойдет насмарку. Бродяга, мы с тобой возьмемся за эти столы. И не забудьте про установку таймеров! Сириус взял протянутый ему флакон и направился к столу Хаффлпаффа. Он открыл пробку и вздрогнул от запаха. Зелье было разработано для усиления силы любого заклинания, произнесенного человеком, для этого требовалось лишь окунуть в него палочку. Однако оно не приобрело популярности по ряду причин. Во-первых, оно срабатывало только для одного заклинания, и манипуляции с окунанием приходилось повторять многократно, что весьма хлопотно и неудобно. Во-вторых, на приготовление зелья ушло два месяца и тонны мастерства, а некоторые ингредиенты существенно сократили их бюджет. И, наконец, неприятный запах старых носков витал в воздухе еще несколько часов после откупорки. Никакая уборка не помогала. Тем не менее, Мародеры отчаянно нуждались в большей силе для своей шалости, поэтому они сдались и страдали в течение долгих ночей, пропахших носками, пока котелок под столом их комнаты источал зловоние. Также во имя качественного розыгрыша пришлось терпеть вытянутые лица и оскорбления относительно их личной гигиены от других студентов. Сириус, держа склянку в вытянутой руке, окунув свою драгоценную палочку в мерзкую смесь, затем глубоко выдохнул и начал произносить заклинание. Закончили они под утро, когда зелье едва покрывало дно бутылька. Во всем Большом зале и главных коридорах за ним не было пропущено ни одного участка стены или пола. Наступила первая минута шестого, и Мародеры снова собрались в Вестибюле. Сириуса тошнило и трясло от беспрерывного колдовства, остальные трое тоже изрядно пропотели. От них отчетливо воняло старыми носками, особенно от Питера, который нуждался в большей подпитке, чем остальные. — Все готово, ребята? — спросил Джеймс, несмотря на изнеможение, ухмыляясь вперемешку с зевками. — Заебись. Все, спать. Поспать перед завтрашним днем. Будет очень напряжно. — Он пошевелил бровями, очевидно, считая это хитрым и каверзным жестом. — Блядский Мерлин, я так рад, что именно Лунатик оказался геем, — простонал Сириус. — Я понятия не имею, что вселилось в Эванс, раз она начал поддаваться твоему сомнительному обаянию. Они поплелись к башне Гриффиндора, и только когда, измученные, ввалились в гостиную и столкнулись лицом со скрещенными руками Лили Эванс, Сириус понял, что он и Ремус забыли снова применить к себе дезиллюмисценцию. Джеймс и Питер, которые тащились позади них под мантией (то и дело хихикая, спотыкаясь и ругаясь по поводу отдавленных ступней), либо растворились в предрассветной дымке, либо ради молчания зажали себе рты, так как во встрече с самой ужасающей старостой Гриффиндора они никак себя не проявили. — Комендантский час уже давно прошел, — сказала она будничным тоном, но огонь в ее глазах говорил сам за себя. — Не могли бы вы рассказать мне, где вы двое шлялись? — Я как бы тоже староста, — ответил Ремус, и Сириус в восхищении уставился на него. Им двоим срочно нужен был кто-то со стальными яйцами, иначе противостоять злой Эванс бессмысленно. — Ты не при исполнении должностных обязанностей, — парировала она. — И все равно время дежурства уже прошло. Давно прошло. Вы двое не спали всю ночь? Где вы были? — Она фыркнула. — И почему от вас несет грязными носками? — А че это ты не спишь? — дерзко спросил Сириус и тут же серьезно пожалел о своей опрометчивости, когда она обратила на него свое внимание. В последовавшей зловещей тишине заскрипела