***
Как и договаривались, они выходят к полудню. Солнце высоко над головой, но оно не печёт и не жжётся. Прекрасная погода, если, конечно, не считать того факта, что слишком светло. Антон всё время щурит глаза, а Арсений задвигает поглубже капюшон. Первое, чему удивляется чародей — у ведьмака нет лошади и всю свою скромную поклажу он носит с собой в сумках, на поясе и карманах, отчего силуэт кажется мощнее обычного. Нет, конечно, Шаст не тростиночка, покачивающаяся на ветру. Таких как он обычно называют жилистыми или поджарыми. Не гора мускулов, но вместе с тем и ничего лишнего, а оно и не удивительно, столько ходить на своих двоих. Теперь понятно, почему у ведьмака с собой нет ни инструментов, ни чего-либо ещё, что можно с лёгкостью найти в деревнях или купить. — Правда с таким подходом денег не напасёшься, — жалуется Антон, бредя нога в ногу с Арсением. — Я же и сам могу все нужные ингредиенты достать, но тащиться за какой-то мелочью за десяток миль смысла нет, когда время дорого. — И не хочешь себе лошадь? — Хотеть и иметь возможность — вещи разные, сам понимаешь. У меня ни денег на её покупку, ни на содержание. И большую часть времени я провожу в лесах. Чего животное мучать-то? Арс прекрасно понимает. Он бы тоже не отказался от какого-нибудь прекрасного жеребца, чтобы странствовать не подобно оборванцу, а как персоне себя уважающей. Но он порой скачет через порталы, а что делать в таком случае с оставленной где-то лошадью? Идти им ещё долго. Только сегодня чародей рассказал, как в прошлый раз он возвращался оттуда до деревни за два дня. Антон лишь пожал плечами, давая понять, мол, неважно сколько времени займет путь, ты просто веди, я за тобой. Совсем скоро они сворачивают с основной дороги в лес, так и не дойдя до поворота на Мутное Днище. В лесу приходится идти неудобными звериными тропками, ломая периодически сучья деревьев, но даже так Антон не терпит тишины, рассказывая недавно произошедшую с ним историю с участием эндриаг. Но в его голосе нет ни капли беспокойства. Ну отравился, провалялся без сознания три дня, с кем не бывает? «И впрямь». Идущий рядом Антон кажется мальчишкой. Весёлым и плюющим на свои проблемы, если те не сильно мешают жить. Такое поведение приводит в лёгкое смятение. В конце концов, ведьмаки не должны быть такими. Не должны смеяться в голос, смущаться, смотря ему в глаза, и беспокоиться, чтобы упрямый чародей позавтракал. Всем известно, что из ведьмаков пытались вытравить эмоции, но мутанты оказались неидеальными машинами для истребления монстров. В них осталась человечность. И только жесткое воспитание, мучительные тренировки и отвратительное к ним обращение в обществе делает их угрюмыми глыбами с каменными лицами. Однако у Антона на лице всё написано, и тот даже не пытается ничего скрыть. Но очевидно, что он молод лишь по ведьмачьим меркам. — Сколько тебе лет? — Арс отчаянно пытается стряхнуть свою заинтересованность в мальчишке. Вот узнает, что перед ним дед старый, и точно успокоится. — А? Ой! — Оборачивается Антон, чуть не ударяя чародея отпущенной осиновой веткой. — Сколько мне лет? Ну шестьдесят четыре, а что? «Не дед. Да ещё и младше на семь лет». Да, Арсению семьдесят один, и обычные люди в таком возрасте уже на тот свет отправляются, но себя он стариком решительно не считает. Поэтому признать таковым русое нечто, стоящее перед ним, он не может. Хотя и мальчишкой называть странно — семь лет разницы кажутся большим сроком только когда одному десять, и он в лужах головастиков ловит, а другому семнадцать, и ему остаётся разве что к свадьбе готовиться. — Да ничего. — Не «ничего», а теперь сам колись, сколько? — с улыбкой поглядывает на него продолживший путь Антон. Хочется ответить, что возраст спрашивать некультурно, но Арс не дама и не ханжа, потому отвечает. — Семьдесят один. — Хм, а я думал старше… — строит задумчивое лицо парень, но оно сохраняется ненадолго. — О, смотри, водяника! Теперь-то понятно, почему деревня Шикшулями называется. Эх, жаль для неё ещё рано… Арсений чуть не задыхается от возмущения. — В смысле старше?! — неужели он создаёт впечатление нудного деда? Слыша недовольные восклики за спиной, Антон отвлекается от застилающих землю низкорослых кустарников, чтобы прояснить ситуацию. — Ты же чародей. По вам фиг поймешь, сколько на самом деле лет. Вот Диминой Кате за сотку перевалило, а она всё такая же. Я даже не про лицо говорю, а про характер. Нет в ней этого старческого духа, я б так сказал. А когда они с Димой вместе, так оба словно влюблённые малолетки. Ты же в свою очередь такой… — не договаривает Шаст, тем самым заставляя собеседника нервничать. Почему-то Арсению хочется, чтобы про него сказали что-нибудь комплиментарное. Может быть, назвали умным, мудрым или особенным. Из уст Антона похвала звучала бы приятно, без наигранной лести. — … Скрытный, знаешь? — Мы с тобой только познакомились, а ты хочешь, чтобы я тебе всю жизнь пересказал или что? — весь настрой Арса вновь сбивается. Хотел услышать похвалу, но вместо неё от ещё вчерашнего незнакомца прилетела претензия. — По окончании дела мы можем вообще больше не встретиться. Впереди слышится громкий вздох. Видно, как покрытые бывалым доспехом плечи поднимаются и опускаются, но в Шастуне нет злости. Он просто устал. — Арсений, — оборачивается тот, смотря своими зрачками-щёлочками в голубые глаза, в которых видит лёгкую растерянность. — Давай сделаем привал. Им нечего раскладывать или стелить — просто садятся у корней деревьев, где трава погуще, а муравейники подальше. Они прошли не так много, но Арс соглашается остановиться. Потому что это требуется по ситуации, весёлая атмосфера пропала вместе с рассказами Антона о своих приключениях. Только они и забивали тишину. Сейчас же тот замолчал и посерьёзнел, но на чародея, судя по всему, не злился, ибо впихнул тому в руки яблоко, вынутое из походной сумки, к тому же куда более симпатичное и крупное, чем то, что оказалось у него самого. Отнекиваться смысла не было, и Арс стал уныло кусать кисло-сладкий плод, с неприязнью слизывая попадающий на пальцы сок. Гадкое чувство липкости на себе ощущать не хотелось, однако нигде поблизости не было источников воды, а ту, что во фляге, на мытьё тратить не хотелось. Антон же, как всегда, сгрыз всё в считанные секунды, оставив лишь черенок, что в скором времени отправился в полёт. — В яблоневых семечках содержится амегдалин, он же расщепляется до цианида, потому я бы не советовал тебе их есть. В ответ ему прилетел взгляд из-под вздёрнутых бровей, всем своим видом говорящий: «Серьёзно?» — О да, семечки куда опаснее вербены, смешанной с ядом главоглаза и залитой спиртом. «Я знаю, что сморозил чушь, чего нагнетать-то?» В первый раз за краткое знакомство тишина начинает напрягать. Оттого Арс кутается в свой плащ, но капюшон не надевает. Так бы он выдал своё волнение с потрохами, ибо Антон на него смотрит внимательно, выжидающе. Хочет услышать явно не про вред яблоневых косточек, а Попов всё молчит как партизан. — Арсений, — вновь тяжелый вздох на его имени удручает. — Я прошу быть честным со мной не потому, что мне сдалась какая-то неведомая хрень, которую ты хочешь найти в руинах. И не надо со мной спорить, что ты отправился их просто исследовать. Я имею некоторое представление, как такое обычно происходит — точно не в компании одного-единственного ведьмака, но при полном отсутствии инструментов. Мне плевать, что ты хочешь оттуда вынести, мне важно знать цель только чтобы сохранить твою же шкуру. Ладно, ты до сего дня не говорил, куда и как долго мы будем идти, и недоговаривал в начале о порталах, но я хочу знать, в какой момент можно будет в случае чего бежать прочь. Так что будь капельку проще, не стоит играть сцену, когда она не нужна. Антон говорит легко и непринуждённо, но всё его внимание сосредоточено на Арсении. Он не достает точильного камня, чтобы отвлечься, не вертит кольца на руках, не рассматривает в миллиардный раз свои наручи, только лишь смотрит в голубые глаза, ожидая ответа. Надкусанное со всех сторон яблоко в руках начинает окисляться, белая мякоть приобретает всё более и более неприятный ржавый цвет, от которого появляется чёткое желание выбросить фрукт в ближайшие кусты, но Арсений медлит. Кажется, что так он может хотя б на что-то отвлечься, и взгляд желтых глаз не будет лезть в голову, оставаясь в ней нестираемым отпечатком. — Это старые руины Aen Seidhe, вход в храм, если судить по найденным мною ранее записям. Однако, как ты уже догадался, меня интересует не он, а артефакт, находящийся, по идее, в святилище, что лежит по ту сторону портала. Если настаиваешь, то в известных мне источниках его называют Лунным Лабрадором. Не думаю, правда, что ты о таком вообще слышал до этого. Но я не в укор — сам-то не так давно узнал, — грустно усмехнулся Арс, то смотря на ржавеющее яблоко, то на подошвы сапог Антона, сидящего напротив и внимательно слушающего. — К сожалению, в силу своих навыков, мне плохо удается справляться с призраками, я