Forbidden Desire

Элли нервно постукивает пальцем по огромной кружке с кофе, отбивая ритм подобный метроному. Это уже, наверное, пятая за этот вечер порция. Во второй руке тлеет третья по счету сигарета. Как ее организм выдерживает это, для нее тоже большой вопрос. Голова ноет после громкой музыки и криков шумной толпы, виски стучат от перенапряжения, поэтому сейчас она сидит в абсолютной тишине. В тишине снаружи, но не внутри. Ее мысли ни на секунду не затыкаются, сердце при одном только воспоминании о Дине и ее лице начинает учащенно биться. В голове столько вопросов, оставшихся без ответа. Один их них толстой красной нитью проходится через ее грудную клетку. Зачем она пришла? Как и ожидалось, Сара приходит в ее номер глубокой ночью. Прямо в пижаме. Приносит с собой свою подушку, без которой никогда никуда не ездит, чипсы, пиво и кучу шоколада в крафтовом пакете из супер-маркета. Молча садится на кровать и начинает хрустеть снэками. - Я знаю, о чем ты хочешь спросить. И нет, я не знала, что она придет. Элли даже не поворачивается в ее сторону. Делает новую затяжку и сверлит глазами капли на стекле. Сара ни за что не оставила бы ее в одиночестве после этого. - А я знала, - Сара пожимает плечами и поднимает глаза, когда Элли резко разворачивается к ней с немым вопросом в глазах. - Брось. Плакаты о твоем концерте были по всему городу. Первое выступление в Сиэтле за 4 года. Никто бы такое не пропустил, тем более горе-бывшая. - Я бы пропустила. - Ты слишком высокого мнения о себе. - Ты сейчас встаешь на ее сторону? - Элли с грохотом ставит свою чашку на стеклянный столик и складывает руки на груди. Тлеющая сигарета в ее руках грозится обжечь пальцы, но шатенка успевает потушить ее в пепельнице. - Упаси Господь, - Сара поднимает вверх огромную чипсину и машет ей в воздухе, словно дирижирует. - Я скорее голой лягу поперек шоссе в час-пик, чем приму сторону этой мадам. Мне она не по душе, и ты прекрасно знаешь, почему. Элли молча снова отводит взгляд на огромное окно. Ночной Сиэтл как обычно плачет ей прямо в душу, оставляет на стекле разводы, что так сильно напоминают ей о прошлом, которое она хочет сжечь дотла. Но почему-то, черт возьми, не может. - Ты любишь ее. Поэтому ты сейчас об этом думаешь. - Не люблю, - каким-то по-детски обиженным голосом говорит Элли. - Себе то не ври, - отмахивается в ответ Сара. - У меня было достаточно времени. 4 года прошло. - И это чертовски мало, чтобы забыть весь тот пиздец, который ты пережила! - Блондинка не сдерживается и повышает голос. - По-хорошему, надо было втайне от тебя внести ее в черный список. И хватило же еще наглости прийти на автограф сессию! Уильямс почему-то в этот момент ощущает болезненный укол в свою сторону. Впервые за долгое время она чувствует, как слабость тихонько подкрадывается сзади и напоминает ей о той Элли, от которой она уже несколько лет бежит и боится даже обернуться назад. Сара чувствует, как накаляется атмосфера в номере, по лицу Элли видит, как та с каждой секундой все глубже уходит в себя, в те мысли, от которых ее потом будет нелегко спасти. - Эл, подойди ко мне, - блондинка хлопает по кровати рядом с собой, но шатенка лишь украдкой через плечо смотрит на нее. Тогда Сара, закатив глаза, откладывает свое лакомство и хватает девушку