спелая дынька

день в имение камисато начался с того, что тома обнаружил огромный, неказистый, и чуть влажный мешок прямо у массивных ворот у входа. это несомненно насторожило управляющего, и он попросил сконфуженных самураев, стоящих на страже, занести его вовнутрь. закончив раздавать указания прислуге, и наконец-то позавтракав в обеденное время, молодой человек наконец-то вспомнил о утренней находке. по словам досинов, с утра, при пересменке, никакого мешка не было, так что откуда он взялся — никто не знает. подойдя к нему, тома подметил, что тот уже полностью обсох, находясь все утро открытым. внутри, к удивлению управляющего, обнаружились дюжины разнообразных раковин разных форм и размеров, и даже цветов. сидя на корточках, подле неожиданной находки, перебирая, и пропуская раковины сквозь ладони, он тихо и хрипловато засмеялся, потому что понял от кого и кому принадлежит этот подарок. также, внутри нашлась записка с просьбой встретиться, когда у «братана» появится свободная минутка. блондин задумался, и понял, что они давно никуда не выбирались с господином, зато на известного бандита он тратит все своё свободное время, очень занимательно. этот óни его удивлял. кажется, они действительно близко общаются. несмотря на все это, к молодому хозяину совсем не хотелось сегодня заходить, он был в плохом настроении ещё со вчерашней ночи, когда томе пришлось собирать разбитый садовый инвентарь, который был запущен в забор. плюс сегодняшняя встреча с иностранным послом не принесла должных плодов, из-за чего комиссар ходил хмурым все утро, и отказался от обеда. но если тома не передаст презент, то уже сам попадёт под горячую руку. глубоко вздохнув, он постучал в дверь кабинета и его сразу же пригласили войти. сам кабинет очень сильно отличался по интерьеру от всего остального поместья, ведь был выполнен практически полностью в западном стиле: в центре стоит массивный стол из кедра, с кучей ящиков, слева от него был шкаф огромных размеров, в котором хранились все возможные документы, а справа был большой и удобный диван для отдыха, на котором тома никогда не видел молодого господина, ну ещё бы. сюда же, давно был перенесён тонкий плед, связанный покойной госпожой камисато, управляющему довольно часто приходилось накрывать им, уснувшего прямо за рабочим столом аято. вокруг, на стенах, было множество портретов красивых леди и архитектурных сооружений из далёких стран. на тумбе, у большого окна, расположились мелкие побрякушки, что ему натаскал итто, и расческа, которая являлась подарком от аяки, до сих пор там лежит, хотя аято давно состриг свои длинные волосы, потому что на западе так уже не модно. так же, у большого дивана стоял низкий японский столик, в углу стояла подставка с катанами, называемая дайсё, а у входа стояла ширма, расписанная именитым инадзумским художником. вообщем, камисато аято любил все западное, но при этом не забывал и свои корни, умело смешивая. главное, чтобы не привёл жену-иностранку, тома поморщился. — господин камисато, я полагаю, некий красноногий господин оставил это у входа во двор, — тома натыкается на холодный, как ветер на сейрае, взгляд, и опускает голову, — позвольте передать вам это и откланяться, — после молчаливого кивка, управляющий поместьем взгромождает прямо на стол огромный, слегка пахнущий, мешок, кладя сверху промокшую записку, — и под удивлённо-заинтересованный взгляд удаляется. выйдя из кабинета даже дышать стало легче. когда дверь закрылась, аято тоже выдохнул, откинувшись на стул. он ненавидел себя в моменты, когда нужно быть таким с близкими людьми, ненавидел, но продолжал. потому что довольно долго отходит от скверного настроения, а после вчерашней игры в молчанку двух членов сюмацубан и сегодняшней припаршивой встрече посла из ли юэ, он готов кого нибудь ударить. удивительно, как мешок ракушек, и криво написаное сообщение на листе смогли поднять настроение до планки: «убивать не хотелось, но все еще злой». комиссару пришлось очень долго копаться в своей записной книжке чтобы найти день, который можно было расчистить под встречу с óни. и он нашёл, после сотни перенесений переговоров и планирования работы с отчетами, ему посчастливилось освободить четверг, который наступит только через четыре дня, но зато в пятницу у него так же выпадает низкая нагрузка. счастливый и предвкушающий встречу аято уже схватился за листок бумаги, чтобы написать дату и предложить другу самому выбрать место, зависает. камисато понял, что с этим óни он перестаёт быть хозяином ситуации, и вдруг, пока сам комиссар собирается на свидание, дружки аратаки успели его отговорить от примерзкой затеи крутить шашни с мужиком, или он сам остудил голову, от такого горячего главы комиссии ясиро, и больше не хочет с ним иметь дело, и именно для этого назначает встречу, а ракушки просто для отвлечения внимания. аято