скорее теоретик, чем практик. Бросаться молниями, вызывать метеоритный дождь — это всё не про меня. Но призраки — это ведь только начало, что за порталом, я не знаю, потому мне и потребовался ведьмак. — Чтобы смог прорубить путь, а ты без претензий со стороны забрал камешек, верно? — спокойно спросил Антон, хотя Арсу всё равно не по себе. — Да. Кажется, что его сейчас обругают, они поссорятся, и Попову придётся гордо, вздёрнув нос, идти в руины одному, с трудом отбиваться от неупокоенных душ и ступать в неизвестность по ту сторону портала. Ну ничего, за годы он привык быть один, ничего нового. Однако, только услышав подтверждение своих слов, Антон расцветает — на его лице сияет яркая улыбка, которой там самое место, а морщинки у глаз становятся глубже, но лишь делая его красивее. Арс не понимает эту реакцию, сам бы точно так не поступил на его месте, но с груди сваливается тяжкий груз, появившийся на ней непонятно в какой момент. Даже дышится легче от того, что ведьмак, сидящий напротив на него, не злится. — Вот видишь! Так ведь куда проще и ничего страшного не случилось. Можно же было выговориться ещё в самом начале. Страшное всё-таки случилось. Этот самый парень, похожий солнечной улыбкой на желтый одуванчик, а кудряшками всё на тот же цветок, но уже готовый разнестись семенами по поляне, ему нравится. Арсу давно не нравились люди. Он банально перестал к ним что-либо чувствовать, кроме раздражения и неприятия. Даже к оставшимся друзьям. Те похожи на серые тени, к которым давно привык, можешь довериться по привычке, но не более. Нет того самого чувства, когда готов проводить время с человеком, потому что оно доставляет удовольствие. А тут почему-то появилось. Кто бы ещё знал, почему. Наверное, Арс слишком любит необычные вещи. Экстравагантную одежду, загадочные зеркала из далёких стран, магию, с которой можно сотворить нечто новое, никем ранее не воплощённое в реальность. К ним же можно отнести и ведьмака, на чьём лице всегда блещут эмоции, что даже не пытаются быть сокрыты. Вполне возможно, будь Антон человеком, обычным деревенским парнем лет двадцати, он бы на него не посмотрел, мало ли таких на свете? Но это Нечто, что улыбается перед ним, в природе быть не должно, в мире магии тоже, потому Попов не может не обратить на диковинку внимание. По крайней мере, таков его краткий внутренний самоанализ с извлечёнными за секунду выводами. — Ладно, пойдём тогда, что ли, — с кряхтением поднимается с земли Антон. — И выкинь ты его уже, раз так не нравится, — кивает тот в сторону погрызенного яблока. Арс предложение принял к сведению, но не к исполнению, потому делает несколько агрессивных укусов и выкидывает получившийся огрызок. Дальнейшая дорога проходит легко. Нет, конечно, кустарники всё ещё норовят зацепиться за одежду, ветки лезут в лицо, но на них нет паутины, ибо идущий впереди ведьмак похоже собрал её всю, особо не беспокоясь. Да и вообще, Антон больше не возвращается в то молчаливое состояние, всё продолжая говорить. Арс давно не слушал кого-то так долго. Наверное, потому, что, как только у мужчины появлялись попутчики, он смотрел на них колющим взглядом из-под теней капюшона, давая понять — вам здесь не рады, извольте заткнуться. Но слушать рассказы ведьмака интересно. Не потому, что в них участвуют монстры, чудовища, а также незнакомцы, из которых слух цепляется за имя «Катя», но, очевидно, Антон рассказывает про какую-то другую чародейку, а не Варнаву. Антона хочется слушать, потому что он тёплый и лучистый. Рядом с ним Арсению не получается быть привычно жёстким и холодным. Он чувствует не только привычные раздражение, усталость и нетерпение, въевшиеся в его сущность, но и непонятно откуда взявшееся смущение, что кажется откровенным бредом. Это чувство вроде как атрофировалось кучу лет назад вместе с родственной ему застенчивостью и многим чем другим, но нет. Проснулось, когда мальчишка стал благодарить за предоплату в сотню крон. Такой счастливый был и искренний. Смотрел своими солнечными глазами без расчёта и умысла. Открытый, как книга. И как к таким людям могут относиться с отвращением? — Я всё о себе и о себе, — прервал Антон историю про грифона, попортившего его доспех. — Расскажи хоть, где учился магии. Это же не такая секретная информация, а? — хитро смотрит ведьмак в его сторону, напоминая о недавнем разговоре и совете «быть проще». — В Бан Арде. Не то чтобы интересная история. — Да не гони, я, конечно, в академии не был, но захаживал в одну из таверн города. Там парни явно аскетизмом не страдают. Не верю, что ты ни разу не вытворял нечто из ряда вон. Все мы, если нажрёмся, творим хрень, а молодые пацаны, обучающиеся магии — тем более. — Ты переоцениваешь то, сколько отгулов нам давали. Учёба всё же на первом месте, иначе вылетел бы, как пробка. Таких была большая часть, в конце концов, даже если есть талант, нужно развивать не только его, но и общие знания. Ночами приходилось зубрить учебники. — Понимаю, Стас, если что, наш с Димой наставник, тоже давал нам всякую муть зубрить, хотя Позу нравилось, а я запоминал только потому, что он вслух читал. А, извини, что перебил, продолжай. Арсению не особо обидно, что его скучный рассказ оборвали, но мужчина всё же продолжает. — Ничего. Так вот, многие гуляки вылетели ещё в первый год, но развлекаться, конечно, хотелось, потому таверна всегда была забита под завязку, особо ведь делать было нечего. Про бордель Арсений решил не упоминать, воспоминания от того единственного раза его посещения остались не особо приятные и светлые. Потрёпанные девушки и женщины, со смазанными макияжами, тяжелый аромат благовоний, перебивающий запах алкоголя и секса. Стоны за тонкими стенками и сам растерянный Попов, которого привели с собой старшие, ибо «у тебя ещё серьёзно ни разу ни с кем?» Первый раз с какой-то прилипшей к нему молодой девчушкой, упорно работавшей ртом, чтобы тот наконец поднялся. Арсений тогда согласился идти только потому, что «надо», чтобы не быть скучным зубрилой. А как только всё дошло до дела, ему просто не нравилось. Атмосфера была грязной, девушка — невозбуждающей. Тогда, проводя время за учёбой, он не задумывался о том, как бы лишился девственности, но так ему не хотелось. В голове тлел чистый образ, разбившийся о реальность. Бордель был дешёвым, и некоторые комнаты, как та, в которой был сам Попов, разделялись на части не стенами, а красными тяжелыми шторами, в которых не было ни капли вкуса. Местами они оставляли щели и зазоры, давая чужим глазам случайно или нет, заглянуть по ту сторону, где кто-то выбивал стоны из разложенной на кровати проститутки. Лица парня видно не было, в отличие от крепкой спины и бёдер, делающих ритмичные движения. Взгляд приковывала далёкая мужская фигура, а не женское лицо у самого члена, затвердевшего при виде сцены за полотнами ткани. В тот бордель Арс больше не возвращался, но с течением времени понял, как находить развлечения внутри Академии для мальчиков. Антону эту историю знать необязательно. — Мы тогда играли в кости. Деньги спускали на выпивку, а играли на желания. Как ты сам сказал, пьяные студенты «творят хрень». В лучшем случае проигрывалась чья-нибудь домашняя работа, худшем, на моей памяти, когда парня заставили ночью во дворе написать оскорбление ректора. Поговаривают, его потом никто никогда не видел, — заговорщически улыбнулся Арсений, смотря на ведьмака. Они оба понимали, что того парня, конечно, никто не распял на дыбе в подземельях, а, вероятно, просто исключили без возможности построить своё будущее, но хотелось навести жути. Тем более, лес уже погрузился в сумерки, пора бы искать место для ночлега. — А ты что проигрывал? — Почему не исключаешь возможности, что я никогда, никому и ни разу? — Потому что все с чего-то начинают. А там без ошибок никак нельзя. Ты бы знал, как я начинал в покер на костях. Однажды я чуть весь не проигрался, хотя, честно сказать, мне до сих пор в нём не везёт, но хотя бы кубики за пределы доски больше не вылетают. Потому против тебя я бы вышел только с гвинтом. Колоду пришлось, правда, заложить, но играю я вроде как неплохо, — они доходят до скромной поляны, ограждённой с одной стороны поваленной сосной, взявшейся не пойми откуда, оттого словно бы и выдранной с корнем однажды прошедшим по лесу шквальным ветром. — Давай здесь, — говорит Антон, стаскивая с себя сумку и плюхаясь рядом с мощным стволом поваленного дерева. — Извини, у меня нет спальников, так что как-то так, но, если хочешь, могу развести костёр. — Это совсем необязательно… — пытается отказаться Попов, но Антон, посмотрев на него всего пару секунд, уже встает с земли, так и не передохнув. — Не отнекивайся, подожди, я быстро. В итоге парень суетно крутится вокруг поляны, выискивая подходящие дровишки и ветошь посуше. В кротчайшие сроки на поляне образуется небольшой костерок, стоящий шалашиком. На таком ничего не приготовишь, даже особо не согреешься, если, конечно, не сидеть вплотную, но становится куда уютнее. Тем более, что