Кот с зелёными глазами

У каждого селения, что имеет право называться гордым словом «город», несущем в себе достаточно благ и пороков, подобно телу человека, животного или монстра можно найти все присущие внутренние органы. В некоторых особо крупных, таких как Новиград или Вызима, можно рассмотреть всё вплоть до аппендикса, селезёнки и лезущих в самый неподходящий момент зубов мудрости. И даже если город не расползается на мили своими улочками-сосудами, в нем всё равно, вероятно, будет функционировать серое вещество городской ратуши, вместе с ней, лёгким уподобится ярморочная площадь, а роль сердца на себя возьмёт таверна. Какой бы заскорузлой и паршивой она бы ни была, народ обязательно заполнит её, найдёт путь, даже если в округе не окажется ни одной таблички, указывающей на неё. К счастью, заведение с ёмким названием «Логово» не похоже на провонявший мочой и кислым пивом кабак. Просторный камин даёт достаточно света и тепла, позволяя как путникам, так и местным забулдыгам предаться распитию алкоголя, поглощению ужина или же всему сразу за партейкой в покер. Однако настойчивый запах рыбы не то идущий из кухни, не то из порта, расположенного буквально на другой стороне улицы, сильно сбивает любой возможный настрой для непривыкшего к нему человека, коим является Антон. Может быть последние недели он и провёл на корабле, однако судно то было торговым и пованивало в худшем случае тиной и десятком немытых потных тел в трюме. Не сказать, что нынешние ароматы, присущие для любого порта, хуже, просто настроение ни к чёрту, ибо изначально попасть в Стерну в планах точно не было. А ведь начало было очень даже неплохим, даже слишком. Сесть на торговое судно в Оксенфурте, договорившись с капитаном корабля о бесплатной поездке в обмен лишь на защиту от возможных водяных тварей, можно назвать большой удачей. В конце концов, преодолевать столь огромные расстояния на своих двоих просто-напросто тяжело не столько физически, сколько ментально, когда тебя подгоняет время. Тут же сидишь днём на палубе, ни о чём не беспокоясь, кроме как о монстрах, понимая, что быстрее ты в любом случае не доберёшься, что точно не заплутаешь в непроходимых лесных чащах, в которых ещё можно наткнуться на отряды скоя’таэлей, среди которых не каждый нелюдь с радостью пропустит ведьмака. Это могло бы быть прекрасное, тихое путешествие, если бы не одно «но» — экипаж. Людской фактор порой оказывается куда более непредсказуемым, чем дикая и опасная природа. Если сам капитан благосклонно отнёсся к ведьмаку на корабле, то в команде появились разногласия, которые никто в начале не решался произносить вслух, долгое время пуская лишь косые взгляды, сопровождаемые кривыми рожами. Однако это дело привычное, главное для Антона было что? Правильно. Чтобы экипаж и корабль остались целы. С этим, к несчастью, возникла проблема. Дежурить на палубе приходилось постоянно. Работа не пыльная, однако на сон оставалось не так уж много, потому что, по мнению матросов, раз ведьмак нанялся сторожить, пусть делает свою работу, и не важно, что даже у псины цепной есть время на поспать и пожрать. Хорошо хотя бы Антон примерно представлял себе, где могут поджидать неприятные неожиданности, да и бывалые члены экипажа, годами ходившие по Понтару, и сами знают, в какие моменты лучше навострить внимание и не лезть куда не надо. К несчастью, не все на судне были таковыми. В том, что у ведьмаков понижена температура тела, есть определённый плюс, который невозможно отрицать — можно легко и непринуждённо расхаживать по палубе, пока остальных жрут комары, самые стойкие их представители, так и не сдохшие к ноябрю. Лишь те, что отчаялись, пытались куснуть Антона где-то за загривком, однако цели ни единая пищащая кровососущая тварь не достигла. А вот драившему и так чистую палубу юнге везло меньше. Капитан не мог оставить мальчишку без дела, но и поручать что-либо ответственное в первое плавание ему не решались. Вот и оставалось пареньку натирать до блеска доски, пока команда уходила спать в трюм. В угрюмой ночи наблюдать за ним было забавно. То перевернёт ведро с водой, забыв, что оно стоит сзади, то дёрнется, чуть не падая, завидя краем глаза Антона, проходящего мимо. При том всё время косился, словно бы желая что-то спросить, но только встретив взгляд жёлтых глаз, в мгновение убегал, найдя себе занятие в другой части корабля. Как ни странно, он один из немногих, чьё непримечательное имя ведьмак запомнил, хотя напрямую и не говорил, ведь из лепета блондина, всей командой называемого Даней, казалось, что у того и вовсе есть проблемы со всеобщим. В общем, наблюдать за ним было одним из немногих развлечений во время ночных дежурств, когда усталость накатывала с новой силой после изнуряющего дня. Стоило только присесть в тщетных попытках помедитировать, как всем начинали чудиться жагницы в поросших водорослями и тиной поваленных брёвнах у берегов, а в криках самой простой выпи все слышали якобы стоны и бормотание утопцев. Грядущим утром они должны были добраться до Флотзама — небольшого городка, где бы пополнили запасы провизии, после чего практически весь экипаж отправился бы в ближайший трактир или бордель, даже не пытаясь распродать часть товаров по пути, весь груз предназначен для столичных покупателей. В Ард Каррайге куда больше возможностей сбыть товары по лучшей цене, да и в куда большем объёме. Так что по мелочёвке никто не хотел бы разбрасываться. В том месте берега сильно сужались и корабль шёл буквально под кронами вековых деревьев, грозно нависавших далеко над мачтой судна. Даже несмотря на то, что путешествие проходило на полноценном корабле с высокими бортами, а не какой-нибудь барке, которую легко перевернуть или даже целиком утащить под воду вместе с людьми, Антона всё равно не покидало беспокойство. Утопцы, топляки и даже болотные бабы в подобной ситуации не страшны, им не удастся забраться на палубу или же повредить днище, а вот те же самые амфисбены могут доставить проблем. Будучи бесхвостыми двухголовыми змеями, вырастающими до гигантских размеров, те способны не просто стащить кого-нибудь с палубы, но и повредить само судно. Уже в августе вечереет рано, что уже говорить про перевалившую за свою середину осень. Солнце ушло за горизонт, и небо вмиг стало тёмным и беспросветным за дымкой, наполняющей небо тяжёлыми облетевшими ветвями лиственных и колючими, похожими на мокрые собачьи хвосты, хвойных деревьев. Вокруг тишина, прерываемая лишь редким скрипом досок под ногами да удивительно громким храпом некоторых членов экипажа, разместившихся в трюме. У многих из них был изнуряющий день, проведённый на вёслах. Всё же сплавляться вверх по течению реки дело не из простых. Той ночью было решено спустить якорь, хотя, казалось бы, время стоило бы потратить на скорейшее прибытие к порту Флотзама. Однако у Антона не было права голоса в этом вопросе. Оставалось лишь надеяться, чтобы ничего не произошло. Только вот надежды всегда пусты и жизненные обстоятельства стараются разодрать их в клочья. Антон стоял, прислонившись к борту, в который раз скользя взглядом по тягуче-тёмной водной глади, по витиеватым узорам теней на берегу, сухому тростнику камыша и любым другим составляющим дикой природы, везде разной на каждом новом отрезке пути, в отличие от неизменных досок, канатов, парусов и пары крошечных фонарей рядом с которыми мельтешил Даня, не зная, чем себя занять, однако до сих пор не решаясь на разговор с ведьмаком. Всё как всегда, хотелось спать, может быть чем-нибудь перекусить, не дожидаясь далёкого завтрака, а ещё лучше закурить, да только табака Антон с собой не носит. Нельзя на охоте вонять дымом за три версты. Так и приходится проводить ночи ничем не занимаясь, даже мечи точить не хотелось, они совсем не то, что кинжал. Только в тот раз предчувствие было другое, может, атмосфера казалась нагнетающей, так, что тело натянуто было подобно струне, или же знаменитое ведьмачье чутьё не подвело, но в тот момент, когда кожа под медальоном зазудела от его лёгкого, ненавязчивого дребезжания, Шастун даже не удивился, лишь в то же мгновение бросился искать источник опасной магии. Стоило сделать всего пару шагов в сторону противоположного борта, как послышался тяжёлый всплеск, совершенно непохожий на то, как если бы то рыба ударила хвостом, скорее что-то крупное грохнулось с палубы. — Да блять, — выругавшись, Антон кинулся к сигнальному колоколу. Если бы ничего не случилось, ведьмак предпочёл бы разобраться