Для расслабления ума необходимо, чтобы мы время от времени прибегали к юмору и шалостям. Фома Аквинский
РЕМУС: Начало рождественских каникул для семьи Ремуса прошло довольно неловко. Весь последний год, как пластырь со свежей раны, они отрывали тайну за тайной: сначала были ориентация Ремуса и его отношения с Сириусом, потом его расследование, куда утекает семейный бюджет, море лжи от Нила и Анжелы о цели их путешествия по Европе и трате денег, а также подозрения с обеих сторон по поводу колеблющейся лояльности в разгорающейся войне. И пока все трое еще не отошли от силы откровений – Бам! – Нил теряет ноги, а на плечи Анжелы легло убийство человека. Их маленькая молодая семья толком не знала, как справляться с проблемами или поддержать друг с друга. Потому они вернулись к фальшивой жизнерадостности и светским беседам, и чем дольше это продолжалось, тем сильнее Ремус тосковал по тем самым первым каникулам в кругу Андерсов, когда все вокруг блестело, захватывало и цвело возможностями. До Рождества оставалось пять дней, но Ремус решил, что с него хватит. Он просто не высидит очередной приторный ужин, состоящий из вежливых комплиментов кулинарии Анжелы и просьб передать соль, в то время как все старательно не замечали отсутствия стула со стороны Нила (его отнесли в сарай), потому что он передвигался на инвалидном кресле. Анжела без жалоб начала убирать со стола четвертый день подряд. Раньше они каждый раз препирались с Нилом, чья сейчас очередь. И они начинали гоняться друг за другом, размахивая мокрыми тряпками, как арканами. Когда Анжела вновь упорхнула на кухню, он рискнул. Ему не вынести еще одного такого дня, и ему до смерти надоела вся эта неловкость. — Держу пари, — сказал Ремус Нилу, едва сдерживая заикание, — что к концу праздника я смогу придумать больше шуток про безногость, чем ты — про оборотней. Между ними воцарилась захватывающая дух тишина, и Нил повернулся, глядя ему прямо в душу широко раскрытыми глазами. На несколько секунд Ремусу показалось, что он совершил ужасную ошибку, и его мысли закружились, пока он пытался придумать способ свести все на нет. Затем Нейл запрокинул голову и расхохотался. «Это вообще не смешно» — подумал Ремус. Может, и не смешно, но резкое снятие напряжения вызвало у них обоих слезный, ноющий от боли в горле хохот. — А ты сечешь, Люпин, — успокоившись, Нил направил свой парящий стул вдоль края стола, бодро постучав Ремуса по спине. — И я даже знаю одно удобное заклинание, которое поможет нам вести счет. Он пронесся с гораздо большей скоростью и энтузиазмом, чем обычно, в гостиную, где нашел большой лист пергамента, и молниеносно вернулся, прикрепив его к стене. Вскоре на бумаге изобразились две колонки: «Ремус» и «Нил». — И как оно работает? — заинтригованно спросил Ремус. — Как заткнуть оборотня, воющего на заднем сиденье машины? Ремус моргнул. — Что, как? — Посадите его вперед, — Нил покатился со смеху, и с легким хлопком под его именем появилась блестящая красная единица. — Эй! — возмутился Ремус. — Где тут штраф за глупые шутки? — Завидуешь, что я обгоняю прямо со старта? — Еще чего. — Ври больше, — лицо Нила, казалось, вот-вот расколется пополам, так широко он улыбался. Он сделал своего рода неуклюжее движение в воздухе своим парящим креслом. — Хм… может, стоит тебе потренироваться? А, Ремус? Ухмылка Ремуса немного померкла от торжественной нотки в голосе Нейла. — Ну… — Спасибо, парень. Ремус по-доброму улыбнулся ему. — Просто у меня на душе кошки скребли, что столько каламбуров пропадает даром. Очень не мародёрно с моей стороны. — Хочешь выпить? — спросил Нил, подлетая к их очень скудному шкафчику с напитками. — Разве ты не должен помогать Анжеле мыть посуду? Клянусь, твоя очередь. — Заткнись или никакого тебе огневиски. — Я бы предпочел сливочного пива, — Ремус подошел и заглянул в шкаф. — Ух, вижу, что такого в твоем арсенале не водится. Нил моргнул. — А в чем проблема? — Да от такого бухла у тебя скоро ноги откажут.***
