***
— А они что здесь делают? Гарри не очень учтиво указал обслюнявленным кончиком пера на студентов в голубых мантиях, которые сейчас располагались на первом ряду аудитории истории магии, тихо переговариваясь на французском и шурша пергаментами. Они же с Гермионой и Томом устроились на заднем, где последний мог спокойно читать более полезную, чем нудные пересказы гоблинских восстаний, литературу, пока его Прытко Пишущее перо само записывало лекцию. Удачное, хоть и дорогое приобретение, которое ему подсказал сделать Томас — тот последние недели был подозрительно дружелюбен. Гермиона же с не меньшим усердием, чем зачарованный артефакт, строчила что-то в пергаменте — вероятно, эссе, которое только что задали на травологии и которое надо было сдавать лишь неделю спустя. Впрочем, Том тоже планировал приступить к нему сегодня, но чуть позже. — Как что, учатся на нашем потоке, — ответил он на вопрос Гарри, равнодушно пожав плечами. — В смысле? Ты хочешь сказать, что студенты Шармбатона будут учиться… с нами? Том не мог классифицировать эмоцию, которая возникла на лице Поттера, но отметил заинтересованный взгляд, остановившийся на точеной фигурке, что как раз выбирала место в первом ряду, куда усадить свою очаровательную попку. Габриэль откинула волосы за плечо и обернулась, скользя взглядом по студентам. Кажется, на их ряду она задержалась чуть дольше, а потом резко отвела глаза. — Не только Шармбатона, но и Дурмстранга. А ты что думал? — Том вопросительно вздернул бровь, пронаблюдав за представлением француженки. — Что они потащат с собой всех учителей из своей школы, оставив сотни студентов резвиться и разносить замки в свое удовольствие? Или что приехавшие на Турнир претенденты просто пропустят седьмой курс? Вообще-то, это ты был свидетелем предыдущего, а не я, должен бы знать такие вещи. — Я даже… Видел их в школе, но как-то не задумывался, — смутился Гарри, взлохматив затылок еще больше обычного нервным движением. Его взгляд будто прикипел к первой парте. — Тебе не кажется, что она такая… такая… — он попытался неопределенным жестом в воздухе выразить свою мысль, но руки почему-то очертили символ, похожий на песочные часы. — Миленькая, — закончил невпопад. — Вряд ли я бы применил к ней это определение, — задумчиво ответил Том. — Она из древней чистокровной семьи, хоть и ходят всякие слухи об их связи с неподобающими существами. Но эта девушка явно хорошо знает чего хочет: ее главная цель — устроиться в этом мире, выйти из тени старшей сестры и организовать не менее удачное замужество, чем намечается у той. — Она еще слишком молода для таких мыслей! — вспыхнул Гарри. — И так невинна, буквально светится чистотой… — Ага. Светится. Том с подозрением оглядел парней, почти все из которых смотрели на Габриэль Делакур так же, как Поттер, слишком прозрачными и неморгающими глазами. Наверно, это были те самые вейловские флюиды, что у нее в крови. Он же не ощущал ничего необычного и, фыркнув, отвел взгляд от девушки, которая нарочито медленно поглаживала парту перед собой кончиками пальцев, будто в раздумье. Гермиона отчего-то посмотрела на него с восхищением. Флер уже замечала его устойчивость к ее женским чарам и обосновывала это отсутствием у него эмпатии. Впрочем, это было бредом — Том прекрасно знал, что такое эмпатия, и она у него имелась. Он всегда мог понять, что задумали люди, возможно, он даже лучше видел их ничтожные, низменные мысли, которые они скрывали от самих себя, все грязные стороны их души, эгоистичные порывы, что они прятали под маской благочестия. Слышал лживость их речей о всеобщем равенстве, о любви к ближнему и взаимопомощи. Каждый был сам за себя, и грядущий Турнир, который должен являться символом единения и дружбы между школами, представлял это лучше некуда. В глаза декларировать взаимовыручку и уважение, а на деле биться насмерть, стараясь урвать жирный кусок именно себе, доказать свое превосходство и встать в лучах славы с трофеем в руках. Сколько участников умерло или же убило друг друга во время этого безумного соревнования? Если судить по слухам о предыдущем Турнире три года назад, тогда тоже не все прошло гладко, а Седрик Диггори и Каркаров до сих пор разве что не плевали друг другу вслед, случайно пересекаясь в Хогвартских коридорах. Впрочем, подробностей этой истории он так и не знал. — Гермиона? — он наклонился к своей девушке. — Расскажи мне, что там за скандал случился на прошлом Турнире? Как он пропустил момент, когда начал так называть ее даже в мыслях, воспринимать ее принадлежность как