за руку, вынуждая сесть рядом. А потом и вовсе заставляет ее положить голову на ее колени. - Эл, ты мне как сестра, - она поглаживает ее короткие волосы и смотрит в зеленые опустошенные глаза. - Безбашенная, вспыльчивая и абсолютно непутёвая сестра. - Ну, спасибо. - Заткнись, я не договорила. Элли усмехается, и ее плечи легонько подрагивают. - Когда я впервые увидела тебя в том состоянии, до которого ты опустилась из-за нее, я возненавидела эту девчонку всем сердцем. Правда. Я никогда не видела, чтобы человек так страдал. Такого никто не заслуживает. И, пусть это прозвучит ужасно для женщины моего возраста, но, я надеюсь, что она испытала что-то подобное тоже. Потому что это было бы справедливо. Элли с досадой поджимает губы, когда вспоминает самый мерзкий эпизод в своей жизни. Пьяная, обкуренная, под кайфом, избитая. Сара увидела ее во всех состояниях за максимально короткий срок. Сара отбирала у нее телефон, фактически рискуя собственной жизнью, когда пьяная Уильямс орала, что сотрет ее в порошок, если ей сейчас же не дадут поговорить с Диной. Сара на собственной шее волокла почти безжизненное тело в ванную и заставляла Элли выворачивать свои кишки вместе с токсинами, а потом часами поливала ее ледяной водой, чтобы девушка оклемалась. Алкоголя вскоре стало недостаточно. Косяки быстро сменились на непонятные таблетки и белый порошок. Сара приходила в ужас, когда находила Элли все в более и более ужасном состоянии. - Зачем ты это делаешь? Зачем ты убиваешь себя? - Содрогаясь от слез, спрашивала Сара, каждый раз, когда приводила Уильямс в чувство после очередного трипа. - Я ненавижу себя, - сипела та в ответ. И в этих словах было столько боли. Любой бы в тот момент отказался от нее. Потому что она была такой ничтожной и жалкой, что просто была недостойна спасения. Так думала Элли, но не Сара. Сара на неделю увезла ее в лечебный центр, ни сказав никому не слова. Сара заплатила огромные деньги за то, чтобы Уильямс промыли желудок, вены и мозги. А после она заставляла ту каждый день работать на износ. Буквально за шкирку тащила на конкурс. Закрывала в комнате с гитарой без телефона и других средств связи. Кричала ей из-под двери «Пой! Плачь, матери меня, но пой!», пока Элли в истерике билась за свою свободу. И это сработало. Там, сидя за дверью, Элли написала "Lonely Tears". Песню, которая взорвала интернет, а после и сцену. Так, благодаря Саре, Элли дошла до финала конкурса. Благодаря ей стала работать больше, стала дышать музыкой, писать песни одну за другой. И благодаря ей не сошла с ума. Сара спасла ей жизнь. Музыка давящей повязкой заклеила гниющую дыру в груди. Работа отвлекла мозг от мыслей о Дине. - Сначала я отскребла тебя ото дна. Потом ты помогла мне встать на ноги после развода. И после всего этого дерьма, я не хочу, чтобы мы снова пережили что-то подобное. Понимаешь? - Понимаю, - сипит в ответ Уильямс, собирая влагу в уголках глаз. - Мы должны отказаться от контракта. Уехать из Сиэтла и забыть это все. Чтобы мы смогли жить как раньше. - Но мы упустим, возможно, самое лучшее предложение в нашей жизни. - Твоя жизнь мне важнее, чем твоя слава, Эл. Я не променяю твое психическое здоровье на этот контракт. - Прости, - хрипит Уильямс, потихоньку срываясь на рыдания. - Прости, что я все порчу.

