спелая дынька

по началу было грустно, предположительно из-за того, что итто так быстро сбежал из поместья, а ведь занятой комиссар так кропотливо освобождал этот день для него, и все напрасно. конечно же отчасти, поведение óни было ему понятно, камисато и сам немного нервничал, но убегать совсем не хотелось. делать нечего, и на весь оставшийся день, аято пришлось завалить себя работой, иначе было бы совсем грустно и не продуктивно. помимо перебирания бумажек, он ещё успел выйти на обеденную прогулку с томой, который был очень удивлён таким предложением от молодого господина. оставшийся день глава комиссии думал только о аратаки. ещё суток не прошло с момента, как он покинул помятый футон, на котором сейчас сидел аято, на которого уже навевала неприятная грусть, что заставляло задуматься. комиссар определенно скучал. очень. сейчас хотелось оказаться в тёплых объятиях, а не в пустой холодной комнате, в одночасье ставшей чужой. не хотелось ничего, даже работать. спасал только тома, заходивший в комнату несколько раз за вечер, и все время пытавшийся подбодрить господина: — хотите, я приготовлю вам расслабляющую ванну, — получив очередной отказ, не сдавался, — может, тогда отменить для вас все встречи на завтра, — на управляющего подняли грустный пустой взгляд, и снова помотали головой. тома решает на свой страх и риск отправить послание своему бро óни, в котором были выражены все переживания о убитом состоянии главы комиссии. после этого, с чувством выполненного долга, он отправляется спать, надеясь на сообразительность итто. хороший сон и ванна с какими-то травами, и аято чувствует себя намного лучше, а после принесенной вести, прямо в разгар завтрака, о том, что на собрании комиссий главу ясиро выбрали соорганизатором приближающегося фестиваля, к сожалению в паре с яэ мико, его настроение резко взлетело ещё выше. хоть по комиссару и не скажешь, но он, помимо копания в бумажках, очень любил учавствовать в организационных моментах на подобных «народных» мероприятиях, тем более, ходит слух, что сама сегун райден будет присутствовать на выступлениях при храме наруками, а перед ней нельзя упасть в грязь лицом. все должно быть безупречно. и сейчас, не успев доесть мягкие мочи с бобовой пастой, приготовленные томой на завтрак, он уже с головой увлечён поиском артистов на фестиваль, сидя в своём кабинете, завернувшись в плед. спустя некое количество времени камисато понимает — выявилась небольшая загвоздка: практически все именитые артисты инадзумы возрастом старее гео архонта, и казалось бы, что тут такого? пара стариков, что выступят с балладами не испортят праздник, но аято хотел подарить этот вечер молодежи, что как и он в своё время, нуждается в кумирах в лицах таких же молодых ребят, горячих и талантливых. определенно нужна свежая кровь. и тут встал вопрос: «где найти молодых исполнителей и артистов?». посоветовавшись с сестрой, которой всегда приходят блестящие идеи в голову, комиссар пишет письмо своей соседке сверху: «… в связи с этим, предлагаю разослать информацию во все деревни и поселения инадзумы, я хочу чтобы у каждого молодого таланта была возможность показать себя в такой важный для нас всех день. я очень надеюсь на вашу благосклонность к этой идее, и прошу предоставить площадь вашего храма для прослушивания номеров. с уважением, камисато аято.» и поставив печать комиссии ясиро, передаёт письмо в руки юркой фигуры в темном. ответа пришлось ждать долго, что очень раздражало, в связи со сжатыми сроками. прошло уже пара дней с момента отправки письма гудзи храма наруками, и три дня с последнего поцелуя óни, и никто не собирался объявляться. аято это не нравилось, все опять шло не по его плану, он готов просто сесть и позорно заплакать. почему это все происходит именно сейчас, почему годами выстроенный характер даёт сейчас такую слабину, что его можно довести даже такой мелочью? кажется пора просто отдохнуть, тома говорит, что выгорание ещё никому не шло на пользу. стоя напротив зеркала, комиссар вздрагивает от резкого стука, от чего рука с лезвием чуть сильнее надавливает на подбородок, оставляя некрасивую глубокую ранку. — ну чего там ещё? — аято громко рявкает, и кидает опасный предмет в раковину, смотря на вошедшего нечитаемым взглядом. — господин камисато, тут ответ от яэ мико, — привыкший к истерикам, тома, протягивает изрядно помятый лист. который аято тут же жадно выхватил. казалось, будто буквы смеются над ним, но плевать, ведь быстро бегающие по строчкам глаза, выцепили согласие на его авантюру. комиссар облегченно смеётся. какое облегчение что не пришлось переодеваться в платье, как это сделал всем известный генерал армии сопротивления, для того чтобы угодить хитрой кицуне. теперь осталось разобраться с ещё одной, такой рогатой, проблемой. *** как только итто получил письмо от томы с неожиданным приглашением в поместье камисато, он сразу направился в сторону острова наруками. идти в привычной одежде ему было намного удобнее, но выглядеть классно всё-таки хотелось, особенно перед таким человеком, как аято. поэтому, воспользовавшись резинкой, что осталась у него с того раза, как над непослушными волосами колдовала аяка, óни потратил пол часа перед зеркалом, завязывая непослушные волосы. получилось не так аккуратно, как делала это сестренка братана, но выглядело очень интересно, особенно итто нравилось то, как привлекали внимания длинные могучие рога. гордо