с проблемой пока все спят и не мешают. Но раз самому придётся сигать в воду, лучше бы кому-нибудь потом скинуть лестницу. От звона, пронзившего ночь, хотелось кривиться, схватившись за голову, но времени для драмы не было, как, к сожалению, и для того, чтобы скинуть хотя бы часть доспеха. На палубу полетел лишь стальной меч, громко стукнувшись о пол. «Лучше бы им проснуться», — подумал Антон, всего за несколько секунд создав столько шума, что кто-нибудь да поднялся. Стоило лишь на мгновение окинуть взглядом водную гладь за другим бортом, как в глаза бросились тоненькие завитки тумана, танцующие над обсидиановой гладью. Их происхождение не может быть естественным по нынешней погоде, от чего сразу же стало понятно, что именно являлось виновником дребезжания медальона и того, почему одна светлая, но не по наполнению, макушка уверенно плывёт к берегу. — Даня! — старается докричаться ведьмак, уже перекидывая одну ногу за борт, но, ожидаемо, попытки не возымели успеха, тот даже не вздрогнул, потому громкий всплеск повторяется, только в этот раз в воду прыгнул ведьмак. Река в это время года точно не создана для купания. Вода ледяная, но вместе с тем неприятно тинистая. Хорошо хотя бы нырять не придётся, рассмотреть через такую точно ничего не получилось бы, к тому же, Антон уверен, утопцев в округе быть не должно. Эта территория оказалась занята другими трупоедами, теми самыми, чьи огоньки мерцают во мраке на покрытом чёрным илом берегу Понтара. «Минимум трое», — отметил для себя Антон. Промокшая дублёная кожа доспехов тяжелила тело, ровно как и серебряный двуручник, давивший своей тяжестью сверху. Плыть в подобном обмундировании до невозможности сложно, а попытка догнать паренька, сбросившего с себя всё лишнее, оставшегося в одних лишь брюках да рубахе может показаться и вовсе бредом для любого, кроме ведьмака. Тем более, у него была пара преимуществ: холод не сковывал мышцы, и тот находился в здравом уме. Туман тонкими изворотливыми щупальцами лез в глаза, пытался отвлечь внимание от плывущего впереди парня. Появление на водной сцене Антона не осталось незамеченным для монстров, таившихся в темноте, насылающих морок. У них тоже есть чутье, своё, дикое, практически звериное. Им понятно, что второй спрыгнувший с корабля опасен. С ним придётся побороться, потому что отступать никто не собирается. Туман заглушал звуки. Буквально. Не было слышно ни всплесков воды, ни шороха камышей на другом берегу, ни дыхания парня, плывущего всего в нескольких метрах впереди. Грубая дикая магия, прирученная чудовищами, разлилась по поверхности воды. Если бы Антон повернулся, то не увидел бы ни корабля, ни далёких силуэтов деревьев, даже бледных огоньков на палубе. Только клубы тумана, заметные в непроглядной тьме благодаря кошачьим глазам. Впереди его поджидала такая же картина. Блондинистая макушка исчезла, словно бы растворилась в разъедающем всё сущее ведьмином вареве, и только именуемые кметами блуждающие огоньки шатались из стороны в сторону на берегу, призывая к себе. Только вот запах никуда не делся. Вода продолжала пованивать тиной, корабль позади давал о себе знать свежим лаком, а от парнишки, исчезнувшего в тумане, всё так же несёт запахом пота и человеческой кожи. От них слишком сложно избавиться, даже моясь каждый день. По опыту Антон знает, что легче всего их разве что перебить духами или травами, но не смыть водой в отсутствии мыла. — Что ты резвый-то такой! — воскликнул Антон, наконец умудряясь вцепиться пальцами в отросший ёжик светлых волос, находя его буквально наугад, и резко дергая парня назад в попытках отрезвить. Тот в мгновение задёргался, подобно рыбе на суше, пытаясь отбиваться, от чего лишь сам мог бы в панике утонуть. Всё же для людей, чей рассудок был буквально затуманен, смена места значит многое. Словно бы перелистнуть несколько страниц в книге, оставаясь лишь с догадками о своём местоположении. Здесь же даже твёрдой земли под ногами нет. — Даня, Даня, успокойся! — приказал Антон мальчишке, буквально держа обоих на поверхности воды собственными усилиями. От подобного возникает одышка, с учётом ещё и веса своего снаряжения, но деваться было некуда. Как ни странно, но именно здесь, в реке, там, где ноги не достают до илистого дна, безопаснее всего. Тащить в панике утопающего на берег нельзя, там всё ещё отчётливо видны переливающиеся огни туманников. Глаза юнги испуганным хорьком закрутились в глазницах, в попытках понять, увидеть хотя бы что-нибудь, но вокруг темень и мгла, не будь Антон ведьмаком он бы и его лица не увидел. Удивлённого, испуганного, панически-истеричного. — Хватит! — больно резко крикнул ведьмак, начиная выходить из себя и боря внутреннее желание отвесить мальчишке отрезвляющую пощёчину, да только рука в наручах, увешанная кольцами словно кастетом, тяжеловата. Как вообще можно было повестись на блуждающие огни, находясь на корабле? Теперь же этот чудо-балласт словно бы сам быстрее убьёт его, нежели туманники на берегу. Однако парень замирает, словно кролик, смотрящий на удава, завидя два жёлтых круглых глаза, мерцающих прямо перед ним в темноте. — Я Антон, ведьмак с корабля, понимаешь?! — чуть более спокойно произносит он, будучи неуверенным на самом деле, что до паренька доходит. По причине шока или банального незнания всеобщего. Однако то, что он замер во время разговора, можно было отнести к однозначным плюсам. С таким «утопающим» работать гораздо легче. Парень смотрел во все глаза с открытым ртом, ведьмак, придерживая его уже не за загривок, а как котёнка за шкирку, чувствовал, что того потряхивает, но спасибо, что время разобраться с происходящим было. Туманники не утопцы — не полезут на глубину за жертвой. Потому приходилось терпеливо ждать, когда в круглых удивлённых глазищах появится понимание, и тот сообразит ответить хоть что-то. — Ты прыгнул в воду с палубы. Полез за блуждающими огоньками, — не спрашивает, а утверждает Антон, параллельно используя аксий, сам будучи не полностью уверенным, что говорит всё как было, всё же эти монстры могут насылать иллюзии, однако события не так важны, главное обозначить экстренность ситуации и внушить спокойствие, что естественно срабатывает. — Ты поплывёшь обратно, не обращая внимания на огни на берегу, твоя цель — добраться до корабля. Если ногами заденешь дно, ни в коем случае не плыви дальше и дождись меня. Плаваешь вроде ты хорошо, так что продержишься, — даёт инструкции ведьмак, отпустив успокоившегося мальчишку. Раздражение спадает вместе с грузом чужого тела, больше не нуждающимся в поддержке. — А, точно! Если с корабля скинут лестницу, поднимайся по ней. Понял? — задает самый главный вопрос Шастун, надеясь, что всё сказанное было не зря, и юнга не останется болтаться поплавком на одном месте или, что ещё хуже, не упрётся в камыши. — Ага, — звучит словно бы сонный, совершенно неинформативный ответ, вкупе с расслабленным, отстранённым лицом паренька, придающим тому вид деревенского дурачка. Антон в закоулках сознания всё ещё не уверен, что его поняли, но делать нечего. С туманниками придётся разобраться на всякий случай, чтобы ни с кем из команды подобный случай не повторился. Тот вскоре начал двигаться в обратную сторону, как и было велено под аксием. Антон надеется, что с ним всё будет в порядке, по крайней мере, тот не должен ни во что вляпаться по пути к кораблю даже при том, что не видит ничего в округе. В худшем случае ударится головой о борт, а там есть шанс, что и экипаж успел проснуться и выбежать на палубу. — С одним делом разобрались, теперь надо бы приступить к следующему, — вздыхает ведьмак, устремив взор в сторону берега. Туманников он не любит практически так же, как и призраков. Причиной тому отвратительная способность дематериализовываться и наводить иллюзии. Но делать нечего, работа есть работа, потому Антону пришлось собраться с мыслями и двинуть к берегу, до которого не так далеко, судя по обеспокоенно мельтешащим огонькам. «Почувствовали, что пацан вышел из иллюзии. Хорошо, — отметил Шастун, приблизившись достаточно близко, так, что ногами доставал до тягучего илистого дна. — Лишь бы только напали уже на мелководье». Медальон дребезжал от напряжения, отдавая волнами тепла, проходящими по коже в контраст ледяной воде, призывая вынуть меч из ножен. Тот явно вскоре должен был понадобиться. Иногда Антон думает, как было бы удобно, существуй для ведьмаков знак, с помощью которого можно было бы ходить по воде, как водомерка. Чтобы не