вокруг лишь тёмный лес, наполненный корявыми силуэтами деревьев. Арс знает, что в этих местах не водится крупных хищников и монстров — ещё в прошлый раз выяснил, потому огонь можно поддерживать без риска быть замеченными чем-либо или кем-либо опасным. Плащ Арса зачарован от грязи, холода и жара. В нём комфортно, даже несмотря на прохладную, влажную землю и понижающуюся температуру. Антон же снимает наручи и части верхнего доспеха, оставаясь в штанах и пожелтевшей от старости мятой рубашке. Ведьмак от такого, конечно, не заболеет, но всё равно Арс смотрит с лёгким сожалением на его неказистый внешний вид. Не потому, что рубашка грязная, а волосы растрёпаны. Просто он, очевидно, будет слегка мёрзнуть, и костерок в том, чтобы согреться, не поможет. Странно, что Антон не сделал его больше, в конце концов, сам же поленья и собирал. — Не холодно? — всё же решается спросить чародей. — А? — откликнулся просматривающий содержимое своей сумки ведьмак. — Не, всё нормально. Я привык в лесу ночевать. Только, блин, жаль у меня ни котелка, ни чайника, ничего такого. Можно было бы тебе чай сварить, я по пути смородину и липовый цвет видел. Ты бы хоть согрелся, а то плащ тонкий. А рубашка твоя шелковая тоже ни черта греть не должна. — Не беспокойся, плащ зачарован, в нём тепло, — намеренно пропускает мимо ушей замечание о рубашке Арс. — Хорошо, — кивает Антон, выуживая наконец из сумки пару лепёшек и вяленое мясо. Чародей смиренно принял хлеб, отказавшись от второго. Есть он всё так же не хотел, но его сегодня весь день так упорно кормили, что организм словно бы вспомнил о том, что от еды вообще-то обычно не тошнит, а становится лучше. — Ну так, расскажешь, что проигрывал в кости? В этот раз очередь Арса смотреть хитро и с усмешкой. — Пару поцелуев и сальто с крыши таверны. Приятно видеть, как глаза Антона округляются в удивлении, а брови лезут на лоб. Тот наверняка ожидал услышать что-то на вроде прогулки голышом от ворот города до здания Академии или глупых бухих криков в полночь. — А так… Это тебя целовали или… ну, как обычно бывает в тупых спорах: проигрываешь — идёшь засасывать самую некрасивую девчонку или вообще парня. Арсу такая формулировка не нравится. Не то чтобы он не знал, что люди бывают некрасивыми, старые бабки — ещё теми кошёлками, а пацаны — прыщавыми упырями, просто девушек оскорблять нельзя, это он для себя давно уяснил. Хотя Антон обошёлся без грубых выражений. На первый раз можно простить. А вот «вообще парня» настораживает. Вдруг отношения между мужчинами более интимные, нежели обычная дружба, ему неприятны? Он же ведьмак, они, как говорят, только рады показать свою маскулинность на примере того, сколько женщин поимели. Арсению не нравится то, куда его уводят собственные мысли. — Зачем кому-то тратить возможность поцеловать меня на то, чтобы поиздеваться? Это, конечно, если мы говорим о невинных вещах. А вот когда мне предложили виртуозно прыгнуть с крыши и тем самым переломать все ноги, это другое дело. — А ты в итоге как, отказался? — нервно заелозил Антон, забыв об оставшемся куске лепёшки, видимо, беспокоится, чего в Арсении в молодости было больше — благоразумия или прыти? — Скажем так, моё выступление было довольно эффектным, ибо магию использовать было нельзя. — Не шутишь?! — Нисколько. У таверны было всего два этажа и покатая крыша — невысоко. А Белый и предположить не мог, что Воля меня из цирковой труппы выудил. Даже полвека спустя то, как его самодовольное лицо сползло и смешалось с грязью, остаётся в памяти. Вся таверна видела то, что я исполнил идеальное сальто, а Руслан надеялся, что я переломаю ноги и после не смогу сдать экзамены. — Потрясающе… — выдает поражённый историей Антон. — Ты что, был акробатом или типа того? — Я артист. Был, по крайней мере. Сейчас, наверное, и половину тех трюков не сумел бы провернуть. Не тренировал их за ненадобностью. Разве что на шпагат сяду. — Нет, ну это всё равно вау! – искренне восхищается ведьмак, смотря на Арса горящими глазами. Те и правда словно бы пылают, отражая пламя костра на желтой радужке. — Я, как в детстве бревном был, так им и остался. Пацаном, правда, получалось по канату ходить, но тоже вырос и, наверное, не получится повторить, будучи каланчой, вообще неудобно. Да и я как-то всё больше по лесам шатаюсь, тут из акробатики в лучшем случае умение лазить по деревьям понадобится. Антон периодически подбрасывает толстые ветки в костерок, и тот иногда приятно потрескивает, когда разговоры стихают. Глаза потихоньку начинают слипаться, но Арс сидит у дерева и старается не спать из чистого упрямства. Потому что его спутник, не подавая вида усталости, сидит, опираясь о дерево, и водит точильным камнем по лезвию кинжала. До ушей долетает редкий свистящий лязг стали, но он тоже кажется успокаивающим в этом огромном тёмном лесу. В прошлый раз уснуть было практически невозможно. Тьма не пугала, но поиски руин манили подобно болотному огоньку. Мыслей об отдыхе и в помине не было, так же, как до недавнего времени о еде. Он просто брёл дальше, освещая путь через лес магией. Сегодня он так почему-то не может. Странный выдался день, совсем не похожий ни на один за последний десяток лет. — Арс, спи и ни о чём не волнуйся, — слышится голос Антона, словно бы издалека, и чародей проваливается в чёрное марево. Только в этот раз в нём нет ни разводов красок, ни далёких голосов прошлого. Только тишина и спокойствие.***
Антон просыпается с рассветом и первое, что видит, разлепив глаза — мужчину, спящего на земле, положив руки под голову. Тот кажется потерянным, словно бы сбежал из сказки, где его бы преследовала злая колдунья, и он свалился от усталости в лесу. Хочется проверить, не замёрз ли Арс за ночь, ведь утром всегда прохладно, а тело ощущает себя озябшим. Антон вот точно чувствует себя не самым приятным образом — спать, положив голову на дорожную сумку, кажется кощунством после прошлой ночи в кровати на нормальном матрасе, укрывшись тёплым одеялом. Как говорится, к хорошему быстро привыкаешь. Потянувшись и размяв слегка затёкшие мышцы, ведьмак решает, что нужно раздобыть завтрак. Он сам бы обошёлся оставшимся хлебом, мясом и водой, но для Арсения хочется чего-нибудь приготовить в меру возможностей. За прошедшие два дня стало понятно, что из того очень плохой едок, а это не дело — путешествовать через лес на пустой желудок, собираясь к тому же в скором времени противостоять призракам и, возможно, ещё каким-нибудь неприятным обстоятельствам. Будь у него силки, он бы попытался их здесь расставить, хотя идея могла оказаться гиблой — никаких следов мелкой живности по пути ведьмак не обнаружил, не считая редких белок, прыгающих по кронам деревьев. Но белок Антон бы стрелял только совсем с голодухи, в них же мяса всего ничего, а сегодня точно не тот случай. Потому, хотя арбалет и висит на его поясе, пользоваться им он не собирается, отдавая приоритет «тихой охоте». В лагерь он возвращается примерно спустя минут сорок, очень надеясь, что Арсений не успел проснуться, а если такое, не дай Святая Мелитэле, случилось — не подумал, что ведьмак его кинул. В конце концов, в лагере осталась часть его брони и сумка с эликсирами. Таким обычно не разбрасываются. Похоже, высшие силы внемли немым молитвам, ибо Арсений продолжал спать, свернувшись калачиком под своим плащом. При виде этого зрелища Антону хочется наругать себя: «И как только посмел оставить его одного?», но приходится себя одёрнуть. Мужчина перед ним всё-таки не абы кто, а маг, кроме того, в окрестностях не водится ничего опасного, в худшем случае — гадюки, но эти создания вовсе не тупые и просто так бросаться на спящего не будут. Приходится немного пошуршать отложенными ещё вчера дровишками, чтобы воссоздать костёр. Сам Антон отключился к полуночи, ещё некоторое время успев понаблюдать за мирно спящим мужчиной, на чьём лице играли блики света. Арсений красивый, и Шастун не может ничего с этим поделать, кроме как отдаться эмоциям и продолжать тихо наблюдать со стороны, надеясь, что выглядит не слишком странно. Однако, хотя первой ведьмак отметил внешность, в чародее был характер, похожий на загадку, над которой ещё предстоит подумать, к сожалению, с головоломками Антон мог возиться очень долго, если подсказки отсутствовали. Потому вчера он не зря попросил мужчину быть проще. На веточках, натыканных вокруг костерка, жарятся подосиновики. Конечно, предпочтительней были бы угли, чтобы ничего не подгорело, но ждать, когда прогорит какое-нибудь полено, не хотелось, потому, просыпаясь, Арсений застаёт картину такой, какая она есть. — О, доброе утро! Как спалось? А я тут решил горячий завтрак сварганить, — отзывается сидящий на корточках рядом с импровизированными шампурами Антон. Арсений медлительный и заспанный, но со стороны выглядит как всегда прекрасно, потому в тот момент, когда чародей устало проводит рукой по лицу, особенно уделяя внимание местам под глазами, его в срочном порядке хочется похвалить, чтобы не нервничал. — Если тебе