Конкуренция была жесткой, и ни Ремус, ни Нил не отказывались от грязных приемчиков во имя победы. Нил уже конфисковал «Генератор случайных шуток — шутки на все темы!» от Зонко, который Сириус послал Ремусу, как только услышал о вызове, а Ремус запретил Нилу подходить к незнакомцам и спрашивать: «Эй! Знаете какие-нибудь хорошие анекдоты о темных существах?» Анжела, явно сытая по горло бесконечным соперничеством между мужем и сыном и отчаявшись найти для них другое развлечение, пригласила других Мародеров остаться с ними на полторы недели до Рождества. К тому времени, когда Сириус, Джеймс и Питер прошли через камин в гостиной, Нил сильно вырвался вперед. — Ай-ай-ай, Лунатик, стыдоба, — сказал Джеймс, просматривая таблицу очков. — Ты нас подводишь. — Я пытался, — Ремус упал на диван рядом с Сириусом. — Не так много вариантов пошутить над безногим. Вчера я опустился до шутки «человек-с-деревянной-ногой-по-имени-Смит», совершенно низкой. Я даже не жаловался на присужденные полбалла. Тупая и несправедливая. А вот про оборотней, вы представляете, сколько их? — О да, — немедленно ответили остальные трое. — Ты не поверишь, какое колоссальнейшее давление оказывалось на нас троих, когда мы годами пытались удержаться от того, чтобы не выдать их все, — горячо сказал Сириус. — Что делать, если ваш домашний оборотень заболел? — вставил Джеймс. — Пересчитайте своих друзей. Возможно, он кем-то отравился. — Как приготовить похлебку из оборотня? — подначивал Сириус. — Оставь его томиться на два часа. — Что получится, если скрестить ведьму и оборотня? — Питер присоединился к ним. — Бешеная собака, гоняющаяся за самолетами. Хотя я должен признать, в волшебном мире не так смешно — приходится объяснять, что такое самомет, прежде чем рассказывать... — Что получится, если скрестить оборотня с вампиром? — Джеймс был явно далек от исчерпывания своего репертуара. Ремус с каким-то обеспокоенным интересом задумался, как долго он их копил. — Кусачая меховая шуба. Сколько нужно оборотней, чтобы сменить… — Ладно, ладно, — Ремус в знак поражения воздел руки. — Не могу поверить, что подписался на это. — Ты же знаешь, мы тебя очень любим, — ухмыльнулся Сириус. — Ты ведь не обиделся, Лунатик? — тревожно спросил Питер. Ремус улыбнулся ему. — Конечно, нет. Я очень рад, что вы, ребята, здесь. Было приятно, что все они собрались, хотя и странно в то же время. В крошечной обшарпанной гостиной Андерсов с ее стареющей подержанной мебелью и лысеющим диваном прибывшая троица выглядела неуместно. Он задавался вопросом, как это выглядело в глазах Джеймса и Сириуса, оба выросших в богатых аристократических семьях, живущих в огромных волшебных домах. — Боюсь, будет немного тесновато, — рискнул он. — У нас не так много… — Лунатик, — прервал его Джеймс. — Если бы нам нужны были богатые друзья, мы бы подружились с Люциусом Малфоем. Но, поскольку лично я предпочитаю мозги и чувство юмора гнилым ублюдкам с душами флоббер-червей и воображением желейного слизняка, думаю, мы останемся с тобой. На это действительно мало что можно сказать. Питер захватил с собой маггловские спальные мешки, в которых они спали у него дома в прошлом году. В тот вечер они положили их в комнате Ремуса, скомпоновав их близко друг к другу, чтобы на полу вклинились три человека. Это было похоже на три огромных сосиски в тесте. — Боюсь, либо Сириусу, либо мне придется спать на кровати, — пробормотал Ремус, пока они вчетвером пытались осуществить вечернуюю в комнате, которая была примерно в пять раз меньше их комнаты в Хогвартсе. — Родительские прихоти. Копошение на секунду прекратилось, и Ремус увидел, что все смотрят на него. Джеймс, который как раз натягивал пижамные штаны, зашатался на одной ноге, а затем упал на пол. — В смысле? — Питер почесывал нос, — Они решили, что вы сольетесь в неконтролируемом трахе, если поспите рядом? Отвечаю, даже если захотеть (чего я чертовски надеюсь, вы с Сохатым не захотите) — места на троих не хватит. Придется составлять