нужно было иногда заныривать под поверхность, ориентируясь по большей части на своё шестое чувство, вместо того сразу же вступая в открытый бой. Однако приходится работать с тем, что имеем. Берега всё так же не было видно, однако осязание иллюзии туманников перекрыть не могли. Твёрдые подошвы сапог наконец упёрлись о резко возвышающееся, покрытое илом и песком, дно, что, к сожалению, подвижности не придавало. Шагать в воде куда менее эффективно, чем плыть. Потому Антону не оставалось ничего, кроме как подбираться к берегу, проклиная себя, фигурально конечно, а то с проклятиями, знаете ли, шутки плохи, за каждый лишний всплеск и даже слишком глубокий вдох или случайное шмыганье носом. Огоньки на берегу стали активнее мерцать и переливаться, когда Антон приблизился достаточно близко, чтобы в выглядевших издалека золотистых шариках промелькнули их истинные формы, а преодолевать расстояние вплавь можно было сравнить с издёвкой. Прятаться под тёмной, мутной поверхностью более не было смысла, потому ведьмак понял: «Пора». Рука уверенно легла на единственный оставшийся за спиной меч, чтобы в одно мгновение со свистом металла вынуть его и отразить атаку туманника, возникшего всего в шаге от Шастуна. У того дыхание перехватило от неожиданности, когда когти чудища пронеслись у самой его шеи, и он отразил их лишь в последний момент. Шутки с дематериализующимися монстрами смертельно плохи. Подобные битвы требуют полной концентрации не просто на врагах, а на своем собственном окружении. «Всё же не трое», — пронеслось у Антона в голове, пока тот, стоя по пояс в воде, старался продвинуться дальше, отражая редкие, но хитрые атаки монстра, то скрывавшегося в тумане, то пропадающего в свете собственного нутра, похожего на огонёк, скрываемый костями, кожей и рёбрами своего тела, подобно пламени в лампе. Этот оказался самым резвым, не боялся сам лезть в воду, теряя свою мобильность, в отличие от как минимум ещё троих, кружащихся по берегу в ожидании появления там ведьмака. Вообще, туманники плавают не так уж плохо. Эти монстры привыкли обитать там, где есть топи, однако они не приспособлены для жизни в воде, в отличие от утопцев. Их можно встретить в горах, на перевалах и особенно низинах, где возникает туман. Уклоняться от когтей и зубов в воде выматывающе сложно. Антон даже не пытался поставить ловушку ирдена, лишь пробивал себе путь мощным потоком энергии аардом и пугал монстра волной пламени игни, быстро угасавшей, сталкиваясь с поверхностью. Туманники довольно высоки, выше обычных людей, потому, как только Антон понял, что может свободно двигаться, тотчас же почувствовал волну мурашек на загривке, без раздумий использовав квен и занеся меч за спину для парирования. Он не видел врага, но почувствовал толчок, услышал скрипучий визг существа, порезавшего ладонь о серебро. Только вот отвлекаться на одного противника нельзя, трупоеды подобны стаям одичавших собак, загоняют свою жертву все вместе и растерзывают её на кусочки. Если их четверо, то нападут все вместе. Один со спины, другой же постарался дотянуться до ведьмака спереди, однако Антону удалось дать ему пинок ногой в ту впадину организма, где у людей располагался бы живот. Тот отлетает на расстояние пары шагов, с рявканьем исчезая в золотистом свете. В эту же секунду ведьмак хотел бы развернуться к стоящему за спиной противнику, от которого защитился мечом, однако в окружающем тумане, вьющемся томными щупами, замерцали огоньки, из которых то тут, то там стали появляться размытые фигуры. «Копии, — облегчённо подумал Шастун, ставя ирден прямо на самой кромке берега, где ил и песок противно засасывали в себя сапоги. — Раз так…» У него было всего мгновение, чтобы собраться, пока монстры не решались сделать шаг внутрь барьера, посылая вперёд подделки, что должны были отвлечь внимание, однако они рассыпались, перейдя черту. Туманники обладают магией, но то, как они ей пользуются, язык не повернётся назвать искусством. Даже ведьмачьи знаки, столь топорные и, казалось бы, простые, более гибки и интересны. Антону, стоя в центре барьера, хотелось бы отбросить меч в сторону, позабыв о его использовании, но вместо того он лишь сжал его в правой руке, ощущая пальцами прохладу кожаной оплётки рукояти. Чуть ниже можно было бы рассмотреть навершие с изображением герба школы. Оскалившаяся кошачья морда смотрит с нетерпением, желая разорвать противников в клочья, смотреть как кровь покинет их тела, вырвавшись не то фонтаном из перерезанных артерий, не то стройным ручейком из колотых ран, пока собственная, ведьмачья, будет кипеть, пениться в венах в ожидании резни. Только всё это не в навершии меча, не в медальоне школы, а в голове Антона. Всегда. Желания бывают прикрыты пеленой магии колец, ныне испарившейся с концами. Но даже так здравого смысла в ведьмаке хоть отбавляй. Ибо он тоже подделка. Соткан из чувства вины и сетями своими не даёт разуму отдаться во власть жажды крови. Но в бою занавес можно приоткрыть. На то не требуется труда, когда он изорван, валяется лоскутьями по всей сцене сознания. — Игни, — прошептал ведьмак только для себя название знака, вытянув руку вперёд. Жар пламени тотчас окутал всё в округе. Это не волна, стремящаяся в одну сторону, не поток, поражающий вихрем лишь одну цель. Алые, жёлтые и даже белые всполохи у самых сапог напоминали распустившийся пион, окутавший своими лепестками не только влажный ил берега, пожухшую траву чуть в отдалении, но и саму воду, с которой пропала туманная вязь. Даже отрицательные эмоции можно направлять в нужное разуму русло. Барьер ирдена не спасает от огня, лишь нанесённый заранее квен не дает коже обуглиться. Это не обычный огонь, он не просто сжирает кожу, ему нравится смаковать своих жертв. Антон словно в трансе наблюдал за происходящим, стараясь прислушаться к своему слуху, обонянию, чутью. Органы чувств казались перегруженными. От жара хочется броситься в воду, от запаха горелой травы, листвы и кожи свербит в носу, а уши доносят до мозга крики подожжённых тварей. Только вместе с тем мир становится кристально ясным. Иллюзии пропадают, оставляя обезумевши визжащих монстров без прикрытия. «Двое», — понял ведьмак, не теряя более ни секунды. Квен трещал под ещё не стихшими языками буйствовавшего пламени, но даже если бы тот спал, Антон бы не остановился — раз начал атаковать, заканчивай и не мнись, подобное может стоить жизни. Оба туманника устремились к реке, как только пришли в себя от неожиданности, однако Антон не дал им добраться до воды ближе, чем до лениво лижущей кромку берега полосе. Поток аарда сбивает обоих с ног, заставляя повалиться брюхами в воду. Да только нет в ней спасения. Серебро клинка добивает обожжённых монстров, отсекая обоим головы. Вмиг всё стихло. Словно и не было никакой битвы, только островки огоньков среди моря подпалённой, выгоревшей травы и листьев, от которых исходил неприятный сизый дым, заменивший магический туман, да запах, режущий ноздри. Ах, точно. Два обезглавленных трупа. Тяжко вздохнув, Антон отошёл чуть поодаль, чтобы умыться водой без примеси крови трупоеда. Ветер противно забивался под мокрый доспех, холодя кожу, пробирая до мурашек, но на лице успел выступить пот, от которого всегда хочется избавиться как можно скорее. Ночь была в самом разгаре, до рассвета ещё несколько часов. Темень укрывала следы сражения, краткого, но, вероятно, эффектно смотревшегося с корабля. Тот всё так же стоял на якоре со спущенными парусами, словно бы фигурка в бутылке, а не парусник на водной глади. Только огней стало больше — экипаж всё же проснулся и собрался на палубе. Антон хотел было уже опуститься на жжёную траву вперемешку с песком, но как только тот набрал воздуха в лёгкие, чтобы тяжко, но драматично вздохнуть, взгляд упал на крупную округлую фигуру, мочащую свой бок на береговой линии. Наверное, кому-то другому было бы противно брать её в руки, но ведьмаки привыкли иметь дело с мерзостью. — Вот ты, конечно, красавчик, — подобрав двумя руками отрубленную голову, вынес вердикт Антон. В той не осталось жизни, из шеи медленно капала кровь и лимфа, но остальное всё также оставалось неизменным. Белые глаза, словно бы у слепцов, выдвинутые вперёд челюсти с огромными зубами, схожими с человеческими в своей форме, только щербинка между резцами столь огромна, что там может поместиться ещё один или два таких же. Длинные острые уши, но совсем не эльфские, у тех они аккуратные, изящные, у этих же словно разлитый оплавленный