хватается за голову и почти скулит. он проходит по комнате раз двадцать, садится, и заканчивает писать ежемесячный отчёт, и только после этого, с поджатыми губами и твёрдой рукой, вырисовывает каллиграфическим почерком своё согласие на встречу, и предложение итто выбрать самому место. излюбленный щелчек пальцами, и молодая женщина склоняется на колени, перед сидящим за столом аято, для того чтобы ей продиктовали адрес, и записав, выходит прямо в окно. ответ не заставил себя долго ждать, всего три дня, и итто приглашает его в закусочную рёко, на острове рито. прямо сейчас было утро четверга, и аято стоял обнаженный посреди своей комнаты, хмурясь смотрел в зеркало, пока тома ходил туда-сюда в поисках нужной юкаты. сегодня хотелось выглядеть особенно, поэтому комиссар решил прийти на встречу в роскошном белом кимоно с голубой вышивкой, что ему подарили на прошлый день рождения, он так ни разу его и не надел. многослойность таких одежд пугала молодого господина с юношества, с того момента, как будучи в тяжёлом праздном кимоно на него, прогуливающимся в одиночку, напал отряд ронинов. аято пришлось сражаться, путаясь в длинных тканях и в своих же ногах, на которых были тяжёлые гэта, и в отличии от аратаки, он на них плохо ходит до сих пор. в тот вечер камисато аято одержал поражение. тома помог господину одеться, и закрепить пояс оби для ножен хозяйской катаны, которые крепятся с левой стороны. уже на выходе, аято попросил ещё об одной просьбе. он впервые, со времён ношения длинных волос, решил собрать их в пучке, опустив челку. конструкцию завершили тем самым гребнем, подаренным аякой. молодой мужчина чувствовал будто собирается не на встречу с парнем который нравится, а сразу замуж. уж слишком нарядно оделся. добравшись до места свидания, он совсем не удивился, обнаружив простой ларёк с едой на свежем воздухе, но немного расстроился что красоваться будет только перед хозяйкой закусочной, да стариком напротив. ну ничего, после того как óни надоест сидеть тут, аято обязательно предложит ему прогуляться по всему острову, а напоследок заглянуть в имение, чтобы провести с итто как можно больше времени. когда он думает об этом, то становится до ужаса жадным. *** после того, как аято принял подарок от óни и отправил ему письмо с просьбой о назначении времени и места встречи, итто задышал спокойнее. вся эта идея с ракушками хоть и не была напрямую оценена тем, кому все это предназначалось, но и не была отвергнута, а значит, как казалось аратаки итто, у него все еще шансы на дальнейшее времяпровождение с главой клана. готовиться óни начал за несколько дней до встречи: ранним утром четверга, итто созвал к себе домой половину своей преданной братвы, не пришли только самые занятые, ведь сегодня важный день — они готовят своего лидера на реальное свидание. если честно, половина ребят занималась только тем, что так же паниковали вместе с аратаки, обсуждая все самые хорошие и плохие варианты исхода событий: кто-то кричал о том, что аято должен пройти посвящение в банду итто, а кто-то просто в стрессе ходил туда-сюда, в голос рассуждая, как их багровый óни вообще умудрился завести какие-либо отношения с главой клана. последних итто прерывал, потому что знал, как его друга любили обсуждать за спиной — негоже следовать этому же. единственный человек, кто действительно внёс самый большой вклад в сборы óни, — куки синобу. она долго показывала, как юката должна выглядеть на итто, долго объясняла ему, как вообще стоит вести себя в таких одеяниях — аккуратнее, не расставлять ноги так, как обычно óни делает это в своих шароварах — а после этого ещё давала небольшие советы в фразах и действиях, что, скорее всего, итто пропустил мимо ушей. провожали босса в город всей бандой. все понимали, насколько этот день важен для него да и для них двоих, так что мысленно поддерживали. итто же в себе ни на секунду не сомневался. он конечно не знал, какие парни нравятся его братану да и вообще, нравятся ли они ему… но большой óни успокаивал себя тем, что он действительно был хорош. подаренная юката идеально подошла по размеру, отлично струилась по бёдрам и спускалась вниз. дорогая ткань немного переливалась на солнце, придавая новой одежке совсем аристократический вид. кто увидит óни сейчас — скорее всего засмеётся. такой парень, как он, прежде не показывался где-то в подобной одежде, ещё и в такой дорогой, от этой мысли у итто пробегают мурашки. он любил внимание, даже такое, поэтому аратаки до конца не понимал, из-за волнения это или из-за предвкушения. пока багровый óни добирался до места встречи, он тысячу раз раскинул все «за» и «против», остановившись на том, что серьёзный разговор сегодня быть должен точно. не зря же он надел подаренную юкату и попросил куки старательно расчесать его густые волосы. правда, теперь они казались ещё более густыми