***

Этот момент она запомнит на всю жизнь. Элли спускается в холл отеля, обходит стороной большую группу людей и совершенно нелепым образом, как это бывает в глупых мелодрамах, сталкивается лицом к лицу с какой-то девушкой. Стоит только ей поднять глаза, и ее сердце начинает биться так быстро, словно сейчас пробьет грудную клетку. Это она. Прямо здесь, на расстоянии меньше метра от нее. Все вокруг для нее моментально исчезают. Зеленые глаза с какой-то дикой одержимостью начинают рассматривать лицо напротив - эти скулы, нос с горбинкой, пухлые губы. Она будто не верит в то, что судьба столкнула их вот так. Не верит в то, что видит ее снова. И сейчас ничего не может ее отвлечь от того, чтобы она могла изучить каждую деталь на ее лице. В их самую первую встречу она ощущала себя также - словно она увидела перед собой восьмое чудо света, словно перед ней с небес снизошло божество. Элли не может удержаться, медленно поднимает правую руку, на которой красуется кожаный браслет с мотыльком, и касается щеки напротив. Кожа такая же нежная и мягкая, какой она ее помнит. Улыбка такая же теплая и родная. Только глаза совсем другие. Такие грустные, что Уильямс кажется, будто они сейчас наполнятся слезами, которые крошечными льдинками посыпятся к их ногам. Она чувствует, что не может дышать. Может быть, потому что боится сделать лишнее движение или вдох. Может быть, потому что в ее горле стоит такой осязаемый ком, который стальным жгутом стянул все ее нутро. Ей кажется, что если сейчас она не даст себе возможность выдохнуть и сказать вслух то, что уже несколько лет терзает ее голову и душу, то ее разорвет на мелкие кусочки, оставив только крошки пыли из ее жалкого самообладания. Поэтому она, сдавшись, наклоняется к ее лицу, прижимается к ее лбу своим и, зажмурившись с такой силой, что слезы моментально обжигающими дорожками падают вниз, сдавленно, словно на последнем издыхании шепчет: - Господи, Дина, как же я по тебе скучаю. Элли открывает мокрые от слез глаза и тупо смотрит в темноту, тяжело дыша. Грудная клетка часто поднимается вверх, легкие буквально горят от напряжения во всем теле. Сара мирно сопит рядом, укутавшись одеялом с головой. Сейчас Элли благодарна ее присутствию - это помогает быстрее прийти в себя и осознать, где она вообще находится. Сделав пару глубоких вдохов, она поворачивается на бок, спиной к Саре, и уголком одеяла вытирает мокрые щеки. Это был сон. Всего лишь чертов сон. Ее руки не касались Дины. Она сама лишила себя этой возможности, горделиво швырнув собственную фотографию с автографом, как жалкую подачку. Ее глаза не успели рассмотреть каждую веснушку на смуглом лице. Она по собственному желанию отвела взгляд, стоило только ей понять, кто перед ней стоит. Она не сказала ей, что скучает. Она выбрала холодно промолчать в ответ на ее грустную улыбку. Ты такая идиотка, Уильямс. Ты проебала свой шанс. Ты снова ее потеряла из-за своей тупой гордости. Из-за своей никчемной обиды. Жалкая, брошенная, падшая, одинокая Элли Уильямс. Собирай свои слезы словно погасшие звездочки с неба, чтобы снова похоронить их где-то глубоко в себе. Потому что никто никогда не узнает то, насколько ты пустая внутри. Потому что никто, кроме Дины, никогда и не пытался узнать. Она чувствует, как ее кожа горит. Ей хочется пальцами снять ее с себя, чтобы перестать быть собой, стереть, уничтожить человека по имени Элли Уильямс. Она снова испытывает это желание - беспрепятственную тягу к самоуничтожению.