само собой разумеющееся? Он любил владеть вещами, получал истинное удовольствие от этого, начиная еще со своего приютского детства. Если тогда это были сломанные игрушки, яркие камешки или дефицитные сигареты, то со временем предметы, которые он коллекционировал, становились все сложнее. И если какие-то, вроде побрякушек знатных слизеринцев или золотых монет, что он получал в обмен на длинные витиеватые эссе или помощь в личных проблемах, для него не значили ничего и не задерживались в кармане, то другие становились достойными экземплярами его коллекции, с которыми не хотелось расставаться. Например, он так и не нашел в себе сил избавиться от часов Лестрейнджа — Том коснулся пальцем гладкого сапфирового стекла, на котором не появилось ни одной царапины за последний год, — хотя они буквально кричали о своей стоимости и выдавали в нем вовсе не мальчика из семьи среднего достатка, которым он притворялся. Также он не смог избавиться и от… нее. Определенно, Гермиона стала одной из его жемчужин. Пускай она не имела яркого блеска слизеринских изумрудов — что, впрочем, зачастую оказывался глупой фальшивкой, взять хотя бы Панси, — но ее равномерное сияние, как от блестящего разума, который лишь немногим уступал его и прекрасно работал с ним в консонансе, так и от девичьей горячности, которую так приятно было вбирать в себя, испивать до дна и наслаждаться каждым несдержанным стоном, что он срывал с ее губ, заливающим щеки румянцем и той негой в глазах, которую они разделяли, убегая от остального мира… Том почувствовал, что вместо скучной лекции сейчас с бо́льшим удовольствием прогулялся бы до Выручай-комнаты. — А, так ты не в курсе подробностей! — тем временем кивнула она, вырвав его из приятных мыслей, и привычным жестом заправила прядь волос за ухо. Взгляд Тома остановился на голубой жилке, что пульсировала на открывшейся тонкой шее, так и приглашая втянуть ее в себя, прикусить алебастровую кожу и ощутить вкус мела на губах. — Когда участники Турнира в последнем соревновании почти добрались до центра лабиринта — это было финальным испытанием, пройти лабиринт, который вырастили на квиддичном поле, а Хагрид напустил туда своих соплохвостов и прочих тварей, Виктор говорил, там был даже сфинкс… — Скандал, — коротко напомнил Том, поняв, что Гермиона отвлеклась и сейчас по обыкновению начнет расписывать ничего не значащие детали. К тому же имя Виктора неприятно резануло по ушам. — А, да, и в середине лабиринта все три участника встретились. И потом… О, профессор Биннс! Гермиона прервалась, стоило серебристому приведению вплыть в класс через доску. Французы за первой партой умолкли и будто бы подавились словами — видимо, их никто не предупредил о потусторонней природе преподавателя. — Я думаю, начнем урок с опроса по прочитанной вами за лето литературе, — проскрипел призрак, скучающе обводя взглядом студентов: он в большинстве своем даже не помнил их по именам. — Мисс… — остановился на ближайшей к нему первой парте, которую благоразумно обходили студенты Хогвартса, ибо умерший много лет назад преподаватель теперь никак не мог выйти из замкнутого круга, исполняя тот же алгоритм, что и долгие годы своего посмертия. Окинул взглядом французов в голубых мантиях, явно пытаясь вычленить хоть что-то знакомое, и непонимающе нахмурился. — Малфой? — Делакур! — разъяренно откинув светлые волосы назад, возмутилась Габриэль. Слизеринцы, расположившиеся на задних партах правее Тома, засвистели и заулюлюкали. Кажется, больше всех старался балагур Забини. Том бросил беглый взгляд на Малфоя и, ему показалось, прочитал по губам: «А че, я не против», произнесенное с ухмылочкой, но достаточно тихо, чтобы не заметила Панси. Перо в руках Гарри с треском сломалось. — Мисс Делакре, — ничуть не смутившись, кивнул призрак и исковеркал фамилию девушки по-новому. — Что вы можете рассказать о восстании Ульрихта Пятого? — В тысяча шестьсот тридцать пятом году… — скрипнув зубами, начала она. Хоть Том и видел лишь ее напряженно замерший затылок, но он был уверен, что прекрасно знает, какое выражение отвращения сейчас затопило ее лицо, словно неприятный запах коснулся ее тонкого обоняния, воспитанного исключительно на ароматах духов и свежеиспеченных круассанов. — Гермиона? — обреченно шепнул он, пытаясь возобновить прошлый разговор. — Ш-ш-ш! — она возмущенно ткнула его локтем в бок. — Я хочу послушать, как это преподавали им во Франции. Она. Затыкает. Его. Предпочитая какое-то гоблинское восстание. Сжечь бы всех этих тварей! Впрочем, силы злиться кончились уже сегодня утром, и Том только страдальчески возвел глаза к потолку.***
