—
Вампир может сменить множество личностей в течение своей жизни, изменяя имена и внешность каждые несколько десятилетий. Но некоторые вампиры могут наотрез отказываться расставаться со своей человеческой идентичностью, сохраняя свое имя в течение всей своей жизни. Тем, у кого обычные имена, конечно, легче это сделать. Джонов и Маргарет в истории — легион. Для Гвиневры и Томолтаха это будет гораздо труднее.*****
— Десять минут, — сказала Феба, пропуская Гермиону в гостиную. — И не больше. Она все еще учится контролировать себя, и это оказалось сложнее, чем мы думали. Не утомляй ее. Ирина изможденно улыбнулась и подняла руку в знак приветствия, сидя на диване в коконе из одеял. — Привет, — сказала она слабым голосом, когда Феба закрыла дверь. — Рада тебя видеть. Гермиона удивленно приподняла брови, услышав появившуюся очевидную шепелявость в произношении Ирины. — Извини, — сказала Ирина, на мгновение прикрывая рот рукой. — Все еще привыкаю к ним. Не думала, что они изменят мое произношение. — Это еле заметно, — дружески сказала Гермиона. — Ты меня обманываешь, но спасибо. — Ирина поправила подушку у себя под головой. — Хочешь на них посмотреть? Гермиона подтащила стул ближе. — Хочу, — призналась она. — Драко поощряет меня не стесняться и осматривать его клыки, но это кажется немного… странным. Заглядывать в рот мужчине, с которым я встречаюсь. — А заглядывать в рот подруге — не странно? — Ирина хихикнула. — Нет, я не знаю почему, но это так! — Гермиона покачала головой. — Вот просто так. Ирина улыбнулась, затем открыла рот и оттянула верхнюю губу от зубов. Она постучала пальцами по своим клыкам. Зажав в ладони свой кулон в виде капли крови, Гермиона наклонилась ближе, чтобы внимательно рассмотреть клыки. Десны над ними были немного воспаленными, красными и опухшими, но эмаль — блестящей и гладкой. Цвет был на тон или два светлее, чем другие зубы Ирины, но Гермиона не могла сказать, вызвано ли это трансформацией клыков или их ростом на месте первоначальных зубов. Мысленно она сделала пометку просмотреть данную информацию в своих книгах. Кроме новых клыков, во внешности Ирины не наблюдалось никаких видимых изменений. Волосы, глаза, кожа остались такими же, как и когда она была человеком. И Гермиона решила, что это подтверждает ее теорию насчет Драко. Его вампиризм не имел ничего общего с его внешностью. Он всегда был таким бледным. Откинувшись назад, Гермиона провела языком по собственным зубам, трогая им тупой и округлый кончик одного клыка. — Это было больно? Ирина кивнула. — Было. И сейчас тоже. Они до сих пор немного болят. Но Феба хорошо подготовилась. — Ирина взяла кружку и выловила из нее маленький круглый шарик. На первый взгляд он выглядел как замороженный красный виноград. Поднеся его к губам, она с усилием пососала его, а затем потерла им десны. — Это что… вампирская версия леденцов? — зачарованно спросила Гермиона. — Кровяные леденцы? — Угумм. — Ирина бросила шарик обратно в кружку. — На самом деле, это больше походит на прорезыватель для зубов, но главное, что оно работает. — А как у тебя в целом дела? Понимаю, что в реальности прошло не так уж много времени, но мне кажется, я не видела тебя целую вечность. — Все хорошо. Я в порядке. Самое большое изменение — это появление чувства голода. Я питаюсь каждый час или около того. Потому что постоянно голодна. Феба говорит, что это пройдет, но прямо сейчас… — Ирина покачала головой. Гермиона теребила пальцами цепочку своего ожерелья, размышляя о необходимых приготовлениях перед созданием нового вампира и о том, что Драко рассказал ей о своем превращении. Держать под рукой необходимое количество крови для регулярного ежедневного питания уже было достаточно сложным. Насколько сложнее было иметь нужное количество для ежечасного питания? Ирине невероятно повезло, что Феба основала банк крови. Одна только логистика… Ирина зарычала и крепче вцепилась в одеяло, лежащее на ее бедрах. — Могла бы ты этого не делать? — попросила она. Гермиона моргнула, сбитая с толку внезапной требовательностью в голосе Ирины. — Что? Глаза Ирины заблестели. Она сосредоточила взгляд на шее Гермионы и медленно облизала губы. — Ты продолжаешь трогать эту проклятую штуку. Прекрати. Пожалуйста. Гермиона отдернула руку от своего ожерелья. Феба сказала, что Ирина все еще работала над обретением контроля над собой. Какая-то ее часть представила, как