***

Бессонная адская ночь плавно перетекает в раннее утро. Элли стоит посреди спортивного зала и со всей силы ритмично выбивает из груши труху.Кости уже ломит от перенапряжения, костяшки рук болят от сильных ударов, но она, стиснув зубы, продолжает отрабатывать приемы. Сейчас она вся горит изнутри и ей нужен хоть какой-то способ выплеснуть это. Спорт оказывается наиболее безопасным и доступным. - Пожалей ты эту грушу, - с улыбкой говорит Эбби, осторожно подходя ближе. Кто бы еще это мог быть. Вездесущая Андерсон, которая прицепилась к ее жопе как клещ. На ней спортивная форма, в руках, очевидно, протеиновый коктейль, видимо, она тоже пришла потренироваться. - На тебя что ли переключиться? Я могу, - Элли вытирает пот со лба, делает пару вдохов и продолжает с новой силой. - Если тебе хочется отработать приёмы, могу побыть спарринг-партнером. У меня хороший опыт. - Да неужели? Оно и видно, - шатенка кивает на накаченные руки, проглядывающие под майкой. - Слушай, чего ты так прицепилась к моей внешности? - Эбби встает напротив Элли и складывает руки на груди. - Тебе покоя не дает моя форма? Мне казалось, что ты у нас борец за ЛГБТ, феминизм, бодипозитив и прочие штуки. - Быть лесбиянкой не то же самое, что быть терминатором, - язвит Уильямс, наконец, остановившись. Она часто дышит и смотрит на Эбби с такой ненавистью, словно та на ее глазах прикончила самого близкого ей человека, и теперь Элли готова броситься на нее с кулаками, чтобы отомстить. Сидела бы себе и дальше в офисе рядом с Марлен, нет же, таскается за ней повсюду. Даже не поленилась припереться в ее отель с утра пораньше. - Я не в настроении болтать. Зайди в другой раз, - выплевывает она через некоторое время и возвращается к своему спортивному снаряду. - Как будто ты когда-то бываешь в настроении, - бубнит Эбби, опустив голову. - Так отъебись от меня, раз я такая сука! - Вдруг во весь голос кричит Элли, размахивая руками. - Че ты за мной таскаешься как шавка? Я не Марлен, мне жопу подтирать не надо. - Элли, немедленно извинись! Сара, появившаяся в самый ненужный момент, смотрит на Элли с осуждением, качая головой. Судя по ее растрепанному виду, она прибежала сюда, едва открыв глаза, в поисках своей подопечной. - Эбби, ты не слушай ее, - она мягко касается предплечья ассистентки с легкой улыбкой на губах. - Она просто устала после концерта. Сама понимаешь, сколько сил и энергии артисты оставляют на сцене. Ты просто ее сейчас не трогай. - Да уж, будь так любезна, - снова язвит Элли. Сара одним лишь взглядом демонстрирует свое желание, чтобы Уильямс сейчас провалилась нахер под пол, лишь бы только заткнулась. - Все в порядке, - с видом невинного ангела размахивает руками Эбби. - Я, пожалуй, пойду. Потренируюсь в другой раз. Уильямс глазами бешеной собаки смотрит на удаляющуюся спину Андерсон и снова, как ни в чем не бывало, возвращается к своим упражнениям. - Что с тобой? Эй, Элли! - Сара насильно разворачивает шатенку лицом к себе за плечо и вопросительно смотрит в ее глаза. - Посмотри-ка на меня. Элли отшатывается от нее в сторону, избегая телесного контакта. Но взгляд все же поднимает. - Хочешь проверить, не обдолбанна ли я? Можешь не переживать. Я чиста. Могу даже в баночку пописать. Ее слова с саркастичным окрасом рикошетом отлетают в воздухе, и Сара неприятно морщится, словно только что получила удар по лицу. - Я пришла проверить, в порядке ли ты, - тихо бормочет она. - У тебя глаза красные. Ты, наверное, всю ночь не спала и пла.. - Я буду в порядке, когда меня все наконец оставят в покое, - огрызается шатенка, повернувшись спиной к менеджеру. Невозможно сейчас смотреть на Сару и ее взволнованные глаза. - Элли, зачем ты так? Я переживаю за тебя. В прошлый раз.. - В прошлый раз было по-другому! - Взрывается Уильямс, резко разворачиваясь. - Хватит тыкать в меня этим. Я не наркоманка, ясно? Я больше не сорвусь! Я уже больше трех лет абсолютно чиста. И не собираюсь снова загорать в рехабе, - она свирепо смотрит в глаза напротив, тяжело дыша. Ее голос срывается на хрипотцу. - Я. Просто. Хочу. Побыть. Одна. Имею