***
Айдис хочет, чтобы она нашла какие-то чертежи. Клиент, пожелавший остаться неизвестным, заплатил за двемерские схемы из Мзанченда, старых руин в Молаг Амуре. Ритлин решает отправляться из Сурана – все равно в те места силт-страйдеры не ходят, а ей необходимо немного подумать, путешествие среди лавовых озер наверняка окажется не быстрым, и ей хватит времени побыть наедине с собой. Она покупает гуара у суранских заводчиков, обходит хребет с юга, а затем отправляется на север по дороге между пепельными холмами. Ритлин блуждает довольно долго, наверное, недели три, не меньше. Местность кажется ей однотипной – серые нагромождения скал и такие же серые гряды все кажутся одинаковыми, куда ни глянь, однажды она выходит к каким-то двемерским руинам и радуется, но когда подходит ближе, то видит у входа каких-то людей и меров вперемешку с гуарами, и догадывается, что пришла не туда. Впрочем, она все же тратит время, чтобы дойти до входа и поинтересоваться, куда попала. – Это Нчулефтингт, – отвечает ей какой-то тип в длинной мантии. – Но мы в услугах наемников не нуждаемся, спасибо. Впрочем, нам всегда нужны рабочие на раскопки, и если интересует… – Нет, не интересует, – отвечает Ритлин и уходит. Она снова едет на север, ругая себя за недогадливость. В описании Мзанченда говорится, что город стоит у лавового озерца, а у тех руин ничего подобного не наблюдается… Впрочем, однажды она выходит на равнину, затянутую паром, и видит вдали башни. У подножия низких гор видно нечто ярко-оранжевое и светящееся – обширный разлив лавы на поверхности земли. Ритлин выдыхает – неужели?.. Она подъезжает прямо к озеру и спрыгивает у самой кромки лавы, ощущая жар ступнями сквозь толстую нетчеву кожу. Озеро большое – его едва можно окинуть взглядом. Ритлин присматривается, силясь разглядеть сквозь пар вход в видимые руины, и наконец-то находит его, хоть и с трудом, но спохватывается и лезет за планом. На другой стороне листка коряво набросан фасад Мзанченда: большая круглая дверь, а к ней ведет мост, вход на который сторожат большие статуи двемеров с щитами и копьями. Ритлин озирается и понимает, что место совсем не похоже на нарисованное – рядом есть лава, но нет ни моста, ни статуй. Итак, снова не то. Она решает все же осмотреть руины, хотя бы преддверие, забирается на гуара и начинает искать обход и тратит на это остатки дня и часть ночи. К тому моменту, когда она взбирается к входной башне, Ритлин до того вымотана, что еле держится в седле. Ее гуар явно чувствует себя немногим лучше – в последние часы он сопит и хрипит громче обычного. Ритлин спешивается у входа, дверь внутрь приоткрыта, а за ней – темнота, жар и гул, усиленный эхом. Лава, похоже, нашла выход и внутри руин, стало быть, заходить туда совсем небезопасно. Ритлин мнется некоторое время, потом смотрит на гуара, который устало стоит, низко опустив голову, и вздыхает. Нет, на подвиги она сегодня неспособна. Приходится потратить еще времени и сил, своих и гуарьих, чтобы найти место для привала. Ритлин привязывает животное, а потом почти падает на спальник и мгновенно засыпает. Через некоторое время ее будит визг скриба и его же стук брюшком о твердую землю. Уже светает, но Ритлин все еще чувствует себя уставшей. Она наскоро перекусывает, жалея, что не может жевать во сне, как ее гуар, прямо сейчас грызущий трамовые корешки, а потом снова заворачивается в плащ и закрывает глаза. Проснувшись, она вновь движется на север по какой-то старой дороге, ни на что не надеясь, но тропа начинает забирать кверху, и впереди вдруг снова показываются какие-то гномские башни. Ритлин пихает гуара пятками, подгоняя, и тот несет ее на вершину холма. На вершину с двумя здоровыми двемерами и мостом! Наконец-то!.. Ритлин не успевает додумать – гуар так резко останавливается, что она чуть не перелетает