график вдохов и выдохов, потому что нас заклинит, если мы вдохнем все вместе. И тот, кто окажется посередине, выскочит, как пробка от шампанского. Ремус покраснел. — Наверное, ты прав. — Они знают, что в школе мы живем все вместе? — спросил Сириус. Ремус беспомощно пожал плечами. — Что ж, — сказал Сириус. — Полагаю, нам лучше не возникать. Надеюсь, ты заметил, что я до сих пор вел себя наилучшим образом, Лунатик. Твои родители, должно быть, мною очень впечатлены. — Да, если бы они не знали тебя целых шесть лет, и ты тогда не подмешал Нилу в тыквенный сок шипучку на первом курсе. — Один. Раз. — оскорбился Сириус. — Тогда я не знал, что он крутой. — Независимо от причины, Бродяга, он это запомнил. Забей, в общем. Ты им нравишься. Даже если ты развратил их бедного невинного сына. — О, не надо, — застонал Джеймс. — Ты был далеко не невинным задолго до того, как мы стали общаться. Ложись уже, Лунатик. — Его прервало урчание живота Питера. — И было бы немного легче, если бы Хвост так сильно не утолял свой безмерный аппетит перед праздниками. — Эй! Улыбаясь, Ремус закончил облачаться пижаму и залез под одеяло, расслабляясь и слушая, как Джеймс и Сириус продолжают подкалывать Питера, пока они втроем забираются в свои спальные мешки и гасят свет. — Ну, уютненько, — сказал Джеймс довольно приглушенным голосом. — Мерлин, ты такой костлявый, Бродяга. Даже через спальный мешок чувствую. Я понятия не имею, как Лунатик терпит тебя в своей постели. — Ему-то не на что жаловаться, — ответил ему Сириус. — У него колени, как ледорубы, и локти, как заточенные карандаши. — Вдарь ему от меня, — зевнул Ремус. Джеймс исполнил просьбу: раздался приглушенный удар и «ой». Какое-то время тишина нарушалась только хором шелеста движущихся спальных мешков. Затем Сириус сказал: — Лунатик? Все нормально? Ремус сел и, прищурившись, осмотрел темную кучу Мародеров на полу своей спальни. — Конечно. Все в порядке. Даже учитывая ваши шуточки. Я имею в виду, не идеально, но все в порядке. После праздников все будет сложнее, когда все коллеги Нила вернутся к битвам, а он снова останется на скамейке запасных. Он не любит, когда его выбывают из строя. Не завидую Анжеле, ей придется с ним жить. — О, не парься за Анжелу, — горячо сказал голос Питера. — С ней все будет хорошо. Она грозная женщина. Наступила короткая, полная ужаса пауза, прежде чем Ремус сказал: — Пожалуйста, скажи мне, что тебе не нравится моя мать, Пит. — Нравится? — Питер издал хриплый смешок. —Я ее боюсь до усрачки. Женщина задушила мужчину до смерти шарфом. — Волшебным шарфом, — напомнил Джеймс. — Дело в силе и желании, — содрогнулся Питер. — Когда она нахмурилась, глядя на меня, а я капнул кетчупом на ковер, мои яйца в пах вжались, говорю вам. Сириус фыркнул. — Во имя Годрика, Хвост, где ты был, когда раздавали храбрость? — Если ее раздавала Анджела, он, вероятно, был на другом конце страны под моей мантией-невидимкой, отчаянно жалея, что пропустил урок по щитовым чарам, — Джеймс звучал слегка надменно. — Не ссы, Хвостик. Мы защитим тебя. — Бьюсь об заклад, то же самое сказали тому типу его товарищи Пожирателя Смерти, — мрачно сказал Питер, — прямо перед тем, как он поскользнулся о воздух в грандиозной сцене смерти, связанной с шелковой тряпкой-убийцей. — Меня возмущает вывод, что мы не сможем тебя защитить, — сказал Джеймс. — Меня возмущает намек на то, что Анжела носила тряпку, — добавил Ремус. Другие мародеры молчали. — Что? Если бы вы за последние несколько лет выслушали столько же лекций о шарфах, сколько я, вы бы тоже ужаснулись такой модной оплошности. — Да, но твоем месте я бы держал это при себе, Лунатик, — сказал ему Сириус. — Подобные комментарии вызывают у меня непреодолимое желание избить кого-нибудь и стащить его карманные деньги, а поскольку я никогда не смог бы сделать это с тобой, испытать на себе гнев Бродяги придется старому доброму Хвосту. — Эм, а почему мне? Сириус пожал плечами. — Потому что Сохатый — мой некровный брат, а Лунатик — горячий. — И может сломать тебя пополам своим мизинцем, — добавил Джеймс. — Да, и это тоже. — Мне нужно найти новых друзей, — печально заключил Питер. — Никто больше не станет с тобой дружить, приятель, — весело хихикнул Сириус. — Ты застрял здесь с геем-оборотнем, отрекшимся Бэком и лохматым очкариком. — Ты такой же гей, как и я, — запротестовал Ремус. — «Это не тряпка», Лунатик? «Модная оплошность»? — Заткнись.***