Нехорошие предчувствия оправдались на первом же уроке ЗОТИ, который был теперь не сдвоенным, а строенным — Гриффиндор, Слизерин и Дурмстранг. Том раньше не мог объяснить ничем иным, кроме магии, как МакГонагалл умудрялась впихивать в расписание столько студентов и уроков при относительно небольшом количестве профессоров, а теперь и вовсе не представлял, как ей удастся добавить новых студентов, свалившихся на голову преподавательскому составу. Однако, по всей видимости, она решила, не мудрствуя лукаво, просто присовокупить группы к уже имеющемуся расписанию. — Учебники убрать! — Снейп по обыкновению кружил между рядами черной птицей. — Хотя все вы уже совершеннолетние, раз добрались до седьмого курса, но бьюсь об заклад, что палочку на летних каникулах вы использовали лишь для того, чтобы заварить себе чай или трансфигурировать платье покороче. Так что я хочу увидеть, насколько плоха ситуация и сколь многое покинуло ваши дырявые головы за пару безмятежных месяцев. Мария в ответ на такой выпад лишь подняла бровь. Кажется, если в чем она и сходилась с Томом, то это в антипатии к Снейпу, что выросла буквально с первой же встречи, щедро удобряемая его сарказмом. — Почему бы не посмотреть, что умеют студенты Дурмстранга? — тем временем с напускной задумчивостью промолвил Снейп, обводя группу красных мантий внимательными черными глазами. — Одного я уже лицезрел, но, может, это не показатель? Как насчет… Реддл и Долохова? Мария уже потирала палочку, но Том лишь качнул головой. — Не думаю, что это хорошая идея, профессор, если, конечно, вы не горите желанием подыскивать новое помещение для класса ЗОТИ. Особенно я переживаю за окна, — ответил он тихо, вспомнив печальную судьбу шикарного панорамного окна в особняке Томаса после их незабываемой дуэли. Но каждое слово в замершей тишине было очень хорошо слышно. Ученики, буквально затаив дыхание, наблюдали, что же выйдет из этой сцены, особенно он почувствовал на себе напряженный взгляд Гермионы. После секундной задержки, которая понадобилась Снейпу на принятие решения, он кивнул: — Хорошо, поверю вам на слово. Тогда выберите себе противника сами. Профессор буквально вперился в него взглядом, ловя каждое движение мимики, малейшее узнавание или же неузнавание. Мария тяжело дышала сквозь зубы, а на лице был написан вызов: «Что, испугался?». Том обвел взглядом дурмстранговцев, выбирая самого на вид крепкого, чтобы не оставить никаких сомнений в его смелости. Ну конечно, иначе и быть не могло. — Думаю, Ондржей, — он был горд тем, как легко тренированная буква сорвалась с его языка. Это звучало так идеально, как у него не получалось ранее. Может, не такой уж и сложный этот чешский? Широкоплечий парень вышел ему навстречу. Ухмыльнувшись, поднял палочку вертикально вверх перед лицом в приветствии. — Что, Реддл, за год в своей Англии разучился нормально произносить мое имя? Оскорбленный в лучших порывах, Том обрушил на противника град заклинаний. Тот отбивался невербально, его движения были четкими и явно отточенными долгими тренировками. Но в скорости он уступал и двигался грузно, по-медвежьи. Том, который раньше считал свой дуэльный стиль достаточно жестким для англичанина, а кое-где и грубым, теперь осознал, что рядом с дурмстранговцем он порхает с места на место подобно мотыльку, легко и грациозно. Много времени это не заняло. Камень под ногами чеха потек, превращаясь в жидкость, обхватил его лодыжки серыми языками. Пошатнувшись на секунду, он пропустил удар и миг спустя уже лежал на полу без палочки, прожигая Тома снизу вверх разъяренным взглядом. Тот подошел ближе и протянул руку, вежливо помог поверженному сопернику подняться. — Я бы сказал, что неплохо, если бы это был урок не ЗОТИ, а трансфигурации, — скривившись, выдал Снейп, но огонек жадной подозрительности в его глазах пропал. — Впрочем, победа все же есть, десять баллов Слизерину. А теперь разбейтесь на пары и отрабатывайте тот последний блок, что не дался мистеру Онд… ученику Дурмстранга. И, Долохова… Поверю Реддлу, который явно слишком хорошо вас знает, — держитесь подальше от окон. Кажется, тот взгляд, коим наградила его девушка, обещал скорую и мучительную смерть.***
