Шахматы

      Она снова была не одна. Её не обманули. Он и правда вернул ей не только возможность охотиться, но и вновь открыть второй глаз. Но после того как обещание было выполнено, уходить она всё же не торопилась. Да и зачем ночевать на улице, когда прямо рядом есть тёплое место для сна и сытная еда? На птиц и мышей она, конечно же, продолжала охотиться. Просто так, ради развлечения. Уж больно весело было с ними играть, смотреть как они сопротивляются и тяжело дышат. В такие моменты они пахли вкуснее чем обычно. Иногда она отпускала свою добычу, иногда, наигравшись, просто оставляла умирать, но случалось и так, что съедая голову, самую вкусную часть, она относила оставшуюся тушку Ему, и получала за это немного больше ласки, чем обычно. Хотя двуногий, с которым они жили слишком шумно и странно реагировал на мёртвую добычу.       Ей понадобилось время, чтобы запомнить сочетание звуков, которое Он издаёт вслух, когда хочет обратиться к ней. Он мог бы обращаться к ней и более удобным способом, но, по какой-то причине считал важным эту кличку, в которой не было ни одного шипящего. И вскоре она просто привыкла на неё откликаться. А как не привыкнуть? Ведь стоило только подойти, как тебя начинали угощать разными вкусностями. Осторожно касаться мордочки и головы, прямо как делала мама когда-то давно. От тепла Его рук хотелось мурлыкать. А если не обращать внимание на шумного двуногого, жившего с ними, и забиваться подальше под кровать всякий раз когда он подходил слишком близко, протягивая к ней огромные лапы, то жизнь была очень даже неплохой. Он уходил с восходом, оставляя ей еду и воду, и возвращался вечером, когда на улице начинали зажигаться первые огни.       Иногда к ним приходила двуногая, к которой обращались так же как и к ней. Она злилась, когда выяснялось что Он звал свою гостью, которая смотрела на неё как на мелкую букашку и вечно прогоняла со стола. Ну да, она пролила однажды горькую жижу из стакана на какие-то бумажки. Велика беда! Что же из-за этого на столах теперь не сидеть? А вообще у двуногих было очень много дурацких правил, которые следовало соблюдать по их мнению. И которые они совсем не могли нормально объяснить в отличии от Него. Только поднимали лишний шум и размахивали передними лапами.       Однако однажды, после того как на улице зажглись первые огни, Он не пришёл. Вернулся только шумный и большой двуногий, сразу кинувшись к ней. Она думала дождаться его под кроватью, но даже на следующий день, когда большой сосед ушёл с рассветом, и вернулся когда зажглись огни, Он так и не вернулся. Его тело почти ничем не пахло, как и бывает у охотников, так что запах соседа, мускусный и очень въедливый, быстро заполнил всё вокруг. На третий день крупица запаха Хозяина осталась только в подушке, на которой она ночью свернулась калачиком, тихонько выбравшись из своего укрытия. До той ночи она не думала, что снова останется одна.       Утром следующего дня пришла Его гостья, со скверно выглядящей маленькой клеткой. Она и двуногий сосед пытались сначала заманить её внутрь, а когда не получилось, то поймать и запихнуть внутрь силой. Как жаль что двуногие такие неуклюжие. Жаль для них, конечно же.       Солнце уже садилось, когда она, со своего укрытия на ветке дерева, скрытая густой зелёной листвой, наблюдала за двуногими. Её звали так же, как звал Хозяин, но она не видела смысла откликаться на этот зов. Передняя лапа женщины была неопрятно замотана чем-то дурно пахнущим и уже изрядно пропитавшимся её кровью. Хозяин бы её отругал за то что она кого-то покусала, но не сильно, особенно если бы узнал, как эта женщина схватила её за хвост, пытаясь поймать. Эта женщина заслужила.       ― Мэдди, мы уже несколько часов этого маленького демона найти пытаемся, ― мужчина распрямил спину хрустнув позвонками. ― Уже темно. Может продолжим завтра?       ― А если мы не найдём её и завтра? Если до завтра она убежит куда-нибудь слишком далеко? ― женщина выглядела непривычно. А может быть она была такой же как и всегда, просто казалась иной из-за переизбытка непривычных запахов?       ― Будем решать проблемы по мере поступления, дорогая, ― мужчина приобнял её за плечи, но она быстро освободилась от его лапы. Наверное чтобы не пахнуть как он, но точно сказать было нельзя. Эти двуногие, что зовут себя людьми, такие странные. Кто знает что у них на уме.       Когда люди уже уходили, порыв прохладного ветра донёс до неё знакомый запах. Его запах. Она вертела головой, принюхиваясь и жалея о том, что не обладает таким же чувствительным носом как собаки. Но точно была уверена в том что Хозяин где-то совсем рядом.       На краю крыши ближайшего здания что-то шевельнулось. Что-то большое и с красными глазами. Не очень похоже на того, кого она ждала, но пахло в точности так же как её Хозяин. На тихое “мяу” он не ответил, последовав по карнизу крыши за двуногими, что искали её. Может не услышал или подумал что её всё-таки поймали? Спускаться с дерева всегда было сложнее чем подниматься, но она справилась довольно быстро. Следовать по земле за тёмной тенью на краю крыши было сложно. Чтобы разглядеть Его нужно было остановиться и высоко задрать голову вверх, но это ничего. Главное не отстать и не упустить Его из виду. Он ведь и так потерялся почти на пять ночей!       Он следовал за парочкой людей, что тихо о чём-то говорили, а потом, когда они разошлись, за женщиной, которую она расцарапала. Странно, но в какой-то момент ей показалось, что Хозяин охотиться, ведь он никогда этого раньше не делал. По крайней мере она не видела его за подобными занятиями. Может это первая его охота? Люди ведь позже кошек начинают делать всё в своей жизни. Это объясняло то как странно он себя вёл: подходил к самому краю крыши, принюхиваясь почти по собачьи, отходил немного, словно брал разбег, но так и не прыгал вниз на женщину. Подходящих моментов было множество, а Он так и отпустил свою добычу, что скрылась за массивными дверями какого-то дома. Странно. И ещё страннее стало когда Хозяин всё же набросился на другую добычу, какого-то двуногого, который шёл по узкой улочке рядом с тёмным переулком. Да так ловко, что двуногий и пискнуть не успел. Хозяин впился зубами в горло и, зажав рот, затащил в его темноту.       Последовать за Ним она очень хотела. Но вдруг Он подумает что она хочет забрать его добычу? Она не хотела обижать его так же, как обижала её в детстве сестра, но подойти поближе так хотелось. Снова потереться о его лодыжку, помурлыкать немного в тёплых руках. Снова почувствовать что не одна среди шумных и вечно от чего-то злых на неё людей.       Добыча быстро иссыхала в Его когтях. Сморщивалась и скрючивалась как вырванное с корнем растение, которое оставили на солнце. Она тихо мяукнула, когда оставшаяся, непригодная более тушка рухнула на землю, быстро начав крошиться. Он выглядел расстроенным, когда смотрел на неё. Когда брал на руки и тихо садился на землю в самой глубокой тени переулка.       “Охота же прошла так удачно, почему вы расстроены, Хозяин?” ― думала она, слизывая с его подбородка и шеи следы ещё тёплой крови добычи вместе с Его слезами. Он выглядел странно. Был совершенно на себя не похож: кожа стала другого цвета и покрылась какими-то странными, слегка мерцающими, как светлячки в траве, наростами. Но пах Хозяин всё так же и так же её гладил, а этого хватало чтобы наверняка его опознать. Правда в этот раз Он обнимал её крепче чем обычно, но это наверняка просто из-за того, что соскучился.       Они не отправились домой на ночлег. Вместо этого Он долго шёл куда-то по крышам домов, и в итоге забрался в открытое окно какого-то помещения в котором неприятно пахло тем, чем обычно люди мыли полы в коридорах и комнатах, уничтожая все приятные и привычные запахи. “Вы здесь теперь живёте?” ― интересовалась она, обходя каждый угол комнаты и пару раз поддев когтями одну из дверей маленькой комнаты в которой была только одна кровать и что-то отдалённо похожее на стол. Кровать и простыни пахли Им. Значит именно тут он спал последние несколько ночей?       Стало немного тревожно когда хозяина охватил чёрный дым, который ничем не пах. Он стал боле похожим на себя, когда дым рассеялся, но чувствовал себя явно хуже. Чесал оголённые участки рук и шеи, но резко одёргивал руку, когда когти натыкались на странные наросты. Кажется они болели. Он забрался на кровать, устроившись спать поверх одеяла и поманил её лечь рядом. Глупо было бы отказываться от того чтобы устроиться у него под боком и немного помурчать, чтобы Он уснул быстрее.       Когда дыхание Хозяина стало ровным и глубоким она принялась зализывать его странные светящиеся раны. Наросты быстро исчезали под её шершавым языком. Люди хорошо умеют пользоваться руками, чтобы лечить и себя и других, но обычно игнорируют то, что стоит использовать в первую очередь.