Следующим утром Ремус проснулся один. Потягиваясь, он ощутил в конечностях ноющую боль, сигнализирующую о наступлении полнолуния через пару дней. Вероятно, поэтому друзья оставили его спать, а он даже не проснулся, когда они ушли. В эти времена он спал беспокойно, но глубоко. Он скатился с кровати и побрел в гостиную в пижаме, несколько обескураженный отсутствием шума. Затишье Мародеров стоило сравнить с сиреной надвигающихся проблем. Однако ему не о чем было беспокоиться, потому что троица сидела с Нилом за обеденным столом и корпела над большой стариной книгой. — В чем дело? — он подошел к ним. — Вы действительно добровольно читаете книгу? Они быстро развернулись, удивленные его присутствием. — Нет, — Джеймс закрыл стол спиной, пока Питер пытался незаметно убрать книгу. Ремус не сдвинулся с места, скрестив руки и приподняв бровь. — Мы не хотим тебя обнадеживать… что? — Сириус вскинул руки, когда остальные повернулись к нему. — Вы же знаете, я не могу себя контролировать, когда дело доходит до бровей Рема. — Только попробуйте не рассказать, — Ремус приподнялся на цыпочки, заглядывая в массивный фолиант на столе. Остальные неохотно отвернулись, продолжая стрелять в Сириуса кинжалами из глаз. — «Магия домашних эльфов», что? — Я «одолжил» ее у папы, — быстро объяснил Джеймс. — И позвольте мне сказать вам, что это был немаленький подвиг. Запихнуть беспалевно это под мантию! А вы говорите, «всего лишь стащить книжонку»! — Он сердито зыркнул на Питера, тот поерзал на своем стуле и силился не выдавать испуга от гнева Джеймса. — А… зачем? — Ремусу казалось, что он сильно отстает от текущих событий. — Чтобы помочь с серебром, — Сириус улыбнулся ему. Ремус покраснел и коснулся рукой своих волос. Он надеялся, что эти предательские серебряные нити седых волос остались незамеченными его друзьями, которые обычно замечали что-то новое только в том случае, если оно было покрыто шоколадом, летало на метле или обещало устроить погром в гостиной Слизерина. Он должен был помнить, что Сириус всегда делал для него исключение. Выражение лица Сириуса сменилось с гордого на подавленное, и он поспешил добавить: — О, Лунатик, я не про это! Серебряная посуда, на которых домовые эльфы подают нам еду. Мы пытались посмотреть, подойдет ли другой металл, или… Его голос оборвался, и Ремус попытался сделать безмятежный вид. Было ясно, что, хоть Сириус и не имел ввиду волосы, он их заметил. — Ты о чем...? — Питер переводил взгляд с одного напряженного лица на другое. — Ни о чем, Пит, — сразу ответил Ремус, радуясь, что хотя бы один из его друзей сохранил традиционную юношескую слепоту. По неловкому выражению лица Джеймса было ясно, что он тоже заметил седину — или, возможно, это Сириус ему рассказал. — Я просто… гм… пойду переоденусь. — Он указал на свою пижаму и попятился из комнаты так быстро, как только мог. Вернувшись в свою комнату, он изучал свое отражение в маленьком зеркале, висевшем над комодом. Он опустил подбородок, чтобы разглядеть макушку, и вздрогнул, увидев серебристо-серые волосы среди рыжевато-русых. Их было немного, но они было определенно более заметны, чем даже несколько месяцев назад. Он присмотрелся тщательнее, гадая, сколько времени пройдет, прежде чем у него начнут появляться морщины. Стареют ли оборотни быстрее, чем люди? Почему никто не сказал ему? Будет ли он жить в теле восьмидесятилетнего к тому времени, как ему исполнится двадцать пять? О, Боже! Сириус по-прежнему будет прекрасен, и все подумают, что Ремус какой-то больной старый извращенец. Если Сириус вообще