и пушистыми, что итто не очень нравилось. *** заказывая данго, и обворожительно улыбаясь молодой хозяйке, аято пропускает момент когда ему на плечо кладут когтистую руку, наклоняются к уху, и громко говорят: — а мои любимые розовые, с ягодами, — глава комиссии резко поворачивается, так, что хрустнула шея, и видит очень близко широкую улыбку с чуть кривым клыком. странно, раньше он казался ровнее. — здравствуй, дорогой итто, я очень рад нашей скорой встрече, присаживайся, — комиссар будто снова задышал свежим воздухом, весь подобрался, поднял подбородок, и выжидающе уставился на óни. к счастью, разговор о вкусовых предпочтениях продлился недолго, поэтому, чтобы не упустить момент, итто решается снова сделать свой любимый комплимент: ⁃ братан ты сегодня особенно красив! а твои волосы просто великолепны! знаю, что в них уже есть гребень, который прекрасно сочетается с твоей прической, но вот небольшой подарок от меня! этот кандзаси, я думаю, прекрасно подойдёт к твоему кимоно, — итто достает украшение из-под пояса и протягивает его парню, — я не купил его, это отдала мне бабушка. эта штука реально хороша, несмотря на ее возраст, ты не подумай! она сказала, отдать это украшение той, с которой я захочу провести как можно больше своего времени и быть рядом как можно чаще. сначала, честно, я не понял, почему я должен отдавать подобную побрякушку кому-то одному — у меня была моя банда, каждый в которой заслуживал подобное, но сейчас, думаю, я наконец-то понял, к чему она все это мне так старательно объясняла! прими мой подарок и мои намерения, камисато аято! — если бы данную речь говорил не багровый óни, известный своим пылким нравом и подвешенным языком, мимо проходящие люди подумали бы, что это предложение руки и сердца. вообще итто вкладывал похожий смысл в свой подарок, но, наверное, уточнять это пока что не надо. — большое спасибо, — аято, под тихий смешок хозяйки лавки, хватает длинную шпильку, и тут же просовывает к массивному гребню кремового цвета, — ты уверен, что готов расстаться с такой дорогой для тебя вещью? — получив резвый кивок, улыбается. сидит и не понимает самого себя, мысли путаются, и сердце громко бьется. если бы молодой господин был госпожой, все было бы куда проще. он бы подумал, что ему признаются в нежных чувствах, он бы мог поцеловать сидящего подле человека, возможно, позже, получил бы предложения руки и сердца и жил бы счастливо. аято затошнило. наряженные и красивые они просидели у магазинчика совсем недолго — за счёт итто перекусили вкуснейшими данго и хорошо поболтали ни о чем. аратаки про себя не переставая благодарил своих сокомандников за то, что те скинулись из общего бюджета в иттовский карман, так как «кто знает, что там у аристократов на уме! вдруг скажет, заказывай мне все виды данго и десять тарелок рамена на разных бульонах!» óни знал, что аято не такой, но отказываться от денег всё-таки не стал. пройтись по рито, несомненно, было не самой прекрасной идеей, ведь отвыкший, от заинтересованных на себе взглядах комиссар, получал сейчас кучу внимания, а идущий рядом итто умножал это внимание на пять. но по мнению аратаки, прогулка оставила хорошее впечатление. со стороны, они вдвоём выглядели статно, если, конечно, не брать в расчёт то, что один из них глава великого клана, а второй — глава преступной банды. прям сюжет для книжек из печатного дома яэ. óни не знал, как аято отреагирует, если тот просунет ему руку под локоть или встанет близко-близко, чтобы касаться плечами, поэтому просто машинально таскал комиссара за собой, ухватываясь за рукав кимоно. парень постоянно оборачивался, чтобы посмотреть на друга со стороны, потому что он выглядел сегодня особенно красивым. обойдя каждый уголок острова, поговорив с каждым чужеземным продавцом — хотелка аято — они задержались у одной из таких лавок. камисато, покрутив в руках банку иноземных ягод, щёлкает пальцами, и когда ничего не происходит, он смотрит на руку растеряно, и начинает тихо посмеиваться. на вопросительный взгляд óни, отвечает: — я и позабыл, что сегодня без сопровождения, — хитро улыбается, когда в глазах напротив видит понимание того о чем идёт речь, — в этот раз я сам буду защищать нас, — кивает головой на свою руку, легко оглаживающую рукоять катаны. спустя время они выходят из города к морю, останавливаясь, наблюдая за вечерним небом. óни громко над чём-то смеялся, а аято перед ним улыбался ярко, совсем по-другому. его хочется обнять, погладить по голове или рукам снова, хочется губами прикоснуться к чужим губам, к шее, щекам. тяжело было держать все это в себе, но перед «зелёным светом» надо было обговорить все уже наконец, чтобы сомнений не было. итто вот практически не волновался, он нутром своим чувствовал, что аято чувствует то же самое! бабушка рассказывала ему, что при тёплых чувствах к другому человеку, если