***
— Очень жаль, — очередной росчерк нужного лица на моём пути и в моём листе. — Мне тоже, поверьте. Замерший в развитии плод, самопроизвольный выкидыш, внутреннее кровотечение, месяц в клинике на таблетках и капельницах, режущая боль внизу живота при каждом шаге. Результат? Внутри холодная пустота, в голове — четкое понимание происходящего. Телефон вибрирует в кармане джинсов. На огромном экране светится имя: «Лариса». — Закончила? — В процессе. — Отпустили без отработки? — Нет. Но мы это предполагали. Ничего, справлюсь. — Ты справишься, а я нет. Мне Максименко уже весь мозг вынес. Ты отвечать на звонки и сообщения не пробовала? Введи лимит хотя бы два раза в сутки. — Нет. Он всё понимает. Просто переживает за меня. — Я тоже. Но он нагнетает. — Потерпите, передай ему привет и скажи, что со мной всё нормально. — Он не поверит. И я не верю. Поняла тебя, крошка, отстаю. Держи в курсе! Аппарат замолкает, превращаясь в мертвый кусок металла и пластмассы. Делаю глубокий вдох и иду в корпус рядом — в следующий кабинет.***
— Какого черта? — Матвей смотрит на меня потемневшими от злости глазами, — Просто ответь. Какого черта ты творишь? — Не разговаривай со мной таким тоном, пожалуйста. Я сделала свой выбор. Имей уважение. — Ну да, давай ещё скажи, что всё, что между нами было ошибкой и ты только сейчас это поняла! — Нет, это не было ошибкой. Мы нуждались друг в друге. Сейчас нет.***
Квартира встречает меня мертвой пустотой. Часть вещей тщательно и аккуратно упакована в чемодан. Оставшееся соберу в течение двух недель. Открываю ящик кухонного гарнитура, оттуда достаю пластиковый контейнер, сквозь прозрачные стенки которого сверкали блистеры и тюбики. Ненавижу. От всего этого меня тошнит, хочется спать, а голова словно из свинца. Но есть взрослое правило: «надо». Выпиваю всё по очереди, иду в душ и, смыв очередной день, ложусь в кровать, накрываясь одеялом с головой. Слез не будет — антидепрессанты не дают выхода эмоциям. Будет только сон. Тяжелый медикаментозный сон, с темными кошмарами, из которых я ищу и не нахожу выход.***
Последующие дни проходят, как тумане. Действую механически: собираю документы на увольнение, выполняю задания, ставя отметки о выполнении, собираю и сортирую вещи в квартире. А вечером — снова таблетки, и сон. Так наступил вечер последнего дня работы в футбольном клубе «Краснодар». Сверяюсь с часами — рабочий день окончен. Осматриваю кабинет, чтобы не забыть ни единой своей вещи, выхожу и тщательно защелкиваю дверь. Сдаю ключ охране под роспись. Выхожу из здания и останавливаюсь. Под ногами стелется черная асфальтовая дорога — через парк к другим корпусам. За моей спиной дорога ведёт к парковке. В семь часов вечера осенью и зимой база уже спит: тишина и почти нет людей. Делаю глубокий вдох и разворачиваюсь, оставляя за спиной уже чужую мне территорию.***
Тихо шурша шинами, такси привозит меня к временному пристанищу — съемной квартире. В моё состоянии, на лекарствах, дурманящих мозг, мне запрещено садиться за руль. Двор освещают лишь тусклые фонари, они бросают отсвет на стеклянные двери подъездов. Выхожу у нужного и, навстречу мне встаёт человек, в котором я узнаю Матвея. — Привет, — выглядит он неважно. Усталость или что-то другое тому причиной. — Я хочу домой, — прохожу мимо него. Если нужно — пойдёт следом. Так оно и вышло. Квартира встречает нас пустотой и тишиной. Щёлкаю выключателем и на стене зажигается тусклый светильник. Матвей молча садится за барную стойку, зацепившись взглядом за чемоданы. — Пришёл попрощаться, раз ты всё решила. — Ладно, — прохожу мимо него и открываю дверь кухонного пенала. Достаю аптечку. — Вика, — его горячие руки обнимают меня сзади, — прости меня. Я идиот. — Об этой фразе мечтает каждая девушка. Но виноватых в нашем случае нет. И я, и ты достаточно всё испортили. Наверное, так и должно было всё случиться.***
Жесткая посадка и резкий рывок после разбудили меня мгновенно. Глаза открываются с трудом, а реальность долго прогружается в голове. Медленно двигаюсь в очереди к выходу. Затем дожидаюсь багажа в виде одного большого чемодана. Остальные вещи доставит транспортная компания через неделю. Коридоры между выходами — и долгожданный зал прилёта. Саша здесь — привалившись к стене, терпеливо ждёт. Хотя терпение — не его конёк. Замечает меня, выпрямляется и словно не решается подойти первый. Подхожу и утыкаюсь лицом в его широкую грудь. Он обнимает меня, сначала осторожно, а потом в полную силу, прижимая к себе и скрывая от посторонних глаз. Уже дома, я без сил валюсь на кровать. Тугая пружина внутри меня, наконец, ослабла. Саша ложится рядом, прижимая меня к себе и накрывая одеялом. Теперь я, как в уютной норке. Утро началось в час дня, когда Саше нужно было вставать на тренировку, а мне — оформляться на работу. В головном офисе не удивились, и оформили меня за час. И, хотя сил осталось мало, нужно было ехать на Базу, и закончить трудоустройство там. Лариса встретила меня крепкими объятиями и поцелуями. — Наконец, снабжение получит нормального менеджера-руководителя. Твержу им это уже год. Но нет, проще же контроль свалить на тех, у кого головняков больше всего — на организаторов. — Ларис, я не в обиде за то, что не смогла найти место у вас, правда. — Не смогла найти достойное тебя место. Но ничего, как только будет возможность — я тебя перетащу, обещаю. Около меня тебе спокойней будет. — Хорошо, — спор не начинаю за бесполезностью. В новом кабинете, под неумолкающий треск Ларисы, я обустраиваюсь быстро. Кружка, теплая кофта, планшет — вот и все вещи. А после меня забрал, закончивший тренировку, Саша.