Оживающий синий экран

      Офисный кафетерий. Пустой взгляд на телеэкран и совершенно бездумное поднесение ко рту банки с чаем, давно остывшим. Давно остывший сэндвич и глухое восприятие сигналов телефона, так что сместить внимание совершенно нет мотивации, возможно, сил. Сил точно нет, чтобы встать со стула и вернуться на склад — туда завезли новые детали авиа-оборудования, нужно всё осмотреть, оценить, заверить подписью по каждому пункту принятия или же велеть проставить печати на заявках возврата. Сонливый наклон головы вправо сопровождается подпиранием ладонью щеки. Падающий свет придаёт большую глубину и без того заметным синякам вокруг глаз.       Внезапно возникающая рядом фигура, мягкое касание. Фарида Малик дёргается от неожиданности, однако всё равно несколько заторможено переводит взгляд. И ей непонятно, почему Адам Дженсен, вечно кремневой, как оружие собранный, сейчас смотрит с неприкрытым беспокойством, даже трепетом. Она пытается спросить, и тут же чувствует скопление тепла под носом, как оно срывается на нижнюю губу и красноречивой каплей на стол.       — Ох… Как неудобно-то вышло, — действительно неудобно, если её ещё кто-нибудь, истекающую кровью, заметил. А вот сама Фарида слишком плохо кого-либо замечала, чересчур погрузившись в себя, почти безвозвратно. Она тянется за салфетками, чувствуя, как Дженсен всё ещё держит руку на её плече. — Подумать только. Лет восемь назад могла спокойно летать и бодрствовать сорок восемь часов без перерыва. Но таки больно рано старость меня настигла.       — Это не старость, а фанатичный трудоголизм. Тебе нужно взять выходной, это абсолютно очевидно.       — Да кто бы говорил, — усмехается Фарида и шмыгает. Она отнимает салфетки от лица, смотрит на весьма жирнющее красное пятно. Затем складывает салфетки вдвое, возвращает на место. — Если без шуток, то со мной всё в порядке. Не нужно мне советовать…       — А настаивать?       — Ты с каких пор моим личным начальником заделался? — вопрос задан совершенно беззлобно, лишь с лёгким намёком на сарказм. Фарида поднимается, и для неё самой неприятно, что перед коллегой она чуть пошатывается. Рука того соскальзывает до локтя. Явная готовность подхватить в случае потери сознания. — Ещё раз, Дженсен, я в порядке. Мне не нужен дополнительный выходной, чтобы прийти в себя. Просто лягу сегодня спать раньше на час — этого вполне достаточно.       — Сходи в медотделение. Попроси измерить давление и дать тампон с аминокапроновой кислотой.       — А есть вещи, в которых ты не разбираешься так тонко?       — Я серьёзно, Малик. Просто сделай это, и пусть Шариф даст отгул.       Вынужденная взять ещё салфеток, потому что кровь никак не хочет останавливаться, Фарида глухо посмеивается, качает головой и успокаивающе машет свободной рукой, хотя это явно не спасает. Она видит, как Дженсен вздыхает, с какой укоризной. Чёрт возьми, он даже не вклинивается какой-нибудь шуткой, и это, определённо, будет давить на совесть ещё очень долго. Попросив его вместо себя убрать со стола, Фарида быстро ретируется к вертолётной площадке. Потом она обязательно заглянет в медотделение, честное скаутское; что-то ей подсказывает, что начальник службы физической безопасности обязательно проверит записи с камер соответствующих коридоров и помещений.       На следующий день оказавшись в холле «Шариф Индастриз», она сразу получает комплимент о своей бодрости и свежести. Болтушка Синди, чья прямолинейность удивительным образом никогда не раздражала, приятно даёт понять, что решение лечь спать пораньше действительно имело смысл.       — И я хочу вас сразу предупредить! — тут в десять интересовались, а находитесь ли вы на своём рабочем месте. О… ой! Меня ведь просили не говорить об этом. Упс.       — Ну, если личности интересующихся не будут раскрыты, значит, чужая просьба не окажется нарушена, — посмеивается Фарида, беззаботно поправляя на плече лямку спортивной сумки. Внутри же она вся навостряется, заряжается немалым любопытством. — Но я ведь просила обращаться ко мне на «ты», помнишь?       — Помню, помню! Но ничего не могу поделать с тем, как вы выглядите. Как… как… Современная валькирия. К такой очень трудно обратиться неформально!       Довольно подмигнув, Фарида шагает к эсколаторам, на втором этаже сворачивает и добирается до своего кабинета. На сегодня полётов не планируется, все процедуры проверки оборудования пройдены, а значит можно, что называется, почилить за пасьянсом. Вот только сразу усесться за компьютер не даёт подозрительный пакет, взгромоздившийся аккурат перед монитором. Довольно-таки немаленький и сверх забитый чем-то, он не имеет никаких определительных признаков, кроме своего чёрного цвета и логотипа «Шариф Индастриз» по центру. Значит, это кто-то из своих его принёс?       Подозревая — а скорее надеясь, — что в пакете нет ничего опасного, Малик опускает сумку на диван, подходит, шуршит полиэтиленом. Первой в руки попадает крупная банка, подписанная как «Микс: ежовик гребенчатый и мицелий».       — У меня ведь нет проблем с гастритом, — бормочет Малик, лишь после вспоминая какую-то давнюю сводку в интернете: иммуностимуляция, регенерация нервных клеток, образование нейронных связей в мозге. То есть не всё так просто, и эта непростота приводит к тихому смешку.       — А это… серьёзно? — В руках коробка с целым витаминным комплексом, судя, опять же, по названию. Не таблетки и не пакетики для заваривания, а сладкие батончики в разнообразных разноцветных обёртках. С губ Фариды срывается изумлённо-смущённый вздох, лицо вытягивается в ироничном ошеломлении. Кто-то явно вздумал пранкануть её на якобы больничной передачке, не хватает только бутылок шесть воды и йогуртов.       Вместо того и другого — апельсины. Их чуть ли не половина пакета. И все они украшены наклейками с пояснениями, какой конкретно апельсин от чего спасёт, чему придаст сил. В абсолютное умиление Фарида впадает, когда осознаёт, сколь много старания вложили в то, чтобы её повеселить, унять любую возможную тревогу. Пропечатанные шутки, вроде «при тестировании продукта ни один начальник кибербезопасности не пострадал», оказывают эффект особой проникновенности, и в конце концов Малик ищет салфетки, чтобы на этот раз поднести одну из них к уголкам глаз.       — Надо придумать, как ответить, — почти беззвучный шёпот, после чего удаётся встрепенуться, настроиться на прежний бодрый и динамичный лад. То, что теперь весь кабинет поди пропахнет апельсинами, не страшно, а где-то даже приятно.