они взаимные, начинаешь ощущать эмоции другого, так и сейчас. итто понимал, что аято волнуется по поводу того, что они сейчас имеют. обговорить лишним точно не будет: ⁃ аято, послушай, — итто тянется к руке парня, оглядываясь по сторонам, чтобы не дай бог наткнуться на чужую пару глаз. заметив то, что никого рядом нет, он всё-таки переплетает свой мизинец с чужим, и немного наклоняет голову, — ты для меня очень важен. ты мой братан, друг, главный бро, все-все-все вместе взятое! и я боюсь потерять тебя, но пойми, что мне будет тяжело, если ты не воспримешь меня серьезно, — итто вздыхает и делает паузу, — я все ещё хочу устраивать жучиные бои с тобой, хочу беззаботно проводить время, но… я все ещё хочу называть тебя братаном, даже с учётом того, как сильно мне понравилось целовать тебя и трогать, я стал жадным, — итто совсем затихает под конец. он даже не понимает, чего хотел добиться этой речью, но, подняв голову и встретившись с заинтересованным взглядом, всё-таки решил продолжить, ⁃ короче, братан, я думаю, что у меня к тебе бро-романтические чувства… точнее, не думаю, я уверен! и ракушки мои — великое старание! и бабушкина передачка, и поцелуи мои! все серьезно-серьезно, правда-правда… я хочу тебя поцеловать прямо сейчас! — итто оседает на корточки, совсем теряясь в своих словах. в голове много мыслей и одновременно ничего. аято хотелось как-то поддержать, только что признавшегося в своих чувствах парня, по этому он положил свою ладонь на мягкие волосы, немного пригладив макушку, и посмотрел вниз, встречаясь взглядом с выжидающими красными глазами напротив: — спасибо, за то что поделился со мной своими чувствами, — комиссар присаживается на корточки напротив собеседника, — я принимаю их, — ладонь с макушки съезжает на щеку, попутно проводя пальцем по красному рисунку, — и как бы тяжело мне, — большим пальцем проводит по нижней губе итто, все еще не разрывая взгляда, — нам, не было, — он отводит взгляд, — я буду стараться, обещаю. аято ловко преодолевает и так маленькое расстояние, между ними, останавливается безумно близко, смотрит в глаза, которые сейчас горят так же, как закат над ними, и получив согласие, целует. сдержанно, без нажима, даже как-то по-детски, все так же продолжая держать руку на чужой щеке. — я не подведу тебя, — аято говорит поднимаясь, так тихо, будто для самого себя, — вставай, нам пора возвращаться домой, — он тянет óни за обе руки. полы кимоно, и юкаты друга, были безнадежно испачканы, хорошо что хотя бы в грязи, а не в траве. и вообще, если одежда испачкана не в бою, а при дурачествах, то это плохой тон. камисато улыбается, вспоминая слова матери. если бы она сейчас была с ним, то возможно подсказала бы сыну как ему быть, поддержала бы, и отругала итто за то что он виноват в их грязных одеждах. идя с тёплой ладонью в своей руке, комиссар был рад, что сейчас уже темно, и никто не заметит его горящее лицо. *** путь от рито, до имения клана камисато оказался на удивление долгим, настолько, что пришли ребята уже за полночь. кто в этом виноват: óни, охотившийся за ночными жуками, и пытавшийся впечатлить друга тем, что без труда залез на дерево за дыней, или аято, решивший что перепалка с кучей шпаны прекрасная идея. главное, что им было весело. óни не мог перестать эмоционально реагировать на любое действие со стороны аято, потому что сейчас, после принятия его чувств, все казалось вдвойне интимнее и особенней. держать за руку комиссара было вообще выше всех иттовских мечтаний — шершавая ладонь прекрасно чувствовалась в его, и óни иногда, когда замолкал на передышку перед рассказом очередной истории, большим пальцем поглаживал чужой. итто задумался насчёт того, как бро-возлюбленный спокойно отреагировал на его признание, да и вообще как все сейчас спокойно строится. буквально пару недель назад большой óни напугано вспоминал прикосновения аято и лежал в раздумьях о том, нормально ли — хотеть поцеловать своего братана. ну а сейчас, прямо перед тем, как приблизиться к поместью камисато, итто останавливается, несильно тянет друга на себя и целует снова. чувствуя, как быстро аято перемещает свои руки на его предплечье и легко улыбается в поцелуй, а после быстро отодвигается. он с трепетом вспоминает их такие невинные, но горячие пробы на источниках. пройдя мимо самураев клана, аято остановился на минуту во внутреннем дворе, для того чтобы перевести дух. кимоно растрепалось, волосы повылазили из пучка, сердце бешенно билось о грудную клетку, отдавая в голове, а на лице была счастливая улыбка. шумно втянув носом воздух, он понял, что сейчас был действительно счастлив. за забором послышалось шуршание, а затем пыхтение. о это, теперь уже, ночной друг, пытается перелезть через довольно высокий забор. хозяин дома не смог пропустить гостя через центральные ворота, потому что ему не нужны лишние