***

      Для того чтобы закрепить шину на хотя бы приемлемом уровне Мэдди пришлось оторвать часть штанины и один рукав комбинезона, что было не так-то просто сделать имея под рукой только не особо острый камень, но тем не менее это было лучше чем ничего. Можно было хотя бы попробовать начать передвигаться, если что-то поблизости будет подходить в качестве минимальной опоры. Благо достаточно прочная на вид ветка нашлась среди валежника из небольших деревьев, не переживших, очевидно, зиму.       Тратить время просто сидя на месте, дожидаясь сына, казалось чем-то несправедливым по отношению к ребёнку, который и так сделал много. Что удивительно, ведь Дэнни всегда ей казался человеком, не подготовленным к экстренным ситуациям. В каждом походе не отходил от неё ни на шаг, что пусть и облегчало в какой-то степени задачу контролировать ребёнка, но с другой заставляло в голове рождаться мысли о том, что в сыне просто нет духа авантюризма, как в ней самой или Джеке. Хотя, если подумать, он ведь и не обязан был быть точной их копией.       Неспешно Мэдди начала складывать костёр. Вырыть даже небольшую яму руками и палкой в твёрдой почве было задачей не из простых. А уж обложить будущий очаг камнями, чтобы уменьшить риски пожара, ещё сложнее. Да, она была в лесу и камней тут явно хватало, однако они не прибежали бы к ней по зову, а таскать их к будущему костру по одному было делом не быстрым.       В своих коротких и неспешных перемещениях она пыталась заодно осмотреться, чтобы хотя бы примерно понять, как далеко от упавшего самолёта её оттащил Дэнни. Она часто остановилась, прислушиваясь к шорохам из чащи. Надеялась что сын вернётся как можно быстрее, пока солнце неумолимо быстро клонилось к горизонту. Где-то неподалёку журчал горный ручеёк, но никаких других звуков, кроме шелеста ветра в кронах деревьев и жужжания насекомых не было. В какой-то степени оно и к лучшему, меньше всего Мэдди хотела бы столкнуться с местными животными, перепуганными до безумия.       Ей осталось совсем немного для того чтобы сложить основу для костра. Она отошла, относительно далеко от места, в котором они обосновались и услышав шаркающие шаги, поспешила вернуться. Дэнни стоял на небольшой поляне рядом с будущим костром спиной к ней. На ногах не хватало одного кроссовка, чёрные волосы были мокрыми как и джинсы почти до середины бедра. С собой он притащил, ни много ни мало, два их походных рюкзака: один сохранился каким-то чудом почти в идеальном состоянии, второй выглядел хуже но всё ещё был чем-то наполнен, а внешними лямками к нему крепилось несколько бутылок воды. Мозг женщины слегка забуксовал пока она молча смотрела на то, с какой лёгкостью рахитичный подросток перемещал вес, который очевидно был больше его собственного.       ― Дэнни, ― осторожно позвала она. Когда он опустил оба рюкзака на землю, бордовые разводы на одежде стали слишком заметны. ― Солнышко, что случилось? Ты ранен?       Подросток медленно обернулся к ней. Она уже была готова увидеть что угодно: раны, ожоги, укусы. Но только не этот нечеловеческий взгляд ядовито-зелёных глаз с яркими точками зрачков, что отражали свет на подобии звериных. Женщина ахнула выронив из рук горстку сухой коры для розжига огня и, неловко наступив на раненую ногу едва не упала, вовремя схватившись за ствол ближайшего дерева.       ― Мама! ― возглас Дэнни звучал испуганно. Первое что она сделала, когда сын приблизился, так это обхватила его лицо ладонями заглядывая в глаза. Обычные человеческие глаза, небесно-голубые и невероятно выразительные.       “Показалось” ― подумала она прикладывая холодную ладонь к своему горячему лбу. ― “Просто показалось”.       ― Ты побледнела, ― Дэнни помог ей дойти до поляны, позволив опереться на себя. ― Не стоило так напрягаться.       ― Всё нормально, ― отмахнулась она, опустившись на землю рядом с рюкзаками. ― Что с тобой произошло?       Подросток слегка замялся и поспешил отойти в сторону. Не спешил отвечать, да и вообще похоже не хотел, лишний раз говорить, принявшись разбирать всё то, что смог достать. Первым делом отстегнув бутылки с водой с наиболее пострадавшего рюкзака. Не смотрел ей в глаза, как обычно делал в далёком детстве, если думал что его будут ругать за какой-либо проступок.       ― Солнышко? ― мягко позвала она его, осторожно коснувшись запястья, от чего он дёрнулся так, словно его током ударило.       ― Всё в порядке. Там просто было... ― он немного замялся, подбирая слова так осторожно, как только умел. ― ...Там было грязно. Это не моё, ― ответил он слегка кивнув на собственные джинсы. Он нервно натягивал рукава безразмерного бомбера до самых кончиков пальцев. ― Как твоя нога?