За неделю иностранные студенты немного освоились и более-менее свыклись со своим пребыванием в древних стенах гигантского замка. Впрочем, они все еще плутали по бесконечным переходам и опаздывали на занятия, как какие-нибудь первокурсники, а изящные плетения французского мата доносились от движущихся лестниц, что считали своим долгом уйти прямо из-под носа зазевавшегося чужака, или от исчезающих ступенек, рядом с которыми толпились целые группки голубых мантий, выдергивая попавшего в ловушку соплеменника совместными усилиями. Дурмстранговцы, выросшие в недружелюбных условиях, в подобные ситуации почти не попадали; напротив, они, привычные к темной магии и ее обманкам, настороженно осматривались в длинных галереях, будто ожидая нападения в любой момент. Однажды Том даже застал их, окруживших рыцарские доспехи, которые, на их взгляд, слишком осмысленно повернули голову, будто следили за гостями замка. Из произнесенной ребятами диагностики он смог вычленить одно даже для него незнакомое заклятие и взял его на вооружение. И едва успел нырнуть в скрытый проход, когда единственная девушка из их группы — Катарина, напомнил он себе имя, — резко обернулась и подозрительно скользнула взглядом по месту, где он только что стоял. Том не боялся их, нет, но разумно предпочитал пока избегать встречи с «бывшими одноклассниками», будучи не до конца уверенным, что он сможет получить от нее выгоду, а не окажется сам подвергнут излишним расспросам и попыткам узнать всю его подноготную. Присутствие Марии, которая явно была лидером их группы, еще как-то сдерживало любопытство остальных, но стоило ей отбиться от коллектива, например, чтобы побыть с Виктором, и все расслаблялись, а Том чувствовал направленные ему в спину заинтересованные взгляды. Он прошел по пыльному тайному проходу и вынырнул практически у Большого зала. Осень уже вступила в свои права, расцветив золотом и багрянцем окрестные леса, и домовики украсили зал, празднуя эту щедрую пору сбора урожая. На столах из ваз торчали букеты из колосьев и сухоцветов, бежевыми мазками пшеницы, окропленными синевой лаванды и коралловым — львиного зева; венки из пестрых листьев, от зелени до желтого и красного, венчали камины; мелкие тыковки, которые показались эльфам не годными для приготовления еды, теперь блестели оранжевыми бочками с каминных полок. К Хэллоуину они, очищенные от внутренностей, воспарят с огнем внутри над головами учеников, но пока что мирно дожидались своего часа. Увитый оттенками желтого и оранжевого, мерцающий золотом в теплом свете свечей и каминов, Хогвартс в эти дни был особенно прекрасен и будто пытался успокоить ажиотаж, что захватил студентов. Растревоженным ульем они жужжали в ожидании большого события, обсуждая, строя предположения и делая ставки. Этим вечером напряжение достигло своего апогея, ведь именно сегодня было запланировано торжественное открытие Турнира и установка Кубка Огня. Ожидались высокие гости из Министерства, официальные лица, а прошлые участники уже рассаживались за увеличенным преподавательским столом. Том поймал обращенную к нему улыбку Флер и кивнул в ответ, заметив, что она и Диггори держатся подальше от Крама. За эту неделю рутина школьной круговерти захватила его, но теперь пришла пора прояснить ситуацию — Том не терпел чего-то не знать. Он нашел взглядом белобрысую макушку за слизеринским столом и втиснулся на скамью рядом, небрежно сдвинув Гойла. Несмотря на габариты, парень протестовать не стал, а Драко вопросительно вскинул бровь. — Рассказывай, что там за история случилась в финале прошлого Турнира, — требовательно произнес Том. — А что, красотка-Флер не поведала тебе о минутах своего позора? — шкодливая улыбка расплылась по лицу Драко, который явно испытывал неземное удовольствие от того, что знал что-то, неизвестное Тому. — Конечно, сторонних свидетелей не было, а каждый участник теперь рассказывает свою версию событий. Но достаточно дельный ум может сложить два и два, сделав вывод из незначительных фактов, мелких оговорок… — К делу, — Том прервал самовосхваления Драко, которые теперь могли продолжаться вечность. Теодор позади приятеля закатывал глаза. — Я говорю по делу! — возмутился тот. — Так вот, мне удалось составить следующую картину: первыми до центра лабиринта добрались Крам и Диггори. На их несчастье, одновременно, что тут же вылилось в масштабную магическую дуэль. Когда остался лишь шаг до победы, уступать не хотел никто. И тут на сцене появляется французская красотка… — Малфой нашел глазами старшую Делакур, которая о чем-то беззаботно щебетала с Регулусом и Седриком. — Она сочла, что участвовать в дуэли опасно, да и исход ее неясен, — продолжил Тео. — Решив не размениваться на такие мелочи, как честный бой, она попыталась прокрасться к Кубку за спиной у ничего не подозревающего Диггори — по той