свидетели, за что он долго извинялся перед ним. аято и так пришлось воспользоваться актерским мастерством и изображать раздражённость, чтобы самураи оставили его одного во дворе и случайно не увидели как на него с забора летит большой óни. теперь он окончательно испачкал одежду. и вот сейчас они стоят в хозяйской комнате, от чего старшему немного неловко, ведь для него это довольно личное пространство. в центре лежит заботливо расстеленный футон, на софе у окна была чистая спальная юката, а окно предусмотрительно открыто, для того чтобы молодому господину лучше спалось. тома золотой. комиссар указывает рукой на футон, подталкивая топтавшегося на месте итто: — проходи, может хочешь чай? в юности я учился у лучшего мастера, который заваривал чай самой сегун райден, на меня можно положиться, — смотрит в чужие глаза и улыбается, — или можем заняться чем нибудь интересным. отказываться от чая óни не собирался, но резкое предложение камисато поделать что-то «интересное» выбило из колеи — слишком итто распаленный их прогулкой, поцелуями и случайными прикосновениями. он теребит свои руки и громко шутит про бой оникабуто, в итоге отправляя друга за чаем. когда аято выходит, аратаки выдыхает. все это время он сидел в позе лотоса с прямой спиной и напряженными руками, чтобы выглядеть статно, но, как он догадывается, со стороны он скорее выглядит как кайраги, готовый к бою. ну, проще говоря, не самый располагающий к себе видок. парень несколько раз крутится вокруг себя, осматриваясь. ничего примечательного или интересного в комнате не было, чтобы предложить аято какое-то развлечение, так что придётся выкручиваться самому. увидев, что аято возвращается в комнату с чайным сервизом, óни помогает ему, закрывая за тем дверь. все поместье полностью погружено в сон, поэтому итто чувствовал себя так странно, осознавая, что только они с хозяином дома сейчас вместе, сидят тут, собираются пить чай, разговаривать. óни протягивает руку к расписной кружке с тонкой ручкой, в которую камисато до этого любезно налил чай, и обжигается, громко шипя на всю комнату. аято слишком резво, как показалось итто, пересаживается на футон ближе к другу и кладёт его крепкую руку себе на колени. затем делает небольшой глоток чая, мягко откладывает кружку подальше от них и полностью обращает своё внимание на руку аратаки. обожженные пальцы комиссар подносит к собственным губам, невесомо целуя, на что итто реагирует очень резко — практичен подскакивает, машинально пытаясь вырывать ладонь, из чужой хватки, только вот у аято совсем другие планы, поэтому свободной рукой он надавливает на корпус большого óни, усаживая его на место. теперь итто был ближе, чем до этого, грузно дышал возлюбленному прямо на ухо. ожидать от главы комиссии ясиро можно было все что угодно, но невесомые почесывания оказались совсем нестрашными, как изначально надумал себе аратаки — аято медленно водил чуть отросшими ногтями от кисти руки до локтя и обратно. он повернул свою голову к óни, а тот в свою очередь наклонился чуть вперёд, почти сталкиваясь носами. аято отпустил его руку, в очередной раз кладя свою голову в изгиб чужой шеи, которая была оголена, как и часть груди, потому что юката сползла ну слишком сильно, открывая взору подтянутые мышцы. итто тяжело дышал, медленно водя руками по спине друга — все ощущалось сейчас слишком сильно, слишком эмоционально и пылко. щеки у óни горели, потому что он хотел делать с другом то, что не смог бы сделать с кем-то ещё. хочется надавить ногтями посильнее, прижаться ближе и целоваться дольше. — итто, ты не против, если мы с тобой попробуем что-то кроме невинных поцелуев, — óни слышит этот вопрос и замирает. он чувствует, как аято поглаживает его плечи, как снова приближается к шее, водя по ней губами, и весь аратаки концентрируется на ощущениях настолько, что не может позволить себе прервать этот момент своим неловким высказыванием. он не двигается, почти не дышит ещё пару секунд и всё-таки резко качает головой из стороны в сторону. по взгляду аято он сразу предугадывает, какой вопрос тот задаст, поэтому опережает с ответом: — это значит, что я не против, — óни шумно выдыхает и хватается за предплечье камисато, — боже, аято, мне чето ссыкатно, — он видит, как друг растягивается в усмешке, но итто сейчас реально не до смеха, — клянусь, я прежде ни с кем даже не соприкасался губами я не шучу братан я не шучу. повисает гробовая тишина, и большой óни чувствует, как слабеет хватка друга. он поднимает взгляд и видит действительно удивленного аято: — погоди… то есть совсем ничего и никогда не пробовал? — итто качает головой отрицательно, — но ты хочешь попробовать все это со мной? — положительный кивок. аято снова расплывается в улыбке и наваливается на друга, роняя весь вес óни на футон. итто не описать словами то, как он распален сейчас, как ему страшно