Мы все умрём. Но это не точно.

Хлопок аппарации. Крики стихли, острый запах гари сменился нежнейшим ароматом лавандового освежителя воздуха. Они оказались в тёмной, тихой, чистой комнате, но перед глазами всё ещё мелькали вспышки магии и всполохи огня. В ушах по-прежнему стояли крики людей, а на языке отчётливо ощущался металлический привкус крови. Драко издал тихий болезненный стон и скинул с себя мантию. Он недоумённо провёл рукой по рёбрам, тут же резко развернулся и направился в сторону ванной. Гермиона взглядом проследила за следами чёрной, липкой грязи, которые оставляли его ботинки на идеально чистом ковролине. Трансгрессировать на такое гигантское расстояние, как между странами, никто из них не умел, а до активации портала оставалось несколько часов, поэтому перенеслись они именно в номер отеля, заранее забронированный Малфоем. Ей хотелось смеяться. И плакать. Они выбрались. Долохов мёртв. От воспоминаний его прикосновений возникло ощущение зуда на коже, словно там копошились сотни толстых белых опарышей. Гермиона с омерзением скинула с себя пожирательскую мантию и яростно растоптала её ногами, оставляя жирные, грязные следы. Следом стряхнула красные кроссовки, которые трансфигурировала из тех изящных туфель на тонких каблуках, и со злостью кинула один в стену. Тот глухо стукнулся и сполз по девственно-чистым обоям, оставляя неровную чёрную дорожку. Она зарылась пальцами в волосы и одна за одной вытащила все шпильки. Некоторые прочно запутались в волосах, и их пришлось просто вырвать. Вспомнилось, как Долохов убрал одну прядь и погладил шею тут… и тут… Захотелось срезать все локоны разом и содрать с себя кожу. Она осела на пол и прижала голову к коленям. Слёз не было. Было немного трудно дышать и болело в груди. Это просто истерика. Её бил озноб и мелко трясло. На какое-то мгновение даже показалось, что всё вокруг нереально, что это происходило не с ней. Что нужно просто открыть глаза, и снова окажется у себя за столом, а рядом будут Невилл, Оливер и Кормак… Грейнджер глубоко вздохнула. И ещё раз. Сложно сказать, сколько времени она так просидела, стараясь восстановить дыхание, пока на смену панике не пришло спокойствие и уверенность. Гермиона точно знала, что ей нужно сделать. Нужно просто смыть его с себя. Убрать этот липкий запах чужих мужских духов с кожи. Избавиться от тошнотворного вкуса горького шоколада и огневиски на своих губах. Стереть из памяти воспоминание о шершавых пальцах на шее и ниже. Она взмахнула палочкой и наложила на себя очищающее заклинание. Прохладный магический ветерок окутал тело. Кожа стала чище, но грязь его прикосновений всё ещё разъедала. Грейнджер сильно надавила ногтями на шею и провела вниз до самого плеча. Хотелось боли. «Я хочу тебя попробовать», — эхо каркающего грубого голоса в голове. Нужно было перестать думать и чувствовать. А лучше не дышать. Она поднялась и направилась в ванную вслед за Драко, легонько толкнула дверь и на мгновение ослепла от яркого света. Всю комнату зрительно можно было поделить на две части — идеальная светлая половина с нежной кремовой плиткой и изящной белой ванной на гнутых ножках. И вторая — хаос, в центре которого стоял сам Малфой. Вся длинная раковина и даже большое сверкающее зеркало были забрызганы каплями красной воды и чистой крови. Рядом на широкой столешнице лежало белоснежное мокрое полотенце, наполовину окрашенное в алый. Драко стоял, неловко изогнувшись и оперевшись о тумбу, а его влажные спутанные волосы спадали на глаза. Он уже закончил отмываться и теперь накладывал на себя сшивающее заклятие. Выходило не слишком хорошо, края раны затягивались, но не заживали и постепенно расползались обратно. Из крана раздражающе капала вода. — Тебе помочь? — тихонько спросила она. Упрямец поморщился, но ничего не ответил. Гермиона продолжила наблюдать. Ему наверняка было больно, Малфой еле слышно шипел и прикусывал внутреннюю сторону щеки. Из длинной раны на боку снова потекла тоненькая струйка крови и впиталась в пояс брюк. Она обошла его кругом, босыми ногами наступая на брошенную одежду: дорогие рубашка и галстук небрежно, словно груда мусора, валялись на полу, прямо в общей грязи, оставленной подошвой его ботинок. Галстук стало жалко, захотелось поднять и сохранить. Драко он шёл. Грейнджер мягко взяла его за руку с палочкой, зажатой между пальцами, и отвела в сторону. — Давай я. Малфой поднял на неё мутный взгляд, немного помедлил, но руку всё-таки убрал. Кажется, так могло проявляться доверие? Она достала свою палочку и наложила лёгкие обезболивающие чары, которые не раз выручали, когда надо было быстро привести себя в порядок и добраться до помощи. Её так и тянуло спросить, почему он сам не наложил обезболивающее? Почему не сказал, что ранен? Почему не попросил помочь? И, в конце концов, почему этот идиот вечно упрямится? Гермиона бросила на него беглый взгляд. Чары подействовали практически моментально, напряжение уже спало, его черты лица разгладились, стали мягче, Драко прикрыл глаза и заметно расслабился. Следом она произнесла несложное целительское заклинание и не спеша провела палочкой от начала до конца разреза. Рана постепенно затягивалась, оставляя после себя нежный розовый рубец. Был бы Малфой обычным человеком, остался бы шрам на всю жизнь, но волшебникам ни к чему хранить подобные отметины, и она не сомневалась, что тот быстро от него избавится — идеальное тело должно оставаться таким всегда. — Когда ты успел? — Грейнджер осторожно провела подушечкой пальца по тонкой розовой линии зарубцевавшейся кожи. Драко отстранённо пожал плечами. — Скорее всего, рикошет от Конфринго, — хрипло произнёс он и внимательно посмотрел на неё своими прозрачными глазами. — Ты сама цела? Она неопределённо повела плечом и посмотрела на себя в зеркало. Отражение показывало уставшую незнакомку с растрёпанными волосами, тонкими ключицами, худенькими руками, на одной из которых бордовой вздувшейся кожей выделялся уродливый шрам — «грязнокровка». Гермиона провела пальцем по нему. Больше не больно. Её ничто не сломает: ни безумная Беллатриса, ни сумасшедший Долохов, ни то что они еле выбрались оттуда живыми. Она мотнула головой, отгоняя дурное и внезапно обратила внимание, что платье уже вернулось в первоначальную форму. Ей было даже сложно вспомнить когда это произошло, и сейчас увиденное подняло в ней новую волну ядрёной злости. Тут же вернулось жуткое зудящее ощущение под кожей. Захотелось сжечь эту тряпку прямо на себе. «Я хочу тебя попробовать.» Грейнджер повернулась к Малфою спиной, двумя руками собрала буйную копну волос и перекинула через плечо. — Помоги мне. Драко не двинулся. Она буквально затылком чувствовала его взгляд, но обернуться и посмотреть ему в глаза не решалась. Если сейчас взглянет на него, то передумает. Оба молчали. Из крана раздражающе капала тонкая струйка воды, смывая алые разводы крови. Гермиона просто стояла и покорно ждала. Через несколько мучительно долгих мгновений она ощутила движение воздуха у себя за спиной и услышала звук расстёгивающейся молнии. Пропало это тесное, стягивающее грудь наваждение, и дышать сразу же стало свободнее. Медленно, одну за одной, спустила шёлковые