через его голову. – Ах ты срань! – выдыхает она, с огромным трудом удержавшись в седле. – Ты чего дергаешь, собачье мясо?! Да я тебя… Слова застревают в глотке, когда она скользит взглядом вперед. Ритлин спешивается и бредет к мосту, от которого остался только огрызок, выступающий над лавовой ямой всего на пару ее шагов. Остальное отломилось и обрушилось вниз. Ритлин тоскливо смотрит через пропасть – сегодня с Побережья Азуры принесло туман, и вход в руины едва виднеется сквозь марево, но она все же видит далекие очертания башен и круглую дверь у подножия одной, пусть и едва-едва. Ритлин поводит рукой, почти черпая туман горстью, но он ускользает сквозь пальцы, а женщина устало качает головой. Можно даже не пытаться найти обходной путь – в плане есть заметка, что добраться в Мзанченд можно лишь по мосту, а раз его теперь нет, город для нее недоступен. Она зазря протащилась сюда через треть острова и напрасно потратила почти месяц на поиски. Или нет? Ритлин щурится. Моста-то нет, но ведь есть способы перебраться на другую сторону иначе. Вот только с собой у нее нет ни зелий, ни свитков левитации – она привыкла обходиться своими силами и всегда справлялась, до сего дня. Ритлин переступает с ноги на ногу. Где-то тут, в этом районе, должна быть телваннийская деревня – Тель Увирит. Она побывала в ней однажды, несколько лет назад, когда путешествовала из Грейзленда на юг, и там точно жили какие-то колдуны да алхимики, даром что это поселок аж на четыре дома, если не считать башню. У Телванни вперед кузнецов и торговцев более насущными товарами ценятся как раз эти, стоит ли удивляться, что они есть даже в этой жопе мира. Она вдруг начинает сомневаться. Тель Увирит – его личная башня, а ей совсем неохота с ним встречаться. Правда, его давно никто не видел… А, да плевать. Все равно Ритлин не собирается соваться в саму башню – жилище босса. Она достает карту и прикидывает, где примерно находится. До Тель Увирит, скорее всего, недалеко – несколько часов пути, но это если напрямик. По местным тропкам придется кружить целый день, если не больше. Ну ничего. Ритлин сворачивает карту, прячет ее за пазуху и взбирается на гуара.***
Башня, мягко подсвеченная разноцветными фонариками, показывается из-за очередного пепельного холма, и Ритлин удовлетворенно улыбается. Когда она подъезжает поближе, то видит, что домиков-грибов теперь больше, чем четыре, раза в три, и один из них выделяется габаритами на фоне других, хотя с башней, конечно, поспорить не может. Ритлин подъезжает к столбу, где выведено название деревни, и спрыгивает с гуарьей спины. Неподалеку скучает телваннийский стражник в жучином шлеме, на вновь прибывшую он обращает не больше внимания, чем на муху, но когда Ритлин проходит мимо, встряхивает головой и произносит: – Ты Ритлин? Рука ее дергается, но Ритлин успевает осадить себя еще до того, как стражник заметит движение к мечу. – А тебе какое дело? – Большое. У меня приказ встретить женщину из редгардов по имени Ритлин, которая возможно появится тут в ближайшее время. – Чей приказ? – Господина. Ритлин выдыхает сквозь зубы – Какого? – Моего. Господина этой башни. Вот те нате. Выходит, он где-то тут, что ли? – Ну я Ритлин, – устало отвечает она. – Где там твой господин, и зачем он ищет меня? – У себя, и он передо мной не отчитывается. Мне просто сказано привести тебя в башню. – Я сама найду дорогу, – бурчит Ритлин, шагая по улочке к гигантскому грибу посреди деревни, но стражник все же увязывается следом. Некоторое время они идут молча, и Ритлин замечает других данмеров в кости и характерных цефалоподобных шлемах – еще стража. – Тут же раньше вроде эти… автоматоны стражу несли, – отмечает она. – С чего вдруг их вами заменили? – Они народ пугали. Особенно эшлендеров, которые приходили зелий купить. В деревне никто, кроме