воск, что застыл абы как. Некогда зеленоватая кожа обуглена, местами вплоть до костей, но не огонь стал причиной их словно бы срубленного у основания носа, именно из-за него эти монстры и не могут нырять. Если оценивать работу, то Антон явно выполнил её хорошо: сам цел, экипировка тоже, игни сработал на ура и, если бы не источник воды рядом, монстры бы погибли от ожогов, да и мальчишка, которого ведьмак полез спасать, вероятнее всего остался цел. Вот никто пока и не чешется отправить шлюпку за ведьмаком, а возвращаться вплавь как-то неохота. Поохотиться он уже и так успел. Оглядев в последний раз голову и лежащие неподалёку трупы, он брезгливо отбросил её в сторону. Конечно, тела можно было бы разобрать на ингредиенты, загнав их потом какой-нибудь травнице или алхимику, ибо сам он их не использует, однако, честно сказать, Антону подобное претит. Копаться в мёртвых останках, отделять ткани, вырезать органы. Конечно, он этим порой занимается, когда кошелёк пуст, или же если именно за этим его и послали. Только подобная нужда может заставить его это сделать. Отчасти из-за чувства омерзения, заставляющего отводить взгляд, но в основном… ему кажется, что даже чудовищ в какой-то степени нужно оставлять в покое после смерти. Его забрали с берега примерно спустя сорок минут, пришлось привлечь внимание свистом, помахать руками, но команда не подняла якоря без ведьмака. Спасённого парня Антон в тот вечер не увидел, похоже его увели в трюм, а к самому Антону у многих возникли вопросы. Одни матросы облепили его, предлагая выпить всем вместе в таверне Флотзама следующим днём, другие были не столь радушны. Именно те, кто относился к присутствию Антона на корабле с самого начала скептически, стали не просто косить взгляды. Отчётливо слышались специально сказанные слишком громко фразы о том, что: «Ведьмак, он, как и баба на корабле, — к несчастью». Видит Святая Мелитэле, Антон не хотел на них срываться, но, когда один из матросов упомянул, что от ведьмака нет толку и что лучше бы он так и остался на берегу, желательно дохлым, он не мог не вспылить. До рукоприкладства не дошло, отделались руганью и оскорблениями, часть команды старалась выгородить Антона, мол, вон, пацана спас, чертей порешал, не зря значит с собой прихватили! Только вот следующим днём во Флотзаме отпраздновать не удалось. Новости, огорошившие капитана в порту, оказались неутешительными. Ард Каррайг повысил пошлину на ввозимые судами товары. Порт переполнен, в него стоят целые корабельные очереди, ещё немного, и даже само плавание по реке из-за них станет проблемным, потому правительство пошло на крайние меры. В планах купца, нанявшего капитана с командой, подобное обстоятельство не предусматривалось. Потому всего за один вечер, пока команда гуляла, ведьмак выигрывал партии в борьбе на руках под крики толпы, капитан с купцом приняли решение, ставшее неприятной неожиданностью для Антона на следующий день. Корабль было решено сплавить не по Ликселю, напрямую в столицу, от которой Антон мог бы на раз-два добраться до Бан Арда или же найти кого из чародеев в самом Ард Каррайге, а по Буине, наметив конечной точкой Ольвини. Вроде бы и неплохо, довольно крупный город, но от намеченного курса отличается. Весь оставшийся путь прошёл в напряжении. Антон чувствовал сомнения капитана корабля. Тому явно хотелось бы высадить ведьмака по пути, всё из-за экипажа, разделившегося на два лагеря, что недопустимо. В напряженной атмосфере частенько возникали конфликты. Не между матросами, но между ими и Шастуном. Известие о смене курса стало ещё одним бессмысленным поводом припомнить истории о ведьмаках, якобы приносящих с собой несчастья. И не важно, что подобные истории блуждают средь народа до сих пор лишь потому, что в миру ходят как раз те самые спасённые. То, что его не высадили где-нибудь в Бондаре или под Тридамом, можно считать удачей, спасибо держащему своё слово капитану. Однако, сходя с корабля в порту, Антон чувствовал, словно бы его наебали и не важно, что в отягощающих обстоятельствах оказались все. Только вот долго раздумывать об этом не пришлось: стоило ступить обеими ногами на твёрдую землю, как его внезапно окликнули. — Ведьмак! Милсдарь ведьмак! — послышался голос с корабля. Стоило Антону обернуться, как его брови в удивлении взмыли вверх от неожиданности. Юнга долгое время не показывался на глаза после происшествия с туманниками, словно бы и вовсе пропал, а тут спешит догнать. — Что-то случилось? — не нашел иных слов ведьмак. К нему Даня ни разу до того напрямую не обращался. — Да! Я спасибо должен сказать! — голос его оказался столь громким, что словно бы перекрикивал всю кутерьму порта. — За то, ну что в тот раз, когда эти монстры были. Совершенно непонятно, говорил ли парень так, потому что беспокоится или же это его привычная манера речи. Словно бы не может подобрать нужных слов. Хотя до этого самого момента Антон не был уверен, владеет ли он вообще всеобщим, так что жаловаться практически не на что. — Всё нормально, парень. Ты только в следующий раз на блуждающие огни не поведись. А то всё кончится, или лучше сказать, ты кончишься. Как человек, и останутся только обглоданные кости, — добавил ведьмак, стараясь запугать юнгу. Зачастую банальный страх лучше всего оберегает людей от необдуманных поступков. — А? — смотрел тот пару мгновений большими растерянными глазами. — Я вообще в фонаре масло менял, поставил на борт, ну и оно на пол попало, а там я поскользнулся, он за борт упал, я потянулся и как-то так вышло. Странно, конечно, что огни так далеко оказались. Вот вроде бы корабль за спиной был, а фонари вдали. По рассказу Дани Антон понял, что тот попал под иллюзии туманников слишком отчаянно бредовым способом. Тем даже не пришлось выманивать его с корабля — сам был ведом своей глупостью. Заслышав всё это, в голове у Шастуна сразу же промелькнули расчёты о том, как долго ещё умудрится прожить этот мальчишка. Кажется, что чтобы убиться ему хватит и себя самого, а ведь в мире есть монстры, а что страшнее — люди. «Сложно ему придётся», — подумал ведьмак, стоя на самом краю причала. — Но мне потом всё рассказали. К тебе же на палубе не подойдёшь, ты же сторожишь корабль от нечисти, по взгляду видно, что занят очень, — Антон и не знал, что его сонное выражение можно интерпретировать как полную преданность работе. — А в городах меня одного не пускают, говорят, что наживу себе проблем. «Это точно». — Так что вот, спасибо! — выкрикнул парень так, что заставил некоторых прохожих обернуться. — Я даже имя твоё набью, вот тут! — заявил он гордо, тыкая пальцем куда-то в печень, от чего Антон нервно сглотнул. — Только имя своё скажи, а то все тебя постоянно либо ведьмаком, либо выродком называют, так что я не помню, — без тени смущения признался юнга. — Не стоит! — в голосе Антона можно было различить явную просьбу, или даже скорее надежду на то, что подобное не случится. — Давай ты просто будешь более внимательным, хорошо? — Да, обязательно! Прощайте, милсдарь ведьмак! — помахал тот, прощаясь, так и не сойдя с прокинутой на причал доски, словно бы боясь нарушить наказ капитана не покидать судна. — Пока! — ответил Антон, печально ухмыляясь. Этому парню в жизни поможет лишь удача. «Напомнил быть ему внимательнее, а он так и забыл сразу же про имя». Расстояние от Ольвини до Стерны пришлось преодолевать пешком. Та парочка колдунов, найденных в городе, брала за свои услуги слишком крупные суммы, с учётом того, что в их мастерстве ведьмак не мог быть на сто процентов уверен. Кроме того, перспектива попасть в столицу манила с каждым днём всё больше и больше. Оттуда ведь до Бан Арда можно сплавиться на корабле. И он бы даже денег на билет не пожалел. Почему-то хочется вновь увидеть, как молодые чародеи дурачатся в тавернах, наводят шуму и просто веселятся, используя магию где ни попадя. Однако судов, что согласились бы подвезти ведьмака за услуги охраны, за пару дней пребывания в городе не нашлось, а ждать у моря погоды Шастун не был намерен. Потому нынче в таверне небольшого городка он сидит не в самом лучшем расположении духа. Тут не чародеи веселятся, а усталые путники коротают ночи. Кроме того, Антон только завершил заказ на накеров, потратив ещё немало времени, чтобы доказать градоначальнику, что монстров было достаточно и своей награды он вполне заслуживает. Отрезанных голов было бы слишком много, чтобы унести в двух руках, а с зубами и когтями он бы далеко в споре не ушёл. Так что пришлось