***

      Оранжевый диск солнца уже наполовину скрылся за далёкими горными вершинами. Скоро начнёт темнеть и надвигающиеся сумерки должны были скрыть её в тени деревьев. Однако вид чёткой полосы из поваленных деревьев и лёгкий запах гари подсказывал, что прятаться ей особо будет не от кого. Почти с самой вершины крутого склона, покрытого только крупными камнями и редкими маленькими кустарниками, виднелось то самое место, откуда раньше шёл дым. Выглядела эта искусственная новая поляна даже издалека очень унылой и тихой. На самом краю неба, в противоположной от медленно гаснущего солнца стороне, виднелась тонкая тёмная полоска дождевых облаков.       “Придётся возвращаться в темноте, если я не хочу намочить лапки”, ― сказала кошка сама себе, заправив за человеческое ухо прядь белых волос, потревоженных порывом ветра. ― “Но сперва...”       Она ловкими и точными прыжками с выступа на выступ начала спускаться ближе к интересному месту, шум из которого днём так всех встревожил в доме Хозяина. Но встревожил зря. Чем ниже она спускалась к подножью, чем чётче аромат крови пробивался через вонь палёного пластика и топлива. Ни рядом с новой поляной, ни на ней самой явно не было никого живого. Только совсем уж безмозглые насекомые начинали медленно стягиваться к лежащим на земле трупам, чтобы начать их пожирать и откладывать личинок.       “Ну да ничего. Пройдёт дождь, смоет эту ужасную вонь и сюда сразу придут любители падали с хищниками, которым не везёт в последнее время на охоте. И не только вы будете жрать” ― Кошка фыркнула, отгоняя от себя жирных назойливых мух, что роились у ближайшего к лесу трупа. Вид несвежего мяса уже давно не вызывал у неё аппетита, хотя, живи она до сих пор так как до встречи с Хозяином, может и не побрезговала бы таким. В конце-концов здесь, среди леса и гор, в него явно никто не успел бы добавить крысиного яда.       Половина самолёта, скрывавшаяся под относительно целыми кронами деревьев, представляла для Кошки больший интерес, чем разбросанные по остальной просеке обломки и вдавленные в глинистую землю остатки тел и стволов деревьев. Она чихнула, подойдя ближе, из-за того что на кончик носа села какая-то мелкая мошка, которых тут уже было очень много. Особенно рядом с теми телами, которые уже успел кто-то попробовать на зуб судя по форме некоторых ран.       В сравнении с телами обычных пассажиров, висевших вниз головой, либо лежащих в неестественных позах на багажных полках, тело посреди прохода выделялось. Кошка смахнула с лица трупа мошкару, всматривалась в остекленевшие глаза с острыми вертикальными зрачками. “Теперь я точно знаю, что и ты тоже мертва, сестрёнка. Да ещё и так глупо, не рассчитала собственные силы в драке”, ― она закрыла осторожным жестом её веки, как делали обычно люди. Это было вовсе не обязательно, но, по какой-то причине казалось ей, в сложившихся обстоятельствах, правильным.       Она почувствовала силу хозяина, что желал видеть то, что видела она.       “Здесь есть живые?” ― спросил он. Голос она слышала так же чётко и ясно, как если бы Хозяин шептал её что-то в самое ухо. Она отрицательно покачала головой. Но ответить “Нет” вслух мешало странное чувство чего-то упущенного, которое обычно возникало во время охоты за пару минут до того, как условного зайца подстреливал охотник, решивший поживиться на её территории.       Принюхавшись Кошка уловила смутно знакомый аромат молока, которым сестра наверняка кормила котят ещё этим утром. Странно что никого из них не было видно сейчас. Пару раз позвала их на всякий случай, но в ответ слышала только жужжание насекомых.       “Подойди-ка ближе вот к тому предмету. Да, к тому, который лежит в ногах у кошки”, ― попросил её Хозяин. Она просьбу выполнила, но дотронувшись до предмета, похожего на пояс с выгравированной на причудливой пряжке со следами когтей буквой “F”, тут же одёрнула лапу и отпрыгнула назад.       ― Ай! ― воскликнула она тут же начав зализывать покрасневшую кожу на подушечках пальцев. ― Глупая штука, ― ворчала она поднимаясь на ноги и вновь позвав котят слегка стрекочущим мяуканьем.       “Кого ты пытаешься найти”, ― спросил Хозяин.       ― Котят, ― ответила она честно. ― Ну, или одного котёнка. Тут кто-то был, даже перекусить успел, видите? ― она подошла поближе к ближайшему частично подъеденному телу, чтобы Хозяин мог рассмотреть следы зубов. ― Это точно был кто-то маленький. Взрослый бы не стал надкусывать каждую тушку, которая попадалась на глаза.       Хозяин молчал, а она продолжила осматривать местность, выйдя из душного обломка, полного мух и мошек на свежий воздух. Прислушивалась к шороху ветра, качавшего верхушки деревьев. Всматривалась в рыхлую глинистую почву пока взгляд не зацепился за увязший в грязи красный кроссовок без шнурка ― часть едва заметной вереницы следов.       “Кажется котёнок решил спрятаться”, ― в голосе Хозяина слушался лёгкий смешок. ― “Сможешь найти его, Мадлен?”