лямки с плеч. Платье тяжёлой волной стекло вниз по бёдрам, обнажая голую, почему-то особенно чувствительную сейчас кожу. Дорогая ткань упала прямо в лужу грязи и крови. Красное на красном. В грязи, где ему и самое место. Гермиона переступила через него, прикрыв обнажённую грудь руками. У неё на спине было много шрамов: белых, тонких и почти незаметных, если их специально не разглядывать. Вряд ли б Малфой стал этим заниматься. Ей всё ещё было страшно посмотреть через зеркало, что он сейчас делает. Тот, в свою очередь, никаких звуков не издавал, и тишину в комнате прерывал лишь нервирующий звук капающей воды. Кап. Вздрогнула. Его прохладные пальцы прикоснулись к её коже на спине. Драко невесомо провёл дорожку по небольшому шраму от неудачного падения. Кап. Его палец скользнул от лопатки к позвоночнику. Нежно очертил выступающие косточки и коснулся шрама рядом с ними. Тогда ей рассекло спину осколком стекла после Бомбарды, и она боялась, что никогда не сможет ходить. Кап. Одними кончиками пальцев проскользил по пояснице, ласково и невесомо, отчего по её телу пробежала мелкая дрожь. Там никаких шрамов не было. Он убрал руку. Кап. Драко молчал. Кап. Гермиона молчала. Капли тяжёлым свинцом падали на оголённые, натянутые нервы. Грейнджер резко развернулась к раковине и закрыла кран до упора. Теперь она находилась лицом к зеркалу, но смотрела куда угодно, лишь бы не на отражение стоящего рядом, почти незнакомого ей, парня. Что это за человек? Стоит ли ему доверять? Ей так не хотелось быть сейчас одной... Её взгляд хаотично скакал по предметам в маленькой комнате. Вот на мраморной столешнице лежит сиреневое мыло, выставлены в ровный ряд одноразовые флакончики с запахом болгарской розы, крохотный тюбик мятной пасты и одноразовая зубная щётка. Она смотрела на это всё и ничего не видела. Ей нужно было уже хоть что-то ему сказать, но слова никак не шли с языка. — Я хочу стереть его с себя, — дрогнувшим голосом произнесла Гермиона и, резко развернувшись к нему, наконец-то взглянула в глаза. Драко смотрел на неё внимательно и даже как-то выжидающе. Не улыбнулся, не рассмеялся над её глупыми словами, но и ничего при этом говорить не стал. Просто врос в пол и замер, как каменное изваяние. Чего он от неё ждал? Объяснений? Что выставит себя ещё большей дурой? Гермиона убрала руки, обнажив грудь, и зажмурилась. Как в детстве, когда стоит закрыть глаза, и всё вокруг перестаёт существовать. Так и сейчас ей подумалось, что если не встречаться с ним взглядом, то они больше не они. Не Малфой и Грейнджер, а просто парень и просто девушка. Которым отчаянно нужно почувствовать тепло друг друга. — Не хочу, чтобы Долохов был последним, кто меня касался, — она попыталась угомонить своё сердце, ожидая от него худший вариант ответа. Драко точно откажет. Такая как она не могла ему нравиться. Наверняка он привык к идеально-стройным красоткам с пышными формами, например, как Паркинсон. А у неё грудь маленькая, шрамы на теле, ноги вечно в синяках, да и животик, хоть небольшой, но всё же имелся. Наверняка у Панси не было никаких изъянов да и шрамов тоже. — Это всё усложнит, — мерзкий змеёныш с нескрываемым сарказмом повторил её же старые слова. Лучше б молчал. Гермиона открыла глаза и вгляделась в его лицо. Ничего. Никаких, даже малейших, признаков эмоций. Он стоял, опустив руки, и выглядел таким отстранённым, безразличным, будто бы ему в очередной раз подали на завтрак остывшую овсянку. Мерлин, ну почему всё всегда так сложно? На что она вообще рассчитывала? Что Малфой увидит голую грудь и его поразит приступ неконтролируемой похоти? Грейнджер не знала, что нужно ещё сказать или сделать, чтобы хоть немного его расшевелить… По краю сознания пробежала мысль, что она, похоже, очень сглупила. Ей просто хотелось почувствовать желание, тепло, жар другого человека, что так же притягивает его, как и он её. Страшнее всего было, что Драко откажет. Слово "нет" разбило бы остатки достоинства на миллион осколков... Но придурок всё продолжал молчать и тянуть время. — Что было сделано в сумерках, то останется в сумерках, — прошептала Гермиона, ни на что уже не надеясь. Уязвимая, обнажённая и полностью открытая перед ним. Драко всё ещё обижен. Он её не хочет. Ей стало некомфортно, и она скрестила руки на груди, вновь прикрываясь. Волна горячего, тягучего стыда залила её от макушки до пяток. Какая идиотка. Надо было аппарировать отсюда. Лишь бы куда. — Ты такая красивая, — его хриплый голос заставил её замереть. Гермиона почувствовала чужие холодные пальцы на своих запястьях. Он мягко отвёл её руки в стороны и погладил тыльные стороны ладоней. — Почти такая же, как я себе представлял. Малфой сделал шаг навстречу, полностью сократив расстояние между ними. Она почувствовала исходящий от его тела жар, дыхание с запахом алкоголя и мяты на своём лице. Он плавно поднял руку и положил ей на грудь. Нежно погладил сосок и слегка сжал двумя пальцами, наблюдая, как тот моментально твердеет. Довольно хмыкнул и ущипнул за второй. Эти его действия отозвались мелкими мурашками по телу. Стало даже немного щекотно. Драко обхватил широкой тёплой ладонью всю грудь и, мягко сжав, слегка приподнял. Его взгляд при этом медленно блуждал по лицу Гермионы, будто бы он видел её сейчас в первый раз. Она замешкалась, не понимая, куда деть руки. Нужно ли самой до него дотронуться? Или упереться руками в раковину, предоставив ему полный контроль? Грейнджер нерешительно положила руку на голое мужское плечо. Было так странно ощущать своей ладонью жар и гладкость его кожи. Она осторожно провела подушечками пальцев по твёрдой груди вниз, к напряжённым мышцам пресса, прислушиваясь к своим ощущениям. Его тело совсем не было мягким как у Рона. Наоборот, казалось, будто оно высечено из теплого дерева. Кончики её пальцев проскользили по тонким белым шрамам, и Малфой резко задержал дыхание. Волновался? Они впервые так открыто касались, изучали друг друга, точно осознавая, что произойдёт между ними дальше. Без попыток отрицать или убежать. Через пару минут он будет в ней, и она на какое-то время будет принадлежать ему. — Ты меня представлял? — тихо спросила она. — Мгм, — крепкие, сильные руки приподняли её за талию и усадили на тумбу раковины. Так непринуждённо, не напрягаясь, словно Гермиона оказалась лёгкой, как перышко. Малфой развёл её ноги и встал между ними. Тепло чужого тела ощущалось теперь совсем близко, в каком-то жалком дюйме. Ей отчаянно захотелось прижаться к нему полностью, почувствовать его не только кончиками пальцев, а всем телом, рядом с собой, на себе и внутри. Но он не стал дальше сокращать дистанцию. Длинные пальцы не спеша скользили по изгибу её шеи, вниз по плечу, снова вверх по талии и окружности груди. Драко исследовал, ласкал легонько и нежно, будто бы она была сделана из тонкого стекла, что от неловкого движения может разлететься на хрупкие осколки. Внимательный взгляд неотрывно следовал за пальцами, будто бы он стремился сохранить и запомнить каждое мгновенье. Впитать её. Будто бы для него во всём мире не существовало ничего важнее, чем испуганная, дрожащая девушка напротив. И эти касания отзывались в ней жарким, тянущим ощущением