версии, что она теперь озвучивает, дуэли она не заметила, предположив, что это просто ураган в лабиринте. — Но ей не повезло — какое-то из летавших заклятий ненароком сбило с нее дезиллюминационные чары, которые она накинула на себя совершенно случайно, конечно же, — Драко изобразил пальцами в воздухе кавычки, подчеркивая сарказм в речи. — И ее тут же заметил Крам. Он вышел из себя от подобной низости и отправил в нее что-то темное. Дальше версии участников расходятся еще сильнее — Диггори утверждает, что это был запрещенный Круциатус, который он счел летящим в него, Крам с Каркаровым настаивают на безвредном оглушающем… Доказательств никаких не смогла привести ни одна сторона — Флер не зацепило, она лишь споткнулась о соплохвоста и знатно приложилась холеным личиком о землю, а палочка Крама этой схватки не пережила. В общем, что бы то ни было, но Крам отвлекся на Делакур, а Диггори, поначалу не заметив ее, воспользовался ситуацией и вырубил соперника. Когда он понял, кто ненароком помог ему победить, они с дамой долго расшаркивались, но, слава Мерлину, он оказался не настолько джентльменом, чтобы предложить ей честно заработанный Кубок, а она — не настолько сукой, чтобы очаровать своего спасителя вейловской магией. Таким образом Хогвартс выиграл Турнир, а Крам, несмотря на все обвинения, занял второе место по очкам, поскольку Флер завалила предыдущее состязание. Каркаров обвинял Диггори во лжи и очернении соперника, а судьи без доказательств только развели руками, тут даже Дамблдор ничего не смог сделать… Да и, будем честны, какая ему разница, Хогвартс все равно получил Кубок, вот старик и не полез. Конечно, как все на самом деле было, мы не знаем, но я отчего-то верю Диггори. — Да никаких сомнений в том, что Крам действительно это сделал. Ты только посмотри на него, выглядит зловеще, — Теодор кивнул на нахохлившегося за преподавательским столом, будто громадный грач в кровавом оперении, болгарина. — Любой человек способен выйти из себя в момент. В состоянии аффекта эмоции захлестывают и ведут наши поступки, в один миг ты можешь быть рафинированным аристократом и пить чай из тончайшего фарфора, а в другой — засовывать эту чашку в глотку выбесившему тебя визави, — равнодушно ответил Том. Вспышка Крама не особо его удивляла. Даже появилась мысль, что в чем-то они схожи, а какая-то доля этой тьмы под внешней холодностью, возможно, и привлекла Грейнджер к ним обоим. — Когда ты говоришь подобные вещи с таким знанием дела, я начинаю опасаться пить рядом с тобой чай, — Драко, скривившись, отставил чашку в сторону. Противоположную от Тома. — Думаю, в связи с тем случаем они ужесточат правила в этом году, — подвел итог Теодор. — В прошлый раз уж очень многие возмущались и качали головами, что нет никакой фиксации, дабы потом провести разбирательство, что участники не ограничены в колдовстве… О, смотри, смотри! — он разве что не подпрыгнул на скамье, дергая Малфоя за рукав, и впился взглядом в высокие золоченые двери Большого зала, которые были по обыкновению распахнуты. В них как раз вошла группа людей в строгого вида мантиях. Том узнал Барти Крауча-младшего, которого пару раз лицезрел в особняке Гонтов — парень входил в число приближенных, быстро шагал по карьерной лестнице и заместил на должности главы Департамента магического сотрудничества своего отца, здоровье которого в последнее время по непонятным причинам начало сдавать; дальше шел коротышка в полосатом костюме, делавшем его похожим на большую осу; следом вышагивал Каркаров в красной мантии с меховой опушкой, которая теперь, в наступающих холодах, пришлась кстати; а за ним… Том непроизвольно прикрыл рукой рот, чтобы подавить хриплый вздох — собственной персоной Томас Гонт. Тяжелая ткань его черной дорожной мантии развевалась за плечами так, что позавидовал бы сам Снейп, а в осанке будто разом проявилась вся стать и горделивость. Рядом с семенящим подле рыжим секретарем, который заискивающе заглядывал в равнодушные глаза, сразу становилось очевидно отличие этого человека от всех окружающих. Хотя приветливая мина прикипела к его лицу, изогнув уголки губ вверх лишь слегка, чтобы не выдавать обездвиженных темной магией мимических мышц, но Том прекрасно видел это чувство превосходства в его взгляде. Определенно, Томас Гонт ощущал себя среди других людей, как среди грязи, что может ненароком испачкать дорогую парчу его одеяний. — М-да, — Теодор проводил прошествовавшую мимо них процессию взглядом и понизил голос. — Вы со спины просто… Одно лицо, извини за каламбур. Как