расхаживая по острову наруками, останавливаясь только для того, чтобы подправить свою великолепную причёску, óни заглядывал в глаза прохожим, удостоверяясь в том, что они смотрят именно на него! сегодня аратаки итто в ударе, потому что направляется он прямиком к главе клана, но не для того, чтобы обкашлять важные вопросики, а для сильных объятий и терпких поцелуев! самодовольная улыбка неосознанно становилась все шире и шире. практически выходя из города на тропинку к храму, аратаки замечает небольшое объявление в руках миниатюрной жрицы. красивая молодая девушка ходила и расклеивала яркие листовки с сообщением о новом мероприятии, а итто такое не пропускает. он любил проводить время со своей веселой бандой, иногда принимал участие в различных, даже сомнительных вещах, что тем или иным образом приносили удовольствие ему и его ребятам. подходя к только что прикреплённой к столбу вывеске, итто читает о наборе молодых талантливых девушек и парней на предстоящий фестиваль. пораскинув ещё пару секунд, итто догнал девушку и попросил у неё одну листовку. та дала ее не сразу, странно покосившись на рогатого óни. заполучив объявление и прочитав все правила, он уверенно направился прямо к храму наруками. аято же не расстроится, если тот немного опоздает к нему в гости? зато потом все узнают, на что способен громогласный большой аратаки итто! конечно же он не собирался сейчас устраивать представление или что-то подобное, óни хотел просто подать заявление на будущее выступление! чем быстрее он это сделает, тем больше вероятность, что именно его и всю банду возьмут на фестиваль — так думал óни, поднимаясь по горе прямо к храму. к кому стоит там обращаться он не знал, но точно был уверен в своём настрое. дорога до самого храма была долгой, но легко поддавалась энергичному итто, который все время поглядывал на оникабуто на деревьях. бедняга все ещё не мог простить себя за тот случай. храм наруками полон красивых жриц, лисиц и сакуры, поэтому многое отвлекало внимание óни, не давая ему времени на передышку. священное место встретило его приятным запахом цветения и красивой мелодией — он не мог сказать точно, откуда она шла, но итто был абсолютно уверен, что кто-то сидел недалеко и старательно создавал это звучание. пройдя вглубь храма, óни подошёл к одной из служительниц, показав листок с объявлением. та сначала удивилась рогатому гостю, а потом самому объявлению, которое какая-то «госпожа яэ» только-только принесла с печати. получив кличку «шустрый óни», итто грузно присел на небольшую лестницу в ожидании той женщины, о которой ему рассказали, попутно осматриваясь вокруг. это место ему очень нравится, хочется позвать аято на прогулку прямо сюда! а ещё познакомить с доброжелательными жрицами, которые все время указывали ему точную дорогу к храму. красивую мелодию вдруг прервал звон колокольчиков, итто не успел повернуться, как услышал шёпот на ухо: — привет, большой друг, зачем пришёл? — женщина повернулась прямо к лицу итто, заглядывая в глаза. несколько секунд он все ещё сидел неподвижно, лишь немного приоткрыв рот от удивления на непривычное приветствие. спустя пару секунд до óни начали доходить знакомые картинки, он широко улыбнулся, привскакивая с места: — о! ты же та самая кицуне, с которой мне посчастливилось сразиться в поедании рамена! и выиграть! — итто все ещё гордится собой за тот бой с этой дамой, поэтому искренне смеется из-за нахлынувших воспоминаний, — ты тоже пришла подавать заявку на выступление? погоди-погоди-погоди, ты за мной. я пришёл сюда первым, так что, кицуне, придётся тебе немного посторониться. все это время лисица перед ним стояла и улыбалась. наклонив голову вбок, слушала разговор óни, иногда хихикая, ожидая, пока тот закончит свою хвалебную речь. под конец она обошла итто, проведя ладонью по его плечу, и встала ближе к большому дереву, расправляя свой красивый веер: — прелесть моя, я не собираюсь обгонять твою позицию первенства, ни в коем случае! я здесь живу? работаю? уже столько лет… не сосчитать, — она смеется, снова приближаясь к аратаки, — мне кажется, ты пришёл слишком рано. проделал весь этот путь только ради посещения храма наруками? — глаза лисицы хитрые, но красивые. а итто доверяет красивым глазам. — ну удивляешь ты меня, не думал, что такие хитрые жрицы водятся в этом храме! — итто громко смеется и лишь через пару секунд продолжает говорить, — не переживай, я в гости шёл и вдруг увидел объявление! так что, могу оставить заявку? — можешь-можешь, друг мой, только поведуй, куда в гости шёл? у тебя из банды разве кто-то живет в этой стороне? — óни ни капли не смутился резкому разговору о его банде, да и вообще, знания кицуне о его личной жизни не пугали — она всё-таки главная жрица храма наруками, а все служительницы такие — хитрые и умные, а иногда «суют свои длинные носы в чужие дела» — так о них с улыбкой отзывался аято. — мой дорогой братан аято! мы не виделись с ним пару дней, я очень соскучился! — итто говорит это так громко и искренне, что кицуне, казалось, на секунду пожалела о некорректном расспросе такого прекрасного óни. пожалела, но лишь на секунду. — какое совпадение, друг мой! господин камисато — мой старый знакомый, с которым мы вместе будем устанавливать точный список выступающих! не хочешь вместе заглянуть к нему, допустим, — она делает вид, что задумывается, — прямо сейчас? я уверена, он будет рад посмотреть на самого первого