магов Дома, селиться не хотел, поэтому Господин убрал анимункули и заменил их нами. Ритлин кивает и под шумок пытается свернуть с пути, заметив краем глаза вывеску алхимика, но стражник перегораживает ей дорогу: – Сперва в башню, чужестранка. Потом, если Господин тебе позволит, гуляй куда хочешь. Чужестранка. Ритлин выдыхает сквозь зубы. Она семнадцать лет живет тут, на острове, еще дольше, чем его господин, и все же она чужачка. Ладно, у нее еще будет время позлобствовать. До башни рукой подать. Ритлин ступает на мостик из пластинчатой грибной ткани и шагает к двери, и стражник наконец-то оставляет ее в покое. Мелькает мыслишка – не махнуть ли вниз с моста, но Ритлин отметает ее – что за ребячество, в конце концов? Она подходит к круглому проему, забранному круглой и резной двустворчатой дверью, открывает и входит внутрь. Первый, кого она видит – Тьермэйллин.***
Сначала она только и может, что открывать и закрывать рот, как рыба, выброшенная на берег. Потом находит слова: – Ты как сюда попал?! – Приплыл из Садрит Моры. А туда – через портал Гильдии Магов. – Я не об этом! – А о чем? Тьермэйллин откладывает книгу, которую читает, и поднимается из кресла. Глаза у него честные-пречестные, и Ритлин начинает беситься. – Слушай, ну довольно! Хватит играть! Она осекается и смотрит на дверь, а потом обводит взглядом комнату – на другой стороне проемы, коридоры ведут вверх и вниз, и Ритлин напряженно сопит, вслушиваясь, но Тьермэйллин говорит: – Расслабься, тут никого, кроме нас. В нижней башне, я имею в виду. – Значит, в других ее частях кто-то есть? – Ну да. Гай наверху. Кое с кем. – С новой бабой? Тьермэйллин приподнимает брови. – Нет. Ритлин смотрит на него: с эльфом что-то не так, по его лицу обычно трудно что-то прочесть, почти невозможно, если он не желает быть прочитанным, но она не может не улавливать какие-то флюиды – в конце концов они слишком давно знакомы. – Какого хрена ты тут делаешь? Он тебе велел шпионить за мной? – Как бы я за тобой шпионил, если даже не знал, куда ты отправилась? – Это для тебя проблема, что ли? – Может, и нет, но я уважаю твою приватность. К тому же он ничего такого мне не приказывал. Успокойся, пожалуйста. Мое пребывание в Тель Увирит не связано с тобой. Я тут вообще уже давно проживаю. Ритлин растерянно моргает. – Ты теперь тут, что ли, будешь? – спрашивает она, вспоминая, как по приказу Нумерия большинство других агентов сменили место жительства и цели наблюдения. Девятипалый, например, нынче обитал в Порт Телваннис, Гилдан – в Блэклайте, Сйорвар перебрался на Солстхейм, а Суран – в Некром. В общем, на Вварденфелле остались только они двое. Тьермэйллин не отвечает и смотрит почему-то в сторону. Ритлин выдыхает сквозь зубы. – Так… Но больше не успевает вымолвить и слова, потому что эльф быстро произносит: – Там, внизу, есть купальни. Ты давно в дороге, не хочешь освежиться? Он каким-то образом оказывается совсем рядом, хотя только что стоял на расстоянии трех шагов от нее, выхватывает сумку и перевязь меча из усталых пальцев и отстраняется, слегка наморщив нос. Ритлин угрюмо поводит плечами – она и без того знает, что от нее несет, как из пасти алита, который чуть не перекусил ее пополам недалеко от Теласеро. – Мой гуар остался у башни, – говорит она, смирившись. – Я попрошу кого-нибудь, чтоб за ним присмотрели. На нем осталось еще что-нибудь из твоих вещей? – Да, чехол с доспехом и спальник… – рассеянно отвечает Ритлин и вспоминает: – У меня ведь нет чистой одежды, чтоб переодеться. – У купален есть гардеробная, там подыщешь себе халат и тапочки. Походишь так, пока твоя одежда в чистке. Тьермэйллин исчезает наверху, а Ритлин идет вниз, в подземелья башни.***