лестница — такой скрип под плащом-невидимкой могли издать два пытающихся ускользнуть человека, оставивших своих друзей в одиночку держать оборону. Лили обернулась и подозрительно посмотрела через плечо. Убедившись, что там никого нет, она повернулась и сказала: — Я писала эссе и заснула. Ну? Каково ваше оправдание? — Она крепче скрестила руки и даже начала постукивать ногой, что Сириус счел крайне жестоким и коварным. Никто не должен подвергаться подлым ударам ног в пять утра. — Как ты думаешь, что мы задумали, Лили? — Ремус снова заговорил, и Сириус задумался, в своем ли тот уме и зачем лезет на рожон. Он даже не заикался, что означало, что его не смутил такой поворот событий. — Я бы предпочел не вдаваться в подробности, если в этом нет необходимости. Взгляд Лили метался от него к Сириусу и обратно, въедаясь в их усталые глаза, потертый вид и потную одежду. Ее глаза расширились, а рот открылся в маленьком «О» осознания. — О! О, точно! Вы были… да… но… — она покачала головой. — Конечно, вы бы не хотели делать это в своей… ну, знаешь… из-за Поттера и Петтигрю… так что… где вы были? — Прачечная, — озарился Сириус. — Много прекрасных мягких… — …Грязных носков, — подхватил Ремус. — Вот и провоняли. Лили поморщилась. — Так тяжело было упасть на чистое белье? — Ну, — выдумал на ходу Сириус, проникаясь духом лжи, — Оно бы тогда снова испачкалось, верно? Не хотелось бы добавлять эльфам работы сверх меры. В следующей паузе мысль «Сириус-ты-снова-зашел-слишком-далеко» чуть его не задушила. — Чего? — брякнул он. — Это правда, что со всеми… м-мф! Ремус ярко улыбнулся Лили, которая выглядела наполовину облегченной и наполовину разочарованной его поспешным вмешательством. Не убирая ладони со рта Сириуса (от нее очень сильно пахло недельными квиддичными носками Джеймса), он потащил его к лестнице, ведущей в комнаты мальчиков. — Ремус! Ремус повернулся и посмотрел на Лили. — Вам нельзя гулять всю ночь. Это против правил. — Так мы и не гуляли — сказал Ремус искренне, хотя и вводя ее в заблуждение. — Иногда нужно нарушать правила ради благого дела. — Значит, трахаться с Блэком теперь у нас благое дело? Сириус хмыкнул из-под руки Ремуса, и даже рыжевато-русые брови Ремуса приподнялись. Потом тот ухмыльнулся и подмигнул: — Кто сказал, что я трахался с Сириусом? Я такого точно не говорил. Лили зевнула. — Проваливайте уже. Из-за вас у меня мозги вскипели. — Ваше желание — закон, мисс, — он слегка поклонился и потащил Сириуса вверх по лестнице. Как только они оказались в спальне, Сириус вырвался из хватки Ремуса и поспешил к окну, где с благодарностью набрал полную грудь чистого воздуха. — Именем Салазара и всех его ебучих гадюк, Лунатик, ты не прикоснешься ко мне снова, пока эта вонь не выветрится. Она слишком похожа на Вонизм Сохатого, а от такого у меня больше никогда не встанет. — Эй, — возмутился Джеймс, на корточках запихивая мантию в чемодан. — Не говори больше «Вонизм Сохатого», идет? Сириус хмуро посмотрел на него. — А ты, бля, такой храбрец оказывается. То, как ты сверкал пятками, сбегая наутек от девушки, должно быть, было восхитительно. — Это была Эванс! — по слогам сказал Джеймс, как будто это все объясняло. — И она была не в духе. — Весь магический мир обернется в пыль от страха что мы, храбрые герои, заканчиваем школу в следующем году, — Ремус тоже позволил себе иронию. Он выкопал коробку, в которой хранились его лечебные принадлежности, и оторвал