внизу живота. Гермиона тоже подняла руку и очертила линию его ключиц. Красивый. Это казалось таким правильным — ощущать пальцами гладкую кожу в бороздках шрамов, чувствовать приятное тепло, дыхание и то, как размеренно стучит его сердце. Настолько правильным, что даже странно. Она втянула носом воздух. Запах цитрусового шампуня тоже уже стал знакомым и почти родным. — И когда ты начал представлять меня? В противоположность отстраненности на каменном лице, его пальцы словно жили отдельной жизнью. Они слегка сжали и погладили напряжённый сосок. Немного больно, но при этом недостаточно. Хотелось сильнее и уже ближе, но Драко тянул время. Даже на этот вопрос ответил лишь спустя несколько секунд: — Первый раз дрочил на тебя ещё в Хогвартсе, — его пальцы лениво очертили линию чуть выше колена и нежно проскользили до бедра. — Юбку хотелось бы покороче, но я справился. При этом Малфой, казалось, вообще был лишен какой-либо мимики. Выглядел он абсолютно серьёзным и сосредоточенным, словно на экзамене. — Ты следил за моей юбкой? Никогда бы не поверила. — Признайся, — уголки его губ немного изогнулись, а за бледно-розовыми губами блеснули безупречные зубы. Наконец хоть какая-то, пусть и непонятная, но всё же эмоция. — В чём? — Ты представляла меня, когда мастурбировала? Довольная ухмылка расплылась ещё шире, став по-мальчишески озорной. Грейнджер непроизвольно содрогнулась и почувствовала, как её бросило в жар, а бедное сердце ускорилось в разы. — Нет! — на лбу выступили холодные капельки пота. Она наградила его самым тяжёлым своим взглядом, но змеёныш совсем не впечатлился. Лишь вновь самодовольно улыбнулся, обнажив белые клыки. — Как давно? — его голос прозвучал низко и хрипло. Свободной рукой он взял её за челюсть, слегка наклонил голову к себе. Голодный взгляд замер на приоткрытых губах. Дыхание Малфоя щекотало кожу. Она плотно сомкнула губы, чтоб не выдать себя ни звуком, ни жестом. Он никогда не должен был об этом узнать! — Мне уже любопытно, и я почти готов залезть в твою голову, — Драко наблюдал за ней из-под полуопущенных век, довольно улыбаясь и, видимо, уже нарисовав в своей белобрысой черепушке парочку непристойных картинок. Гермиона зажмурилась. — Открой глазки, Грейнджер, — растягивая букву "р", протянул он. — Когда Гарри размазал тебя Сектумсемпрой по полу! — быстро выпалила она в надежде, что это неприятное воспоминание поумерит его пыл. — Не думал, что ты такая кровожадная. В наказание он больно сжал её сосок и настойчиво потянул на себя. Гермиона всхлипнула от неожиданности, подавшись вперёд. Его пальцы были жёсткими, словно клещи, и грудь заныла от такого обращения. При этом она с удивлением ощутила, как кровь прилила в низ живота, растекаясь огнём по нервным окончаниям. — Значит, ещё в Хогвартсе, — Малфой склонился ближе, невесомо касаясь губами её губ так, что даже стало щекотно. — Ты ведь могла подойти ко мне и сказать об этом, — низкий голос перешёл в томный шёпот, — а я бы трахнул тебя прямо в кабинете зельеварения. Ты всё время выходила последней. Это было бы так легко: подождать, пока все выйдут, запереть дверь, усадить тебя так же на стол Снейпа, стащить с тебя эти белые трусики… От его слов по коже вновь пробежали мурашки. Он прижался к ней горячими губами, и его язык лениво скользнул к ней в рот, сплетаясь с её. Они касались друг друга и целовались здесь и сейчас, так, как могли бы целоваться в кабинете Снейпа после пар, в тёмных коридорах Хогвартса после отбоя, так же, как если бы не было этой школьной вражды между ними, глупых предрассудков чистокровных, не было бы войны, и они никогда не оказывались с ним по разные стороны баррикад. Гермиона сильнее прижалась к нему, пытаясь одним поцелуем наверстать все упущенные возможности. Сегодня Драко был чисто выбрит, и не было того, уже ставшего почти привычным, царапающего ощущения лёгкой щетины. Она провела рукой по его щеке — такая непривычно гладкая, мягкая кожа. Сам поцелуй тоже был иным: сладким и неспешным, как тягучая медовая патока. Раньше он целовал агрессивно, сминая и терзая, а этот поцелуй создавал ощущение… Чего-то нежного и почти целомудренного. Будто бы он её жалел. Вот этого точно не хотелось. Ей нужно было вылить свою ярость. Гермиона разорвала поцелуй, смахнув рукой тонкую ниточку их общей слюны с губ, и со злостью взглянула ему в глаза. — Тебя это возбудило, да? — она слегка оттолкнула его от себя. Малфой неуклюже запутался в лежащей на полу одежде и раздражённо пнул её в сторону. — То, как Долохов касался меня? Его зрачки расширились, и от этого возникло ощущение, будто радужки глаз совсем почернели. Ему действительно это нравилось?! Больной извращенец. — Ты был готов остаться и посмотреть, как я ему… — неверяще произнесла Грейнджер и замешкалась, стесняясь произнести вслух то, что хотел от неё Антонин. Его пальцы скользнули по внутренней стороне её бёдра и очертили края трусиков. Он медленно погладил большим пальцем клитор и обвёл по кругу. Гермиона на секунду замерла, наслаждаясь, но ткань скрадывала часть ощущений. Этого казалось мало. Ей нужно было больше. Малфой вновь повторил своё движение, и вновь раздражающе медленно. Она сама подалась навстречу, подставляясь под его руку. — Да, я бы посмотрел... — Драко склонился и провёл языком вверх по её шее, прямо по недавнему следу Долохова, несильно прикусил мочку уха, и это отозвалось порочным жаром внизу живота. Он скользнул пальцами под ткань белья и провёл по половым губам, слегка сжав клитор. Его движения были уверенными, на грани грубости и ласки. Гермиона не сдержала стон. Захватила ртом воздух и прерывисто вздохнула. Это ощущалось так болезненно и одновременно возбуждающе. Малфой легонько втянул мочку в рот и хрипло прошептал: — Если бы ты не убила Долохова сама, то это должен был бы сделать я, — дыхание Драко щекотало шею, палец под трусиками очерчивал контуры, ласкал обнажённую кожу, но теперь эти движения казались почти невинными. Она уже давно желала ощутить его всего. — А что бы ты сделал со мной? — хотелось слегка подтолкнуть к нужным действиям. Он немного надавил, раскрывая нежные складки, и погрузил в неё кончик пальца, пробуя, насколько она уже мокрая. Видимо, результат ему понравился, Малфой довольно улыбнулся, вглядываясь в её лицо. — Для начала снял бы с тебя это, — потянул за тонкие эластичные резиночки, и она слегка приподнялась, позволяя ему раздеть себя. Трусики скользнули на пол, и Гермиона стыдливо отметила, что на ткани осталось мокрое пятно. Ей захотелось свести ноги вместе, но Драко недовольно цокнул языком и покачал головой. Он крепко сжал пальцами бёдра и, наоборот, развёл их шире, полностью раскрывая её для себя. Грейнджер осторожно взглянула ему в лицо: оно снова ничего не выражало, будто бы тот использовал окклюменцию. Бесстрастный и холодный. Ни один его мускул не дрогнул, ни один дюйм его бледной кожи не покраснел. Гермиона сидела абсолютно обнажённая на тумбе, в непристойной позе с разведёнными ногами, а он стоял рядом, в чёрных элегантных брюках, плотно застёгнутом на талии ремне и откровенно разглядывал её. Она чувствовала, насколько влажно было у неё между ног, и то, как набухли от возбуждения