захочет быть с ним, морщинистым, уродливым и, возможно, с недержанием. — Лунатик? Он отпрыгнул от зеркала, споткнулся о спальный мешок и ударился копчиком о пол, коря себя за то, что не услышал Сириуса раньше. Парень подошел и вместо того, чтобы предложить ему руку, сел рядом с ним. Ремус избегал его взгляда до тех пор, пока Сириус не поднял руку и не провел ей по его волосам. Тогда он отпрянул. — Не надо, Бродяга. — Почему? Ремус поджал губы, и Сириус вздохнул. — Нет ничего плохого в том, что в волосах немного благородного серебра. — Ага, если этому ч-человеку за пятьдесят. — Ерунда. Мне нравится. — Просто… не надо. Лицо Сириуса исказилось от разочарования. — Я не понимаю, в чем проблема. Что такого, что ты немножко поседел? — Мне семнадцать, а не с-с-семьдесят! Если я выгляжу так с-сейчас, как я буду выглядеть, к-к-когда мне исполнится двадцать? Т-тридцать? — Ремус почувствовал, как в нем закипает собственное уныние из-за того, что проклятое заикание снова с ним. — Ты будешь немного седее. Ну и что? — Я уже седой. Что будет дальше? Я буду старым, морщинистым и мерзким. — Что? Нет, не будешь! Ремус, только потому, что твои волосы посветлели, ты не сморщишься и не состаришься. Ты так не думаешь? — Не думаю. Оборотни долго не живут. — Потому что их убивают, или они разрывают себя на части в полнолуния, или кончают жизнь самоубийством от одиночества или чего-то еще. Не от старости. Ремус покачал головой, не желая в это верить. — Клянусь, Лунатик. Посмотри на меня. — Сириус взял его за щеку и поднял лицо, чтобы посмотреть в бездонные глаза. — Один из моих двоюродных братьев, Цефеус, работал в Румынии. Когда мне было лет восемь или девять, он пришел к нам в гости, и его волосы были совершенно седыми. Он был так молод, а его волосы полностью изменили цвет. Выяснилось, что год назад он угодил в ловушку в глубине пещеры гнездящейся драконихи на три недели без возможности выбраться. Его бы дотла зажарили, если бы дракониха его заметила. В конце концов его нашли другие исследователи драконов, и к тому времени, когда они добрались до него, его волосы уже поседели от стресса. На концах они все еще были черными, но те, что отрастали, были седыми. К тому времени, как он добрался до нас, он был словно одуванчик. Это — стресс, Лунатик. Он отбеливает волосы. Невероятно, что ты до сих пор тоже не одуванчик, учитывая количество стресса каждый месяц. Ремус почувствовал, как что-то глубоко внутри него расслабилось впервые с тех пор, как он заметил свои первые седые волоски. — Я не стану старой черепахой? — Нет. Ты еще много лет будешь красивым жеребцом. Ремус опустил подбородок, быстро моргая, чтобы очистить слезящиеся глаза. Сириус сделал вид, что не заметил этого. — А если ты сильно по этому поводу загнался, у меня остались запасы того зелья, которое мы подлили в шампуни слизеринской команды в ноябре. — Не люблю розовый. — Тебе пойдет. — Если оно красит в розовый, есть и такое, что покрасит в русый. — Конечно, есть. А еще его можно применить на того добряка, профессора Защиты, что вел у нас в одиннадцать лет. Ремус покраснел. — Не надо. — Ладно, — Сириус провел ладонями по классической клетчатой пижамной пижаме Ремуса. — Вы знакомы так давно, что он стал большой частью того, кто ты есть сейчас. Но не думай, что я не знаю, что ты сознательно решил слепить себе такой образ. Не знаю, правда, почему такой выбор. И не думай, что когда-нибудь настанет момент, когда я посмотрю на тебя, и это единственное, что я в тебе увижу — твой образ. — Ну, а ты не думай, что я не вижу ничего, что скрывается за твоим образом плохиша, шута, плюющего на правила, — смущенно сказал Ремус. Сириус усмехнулся. — Да-да, я в курсе. Мы как две похожие противоположности, Лунатик. — Ага. Надо постоянно убеждаться, что ни один из нас не потеряет себя настолько, что эти образы на самом деле станут нами. Сириус нахмурился, моргнул, и превратился в Бродягу, а рука, лежавшая на коленях Ремуса, уменьшилась до лапы. — А на что это мы обижаемся, а, дворняга? Хвост Бродяги завилял, а длинный розовый язык высунулся, оставив мокрую полоску на правой стороне шеи Ремуса. — Фу, слезай! Фу!!! Сириус вернулся к своему человеческому облику, затем медленно лизнул еще одну длинную полосу на левой стороне шеи Ремуса своим человеческим языком. — Все еще мерзко? — Да, — упрямился Ремус, хотя дрожь в его голосе выдавала подноготную.***