я сразу не понял, когда тебя увидел? Как никто не замечает? Драко только поджал губы, явно внутренне сокрушаясь о том же. Заметив, что уже практически сполз под стол, Том нашел в себе силы выпрямиться и сесть ровно. Впрочем, руки, которая закрывала нижнюю часть лица, не отнял на случай, если кому-нибудь еще сейчас придет в голову свежая мысль сравнить внешность министра и Тома Реддла. Однако, казалось, ученики уставились на столь высокую во всех смыслах фигуру, почтившую их родные пенаты, с благоговением, не в силах отвести глаз, а перешептывания наполнили воздух возбужденным шорохом… Особенно со стороны девчонок. Том внутренне скривился, а затем остановился взглядом на Гермионе. Она, в отличие от всех, смотрела не на Томаса, а на него, и на лице ее плескалось… Что? Сочувствие? Ему моментально стало еще хуже. — Думаю, никто не проводит параллель между Томом и его отцом, потому что такая оригинальная мысль просто не приходит в голову, — прокомментировал Драко сквозь зубы так, чтобы слышали лишь Том и Тео. — Сколько мы знаем министра? Он занимает этот пост больше двадцати лет, всю нашу жизнь мы видим его на страницах Ежедневного пророка. И никогда у него не было другого сына, кроме мелкого Кауса Гонта. А Тома мы знаем год, и он создал в наших глазах собственный образ почти с самого начала… Без сомнений, яркий, может, даже слишком. И теперь они словно две непересекающиеся прямые. — Да ты философ, — процедил Том. — Надеюсь, твоими устами глаголет истина. Хотя вряд ли он бы заявился сюда, если бы опасался, что кто-то догадается. Он осекся, задумавшись. Правда ли это? Или, может, у Томаса уже какой-то другой план, в который он, само собой, свою младшую версию не посвятит, заставив барахтаться в потоке обстоятельств и тонуть в непонимании. Прищурившись, он наблюдал, как Томас подходит к столу, пожимает руку Дамблдору. Наверно, ему показалось, что улыбка на секунду стала еще более натянутой. Директор же как ни в чем не бывало обменялся с Томасом вежливыми приветствиями, дружелюбным жестом указал на место подле себя. Будто он и не возглавляет организацию, известную как «Орден Феникса», что борется против людей Томаса, выражая несогласие методам террора и устрашения, которыми тот удерживает и расширяет собственную власть. Министр слегка качнул головой в ответ и приглашающим жестом уступил место подле Дамблдора Олимпии Максим, галантно поцеловал воздух над ее ладонью. Сам же сел чуть поодаль, рядом с Регулусом Блэком. Тот, кажется, был не очень рад этому, но нацепил на лицо дружелюбную маску. Если бы он только знал, насколько близко на самом деле знаком со своим соседом, сколько пива ими вместе выпито и сигарет — скурено… Тарелки наполнились едой, и студенты активно заработали вилками над угощениями, поражаясь, как на этот раз постарались эльфы. Помимо привычных для праздничного стола ростбифа и йоркширского пудинга, на золотых блюдах красовалась индейка, начиненная трюфелями и маринованная в вине, разнообразные паштеты, среди которых наверняка было и знаменитое фуа-гра, пестрый рататуй. Глаза разбегались при виде таких яств, и Том, стараясь не выдавать обычную свою жадность к еде, что захлестывала за праздничным столом мальчика, долгое время не знавшего излишеств в приюте, скромно положил себе кусочек индейки и овощи. Теодор с подозрением на лице изучал салат. — А это что такое? — поинтересовался он. — Оливье, — опознал Том, выхватив взглядом аккуратно нарезанную кубиками картошку и морковку. — Французское? — Нет, это русское. Кажется, Нотт счел ответ не очень удачной шуткой и смело положил себе салата. Крэбб и Гойл, хихикая, тыкали вилками в холодец, который они явно увидели впервые и теперь наблюдали, как тот колышется. Отобрав у них аппетитное мясное желе, Том положил себе кусочек. Он был единственным, кто рискнул, даже дурмстранговцы, устроившиеся дальше за слизеринским столом, с интересом набирали себе на тарелки французские и английские блюда, обойдя вниманием приготовленные специально для них. — Боже, Доминик! — раздался возмущенный вопль на французском со стороны стола Рейвенкло, который давно облюбовали Шармбатонцы, привлеченные знакомыми цветами. Том перевел взгляд на источник звука: конечно же, Габриэль Делакур. Она вскочила на ноги и теперь раздраженно стряхивала со своей до этого идеальной мантии яркую оранжевую жидкость, которую сидящий рядом парнишка довольно всклокоченного вида опрокинул прямо ей на грудь, не удержав кубка в руках. — Ты получил свои манеры будто от тролля! — продолжала она отчитывать