претендента на главную звезду фестиваля, — итто не успевает сказать и слова, как его предплечье обхватывает тонкая рука и тянет за собой — подальше от храма, поближе к поместью камисато. что-то подсказывало, что аято сейчас не хотел видеться с кем-то кроме óни — возможно итто и сам хотел побыть сейчас наедине. хочется целоваться, но вряд ли братан захочет делать это на глаза у посторонних. когда óни и кицунэ заходили на территорию поместья, итто увидел удивленного тому во дворе, который судорожно поспешил в дом. странная реакция, неужели он злится на аратаки с прошлого раза?.. или он ему противен? надо будет обязательно это обговорить. влетевший без стука тома, снова заставил аято поранить себя: — тебе срочно нужно выйти, — ни капли субординации, — там это, — почти шёпотом, — гудзи яэ, прямо во дворе, — похоже, что в этом доме кое кому стало противопоказано бриться, или стричь ногти. прибывая в смятении от сказанного управляющим, комиссар отбросил ножницы в сторону, и быстро зашагал к выходу из дома. он представить не мог по какому вопросу она вообще заявилась сюда, ещё и без предварительной договоренности. аято остановился перед тем как выйти во внутренний двор, натянул перчатки чтобы скрыть кровоточащий ноготь, он всегда должен выглядеть безупречно. но увидев, с кем стоит яэ мико — потерял как минимум одно очко в глазах противника, показав своё замешательство. завидев аято, óни широко улыбнулся, вырвался из хватки жрицы и расставил руки в стороны, готовясь к объятьям, только вот обниматься с ним никто не собирался, а взгляд и улыбка камисато были нечитаемы — прежде он не встречался с подобной реакцией на собственное появление. в итоге итто остался проигнорированным, медленно подходящим к ним главой клана, который даже не удосужился кинуть на него приветствующий взгляд. зато улыбающейся жрице подарили много приятных взглядов и улыбок, а настолько нежного голоска у своего друга, óни в жизни не слыхал. — что же вас привело сюда, госпожа гудзи храма наруками? — так сладко, что у кого-то заскрипели зубы, — чем же вас заинтересовало мое скромное поместье? — аято галантно берет руку кицуне, и подносит ее к своим губам, хитро смотря в такие же горящие глаза напротив. нахватался своих западных привычек, тома фыркает. в отличие от молодого господина, который с интересом и обоюдным соперничеством относился к жрице, сам управляющий ее побаивался, и мягко говоря, недолюбливал. и это напряжение между двумя хитрыми лисами, ему было непонятно. а весь настрой итто сбился моментально, стоило только ему быть проигнорированным аято. когда óни специально не замечали, что случалось крайне редко, тот впадал в полное отчаяние, потому что как человек в здравом уме можем не обратить внимание на его рога? волосы? тату? он — яркое пятно инадзумы! которым гордится должна даже райден сёгун. добивным моментом становятся губы аято на руке жрицы. прямо перед лицом бедного óни его бро-возлюбленный вытворял такие ужасы, но все, что мог итто — открыть рот в полном шоке, шумно выдыхая в конце. когда камисато берет кицуне под руку и ведёт ее в поместье, оставляя óни одно на улице, аратаки места себе не находит. цветки сакуры, что он собрал, поднимаясь к храму, сейчас зря валялись в широких карманах. неужели он сделал что-то не так? почему какая-то кицуне с храма наруками важнее, чем главный гость этого поместья? хотелось просто уйти, но ещё больше всего хотелось узнать, в чем дело. он практически осел на землю, услышав, как со стороны входа в дом кто-то звал его по имени. óни в надежде устремил свой уже залитый слезами взгляд вперёд, но увидел там не своего аято, а тому, что резкими движениями зазывал его внутрь. делать нечего — переступать через порог этого дома никогда не было так тяжело. итто очень хочет домой. ситуация только накаляется, когда через некоторое время они все, сидя за одним столом, мило воркуют, отвлекаясь только на заготовку для игры в сябу-сябу. итто учавствовать в этом совсем не хотел, только если переиграть лисицу и заставить ее покинуть это место. он грузно сидел на краю стола, постоянно бросая взгляд на аято, который, в свою очередь, сегодня ни разу не посмотрел на óни. его кошмар на яву. пробуя то, что комиссар любезно замешал, лисица лишь громко смеялась, только иногда, будто для виду, морща свой аккуратный носик. она то и дело бросала взгляд на итто, не переставала хихикать и снова обращала своё внимание на главу клана. дела плохи, итто чувствовал, что совершил большую ошибку. но, даже если это так, извиняться он не будет, кого бы из себя не представляла эта жрица на самом деле. аято, между прочим, его возлюбленный, нагло игнорировал существование итто, что было для него губительно. — так, друг мой, — кицуне специально повысила тон и хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание аратаки, сидящего на краю стола, — я же пришла к тебе не одна, а с твоим знакомым! в храме он пел мне песни о том, как соскучился по тебе, неужели в моем присутствии тебе настолько все равно на бедного парня? — лисица громко смеется. это был первый раз, когда аято посмотрел на итто сегодня. серьёзный и хмурый взгляд быстро утонул в обиженных и грустных глазах óни. атмосфера только сгущалась. — видимо, я преувеличил, лисица, меня здесь не ждали, — итто встал из-за стола, поправил ремешки на груди, а после засунул руки в карман и достал аж две горстки лепестков сакуры, кинув их прямо на стол. они