половые губы. Но, к её собственному удивлению, то, что Драко смотрел на неё вот таким взглядом, заставляло возбуждаться ещё сильнее. — А дальше? — она неловко поёрзала. Её тело горело, а мышцы дрожали от напряжения. Малфой же дышал ровно и размеренно, и было заметно только, как пульсирует жилка на шее — А дальше я бы сделал так, — развёл пальцами половые губы и ласково провёл вдоль, собирая скользкую смазку. Она нетерпеливо подалась ему навстречу. Драко легонько надавил на клитор и начал медленно и мягко его массировать. Грейнджер прикрыла глаза, наслаждаясь. Плавность его движений напоминала ей струящуюся воду. Палец Малфоя уверенно и умело кружил, посылая горячие импульсы по всему телу. И она подумала, что тот определённо знал, как правильно нужно делать. — А я-то думал, что ты не подозреваешь о существовании бритвы, — ехидный голос змеёныша прозвучал, как ведро холодной воды на голову. Гермиона распахнула глаза и смерила его недовольным взглядом. Вот мог же промолчать? Драко прижался влажными губами к её шее, и она кожей почувствовала мерзкую, самодовольную ухмылку. Эти поддразнивания начинали её раздражать. Почему бы ему уже не избавиться от лишней одежды? Но тот, видимо, только начинал её дразнить — он мягко прикусил кожу за ухом, и она вздрогнула от ощущения его зубов. — У тебя эмоциональный диапазон не больше ледяной глыбы, — тихо проворчала Грейнджер, уклоняясь от его укуса. Малфой подтянул её за бёдра поближе к себе и потёрся пахом о промежность, отчего Гермиона тихонько простонала. Молния брюк неприятно царапнула тонкую кожу. Всё внизу было таким обострённо-чувствительным, а ощущения от соприкосновения с хлопковой тканью брюк казались грубыми, не слишком приятными и слегка болезненными, но даже сквозь плотную ткань она почувствовала, насколько его член уже твёрдый и горячий. — Так более эмоционально? — мягко спросил Драко и снова потёрся пахом о неё. — Возможно, — уклончиво ответила Гермиона и уткнулась носом в ложбинку за его ухом, втянув в себя запах. На его шее часто-часто билась жилка. Она нетерпеливо прильнула к ней губами, спустившись поцелуем к ключице и слегка прикусив в конце. Ей хотелось закончить все эти разговоры и уже начать. —Ты когда последний раз кончала не от своих рук? — Малфой слегка отстранился, снова провёл пальцем вдоль складок и ввёл один внутрь. Тот проскользнул без сопротивления, легко и мягко. Грейнджер подалась бёдрами навстречу, желая усилить ощущения. Внутри неё всё пульсировало и горело. — Никогда. Драко изумлённо вскинул брови, но не стал комментировать. Он медленно ввёл внутрь два пальца, так сладко растягивая, и у неё на секунду перехватило дыхание от того, насколько приятно было чувствовать его в себе. Но снова недостаточно. Малфой ввёл пальцы глубже, и Гермиона прикрыла глаза наслаждаясь. Она часто-часто дышала и ёрзала в такт его движениям. Это было похоже на пытку, её тело изнывало от желания: его гладкие губы, упругий язык, твёрдый член — ей хотелось ощутить всё сразу и немедленно. Внезапно и это прекратилось. Она разочарованно выдохнула, но в следующий миг почувствовала его мокрые и скользкие от смазки пальцы на своих губах. От них пахло терпким запахом собственного возбуждения, что окончательно её смутило. — Оближи, — хриплый шёпот Драко на ушко. Грейнджер в ужасе распахнула глаза. Вспомнился Долохов. — Н-нет, это же ужасно, — её голос неожиданно дрогнул, сделавшись совсем испуганным. — Разве? — Малфой размазал смазку по её губам и поднёс пальцы к своему рту, втягивая носом запах. Щёки Гермионы неконтролируемо вспыхнули от смущения. Наслаждаясь её реакцией, он игриво ухмыльнулся и слегка пососал кончики, а затем, словно этого было недостаточно, широким розовым языком слизал блестящую влагу с каждого, будто бы они были испачканы в сахарном сиропе. — А мне нравится. Пожалуй, я даже сделаю так, — Драко внезапно опустился на колени и закинул её ноги себе на плечи. Не успел мозг Гермионы выдать какую-нибудь остроту про Малфоя на коленях, как следом её накрыла лёгкая паника. Что происходит? Она судорожно впилась пальцами в бортик тумбы и попыталась отодвинуться от него, но Малфой держал крепко. — Что ты собираешься… С-стой! — казалось, что он хочет сделать нечто ужасное, то, о чём потом точно пожалеет. Драко проигнорировал её слова, явно наслаждаясь страхом в дрожащем голосе, и развязно лизнул кожу на внутренней стороне бедра. Там, где недавно прошлась рука Долохова. Как хорошо, что ей пришла мысль наложить на себя очищающее! Так и не сумев его оттолкнуть, Гермиона замерла, прислушиваясь к ощущениям. Щекотно. Влажный след слюны холодил кожу. Он нарисовал шершавым языком новый мокрый узор и поднялся выше. Она почувствовала его жаркое дыхание у себя между ног и вцепилась ему в волосы. — Д-драко… я… не… Словно это могло его остановить. Одарив напоследок распутной улыбкой, Малфой провёл мокрую дорожку от заднего прохода до клитора. Гермиона заозиралась по сторонам в поисках того, что могло бы помочь ей сбежать отсюда. Он серьёзно сейчас лизнул её там?!Мерлин, что же ты творишь? Она было дёрнулась, но Драко крепко держал её за бёдра, пресекая все попытки сдвинуться хоть на дюйм. И, будто бы этого было мало, он раздвинул своим языком половые губы и толкнулся внутрь. Грейнджер вспыхнула от двойственности нового ощущения: и стыдно, и сладко. Малфой провёл языком по набухшему клитору, обвёл и втянул его в рот. Она не смогла сдержать судорожный вздох — настолько это было волнующе. Драко невесомо ласкал кончиком языка и слегка посасывал. Каждое его движение отзывалось в теле медленной, тягучей, как мягкая карамель, истомой. Её затопила новая волна возбуждающих ощущений, и она решила отпустить контроль. Будь что будет. Это было похоже на падение в бездну. Словно в жаркий летний день долго-долго стоишь на мостике и решаешься на прыжок в воду. Грейнджер прыгнула на самое дно и собралась утонуть. Она глубже зарылась пальцами в его волосы и сильно сжала, прижимая лицом к себе. Драко что-то недовольно промычал, и ей пришлось ослабить хватку. Его ритмичные лёгкие движения языком дразнили и доводили её до состояния исступлённого напряжения. Гермиона издавала тихие звуки при каждом толчке языка и бесстыдно ёрзала на его лице. Это было совсем непохоже на то, как она сама стимулировала себя пальцами. Ей даже сравнить подобное было не с чем. Абсолютно иные сенсорные ощущения. Она до хруста в пальцах впилась в край тумбы. Закрыла глаза в предвкушении оргазма и прекратила существовать, думать, мыслить, только ощущать. Грейнджер таяла, как кусочек мороженого в кофе, растекалась, словно шоколад под солнечными лучами, низ живота свело в приятном тянущем спазме, горячая волна предоргазменного тепла сконцентрировалась ниже пупка, между лопаток стекла струйка тёплого пота, стало так невыносимо хорошо, что почти ужасно… Она не сдержалась и тихонько застонала. От этого звука Драко внезапно замер и медленно погрузился языком внутрь. Гермиона, задыхаясь, двинула бёдрами, требуя продолжения, но он отстранился и выпрямился в полный рост. Это ощущалось даже физической болью. Подойти так близко к освобождению и не получить его. Малфоя внезапно захотелось убить. Убить