интересно моё мнение, то выглядишь, как всегда, отлично. Но если тебе нужно какие-нибудь там «ритуалы» утренние провести, то, как сам понимаешь, я тут. Грибы, думаю, минут через десять подойдут, так что время у тебя есть. Если нужно дольше, то ничего, мы с ними подождём. Голубые глаза, как всегда, со скепсисом оглядывают еду, оставляя ту без комментариев. Антон и сам понимает, что его кулинарные навыки наверняка не сравнятся с тем, что тот обычно ест, но подосиновики не горят, а золотятся, значит всё должно быть вкусно, насколько то возможно без соли. Он опять забыл её купить. — Я сейчас, — кидает слегка шатающийся спросонья мужчина, направляясь в сторону кустов ясно по каким делам. Уходит он так далеко, что Шастун надеется, что того не придётся потом искать. К счастью, не потребовалось. Спустя минут пятнадцать он вновь появляется в зоне видимости, пободревший и посвежевший, словно бы нашёл, где умыться и навести незримый лоск. — Значит, с утра кинул меня одного и ушёл незнамо куда собирать грибы? — вновь присаживается Арсений рядом, но недовольство в его голосе настолько наигранное, что даже улыбки не скрывает. — Всё было под контролем! — вздёргивает Шастун палец вверх, не забывая откусить шляпку от одного из своих шедевров кулинарии. В стороны летит сок, и рот точно тоже измазан, но мужчина рядом не морщится и не выказывает недовольства, лишь вздыхает и сам берёт одну из веточек, с грибом, что поменьше. Антон доволен. Сегодня ему не приходится в того запихивать еду в надежде, что чародей не сляжет где-то по пути от бессмысленной голодовки. Однако сам берёт подосиновики побольше — во-первых, Шаст всегда хочет есть, во-вторых, маленькие всегда вкуснее, в них реже бывают черви, значит, они самые хорошие. А всё лучшее, по безымянной установке в его голове, появившейся два дня назад, должно уходить Арсению, сейчас, максимально аккуратно, не то, что Антон, поглощающему свой завтрак, хотя и без особого энтузиазма. Дело близится к десяти часам, и они оба понимают, что пора бы продолжить путь. Шастун надевает доспех, перекидывает сумку через плечо и напоследок присыпает тлеющие угли землёй. Арсению собирать нечего, он налегке, но почему-то продолжает стоять на месте, рассматривая почерневшую землю по непонятной для ведьмака причине, но тот терпеливо ждёт. Ему, если честно, плевать, как скоро они дойдут до руин. На самом деле, путешествие хочется затянуть. — Спасибо. Было вкусно, — произносит Арсений, смотря на Антона, после чего срывается с места на быстрый шаг, вырываясь вперёд. — Чего встал, пошли давай. На лице Шастуна, как одуванчик по весне, расцветает улыбка. «Значит, всё-таки понравилось!» Несмотря на то, что их обоих ведёт Арсений, Антон шагает впереди. Просто потому, что испытывает лёгкое беспокойство. Вдруг что произойдёт? Мало ли в лесу бывает проблем. Даже в таком тихом, как этот. Да, он ведёт себя нелогично, и даже будь чародей сто раз нанимателем, ведьмак излишне суетится. Однако прекрасно понимает очевидную вещь — Арсений ему нравится, оттого и берётся желание получать в свою сторону чужие улыбки, быть тем, кто может как-то порадовать человека, вечно прячущегося за тканями своей мантии. Давно ему не нравился кто-то из возможного круга общения — с людьми отношения у Антона совсем не ладятся за исключением одного случая. Правда, надеяться на большее невозможно: куда ему до вот этих прекрасных голубых глаз, идеального лица, изящных движений и прекрасных манер? Арсений — птица не его полёта, и ведьмак прекрасно осознаёт, что, как только они найдут и заберут нужный артефакт, их пути разойдутся. Грустно, что останется довольствоваться лишь внешним образом мужчины, засевшим в голове, так и не разобравшись в мире, что скрывается в глубине его ледяных глаз. Однако такова жизнь ведьмака: в ней нет ничего постоянного, кроме охоты на монстров. Остаётся лишь наслаждаться редкими приятными моментами, храня их в сердце. Они идут мимо практически одинаковых деревьев, хотя лес смешанный. В таком месте легко заплутать, однако этого не происходит по нескольким причинам, одна из которых Антону ясна — чародей уже ходил этими тропами, порой можно даже заметить оставшиеся следы его прошлого пребывания здесь: сломанные ветки на уровне человеческого роста, примятая в форме сапог трава, а порой редкие отметины в виде крохотных засечек на деревьях. Правильная тактика, если не хочешь потеряться. Однако по ним можно вычислить путь, а сам Арсений держал локацию в строжайшем секрете. — На руинах лежат чары сокрытия, искажающие сознание и магию в целом, — объясняет мужчина. — Дойти можно, лишь зная свою цель, в ином случае сойдёшь с намеченного курса, если, к примеру, просто собираешься пройти напрямик, не имея поставленной задачи дойти до входа в храм. Они же не дадут создать свой собственный портал. Кстати, мы почти пришли, — взор стальных глаз устремляется куда-то поверх крон деревьев, и сам Антон тоже задирает голову к небу. — Ого! Высоченные. Над кронами смешанного леса возвышается несколько стволов деревьев, смахивающих своим видом на странные, слишком тонкие, но длинные дубы — прям как Антон в компании краснолюдов и низушек, только вот таких вот «Антонов» виднеется четыре штуки, растущих на неравном друг от друга расстоянии, но скучкованных примерно в одном месте. Выглядит довольно эффектно. Однако, что по-настоящему поражает, так это зрелище одного из таких вот дубов, поваленного и полугнилого, поломавшего когда-то стволом и ветвями множество осин и вязов, росших у его корней. Удивительно, что подобная махина вообще упала, а не продолжила стоять лысой палкой, как только умерла. Через несколько минут медальон, спрятанный под рубахой и доспехом, даёт о себе знать лёгким дребезжанием, сигнализирующим о недалёком источнике магии. Скорее всего, так он реагирует на те самые чары сокрытия, наложенные на вход в храм, а значит, путники совсем рядом. Оглядываясь по сторонам, Антон понимает, что высокие дубы вероятнее всего когда-то росли по кругу, возможно, имели ритуальное значение, или же могли быть частью древней обсерватории. Раз в руинах хранится артефакт под названием «Лунный Лабрадор», то почему бы храму не быть связанным с небесными телами? — Подожди. Вроде бы здесь, — окрикивает его Арсений, остановившийся рядом с какими-то буйно растущими кустами, принадлежность которых к какому-либо роду, однако, определить не получается. — Вход там? — удивляется Антон, ведь признаки того, что через заросли до этого пробирались, отсутствуют. — Нет, прямо перед тобой. Присмотрись повнимательнее, — однако, несмотря на свои слова, Арсений не ждёт и произносит заклинание. Ведьмак особо не вслушивается в бархатистый говор Старшей речи чародея, концентрируясь на своём зрении. «Кусты как кусты… — сперва думает он, пока в углу глаза не замечает лёгкую рябь, взявшуюся в воздухе. Словно бы перед ним висит ткань, на которую подул ветер. — А, вот оно что. Иллюзия», — успевает он подумать перед тем, как ложная картинка растворяется в воздухе, а заклинание смолкает. Перед ними появляется кривое, витиеватое дерево, сильно заваленное на бок и держащееся на своих корнях, словно паук на паутине — прямо под ним идёт расщелина, своей тьмой манящая путников на дно. Прыгнуть в неё легко, корни дерева растут достаточно далеко друг от друга, вовсе не напоминая собой сеть. Скорее верёвки под куполом шатра, на которые натянута ткань, которой здесь, конечно же, нет. — Значит, руины ушли под землю, — произносит очевидное ведьмак. — Именно. Капсулой столетиями погружались в грунт. Однако здесь обнажились лишь старые подземные ходы, само здание куда глубже, — оборачивается мужчина. Всю дорогу в лесу, не считая вечерних посиделок и ночёвки, он провёл, не надевая злосчастный капюшон на голову, как и сейчас, потому ничего не мешает наблюдать его решительный взгляд. — Понял, — кивает Антон, параллельно доставая из сумки масло против призраков, чтобы смазать им меч и кинжал на всякий случай. — Только хочу предупредить — не стоит ко мне приближаться сильно близко во время драки, хорошо? Я, конечно, твой телохранитель сегодня, потому буду следить, чтобы призраки тебя не тронули, но могу случайно задеть. Так что старайся не уходить дальше, чем на пять шагов, но не ближе двух, — просчитывает в голове возможные вариации происходящего ведьмак. — Прости за условия, но так надо. — Ничего, я всё понимаю, — серьёзно ответил мужчина, наблюдающий за тем, как Антон готовит оружие к вылазке. — Отлично! Кстати, есть что колюще-режущее с собой? На всякий случай. Вдруг там будет зал, обставленный двимеритом? Хотя произнесённое и звучало скорее, как шутка, Шастун правда беспокоился, стараясь обезопасить чародея всеми возможными способами. — Не будет. Я уже туда спускался, помнишь? — Но мы не знаем, что будет за порталом, — пожал плечами мужчина, проводя куском старой тряпки, смоченной в масле против призраков по клинку. — Ну так что? Пробыв в молчании несколько секунд, Арсений словно бы ненавязчиво отворачивается