— Золото, — объявил Питер, как только Ремус оделся, и они с Сириусом подошли к завтраку. — А? — Сириус сел рядом с Ремусом и начал наполнять свою тарелку тостами. — Нил нашел это в книге Джеймса, — уточнил он, кивнув Нилу, который, казалось, был по уши поглощен «Ежедневным пророком», хотя Ремус по опыту знал, что на самом деле он внимательно слушал разговор. — Золото работает так же хорошо, как… как там говорилось? — Проводник, — подсказал Джеймс, выплеснув большую лужу варенья на свой тост. — Да, проводник для магии домашних эльфов. — Золото? — Ремус почувствовал, как его сердце быстро забилось. — То есть нам нужен целый обеденный сервиз из чистого золота? — Не чистого, — сказал ему Джеймс с набитым ртом. — Хватит тонкого слоя. Типа позолоты. — И все же, — Ремус так себе ничего и не положил. — Целый позолоченный обеденный сервиз — на каждый стол в Большом зале… это будет стоить миллионы галлеонов. — Что-нибудь придумаем, — упрямо сказал Сириус. — Организуем сбор средств или что-то в этом роде. — И как бы ты оправдали мероприятие по сбору средств на золотой обеденный сервиз в Хогвартс? — скептически спросил Ремус. — Люди подумают, что ты наконец поддался семейному безумию Блэков. Еще идеи? — Не знаю, — пожал плечами Сириус и посмотрел на Джеймса. — Как насчет — "пожертвуйте по одной золотой соуснице, чтобы увидеть Хвоста в патриотическом наряде?" — Да блин! — Питер возмущенно выпрямился. — Почему меня? — Он просто издевается над тобой, приятель, — заверил его Джеймс. — Кроме того, кто захочет смотреть на Хвоста в патриотическом наряде? — Вынужден вас прервать, — посмеиваясь, сказал Ремус. — на том основании, что это самый ужасный план с тех пор, как Венди «Куда-же-мои-ноги-делись» Вибблер в мини-юбке подкралась к подозрительно волосатому мужчине в полнолуние, и сказала: «Нравится, малыш?» Из гостиной донеслись два мягких звоночка, когда в таблице добавились баллы, и Ремус прикрыл рот ладонью. Нил оторвался от газеты и рассмеялся. — Двойной удар, Ремус. Оборотни и безногие. Ты понял, что только что забил в свои ворота? Ремус застонал. — Это вошло в привычку. Придется следить за своим языком, когда мы вернемся в школу. Он все ждал, когда Мародеры посмеются, но те просто смотрели на него с великим изумлением. Тогда Ремус сварливо спросил: — Что? — Мне кажется, я никогда раньше не слышал, чтобы ты так шутил о ликантропии, — Джеймс поправил очки. Ремус поймал себя на том, что улыбается. — Ну, меня все каникулы ими засыпали. Просто вырвалось. — Значит ли это, что теперь нам разрешено шутить при тебе об оборотнях? — Питер отложил тост. — Клянусь, у меня от них скоро запор будет. Джеймс толкнул его, и он упал со стула. — Где, говоришь, взять патриотическое шмотье? — деланно обратился он к Сириусу. — Организуем в любое время, в любом месте. Даже без соусника. Питер издал невероятно крысиный писк и бросился в гостиную, а Джеймс и Сириус выдвинули свои стулья и побежали за ним. — За что они так с ним? — спросил Нил, ошеломленный. Ремус пожал плечами. — Джеймс и Сириус иногда слишком меня опекают. — Они… неплохие, — сказал Нил, когда раздался душераздирающий писк и громкий гул, звучащий так, будто кого-то придавили, а затем натужное «Ах! Ах! Простите, остановитесь!». — Да, — согласился Ремус, намазывая тост маслом. — Неплохие.***