разлетелись стремительно и беспорядочно, оседая не только на ближайшую поверхность, но и падая на пол, — камисато аято, я прошу вас рассмотреть меня и мою банду, как претендентов на выступающих во время фестиваля. а это… это, считайте, декорации к моей будущей сценке. а теперь, мне следует удалиться! — было видно, что итто давалось с трудом говорить формально с главной клана, потому что непривычно, а ещё грустно очень и плакать хочется. прощаться с томой тоже сил не было, поэтому он быстренько кивает и выходит из поместья. неприятно. теперь óни запоминает для себя главное правило — не водить хитрых лисиц в поместье камисато. *** аято думалось, что вообще-то, итто и правда тут не ждали, ну, по крайней мере, официально. он понятия не имел что сегодня к ним заглянет óни, и все бы ничего, но тот пришёл не с особо жалованной спутницей. когда перед камисато высыпали горсть розовых цветов, и натянуто попрощавшись, ушли, захотелось сорваться с места, догнать, и извиниться за подобное поведение. но аято не мог сделать это, под цепким взглядом кицуне итак было тяжело держаться, да и виноватым себя он не ощущал. это же не глава комиссии ясиро привёл в дом óни демоническое существо в обличие женщины? ну вот, так сильно жаждал встречи с óни, что все испортил, когда шанс наконец-то предоставился. можно же было что-то придумать, как-то выставить гудзи яэ прочь, хотя в этом верилось с трудом. ладно, все равно уже ничего, увы, не вернуть. становилось как то паршиво. когда лисица покидала поместье, то не упустила шанс пошутить, что аято можно переодеть в платье и отправить выступать вместе с ее жрицами, если вдруг план провалится, и никто кроме ханамидзакской банды аратаки итто так и не придёт на прослушивание. натянуто посмеявшись, он самолично выставил ее за порог, и развернувшись, вопросительно уставился на тому, потому что весь вечер ему не давал покоя виноватый взгляд управляющего: — что я должен знать? — аято подошёл настолько близко, что начал задавливать своей аурой такого бесстрашного тому, — ну? — выжидающе сложил руки на груди. — это я пригласил аратаки итто, — на одном дыхании, — вы выглядели таким расстроенным, господин камисато, — он быстро перебил комиссара, когда тот возмущённо хотел открыть рот, — я хотел сделать как лучше, и отправил ему письмо, не думал что госпожа яэ заявится сюда с ним, — аято, прости, я виноват, — тома совсем расклеился, ведь чувствовал вину, за то, что утаил это от друга. после разговора с управляющим, аято тоже начал чувствовать себя виноватым, ведь добрый óни решил прийти к нему, аято, домой, проделал такой долгий путь ради него, а в ответ получил только своё полное игнорирование. и зная его темперамент, камисато удивился как тот не ушёл раньше. если бы с ним так поступили, он бы скорее всего сказал что нибудь мерзкое и тоже обиделся. возможно, стоит поговорить с итто как можно раньше, или все-таки дать ему время остыть и поговорить после фестиваля. камисато долго думает, и в итоге делает выбор в пользу первого варианта, ведь он все еще скучает. а приторно розовые цветы сакуры становятся его нелюбимыми. аято не уверен, что перед его носом не закроют дверь, если вообще откроют, и что делать в этом случае, он не знает. по данным информатора, óни остановился в гостевом домике недалеко от деревни конда. комиссар шёл неспешно, надеясь что итто уже спит и не откроет ему, собирая по пути пару фиалковых дынек, за которыми, к слову, было очень неудобно лезть в кимоно. комната в которой остановился итто находилась на первом этаже ветхого домика, который вот вот развалится, аято на секунду захотел, чтобы его сейчас раздавило падающей балкой, но этого не произошло. поэтому, совершенно не зная что говорить, он постучал в дверь. когда итто услышал стук в дверь, то моментально напрягся, потому что никто из его знакомых не знал, что óни сегодня грустно отсиживался в гостевом домике. а если никто не знал, но пришёл наведаться, то тут два варианта: либо кто-то из работающих здесь, либо подсыльный аято, которому в красках описали месторасположение парня. открывать не хотелось в любом случае, но интерес для аратаки итто превыше всего. стоило ему приоткрыть дверь, как в глаза бросается знакомое кимоно, поэтому итто резко меняет свой порядок действий, снова закрываясь. óни ещё несколько секунд смотрит на то, как дверную ручку дергают туда-сюда и наконец-то отпускают. аято — неожиданный гость, так как парень не думал, что тот заявится сам лично. сердце отзывалось теплом, но за произошедшее все ещё обидно. спустя секунд десять, óни всё-таки снова открывает дверь, просовывая рогатую голову наружу. с ним сухо здороваются и выжидающе смотрят, будто óни умеет читать мысли. язвить не хотелось, поэтому он молча открывает дверь, запуская неожиданного гостя. итак небольшая комната, резко кажется ему слишком маленькой. аратаки все ещё стоит у двери, насупившись, рассматривает чужие ботинки. сегодня все не так, на ногах аято даже нет тех самых туфель, о которых хотелось бы пошутить. видя, как друг присаживается на кровать, итто ещё немного топчется на месте, но, поднимая голову на него, видит, как камисато похлопывает рядом с собой. так уж и быть, óни садится рядом. кровать скрипит под весом двух парней. итто берет себя в руки и впритык смотрит на аято. а тот в свою очередь сидит, и совсем не улыбается. аратаки становится грустно. мысли о том как сильно он скучал по своему другу, как