повозиться с выковыриванием глазных яблок. Подобные воспоминания о прошедшем дне не придают безвкусной перловке ни капли привлекательности, однако Антон с упорством давится ею. Вместо того, чтобы думать о методичной кровавой работе, проделанной сегодня утром, он мог бы конечно дать волю и иным мыслям. К примеру, о том, как в детстве он эту самую перловку есть не мог буквально физически. Как-то раз травница чуть ли не с того света его вытаскивала из-за какой-то крупы. Воспоминание могло бы быть отвратительным, но тогда он, кажется, и встретился в первый раз с Димой. Потому, наверное, и запомнилось. Камин потрескивает у стены, напоминая Антону о неумолимо приближающейся зиме. В отличие от некоторых своих коллег по цеху, в это время года он никогда не горел желанием работать. Вообще предпочёл бы лечь в спячку до весны в каком-нибудь своём укрытии, подобно медведю, и не знать хлопот до самой весны. К сожалению, ведьмаки как-никак мутанты, созданные из людей, а не кто-то ещё, так что никаких спячек и отдыха. Только нелёгкий труд, за счёт которого и удаётся выживать весь год. Правда, у Шастуна хватает друзей, чтобы не сильно беспокоиться о том, где остановиться. Только вот сейчас, забредя в Каэдвен, он находится на приличном расстоянии от всех, да и приезжать без предупреждения — моветон. Цидарис и Дима отлетают сразу же — друг наверняка уже на пути в Нильфгаард, если не в саму Зерриканию. Лазарь тоже мимо. Добраться в срок до границы Редании и Тальгара практически невозможно. Снега занесут дороги дальнего севера буквально через неделю или две в лучшем случае. Лучшим вариантом в таком случае становится Макар с его мастерской в Вызиме, однако вновь преодолевать путь по Понтару нет никакого желания. Навязываться же к остальным, откровенно говоря, стыдно, девушки всё-таки. Антон уже думает не заказать ли пива, чтобы картинно цедить его, придавшись нелёгким думам о ближайшем будущем, как за его столик присаживается незнакомец, немало того удивляя. Может быть в таверне вечером и заняты практически все места, но к ведьмаку редко кто подойдёт без особой нужды. Однако мужчина, вероятно, и сам не вполне обычен. Кожаная куртка со множеством карманов, набитых чем-то, от чего исходит лёгкий поток магии, выдают в нем чародея, как и уверенный взгляд маленьких зелёных глаз. Такие бывают только у людей, познавших силу, доступную в полной мере лишь избранным. Антон встречал уже подобный взор, но сталь кинжалов казалась куда приятнее болотной тины. — Вечер добрый, а что это мы такие грустные сидим? — здоровается мужчина, улыбаясь широкой улыбкой словно бы поджатых губ. — Не поверишь, весь день колупал глазёнки накеров, так что радоваться нечему, — проговаривает Антон, отставляя неаппетитную миску в сторону. Как-никак, он искал чародея и тот похоже нашёлся сам, так что было бы неплохо его хотя бы выслушать, сперва, естественно, вытерпев все «проверки почвы». — А как же выполненная работа и полученная за неё награда? — спрашивает тот, делая вид, словно бы и сам не знает, как оно обычно бывает. — На вознаграждения с заказов особо не пошикуешь, в лучшем случае получится обновить снаряжение, никаких тебе изысков, — пожимает плечами Антон, опрокидываясь спиной на стену, делая вид на грани безразличия и лёгкой заинтересованности. — Может быть, в таком случае тебя заинтересует моё предложение, — заговорщицки тот подвигается ближе, понижая голос. — Ты вроде как Антон. До меня доходили слухи, что такой ведьмак есть в школе Кота. Я прав? «Так это будет один из таких разговоров». — Не думаю, что моя школа имеет значение, если нужно разобраться с парочкой монстров. Ну или гнёзд, и не с таким справлялись. — Многие ведьмаки продолжают заниматься охотой на чудовищ, но ведь некоторые предпочитают браться за дела иного толка. Я уже имел дело с Котами, так что знаю, о чём говорю. Оплата будет достойной, об этом можешь не волноваться, — спокойно говорит мужчина, складывая руки замком на груди. — Или же могу отплатить своими услугами. Ты, вроде как, искал чародея, так вот он здесь, — вновь улыбается тот улыбкой, одним людям кажущейся радушной, вызывающей беспрекословное доверие, другим же скользкой, не то жабьей, не то змеиной. — Ах да, какое упущение, забыл представиться. Руслан. Мужчина протягивает руку через стол для повторного приветствия. Антон смотрит с сомнением, но ладонь пожимает, хотя по лицу ведьмака любому со стороны понятно будет — тому не больно-то хотелось это делать. — Я охочусь только на монстров, и только тех, кто доставляет проблемы людям, — отпускает он чужую сухую ладонь, от прикосновения к которой волосы на предплечье встали дыбом. Разговор хочется закончить как можно скорее, потому Шастун немного неловко встаёт из-за скамьи, задевая стол, отчего деревянная ложка падает с края миски, отдаваясь глухим стуком. — Если тебя смущает убийство, можно обойтись без него, я не настаиваю, — усмехается мужчина, так же заваливаясь на спинку скамьи. — Это так, не пыльная работёнка, нужно лишь украсть одну вещицу. В подобных вещах Коты — профессионалы. Так что мне повезло встретить тебя здесь. Вокруг множество людей, кто кричит во всю глотку, кто шепчется, стараясь скрыть свои тайны от посторонних ушей. В такой атмосфере их никто не услышит, если только не постарается специально. Однако, в отличие от мага, совершенно спокойно ведущего разговор о вещах характера более чем незаконного, Антону некомфортно. Он просто застыл на месте перед столиком, смотря сверху вниз на этого самого Руслана, к сожалению, не фигурально. — Подыщите себе другого ведьмака, а ещё лучше найдите убийцу. Или вора, как вам будет угодно, меня подобные заказы не интересуют, — заявляет Антон, подбирая со скамьи свою сумку, собираясь уходить, однако ощущает себя как-то неправильно. Что-то не то. — Ты уверен? Разве тебе не нужно помочь с этими безделушками? Руслан словно бы фокусник делает ловкий жест руками, перебирая пальцами в воздухе, но, вместо монеты или цветочного бутона, у него в ладонях оказывается пара колец. Одно из железа, другое из серебра, покрытые тонким узором рун старшей речи, таящими в себе возможность держать заговоры. Оба знакомые, практически родные, годами сидящие на безымянном и мизинце. Антон невольно сжимает правый кулак, понимая, почему он чувствует себя неправильно и вообще неуверенно последние несколько минут. — Ловко, — отмечает ведьмак, опираясь руками о стол, тем самым практически нависая над невозмутимым чародеем. — Не будь магом, мог бы обкрадывать прохожих на фестивалях. Я так понимаю, здороваться с тобой не следовало, — щурит он свои янтарные глаза, походя на шипящую кошку. — Почему же. Считай их залогом, — рассматривает Руслан без особого интереса чужие амулеты. — Как разберёшься с заказом, так сразу верну их, к тому же обновлю заклятье, скажешь потом, на что именно, — тот сжимает кольца в кулаке, а когда разжимает пальцы, то от них и след простыл. — Держи, — достаёт он из внутреннего кармана куртки сложенный в несколько раз листок, вставая из-за стола, — тут всё, что тебе нужно знать. Если достанешь астролябию, скажи трактирщику, что тебе нужен Белый. — И ты думаешь, что я просто тебя отпущу? — спрашивает Антон, словно бы обращаясь скорее к самому себе. Рука его по привычке тянется к поясу, но там лишь арбалет. Забыть о кинжале даже спустя столько времени довольно сложно, а покупка нового ощущается сравни предательству. — А что ты сделаешь? — фыркает мужчина, без оглядки направляясь к выходу. — Попытаешься пригрозить мечом? Пожалей лучше свою репутацию, раз так ей дорожишь! — раздаются последние слова перед тем, как дверь захлопывается, и Антон остаётся стоять как истукан. — Можешь оставить себе, — бубнит ведьмак себе под нос, подбирая, однако, бумажку со стола лишь интереса ради. За кольца, конечно, обидно, но рисковать ради них он не собирается. На пальцах осталось ещё несколько штук, да и вообще, лучше мастер, которого он потом обязательно найдёт, иначе же быть не может, создаст новые на замену с учётом своего собственного мастерства. Так даже лучше! В общем, Антон всеми силами старался не унывать и не поддаваться желанию догнать этого мудака, заранее сделав с десяток двемиритовых бомб, что полетели бы в него одного и плевать на последствия. Хотя нет, не плевать. С одним из своих мастерских тяжелых вздохов Антон возвращается на скамью. Он даже не смотрит в сторону недоеденной остывшей перловки — маг испортил настроение так, что даже вечно голодному ведьмаку