Остаток рождественских каникул прошел так же, как и каждый год. На полнолуние Ремуса заперли в старом угольном бункере, где, из-за того, что Мародеры не могли раскрыть свою животную сущность, Лунатик нанес несколько довольно серьезных травм. Единственное, за что он мог быть благодарен, это то, что довольно быстро пришел в себя, как только его послелунное «я» осознало, что Сириус поблизости. Остальные Мародеры провели ночь полнолуния в комнате Ремуса, придумывая все более и более нелепые способы собрать деньги на золотой обеденный сервиз. На Рождество Ремус получил от Питера шоколад, от Джеймса — замок-ловушку, защищающий содержимое сумок и чемоданов, а от Сириуса — ужасно уродливый массивный золотой браслет. — Э… спасибо, Бродяга. — Я знаю, что он — говно, — весело сказал Сириус, — но это чистое золото, и раньше оно принадлежало моему двоюродному дедушке Орфею. Я подумал, мы могли бы переплавить его, чтобы сделать соусник или что-то типа того… ну, знаешь… раз ты запретил использовать Хвоста. Хорошо, что я не выкинул эту хрень. — Это чистое золото? — подошедший со спины Нил осекся. — Ты не можешь просто отдать это Ремусу. Он стоит целое состояние! Сириус отмахнулся. — В прошлом году мы использовали его как цепочку в мужском туалете. Старая отвалилась после того злополучного инцидента с навозной бомбой, Взрыв-кусачкой и банкой дохлых червей. Так он обретет новую жизнь. — Ты использовал бесценный золотой браслет вместо задвижки туалета? — И без того округлившиеся глаза Анджелы чуть не вылезли из орбит. — Недолго, пока ее не починили, — заверил ее Джеймс. — И двоюродный дедушка Орфей убил мою двоюродную бабушку Каллисту, прокляв унитаз, так что он сожрал ее, а голову отрыгнул с приличным количеством де… — Сириус не договорил. — В каком-то смысле это казалось уместным. — Почему он убил ее? — спросил Питер несмотря на то, что сама фамилия «Блэк» была весьма говорящей. — Он узнал, что раньше у нее была любовница, — коротко сказал Сириус. Повисла неловкая тишина, прежде чем Сириус ярко улыбнулся и снова указал на браслет. — Вот почему его точно нужно подарить Лунатику. Я почти слышу, как он переворачивается в гробу. — Что ж, — Анжела положила руку на плечо Сириуса, — это очень мило с твоей стороны, Сириус. Сириус взглянул на ее пальцы с мимолетным удивлением, прежде чем вновь надел на себя ехидную маску. — Ага, в моем стиле. Что угодно, лишь бы нарушить вечный покой моих несчастных предков. По лицу Анжелы Ремус догадался, что она добавила Сириуса в список людей, за которых может напустить на обидчика свои шарфы-миньоны. Это странно утешало.***
До возвращения в Хогвартс оставался всего день, когда реальная жизнь снова довольно грубо вторглась в их уютный мирок. Нил, к своему большому неудовольствию, наконец вышел из отпуска по болезни и в течение последних нескольких дней получал от четырех до пяти сов в день, загруженных бумагами из отдела Правоохранительных органов Министерства. Теперь, когда он больше не являлся «полевым» аврором, из него сделали документальную свалку, которая с каждым тактическим шагом Волдеморта только увеличивалась. В тот день Мародеры остались дома: небо заволокло свинцовыми тучами, а по крыше непрестанно барабанил дождь. Они играли в «Я шпионю» после того, как Анжела конфисковала Взрыв-кусачку после третьего возгорания ковра в гостиной. Ковер был таким старым, что магия почти не справлялась с дырками, к тому же у них заканчивалась мебель, которую они могли передвинуть и скрыть это безобразие. — Я вижу в крохотную щель, — начал Питер, лежа у камина. — что-то на буквы «с» и «м». — Сволочного мудака, — Сириус стукнул костяшками пальцев Питера по затылку. — Сонную марь, — Джеймс тоже явно устал от игры. — Самолет, — Ремус обнаружил в себе невероятно бесполезный талант видеть непреднамеренно загадочные подсказки Питера. — И на будущее: самолет — это одно слово, и там буква «л». — Я не знаю, как ты это делаешь, Лунатик, — Джеймс восхищенно покачал головой. — Однажды ты станешь профессором, говорю. Ты всегда понимаешь, где люди ошибаются. — Как будто они когда-либо позволяли оборотням учить детей, — Ремус согнул локоть, который все еще не оправилась от ран. — Дамблдор мог бы, — заметил Сириус, — если через несколько лет