***

      “На данный момент нет никакой информации о возможном местоположении...”       Экран телевизора неожиданно для Джесс погас, заставив девочку подскочить с дивана в гостиной. Она и так последние пару часов не отрывалась от зомбоящика, следя за потоком не особо оптимистичной информации, которую дикторы каким-то образом ухитрялись подавать ещё более депрессивно ради одним только им известным целям. Обернувшись девочка увидела отца с пультом в руках.       ― Уже двенадцать ночи, Джесс. Тебе нужно ложиться спать, ― он звучал слишком отстранённо, явно не так как привыкла его слышать девочка.       Джесс молча взяла с кофейного столика телефон, вновь опустившись на своё место. Но не успела страница с новостями догрузиться до конца, как Джек забрал из рук дочери и гаджет.       ― Эй! ― только и успела воскликнуть Джесс.       ― Постоянное чтение новостей на ситуацию никак не повлияет. Мы сами только днём вернулись домой после поездки. Тебе надо отдохнуть, ― мужчина приобнял дочь за плечи. Она всё ещё виделась для него крошечной девочкой, которой нужна только ласка и забота.       ― Как можно спать в такой момент? ― Джесс раздражённо скинула с себя отцовскую руку. ― Мама и Дэнни чёрт знает где. Целы ли они? Живы ли вообще? И в этот момент ты говоришь мне о важности сна и о том как мы сами устали с дороги?!       Дочка не плакала. Она вообще редко ревела и в сложных ситуация скорее злилась. А как вести себя с озлобленными женщинами, пусть и такими маленькими, Джек не знал. Плачь был бы более понятной реакцией на произошедшее лично для него, хоть и тоже неприятной по множеству причин. С дочкой в последнее время становилось так же сложно общаться как и с Дэнни.       ― На что повлияет чтение каждой новости? ― он старательно и осторожно подбирал слова. Куда более тщательно чем в диалоге с женой после последней крупной ссоры. Ему просто хотелось чтобы дочка отправилась в кровать и немного отдохнула. Хотелось о ней позаботиться. ― Ситуация от этого не измениться. Просто ты будешь более уставшей, если вдруг появиться возможность на неё как-то повлиять.       Девочка ничего не ответила. Лишь насупившись отвела взгляд, скрестив руки на груди. Это не та реакция, на которую он надеялся, но приемлемая, учитывая обстоятельства. Приемлемее чем истерика, по крайней мере.       ― Иди отдыхать. Завтра можешь продолжить, ― коротко попросил он.       Ещё какое-то время посидев и посверлив его долгим взглядом в котором не читалось ничего кроме крайней степени раздражения, Джесс поднялась с дивана и неохотно поплелась в свою комнату. Явно не собираясь слушаться сразу, ведь за рабочим столом её ждал ноутбук. “Хорошо что я отключил вай-фай,” ― подумал про себя мужчина, устало сжав переносицу и тяжело вздохнув. Ему и самому не помешал бы сон или хотя бы его подобие.       Спрятав пульт от телевизора в одном их многочисленных кухонных шкафов вместе со смартфоном дочери Джек и сам поднялся на второй этаж, по пути к спальне остановившись у закрытой двери в комнату сына. Давно он не заглядывал к нему без повода, просто чтобы пообщаться и провести время вместе. Мальчик как раз был в том возрасте, когда мало-мальски сложные темы с ним можно было обсуждать, только вот интерес к этому общению Дэнни редко проявлял. А уж если речь заходила об исследованиях и вовсе пытался сбежать от него.       За дверью комната была самой обычной мальчишеской берлогой, лишь с тем отличием что в ней было немного поопрятнее: мелким хламом была завалена только половина письменного стола, а на спинке кровати висела лишь пара футболок, а не половина шкафа. В остальном она даже напоминала Джеку в чём-то его собственную половину комнаты в общежитии университета, разве что с тем отличием, что сам он любил завешивать стены плакатами с паранормальными изображениями, а не абстрактными рисунками и фотографиями космических тел. Но ведь это незначительное отличие, если подумать.       Взгляд мужчины зацепился за одну из чёрно-белых фотографий на полке. Две женщины на фоне ростовой шкалы: одна вполне обычная, а вторая настоящая великанша. Кажется это была часть прошлогоднего доклада Дэнни о семейном древе, который он решил подготовить вместе с Мэдди, от чего-то категорически отказавшись от его историй о салемских процессах в отличие от Джесс. Признаваться самому себе в том что его мальчик это скорее мамин сынок, чем его, было до странного обидно. Но с другой стороны их общение не заладилось с самого начала. Даже будучи младенцем Дэнни начинал рыдать, стоило только кому-то кроме матери хотя бы попытаться взять его на руки. С ним у сына никогда не получалось толково проводить время. На рыбалке он часто игнорировал любую попытку общаться, предпочитая смотреть на поплавок в тишине. Во время даже самых безобидных совместных экспериментов бледнел так, словно его привели на казнь. Впрочем последнее было возможно даже оправданно событиями, о которых мужчина вспоминать не любил.       Выходя из комнаты сына Джек закрыл за собой дверь, хлопнув самого себя по шее. От чего-то кожей он ощутил прикосновение мерзких лапок насекомого. У Джесс всё ещё горел свет, но лишний раз подходить к дочери мужчина не стал. Просто чтобы не нервировать её, и не делать обстановку ещё более напряжённой, чем она есть.       В спальне казалось пусто. Обычно в это время Мэдди сидит на своей половине кровати и читает какую-нибудь книгу, или за столом делает записи, составляя план работы на следующий день. Обычно во время отъездов жены и сына он не обращал внимания на подобные мелочи, но сегодня определённо был особый случай.       Никто не мог даже примерно ответить что случилось с самолётом, выполнявшим рейс, кроме того что в самом начале полёта возникла какая-то небольшая техническая неполадка, которая никак не была связана с самим воздушным судном. Но, естественно, в большинстве новостей придерживались версии о том, что это лишь прикрытие какого-то крупного и ещё не известного косяка от авиакомпании. Были и те, кто связывал исчезнувший самолёт с трупом, найденным в аэропорту из которого он вылетел в свой последний рейс. Какой бы дикой конспирологией не отдавала эта версия, думать о ней как о чём- то совершенно несостоятельном у мужчины не выходило. Устроившись на кровати он, лёжа на спине, с закрытыми глазами представлял себе возможные цепочки событий.       От маньяка, подбросившего тело, скрывшимся на улетавшем рейсе и во время полёта решил, что терять ему больше нечего. До сверхъестественного нечто, что от безымянного трупа темнокожей девочки проскользнуло в аэропорт и пробралось на самолёт.       В комнате размеренно тикали настенные часы. Под этот звук приятно было думать перед сном. Приятно было засыпать, когда сознание начинало теряться в мыслях и постепенно угасать. Но в этот раз гнетущие мысли, которые с каждым разом были мрачнее предыдущих, покидать его голову не спешили, в отличии от щелчков секундной стрелки. Он становился всё тише и тише, как будто удалялся. Джек чувствовал как тяжелеет тело, как теряли чувствительность кончики пальцев на ногах, как замедлялось биение сердца, но сон так и не шёл. Он глубоко вдыхал и выдыхал открытым ртом. Щёлканье секундной стрелки становилось всё тише и тише, пока совсем затихло.       “Батарейки сели как раз вовремя”, ― подумал он, открывая глаза и устало глядя в тёмный потолок. ― “Надо бы заменить их”.       Батарейки лежали у него прямо в прикроватной тумбе. Встать и заменить их было бы не сложно и не заняло бы много времени, раз он всё равно не спит. Да вот только встать у него не получилось. Тело было тяжёлым и онемевшим настолько, что он почти перестал чувствовать кончики пальцев.       “Я не могу пошевелиться”, ― страшная мысль пробудила разум, но не всё остальное. Сердце билось всё так же спокойно, дыхание было медленным и кислорода голове очень сильно не хватало. Ни одно мысленное усилие не заставило его и кончиком пальца пошевелить. Всё что Джек мог ― это вращать глазами.       Сбоку раздался скрип. Краем глаза мужчина заметил как открылась дверь в спальню, но он не видел чтобы кто-то заходил. Не слышал шагов. Джек зажмурился покрепче. Это было единственное доступное ему на данный момент действие. Раньше он только краем уха слышал о том, как о сонном параличе рассказывали знакомые из колледжа или университета. Но на себе подобное не испытывал ещё ни разу. В работах Джереми Фентона описывалось похожее состояние, которое он заметил у одного из своих детей и которое он описал как один из видов одержимости, требующий особого внимания. Он был готов к проявлению чего-то подобного у детей, в крайнем случае у жены, но не у себя. Он был уверен, что работа и меры безопасности ограждали его от потусторонней дряни целиком и полностью.       Дышать стало тяжелее, словно на грудь положили бетонную плиту. Джек открыл глаза.       На груди у него сидело нечто чёрное и небольшое. Нечто не имеющее даже чётких очертаний, не говоря уже о чертах лица. Единственное что можно было разглядеть в этой черноте ― глаза. Огромные выразительные глаза, в которых отражались языки адского пламени. Нечто не делало с ним ничего, просто молча сидело, судя по всему поджав под себя ноги на манер ночных демонов со старых картин.       Настенные часы всё ещё молчали. Вокруг царила идеальная тишина, словно уши Джека забили ватой. Демон на его груди ничего не делал. Просто сидел, глядя прямо в душу огненными глазами, словно пытаясь осветить ими все его грехи. Не угрожал, не разговаривал, не делал ничего из того, что описывал Джереми Фентон в своих работах. Но от этого становилось только хуже.