и изнасиловать, пока член был ещё в рабочем состоянии. Её накрыла острая волна разочарования. Она крепко свела ноги и неловко поёрзала. Клитор болезненно пульсировал, Гермиона расстроенно свела брови в печальной гримасе, но Драко только раздражающе ухмыльнулся. Его губы были влажными и блестели от её смазки, а на лбу выступили капельки пота. — Это всё ещё ужасно? — он провёл пальцем по своим губам. — Очень, — недовольно процедила она. — Лгунья, — от лёгкой хрипотцы в его голосе по рукам пробежали мурашки. Драко потянул её за волосы и поцеловал, Гермиона почувствовала собственный пряный запах и солоноватый вкус возбуждения на его языке. Он целовал её сладко, не спеша. Теперь, когда он был испачкан ею, это вовсе не казалось целомудренным. Теперь это было грязно и пошло. Малфой восхитительно медленно ласкал её своим порочным языком, посасывая и слегка прикусывая губы. Она всё ещё ощущала болезненное напряжение между ног. Там всё пульсировало и требовало разрядки. Драко был нужен ей, как воздух. Ей смертельно важно было ощутить его в себе. И срочно. Гермиона неуверенно потянулась к поясу его брюк, но руки дрожали. Он аккуратно обвил пальцами её запястья, слегка удерживая. — Давай помогу. Звонко щёлкнула металлическая пряжка ремня, Малфой спустил с себя брюки и бельё, обнажив худой, подтянутый живот и стройные бёдра. Она всё ещё испытывала необъяснимое смущение перед ним. Хотя что могло быть более неприличным, чем то, что он проделал с ней минут пять назад? Стараясь не выглядеть так, будто впервые видит голого парня, Гермиона опустила неуверенный взгляд на его член и нервно сглотнула вязкую слюну. Мерлин! Потемневшая крупная головка влажно блестела в свете боковой лампы. Его член был широкий и твёрдый, с рельефными выступающими венками. Ей даже захотелось провести по ним пальцем и почувствовать их на ощупь, но она так и не решилась это сделать, а просто слегка отстранилась, рассматривая его таким — обнажённым и возбуждённым. Драко однозначно её хотел и очень сильно. От одного осознания этого факта в животе скрутился тугой узел. Малфой провёл большим пальцем по головке, размазывая выступившую прозрачную смазку, лизнул свою ладонь, смачивая слюной, и несколько раз провёл рукой по всей длине члена. Каждое его движение выглядело завораживающе, и Грейнджер даже невольно залюбовалась: напряжённые вены на узких запястьях; то, как перекатывались мышцы на его предплечье; то, как он ласкал себя — ей определённо нравилось наблюдать за ним, предвкушая, что вот-вот наконец-то произойдёт. Драко придвинулся ближе и прижал крупную головку к половым губам. Без особого давления, а даже наоборот — просто легонько коснулся её между ног, и Гермиона ощутила, какой его член шелковистый, горячий и твёрдый. При этом удивительно нежный. Малфой поводил влажной головкой по мокрым розовым складкам, чуть задевая клитор и распределяя смазку. Мягко и томительно. Ей отчаянно хотелось большего, но у него, похоже, опять было другое мнение на этот счёт. — Об этом ты фантазировала в Хогвартсе? — хрипло спросил он к её огромному возмущению. Снова разговоры! Гермиона издала громкий разочарованный стон. Ей захотелось наложить на него Силенцио, а лучше сразу Империус. Его голос звучал так, будто бы он сто дней бродил по пустыне. Драко ведь тоже её хотел, зачем медлить? Она в нетерпении подалась вперёд, слегка насаживаясь на член, так что тот стал медленно входить, раздвигая половые губы. Но Малфой подался назад и отстранился. Грейнджер сжала зубы и зло взглянула ему в глаза. Змеёныш явно никуда не спешил! — Почти, — тяжело сглотнула и снова подалась бёдрами, направляя его в себя. — Тебе не надо быть со мной мягким. — Ничего мягкого и нежного между нами не будет. Драко железной хваткой сжал её бёдра, грубо дёрнул на себя и одновременно с этим резко качнулся вперёд. Одним сильным движением его член вошёл в неё, и на долю секунды ей показалось, что она забыла, как дышать. Её затопило новым полным ощущением. Было даже больно. И при этом так правильно и так хорошо. — Ну, привет, Гермиона, — он не двигался, давая возможность привыкнуть к себе. — Привет, Драко, — тихо ответила та. Она чувствовала, как напряжены мышцы его пресса, насколько сильно его длинные пальцы сжимают её бёдра, как он замер полностью в ней, так восхитительно сладко растягивая и наполняя. Сердце Гермионы оглушительно стучало. Малфой наклонил голову, медленно и со вкусом поцеловал, аккуратно начиная двигаться внутри. — Ты такая узкая и горячая. Ты уверена, что не девственница? — Иди к чёрту, — она что-то хотела ещё сказать, но от его постепенных, неспешных толчков слова перешли в тихое поскуливание. Медленно. Слишком медленно. Он двигался не спеша, внимательно наблюдая за реакцией. Она потянулась к его губам, чтобы поцеловать, но Драко покачал головой, лишь провёл кончиком носа по её щеке. Гермиона готова была захныкать — снова недостаточно, слишком медленно, слишком мало. — Ещё! Малфой придержал основание члена и, к её разочарованию, плавно выскользнул из неё. — Что ещё? Как можно одновременно хотеть убить человека и ощутить его всего без остатка? Она желала больше его тела, ещё больше его прикосновений, поцелуев. Больше всего. Гермиона пятками нажала ему на спину. — Трахни меня наконец, Малфой! — не сдержалась она. Его зрачки настолько расширились, что от привычного серого тумана практически ничего не осталось. Драко отстранился и безаппеляционно произнёс: — К зеркалу. Хочу, чтобы ты видела, как я буду тебя трахать, — грубо, властно. От этого тона в её животе всё скрутилось в тугой узел. Командовать Малфой определенно умел. Она послушно соскользнула с тумбы, подошла к стене, встав боком, как он и приказывал. Драко подошёл к ней вплотную и нажал ладонью на её поясницу. — Прогнись сильнее, — скомандовал он и заставил принять удобную для него позу. — Вот так. Ногу сюда. Гермиона приподняла одну ногу, поставив на небольшой выступ на тумбе раковины, и проследила в зеркале, как Малфой обхватил рукой твёрдый, мокрый от их общей смазки член. Медленно провёл по нему ладонью и пальцами другой руки очертил её анус. Она почувствовала настойчивое давление в этой области, отчего сильнее сжалась и подалась вперёд. Такого в планах точно не было! Драко жёстко схватил её за бедро, удерживая на месте и не давая сбежать. — Ш-ш, — он спустился пальцами ниже, раскрыл влажные складки половых губ, и она ощутила, как вновь прижалась к ним гладкая, горячая головка. — Теперь смотри. Драко задержал взгляд на их отражении в зеркале и грубо, глубоко толкнулся в неё снизу. Движение отозвалось томительной болью. Это было слишком глубоко. Она непроизвольно застонала и постаралась расслабить мышцы. Но в этот раз он не стал медлить. Не давая ей времени привыкнуть, Малфой вновь вошёл в неё, крепко прижимая к себе за бёдра. И ещё раз. Его движения стали яростными и резкими. Он двигался быстро и грубо, выбивая жёсткими толчками её непроизвольные стоны. Жёстко. Больно Сладко. С силой. Гермиона подавалась ему навстречу и прикусывала губу каждый раз, когда тот особенно сильно врезался в неё. Душный, пахнущий сексом воздух ванной комнаты заполнили влажные звуки шлепков кожи о кожу и