в горло кусок не лезет. К подобному нужно иметь талант. Всё внимание обращено к записке. — Почерк у него, конечно… — жалуется Шастун, вглядываясь в размашистые руны. Браться за этот заказ он, может, и не собирается, но нельзя просто так взять и не поинтересоваться, кого там ограбить собираются, или узнать, что именно нужно тому чародею. К счастью или сожалению, информации оказывается не так много. Описано само место нахождение некого поместья, то, как устроены три этажа здания, включая подвал, а также упоминается астролябия. Такой заказ больше похож на шутку. Кого нужно ограбить, какая у него охрана, где в здании может лежать нужный артефакт. Ничего такого. Похоже, чародей надеется, что исполнитель сам займётся сбором важной информации. — Что же. В любом случае, это не моё дело, — решает для себя ведьмак, поджигая записку игни. Этим вечером он ночует в Стерне, на утро покупает припасы и отправляется в путь. Может быть в городе ещё остались кое-какие заказы на мелких трупоедов, но Антон не желает их брать. Хочется скорее покинуть город. Слишком часто бывает так, что даже если ты сам не участвовал в каких-либо преступных делишках, тебя всё равно к ним припишут просто потому что предлагалось поучаствовать. Зимовать в темнице было бы крайне некомфортно. Да и о репутации на самом деле Антон тоже не забывает. Хватает и того, что он Кот. Если пойдут слухи о том, что он берёт заказы на убийства, то приличные люди точно больше не обратятся. Счастья такого ему не надо. Стерну и Ард Каррайг соединяет даже не тракт, а так, небольшая дорога с кучей безымянных развилок не имеющих указателей. Вокруг высокие сосны, тропы застилают иголки, по которым очень удобно идти. Кроме того, несмотря на то, сколь узок и неказист сей путь, на нём частенько встречаются торговцы. В основном идут из Стерны, в сопровождении обозов, с трудом преодолевающих некоторые ямы и бугры. Скорее всего зрелище нетипичное и вызвано лишь тем, что корабли нынче стараются в порт не пускать. Так бы все предпочли сесть на суда и добраться до столицы способом куда более комфортным. Антон ни к кому в попутчики не напрашивается. Хватит с него людского присутствия. Слишком долго проплавал в компании матросов, хочется наконец отдохнуть. Потому буквально спустя день пути он сходит с основной дороги, решая пробираться через лес. Деревья высоки и среди них мало бурелома, нет кустов, а низенькие молоденькие сосны и скромные пушистые ели встречаются крайне редко. Потому видимость здесь просто отличная. С одной стороны, это хорошо. Не нужно волноваться, что пропустишь засаду какого монстра. Стоит медальону задребезжать, и Антон вероятно сразу же вычислит, где какая тварь засела. С другой, его самого прекрасно видно, от чего становится просто-напросто неуютно. Ночёвка всегда приятнее, когда тебя окружают кустарники или хотя бы высоко вылезшие из земли корни. Однако имеем, что имеем. До столицы здесь всего около трёх дней бодрым шагом напрямик. Немного, казалось бы, тем более дорога простая. Никаких тебе болот с вихтами, которых срочно нужно переселить в уютную пещерку подальше от людских селений. Антон как вспомнит, так вздрогнет. Ароматы той похлёбки просто неописуемы, такое нужно прочувствовать на себе. Весь букет зловоний, от дерьма до гниющих трупов ещё несколько дней преследовал Шастуна. А всё потому что спустя добрых несколько часов прогулки со смердящим котелком в руках, в который ведьмаки порой макали попадающиеся на пути ветки и камни, оставляя за собой след, Антон навернулся на особо скользком, покрытом не то тиной, не то какой-то просто сопливой гнилью пне, а может быть камне. Он особо не рассматривал что то было, ибо вылившаяся жижа привлекала внимание куда сильнее. Как только котелок нашел себе место в пещере, Дима оросил друга всеми возможными ингредиентами, что могли бы перебить запах, хотя бы чтобы за ними не пошёл его ненаглядный трупоед. В дело пошла даже крушина. Так что в последствии, отсидев в бочке с ромашкой и полынью несколько часов, словно бы из него старались сварить узвар, от ведьмака ещё несколько дней отшатывались все живые существа, не считая трупоедов. Гулям он за версту казался прекрасной полуразложившейся закуской. Здесь же места довольно спокойные. Да, вокруг Стерны есть немного монстров, но в основном те, что привыкли строить гнёзда вблизи людских поселений. В сосновом же бору пока не попалось ни единого следа чего-то опасного. Только вон отпечатки копыт кабанчиков, пробегающие в отдалении зайцы, лисьи норы, стёсанная меняющими рога лосями кора деревьев, да белки, прыгающие с ветки на ветку, и нет, не скоя’таэли, а реальные зверушки с чёрным мехом и белым брюшком. Если идти тихо, но ещё лучше — бесшумно, то лесные обитатели с куда большей вероятностью будут попадаться на глаза. В городах и деревнях конечно есть свои неоспоримые плюсы, там интересно, там шумно, многолюдно, всё кипит жизнью, за которой интересно наблюдать, но в лесах, в удивительном сочетании всех тех звуков, что обычные люди называют тишиной, можно вздохнуть полной грудью. И, как ни странно, забыть про одиночество, на которое, казалось бы, такому как Антон, грех жаловаться. Просто быть одному, когда за версты нет ни души, куда приятнее, чем в окружении десятков, а порой и десятков тысяч людей. Шорох веток над головой, сухие иголки под ногами и лишь мысли о том, как он дойдёт до очередной цели в своей жизни, после чего придумает новую. В такие моменты всё просто. А Антон не любит сложностей. Да, он может быть упертым, как баран, приняв какое-то решение, но в своей жизни он предпочитает следовать Пути и того, что он ему предложит. Он ведь ведьмак. Ему не нужны ни сила и власть, ни всеобщее признание и известность. Только хорошее приключение, о котором можно будет рассказать друзьям, да деньги на жизнь без особых изысков. Правда, простое человеческое счастье тоже не помешало бы, но в него верится с трудом, хотя и хочется. Да только, судя по тому, как он уже дважды не смог его обрести, только Предназначение его и сможет подарить, если, конечно, таковое есть в его планах на Антона. С приближением холодов приходится нагружать себя большим количеством вещей. Помимо ведьмачьей поклажи с несколькими эликсирами, рунными камнями, точильным камнем, болтами для арбалета и самим оружием, Шастуна отягощает спальник, недавно купленный в Ольвини. Без него, к сожалению, никуда. Ночами земля холодная, а тепло костра согреет разве что ноги или руки, а Антон, даже будучи ведьмаком, тот ещё мерзляк. Хотя зиму как таковую и не ненавидит. В ней есть своя романтика, хотя она и жестока. Всё зимой замирает. Даже время словно бы останавливается, превращаясь в череду похожих друг на друга дней. Если остаться у Лазаря, то можно наслаждаться прекрасной жизнью в поместье его жены, что старше самого ведьмака, потому её отношение к Антону как к ребёнку малому нисколько не ущемляет достоинства. У Макара в Вызиме работа всегда кипит полным ходом. Помочь в кузне? Запросто! Подлатать чей-то доспех? Шастун и такое умеет! Дима тоже без дела не оставляет, только с ним в Цидарисе они шуршат книжными листами и скрипят перьями по бумаге, отвлекаясь порой на взрывы в лаборатории. Зима для Антона — это не время путешествий по Северу, это время встречи с дорогими людьми. И нелюдями, конечно, тоже. Удивительно, но за все прожитые годы ведьмак ещё ни разу не бродил этими тропами. Всё потому, что реки здесь куда удобнее для перемещения, кошачьих схронов в Каэдвене раз-два и обчёлся, а в Каэр Морхен Антон ни разу даже не пробовал направиться. Поэтому он не удивляется, когда на второй день набредает на очередную тропинку, ведущую незнамо куда. Карты в подобных случаях бесполезны — на них изображены лишь тракты, да и только, хотя Шастун с собой их и не носит. Дорожка небольшая, но посреди неё можно заметить узкую колею, оставленную колёсами не то обоза, не то телеги. «Если повезёт, дойду до хутора или деревни, — решает ведьмак всё же следовать именно ей. — Раз есть дорога, значит куда-то она да ведёт». Может быть, возвращаться к людям пока не хочется, но уточнить путь было бы неплохо. Антон понимает, что тропа ведёт слегка севернее от пути на столицу. Так что он без понятия, куда именно направляется, потому спросить у местных, как добраться до Ард Каррайга, было бы неплохо. Солнце покрыто лёгкой дымкой облаков, потому в лесу словно бы сумеречно, но вовсе не мрачно. Просто хочется немного согреться. Возможно, развести костёр, поставить на