и в каком предвкушении он находится. óни протягивает руку вверх, к чужому лицу, убирая выпавшие из прически волосы, и подмечает как хитрые глаза и широкая улыбка друга забавно контрастируют с красными щеками. после этого аратаки немного надавливает на плечи аято, подталкивая к себе, а тот, в свою очередь наконец-то целует его. первое, что почувствовал итто, — как его нижнюю губу прикусили. он резко распахивает прежде закрытые глаза, но слышит от аято что-то по типу «расслабься» и слушается приказа. следующее покусывание уже не пугало, а распаляло. через пару секунд, проследив за тем, как аято двигает губами, итто понял, что ему стоит повторить его движения. как только óни втянулся, он заметно осмелел, обвивая возлюбленного руками за талию. тем временем камисато, не упуская момент, окончательно скидывает юкату с плеч óни, полностью оголяя ключицы и грудь. итто такой резкости пугается, но всё-таки решается полностью доверить себя аято, не задавая глупых вопросов. когда óни чувствует, что комиссар проводит языком прямо по вспухшим от поцелуев губам, то понимает, что это уже последний звоночек. парень отодвигается от него на пару секунд и вопросительно наклоняет голову вбок. дыхание у аратаки сбилось совсем, руки блуждали по спине друга, иногда оттягивая дорогую ткань, и прямо сейчас он вцепился в возлюбленного мертвой хваткой. аято улыбается и наклоняется обратно, снова проводя языком по чужим губам. поцелуй скомканный и уже совсем не нежный — грубый, глубокий, опьяняющий. языки переплетаются, быстро меняют траекторию, итто не успевает отдавать себе отчёт в происходящем и просто делает, иногда слыша от друга «дыши через нос» и «не торопись, óни». аято уже давно водит руками вдоль всего тела парня, в очередной раз останавливаясь на груди. он круговыми движениями массировал всю грудную клетку, что показалось óни неожиданно возбуждающим, и прямо сейчас он и сам не понял, как издал сдавленный писк прямо в чужой рот. итто разрывает поцелуй и начинает выползать из-под аято, но тот вовремя хватает его за плечо, останавливая. — братан, послушай, тут это — — итто, я тоже возбуждён, — слова словно доску мелком царапали, вводя итто в оцепенение. он роняет голову обратно на футон, прикрывает глаза рукой и негромко скулит. óни ужасно возбуждён, а аято не отпускает его. да и не то чтобы реально хотелось сбежать сейчас, но такой уровень стыда он не испытывал никогда прежде. аратаки пролежал бы так всю оставшуюся ночь, совсем не шевелясь и не подавая признаки жизни, если бы не неожиданный толчок бёдрами сверху. он распахивает глаза, но руку не убирает — она тактично перебегает ко рту, зажимая. óни приподнимается и смотрит вперёд, видя настоящего демона во плоти, прекрасного война, восседающего на нем — если бы итто верил в то, что его предки могут вселяться в тела прекрасных юношей, он бы подумал, что аято одержим одним из них, потому что объяснить по-другому действия парня он не мог. глаза его горели, щеки пылали, руки надавливали на грудь, вынуждая итто лежать, а бёдра совершали очередное движение вперёд-назад. своими ногами аято сильно сжимал крупные бёдра аратаки, которые сейчас без остановки подрагивали. движения ритмично повторялись, проезжаясь прямо по паху. ⁃ óни, не смей отворачиваться от меня сейчас, — итто чувствует, как его снова возвращают к жизни, руками обхватывая лицо, — смотри только на меня, — и итто смотрит. обхватывает своими бедрами ногу аято так, что теперь она находится между ними, прижимая аято ещё сильнее. на секунду ему думается, что он сделал это слишком сильно, как чувствует хватку на ноге. камисато уверенно поправляет мощное бедро, согнутое в коленях, закидывая его немного выше, поддерживая, чтобы снова прислониться ещё ближе. они трутся прямо так — грубо, через одежду, трогая друг друга там, где только можно дотянуться. громкие звуки поцелуев, казалось, слышны были уже и вне комнаты, а обманутая стража на улице уже обо всем догадалась. аято громко хныкает каждый раз, когда разрывает поцелуй. он переходит на шею, плечи и грудь óни, но позже поднимается, чтобы полностью сконцентрироваться на своих движениях. камисато ускоряет темп, а итто уже полностью теряется. он непонимающе мечется по футону, хватаясь за все вокруг, лишь бы удержаться на месте. óни сам тянется за поцелуем, окончательно забив на какую-то технику, потому что клыки его безобразно ерзали на чужих губах и языке. комиссар был чертовски возбуждён, и простого трения было совсем недостаточно для того чтобы он смог кончить. поэтому, перекинув крепкую ногу через чужие соблазнительные бёдра, все еще скрытые чертовой юкатой, аято снова полностью пересел на óни, продолжив тереться о него с новой силой. и быстро поймав нужный темп, протянул тёплую ладонь к его лицу. итто, конечно, догадливый мальчик, но хозяин поместья все равно был удивлён, когда