их общего тяжёлого дыхания. Одного на двоих. Драко грубо трахал её и нежно целовал, выбивая весь воздух из лёгких. Это было совершенно бесстыдно, порочно и ещё раз совершенно. Ей в зеркале было видно абсолютно всё: то, как сокращались мышцы на его теле, когда он входил, как он полностью выходил из неё и скользил бордовой головкой по раскрытым половым губам. Рельеф напряжённых венок на блестящем от смазки члене, скользящем внутрь неё и обратно. Гермиона следила за всем этим загипнотизированным взглядом, ощущая каждый толчок внутри себя, и её тело с наслаждением отзывалось на все его движения. Ей было настолько хорошо, что в глазах темнело от удовольствия. Она расслабилась, отпустила себя на волю, полностью растворяясь в их общем ритме. Ей стало абсолютно неважно, что происходило час назад, три, что будет когда-нибудь потом. Существовало только здесь и сейчас. Малфой намотал её волосы на кулак, прижав затылком к себе. Она чувствовала его тяжёлое дыхание на влажной от пота коже и то, как сильно был напряжён он внутри неё. Его вторая рука хаотично блуждала по её телу. Драко гладил и сжимал до боли грудь, иногда щипая за сосок, поглаживал животик, дразнил клитор, сжимал ягодицу, сильнее раздвигая промежность. Он, будто бы голодный, брал всё, что хотел, импульсивно бросая начатое и переключаясь на другое, пытаясь при этом захватить как можно больше. Гермиону тоже накрывало и топило в ощущениях. Она дрожала всем телом от напряжения, беззастенчиво насаживаясь на его член, и совсем нескромно постанывала, когда он особенно глубоко входил в неё. Наконец Драко остановил свою руку на клиторе и как-то чересчур интенсивно надавил пальцем. Было даже больно. — Дра… ко… я… не… Он подтянул её за волосы к своему лицу и жарко прошептал на ухо: — Нечем занять рот? Словно в наказание он жёстко и глубоко двинулся в ней, и она снова застонала, закусив губу. Но давление на клитор уменьшил. Теперь его пальцы скользили более мягко. — Блядь, да, сожми меня. Я сейчас… — жарко прохрипел ей на ухо. И этот его голос стал для неё катализатором, всё напряжение одномоментно достигло своего пика. Смешавшись в какой-то безумной стихии ощущений, гигантская жаркая волна накрыла её с головой, омывая и вымывая из души все мысли, тревоги и избавляя от боли. От позора, стыда, унижения и страха. Рот сам собой открылся и издал жалобно скулящий стон. Оргазм накрыл её, целиком и полностью перегрузив одновременно все нервные окончания. Гермиона кончила, совсем не эстетично содрогаясь и сжимаясь с его членом внутри себя. Какой умник сказал, что оргазм выглядит красиво? Ощущение было настолько бурным, что на секунду ей показалось, будто бы она умерла. Кстати, вполне достойной смертью. Кто-нибудь когда-нибудь умирал от оргазма? Все её тело расплавило и выкрутило единым спазмом. Грейнджер чувствовала, как пульсируют и сокращаются её мышцы, и особенно отчётливо ощущала член Драко в себе, который стал теперь казаться ещё больше и шире. Даже пальцы на ногах у неё онемели, а с ними-то что? Малфой отпустил её волосы и сильнее нагнул к стене. Гермиона послушно двинулась, уперевшись руками и широко расставив ноги. Она с удовольствием прогнула спину и подалась назад, подставляя себя для него. Драко сбился с какого-то ритма и просто яростно, исступлённо вбивался в неё с невероятно пошлыми, влажными звуками шлепков тела о тело. — Ебануться можно, — он до боли сжал пальцами её бёдра, с силой притиснув к себе, и Гермиона услышала его тихий стон. Она подумала, что если б могла, то сохранила бы его себе и слушала вечно. Ей даже показалось, что член внутри стал ещё твёрже или он просто достал до какой-то новой точки внутри. Гермионе нравилось всё. Малфой ещё несколько раз с силой толкнулся и излился прямо в неё. Она почувствовала этот момент — тёплую пульсацию внутри себя. Драко измождённо навалился, прислонившись лбом к её плечу, и вжал своим телом в стену. Влажные от пота тела буквально слились друг с другом. Гермиона спиной чувствовала, как бешено бьётся его сердце, и ощущала, как внутри неё подрагивает и опадает член. Они оба замерли, пытаясь выровнять дыхание. — Ты тяжёлый, не могу дышать. Драко отстранился, и по её ноге потекла тёплая густая жидкость. Он собрал пальцами и щедро размазал по её бедру, оставляя склизкий прохладный след, а затем снова вставил в неё два пальца и сделал ими пару поступательных движений. Стенки её мышц непроизвольно сжались. Гермиона мягко отстранилась от его руки, взяла свою палочку с раковины и произнесла очищающее заклинание. — Могла бы и так походить, — Малфой пожал плечами, забрал с раковины палочку Долохова и абсолютно голый вышел из ванны, оставив её наедине со своими мыслями. А её мозг тем временем приобрёл какую-то невероятную ясность и кристальную чистоту. Мысли побежали с усиленной скоростью и почему-то все в разные стороны. Сняла так сняла напряжение. Изгнала внутреннего демона. И как им теперь общаться после того, что сейчас здесь произошло? А вдруг это повторится? А вдруг это не повторится? В голове Гермионы был образ обычных отношений, когда пара встречается, ходит на свидания, затем они женятся и рожают детей. Секс в этом романтическом образе стоял где-то на предпоследнем месте после чтения книг, лежа у друг друга на коленях, совместных походов в театр и приготовления друг другу завтрака по утрам. А тут секс был и больше ничего не было. Они даже не влюблены. И что теперь им с этим делать дальше? Притвориться, что ничего не произошло? Будет ли он проявлять знаки внимания? Ухаживать? Изменится ли что-то между ними? Хотела ли она этого? Гермиона умылась прохладной водой и посмотрела в зеркало. Ответов она не знала, но отражение выглядело слишком уж довольным для человека, преступившего собственные моральные принципы и совершившего должностное нарушение. Грейнджер без сожаления натянула на себя красное платье, переставшее восприниматься ею как объект ненависти, и вышла за ним следом. Малфой сидел абсолютно голый за письменным столом и что-то быстро-быстро писал на бумаге. — После секса мысли становятся прозрачными, как слёзы единорога, не правда ли? Она прошла и аккуратно села на краешек широкой, мягкой кровати. Промежность немного саднило, всё-таки Драко не был с нею нежен. Гермиона поплотнее свела ноги, надеясь приглушить ощущения. — И что теперь? — М? Зависит от того, что ты ещё хочешь попробовать, — он оторвался от бумаги, пожевал кончик ручки и дрогнул уголком губ, словно едва сдерживал улыбку. — Только дай мне время. Грейнджер закатила глаза. Как будто бы она именно об этом его спрашивала. — Что ты пишешь? — Адреса, опознавательные метки, всё более-менее ценное из башки Долохова. Она встала и заглянула ему через плечо. Хаотичный набор слов и цифр без какой-то системности и логики. — Может, пояснишь? Малфой глубоко вздохнул, набираясь терпения, развернулся к ней лицом и, глядя ей в глаза, спросил: — Ты что-нибудь знаешь о легилименции? — Спрашиваешь! — Гермиона очень старалась смотреть ему именно в глаза. То, что он был голым, ситуацию не облегчало. Она быстро припомнила первую всплывшую в голове книгу и быстро отчеканила: — Это способность мага проникать в сознание другого человека, извлекать