право? - Конечно, имеешь, - спокойно отвечает Сара. - И я никогда не считала тебя наркоманкой, Элли, - блондинка отступает на шаг назад и прикрывается отельным халатом, словно это ее щит против гнева Уильямс. - Бери столько времени, сколько потребуется. Только не забудь, что в 5 мы встречаемся с ребятами. Ты им обещала. Она разворачивается и медленно уходит, тихонько прикрыв дверь за собой. Элли смотрит ей вслед, и чувствует болезненный укол вины. Она ненавидит вот так терять контроль. Ненавидит, когда ее эгоизм и агрессия превосходят все разумное внутри ее сознания. Но сейчас эта боль внутри орет так сильно, что ей хочется лезть на стену, царапать ногтями бетон, пока не сточит свои пальцы до второй фаланги, выть в потолок, чтобы ее голос эхом отдавался от голых стен. Одно ее появление вот так, за каких-то пару минут, перечеркнуло 4 года стараний Уильямс забыть ее лицо, запах, голос. Выбросить в черную дыру своей души все, что она так любила в этом человеке и с дикими криками отрывала от собственного тела. Все напрасно, все зря. Один ее взгляд заставил все воспоминания мощным штормом накрыть все сознание Элли. И, наверное, Сара права в том, что беспокоится. И именно это так злит Уильямс. Ведь она точно знает - если бы не ее чувство долга перед дочерью Миллера; если бы не те тысячи обещаний в том, что она будет бороться за собственную жизнь и больше никогда не примет дозу, данных под десятками капельниц в наркологическом диспансере; если бы не эти тонкие элегантные руки, которые без устали откачивали иссохшее вымученное тело Элли снова и снова.. Если бы не Сара Миллер, то она бы, наверняка, побежала за новой порцией белого порошка сразу после этого проклятого сна, чтобы заглушить свою голову хотя бы на 10 минут. Это осознание больно бьет под дых жгучей плетью. Элли на негнущихся ногах возвращается в свой номер, когда понимает, что ее тело уже вымотано не просто в ноль, а в минус. Когда она моется в душе, уставшее сознание играет с ней злую шутку, путая шум воды с голосом и смехом Дины. Шатенка то и дело оборачивается, надеясь увидеть ее здесь, но в ванной пусто. Также пусто, как внутри нее. Она не использует полотенце, не вытирает мокрые капли с кожи. Прямо так, совершенно голая, идет в кровать, оставляя за собой огромные мокрые лужи. Ложится лицом в подушку и борется с диким желанием закричать в нее. Она не заглушит ее воплей при всем желании. Вот бы сейчас оказаться в Лос-Анджелесе. Дома, в своей студии. Запереться в звукозаписывающей будке и оставить там всю свою боль, вырвать к черту голосовые связки в крике. Внезапно это кажется не такой уж плохой идеей. Она берет свой телефон и проверяет ближайшие доступные рейсы из Сиэтла до ЛА. На завтрашний вечер есть два билета в бизнес-классе. То, что нужно. Усталость берет верх, и она так и засыпает с телефоном в руке. Ей снятся кошмары, в которых она бродит по непонятным подвалам, кого-то ищет, зовет на помощь. Ей одиноко и страшно, и тоннель, который неизвестно к чему ведет, не заканчивается. Просыпается она от холода в совершенно разбитом состоянии. Укутывается одеялом и проверяет время, тихонько похныкивая. Уже почти 5. Она опаздывает. Насколько бы сильно ей не хотелось остаться в своем номере наедине со своими танцующими демонами, она обещала друзьям отметить концерт. А они не виноваты в том, что она влюбленная идиотка. Поэтому ей приходится заставить себя встать на ноги и пройти в гардеробную, натягивая на себя одежду. Звенящая голова снова вспоминает ночной сон, и Элли в торопях лезет в свой чемодан, выискивая одну вещь. «Этот браслет в единственном экземпляре. Я сделала его специально для тебя» Эти слова Дина ей сказала, когда надела на ее руку этот браслет в день их первой встречи. Элли никогда не забудет то, как учащённо билось ее сердце от одного взгляда Дины, ее голоса, ее легких прикосновений. Все тогда казалось таким ненужным, весь этот мир не стоил ничего в сравнении с этой девушкой напротив. Забавно, как все может измениться с течением времени. Она убирает украшение в задний карман