любезно предложенным ко рту пальцам, удалось разомкнуть губы и проникнуть внутрь. не прекращая двигаться верхом на óни, и одновременно проталкивая длинные пальцы ему в рот, аято пытался буквально не отключиться от переизбытка эмоций, а впивающиеся в мягкое бедро, прямо через белое кимоно, когти, только подливали масла в огонь. вынув, с негромким чпоком, три пальца изо рта итто, и властно смотря прямо в затуманенные глаза напротив, аято подносит их к своему рту, и высунув язык, медленно облизывает, смачивая и своей слюной тоже, после чего рука занырнула под ворот комиссарского кимоно, для того чтобы уделить каплю внимания трущимся о такую грубую сейчас ткань, соскам. аято было безумно горячо, все тело пылало, и он просто надеется что не выглядит сейчас слишком грязно. заметив, что комиссар наклоняется для поцелуя, óни спешно подносит ладонь к лицу, для того чтобы вытереть размазанные слюни с щек и подбородка, но она оказывается поймана, и прижата рядом с головой. горячее дыхание обжигает и так горящие щеки, по бёдрам проходятся мелкие пульсации, а по влажной щеке язык аято, он определенно вылизывает лицо и рот ошалевшего партнёра. глава комиссии ясиро любит когда мокро и влажно. поцелуй выходит настолько горячий, что у обоих подрагивают бёдра, аято отстраняется для того чтобы посмотреть в блестящие глаза óни, — все в порядке? — казалось, будто он не здесь, но тихое «пожалуйста, продолжай», заставило с новым напором впиться в раскрасневшиеся губы. комиссар чувствует, как руки от бёдер, проходятся по всему телу, и останавливаются на макушке, сначала поглаживая затылок, затем вытаскивая гребень и подаренную шпильку, тем самым распустив собранные ранее волосы. камисато улыбается в поцелуй, острая волна возбуждения снова прошлась по телу, от представления, как его оттягивают за эти волосы, и выпрямившись снова, аято все быстрее и рваннее начинает двигать бёдрами. зажмуривается, кажется, до слез в глазах. одной рукой ослабляет пояс своего кимоно, для того чтобы открыть свободный доступ к груди, а ребро второй же, прикусывает, чтобы не издавать лишних звуков. думает о том как очень хочется почувствовать когтистые пальцы на себе, пока оттягивает и сжимает собственный сосок. весь такой красный, с прилипшей к лицу челкой, смотрит в лихорадочные глаза напротив, ни на секунду не прекращая двигаться. мысли о том какой его óни прелестный и возбуждающий, доводят аято, щеки горят, в уголках глаз скапливаются слёзы от факта что на него такого сейчас смотрит прелестный багровый óни, и весь только его. от накалившегося воздуха обоим уже дерёт глотки, дыхание сбилось на столько, что его потом долго нельзя будет восстановить, обоих дико ведёт и они уже близки. к итто в очередной раз наклоняются, чтобы жарко поцеловать, но тот наконец-то не рассчитывает силу, и прокусывает губу партнеру. камисато улыбается в поцелуй, чувствуя мерзкий привкус собственной крови, и начинает целовать ещё напористее, чувствует как сильно дрожит парень под ним, сильнее прижимается бёдрами, видно что он уже на грани. но не успевает аято спросить, как скоро óни, как чувствует большие руки по обе стороны бёдер, которые удерживают его стальной хваткой. аратаки сносит крышу, он прижимает аятовские бёдра к своим, и натыкаясь на удивленный взгляд лиловых глаз, с дикой скоростью начинает тереться, буквально вжимая аято в себя, кончает, мыча в ладонь комиссара, который тот любезно подставил к его рту. совершенно обессиленный, и с расфокусированным, после оргазма взглядом, óни с интересом наблюдает за аято, который все еще находился сверху на нем. сейчас он устало опускает голову, закрыв лицо волосами, одной рукой упирается чуть выше плеча итто, в то время как вторая уже с минуту гуляет под слоями своего же кимоно. почувствовав, как бедро поглаживает тёплая ладонь, и одновременно вспоминая, как его только что практически оттрахали, словно девчонку, камисато задышал чаще, мышцы бёдер и живота начали приятно сокращаться, и с тихим, протяжным стоном, он заканчивает. приложив усилия, аято снова выпрямился, и почему-то избегает контакта глазами, в то время как взгляд óни бегал по его вспотевшему красному лицу. видно, что итто был потрясён, а аято пришлось сказать, что он никогда в жизни не делал таких безумных вещей. ноги ужасно тряслись при попытке встать, а белые тряпки, пропитавшиеся потом, казались безумно тяжелыми, поэтому камисато не отказался от подставленной руки помощи. взамен чему, предложил итто тренировочные хаори и штаны, они были достаточно свободными, чтобы парню было удобно спать. сам же аято переоделся в оставленную томой, юкату. они сидели друг напротив друга, и было видно, что некогда храбрый óни, смущается: — ты молодец, хорошо справился, — аято смотрел своими хитрыми глазами, и поглаживает бедро парня, — был очень горячим и послушным, — говорит на тон