Ирина отбрасывает одеяло и бросается на нее, оскалив клыки. Но Гермиона отогнала эту мысль. Это было бы нелепо. Гермиона перекинула волосы через плечо и опустила подбородок, закрыв шею. — В этом действии что-то не так? Есть ли что-то, о чем я должна знать? Драко все время прикасается к кулону. — Уверена, что он так делает, — резко ответила Ирина. Она выдохнула, надув щеки, и ее голос смягчился. — Гермиона, он вампир. Он подарил его тебе. И держу пари, ему нравится смотреть, как ты играешь с кулоном. — Потому что оно привлекает внимание к моей шее, — тихо сказала Гермиона. — О, Ирина, мне так жаль. Я не хотела доставлять тебе неудобств. — Однозначно. — Ирина отвернула голову и закрыла лицо руками. — И я голодна. Так голодна. Позови Феб, ладно? Гермиона не успела ни пошевелиться, ни даже набрать в легкие воздуха, чтобы крикнуть Фебе. Та ворвалась в комнату, прижимая к груди бутылку с восковой крышкой. Феба погладила Ирину по волосам и присела на край дивана рядом с ней. — Я здесь, — проворковала она. — Я слышала тебя, Agapiti. Я здесь. Держись. Ирина уткнулась головой в плечо. — Я стараюсь. Феба прокусила восковую печать, и ноздри Ирины раздулись. Она схватила бутылку обеими руками и стала шумно высасывать ее содержимое. Когда она опустила бутылку, ее рот был окрашен красным, а несколько капель скатились по подбородку. — Извините, — пробормотала она. — Просто… голодна. Феба вытерла Ирине рот и слизнула капли со своего большого пальца. — Неряшка, — ласково сказала она, а затем наклонилась вперед, чтобы нежно поцеловать Ирину. — Допей все до конца. Это полезно для тебя. Гермиона не могла сдержать улыбки, глядя, как эти двое смотрели друг на друга. Словно они забыли, что она тоже была там, словно для них больше никого не существовало. Гермиона знала, каково это. Когда Драко обнимал ее и целовал, она забывала обо всем на свете. Ирина опустила руку на бедро Фебы, и Гермиона громко откашлялась. Обе женщины испуганно на неё посмотрели. — Думаю, мне пора, — сказала Гермиона. Ирина покраснела, а Феба снова поцеловала ее и выпрямилась, глядя на Гермиону. — Ничего не могу с собой поделать, — блаженно сказала Феба. — Прошло так много времени с тех пор, как у меня был спутник. — Я оставлю вас наедине. Мои десять минут все равно истекли, — сказала Гермиона, тихо смеясь. – Ирина, жду не дождусь, когда ты почувствуешь, что готова снова вернуться на вечер игр. Ты задолжала мне партию в домино. Феба последовала за Гермионой к двери, Ирина же сосредоточила внимание на своей бутылке. — Ей приходится немного труднее, чем мы ожидали. Еще несколько дней, и она уже сможет контролировать свой голод. Мне жаль, что ты не можешь остаться подольше. Она скучает по своим друзьям. — Пожалуйста, не извиняйся. Я пони… хотя, нет. Я не понимаю, через что она проходит, но уверена, что у тебя все под контролем. Если я могу чем-нибудь помочь, не стесняйся, дай мне знать. Феба улыбнулась. — Прямо сейчас единственное, что мне нужно, это чтобы ты продолжала надирать задницы и завоевывать титулы в Тривии. Я поставила деньги на продолжительность твоей победной серии. — Обещаю! — Гермиона быстро обняла Фебу, помахала на прощание Ирине и вышла за дверь, чтобы аппарировать домой.*****
Гермиона посмотрела на часы, затем скрестила руки на груди и раздраженно вдохнула прохладный ночной воздух. Эндрю опаздывал на десять минут. Она отправила сообщения трем вампирам, с которыми намеревалась увидеться сегодня вечером, и один из них, Генри, подтвердил, что у него все еще сохранилась одежда той эпохи. Он согласился поискать что-нибудь из мастерской Лави, но ничего не обещал. «Не то чтобы это уже имело значение», — подумала Гермиона. Эндрю опаздывал все больше и больше, и она начинала подозревать, что он вообще не появится. Она вышла из круга золотого света, исходящего от фонаря, что висел над входом в аллею Челести, и осмотрела улицу. Группа хихикающих юных ведьм в розовых бумажных коронах и с шифоновыми крыльями, идущих заплетающейся походкой по тротуару, — над ними развевался баннер, возвещающий о девичнике Хелен. Пожилая пара, опирающаяся друг на друга и шаркаюшая мимо закрытых магазинов. Пара усталых официанток, мужчина, несущий на плечах своего сына. И никакого Эндрю. Гермиона поджала губы и покачала головой. Если он предпочитал скорее потерять работу и репутацию, чем вежливо поговорить с вампирами, то