два маленьких комочка ваты, которые засунул глубоко в обе ноздри. Сириус, Джеймс и Питер уставились на него. — Не хотите? — его голос стал гнусавым. — Лучше так, в сто тысяч раз, чем нюхать Вонизм Сохатого. — Но, — Питер в замешательстве нахмурился, — разве собаки и звери не любят неприятные запахи? «На днях,» — подумал Сириус, — «надо обязательно как следует проучить Питера за его полную неспособность проявлять даже малейшую долю такта». Прямо сейчас он решил взмахнуть палочкой и подвесить Питера вниз головой за лодыжку, а затем отлеветировать его в открытое окно так, чтобы он завис в сотне футов над двором. Питер так испугался, что не мог даже кричать. Он лишь издавал тихие писклявые всхлипы мольбы, пытаясь не дергаться. Ремус охнул. — Отпусти его, Бродяга. — Разве ты не слышал, что он сказал? — злобно спросил Сириус. — Слышал, — встрял Джеймс, — хватит с Хвоста, смотри, он уже штаны намочил. Если ты потеряешь концентрацию, он реально разобьется насмерть. Сириус оскалился, но вернул Питера в комнату. Что бы он по случайности не сказал, Питер все равно оставался одним из его лучших друзей, и мысль о его смерти вызывала в груди Сириуса дрожь ужаса и страха. — П-прости, Л-Лунатик, — прошептал Питер, колотясь крупной дрожью. — Я не хотел так говорить. — Ты никогда не хочешь, — неодобрительно сказал Джеймс. — И ты знаешь, что однажды Бродяга отреагирует, не хотя, особенно если дело коснется Лунатика. Да и сам Лунатик… Так что, эм, держи язык под контролем. Ремус хмуро покосился на Сириуса, выглядя странно угрожающе для человека с ватными шариками, торчащими из ноздрей. Сириус старался не смотреть ему в глаза, скомкано извиняясь перед Питером. — Я умею драться по-обычному, — укоризненно прогнусавил Ремус. — Конечно, можешь, — согласился Сириус. — Ты просто не будешь. — Почему бы нам всем не лечь спать? — предложил Джеймс. — Я сейчас прям стоя усну. Для четырех человек, которые только что устроили, возможно, самую изощренную шутку в истории Хогвартса, они были удивительно подавлены, когда забирались в постель и ворочались перед сном.***
По пробуждении волнение будоражило их с новой силой, и в течение дня Сириус чуть не лопнул от вынужденного спокойствия на уроках. Ему, Ремусу и Джеймсу приходилось часто пихать Питера локтями: парень чуть ли не гудел от предвкушения, из-за чего его голос не уступал пронзительности скрежета ногтей по доске. К тому времени, как наконец-то настал ужин, старшие из гриффиндорцев смотрели на них с большим подозрением, и когда они сели за стол, вокруг образовалась куча свободных мест. — Что на этот раз? — Лили подобралась к Сириусу со спины как раз в тот момент, когда на серебряных тарелках волшебным образом появился пудинг. — Я знаю, прошлой ночью вы опять натворили бед. — В смысле? — Сириус подключил свой ранимый голосок и наслаждался ее нарастающим раздражением. Лили было восхитительно легко вывести из себя, и, если Сириусу вдруг становилось скучно, он знал, чем заняться. — С чего ты взяла, что мы натворили бед? Еще и опять! — Даже не начинай, Блэк. Я знаю, что что-то не так. — Тебе лучше не знать, что, — сказал Сириус, многозначительно дергая бровями и глядя на Джеймса. — Да, Пронгс? Расскажи Эванс, что происходит каждый раз, как ты ее видишь. Джеймс побагровел и от души пнул Сириуса под столом. — Ебало выключи! Стол издал протяжный зловещий скрип, отдавшийся гулким эхом во внезапно наставшем всеобщем молчании. Внимание