***

      Дэнни ходил без обуви. Потеряв один кроссовок, подросток от чего-то решил что это ему не нужно в принципе и теперь оставшийся без пары предмет лежал рядом с соседним деревом, одним из четырёх, между которыми они натянули тент на всякий случай. Мэдди считала решение сына опрометчивым, ведь в лесу было много того, чем можно ранить ноги: острые камни, сучки и сломанные ветки, жуки и змеи в конце-концов. Но сын лишь молча отмахивался от её опасений.       Глядя сейчас в свете костра на его босые грязные ноги она заметила не только грубые ступни, какие обычно бывают у людей что часто и подолгу передвигаются пешком. Джинсы подростка длинной едва доставали до щиколоток и выглядели почти комично короткими.       “Удивительно как быстро ты вырос. Ещё пол года назад эти джинсы по земле волочились”, ― мысли Мэдди были до крайности рассеянными, пока она помешивала консервированную фасоль с жестяной банке, подогревая её на костре. Прохладный ветерок слишком сильно остужал ноги, которые она аккуратно спрятала под одним из уцелевших спальников. Холод этот слишком сильно контрастировал с тем, как горел у неё лоб. Сложно сказать ощущала ли она этот озноб из-за того что на самом деле простыла или же это были просто недомогания и последствия длительной боли от перелома.       ― Ты чего? ― спросил Дэнни, поймав на себе её долгий взгляд.       ― Ничего, ― она попыталась улыбнуться, когда подросток, сложив охапку хвороста и сломанных веток под натянутым тентом и сам уселся напротив костра, но вне пределов досягаемости. Он держался на расстоянии с тех пор как она очнулась и, казалось, что с каждой минутой отходил всё дальше и дальше. ― Хочешь? ― предложила она сыну банку разогретой фасоли.       В ответ Дэнни отрицательно помотал головой и, подтянув под себя ноги, обхватил колени и, положив на них голову, уставился на огонь. В полумраке в его голубых глазах жёлтые и оранжевые блики пламени отражались зеленоватыми всполохами. Обычная физика цвета, но такой тревожный эффект.       ― Выходные складываются определённо не так как я планировала, ― еда не лезла в горло, а та что успела проскочить в желудок не вызывала ничего кроме чувства тошноты. Мэдди отложила фасоль в сторону.       ― Да уж, ― протянул подросток почти лениво.       Где-то в дали раздался крик гигантского козодоя, так похожий на потусторонний вопль мифического нечто, но Дэнни даже не дёрнулся. Раньше женщина думала что в какой-то нестандартной ситуации её мальчик не будет таким же спокойным, каким она видела его сейчас.       ― Мам, ― позвал он её тихо.       ― Да зайчик, ― Мэдди старалась сделать так, чтобы голос звучал как можно более мягко.       ― Помнишь ты раньше всякие истории рассказывала, о лесе. Можешь сейчас рассказать что-то похожее? ― просьба казалась странной и даже неуместной в какой-то степени.       ― Ты уверен, что хочешь слушать страшилки прямо сейчас? ― уточнила она. Не то чтобы она была против, но что-то внутри подсказывало, что то, о чём просил Дэнни, не самое подходящее что можно рассказать в их ситуации.       ― Какие-то страшилки не сделают всё хуже, чем уже есть, ― на краткое мгновение на лице мальчика промелькнула лёгкая улыбка. Одна из тех которой ни одна мать не смогла бы сказать “нет”.