в сторону, где нет на самом деле ничего интересного. Однако можно заметить, как его вечно аристократично бледные скулы, приобрели оттенок чуть ярче здорового. — Нет, — отвечает тот, как всегда, тихо и уверенно, будто бы всё так и должно быть. «Хотя он же чародей. Они зачастую только магией и пользуются», — однако всё ещё хочется верить, что Арс немного смущён тем, что не прихватил с собой никакого оружия. — В таком случае… — парень встаёт, отряхивая с себя прилипшие травинки и грязь. — Держи. Чародей с удивлением смотрит на протянутый в его сторону кинжал в ножнах, но принимает без возражений. Руки сами тянутся вынуть лезвие — до этого он видел его в руках Антона, теперь хочется рассмотреть в своих. Лёгкий свистящий звук — и вот металл томно блестит, отражая зелёные кроны, бурую древесину и голубые глаза, столь похожие на сам кинжал. Тот лежит в руке удобно — хорошо сбалансирован и явно пригоден для боя, в отличие от тех ножей, что Попов учился метать в детстве на потеху публике. Хочется дотронуться до лезвия, проверить остроту на практике, ибо со стороны оно кажется подобным бритве. Указательный палец левой руки уже почти настигает кончика кинжала, как Попов чувствует, что его резко одергивают, ловко перехватывая локоть и выхватывая оружие из правой. — Дурак, что ли?! — резко кричит Антон, но в жёлтых глазах одно лишь беспокойство. Те смотрят, не отрываясь, в лицо чародею, однако кажется, словно бы вертикальные зрачки слегка подрагивают. От подобного взгляда Арсению правда становится стыдно, и он этого даже не скрывает, враз забывая о столь любимой маске самодовольства и уверенности. — Извини, я просто… — Хотел узнать, насколько он острый? — чуть сбавив обороты произносит Антон, но руку так и не отпускает. — Я бы сказал, что даже слишком, можно легко без фаланги остаться, а в нашем случае это большая потеря, — уголком рта улыбается парень. Не удержавшись, его собственные пальцы ползут ниже, дотрагиваясь до чужой ладони. Он чувствует, как Арсений вздрагивает, он напряжён, но не отстраняется. Лишь смотрит выжидающе в кошачьи глаза, пока Антон потирает линию жизни на его руке. — Пожалуйста, думай прежде, чем пускать себе кровь отравленными предметами. Казалось, что ведьмак не умеет говорить тихо, но это была фатальная ошибка. Потому что сказанное почти шёпотом предупреждение заставило Арсения пойти мурашками, а дыхание на несколько мгновений остановиться. Голос бархатистый, заботливый, но не терпящий возражений. Так с ним ещё никто никогда не говорил. — Хорошо. Даже свой собственный голос чародей узнать не может. Слишком хриплый, но совсем не как по утрам, когда он похож на сиплую ворону, а, как если бы… он хотел Антона. Такие мысли нужно гнать куда подальше. По крайней мере сейчас, а потом… Магия момента пропадает, когда в руку вновь ложится рукоять кинжала, а Антон, державший чародея под локоть и бывший столь близко, что они могли почувствовать дыхание друг друга, отстраняется. Всему хорошему наступает конец, особенно, когда впереди ждут дела. Приходится в итоге спрыгнуть в расселину, сконцентрировавшись на окружающем пространстве, а не внутренних метаниях. Первым спускается Арсений, заранее произнесший заклинание, призвавшее несколько сверкающих огоньков света, начавших медленно кружиться вокруг мужчины. За ним Антон, которому хватает небольших отблесков на стенах и корнях, чтобы вполне чётко видеть окружение. Хорошо иметь глаза, видящие в темноте. Конечно, можно было бы выпить кошку, чтобы не просто различать фигуры корней, за которые цепляешься, блеклую каменную кладку стен и пола, даже чувствовать сердцебиения всех живых существ в радиусе сотни метров, однако Антон, как всегда, предпочитает обойтись без зелий. До дна оказывается совсем немного — не более пяти метров, однако, только коснувшись земли, сразу же становится ясно, что в конце пути они окажутся где-то совсем далеко от поверхности. В подобные места: сырые, тёмные и узкие, словно бы проходы, вырытые огромными кротами, — обычным людям лучше не соваться, хотя бы ради здоровья ментального. Даже Антон в глубине души слегка нервничает, но то больше от предстоящих встреч с призраками. Меч покидает свои ножны, становясь наизготовку, несмотря на то, что Арсений предупредил: духи начнут появляться в атриуме, а пока можно расслабиться. Хотелось бы конечно, но не получается. Особенно притом, что большую часть времени, идя по тоннелям, они молчат. Иногда появляются развилки, но чародею не требуется ни секунды, чтобы выбрать нужный путь. Весь маршрут у него в голове, идеально вызубрен и выверен, так же, как и весь прошедший в лесу. Вокруг ни звука. Раньше их сопровождал шелест листвы, редкие белки, появлявшиеся в кронах деревьев, птицы, иногда щебетавшие друг другу трели. Их разговоры ни о чём, иногда даже шутки с обеих сторон. Сейчас же лишь глухое эхо шагов, идущих твёрдо и размеренно по коридорам, по которым давным-давно путешествовали разве что редкие эльфы. — Арсений, — голос кажется слишком громким на фоне царящего вокруг безмолвия, словно бы все звуки в себя впитывает темнота по обе стороны от путников. — После того, как заберёшь свой камень, куда направишься? Чародей молчит несколько секунд, размышляя над ответом, что заставляет нервы Шастуна шалить ещё сильнее. Даже появляется желание глотнуть одну из бутылочек, лежащих на дне сумки, однако ему нужна хорошая реакция, потому остается надеяться на кольца правой руки. Совсем скоро нужно будет отнести их к Кате, чтобы перезарядить, но пока они со своей задачей вроде как справляются. — Вероятнее всего в Ковир или Каэдвен. Нужно встретиться с кое-какими людьми, смотря из того, кто из них окажется на месте, — посматривая на явно нервничающего Шастуна, отвечает мужчина. — Но перед этим, мы с тобой ещё до ближайшего города добраться должны будем. А потом… — Арсений не уверен, следует ли заканчивать фразу, но глядя на Антона, у которого в глазах неподдельный интерес и надежда, понимает, что надо. — Можно будет остановиться на постоялом дворе и отметить удачное завершение нашего с тобой короткого путешествия. Что думаешь? — Конечно, можно! Попов видит улыбку ведьмака, то, как его напряжённые плечи расправляются, а в глазах пляшут огоньки радости и понимает, что это зрелище доставляет ему самому удовольствие. Потому что человек, шагающий рядом, совершенно точно хочет находиться именно подле него в данный момент. Они познакомились совсем недавно, пару дней назад. Но какое это имеет значение, если Арс чувствует эмоции, и те вовсе не похожи на блеклые тени, что возникают рядом с Варнавой, Волей и Эдом — единственными людьми, что ещё помнят совсем другого Арсения и продолжают надеяться, что он ещё вернётся. Эти яркие, как жёлтое поле одуванчиков поверх изумрудного травяного одеяла. Они наконец доходят до частично разрушенного прохода, бывшего раннее, вероятно, секретным. Старая каменная кладка обвалилась, однако, не без помощи Арсения, шедшего этой дорогой в прошлый раз. Булыжники теперь лежат горкой, и их приходится осторожно переступать, чтобы случайно не подвернуть ногу. Антон сгибается в три погибели, чтобы не задеть лбом стену, но и чародею не сильно легче. — А тут симпатично, — отмечает ведьмак, оглядывая явившийся перед ними зал. Они зашли явно не с центрального хода, ибо по правую и по левую руку расположились ряды колоннад, держащих куполообразный потолок. По высоким мраморным столбам ползёт изящный цветочный орнамент, на котором ещё можно рассмотреть еле заметные следы не то краски, не то эмали. Не то чтобы ведьмак интересовался искусством, но на чисто обывательском уровне он понимал, это красиво. Эльфские руины в принципе самобытны и уникальны — современные архитекторы редко когда пытаются повторить удивительные ансамбли прошлого. Люди слишком презирают остроухих, однако порой попадаются дельцы, создающие нечто в подобном «стиле». Выходят, правда, не шедевры, а жалкие пародии. Антон понимает, что засмотрелся, когда сбоку слышится шелест. Не тот, что бывает в кронах деревьев или меж страниц книг. Этот исходит от гнилых тканей, овеваемых сквозняком из загробного мира. Реакция мгновенная. Чародей за спиной, потому вперёд выбрасывается рука со знаком игни. Огонь волной разливается по каменной кладке, давая чётко увидеть сгорбленный силуэт, покрытый рваными тряпками, скрывающими под собой тело, принадлежавшее когда-то живому человеку. Он с хрипом уходит в сторону, не способный защититься от пламени, в этот момент Антон вырывается вперёд, надеясь, что призрак не успеет телепортироваться в неизвестном направлении, чтобы совершить скрытый удар. Приходится пригнуться, становясь на мгновение беззащитным — наносить ирден не слишком удобно, но ведьмак готов к возможному обмену ударами. Однако тот решил не тратить своё время на парня, с тихим гулом, похожим на шуршащий в банке песок, исчезая в пространстве. — Чёрт, Арс! Приходится обернуться. Что он там говорил, не дальше пяти шагов? Сам ведь ускакал от чародея, ринувшись на противника и