Игра в одни ворота. Книга 2. Сашка.

       Я не люблю стадион Самары по многим причинам, среди которых то, что он продувается насквозь всеми ветрами мира. Чтобы продрогнуть достаточно просто зайти в его коридоры. Вот и сейчас меня не спасают ни тёплое пальто, ни палантин, намотанный сверху. И ещё один минус — это игроки команды — соперника. Как на подбор, грубые, наглые, агрессивные. — Замерзла? — Матвей встречает меня по пути с поля в раздевалку. — Не то слово. А ты, как твоя голова? Со всей силы об штангу — это не из приятных. — Бывало и хуже. Погоди, — он скрывается в раздевалке и, вернувшись, накидывает мне на плечи плед, — будешь мёрзнуть, возьми мою куртку. — Спасибо, так лучше. А теперь ты погоди, — отдаю ему пакет со льдом, — врачи просили передать. Ты конечно голову свою совсем не бережёшь, который матч подряд по ней получаешь? — Спасибо, — он прижимает мою руку с пакетом к подбородку, — буду беречь себя, буду плохим спортсменом. — А если в один, далеко не прекрасный день получишь так, что вообще играть не сможешь? — Значит, так тому и быть. Зато буду знать, что я сделал всё, что смог, — он улыбается. — Отлично. Знаешь, что, вратарь- камикадзе, тогда держи крепче свой пакетик, и постарайся видеть штангу раньше, чем она тебя, — отдергиваю руку и ухожу, кипя негодованием. *** — Скажи, — его ладонь скользит под мою, точнее его футболку, в которую он меня переодел, как только мы зашли, — ещё раз, — губы касаются моей шеи, вызывая мурашки. — Я скучала, — моя внутренняя змея явно дремала от удовольствия, свернувшись калачиком, поэтому на движения Матвея жалить словестным ядом не собиралась. — Космическая ты женщина, — он ложится на пол, положив голову между моих, скрещенных в позу лотоса, ног. — А ты космический дурак, — змея приоткрыла один глаз и лениво высунула язык. — Ладно, — он смеётся, — пусть так. Лишь бы с тобой. — Тебя на мне переклинило. Это клиника, — кладу руку ему на лоб, — я тебе ещё с девятнадцатого года это твержу. — Это плохо? — Не знаю. Иногда мне кажется, что нет. — Ладно, хватит сложных разговоров, — он садится и разворачивается, — я готов получить приз лучшему вратарю матча. — Да что ты говоришь, — приближаюсь к его губам, — а не боишься моего яда? — змея снова удивлённо открыла один глаз. Мол о чем речь, мы заклинателей своих не трогаем, пока они поют. — Нет, я тебя обожаю в любом состоянии и настроении, — он кладёт руку на мою щеку. — Матвей. Так мы опять ничего не решим. И всё повторится по кругу, — разбуженная насильно змея недовольно зашипела. — Ты правда сейчас хочешь что-то решать? — он убирает руку. — Нет, не сейчас. Ты устал, и я тоже. Мне пора домой, пока не свалилась с ног. — Кому ты делаешь лучше таким поведением? — он редко встаёт, едва не опрокинув меня на спину, — Мне или себе? Если ты типа из жалости, то обойдусь. Можешь вообще не попадаться мне на глаза. Обойдусь, переживу. — Я же сказала, — тоже встаю, что трудно, под градом болезненных слов и нападок, — нам нужно всё проговорить и прийти к обоюдному решению. Я просила меня не трогать какое-то время. — Вика, какое решение? Ты так и не научилась его принимать окончательно! — он повышает голос, — нужен я, нет, уже не я, нет, снова я. Ты метаешься всё время, что я тебя знаю. — Ладно. Тогда видимо решение нам обоим очевидно. Мы расстаёмся и стараемся не попадаться друг другу на глаза, — сквозь слезы ищу ключи от квартиры и кладу их на край кровати, — и прости. За всё. Видимо, я