него чайник, кинуть в него ягод, трав, но что более реалистично в данный момент — сосновых иголок для аромата, присесть у поваленного дерева и, медленно цедя напиток, дождаться того момента, когда наконец сморит сон. Но у Антона нет ни времени, ни чайника, ни ингредиентов, не считая, естественно, иголок и воды, так что остаётся терпеть до деревеньки. Только вот кажется, что впереди нет даже хутора. Тропа была найдена ещё утром, день успел смениться вечером, а изменений никаких. Зверьё всё так же мелькает вдали меж стволами сосен, дорога практически не хожена и на ней не встречаются путники. И идёт она всё дальше на север. «Как бы не отдалиться от столицы», — размышляет ведьмак, идя не столь бодрым шагом, как раньше. Наконец чудо свершается. Деревья становятся реже и по мере приближения к крупной лесной проплешине, Антон понимает, что впереди его ждёт не деревня и не хутор. По крайней мере, тут точно обитают не кметы. Посреди широкого луга, покрытого пожухшими от холода травами и доживающими свои последние дни редкими цветами, стоит дом, а может быть это поместье? Хотя одно другому не мешает. Главное, что бросается в глаза, так это то, сколь внезапно двухэтажное каменное здание возникает посреди леса. Словно бы его даже не строили, а перенесли из другого места, да только где такие вообще бывают? Стены серые, гладкие, без единого окна, крыша покатая, без башенок и изысков, да только угол у неё столь острый, что устоять наверняка крайне сложно. Не видно ни дымоходов, ни каких иных отверстий кроме пары дверей входа. Однако, видимо из-за странной крыши, оно не выглядит как обычный короб. Скорее нечто, что само удивлено видеть его здесь. Да, это необычное в своей простоте строение кажется словно бы живым, но не отталкивающим. Потому Антон не поворачивает назад и не останавливается, продолжая идти по тропинке, ведущей к самому входу. Остается всего около пятнадцати шагов, как медальон под доспехом начинает теплеть, но кожу не обжигает. Становится понятно, что место далеко не простое, однако, вероятно, не опасное. — Что же с тобой может быть не так, — рассматривает ведьмак входные двери. Те широкие, двойные створки на вид тяжелые, но созданные вполне для простых людей, которым пришлось бы открывать такие самим несколько раз на дню. Ничего особенного, потому он подходит ближе, стоя к дому практически вплотную, но не спеша стучать. Медальон не кричит об опасности, но чутьё упорно не даёт покоя, внушая одну и ту же мысль: «Магия никогда не бывает просто так». Антон вышагивает вокруг стен взад-вперёд, но не притрагивается, лишь скользя по ним взглядом. «Гладкие, даже слишком. За такие при всём желании не зацепишься», — раздумывает он, пока в самом уголке глаза не замечает мелкую, еле заметную рябь. Обычный человек решил бы, что ему показалось, но ведьмак, видя перед собой загадку, не может проигнорировать мельчайшие странности. На ум приходят события весны, и всё становится на свои места. — Иллюзия, — понимает Антон. — В таком случае… Рука проходится по холодному камню, уже не боясь возможных последствий. Как ожидалось, он не столь гладкий, как выглядит, зазоры куда крупнее, и, вероятнее всего, на самом деле, строение выглядит иначе. Только разрушить иллюзию ведьмак не способен, потому утолять свой интерес попытками залезть вверх по стене он не собирается. Вместо этого Антон возвращается к широким дверям и стучит по ним со всей силы костяшками пальцев. Даже если молоток на них и есть, он всё равно не может его рассмотреть и вместе с тем нормально использовать. Иллюзии влияют на психику достаточно сильно, чтобы изменить отчасти и мироощущение. Гулкий стук слышен даже на улице, однако ответа нет ни через минуту, ни через пять, даже спустя повторную попытку. Стоило бы, наверное, уйти, пройти мимо, оставив поместье и его возможных обитателей в покое. Проявить такт, так сказать, но любопытство берёт своё: ведьмак решает толкнуть тяжелые двери и те на удивление легко поддаются. Вместо тёмного и невзрачного помещения или же чего-нибудь мерзкого и пугающего, внутри его ждёт просторный холл, заставленный десятками, если не больше, свечей, разместившихся на длинных рядах книжных полок в опасной близости от книг. В конце помещения виден небольшой деревянный настил, высящийся над каменным полом, там же стоит стол, заваленный бумагами так, что за ним точно не поработаешь, и кресло, как ни странно, сбоку от него. Тут может и нет окон, но тёплый желтый свет создаёт уютную атмосферу, отчего Антон бездумно делает шаг вперёд. Спустя мгновение он понимает, что делать это без разрешения на то хозяина вероятно не стоило. Или, по крайней мере, не осмотревшись до конца. Нельзя понять, что случается раньше. Металл медальона обжигает кожу, по обеим сторонам слышится скрежет или дверь за спиной захлопывается, отрезая возможные пути к отступлению. Стоит метнуть взгляд по левую и правую руку, чтобы почувствовать безвыходность ситуации. — Посторонний на территории поместья, — гудят одновременно два неживых голоса, созданных магией. — Да бля-я-ять! Можно без этого, пожалуйста?! Я только дорогу спросить! — воет Шастун, мгновенно закидывая руку за спину, вынимая первый попавшийся меч. В данном случае бить без разницы чем, всё равно результат будет одинаково отвратительным. — Посторонним вход на территорию поместья запрещён, — твердят магические создания, начинающие двигаться в сторону ведьмака. Тому не остаётся ничего, кроме как отскочить глубже в холл — огромная дубино-подобная рука в тот же миг обрушилась на пол. По раздавшемуся грохоту слышно, что та может без проблем размозжить не только череп, но и всё тело, находящееся под доспехом за один раз. Ни под один подобный удар нельзя попадаться даже под квеном, который Антон всё же навешивает на себя. — Мечам хана, — осознает Шастун, прогоняя любые возможные мысли о том, что «хана» здесь может настать ему в отсутствии двимеритовых бомб и масла против магических тварей. Големов двое, оба бросаются в атаку, вероятнее всего будучи созданными для работы в паре. Только сразу становится понятно, что они необычны. Тот, что стоял справа, как и большинство подобных творений, человекоподобен, хотя и обладает огромными габаритами. Только вот материал и его форма напоминают не камень, дерево или глину, а металл, в котором отражается весь холл. Именно он нанёс удар, под который точно нельзя попадать. Второго же, левого, рассмотреть куда сложнее. Он не похож на человека. Две ноги, но руки отсутствуют, а голова… Антону доводилось сражаться с големами, те были медленными, неповоротливыми, хотя и безумно мощными и сильными врагами. По привычке, отскочив на приличное расстояние, он ожидал атаку тараном или же градом ударов рук-дубин, но произошло совсем иное. Та самая странная голова левого устремилась к нему подобно змее, в мгновение преодолевая холл, стараясь зацепить ведьмака своей пастью, похожей на медвежий капкан, с той только разницей, что у капканов нет бритвенно-острых десятков рядов зубов, уходящих по «глотке» во внутрь. «Это ещё что за пиздец!» — проносится в голове перед тем, как эта самая башка-труба-глотка не останавливается на неудаче, а продолжает преследовать ведьмака, неуверенного, выдержит ли в случае столкновения меч. «Правый» гигант же устремляется вперёд своим телом, размахивая руками по сторонам с неприятным металлическим скрежетом, на который плевать в подобной ситуации. Когда с правой стороны тебя преследует извивающаяся глотка с широкой пастью, а спереди возникает дополнительная проблема, не остается ничего иного, как попытаться брать врагов ловкостью. Ибо в силе ведьмак без эликсиров точно проиграет. Антон проскальзывает под ногами правого голема, попутно ставя ирден, однако тот нисколько не замедляет создание, что разворачивается на месте своим туловищем, даже не переставляя ног, и вновь старается попасть по зайцем скачущему Шастуну. Левый телом своим блуждает по комнате, используя в качестве оружия лишь свою трубу-пасть, потому именно его ведьмак решает уничтожить первым. Вновь минуя неповоротливого голема, Антон приближается к сравнительно тонкой фигуре второго, тот это явно заметил, извивая свою шею петлёй по площади, окружая ею и парня, и нападая своей пастью со спины, пока тело, не стоя на месте, в секунду оказывается рядом, давая шее дополнительную длину. Глотка-капкан нападает сверху в попытке откусить шею незваного гостя. Путь к отходу разве что ползком по полу, потому Шастун принимает удар, выставляет