теперь мужчина стоит в отдалении, наблюдая за происходящим с лёгким беспокойством. Два сгустка света вьются вокруг него, ещё пара вокруг Антона и один где-то над куполом атриума, хотя его явно недостаточно, чтобы озарить всё пространство. Однако, помимо парящих шариков, его окружает лёгкая завеса, идущая рябью по золотистым прожилкам. Ведьмак не дает возникшему призраку даже дотронуться до щита, резко подлетая к нему и разрубая воздух мечом. «Не материализовался!» Однако внимание сущности вновь только на нём, и это прекрасно. Ржавый меч противника замахивается, пытаясь нанести хотя бы какой-то урон, но Антон с лёгкостью его отбивает, но в контратаку пока не переходит — рано. Вместо этого левая рука складывается в квен, пока правая виртуозно пляшет в защите. Этот призрак — лёгкий противник, вероятно, был когда-то самым обычным человеком, не умевшим орудовать мечом, и тот появился лишь перед самой смертью. Антон ненавидит призраков. Не потому что они его пугают, или они сильные, или почти неуловимые. Просто они напоминают о кое-чём куда более страшном, о том, что он видел в детстве, но не смог забыть до сих пор. Монстры, дышащие могильным воздухом, одетые в рваное тряпьё и ведомые лишь ненавистью и завистью к живым совсем не страшные… в отличие от теней, похожих на скопища чёрных мух, жужжащих человеческими голосами. В этот раз, накладывая ирден, ведьмак готов к тому, что призрак постарается его задеть, так и происходит: замах ржавого одноручного меча с проржавевшим клинком, удар по спине, отдающийся лишь лёгким толчком, звук разбитого щита, напоминающий об осколках стекла, беспокойный крик «Антон!» за спиной. Всё, кроме последнего, по плану, но отвлекаться нельзя. Фантом наконец в ловушке, но желает выбраться из неё всем тем, что вообще есть у неупокоенной души. Ведьмак не может дать ему вновь стать нематериальным, потому заносит серебряный меч и наносит удар в шею. Голова не катится с плеч, лишь растворяется в темноте под посмертные хрипы исчезающего монстра. От того на земле остается только горстка праха, о которой парень тут же забывает, обращая свой взор к стоящему неподалёку Арсению. Ровно пять шагов — и их почти ничего не разделяет, кроме абсолютного непонимания, что именно каждый хочет друг от друга и от себя, в том числе. — Арс, ты как?! Ведьмак перестает замечать, как называет мужчину выдуманным у себя в голове сокращением, слишком волнуется, хотя и видит — тот цел и невредим. — Нормально. Слабые фантомы через щит не пройдут. Но что это вообще было, зачем ты подставился под удар?! — лицо у него, почти как у Антона тогда на поверхности, когда он хотел порезать себе руку кинжалом. Тоже зол, но вместе с тем — обеспокоен. — Так надо, на мне был квен, а, как ты и сказал, через щит мелочь не пробьётся. — А если… — Я знаю, что делаю, не волнуйся. Главное, чтобы до тебя никто не дотянулся и тогда мне самому не придётся рисковать. Хорошо? В этот раз Антон берёт Арса за руку совершенно осознанно, пряча её в собственных ладонях. Чувствует, что тот ему не откажет. Тем более… У них тут стрессовая ситуация, верно? В таком случае многие странности могут быть допустимы. Антон просто надеется, что чародей не поймёт всё так, как есть на самом деле. — Пойдём? — спрашивает ведьмак, чувствуя, что их сомнительная поза и переглядки глаза в глаза слегка затянулись, а ему не хочется показаться странным. — Пойдём. Кажется, Арс специально руку первый не выдергивает и не отходит, оставляя всё на Антона, тяжело прощающегося с чужим теплом. «Не выдавай желаемое за действительное». По пути встречается ещё несколько духов. Теперь никто из мужчин так сильно не беспокоится. Оба знают, какие действия для них обоих нормальны. Что пока у Арса золотистый щит и на него не ломится одновременно несколько фантомов — он в безопасности. Что если Антон наложил квен, а затем ринулся в созданный им самим огонь или подставился под удар — он не пострадает. В конце здания, обнесённого колоннадой, оказывается высокая статуя эльфийки с нежными чертами, испорченными лишь тонкой трещиной, прошедшей от скулы до носа и подбородка. Та смотрит вниз, на разведённые в стороны руки, от которых откололась часть пальцев — похоже, раньше в них красовалась табличка, но, как ни странно, от неё ничего не осталось — лишь тонкий слой мраморной пыли, покрывшей постамент. Довольно странно, с учётом того, что сами руины в прекрасном состоянии, не считая выцветших красок и облупившейся эмали. — Вероятно, изображение жрицы или хранительницы, — комментирует Арсений, успевший пройти дальше, пока Шастун рассматривал статую, чей лик может и был красив, но явно омрачён. Разве такие идолы должны стоять в храмах? — Нам сюда, — говорит мужчина, одновременно нажимая на один из камней в кладке стен. Слышится далёкий гул, и даже через подошвы сапог Антон чувствует дребезжание. Под землёй работают механизмы, в основе которых явно не магия. Спустя несколько секунд можно увидеть результат: часть кладки начала медленно, но верно опускаться вниз, открывая путникам дальнейший проход. Сперва кажется, что там ничего нет, только кусок пола, а за ним обрыв. Только пройдя внутрь при свете сфер становится ясно, что это не совсем так. Обрыв, правда, имеется, при том довольно высокий, на его дне вода, а на той стороне — узор в форме двери на стене. Явно неработающий портал, о котором говорил чародей. Оба берега когда-то были соединены мостом, но тот обвалился, оставляя вместо себя гряду руин. Видимо, эта часть всегда была подземельем, и, из-за нарушения архитектуры здания, в связи с уходом оного в грунт, конструкция просто-напросто надломилась. — Осторожно, я дальше этого места не заходил, — признался мужчина, оглядывая остатки моста, по которым им предстоит перебраться. — Как у тебя со скалолазанием? — смотря вниз, спрашивает Антон. — Здесь метров пять до обломков. Даже я себе ноги попереломаю, если прыгну, — на ум приходит история о прыжке с крыши полувековой давности, но парень решает её не упоминать, настроения шутить сейчас совсем нет. — Нормально, только… — тот оглядывает свой плащ, явно не слишком подходящий для подобных действий, и Шастун это замечает. — Давай его сюда, — протягивает руку вперёд, всем своим видом показывая, что готов приглядеть за вещью до ближайшего удобного момента её отдать. — Что? Но тебе ведь тоже будет неудобно. — Я не собираюсь его надевать, — хотя и хотелось бы. — Просто перекину через ремень сумки и всё. Или боишься, что я его угроблю? — Если подобное случится, значит я зря покупал и его не жалко, — ответил мужчина, скидывая ткань со своих плеч. — Ну вот и отлично. Первым вниз отправился Антон. Руки ловко цепляются за выступы в скале, бывшей когда-то фундаментом. Пальцы чувствуют под собой прохладный, слегка склизкий камень, но он падать не собирается. Коты были хороши в скалолазании, и, может, Антон тогда не был лучшим из своих сверстников, обучавшихся в лагере, он до сих пор помнит жесткие тренировки. То, как срывался с огромной высоты, ломал руки, ноги, чуть не вывихнул себе шею. Каждый раз после такого его поили эликсирами, но не оставляли лежать в лазарете. У котов его в принципе не было. Либо жив, либо мёртв. В первом случае ты не отлёживаешься и идёшь творить ежедневную рутину, измываясь над покалеченным телом. Во втором и так всё понятно. Остаётся преодолеть какие-то два метра, как снизу раздается неприятный гул и шелест. — Сзади! — кричит сверху Арсений, в то время, как ведьмак спешно спрыгивает вниз, отталкиваясь от стены. Приземление довольно неприятное — повреждённое когда-то колено напоминает о себе острой болью в суставах, оттого всё тело припадает на пол. Не теряя времени, Антон ставит ловушку-квен и довольно вовремя — призрак успевает подобраться на расстояние вытянутой руки, дабы нанести удар. Антон успевает уклониться, сделав опрометчивый кувырок в сторону — ещё немного и он бы соскользнул, упав в чёрную воду, белыми бликами отражающую огни светочей. К счастью, Шастун хотя и не пользуется часто ирденом — прекрасно обращается с этим знаком. В общем-то, как и со всеми остальными. Ловушка большая и крепкая, исчезает достаточно долго. Благодаря этому, даже отскочив с прежнего своего места ведения боя, они с призраком всё ещё в ней. Тот, не привыкший к клетке физического тела, не успевает развернуться, когда серебряный клинок пронзает насквозь со спины. — Это было опасно… — шепчет парень себе под нос, наблюдая за тем, как к нему практически подлетает взволнованный Арсений. — Знаешь. Пять шагов это, конечно, хорошо, но я предпочту держаться поближе, — говорит он, несмотря ни на что, чётко и решительно. Однако Антон ответить не успевает. Перед ними появляются фантомы. Первый раз их целых двое. Они приближаются стремительно, со звуком завывающего ветра в щели оконной рамы. Теперь с ними разобраться сложнее. Арсений стоит за своей завесой и только это помогает Шастуну на него не оборачиваться. Использует ирден на узком проходе и заходит чуть вперёд, намереваясь расправиться для