***

      В любом лесу есть такие участки, в которые нельзя было заходить никому и никогда. Старожилы в поселении говорили, что когда в лесной чаще вдруг не останется даже шума ветра, когда кроны деревьев станут настолько густыми, что сквозь них перестанет просачиваться солнечный свет, когда воздух станет холодным как зимой, нужно немедленно поворачивать назад и бежать.       Бежать как можно быстрее. Ведь незадачливый путник только что подошёл к краю другого мира, Мёртвого Леса в котором людям места нет.       В том поселении жили Брат с Сестрой. Каждый из них умел всё то же, что умел и другой. Но был у них и общий недостаток: они вечно ссорились, пытаясь выяснить, кто же их них лучший. Не было в поселении и дня, когда бы Брат и Сестра не затевали очередного соревнования и не тешили бы собственное тщеславие, когда одному удавалось победить другого.       Однажды спор их зашёл слишком далеко и они решили выяснить кто же из них самый смелый. Брат был уверен в том, что титул смелейшего должен забрать он. Ведь нет никого смелее мужчины, что готов вступить в бой с жестокими соседями, чтобы защитить своих близких и показать жестоким соседям, что связываться с ними не стоит. Сестра же говорила, что самая смелая ― она. Ведь нет никого смелее женщины, что способна сохранять хладнокровие при виде чужих ран и продолжать оказывать помощь раненым мужчинам, что рыдали от боли как дети.       Спорили они долго и никто не смог разнять их. Они решили, что определят смелейшего испытанием. Каждый из них должен был отправиться в лес и дойти до края мира живых. Они должны были не только найти Мёртвый лес, но и доказать что были там. Принести с собой что-то, что точно доказывало бы, что они не струсили и действительно были в Мире Мёртвых. Как бы не отговаривали их жители поселения, как бы не пытались убедить в том, что глупый спор не стоит такого риска, у них ничего не вышло.       Собрав всё необходимое Брат и Сестра отправились в путь и вскоре разошлись противоположные стороны.       Мужчина шёл весь день и всю ночь почти без отдыха, пока в один момент вокруг не понял, что замолкли все птицы. Тишина была такая, что с непривычки у него зазвенело в ушах. Не было не только шума птиц или жужжания крыльев насекомых, но даже шума ветра.       Брат продолжил путь и совсем скоро дневной свет стал резко меркнуть. Крона смыкалась над головой мужчины зелёным одеялом не пропуская ни лучика солнечного света и была настолько плотной, что он как ни приглядывался, так и не смог разглядеть ни единого отдельного листочка.       Вокруг стало холодно как зимой. Густой туман покрыл инеем землю и стволы деревьев, заставив мужчину плотнее укутаться в меховую шубу, прежде чем продолжить путь сквозь ледяной туман. То тут, то там между призрачных очертаний скрюченных стволов мелькала высокая тонкая тень, сливаясь тонкостью фигуры с окружающими её деревьями.       На второй день пути мужчина устал и решил всё же устроиться на ночлег. Он выбрал небольшую поляну, по периметру её протянул красную шерстяную нить, а в самом центре этого круга разбил костёр и подготовил место для ночлега. На краю Мёртвого Леса царил вечный сумрак, холод и туман.       Пока Брат готовил на костре ужин, то услышал голос сестры.       ― Я совсем потерялась, Брат. Я замёрзла и устала, ― плакала она. ― Пусти меня к своему костру погреться и поесть.       Мужчина обрадовался:       ― Ты признаёшь, что ты проиграла? Ты признаёшь, что я самый смелый?       ― Признаю, ― ответил голос девушки из тумана. Она плакала и стучала зубами от холода, когда с неба начали падать маленькие снежинки. ― Ты самый сильный и самый смелый. Развяжи красную нить. Пусти меня к костру.       Тут Брат насторожился.       ― Переступи через нить сама, ― сказал он. ― И тогда сможешь погреться.       Из тумана послышался плачь девушки. Такой горький и печальный, что у мужчины защемило сердце.       ― Я не могу, ― рыдала девушка. ― Я ранена и больна. Выйди ко мне проведи к костру. Мне так больно и страшно тут одной в темноте.       Брат потянулся за луком и стрелами. Зелёная плотная крона в одно мгновение потемнела и на поляне стало темно как зимней ночью. Огонь костра не заходил за красную нить, которой мужчина оградил себя от Мёртвого Мира. Он приглядывался к темноте пока не заметил как в ней слабо светятся словно угли два зелёных глаза.       Мужчина натянул тетиву и пустил в темноту стрелу. Нечто, что претворялось его сестрой взвыло от боли и до рассвета больше не беспокоило Брата.       Утром он нашёл на самом краю поляны следы зелёной крови и обломок своей стрелы. Взяв с собой находку он спрятал её в сумку и направился домой. Идти ему предстояло долго. Порой он останавливался чтобы проверить, на месте ли его ценный трофей. Он предвкушал как будет от зависти краснеть Сестра.       Вернувшись в деревню Брат на радостях поделился со всеми своей историей и показал стрелу в зелёной крови. Но радость от победы была недолгой. Ведь в отличие от него Сестра из леса не вернулась ни через день, ни через неделю, ни через целый сезон. Потерянную душу искали все охотники поселения но так и не смогли найти ни её, ни её останков. Одни говорили что девушку просто съели голодные звери, а вторые были уверены, что зайдя в Мёртвый Лес Сестра потерялась в густом тумане и просто не смогла найти дорогу обратно в Мир Живых.       Брат долго горевал и винил себя в том, что потерял Сестру из-за глупого спора. Так прошла долгая зима. Наступила весна и вместе с первыми птицами в поселение вернулась пропавшая почти год назад девушка. Но была она не одна.       На руках она несла младенца с горящими словно угли зелёными глазами.