он хотел произвести на него впечатление на фестивале и как желал провести сегодняшний день с ним, делали очень больно, все моментально рушится из-за хитрой лисицы с храма наруками. парень хотел уже что-то сказать, но его опережают. — ты обижаешься, да? — итто чувствует ладонь в своих волосах. она нежно почёсывает кожу головы, перебирает прядки, успокаивая. это уже который раз, когда аято позволяет себе такое движение в сторону рогатого óни, и итто помнит каждый из них. аккуратные прикосновения действуют как успокоительное на парня, поэтому он кладёт свою голову на чужое плечо, когда тот наконец-то перекладывает свою руку обратно на кровать. — братан, мне было реально грустно, — итто говорит это тихо, дует губы, а после поднимает взгляд на друга. не хотелось признавать свою слабость, но хотелось получить должное количество ласки. он смотрит прямо ему в глаза, перемешает взгляд на легкую улыбку и всё-таки приподнимает голову с плеча, чтобы чмокнуть чужие губы. отстраняется быстро и роняет голову обратно на плечо. хочется выслушать объяснение ситуации. камисато аккуратно отодвигает лежавшего на его плече óни, и заглядывает ему в глаза: — мне очень жаль, что пришлось так поступить с тобой, — аято скользит ладонями по чужим широким плечам, ведёт вниз по рукам, и останавливается на тёплых ладонях итто, — ты очень важен мне, и я правда жалею, что игнорировал тебя сегодня, — он переплетает свои пальцы с чужими, — очень трудно объяснить все, боюсь я не смогу, у меня довольно натянутые отношение с гудзи яэ, и ты пришёл неожиданно для меня, — комиссар отводит взгляд и облизывает пересохшие губы, — ты очень дорог мне, итто, — руки медленно перебираются на талию, — о архонты, это так сложно, — аято нервно смеётся, уже по привычке утыкаясь в шею óни. рука с талии медленно начала ползти по торсу вверх, пока сам камисато водил носом по шее итто, вдыхая его запах, и улыбаясь на оставленные за собой мурашки. он резко поднял голову вверх, встречаясь с темно-багровыми глазами напротив, сразу же опуская их на искусанные губы: — я больше не буду причинять тебе неудобства, — аято мягко целует в понравившийся уголок губ, — и снова мягко хихикает с того как по детски прозвучала эта фраза, — пожалуйста, дай мне ещё один шанс исправить этот день, я так долго сюда шёл, — итто громко «айкает», когда чувствует что его больно ущипнули за сосок, не замечая недоброго оскала напротив. воспользовавшись случаем, комиссар уж очень резво и напористо впивается в сухие губы, буквально вжимаясь в опешившего óни. он так скучал эти дни, что будет очень обидно, если его сейчас оттолкнут и выставят за дверь. но никто его выпроваживать не спешил, ведь даже самые неожиданные ласки утешали багрового óни, потому что оставшийся день без аято проходил тяжело, сейчас, в разваливающемся домишке, атмосфера располагала к тёплым поцелуям, крепким объятиям и случайным, или не очень, прикосновениям. итто плавился в чужих руках, хватался за твёрдые плечи, водил ногтями по ним, переходя к шее и лопаткам. когда они с ногами залезли на скрипучую кровать, óни откинул смущение и потянул чужое кимоно вверх так, чтобы получилось просунуть руки прямо под одежду — горячее тело отозвалось мычанием прямо в очередной сухой поцелуй. «вроде, довольный» — думает итто, аккуратно водя кончиками ногтей по коже. ремни натирали грудь, что очень неожиданно. в повседневной жизни они практически никогда не мешали и служили интересным украшением, сегодня же совсем казались ни к месту. óни разрывает поцелуй, подтягивает одну руку к груди и поочередно сдвигает ремешки вверх, полностью освобождая грудь. итто видел, как возлюбленный, не отрываясь, смотрел на проделанные махинации, а после спустился поцелуями к шее и ключицам. óни нравилось, когда аято целовал его плечи, но стоило поцелуям переместиться вверх, как тот не мог сдержать смех. он слышит, как друг прыскает с этого в ответ, но прекращает не сразу, снова перемещаясь к ключицам и ниже. как только аято целует куда-то в солнечное сплетение, а потом вдруг неожиданно тянется к месту, что прежде было прикрыто ремешком, итто вздрагивает. — д…друг, погоди, — он отползает ближе к стенке кровати, та в свою очередь жалобно под ним скрипит, — я целый день проходил с этими ремешками, даже не принимал душ с того момента, как вышел из дома, — итто не переставая перебирал тысячу причин, почему аято не должен касаться его таким образом в том месте, но комиссар в свою очередь лишь улыбался, слушая неловкие оправдания. — итто, как долго ты собираешься обращаться ко мне таким образом? мне кажется, другом я был… ну пару недель назад? — он приближается к лицу óни, сухо целует и улыбается, — ну точно до того, что произошло на горячих источниках. итто краснеет, острые уши моментально наливаются кровью, как и шея с плечами. забавно, что на смуглой коже заметен такой румянец. óни успевает только ойкнуть, тут же закрывая глаза двумя ладонями и стукаясь макушкой об стенку — аято проводит языком прямо по темной бусине соска, быстро вбирая его в рот. второй он обхватывает двумя пальцами, перекатывая. спустя несколько секунд óни уже начинает хныкать и пыхтеть, пытаясь что-то сказать, но, видимо из-за сильного наслаждения, откладывает на потом. интересно, у всех óни соски — чувствительное место? или, возможно, только у багровых… вряд ли аято узнаёт ответ на этот вопрос, да и сейчас это казалось совсем неинтересным — его демон