он все еще будет директором школы. — Старый Дамби навсегда останется директором школы, — Джеймс вытянул ноги и лег на спину. — Однажды он будет сажать за строчки наших правнуков. — Ебучая Моргана… — Нил сгорбился над своими бумагами за обеденным столом, и его голос был едва слышен, но его тон заставил всех замолчать. — Что там? — Ремус сел, в легких поднялось тревожное трепетание. Нил поднял голову и встретил его взгляд глазами-сиклями. — Один больше не выходишь, Ремус. Никуда. — Что? Почему? Что происходит? Закрыв глаза, Нил потер переносицу. — Похищения оборотней. Здесь особенно. Но в Министерстве до этого ничьи руки не доходят, потому что — давайте признаем — никого не волнует, что происходит с оборотнями. — Нил схватился за голову руками. — Я бы и сам пропустил это, но я всегда в курсе всего, что связано с оборотнями. — Нил, — Ремус встал вместе с друзьями и двинулся столу. — Пожалуйста, просто объясни все спокойно и с самого начала, — Сириус сел на табуретку, потянув Ремуса на соседнюю. — Мне ни с кем не следует этим делиться, — сказал Нил, — особенно с кучей школьников. И все же — я знаю, что могу вам доверять. И я думаю, что важно, чтобы вы осознали серьезность. — Он перерыл бумаги на столе, выстроив перед ними несколько неаккуратных стопок. — Это жалобы и отчеты семей пропавших без вести оборотней. Позже выяснилось, что многие из них служили Волдеморту. Министерство отклонило сообщения, заявив, что, будучи темными существами, оборотни, должно быть, решили присоединиться к нему. Еще большинство этих оборотней из уважаемых людей, с семьями, соблюдающими законы, и у которых раньше не было проблем с Министерством. единственное, что их всех объединяет, это то, что по той или иной причине их ликантропия в какой-то момент была зарегистрирована в Министерстве. Джеймс нахмурился. — Зачем оборотням регистрироваться в Министерстве? Они же на себя ярлык мишени вешают. Нил просмотрел бумаги в другой стопке. — Причин масса. Некоторые лежали в Святом Мунго и их разоблачили, некоторые пытались получить загранпаспорт, или усыновить детей, или начать бизнес. Очевидно, что как только их обнаружили, запросы отклонили, и Министерство вносило их в Отдел магических существ. — Мерлин, — пробормотал Сириус. — Кто-то в Министерстве слил список, да? Нил одарил его мрачной улыбкой. — Ты всегда был сообразительным. Да. Похоже, кто-то слил список Пожирателям Смерти, которые теперь нацелены на этих людей и заставляют их служить Волдеморту. Шантаж угрозами в адрес их близких, ничего сверхъестественного. Мы знали и раньше, что Волдеморт пытался привлечь к себе на службу оборотней. Очевидно, он только что нашел простой способ сделать это. И это еще не все… — он извиняющимся взглядом посмотрел на Ремуса. — Что? — к горлу Ремуса подступила тошнота. — А что еще может быть? — Похоже, за этим стоит Сивый. Его замечали рядом с похищенными незадолго до исчезновения. К некоторым свидетелям он даже обращался с ложными обещаниями Волдеморта. — С-Сивый, — прошептал Ремус. — Он знает о Ремусе, — сказал Сириус сдавленным голосом. — Он породил Ремуса. И он пойдет до конца. Мы уже встречались. Думаете, в том книжном магазине он и те два Пожирателя Смерти хотели похитить Ремуса? — Несомненно, — кивнул Нил. — Ты в реальной опасности, сынок. И даже если я представлю эти данные Министерству, я сомневаюсь, что они что-то сделают. — Кого волнуют оборотни? – глухо закончил Ремус. — Лунатик, — Сириус взял его руку, крепко сжимая ее. — Мы не позволим, чтобы с тобой что-то случилось, — Питер выглядел испуганным, но в то же время решительным. Джеймс молчал. — В Хогвартсе ты будешь в большей безопасности, — руки Нила заметно дрожали, когда он собирал документы. — Но ты должен поклясться, что никуда не пойдешь один. Особенно в Хогсмид. — Не пойду. Я клянусь. — И он не собирался нарушать это обещание. Но праздничная атмосфера была испорчена, и Ремусу казалось, что последние остатки его детства утекают как вода сквозь пальцы.