несчастного француза. Попыталась почистить мантию заклятием, но ее одноклассник, рассыпаясь в извинениях, тоже вскочил и выхватил палочку первым… Том мог бы биться об заклад, что дымок пошел не только от подпаленной на груди мантии девушки, но и от ее взгляда. После секундной заминки она сорвала с себя тлеющую ткань и бросила на пол. Неуклюжий Доминик, недолго думая, в этот момент как раз ливанул на нее второй бокал сока в попытке затушить внезапный пожар, и теперь по белой блузке расплылось оранжевое пятно, хорошо очерчивая кружевной лифчик. Габриэль от подобного просто потеряла дар речи и стала похожа на нахохлившегося воробья, втянувшего голову в плечи, а после разразилась длинной тирадой на родном языке, половину слов из которой Том не понял, а вторую, присвистнув, занес в мысленный блокнотик. Студенты с интересом оборачивались на представление, на француза, который спал с лица окончательно и теперь бессмысленно суетился над подгорелой мантией на полу и что-то лопотал, тряся золотыми кудрями, а возглас Забини: «Давай, раздевайся дальше!» — на фоне витиеватой речи младшей Делакур прозвучал практически незамеченным. — Похоже, настало время нам перейти к официальной части, — Дамблдор поднялся из-за стола, делая вид, будто учителя не заметили произошедшего, и ловко переключил внимание набивших животы, но голодных до зрелищ студентов на себя. Габриэль и Доминик мигом притихли, явно осознав, что не только весь Хогвартс, но и высокие министерские чины стали свидетелями их провала, и опустились на скамью, впрочем, продолжив обмениваться взглядами: возмущенным с одной стороны и пристыженно-извиняющимся — с другой. Том сконцентрировался на преподавательском столе. Флер взирала на сестру и спровоцировавшего неловкую ситуацию паренька мрачно и сжимала в руке вилку так, будто представляла на ее месте его тощую шею. Томас прервал беседу с Регулусом, чья улыбка рядом с ним стала уже не натянуто-фальшивой, а вполне искренней. Хагрид, который услужливо наполнял бокал директрисе Шармбатона, склонившись над ее необычайно высоким плечом, с небывалой прытью кинулся на свое место в дальнем конце стола. — Мистер Крауч и мистер Бэгмен вместе со своей командой без устали работали несколько месяцев ради организации этого Турнира, и теперь они войдут в судейскую коллегию, — Дамблдор указал на представителей Министерства. В высокую стройную фигуру поднявшегося со своего места Барти тут же впились девичьи взгляды. Пузатому Людо Бэгмену поаплодировали исключительно ребята — как поведал Драко, тот был когда-то известным игроком в квиддич, который теперь ушел из большого спорта, но все так же посвящал себя любимому делу. — Я позволю себе напомнить вам правила, а затем дам слово господину министру. В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы. Их оценят по тому, как они справятся с очередным состязанием — тех будет всего три, традиционно. Чемпион, набравший во всех турах самое большое суммарное число баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристрастный выборщик — Кубок Огня. Филч под завороженными взглядами затаившихся учеников внес деревянный ларец, установил его на постаменте, что буквально вырос из пола перед Дамблдором. Тот стукнул по крышке палочкой, а ларец распался на части, являя свое содержимое — массивный кубок с клубящимся над ним голубым пламенем. Тишину в зале можно было резать. — Тот, кто решит участвовать, должен бросить в Кубок свое имя на куске пергамента, — объявил Дамблдор. — У вас есть сутки на раздумья, выбор будет произведен завтра после ужина. В тот момент, когда Кубок выбирает достойнейшего претендента от каждой школы, он заключает с ним магический контракт, который нельзя разорвать. Так что подумайте хорошенько. Как и в прошлый раз, вокруг будет очерчена ограничивающая линия, участвовать могут лишь совершеннолетние, ибо опыт показал, что мероприятие это опасное. Впрочем, ошибки прошлого мы учли, поэтому Министерство долго разрабатывало изменения правил, которые должны сделать игру безопасней для всех. О них сейчас расскажет вам министр Гонт. Аплодисменты вышедшему на место Дамблдора Томасу достались куда громче и продолжительней, чем до этого Барти и Людо, а Том с неудовольствием отметил зардевшиеся щеки девчонок, которые кинулись поправлять свои локоны и одергивать мантии. Его самого подобное внимание скорее раздражало, Томасу же, похоже, доставляло удовольствие. Взгляд, в коем на миг скользнула хищная краснота, прошелся по студентам, которые нервно шептались и копошились, но лениво поднятая в