извивался змеей под напором таких легких ласк. комиссар прикусывает бусину соска и слышит, как голос итто становится на тон выше. камисато подливает масло в огонь осторожными покусываниями, на что чувствует робко протянутую руку к своей голове, улыбается, дует на покрасневший сосок, и присасывается к чужой груди снова, быстро работая языком. рука итто на его голове, скользит к затылку, делая приятно своими острыми когтями, и неожиданно сжимает волосы, уже совсем не робко, чуть натягивая. аято шумно выдохнул через нос, и отстранившись от груди, ведёт языком вверх, минуя напряжённую шею, сжатую челюсть, и врывается в чужой рот. поцелуй получается влажным, резким и громким. — у меня сносит от тебя голову, — комиссар говорит с придыханием, проводит рукой по мускулистому плечу, второй все еще занимаясь уж очень интересным делом. óни под ним был мягкий, как пластилин, его можно было трогать как угодно, получая такую приятную отзывчивость могучего тела. это опьяняет. в одежде было очень жарко и неудобно в такой момент, воздух был слишком сухим и горячим, дышать снова становилось все тяжелее, в то время как грудь итто ходила ходуном. глава комиссии ощущал себя сейчас таким нужным рядом с этим óни, хотелось провести в этой хлипкой лачуге всю жизнь, положив на все: на клан, на предстоящий фестиваль, на дела комиссии. комиссар ощущал необходимость выразить свои чувства, но терялся, не зная как это сделать. все происходящее сейчас, было таким новым, прежде неизведанным, пропитанным нежными поцелуями и словами в сторону другого человека. аято тонул. — твои щёки сейчас такие же красные как и твои глаза, — камисато это показалось забавным, он сощуривает глаза, и проводит рукой по щеке, очерчивая алые линии, и раздражая разгоряченную кожу острым ноготком, — такой горячий, — оставляет нежный поцелуй, — и только мой, — последнее слово аято произносит раздельными буквами и дарит фирменную ухмылочку, влажно целует, снова прерываясь, — дорогой итто, если мы сейчас не остановимся, я уже не смогу сдерживать накатывающее возбуждение, — комиссар говорит это практически хныча, когда проворная рука, уже совсем осмелев, сползает на пах. аято тут же втягивает живот, шумно вдыхая воздух через нос, уставившись на парня напротив. но поняв, что ничего делать не будут, он сам толкнулся в чужую руку. — ты можешь сжать его? — заметив смятение в глазах напротив, аято нетерпеливо цыкнул, — это ничем не отличается от того, что ты делаешь наедине с собой, ну же, — он шепчет склонившись к заострённому ушку, — если ты стесняешься, то можешь не смотреть туда, — комиссар говорит это довольно серьёзным тоном, повернув голову óни за подбородок в другую сторону. аято пару секунд просидел замерев, не зная что делать, и немного подумав, решил не дожидаться затянувшегося решения итто, и перейти в лёгкое нападение. рукой аято прошёлся по рёбрам, бегло их пересчитав, а сам в это время, решил прикусить мочку уха óни, чтобы тот вернулся к нему: — хочешь я первый потрогаю тебя? — ладонь с длинными пальцами огладила напряжённый живот, и быстренько прошлась вниз, остановившись между ног óни. камисато медленно и с нажимом оглаживает чужой член через одежду. итто скулит — несильно выгибается в спине и сжимает глаза. так это ощущается чуточку спокойнее, потому что по-другому óни просто испортит долгожданную близость тем, что закончит первым. прямо как в тот раз на полу в поместье. он практически не дышит — аято перед ним горячий, распаленный, а волосы его свисают вниз, изредка касаясь груди óни, когда возлюбленный наклонялся за поцелуем. дышится плохо, а ситуация осознается ещё хуже — все слишком быстро горячо и грязно, аратаки чувствует себя слишком хорошо, чтобы отдавать отчёт своему телу и своим движениям. итто неосознанно сжимает чужой член, проводя по нему несколько раз. вроде обычный, почти как у него, бояться нечего. «такой же интимный и важный момент прям как во время жучиного боя — глаза в глаза и бабочки в животе» — думает багровый óни, пока чужие руки во всю орудуют на его теле. шипящие стоны то ли его, то ли аято, аратаки уже не понимает. он просто двигает рукой, стараясь не открывать глаз. об его лоб стукается чужой: — я же просил тебя смотреть на меня, разве нет, развратный óни? итто давится воздухом, но глаза открывает. как не прислушаться к чужому приказу? особенно, если это приказ главы клана камисато. взгляд его направлен только на него, а движение горячей руки ускоряется. óни скулит в чужих руках, при этом знатно пытаясь сдерживаться, переходя на забавное пыхтение. он не прочь выплеснуть все свои громкие эмоции сейчас, но хочется услышать чужие звуки больше, чем свои. аято извивается в его руках, хрипло что-то приговаривает, облизывает губы и переводит взгляд то на пах аратаки, то на его лицо. в очередной раз, когда камисато направляет свой взгляд прямо на итто, тот чувствует, что чужая рука пропадает с члена. он жадно поднимает свой таз вверх, прося продолжить, но у комиссара на него свои планы. он тянет ремни óни с бёдер, следом стаскивая одежду и нижнее белье так, чтобы можно было коснуться чужой плоти уже без преграды. чем аято и пользуется. óни снова издаёт громкий звук: — боже, аято, нет это намного лучше чем жучиные бои, — аято смотрит на него совершенно спокойно и ничего не говорит, все его мысли сейчас сосредоточены на другом. у аратаки итто был очень большой член. возможно, это из-за того, что он сам