начала с одним из призраков. Как всегда, не забывает наложить на себя квен, ринувшись в бой. Осколки руин мешаются под ногами и карябают незащищённые наручами пальцы с кольцами, когда приходится припасть к земле, чтобы не получить ржавым мечом по затылку. Но он успевает поразить одного из них мечом и мгновенно берётся за второго, того, что уже покинул ловушку. Антон не замечает, как в пылу битвы он теряет над собой контроль. Логично было бы не лезть за призраком дальше, вверх на другую, вздымающуюся часть моста, но желание истребить противников слишком сильно. В спину ему кричат подождать, но он даже не оборачивается, хватаясь пальцами за край руин и подтягиваясь. И то, что там его поджидает пятерня фантомов его не смущает. Он остервенело кидается на них, забывая порой восстанавливать разрушенный квен, но с удовольствием смотрит на то, как несколько попавших в ловушку призраков мечутся, пытаясь спастись от пламени игни. Призраки, словно бы вновь становятся живыми и бьются в агонии, будоража нутро воплями из посмертия, пока ушам Антона это не надоедает, и троих разом не пронзает серебро. По левую руку возникает покрытый тряпьём силуэт, но ведьмачий клинок успевает отбросить древний двуручник, однако противника ударить самому пока нет возможности — он растворяется в воздухе, как только металл оказывается слишком близко. Он не успевает разобраться с одним, как рядом — чутьё подсказало — оказывается ещё парочка. Один из тупых клинков ударяет в незащищённое квеном правое плечо. Но боли нет, даже если доспех не защитил от ранения. Антон в ярости. А ещё — он боится воспоминаний из прошлого. Эмоции подобно реагентам создают гремучую смесь, от которой он движется быстрее, сильнее, ловчее, но практически бездумно. Тело лишь на рефлексах ставит ирден, защищает квеном, испепеляет игни. Остаётся один единственный призрак, ещё не заточённый в ловушке, когда совсем рядом, словно бы над ухом раздается его имя. — Антон! Голос отрезвляет и вместе с тем пугает. Потому что слишком внезапно выводит парня из состояния бушующей ярости, что вела его, как оказывается, всю дорогу по мосту. Он оступается, будучи на самом краю, и камнем летит вниз, напоследок замечая, что Арсений остаётся на мосту один на один с монстром. Лететь оказывается недалеко — полторы секунды в худшем случае. Точнее сказать нельзя, в голове у Антона лишь мысли о том, что он обязан помочь мужчине на мосту. Несмотря на то, что сам бултыхается в чёрной воде, которая, впрочем, оказывается вполне прозрачной. Светоч не перестал виться рядом — значит, с Арсением всё в порядке. По-хорошему, нужно поскорее выплыть, чтобы помочь. Однако свет непотухающего огонька делает видимым нечто инородное, цепляющее взгляд жёлтых глаз. Там, на дне, стройными рядами лежат скелеты. Если потратить минуту времени, а то и меньше, их вполне можно пересчитать по оставшимся круглым черепкам, многие же другие кости со временем успели перемешаться друг с другом. Их здесь довольно много и те явно не принадлежат случайным искателям наживы, набредшим на развалины. Среди груд костей можно встретить проржавевшие кандалы, нынче цепями уходящими в никуда, а сотни лет назад, вероятно, те удерживали здесь людей. Зрелище неприятное осознанием того, что творилось здесь в прошлом, однако Антон не имеет права задерживаться, стараясь наконец вынырнуть, что у него, конечно же, прекрасно получается. Вероятно, все призраки в итоге превратились в прах, но главное — чтобы оставшийся на мосту с Арсением не повредил мужчину. Мокрая чёлка лезет в глаза и тот взмахом головы откидывает её назад, стараясь рассмотреть, что происходит наверху. — О боги, с тобой всё хорошо?! — слышится со стороны утёса, на котором стоит отключённый портал. «Он в порядке!» — облегчённо думает парень, всматриваясь на подсвеченный силуэт. — Да, нормально! — всё ещё не сдвигаясь с места, отвечает Антон. И хотя плавать в броне ещё та заноза, кажется, моральное облегчение помогает легко справляться с этой неприятной задачей. — Отлично! Сможешь как-нибудь забраться? У меня с собой нет никаких верёвок! Пришло время опомниться и попытаться найти выход из сложившейся ситуации. Как-нибудь при наличии мага на поверхности он когда-нибудь смог бы попасть обратно, но сделать это лучше как можно скорее, да и вообще, ледяная грунтовая вода к плаванию не располагает. Повертев головой по сторонам, становится понятно, что лучший вариант — вскарабкаться по одному из обломков моста. Утёс сам по себе слишком высоко, а так определённо ближе, хотя, как оказывается впоследствии, довольно неудобно и скользко. Требуется время, чтобы наконец побороть необтёсанную, слава святой Мелитэле, груду камней и устало грохнуться на их поверхность. — Ты как? — Арсений тут же оказывается рядом, осматривая парня, но видя, что на том нет видимых повреждений, кроме как порезанных ладоней и пальцев, присаживается рядом, несмотря на натёкшую воду. — Просто устал. Сейчас, отдохну и сможем идти. — Да, конечно, я никуда не тороплю. Они оба понимают, что перерыв им требуется. В конце концов, неизвестно, что будет по ту сторону портала. — Ты… — прерывает тишину голос Антона. — Что? — Извини, что я вот так вот кинул во время боя. И за это вот тоже, — произносит он, кивая на перекинутый через ремень плащ. — Плевать на плащ, — говорит Арсений, даже не обращая внимания на промокшую тряпку. — Ты лучше сам будь осторожнее. Их было, честно сказать, дохера, — брови Шастуна в удивлении взмывают куда-то на лоб, в первый раз за эти дни он слышит что-то нецензурное со стороны мужчины. — А ты один. Мне бы следовало тоже присоединиться, но я не хотел лезть под руку. — Нет, что ты! Всё нормально, правда, это я идиот бросился в пекло, а потом ещё и навернулся. Кстати, как ты разобрался с последним? — Ну, я же не идиот, — улыбается Арсений, возвращая реплику. — И всё же выпускник Бан Арда. С одним фантомом легко расправлюсь. Проблема, когда их много. Тем более, — он закинул руку за шиворот, доставая знакомые ножны, — у меня с собой был он. Спасибо. Благодарность ласкает уши, а в голове сказанная мужчиной фраза успевает приобрести оттенок «ты был со мной», который следовало бы мгновенно перекрасить в нечто менее обнадёживающее, но Антон предпочёл отдаться своим приятным, но как он считает, несбыточным фантазиям. — Знаешь, похоже я знаю, откуда здесь призраки, — решает перевести тему на нечто более мрачное парень. — Нашел нечто, пока нырял? — Ага. Походу сюда притаскивали людей и не то проклинали, не то доводили до голодной смерти. Там кости в кандалах. — Это жестокая практика, и не сказать, что совсем уникальная. Во времена борьбы людей и эльфов за лидерство на континенте расы друг друга всё так же презирали. Потому иногда в качестве охранников редко кем посещаемых территорий могли использоваться подобные призраки. — Жестоко… — вздохнул Антон. Посмертие, как ему казалось, должно было стать покоем для изнеможённых людей. Такая своеобразная бессознательность, абсолютное ничего, в котором не нужно ни думать, ни даже существовать. Пустота. Но мир слишком несправедлив. — Знаешь, когда мы с Димой ещё пацанами были, но уже после испытания травами, один из наших старших в лагере привёз фонарь. Говорил, что он помогает видеть неупокоенные души, ну, и нам стало интересно. Типа призраки, они же такие загадочные, все дела. Тем более монстров мы тогда никого, кроме накеров, особо и не видели. Тогда мы этот фонарь решили, скажем так… ненадолго позаимствовать. Это оказалось совсем легко, ибо тот лежал в общем доступе. Ходили тогда всю ночь по лесу, светили, ничего интересного не обнаружили, естественно. Ну а потом нас дёрнуло зайти в подземелья… — Антон нервно сглотнул, но продолжил рассказывать историю внимательно слушавшему Арсу. — Там раньше проходили испытания травами. Ты же знаешь, что… — договаривать стало совсем сложно. — Выживает меньше половины, — серьёзно проговорил мужчина, прикасаясь к непокрытой перчатками части ладони ведьмака. — Именно, — кивает Шастун, пожимая предложенную руку. — Мне кажется, мы были придурками, раз решили использовать его в подобном месте, — приходится ненадолго замолчать, чтобы успокоить нервы, однако выговориться кажется жизненной необходимостью. — Там было много призраков… Даже слишком. Хотя мне и одного подобного на всю жизнь хватило бы. Старые столы давно были убраны, но тени висели в воздухе и кричали. Крики… были повсюду. И, хотя они все больше напоминали чёрные тени или рой мух, было видно, как те извиваются, пытаясь хоть как-то облегчить боль. Меня хватило всего на несколько секунд этого зрелища, и то, наверное, только от шока, а потом я сбежал. Чёрт, так тупо, что я это всё рассказываю, — запрокидывая голову назад, Антон слегка ударился затылком, но боль показалась даже приятной, по сравнению с нахлынувшими воспоминаниями — так точно. — Нет, это нормально, — Арсений гладит его плечо, и Антону никогда не было так жаль, что он не чувствует прикосновений через доспех. — У каждого свои кошмары. Шастун