***

      Ночью Дэнни почти не спал, а лишь дремал, прислушиваясь к слегка хрипящему дыханию матери. Призрак всё ещё молчал. Не подавал ни звука с тех самых пор как они сели на борт проклятого самолёта. Казалось что даже специфический обед остался без его внимания. А ведь обычно подросток всегда ощущал его злобу, когда срывался в последнее время. Чувствовал как начинают светиться кончики пальцев, как покрываются едва заметным инеем ближайшие предметы, если бурные эмоции заставляли его терять над собой контроль.       Спихнуть всё произошедшее на Призрака очень хотелось. Хотелось доказать самому себе что он на подобное не способен. Но воспоминания о том, какой вкусной ему казалась кожа Сэм в моменты адского голода не позволяли погрузиться в эту успокаивающую иллюзию с головой.       Наручные часы показывали половину пятого утра когда до ушей донеслось эхо далёкого раската грома.       ― Час от часу не легче, ― пробормотал он сам себе.       Костёр почти погас. Закинув в него остатки хвороста Дэнни, отряхнув джинсы от прилипшей к ним опавшей листвы и сосновых иголок, пошёл искать валежник, чтобы запастись сухими дровами на какое-то время. Избавившись от дефлектора он мог уйти отсюда. Мог снова пользоваться силами, но не забрать мать с собой. От прикосновений её рук горела кожа и чувствовалась лёгкая слабость. “Даже если мы попытаемся, нет гарантий, что в пути я не устану и не пожелаю ещё еды”, ― от невесёлых мыслей Дэнни на минуту остановился и похлопал себя по щекам, приводя в чувство.       ― Соберись, ― велел он сам себе. ― Нужно просто подумать как снять с мамы пояс, а дальше... Дальше...       Он плохо представлял что будет дальше. Что он собирался сделать? Превратиться прямо перед ней и строить из себя героя, который их спасёт? Допустим, но что дальше? Что будет, когда они вернуться домой? Что скажет отец? Как сама мама отреагирует, поняв насколько он в виде призрака похож на мифическое нечто, что по старой рассказанной ею сказке, было предком Чокки и её семьи? Было частью его самого с самого рождения.       Чудовищное неизвестное нечто, что заманивает в тёмный лес, подражая голосам самых близких, которые молят о помощи.       Дэнни застыл, прижимая к себе охапку хвороста и валежника, который ему легко было ломать руками, наделёнными потусторонней силой. Под ногтями забилась грязь и мох, а под небольшими заусенцами всё ещё виднелась кровь вчерашнего “ужина”, которую так и не удалось отмыть до конца. Он почувствовал как из-за подступающих слёз защипало кончик носа и помутилось зрение.       “Возьми себя в руки!” ― он поднял лицо к небу, стараясь не дать первым слезам скатиться по щекам, но подавить всхлип не вышло. “Думай как помочь маме. Хватит себя жалеть”. Он смахнул рукавом бомбера скопившуюся на ресницах влагу и продолжил сбор хвороста для костра. Капля упала на сухую ветку, которую он только что отломал от массивного упавшего дерева. Однако это был не подступивший быстрее чем ожидалось дождь.       Когда он вернулся и начал осторожно и тихо складывать заготовку для костра под тентом, мать всё же проснулась. Сонно потирая заспанные глаза она явно долго пыталась понять где находится. Покрасневшие щёки и ощутимый жар от её тела не предвещали ничего хорошего.       ― Ещё очень рано, ― шёпотом произнёс Дэнни. ― Лучше спи.       ― Звучишь так будто это мне из нас двоих только недавно исполнилось шестнадцать, а не тебе, ― она улыбалась и пыталась шутить как ни в чём ни бывало. Но выходило откровенно плохо и слишком уж фальшиво. Мэдди откашлялась, потянувшись за бутылкой воды и принялась пить так жадно, словно старалась затушить разгорающийся внутри пожар.       Дэнни молча достал из скромных припасов чудом уцелевший походный фильтр для воды. Взяв из рук матери опустевшую бутылку так, чтобы не коснуться её руки случайно, он опустился рядом с ней на корточки спросив:       ― Как ты себя чувствуешь?       ― Лучше чем могло быть, ― ответила женщина, постаравшись неловко погладить его по щеке.       ― Пойду наберу воды, ― Дэнни поспешил отвести глаза в сторону. Видеть недоумевающий взгляд матери после того, как он уклонился от её обычной ласки было больнее чем он предполагал.       Спуск к воде занял не очень много времени. Быстрая горная речка как будто бы стала шире со вчерашнего дня. Возможно там, где она берёт своё начало, дождь уже идёт, наполняя её. Через фильтр вода набиралась медленно, стекая в бутылку тонкой струйкой.       Сквозь далёкий раскат грома Дэнни заметил ещё один быстро приближающийся звук. Шум двигателя, скрежет веток и камней под колёсами. Спустя пару минут на противоположной стороне реки из за деревьев появились два квадроцикла с массивными колёсами и белой кошкой, что пристроилась на одном из багажников. Судя по грязи и прилившим на шлемы водителей листьям они проделали долгий путь.       ― Не ожидал тебя здесь увидеть, Дэниел, ― сняв шлем Мастерс окинул подростка внимательным взглядом, чуть дольше нужного остановив внимание на босых ногах и запачканных в крови джинсах. ― Мэдди перед конференцией говорила, что вы собирали провести время на природе, но что-то явно вышло из под контроля.       Он был таким же как и всегда: неизменный источник пафосного аристократизма, который мальчик был невероятно рад видеть. Влад слез с транспорта и направился прямо к нему через воды реки, не боясь замочить ноги и оставив своего спутника с кошкой на той стороне. Выронив из рук почти полную бутылку с фильтром, Дэнни бросился к наставнику с объятиями едва не уронив их обоих в холодные воды горной реки. Влад не любил объятия. Старался избегать тесных контактов с окружающими, но в этот раз обнял его в ответ, успокаивающе поглаживая по спине.