это его решение. Плотно закутавшись в плащ, Гермиона направилась в переулок Челести. Она была уже около «Дампира», когда услышала шаги позади себя. — Гермиона, подожди! Она остановилась, но не стала оборачиваться. Нетерпеливо постукивая ногой, она уставилась на вывеску в виде капли крови, висящую над входом в «Дампир». Эндрю, засунув руки в карманы пальто, шаркающей походкой подошел к ней. — Прости, — пробормотал он. — Потерял счет времени. — Потерял счет времени? Или валял дурака, не планируя приходить? Лицо Эндрю помрачнело. — Совершенно очевидно, что я вообще не хочу здесь находиться. И не хочу иметь ничего общего с твоими вампами. — Отлично. Тогда иди домой. Будь уволенным. Больше не имей возможности устроиться на работу в другой музей, если только не покинешь страну. В этом случае я рекомендую какое-нибудь тропическое место. Там слишком много солнца для вампиров. Гермиона рывком открыла дверь и, не оглядываясь, вошла внутрь, а затем направилась прямо наверх. Она подавила улыбку, услышав пыхтение поднимающегося за ней Эндрю и скрип ступенек под ним. — Давай покончим с этим, — тихо сказал Эндрю. — Повесь свое пальто, — сказала она, вешая свой плащ на вешалку. — Закажи что-нибудь выпить. Расслабься, Эндрю. — Я не могу, — сказал он. — Я хочу покончить с этим и уйти, ясно? Она повернулась, готовая гневно посмотреть на него, но остановилась, хорошо рассмотрев его при свете. Его руки были сжаты в кулаки по бокам, на висках выступил пот, а зубы стиснуты. Он почти дрожал. Она понизила голос до шепота. — Ты не ненавидишь вампиров, — сказала она. Все внезапно обрело смысл. Его оскорбления, его грубость, его отказ иметь с ними что-либо общее, даже думать о них что-то хорошее. Она вспомнила, как быстро он пытался убежать от Драко во время исполнения мадригала в музее, как он чуть не упал в спешке. — Ты совсем не ненавидишь их. Он наклонил голову, тяжело вздыхая. — Нет, — пробормотал он. Гермиона сделала шаг ближе к нему. Сильный запах чеснока в дыхании Эндрю заставил ее наморщить нос. — Ты боишься их, не так ли? — Она покачала головой. — Эндрю, они как люди. — Люди, которые возникают в темноте из ниоткуда, скалят клыки и смеются над тобой, когда ты пытаешься спрятаться под плащом своей бабушки. Которые говорят, что ты пахнешь так вкусно. Которые просто смеются еще громче, когда бабушка просит прекратить это. Голос Эндрю изменился, в нем появились нотки маленького ребенка. Гермиона по-дружески похлопала его по плечу. Возможно, он столкнулся с вампиром, у которого было ужасное чувство юмора. Но она подозревала, что малютка Эндрю через призму страха просто неверно истолковал дружеское общение, и с тех пор это исказило его представление о вампирах. Такое невозможно было исправить за одну ночь, но она подумала, что могла бы хоть немного ослабить его страхи. Гермиона осторожно положила руку ему на плечо, ожидая, что он оттолкнет ее, но Эндрю только закрыл глаза и прерывисто вздохнул. Она легонько сжала его плечо и тихо сказала: — Все в порядке. Здесь нечего бояться, я клянусь. Тут все очень милые. — Сомнительно. — Они все очень дружелюбны с людьми, — сказала Гермиона. — Половина присутствующих здесь — люди. Неужели ты думаешь, что они общались бы с вампирами и играли в ними в настольные игры, если бы кто-то из них был жестоким? Или злобным? — Возможно, они просто скрывают свои намерения. Откуда тебе знать, что однажды ночью они не запрут все двери и не устроят кровавый пир? — Не будь смешным. Никто не собирается тебя есть. Если они захотят подпитаться непосредственно от человека, то вокруг бегает достаточное количество добровольцев. Кроме того, здесь есть бар, где подают любой вид крови, какой они пожелают. Зачем им хотеть питаться от какого-то случайного человека, если они могут гарантированно получить ее без инфекций или болезней и выбирать свои любимые группы крови, и носить с собой свой напиток и играть в шашки, потягивая его, и… Она оборвала себя на полуслове и раздраженно выдохнула, сдув упавший на ее лицо локон. — И ты либо ел на ужин что-то из итальянской кухни, либо употребил целую головку чеснока перед выходом из дома. Никто не захочет откусить от тебя ни кусочка. Большинство присутствующих, будь то человек или вампир, не захотят приближаться к тебе на расстояние вытянутой руки. Поверь мне, тебе вообще ничего не угрожает. Подняв голову, Эндрю посмотрел на нее. Его