по себе человек лишь на половину, а вся остальная добрая половина вылилась в такие последствия, но, возможно, это просто из-за его телосложения. кто-то вообще видел в инадзуме человека, массивнее чем аратаки итто? лучше, чем аратаки итто, отзывчивее, чем аратаки итто? аято точно не видел, потому что в его руках сейчас именно этот багровый óни и никто другой. пальцы камисато с трудом смыкаются на чужом мясистом члене. итто видит, как брови его вздымаются вверх вместе с уголками губ и хочет что-то сказать, но чувствует, как чужой большой палец проводит прямо по головке. óни снова хнычет и практически без разбора тычется губами в чужие губы, цепляясь длинными клыками. он пытается развязать нижнюю юкату аято, но у него это не получается, поэтому он снова задирает его одежду и обвивает пальцами чужую горячую плоть. не медлит и делает сразу несколько движений потряхивающими руками, всматриваясь в чужое лицо, и прислушиваясь к чужим стонам. потянувшись к горячим губам, комиссар втянул óни в затяжной и сладкий поцелуй, не убирая рук с его крупного члена. аято нравилось томить итто, и даже сейчас, когда он чувствует давление на себя, как крепкие бёдра начинают двигаться навстречу рукам, а поцелуй становится все беспорядочнее и напористее, камисато резко останавливается, размыкая пальцы, но не убирая руки. смотрит молча прямо в чужие ничего не понимающие глаза, и улыбается: — не так быстро, óни, — его голос сейчас такой низкий, — ты очень спешишь, — комиссар смотрит на тяжело вздымающуюся грудь, и пробегает темными глазами вниз, затем пальцами бегло проводит по члену итто снизу вверх, и остановившись на головке, с нажимом, но не сильно, надавливает на дырочку уретры, внимательно следя за выделившейся каплей предэякулята. кажется он даже сглотнул слюну. по голым ногам прошлись мурашки. аято нравился итто, очень нравился, столько всего хотелось сделать с óни, использовав его большой член. но глава комиссии просто отсаживается, не только потому что стало слишком мокро и жарко в одежде, а ещё и для того, чтобы дать итто остыть, ведь на него ещё были планы. комиссар заплетающимися пальцами находит где развязать пояс, и делает это медленно, не отводя взгляда от лица óни, который неотрывно следил за его действиями. это возбуждало, аято нравилось когда на него смотрели, и он решил устроить небольшое представление, когда изящно скидывал с себя слои кимоно, но не дождавшись когда комиссар сам себя разденет, óни приближается к нему, и сам снимает последнюю юкату, сразу же заключая в свои объятия горячее тело. аято чувствует как по спине водят большой рукой, задевая нежную кожу острыми ногтями, а вторая рука парня накрывает бедро, слегка сжимая: — тебе нормально? — итто тихо спрашивает, облизывая губы, и руку с бедра переносит на член камисато. аято ничего не ответив, снова тянется к чужим губам, а рукой начинает ласкать забытые ранее чувствительные соски демона, улыбаясь в поцелуй на каждый чужой стон. — подожди, — комиссар отстраняется от распухших губ, и тяжело дышит, а глаза уж очень блестят, — слишком сухо, — аято берет в руки ладонь óни и подносит к своему лицу, легко целуя, — я не такой мокрый как ты, — поняв что от него хотят, итто разжимает ее, и сразу чувствует тёплый язык, который размашисто проводит от основания ладони, прямо до кончиков пальцев, несколько раз. камисато ловит на себе заинтересованный взгляд, и вбирает чужие пальцы в рот, крепко держа óни за запястье. вторая рука юрко проползла к зажатому между ними, и жаждущему внимания, большому члену óни. аято замечает, что его, орудующая длинными пальцами на чужом члене рука, и его язык, перекатывающий на себе, и обсасывающий чуть солоноватые пальцы, заставили итто отвернуть раскрасневшиеся лицо: — смотри на меня, — комиссар выпускает пальцы изо рта, и в последний раз проводит языком по ладони. аято облокачивается назад на одну руку, а второй, которая все еще держала когтистую ладонь, он кладёт на свой член, который уже выглядел так, что одного движения будет достаточно, чтобы камисато кончил с громким стоном. сдаёт позиции. аято медленно двигал бёдрами после того, как сам направил руку аратаки на свой член. про себя óни думал, что если когда-то и настанет тот день, когда ему придётся заниматься подобными вещами с любимым человеком, он обязательно сконцентрирует внимание на партнере и сделает так, чтобы аратаки итто был лучшим в чужих глазах. но эта ситуация совсем выбивает из колеи — в глазах рябит, дышать тяжело, а руки подрагивают так, что члену аято сейчас должно быть вдвойне хорошо. óни не знал, куда себя деть. снова начинает двигать рукой, прислушиваясь к подсказкам напротив, то снижая скорость, то снова набирая ее, двигаясь жёстче и жёстче. чужие указания смешивались со сладкими длинными стонами, только итто не всегда разбирал, кому именно из них двоих они принадлежали. член в руке скользил с постыдным хлюпаньем, аято каждый раз сощуривал глаза на таком, но не закрывал их — раз приказал другому смотреть на себя неотрывно, так сам выполняй это поручение. соски итто горели огнём от покусываний и постоянной стимуляции руками. ремешки, скорее всего, теперь будут мешать сильно какое-то время, придётся поменять одежду. да и вообще что-то сделать с той, которая сейчас мнётся под чужими телами и пропитывается выделяемыми ими телесными жидкостями. вряд ли под конец запах останется прежним. итто позволяет себе отвлечься на эти