воздух тонкая ладонь мигом оборвала все звуки, будто отрезала их. — Для начала я бы хотел поприветствовать всех. Так приятно оказаться в Хогвартсе, увидеть столько перспективных молодых людей, цвет британской магической нации, который, без сомнения, в скором времени пополнит наши прогрессивные ряды и продолжит развивать эту страну не менее достойно, чем это делают ваши родители… Украсит ее и со всем пылом, со всей присущей молодости горячностью и страстью продолжит двигать прогресс. Вы — да, вы, любой из вас! — будущее и надежда магического мира, я не сомневаюсь, что каждый по-своему велик, талантлив и уникален… Том со смешанными чувствами обвел взглядом зал. Тот будто погрузился в транс, все студенты с открытыми ртами ловили гипнотизирующую речь, обращенную словно персонально к каждому, обещавшую великое будущее, восхвалявшую их… И не видели всей лживости пустых слов. Никуда из этого мира не денется классовое расслоение, это заведенный испокон веков порядок вещей, бескомпромиссно подчиняющийся нормальному распределению не знакомой никому из магов теории вероятности. Томасу нужна была серая масса одинаковых, влюбленных в него и одураченных его речами людей. Стадо, которым так легко управлять. С некоторым удовольствием Том заметил на лице Гермионы, которая внимательно слушала министра, скепсис. Впрочем, это было уникальной эмоцией, остальные же ученики замерли, словно кролики, загипнотизированные удавом, внимали речи и разве что не покачивались из стороны в сторону, хлопая длинными розовыми ушами. Дамблдор, казалось, тоже заметил неладное и собирался было шагнуть вперед и вклиниться в речь Томаса, когда тот резко сменил тональность, заставив директора остановиться на полшаге. — … И достойнейшие ученики представят каждую из школ. Не воспринимайте это как битву, нет! Это увлекательное приключение, которое поможет нам всем наладить связи и подружиться с новыми интересными людьми, что, однако, не отменяет факта, что победитель будет один. Сильнейший. Томас провел рукой над Кубком, а тот выкинул столб голубого пламени в ответ, заставив учеников подпрыгнуть, а особо впечатлительных девчонок — взвизгнуть. — Драккл, как силен, — покачал головой Тео, выйдя из анабиоза. — И почти не демонстрирует этого на публике. Подобный древний магический предмет реагирует лишь на чрезвычайно могущественное поле, от любого из нас он если только инеем покроется со скуки… Вновь подстегнув внимание толпы этим небольшим представлением, Томас продолжил: — Однако произошедший в прошлый раз… казус… заставил нас пересмотреть некоторые правила. То, что случилось на прошлом Турнире, было непозволительной оплошностью, допущенной прошлыми организаторами, мистером Краучем-старшим и мистером Бэгменом, — Людо на этих словах втянул голову в плечи, будто стараясь стать как можно более незаметным. — Поэтому я занялся на этот раз проблемой лично. Подобные распри между школами, которые используют этот турнир с целью наладить отношения, недопустимы, а мы не должны позволять, чтобы у кого-либо был повод оспаривать результаты честного состязания, поэтому… Том увидел напрягшийся взгляд Дамблдора и не успел осмыслить его, прежде чем Томас закончил фразу: — На этом Турнире было принято решение снять все ограничения на используемую участниками магию. Дамблдор будто бы подавился словами — он явно ожидал чего-то другого. Том, казалось, мог расслышать дыхание студентов, настолько оглушительная повисла тишина. Но не успел директор сделать шаг вперед и прервать министра, как тот продолжил: — Разумеется, кроме Непростительных заклятий. В остальном же участники вольны использовать любую магию без дальнейших разбирательств. Иными словами, что бы ни произошло на Турнире, останется здесь же, они будут неподсудны. Любые методы ради победы, ограниченные лишь вашими личными оковами и представлениями о морали — это ли не звучит завлекательно? Судя по ошарашенным взглядам и поднявшемуся гомону, студенты разделились на два лагеря. Кто-то возмущался, впрочем, не особо активно. Драко так и вовсе был в восторге. — Это… официальная позиция Министерства? — переспросил Дамблдор, явно стараясь, чтобы его голос звучал ровно и максимально спокойно. — Уже зафиксированная в документах, таких как «положение о Турнире», принятое всей коллегией, — кивнул Томас. — Хотели что-то добавить, директор? Тот, лишь на секунду замешкавшись, произнес предупредительным тоном: — Подумайте дважды, прежде чем все же принять решение об участии. Подозреваю, что данный Турнир станет… самым напряженным в истории.