действительно никогда не приду к постоянству в отношениях. *** — Мне тут не нравится, — подпихиваю подушку под спину. — Это потому, что тебе надо лежать почти неподвижно, а не бегать по вашей там базе и стадиону, — Маша убирает рулетку и что-то записывает себе в планшет. — Это потому, что я не люблю больницы. Ну и поэтому тоже. — Так. С ребёнком всё нормально, но есть не хилый тонус. Понаблюдаем дня три, если терапию подберём, и всё будет преемлемо, отпустим. — Блин, больничный. А на дневной стационар нельзя? — Можно. Если хочешь выкидыш. — Маш, честно, это последнее, что меня волнует. — Ого, может, тебе психолога подогнать? Или, ты решила не аборт, так само выйдет? — Нет. Настроения нет просто. — Гуляй по парку, сходи в наше кафе, будет тебе настроение. Ну и если не терпится поработать, делай это дистанционно. — Спасибо. И ещё, Маш, оставь охране данные никого ко мне не пускать. После разговора с Матвеем, той же ночью у меня так разболелся живот, что меня согнуло пополам от боли. Меня привезли в частную клинику, где оформлено обслуживание. И вот, кажется, я загремела минимум на неделю. Главный был не в восторге, но какой у него выбор? Это он ещё не знает, по какой, так скажем, причине я тут оказалась. Дистанционно те задачи, которые смогу решить, буду решать. Сама или через помощников и сотрудников. Откидываюсь на подушки. Я совершенно не ощущаю, что у меня внутри кто-то есть. Ни радости, ни эйфории, ничего не чувствую. Возможно, это дело времени, срок ведь маленький. В любом случае, раз я решила оставить ребёнка, надо быть осторожней со здоровьем. *** Несколько дней прошли незаметно. Я ела, спала, гуляла и работала. Как ни странно, но слова Маши, что мне бы полежать и отдохнуть, оказались правдой. Работалось в таком режиме просто прекрасно. От нечего делать я подумала, кого хочу больше. С детства хотела девочку, но дочь у Матвея уже есть, и с этой точки зрения нужен мальчик. Матвей…от воспоминаний о последнем разговоре становилось грустно. Но я быстро гнала эти мысли прочь, чтобы не портить отдых и не мешать выздоровлению. В четверг, после прогулки и ужина я скрестив ноги, как Харли Квин, с книгой в одной руке и чашкой чая в другой, отдыхала в палате. Настолько увлеклась, что, услышав стук в дверь, на автомате сказала: «Открыто». — Привет! — в палату заходит… Матвей. У него в руках какое-то немыслимое количество пакетов. — Привет, — откладываю книгу и чашку. Пока выдерживаю нейтралитет. — Тут…в общем, потом разберёшь, — он кивает на пакеты и садится на край кровати, — что случилось? — Плохо себя почувствовала. И вот. — Ладно, я поговорю с врачом. — Матвей. Я всё ещё помню наш разговор. Зачем ты пришёл? Вечное беспокойство за меня привело? — Я беспокоился не просто так. Ты думаешь, что мне на тебя все равно, но это не так. Я просто хочу, чтобы у нас всё наладилось. Извини, я тогда не сдержался. — Да нет, ты был прав, — кладу руку на его, лежащую рядом, — но мне от этого не легче. — Ну, как поживает моя будущая мамочка? — Маша заходит в палату, — а, тогда вечерний обход сделаю позже. Выражение лица Матвея было трудно понять. Но он переводит взгляд на меня. — У нас будет ребёнок или она дверью ошиблась? — произносит он медленно и чётко. Туи бы подходящий момент, чтоб сказать, мол ошиблась, но теперь он из Машки душу вынет, но узнает правду. А она не я, под его напором расколется сразу. — Сюрприз не удался, — зачем-то беру книгу и листаю страницы, — ты меня раскусил.