мысли только на мгновение, пока не чувствует, что двигать аято начинает с большим нажимом, улыбается. такое трение приносит небольшой дискомфорт, но при этом ужасное удовольствие, потому что кончить уже хочется, закрыть глаза и расслабить напряженные бёдра, но прямо сейчас óни не может позволить себе это — он вторит чужим движениям, при этом двигая рукой рывками, иногда останавливаясь, если трение на собственном члене было уже невыносимым. когда óни уже готов был откинуть голову назад, уходя от чужих рук и губ, и закончить, он резко почувствовал, как руки от него убирают совсем. итто тянется бёдрами за ними, но понимает, что аято прижимается к нему всем телом. — погоди, несдержанный óни, — аято одной рукой успокаивающе оглаживает до ужаса напряженное бедро, а сам аккуратно надавливает своим телом, пододвигаясь, — твой член слишком большой для одного меня, а я хочу обьединить этот процесс, ты же не против? — итто отрицательно мотает головой и смотрит, не отрываясь, как аято пару раз проезжается своим членом по его, пытаясь обхватить их одной своей рукой. выходит, конечно же, плохо, поэтому он снова хочет взять руку óни, но тот уже тянется сам, помогая обхватить. камисато поднимает свой взгляд на парня, приближается и мокро целует, возобновляя движение. итто неожиданно для самого себя стонет очень громко, горячая плоть в руке ощущается очень странно, мысли в голове смешались с ощущение физического удовольствия. он держится буквально из последних сил. аято сползает ему на плечо, и они вместе сбиваются на быстрый ритм. иногда их руки разбегаются, тогда они останавливаются всего на пару секунд и продолжают снова в быстром неразборчивом темпе. в очередной раз, когда óни сжимает руку очень сильно, прикусывает клыками чужие губы и громко хнычет, он кончает, чувствуя, как собственное семя начинает распределяться по своему и чужому члену, так как их руки все еще продолжают движение. аято кончает следом, кусая плечи багрового óни и подрагивая бёдрами. они сидят в таком положении еще полминуты, пока комиссар не расслабляет ладонь, усаживаясь на чужие бёдра. он демонстративно прогибается в спине и тянет запачканную руку себе в рот, вылизывая ее от смешавшейся спермы, а потом, тянется прямо к óни и целует глубоко, перемешивая все и сразу, даже собственную подсохшую кровь от покусанных губ. итто до конца не соображает, просто отвечает на поцелуй, принимая все то, что делает для него аято. оторвавшись от чужих губ, камисато, тяжело дыша, откинулся на скрипучую кровать, и закрыв глаза рукой, хрипло и тихо рассмеялся: — мне так жаль бабулю с первого этажа, — он убирает руку от лица, и поворачивает голову в сторону óни, — мы были такими громкими, — итто, сидящий рядом, уже успел натянуть старую гостевую простынь на свои бёдра, явно прибывая в смущении, а комиссар сощурил глаза и улыбнулся на его действия. — ты в этот раз долго продержался, — рука аято уже лежала на прикрытой части тела, — тебе же все понравилось? конечно понравилось, чего я спрашиваю, — рассуждения прервал итто, который внезапно обнял, уже привставшего на локтях парня, чему тот удивился, но обнял в ответ, — ты такой милый сейчас, — аято заглянул óни в лицо и добро улыбнулся, — мне кажется что ты сейчас заплачешь, — он мягко похихикал и быстро чмокнул óни в щеку, после чего вальяжно встал с кровати, и направился к выходу, — мне очень нужно к воде, — аято устало пожал плечами, и потянулся к ручке двери. — оденься, — итто кидает в комиссара смятую юкату, и на вопросительный взгляд отвечает, — тут нет своей ванны, только общая купальня, — óни широко улыбается на изменившееся вмиг, хмурое лицо товарища. аято надевает халат, и посмотрев ещё раз на итто, открывает дверь. — думай обо мне, — комиссар подмигивает, и скрывается в коридоре, оставив большого голого óни темноте открытой двери. в общей купальне главе комиссии ясиро не понравилось, заходя в эту унылую гостиницу, он думал, что тут остановился только итто, поэтому, увидев очередь к купальням, очень удивился. времени посидеть в тёплой воде, которая оказалась и не тёплой вовсе, совсем не было, что тоже удручало. выпросив у хозяйки чистую, но местами с не отстиравшимися пятнами сомнительного происхождения, темно-синюю юкату, аято быстро сполоснулся и прибежал обратно. в комнате уже не горели свечи, из-за этого лежащий на кровати óни, не заметивший, как кто-то вошёл, казался чем то волшебным под ярким светом луны. налюбовавшись своим демоном, камисато аккуратно, но не без скрипа, залез на кровать, вмиг привлекая внимание алых глаз, будто горящих в темноте: — не скучал без меня, — аято несколько раз прочесал волосы пальцами, — вода была настолько холодной, а людей было к удивлению так много, что я даже подумал над тем, чтобы использовать глаз бога, — он посмеялся и продолжил завязывать влажные волосы в хвост на ночь. аято мягко прилёг рядом и повернулся всем телом в сторону партнёра: — скоро фестиваль, ты сможешь уделить мне немного внимания? — камисато протягивает ладонь к чужой щеке, и легко поглаживает, — я наряжусь специально для тебя, — он тянется к губам итто, и нежно целует, перенося руки на плечи, мягко оглаживая. уткнувшись в тёплого óни, аято невзначай бубнит: — совет — если хочешь чтобы вас взяли выступающими, не берите имя банды аратаки, иначе будете давать концерт в тюрьме, генерал комисси тенре узнаёт об этом быстрее, чем ты успеешь получить письмо от храма наруками.