джинс, вызывает такси и покидает здание отеля в такой спешке, словно ее преследует служба национальной безопасности. Пусть и с опозданием, но она все же приезжает в ресторан, где ее уже ждут все друзья. Большой длинный стол завален едой и напитками, они так шумно что-то обсуждают, что многие из них даже не сразу замечают вошедшую Уильямс. Только Сара украдкой стреляет глазами в ее сторону. - О, наша виновница торжества наконец пожаловала! - Адам поднимает в знак приветствия наполненный прозрачной жидкостью шот. - Эл, че по прикиду? Кто-то помер что ли? - Уже хорошенько поддатая Райли оглядывает шатенку с ног до головы, цепляясь глазами за ее мешковатую огромную толстовку, в которой тело Элли болтается подобно карандашу в стакане. - Пока нет, - отмахивается Уильямс, с ходу наливая себе стопку алкоголя, и натягивает на лицо улыбку. - Ну, что, отметим концерт? Все присутствующие к ней присоединяются и тоже поднимают вверх свои бокалы. Только Сара остается в стороне, скептически наблюдая за шатенкой. А Элли, тем временем, профессионально делает вид, что ничего не произошло. Получается у нее, на удивление, отлично, потому что ни у кого не возникает вопросов к ее поведению в течение всего вечера. Через некоторое время к ним присоединяется Кэт вместе со своей девушкой. Они мило переглядываются друг с другом и все время сидят в обнимку, буквально источая собой флюиды. Элли не может спокойно на это смотреть и то и дело ускользает под различными предлогами. В очередной раз, когда она уже третий раз подряд уходит «покурить», Райли ловит ее с поличным, схватив за локоть. - Колись давай. Чего стряслось? - Она немного пошатывается от количества выпитого алкоголя и расфокусированным взглядом пытается всмотреться в лицо Элли. - Не поняла? - Уильямс потирает переносицу и инстинктивно вытягивает руки, чтобы поймать подругу в случае, если та потеряет равновесие. Хотя сама шатенка с момента своего прихода выпила алкоголя не намного меньше подруги. - Да брось. Я же вижу, что что-то не так. Вчера после концерта ты была такой счастливой, глаза как фонари светились. А сегодня ты как будто вообще не здесь, - она понимает, что долго на ногах не простоит, и медленно опускается на небольшой диванчик. - Только не говори, что ты ревнуешь Кэт. Старые чувства что ли проснулись? - Нет, конечно. Вернее, не совсем, - Элли пару раз прокашливается, будто это поможет ей избавиться от неприятного скользкого кома в горле. - Я вчера видела Дину. - Да ладно? На концерте? - Круче. Она пришла на мит-н-грит, - Уильямс бегает глазами по пространству перед собой, не зная, куда деть взгляд. В груди сердце начинает учащенно биться при одном только упоминании о вчерашнем. - Серьезно? Вот так в наглую взяла и пришла? - У Райли от удивления расширяются глаза, и она некоторое время открывает и закрывает рот, глядя на Элли. - А ты что? - Что, что. Дала ей автограф, - раскидывает руками Уильямс. - Что я ей устрою скандал среди толпы фанатов? - Ну, не знаю, но… А что ты ей сказала? - Ничего. - Вообще ничего? - Прям вообще ничего, Райли! Что я ей скажу? «Привет, как ты там поживала, пока я пыталась впасть в героиновую кому, чтобы тебя забыть?» - с издевкой кривляется она. - А Сара знает? - Конечно, знает. Она рядом стояла и все прекрасно видела. И теперь она от меня почти ни на шаг не отходит. Видимо, боится, что я сорвусь, - Элли прижимается спиной к стене и мнет пальцами сигарету. - А ты чувствуешь, что хочешь? Ну.. - Упороться? Хочу, - хмыкает шатенка. - Но у меня пока есть мозги и воля, чтобы этого не делать. - Ну, теперь это многое объясняет, - Райли тяжело вздыхает и медленно поднимается на ноги. - И то, почему ты такая сегодня хмурая, и то, почему избегаешь разговоров о контракте с Interscope. Ты боишься, что, если останешься в Сиэтле, то сорвёшься. - И хрен знает, до чего еще это может дойти, - кивает Уильямс. - Если до встречи с ней я еще немного сомневалась, то сейчас.. Я уверена, что мне нужно отказаться от контракта и валить отсюда как можно скорее. Если быть точнее, то завтра. Я уже взяла билеты.