чувства и воспоминания. Единственное средство защиты… Драко скривился и поднял ладонь, останавливая её бурный поток слов. — Давай без цитат из справочников. Ты сама хоть раз пробовала? — на это Грейнджер лишь покачала головой, тогда Малфой взял новый лист и нарисовал на бумаге идеально ровный круг. — Все люди внутри как… луковицы. — Луковицы? — недоверчиво переспросила она. — Именно. Очень-очень слоистые. Вот тут, — он указал кончиком ручки на край круга, — на самой поверхности, плавают эмоции. Их достаточно легко считать, и это абсолютно недостоверный источник, если его рассматривать как единственно доступную информацию. Но эмоции объекта хорошо помогают найти нужное, поэтому к ним всегда стоит прислушиваться. Вот тут, ниже, — Малфой провёл новую линию внутри, рядом с краем круга, — текущие мысли, уже полезнее, но слишком переменчиво, часто просто мусор. Человек может думать одно, поступать по-другому. Если нет задачи узнать текущее, то это тоже почти бесполезно. Ещё ниже находятся осознанные желания, это уже поинтереснее, но они не всегда соответствуют действительности. Хотя зная их, легче настроить объект на нужную мотивацию. Спускаемся ниже, — начертил новую линию внутри круга, — там нас ждут воспоминания, в основном именно с этим легилимент и работает. Но тут много-много слоёв и ответвлений: фантазии, просто ложные воспоминания, частично ложные, замещённые, мысли о будущем, мысли о будущем, которые остались в прошлом… и иногда очень сложно отличить одно от другого, что и говорить об истинных. Но здесь объект буквально сам помогает легилименту, подсвечивая дорогу своими эмоциями и желаниями. Тебе бывает достаточно просто правильно надавить на эмоцию, потянуть за одну ниточку, чтобы дойти до целого клубка. Но есть ещё один слой — неосознанное. И это как обсидиановая стена, которую невероятно сложно пройти. В неосознанном ты сталкиваешься с колоссальным сопротивлением объекта. Это настоящий природный окклюменционный щит, но если обычную защиту можно сломать силой магии, то неосознанное будет тем больше сопротивляться, чем сильнее ты давишь. В него нужно заходить мягко, издалека, и даже если ты пройдёшь барьер, то тебя всё время будет оттуда выталкивать. Как при погружении в воду. Тёмный Лорд, например, мог работать с неосознанным часами, я — минут десять, а потом выталкивает наверх к мыслям и нужно заходить заново. Для того колоссального объёма, что там кроется, это невероятно мало, поэтому приходится буквально выхватывать то, за что успеваешь уцепиться, и каждый раз нырять за дополнительным куском мозаики. Возвращаясь к нашему Антонину… его определённо обучал какой-то сильный легилимент. Долохов отгородил воспоминания щитами, но, что хуже, когда я их прошёл, то обнаружил, что он стёр себе память, точнее, определённый фрагмент. Малфой замолчал, неуютно поёрзал на стуле и сделал пару заметок на листе. Несколько мгновений в комнате был слышен только шорох ручки по бумаге. — Ты думаешь, что он так скрыл место, где хранилась диадема? — Гермиона была весьма озадачена всей этой информацией. Она задумчиво прикусила губу, прикидывая, что им теперь делать. — Именно. В нестертом фрагменте воспоминания Долохов куда-то шёл, нёс в руках закрытую шкатулку, дальше пустота, и вот он ставит шкатулку в шкаф и закрывает её защитными заклинаниями. — Ты что-то нашёл в его бессознательном? — Даже слишком много… — Малфой уставился немигающим взглядом в листок, что-то вспоминая, но через мгновение опомнился и предложил: — Если хочешь, могу поделиться парочкой картинок из его больной, ублюдочной башки. Гермиону передёрнуло. Легилиментом она быть точно не хотела. Драко усмехнулся, оценив её реакцию, и продолжил: — Было несколько полезных воспоминаний. Как он входил в дом со шкатулкой в руках. Штук семь-восемь таких воспоминаний. И самое интересное, все дома в них разные. Я даже не уверен, что они находятся в одной стране. По крайней мере, в двух, где мне удалось разглядеть адрес, были французские и немецкие названия улиц. — Мерлин, — их перспективы становились всё мрачнее и мрачнее. — А что с остальными? — Хм, есть некоторые опознавательные знаки. Он, видимо, оставлял себе подсказки на случай, если решит найти то, что припрятал. Вот это я как раз сейчас и записываю. Мне нужно будет как-то объяснить Тео и Грегу, что мы теперь ищем. Малфой вновь принялся писать, а Гермиона, раздумывая над словами, встала у него за спиной, чтобы понаблюдать. Драко снова неуютно поёрзал на стуле. Очевидно, его нервировало, что кто-то стоит сзади, и Грейнджер украдкой усмехнулась. Отходить она точно не собиралась. — Я тоже в деле, не забывай, — напомнила ему на всякий случай, вдруг тот забыл. — Тебе не кажется, что ты уже натворила достаточно? Отдохни немного, походи на работу, как нормальный человек, а я тебя позову, когда мы что-то обнаружим… — он обернулся и задержал взгляд на её губах. — Могу ещё найти какое-нибудь занятие специально для тебя. Она заметно смутилась, представив, чем бы ещё мог занять её Малфой, но быстро взяла себя в руки и постаралась принять свой самый серьёзный, невозмутимый вид. За кого он тут её принимает?! — Я всё ещё остаюсь вашим курирующим аврором, не забывай, — строго напомнила ему Гермиона. Подлец лишь усмехнулся. — О да, — протянул он, не скрывая иронии, а затем вновь повернулся к ней затылком, видимо, посчитав, что аудиенция закончена. — Я же уже говорил, что в больницу больше не вернусь? Реши лучше как-нибудь эту нашу проблему. — Вам придётся туда ходить, Малфой, меня просто снимут с этой должности! — Мерлин, Грейнджер, — Драко тяжело вздохнул, и в его голосе проскользнула раздражённая интонация, — ты что, никогда отчёты не подделывала? Это так просто — написать, что мы послушно всё исполняем, пока мы послушно ищем необходимый тебе крестраж. Не находишь, что это честная цена за такую маленькую недостоверность? Всё, что сейчас от тебя требуется, — просто не высовываться и делать вид, что ты примерный труженик закона. — Но… Он не дал ей вставить ни слова. — Где твои хвалёные мозги? — Драко громко бросил ручку на стол и развернулся в её сторону всем телом. Ей стало видно, насколько он раздражён и еле сдерживается, подбирая слова. — Ты убила Антонина. Теперь ученики Долохова наверняка будут искать того, кто прикончил их обожаемого учителя, а заодно ещё и спалил убежище. И, поверь мне, как Пожирателю смерти, начнут они именно с Ордена Феникса. А судя по тому, как легко Треверс нашёл меня, в Министерстве наверняка есть крысы. Так что ты там словно на ладони. За каждым твоим шагом может следить кто-то из сторонников Тёмного Лорда. Представь, что будет, если ты попадешь в поле зрения как возможный участник нападения на поместье Долохова? Гермиона тяжело сглотнула, вспомнив про письма с угрозами. Может, не стоило воспринимать их так беспечно? Она неосознанно обняла себя руками, пытаясь закрыться от тревожных мыслей. Малфой внимательно проследил за выражением её лица и более спокойно добавил: — Просто ходи на работу, как примерный аврор, и не давай поводов ни в чём тебя заподозрить. Расскажи коллегам, как весело провела выходные в доме Уизела, что планируешь повторить, — он усмехнулся