губы были так плотно сжаты, что побелели. Когда Гермиона закончила свою речь, он издал приглушенный, фыркающий смешок. — Фирменная лекция Гермионы Грейнджер, как я это называю. Она открыла рот, чтобы возразить, затем со стуком закрыла его. — Возможно. — Определенно. — Это привычка, — сказала она. — Просто… пытаюсь заставить тебя увидеть логику в данной ситуации. Эндрю надул щеки и резко выдохнул. — Это справедливо. И это помогло. Чуть-чуть. — Достаточно для того, чтобы ты смог поговорить с Генри, не называя его клыкастой рожей и не пытаясь проткнуть колом? — О, я не знаю. Похоже, это слишком большая просьба. Она возмущенно выпрямилась, но Эндрю слабо улыбнулся, поэтому Гермиона умерила свой пыл. — Ну, — сказала она. — Я полагаю, что шутка — это шаг вперед по сравнению с насмешкой. Гермиона сделала шаг в сторону и повернулась, чтобы окинуть взглядом комнату, где каждый присутствующий — как человек, так и вампир — был старательно занят играми и разговорами. Показное безразличие к ней и Эндрю было крайне нарочитым и очевидным, но она оценила их старания. Вампиры, вероятно, почувствовали исходящий от Эндрю страх или услышали их разговор. Но она не станет говорить Эндрю об их обостренных чувствах. Не сейчас, когда она его только успокоила. Но Гермиона подумала, что, возможно, все же не стоит знакомить Эндрю со всеми разом. — Генри, — позвала она. — Не мог бы ты подойти поздороваться? Вампир, которому на вид было лет сорок пять, поднялся на ноги, взял в руки трость, украшенную искусной резьбой, и квадратный кожаный кейс и медленно прошел через комнату. Он остановился перед ними и, прислонив трость к ноге, взял Гермиону за руку. Склонившись над ней, он улыбнулся, не показывая клыков. — Гермиона. Это тот самый молодой человек? — Да, — ответила она. — Это Эндрю Найт, мой коллега по работе в музее. Эндрю, это Генри Фицрой. — Тот самый Генри Фицрой, что погиб под градом копий? — Эндрю уставился на него, округлив глаза. Генри рассмеялся. — Боюсь, что нет. Хотя я действительно знал его, — сказал он чистым тенором. Он подмигнул и намеренно усилил свой валлийский акцент. — Этот парень был немного придурком, но мне всегда нравилось его имя. Я позаимствовал его, когда мне в последний раз понадобилась личность маггла, а потом я просто сохранил его. Эндрю засмеялся. Генри усмехнулся и поставил свой кейс на скамейку под вешалкой. Затем обернулся и бросил через плечо: — Я порылся в своих вещах. Гермиона сказала, что ты ищешь работы Бьянки Лави. Я вспомнил, что делал у нее заказ. К сожалению, кажется, мне очень понравился этот наряд, потому что он оказался довольно поношенным. — Это не имеет значения, — сказал Эндрю. — Мне бы подошел даже фрагмент. Что угодно. Я возьму все. Что у тебя? Ремень? Перчатка? Гермиона увидела все из-за спины Генри и прижала ладони к губам, подавляя изумленный возглас. Генри выпрямился, держа в руках шерстяную материю синего цвета, окрашенную вайдой. Он встряхнул и расправил накидку длиной до бедра с цветочной вышивкой по краям и по отвороту капюшона. Накинув ее на плечи, он повернулся и широко развел руки в стороны. Эндрю пошатнулся. Спереди накидка была украшена шелковыми узлами и отделана узором из роз и вышитых золотой нитью геральдических лилий, которые перемежались с изображениями скрещенных волшебных палочек и извивающихся змей. При изготовлении накидки змеи явно были зачарованы, чтобы извиваться, но сейчас дернулись только несколько из них. Где-то не хватало нитей, некоторые узоры порвались, а на подоле в одном месте отсутствовала отделка. Но в остальном накидка была в хорошем состоянии. «Лучше, чем в хорошем», — подумала Гермиона. Судя по выражению благоговения и шока на лице ее коллеги, Генри принес сокровище. Эндрю сразу же начал что-то быстро говорить Генри и, получив разрешение прикоснуться к накидке, наложил защитные чары на свои руки, прежде чем приподнять один край ткани и внимательно рассмотреть работу. Гермиона сделала шаг назад, молча наблюдая и улыбаясь про себя. Ткань накидки, которой было более пятисот лет, полностью победила страх Эндрю. Историк в нем взял верх. Эндрю беседовал с Генри так, словно они знали друг друга много лет и как будто вампирская природа Генри абсолютно ничего для него не значила. Гермиона была уверена, что как только радость от обретения накидки пройдет, страх, хотя бы немного, но вернется. Но это был шаг вперед.