***

      Из-за непогоды было ужасно темно. Небольшой дождик перерос в настоящий ливень с грозой. До горного шале они добрались уже промокшими до нитки. На столике рядом лежали остатки противопризрачного пояса, не выдержавшего такого обилия влаги и закоротившего так, что заряд задел не только Мэдди, но и Влада, вместе с которым она ехала. Раскат грома, ударившего совсем рядом, приглушил болезненный стон женщины. Каким бы хорошим в оказании первой помощи ни был Влад, банальных обезболивающих не хватило бы, чтобы поставить на место кости без какого-либо дискомфорта.       ― Прости, ― Влад совершенно не изменился в лице. Хладнокровие было его отличительной чертой ещё со времён колледжа.       ― Ничего, ― пальцами зачесав назад мокрую чёлку Мэдди села чуть выше на подушках. В чистой и сухой одежде с чужого плеча она чувствовала себя неловко, постоянно поправляя полы халата на коленях. Внимательно следила за руками мужчины пока он фиксировал её лодыжку непривычным гипсом, затвердевшим за пару минут и больше похожим на ажурное украшение чем на то, что предложат пациентам в среднестатистической клинике. ― Одна из твоих разработок? ― спросила она, кивнув на собственную ногу       ― Да. Если станет неудобно, скажи. Я его отрегулирую, ― закончив с обработкой ноги Влад подошёл ближе к Мэдди и коснулся её лба тыльной стороной ладони. ― Как себя чувствуешь?       ― Лучше чем могло быть, ― выдохнула она устало. ― Повезло что именно твоя скрытая от общества резиденция находится в той же глуши, в которой решил упасть наш самолёт.       ― Удивительное стечение обстоятельств, ― мужчина улыбнулся, осматривая небольшую рану на виске женщины, которая была совершенно небольшой и уже покрылась корочкой. ― Думаю что с головой делать на данный момент ничего не надо, но в больнице лучше сделать томографию на всякий случай, ― он ненадолго замолчал, глядя женщине прямо к глаза. ― Надеюсь потом ты не подашь на меня в суд за оказание медицинской помощи без лицензии.       ― За кого ты меня держишь? ― Мэдди приняла комично оскорблённый вид, поправляя лацканы халата так, чтобы прикрыть декольте.       Пока Влад собирал обратно в аптечку все неиспользованные средства, Мэдди слегка притихла, следя за его педантичными действиями. Резкая боль в ноге стала более тянущей и слегка пульсировала в месте повреждения. Совсем рядом с домом ударила молния и от оглушающего треска слегка зазвенело в ушах. Свет мигнул на долю секунды.       ― Звонок домой явно стоит отложить, ― вздохнула женщина. В такую погоду телефоном будут пользоваться только экстремалы, а с учётом всех тех неудач, что преследовали их с самого вылета, рисковать тем более не стоило.       ― Уверен это ненадолго, ― Влад поднялся с места, взяв небольшой чемоданчик с медикаментами. ― Зато есть время привести себя в порядок и отдохнуть, продумать что будешь говорить, верно?       Мэдди кивнула. Она избегала пересекаться с ним взглядами, сосредоточив внимание на собственной ноге, словно разглядывала простой сетчатый узор на гипсе. Лицо было болезненно бледным из-за чего веснушки стали выделяться сильнее даже на красных от повышенной температуры щеках. Мастерс задержал взгляд на изгибе её шеи дольше нужного, невольно заслушавшись тем, как пульсирует кровь в венке. От кожи пахло дождём и лесом, но едва ли это могло перебить присущую ей лёгкую сладость, что в этот раз была больше похожа на засахарившиеся кислые лесные ягоды. Слишком мрачное сочетание для её яркой личности. К волосам прилип небольшой листочек, который мужчина осторожно снял.       ― Я попрошу кого-нибудь из работниц проводить тебя до ванной и помочь, если это нужно, ― Влад прервал неловкое молчание первым и уже собрался уходить, когда Мэдди остановила его, схватив за запястье холодными пальцами. В тёмно-синих глазах с фиолетовой каймой радужки было слишком много того, что он не мог прочитать.       ― Просто хочу сказать, спасибо и... много чего ещё на самом деле, ― её голос немного хрипел. ― Мы в прошлом разошлись не очень красиво.       ― Я тоже много не очень хороших вещей наговорил тогда, если ты об этом, ― в воздухе проступил аромат пудровых фиалок. Так пахла обычно искренность и желание счастья. Запахи крови были той единственной ниточкой, что позволяла Владу хоть немного понять что скрывается за закрытым разумом Мэдди.       Пальцы женщины ослабли, отпуская его руку, но на запястье он ещё какое-то время будет чувствовать фантомное прикосновение. По крайней мере до тех пор пока не рассеется аромат её кожи. Он долгие годы старался не вспоминать ни о ней, ни об их последнем разговоре, после которого, как тогда казалось, должны были оборваться все связи с прошлым. Должны были быть сожжены все мосты и уничтожены все чувства.       ― Я часто вру не только окружающим, Мэдди, но и самому себе, ― уходя Мастерс остановился у арки зала, обернувшись и поймав слегка удивлённый взгляд женщины. ― Однако в ту лож так и не поверил.       За окном вновь сверкнула с диким грохотом молния. Свет погас на короткое мгновение, а когда в зале вновь стало светло Мэдди уже была одна.       Если бы его сердце работало так же как у обычных людей, то наверняка бы уже начало болеть от того как часто билось о рёбра. Чувства по сути своей атавизм, который только мешает в невероятном количестве аспектов: в бизнесе, в планах, в общении, в жизни в конце-концов. В его мыслях по идее не должно было быть ничего кроме подсчётов собственной выгоды от сложившейся ситуации. Мальчишка в его полном распоряжении, а его мать на данный момент не представляет никакой особой помехи, но...       Вид подростка забившегося в угол отведённой ему, небольшой по меркам Мастерса, гостевой комнаты вызывал слишком много чувств. Мальчик сидел на полу у кровати уткнувшись лицом в колени, так и не сняв с себя испачканные в чужой крови вещи. В воздухе едва уловимо пахло солью.       “Больше никаких объятий, говорил ты,” ― подумал он вспоминая то как несколько часов назад ребёнок бросился к нему. Все его планы уже давно накрылись медным тазом и виной тому банальные эмоции. Искренней душе сложно не поддаться, особенно когда сам стал к ней слишком неравнодушен. Кто мог предсказать что его так просто будет обойти одной лишь честностью? Влад вздохнул, отодвинув чувство разочарования в самом себе на второй план. Оставив аптечку на тумбе у входа, он подошёл ближе и опустился перед подростком на одно колено.       ― Как ты? ― спросил он осторожно тронув подростка за плечо.       Дэнни поднял на него красные глаза. На грязном лице слишком чётко виднелись дорожки слёз. Как бы хорошо он не держался в глухом горном лесу, всё произошедшее явно было для него слишком сильным потрясением. Загнанный и потерянный взгляд ребёнка напоминал Владу о прошлом, в котором примерно то же самое он видел в зеркале по утрам.       ― Как мама? ― Дэнни вытер лицо рукавом, сдерживая дрож в голосе на столько, на сколько это было в его силах.       ― Лучше, ― коротко ответил Влад. ― Сейчас отправиться в душ. Да и тебе бы стоило, ― намёк вышел не самый тактичный.       Мальчик окинул себя взглядом, задержав внимание на следах крови на джинсах. Во взгляде не было голодной искры, как после неудачного визита в Мир Духов, а с учётом всего того что он видел глазами кошки в самолёте значить это могло не так уж и много. Дэнни ещё в прошлом году считал себя человеком, рос в семье рядом с теми кто не считал нежить за существ достойных жизни и кто активно прививали ему очень определённые взгляды на мир, в котором, с точки зрения человеческой морали, нет места многим вещам. Тому, что он очевидно сделал в том числе.       ― Или может быть хочешь сначала поговорить? ― Влад старался подбирать слова осторожно.       ― Я жалею, что послушал вас и начал учиться думать о себе как о чём-то цельном, ― Дэнни рассеянно начал ковырять ногтем небольшую дырку на манжете бомбера.       ― Было бы спокойнее думать что то, что тебе в собственном поведении и чувствах не нравиться это вина кого-то другого? ― уточнил Влад, садясь рядом с ребёнком. Хоть сейчас подростку уже и исполнилось шестнадцать, а детский запах его кровь утратила ещё раньше, сейчас он казался именно ребёнком. Маленьким, беззащитным и потерянным.       ― Да, ― ответил Дэнни. ― Я не думал, что отцовский дефлектор так нас отделает. Не думал, что так сильно после всего этого захочу есть. Что..., ― его голос дрогнул.       Мастерс приобнял его за плечи. В своё время такого жеста ему самому очень сильно не хватало. Ни утешительных слов сочувствия, ни помощи, которую всё равно никто так и не смог ему оказать, а именно этого. Чтобы просто рядом был кто-то кроме кошки.       ― Мне теперь всю жизнь придётся есть мясо с мыслью о том, что если откажусь от него, то на тарелке окажется кто-то из людей, ― мысли Дэнни выражал путанно и поспешно, периодически икая от переизбытка чувств. ― Возможно даже из близких. И с этим ничего нельзя сделать. Отец был прав - призраки монстры, и я стал одним из них.       По щекам мальчика потекли слёзы. Он вновь опустил глаза, сильнее обхватив руками колени. Под его ногтями застрял мох вперемешку с землёй и частичками крови, которые ребёнок очевидно безуспешно пытался оттереть с рук в холодной воде горного ручья, а от переизбытка горечи в воздухе хотелось пить. Влад по прежнему молчал, слегка поглаживая Дэнни по плечам.       ― Хуже от того, что это явно сидело где-то внутри меня ещё до того, как я зашёл в этот чёртов портал по дурости. Я ведь прав? ― в голубых глазах не было ничего кроме отчаяния, когда он вновь посмотрел на него. ― Вы ведь остались вампиром после того, что с вами сделал портал, а не стали кем-то другим.       ― У меня нет точного ответа, Дэнниэл, ― очевидную ложь мальчик не примет, уйти от болезненной правды полностью не выйдет, но попытаться стоило, по крайней мере пока что. ― Из известных мне случаев есть только я и ты. А это не слишком много, чтобы знать ответ наверняка.       ― Папа хороший охотник на нечисть и всегда выбирал для тестов меня. Может он не знал наверняка, что со мной что-то было не так с самого начала. Но точно чувствовал. Лучше бы меня из железной девы не выпускали.       В ответ на слова Дэнни Влад лишь вздохнул. “А ведь когда-то ты сам пытался убедить меня в том, что просто пошутил”, ― думал он, позволяя подростку прижаться к себе потеснее. Мыслей было слишком много, но одна из них мужчине нравилась меньше прочих: “Знает ли Мэдди и имеет ли к этому отношение?”