блок мечом над собой. Пасть смыкается на металле, пытаясь продвинуться вперёд. Сталь скрежетает под натиском, дребезжит, пока череды кружащихся вихрем зубов неумолимо царапают его поверхность, ломают, гнут. — Аард! — кричит Антон, сосредотачиваясь на знаке. Тому удаётся отбросить глотку на локоть в сторону. Давление с клинка пропадает, и ведьмак, не теряя ни секунды, кувырком выпрыгивает из кольца металла, что сжимается в узел через секунду. Со спины слышен грохот и в то же мгновение Антон чувствует толчок невероятной силы, такой, что несколько рёбер всмятку, а если бы не квен, то и органы тоже. Вновь грохот, только в этот раз это он сам влетел в книжный шкаф, прочувствовав на себе все углы полок. Больно. Но обращать внимание на раны сейчас нельзя. У него нет времени на ласточку. Всё, что он может сделать сейчас, так это подняться, вновь поставить квен и выцарапать свою жизнь у бездушных магических созданий, вероятнее всего исполняющих простой приказ «никого не впускать». Но подняться сразу он не успевает, по рёбрам проходит спазм, заставивший ведьмака промедлить, а, как известно, каждое мгновение в бою жизненно важно. Изворотливая пасть не ждёт, когда противник поднимется. Антон видит подобные жерновам ряды зубов, прямо как у пилы. Они не мелочатся, как всегда целятся в самое притягательное для убийства место — не то шею, не то голову, и всё, что успевает сделать в этот момент Шастун — вытянуть второй меч из ножен и, не думая, бросить его со всей силы в приблизившуюся на расстояние полутора шагов глотку. Серебро застревает где-то внутри, рукоять меча виднелась всего несколько мгновений, пока и она не исчезла в остром тоннеле. Антон спешит найти рукоять второго клинка, выпавшего при ударе, но тот далековато, дотянуться нет времени. В качестве последней попытки он ставит барьер квена по площади. Он мощнее, только не терпит перемещений. Вторая же выводит аард в попытке оттолкнуть монстра. Шастун и сам не верит, что что-то из этого получится, однако голем тормозит, жернова зубов замедляются, а изнутри глотки слышен пронзительный рёв и скрежет. «Серебро всё же не по зубам», — радуется про себя Антон, тратя заминку чудовища на то, чтобы подобрать стальной изуродованный меч. «Левый» словно бы задыхается, тело пытается сделать хоть что-то с возникшей проблемой, но достать металл, что повредил его главную атакующую деталь, не получается, даже будь у него руки, тот бы не дотянулся до того, что находится слишком далеко. Шея кружит по холлу, но не может атаковать Антона, буквально нечем. Тот же следит за левым краем глаза, надеясь, что с ним не возникнет уже проблем. Максимум тот будет ставить препятствия, но разорвать на части уже не сможет. А вот что делать с «правым» — непонятно. От его атак удаётся уклоняться, но идей для контратаки нет. В очередной раз, когда голем старается просто ударить рукой-дубиной, Антон прыгает ему за спину, рубя стальным мечом. «Ничего, как и ожидалось». Искорёженный клинок проскользил по поверхности, не нанося никакого урона. Тут же приходится ударить аардом. Он не мешает монстру, но вводит в лёгкое замешательство, давая время отступить. «Сюда бы разряд молнии. Не знаю, что это за материал, но обычный игни его не пробьёт». Много думать иногда тоже бывает вредно. Антон чувствует, как сзади под коленями появляется препятствие, которое он не заметил по одной простой причине: его там раньше не было. — Сука! — выругивается тот, заваливаясь вниз, потеряв опору под ногами. Всё из-за длинной шеи «левого», так и не потерявшего полностью способность ею управлять. Хорошо, что эта «змея» помешала не только ведьмаку, но и гиганту, с рёвом направлявшемуся на противника, а нынче потерявшему баланс, так же споткнувшись о металл. Антон отталкивается ногами от пола и поднимается, стараясь не упустить свой шанс. На ходу используя аард несколько раз подряд в промежутке максимум в пару мгновений, чтобы сбить магическое создание до конца, он запрыгивает сверху, стараясь удержать равновесие на гладкой, словно бы ещё дополнительно смазанной маслом поверхности. «Правый» может в любое мгновение подняться, вес парня ему не помеха, но Антон пытается вывести его из строя раньше. Изуродованным стальным мечом он со всей силы лупит по месту сопряжения корпуса и ног. За несколько ударов результат есть, но тот не слишком впечатляющ: щель стала лишь немного шире, а голем уже пытается подняться. В дело снова вступает аард, заставляя гиганта вновь рухнуть на пол под тяжестью собственной конструкции, но в этот раз Антон не удерживается, слетая с его спины. В хаосе битвы ведьмак слышит звук, до того здесь нигде не звучавший. Глухие шаги и стук распахнутой двери, ударившейся о камень стен. — Что за чёрт здесь происходит?! Левый, Правый, по местам! — големы повинуются, совершенно позабыв о нарушителе. Голос звучит не так далеко, где-то на деревянном возвышении, рядом с креслом и столом. Он удивлён, но не враждебен, однако тело ведьмака действует на инстинктах. Шастун выхватывает заряженный арбалет из-за пояса и выпускает болт в источник звука, даже не глядя. Раздаётся хлопок, и небольшая голубая вспышка рассекает пространство в углу холла. Наконец Антон позволяет себе отвлечься от противников, что спокойно встали каждый в свой угол. У Правого расшатана поясница, а шея левого так и лежит трубой по всему помещению, периодически вздрагивая. Что он там в начале говорил? Только спросить дорогу? Сейчас ему хочется разворотить здешнему чародею его ненаглядную морду. Ненаглядную… — Да твою, блять, мать…! — ведьмак с силой отбрасывает меч в сторону. Тот по-хорошему должен был бы разворотить весь книжный шкаф и может быть даже упереться в камень, но, судя по всему, дом зачарован от разрушений. Ибо даже после прошедшей битвы всё осталось в полном порядке. Кроме големов и Антона. У которого руки трястись начинают, не находя выхода льющейся агрессии. Ибо этого он тронуть не сможет. — Арсений! — крик получается звонким, угрожающим, но вместе с тем полным боли от полученных в бою ран, дающих о себе знать с каждой секундой всё сильнее. — Антон? А тот смотрит своими голубыми глазами-озёрами в полной растерянности, словно бы не может быть в жизни таких совпадений и перед ним не Шастун, а кто-то другой. Но нет, ведьмак, тот самый, собственной персоной. Сползает по стеночке вниз, трясущимися руками пытаясь нащупать что-то в сумке, роняя проклятья себе под нос. У него из головы все мысли вылетели. О чём он вообще думал до того, как заметил копну русых кудряшек и пару янтарных глаз? О том, что какой-то глупец решил его убить? Возможно. Но сейчас значения не имеет ничего, кроме ранения ведьмака. Он подбегает к Антону, брезгливо перешагивая через шею Левого, словно бы не сам его создал, и опускается на колени рядом. Но делать что? Руки тянутся в успокаивающем жесте, как было тогда, весной, но парень внезапно дёргается в сторону. — Не трогай меня! — он резок, но сразу же исправляется, понимая, что Арсений грубости не заслужил. — Не сейчас. «Ласточка и транквилизатор, ласточка и транквилизатор…» — крутятся в голове мысли. Пузырьки находятся быстро и выпиваются залпом. Сейчас он слишком возбужден битвой, в которой, откровенно говоря, огрёб, и за подобное хочется мстить на уровне инстинктов. Только не бездушным куклам, а их создателю. Только им, похоже, является Арсений. Тот ведь сидит рядом, а в глазах его беспокойство. Антон хочет запомнить эту картину, то, как глаза-кинжалы стали двумя озёрами, а морщинки на лице появились из-за волнения, за него, за Шастуна. Жаль, что сейчас он не способен оценить в полной мере. Транквилизатору нужно хотя бы пару минут. — Не ожидал тебя здесь встретить, — хриплым голосом произносит парень. — А я ждал кого угодно, но не тебя, — признаётся Арс, внимательно всматриваясь в чужие черты лица. «Не подделка, точно». — Ты как здесь вообще оказался? — Да так, хотел дорогу спросить, открываю, а тут твои хреновины нападают. Ты хоть закрывайся, что ли, если не хочешь, чтобы тебя беспокоили, — шутит Антон, вызывая лёгкую улыбку на лице чародея. — В следующий раз обязательно учту. У Антона рёбра сломаны, всё тело как огромный синяк, все мечи испорчены, доспех придётся латать три дня, но он чувствует, как безумный азарт битвы стихает, уступая место чувству куда более приятному. Он счастлив, что встретил Арсения вновь, даже с учётом таких обстоятельств. И, судя по искрам в голубых глазах, морщинкам их окружающим и тёплой, лёгкой улыбке, Арсений тоже.