сам себе, но в миг вернул серьёзное выражение лица. — Главное, старайся не оставаться одна и, если заметишь что-то подозрительное, то сразу пиши в блокнот. — Драко… Но он отвернулся к столу и нетерпеливо перебил её, нагло меняя тему. — У меня в сумке, во внутреннем левом кармане, пузырёк с контрацептивным зельем, выпей. Гермиона гневно уставилась в белобрысый затылок. Было очевидно, что её не слишком тактично спроваживали. Подготовился к поездке?! Малфой, словно почувствовав убийственный взгляд, громко усмехнулся. — Тебя успокоит, если скажу, что оно всегда там лежит? — А ты это скажешь, чтобы меня успокоить? Драко только пожал плечами. Она нашла сумку, раздражённо дёрнула замок, достала зелье и вновь смерила спину Малфоя обжигающим взглядом. Мерзкий, самовлюблённый змеёныш. Почему-то ей казалось, что он там тихо улыбался или даже посмеивался. Как же ей хотелось кинуть в него этот маленький бутылёк, но Гермиона сдержалась и одним залпом выпила всё. Вкус у зелья оказался на удивление лёгким и приятным, как у тыквенного мусса с крупицами дроблёных семечек. — До активации портала ещё три часа. — Малфой, видимо, всерьёз решил занять её чем-нибудь и отстранить от дел. — Закажи нам что-нибудь поесть в номер. И обязательно свежевыжатый яблочный сок. — Я тебя не слышу. Он вновь перестал писать и развернулся в её сторону. Похоже, собственная нагота его ничуть не смущала. Зато Грейнджер чувствовала себя неловко, хотя, конечно же, это было глупо, учитывая, что только что произошло, но ничего с собой поделать не могла. Она отвела глаза, чтобы не пялиться так открыто на его член. — У нас сегодня Нотт дежурный по кухне, а значит будут либо бобы из банки, подогретые в микроволновке, либо рыбные консервы совсем не гретые, но свежевскрытые. Я умру от голода. — У вас всех теперь есть палочки. Несколько секунд он внимательно разглядывал её лицо, видимо, прикидывая тактичные варианты ответа. — И ты думаешь, что мы изучали кулинарную магию или рецепты на ужин? Грейнджер открыла рот в саркастическом комментарии, потом подумала и закрыла, постучала по губам пальцем, выбирая ответ поязвительней. Но продолжить спор не случилось. Внезапно раздался характерный для пространственной магии щелчок, и посреди комнаты открылся портал. У неё от изумления широко распахнулись глаза. — У нас же было ещё три часа! Драко, казалось, ничуть не удивился. — Порталом занимался Тео, — Малфой невозмутимо встал и направился в ванную. — Он, конечно, у нас парень изобретательный, но точность во времени — не его конёк. Ты учти это на всякий случай, если вновь решишь взять что-то из его рук. — Я же не знала! — только и успела сказать Гермиона, пока тот не скрылся за дверью. Она быстро побросала немногочисленные вещи обратно в сумку, затянула ремешки на красных туфлях и осмотрелась. Вроде бы ничего не забыла. Что ж, у неё даже останутся приятные воспоминания об этом месте. — Поэтому тебе лучше слушаться меня, — сообщил Драко, выходя из ванны, на ходу поправляя ремень и застёгивая рубашку. Та, к слову, выглядела весьма помято: со следами крови и подсохшей грязи, но заниматься чисткой он не стал. Просто подхватил свою сумку, записи и протянул ей руку, чтобы они вместе шагнули в портал. В квартирке было тихо. На накрытом белой льняной скатертью столе, среди полного комплекта блестящих вилок, ножей и красивых тарелок в цветочек, изящно возвышались две банки консервированной фасоли в томатном соусе. Хотя одна была без этикетки и о её содержимом стоило только догадываться. Драко, не скрывая разочарования, простонал. — Говорил же, — пожаловался ей Малфой. — Мы здесь умрём от голода. Он раздражённо кинул свою сумку в угол и загремел дверцами кухонных шкафчиков в поисках ужина повкуснее. Тем временем на лестничной площадке послышались шаги, и в квартиру, весело о чём-то переговариваясь, вошли Тео с Грегом. — О, вернулись! — обрадовался Грег и похлопал Драко по плечу. — Красивое платье, Гермиона. Она вежливо улыбнулась и кивнула ему в ответ. — Чего так рано? Я ещё даже ужин разогреть не успел, — Тео, не снимая ботинок, с разбегу прыгнул на диван и удобно устроился на животе, подперев кулаками щёки. Ещё и ногами поболтал в воздухе, совсем как воодушевлённая девочка-подросток. Он по-детски озорно улыбнулся, при этом даже не взглянув в сторону Гермионы, и обратился к Драко: — Ну, рассказывай, бабахнуло как надо? Насколько убийственно вышло по шкале Винсента Крэбба, где ноль — это Поттер, а десять — Винс? Нет, плевать на Поттера. Лучше скажи, Долохову понравилось? — Умер от восторга, — мрачно процедила Гермиона, раздражаясь от его поведения. Причём тут Гарри? Да кто ещё здесь вообще ноль! Сейчас Нотт не казался ей таким милым и безобидным парнем. Как он мог так беспечно об этом спрашивать? Теодор должен был предупредить их! А если бы они с Малфоем пострадали? Погибли там?! Да как он вообще посмел использовать такую неконтролируемую, чудовищную магию, особенно после того, что Винс умер именно от Адского пламени! Её пальцы как-то сами собой легли на палочку. Но Драко встал рядом с ней и тихо шепнул: — Я сам, — и дьявольски улыбнулся, разворачиваясь лицом к другу. Тот старательно надувал розовый пузырь жвачки. — Малыш Тео, а расскажи, как в твою тупую башку пришла гениальная идея запихнуть Адское пламя в артефакт? Хлоп. Пузырь не получился, и жвачка прилипла к подбородку. Нотт недовольно свёл тёмные брови, отодрал с себя липкую, сладкую массу и вновь состроил самое беззаботное выражение лица. — Невероятно, правда? — абсолютно счастливо выдохнул тот. — У этих маглов можно многому научиться, — Теодор улыбнулся во все зубы, но улыбка вышла не слишком добродушной. Больше смахивало на хищную демонстрацию зубов. Гермиона уже видела подобное, но совсем не придавала этому значения, сейчас же это его выражение лица показалось ей самым искренним из всех, что она видела за всё время. Нотт более низким, с явной угрозой, голосом продолжил: — Малфой, если ты собираешься сейчас направить на меня проклятье, то я знаю, насколько ты бываешь магически истощён после легилименции. Добавим к этому твой потрёпанный вид, по которому можно сказать, что и физически ты тоже вымотан, скорее всего, даже ранен. А ещё приплюсуем тот факт, что если кинуть тебе режущее слева, в область рёбер, то ты не сможешь увернуться из-за старой раны на ноге, и что ты не станешь использовать на мне магию разума, а, значит, преимущество однозначно на моей стороне. Оно настолько принадлежит мне, что я могу даже отказаться от фактора неожиданности и пошагово рассказать, что я с тобой сделаю за попытку нападения. И если быть кратким, сразу подводя итог уравнения, то просто не стоит, Драко. Но всё же, зная твою неуёмную любовь встревать в неприятности, намекну: первым шагом я… — Петрификус тоталус! — не выдержала Гермиона, задним числом сожалея о необдуманном импульсе, но искренне наслаждаясь возникшей тишиной и ошарашенным лицом Грега. Малфой довольно подошёл к парализованному, враз умолкнувшему другу и любовно похлопал его по щекам. — Как всегда, ты почти точно всё рассчитал, малыш Тео. Вот только фактор Грейнджер в своём уравнении не учёл, и это была большая твоя ошибка, Нотт.