понимает — последняя фраза, это признание. Но лезть в чужую душу не собирается, просто готов в любой момент выслушать. — Но знаешь, что самое херовое? — конечно же, Арсений качает головой. — Я знаю, что все те дети, их души — заперты в моменте. Они же… проживают вечность в воспоминании о том, как их пожирала боль, сводящая с ума. Я знаю, каково это — проходить испытания, и, честно сказать, точно не хотел бы повторить подобный опыт, а они… не могут никуда от этого деться. Арсений не знает, что на это сказать. Даже при том, что последний десяток лет он живет с подбитым сердцем, его опыт вовсе не похож на то, что рассказал Антон. — Но ведь их можно упокоить как-то, верно? — спрашивает тот, скорее, чтобы успокоить ведьмака. — Можно, но… Таких мест десятки, а призраков сотни. Найти кости, останки, личные вещи… почти нереально. Кроме того, обнаружить подобных призраков без фонаря практически невозможно. Слишком сложно, — вздыхает парень, однако видно, что ему полегчало после разговора. — Антон, — обратился к нему мужчина, заглядывая в глаза. — Я понимаю, что скажу возможно жестокую вещь, но всем не помочь. У тебя доброе сердце, потому побереги его. Делай то, что ты можешь, не перегружая себя. — Я знаю, — грустно хмыкает парень. — Но понимать и заставить себя доводить до ручки этой темой, к сожалению, вещи разные. Арсений понимает. Слишком уж часто он понимает то, что ему говорит этот ведьмак. — Антон, — обращается Попов стихшим голосом. — Прости, что привёл тебя сюда. Наверное, сложно смотреть на напоминание о том случае. — Нет! Всё нормально! — промокшие кудряшки на голове дергаются в сторону, орошая каплями всё вокруг. — Как говорится, страху нужно смотреть в глаза. А ещё… — тот слегка замедляется, явно будучи слегка смущённым. — Я даже рад. Если б не руины, мы с тобой даже не познакомились бы. Сердце Арсения пропускает удар при этих словах, а на лице появляется улыбка. Такие он зовёт глупыми и бессмысленными, но сдержать её просто невозможно. Антон ведь правда рад и этого не скрывает. Ему хочется ответить взаимно. — Я тоже. Силы потихоньку возвращаются. Не приходится даже пить ласточку — на теле ведь нет шрамов. Хотя плечо побаливает, вероятно, потом можно будет наблюдать здоровенную гематому, оставленную на месте удара. Однако это не проблема, чтобы пару раз взобраться по руинам, спрыгнуть и вновь проползти по скале наверх, чтобы добраться до утёса. Ни один призрак им больше не помешает. Кристалл, источник магической энергии, сильно запылился за столетия, однако всё ещё в прекрасном состоянии. Антону даже не приходится применять аард, чтобы его включить: Арсений сам мудрит над ним, пока барельеф арки на стене не становится порталом. В нём загораются и мерцают голубые блики, он тихо гудит переливами магической энергии, и они оба понимают: пора. Первым шаг делает чародей, сразу за ним — ведьмак. Чувство, словно бы всё внутри переворачивается, не покидает их обоих в течение нескольких секунд, пока мужчины находятся в абсолютном нигде. Шастун всегда закрывает глаза во время подобных путешествий: голова может начать излишне кружиться, да и в целом окружающий свет, мелькающий в пространстве всепоглощающей тьмы, довольно неприятен для глаз. Всё заканчивается быстро, на то порталы и существуют. Парень слегка покачивается, стоя на месте, но в целом чувствует себя прекрасно. Ему, можно сказать, нравится то чувство в животе, что остается после них. Словно бы прыгнул в воду с огромной высоты, но не расшибся. А вот стоящий рядом Попов… — Эй, Арс, ты как?! Мужчину явно скрутило так, что тот готов блевать, но отчаянно держится, дабы не допустить позора. — Сейчас, секунду… — тяжко отвечает тот, в голосе слышится одышка. Дыхание сбито, что сильно волнует Антона, и тот в мгновение подхватывает того за плечи и под живот, чтобы ни в коем случае не упал. — Если так хреново, то может два пальца в рот? — предлагает Шастун безотказный метод. — Даже не предлагай! — прерывает тот идею, не намереваясь даже думать о блевоте, ибо от этого становится только хуже. — Ненавижу порталы, — тихо выдыхает он в конце, всё ещё опираясь на парня. — Так, давай присядем, — тянет того вниз Шастун. — Не нужно… — С виду тут безопасно, по крайней мере на нас всё ещё никто не напал. Попов соглашается на уговоры, следуя за руками Антона куда-то вниз на пол. Сейчас он не хочет утруждать себя созданием светочей, но свет портала померк, а сидеть в темноте, даже под внимательным присмотром ведьмака, всё ещё его приобнимающего, совершенно не хочется. Он шепчет заклинание, вызывая крохотный шарик света, озаряя пространство вокруг. Первое, что бросается в глаза, конечно же части доспеха, кожаные наручи и руки, его обнимающие. Второе — жёлтые глаза, вновь обеспокоенные. Приятно, что о нём волнуются, однако хочется перестать уже заставлять их владельца ощущать в себе неприятные эмоции. Только вот сам Арс сейчас бледный и слегка трясущийся, на такого невозможно смотреть иначе. Он делает глубокие вдохи и выдохи, не отстраняясь от парня. «Интересно, а не будь на нём доспеха, я бы почувствовал его сердцебиение?» — мысль отвлекает от дурного самочувствия, но вместе с тем не даёт смотреть на самого Антона. Потому взгляд наконец перестаёт ловить чужие глаза и устремляется вглубь помещения. Когда Попов представлял себе храм, он не думал, что здешнее пространство окажется столь небольшим. Всего-то шагов десять от стенки до стенки, при том, что помещение имеет форму круга, по диаметру которого расположено двенадцать витиеватых декоративных колонн, на полу рисунки стадий луны, а на том конце… — Смотри. Антон тоже оборачивается и видит постамент. Без лишних прикрас, обычный прямоугольный камень, на котором что-то лежит, отбрасывая еле заметные блики от светоча. — Что, так просто? Если честно, Арсения мучает тот же вопрос. Позабыв о своём никудышном состоянии, он поднимается, устремив всего себя к желанному артефакту, подходя ближе. — Медальон не чувствует следов магии. Никаких, кроме этой безделушки. А ты? — обращается Антон к не отводящему взгляда от своей цели чародея. — Я тоже, — кивает тот в ответ, вновь обводя комнату взглядом. — И как нам отсюда выбираться? Нет, перспектива провести остаток жизни с тобой мне кажется заманчивой, но она определённо должна будет исчисляться не голодными днями, а столетиями, — попытался пошутить Шастун, обводя комнату взглядом ещё раз, но не заприметив ничего особенного. Никакой магии, никаких видимых механизмов, ничего, кроме единственного куска камня, выглядящего просто как обычный спил лабрадора. — В таком случае, наверное, его стоит просто взять? — предлагает Арсений, с сомнением, однако, глядя на желанный камень. — Не попробуешь — не попробуешь. У Антона дурное предчувствие, но выбора иного правда нет. Рука Арсения, немного помедлив, прикасается к камню размером с половину какого-нибудь литературного произведения, облачённого в обложку, и в итоге поднимает его с постамента. Оба замирают в ожидании, но ничего не происходит. — Может быть его куда засунуть надо, чтобы открылся проход или портал? — предполагает Шастун, видя, что сложившаяся ситуация начинает раздражать чародея. — Может быть ты и прав. В конце концов, это не может быть тупик, верно? У обоих в головах всплывают образы черепов на дне подземного озера. Арсений беспокоится, это видно по тому, как взгляд становится вновь колким, бегает то по стенам, то по потолку, не находя абсолютно ничего. Он начинает ходить туда-сюда по, как сейчас кажется, крохотному помещению, пока не замирает в центре, надеясь, что хоть тут к нему придёт озарение. Но приходит нечто другое. Антон чувствует, как медальон начинает нещадно дребезжать и практически обжигать кожу. Однако подтверждения от того не нужны, магия происходит на глазах: под Арсением появляется синее сияние портала и тот практически камнем летит вниз, раскрыв от удивления глаза, но не отпуская из рук камень. Антон это видит, потому что успевает подхватить того за локоть, не давая упасть. Рефлекс, да и только. — Антон… — не успевает закончить свою фразу чародей, как ведьмак чувствует: земля уходит у него из под ног, уступая сиянию портала. Они летят оба, в голове туман, но руку Арсения отпустить невозможно, Шастун боится, что потеряет того в магическом вихре, но самое главное — мужчина в последний момент сам попытался его приобнять. Всё заканчивается спустя несколько мгновений. Мир вокруг больше не блещет яркими всполохами. Только устремляющийся в темноту густой лес, но совсем непохожий на предместья Третогора. Совсем иные породы, другая почва. Но вовсе не ботаника сейчас важна: вымученный чародей падает в его объятия, не имея сил стоять после двух переносов. У того из рук падает артефакт, ради которого они преодолели препятствия руин, но о нём позаботятся позже. — Где это мы? — тихий голос звучит у самого уха Шастуна, горячее дыхание обжигает кожу, но тот находит в себе силы не растечься по земле довольной лужицей и дать ясный и чёткий ответ. — Понятия не имею.