Сириуса вернулось к разыгрывающейся шутке, и он изо всех сил старался, чтобы его лицо не расплылось в победоносной улыбке. Стол снова заскрипел, и деревянная поверхность немного прогнулась. По всему Большому залу послышались вздохи, а затем крики, когда столы начали трястись и прогибаться еще сильнее. — О, у вас будут огромные проблемы, если вы испортите столы, — Лили шагнула назад как раз вовремя: большое блюдо с десертом соскользнуло к краю стола и с лязгом перевернулось на пол, разбрызгивая сливки и персики. — Они антикварные, чтоб вы знали! Джеймс рассмеялся и схватил ее за руку. — Не убегай, Эванс. Поверь мне, тебе очень захочется держаться поближе к столам. Она колебалась. — Почему? Что происходит? В этот момент стол накренился и вздрогнул, как умирающий горбатый кит, а все тарелки с пудингом полетели к краям и начали падать. Сириус поневоле засмеялся от радости, и повернулся, чтобы разделить момент с Ремусом, однако застал его, застывшего на своем месте с высоко поднятыми над головой руками и мертвенно-бледным, покрытым испариной лицом. — Лунатик? — Сириус сделал шаг вперед и ахнул, увидев гигантское серебряное блюдо, лежащее на коленях Ремуса. Он сорвал его и присел рядом с Ремусом. — Ты в порядке? Обожгло? Ремус обычно спокойно обращался с серебряными вещами, если сначала закрывался рукавами, но Сириус знал, что магия домовых эльфов, контролирующая появление и исчезновение еды, усиливала воздействие серебра на Ремуса. — Нет, — Ремус издал дрожащий смешок и медленно опустил руки. — Нет, я в порядке, Бродяга. Он был очень напряжен, что противоречило его словам, и Сириус открыл было рот, чтобы возразить, когда кто-то схватил его за хвостик и дернул вверх. — Подъем, ребят, времечко поджимает! Джеймс и Питер уже забрались на что-то, больше походящее на корабль, чем стол. Массивное изогнутое нечто обладало высокими мачтами и развевающимися красными парусами, в центре которых был изображен золотой лев. Остальные ученики Гриффиндора, которые научились следовать примеру Мародеров всякий раз, когда случается что-то необычное, столпились вокруг них. Три других факультета тоже быстро вскарабкались наверх. Сириус влез на стол и потащил Ремуса за собой. В этот момент возбужденная болтовня была прервана яростным воплем со стороны учительского стола. Головы всех студентов рефлекторно дернулись в этом направлении, и Сириус усмехнулся, когда очередной кусочек общей мозаики хаоса встала на место. Преподавательский стол быстро превратился в гигантскую деревянную клетку, а растущие по бокам длинные усики ловили убегающих учителей и возвращали за решетку. Связка палочек парила высоко над клеткой, вне досягаемости их владельцев. Среди студентов воцарилась потрясенная тишина. Сириус знал, что они шли на невероятных масштабов риск, но Мародеры всегда стремились раздвигать границы. — Виновные в этой шутке, — начал Дамблдор громким, но невозмутимым голосом, — должны знать, что любой из нас может сбежать из этой клетки за секунду — даже без палочек. Его глаза, тем не менее, безумно мерцали, и он мягко, но уверенно держал руку разъяренной профессора МакГонагалл. — НО В ЧЕМ ТОГДА УДОВОЛЬСТВИЕ? — Низкий глухой голос прогремел высоко над ними. Все задрали головы и увидели доспехи, стоящие на одной из массивных дубовых балок под потолком Большого зала. Он был в три раза больше обычных, с повязкой на глазу и треуголкой поверх шлема. Одна из его ног стала деревянной. — ЙО-ХО-ХО