ниже, — мне очень понравилось, спасибо что доверился мне, — целует в уголок губ и быстро отстраняется. уже лёжа на футоне, глава клана долго не может уснуть, в голову как всегда лезли ненужные мысли. почему же не понятно, раз итто все еще лежит тут, с ним, значит все нормально, и он не перестарался. с тихим вздохом, аято накинул плед на плечи, и тихо вышел на веранду, прямо под его раздвижными дверями. свежий воздух всегда успокаивал и приводил мысли в порядок. комиссар определенно оценил сегодняшний вечер, ведь он не думал, что все может так закончится, это правда было неожиданно. признание итто было тоже неожиданным. глупый óни влез в его размеренную жизнь, и заставил брать на себя большую ответственность, коих аято хватало в повседневной жизни. но, наверное, этот демон как раз то, что ему приготовила судьба, и он очень даже не против этому рогатому подарку. за этими мыслями он уснул прямо на улице, под восходящее солнце, где его потом обнаружил управляющий клана. *** когда итто просыпается, солнце уже во всю светит прямо в глаза, а окна, которые он сам лично закрывал перед сном, снова распахнуты, впуская утреннюю прохладу. до óни доходит не сразу, что лежит он не на своей хиленькой кроватке и в неуютном домишке, а на полу дорогого имения. память возвращается вся и сразу. итто вскакивает почти в бреду, начиная наводить круги по комнате, драматично держась за голову. под конец, когда все ещё непривыкшее тело устаёт, óни оседает на небольшой диванчик, дергается от каждого шороха за дверью и молится всем архонтам, чтобы никто не смел потревожить его раздумий. вопрос ребром — что делать? аратаки не мог вести себя так, будто ничего не произошло. если бы вчера все ограничилось ну хотя бы глубоким поцелуем, все это можно было списать на постепенное развитие их крепких бро-романтических отношений, но после того, как итто так неистово терся о чужой пах, умолял его продолжить и вылизывал пальцы главы клана так, будто от этого зависила судьба всех багровых óни, скинуть это на случайность и проигнорировать было невозможно. у запуганного итто трясутся руки — походу после такого непотребства приставку «бро» пора убирать… óни не простит себя за это. а самое страшное тут не то, что итто позволил себе такое со своим братаном, самое страшное — аратаки не отказался бы повторить. а ещё желательно прямо сейчас, чтобы подтвердить факт того, что все это не случайность, вызванная подходящим моментом. в любом случае надо поговорить. итто наконец-то выходит из комнатки в поисках главы клана. медленно шлепая по полу поместья он случайно натыкается взглядом на занятого чем-то тому, который, видимо, собирался покинуть дом сейчас. этот парень — последний человек в мире, с которым бы хотелось сейчас встретиться, но óни перебарывает себя, широко улыбаясь и помахивая ему в знак приветствия. он пытается быстренько уйти с глаз долой, но слышит как его зовут. — кстати, бро, — тома всем корпусом поворачивается к óни, растягиваясь в улыбке, — как ты смог так запачкать свою юкату, просто ужас! итто краснеет, синеет и бледнеет поочередно. неужели бедный друг сам отстирывал их одежду? итто хватается за сердце, в этот раз уже не драматично — колоть начинает серьезно. — в следующий раз не ерзай по земле, пыль очень сильно портит такую дорогую ткань! — управляющий подмигивает, машет рукой и наконец-то удаляется. он все знает. на полутрясущихся ногах óни наконец-то добирается до кабинета, пару раз стучит для вида, и заходит. аято с самого утра в бумажках — что-то аккуратно перебирает на столе, изредка задерживая свой взгляд на определенных документах, пишет быстро и откладывает в сторону, и так по новой. итто завороженно наблюдает за этим пару секунд, а потом наконец-то откашливается, подавая признаки жизни. человек перед ним устало трёт переносицу, но голову поднимает, натягивая на себя легкую улыбку. на «доброе утро, итто» óни лишь кивает, быстро перемещается к столу парня и ладонью подзывает к себе, хочет что-то шепнуть: — слушай, аято, — итто подходит вплотную, и шепчет очень тихо, крепко схватившись за предплечье, — мне кажется тома все знает, — он отодвигается от парня, в надежде увидеть там хотя бы удивление, но вместо этого встречается с той же самой насмешкой, которую видел в коридоре от управляющего пару минут назад. видимо, заразное. — он знает, скорее всего, мой тома не дурак, — аято мечтательно прокручивает в руке ручку, откладывает ее на стол и пару раз хлопает по плечу óни, — но ты не переживай, мой большой друг, он не болтлив. итто быстренько переодевается и сматывается из поместья, получив легкий поцелуй от главы клана напоследок. слишком много всего для испуганного óни, это место он теперь боится как огня, веря в здравый смысл только младшей сестренки. но это не значит, что итто не посетит поместье ещё несколько раз до начала фестиваля.