И БУТЫЛКА ОГНЕННОГО ВИСКИ! — добавил доспех с довольно неубедительным пиратским акцентом. — Немедленно объяснитесь! — рявкнула профессор МакГонагалл. — Или я превращу каждого из вас в мышей и дам своей анимагической форме полную свободу действий! — То, что она оказалась в клетке, действительно ее задело, — пробормотал Джеймс. — Старая МакГони обычно не разбрасывается пустыми угрозами. — А я и не думал, что это пустая угроза, — от выражения лица своего декана в животе у Сириуса зазияла толика тревоги. — ЦЕЛЬ ЭТОЙ ИГРЫ, — продолжали доспехи, — ОСВОБОДИТЬ ЭТИХ БЕДНЫХ ПОПАВШИХСЯ ПЕДАГОГОВ ИЗ ДЕРЕВЯННОЙ ТЮРЬМЫ, И ПРИ ЭТОМ… — забрало поднялось, и изнутри забили золотые лучи, исходящие от сверкающего золотого сокровища. В студенческих рядах поднялась волна вздохов. — … ВЫИГРАТЬ ПИРАТСКИЕ СОКРОВИЩА, ОТВАЖНО ОТВОЕВАННЫЕ У СЛАДКОГО КОРОЛЕВСТВА!!! — Великий Мерлин! — воскликнул пятикурсник с Рейвенкло. — Это все шоколадные деньги? Из Сладкого королевства? «Странно,» — подумал Сириус, — «что они сильнее обрадовались от шоколада, а не от настоящего золота. Да уж, подростковые приоритеты». — ЧТОБЫ ВЫИГРАТЬ ЭТОТ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ПРИЗ ДЛЯ ВАШЕГО ФАКУЛЬТЕТА ВАМ ПОТРЕБУЕТСЯ ЗОЛОТОЕ СОЧЕТАНИЕ ХРАБРОСТИ, ХИТРОСТИ, СОТРУДНИЧЕСТВА И УМА! Ремус гордился своей составленной речью. Он сразу сказал друзьям, что если они будут подчеркивать свое уважение к качествам каждого факультета, преподаватели, скорее всего, станут подыгрывать, вместо того, чтобы, как им полагалось, сбежать, изловить Мародеров и приговорить их к ужасной судьбе, например, выдраивать каждый квадратный дюйм замка зубными щетками до самых ЖАБА. — Нахрена?! — заорал болтливый слизеринец, которого Сириус начал серьезно недолюбливать. Он подозревал, что мальчик мог приходиться ему каким-нибудь троюродным дядей, так как глаза его удивительно напоминали Беллатрикс. — Если мы захотим, то можем просто спрыгнуть вниз и сразу их выпустить их! — Он спустился по веревке со слизеринского корабля с развевающимися зелено-серебряными парусами и направился к клетке профессоров. В этот момент со стен Зала послышался стон древней каменной кладки. Слизеринец замер, медленно повернулся, а затем, наглядно продемонстрировав тягу своего факультета к самосохранению, помчался обратно к своему кораблю и снова взобрался на борт, а его друзья дергали за веревку и мантию, пытаясь помочь. Паренек успел избежать плачевной участи. Главные двери с грохотом захлопнулись, а из щелей между каменной кладкой стен начала сочиться вода, сначала меленькими струйками, но вскоре те превращались в потоки, а затем в настоящие водопады. Шум стоял невообразимый. Клетка учителей медленно поднималась вместе с заливающей все в округе водой, пока не зависла в конце зала. Профессора внутри выглядели одновременно ошеломленными, неохотно впечатленными и взбешенными. Однако все они последовали примеру Дамблдора — старый волшебник небрежно прислонился к решетке с легким любопытством на лице. — ВАША ЗАДАЧА, — не умолкали доспехи, — ЗАКЛЮЧИТЬСЯ В ПРЕОДОЛЕНИИ ВСЕХ ПРЕПЯТСТВИЙ НА ПУТИ В БОЛЬШОЙ ЗАЛ ОТ СТАРТОВОЙ ЛИНИИ В КОНЦЕ КОРИДОРА ЗАКЛИНАНИЙ! — Коридора заклинаний? — спросил кто-то с корабля Рейвенкло. — КОРИДОРА ЗАКЛИНАНИЙ!!! — подтвердили доспехи скрипучим кивком головы. — И ПРЯМО СЕЙЧАС НАЧНЕТСЯ ОТПЛЫТИЕ! После этого предупреждения вдалеке раздался щелчок закрытых Главных дверей и остальных выходов на улицу.............