«Купальни» представляют собой ни много ни мало пещеру с чередой каменных бассейнов, расположенных на разных ярусах. Вода постоянно изливается из отверстия под сводом грота и стекает в верхний резервуар – в нем она почти кипящая, а выплескиваясь в последующие емкости, остывает до приемлемой температуры. Ритлин сперва купается в одном из нижних, но потом притерпевается к жару и рискует забраться наверх, чтобы попариться как следует. Она и впрямь грязна до невозможности, что неудивительно. В последний раз до сего дня она мылась, кажется, в Суране. В соседней пещере слышен знакомый гул и шипение, а из ее зева видно красное свечение – башня, похоже, стоит прямо на лавовом выходе. Смело, ничего не скажешь. Впрочем, это же Телванни. Удивляться нечему. Ритлин, распаренная до медной красноты, поднимается наверх, завязывая на ходу пояс банного халата, но прихожая, где они с Тьермэйллином разговаривали, пуста, хотя сквозь отверстие в потолке слышна какая-то возня и звяканье. Окон в этих грибах не бывает, так что Ритлин выглядывает за дверь и убеждается, что сумерки уже сменились ночью. Она плотно прикрывает створку, а потом шагает к коридору, забирающему вверх – туда свинтил эльф с ее барахлом. Она заходит в довольно просторную залу, декорированную этими грибными лозами, закручивающимися спиралью вокруг друг друга, огибает инсталляцию вдоль высоких перилец и наконец-то видит товарища. Тот восседает у круглого стола из темного дерева, но столешница почти пуста – на ней только бумажная лампа, ваза с цветами и бутылка, кажется, с сиродильским бренди. Сам Тьермэйллин восседает рядом на стуле, с пузатым синим бокалом в руке. – Как водичка? – интересуется он. – Неплохо. – Ритлин располагается на соседнем стуле. – Занятный там интерьер. Мыться на вулкане, что может быть круче? – Ну, это довольно практичное решение, как по мне – горячая вода сама прет из-под земли, почему бы ее к делу не приспособить? – Согласна, только с водой на Вварденфелле не всегда все хорошо, сам знаешь. – Она не всегда пригодна для питья, это верно, но сильная кислотность все же редка. – Скажи это Элон, – довольно злобно произносит Ритлин. Тьермэйллин отводит глаза. Элон давно нет с ними. Уже десять лет. Нет, исправляется Ритлин, уже почти одиннадцать. Почти одиннадцать лет назад Элон ушла в Эшленд, как бывало и раньше, но не вернулась и три месяца спустя, хотя раньше всегда давала о себе знать каждые две-три недели. Кай отправил за ней Нумерия с Девятипалым, и еще с ними пошла Гилдан. В основном с ее помощью они и смогли разыскать Элон – точнее, то, что от нее осталось. И по сей день все они не знали, что там произошло. Как Элон попала в эту мертвую жаркую долину, всю бело-желто-красную от отложений серы и каких-то еще веществ, и почему она, опытный разведчик, решила искупаться в незнакомом водоеме, вода в котором оказалась концентрированным раствором кислоты. Ритлин, услышав ужасные вести, немедленно решила, что это убийство, но в отчете Девятипалого, сухом и невероятно подробном, отдельно была вынесена важная деталь – на останках Элон не было никакой одежды, вся она, включая нижнее белье, осталась в маленьком лагере разведчицы, разбитом на краю все той же долины. Выходило, что Элон разоблачилась догола у своего спальника, аккуратно сложила шмотки, а потом пошла к озерцу, наполненному горячей жидкостью, и нырнула туда с головой, не озаботившись проверить, чем именно оно наполнено. Ритлин злилась, горевала, рвала и метала – они с Элон вместе стали Клинками, и вдвоем попали под начало Косадеса, тяжело было принять ее смерть. Она требовала проведения настоящего расследования, собиралась идти и мстить, правда, толком не зная, кому. Однажды она услышала историйку про бандитов-эшлендеров и побежала с этим к Каю, но тот сурово приказал сидеть на месте и не рыпаться. – Нам еще только проблем с аборигенами не хватает, душа моя, – процедил босс, и отправил Ритлин в Сейда Нин, за вещами Элон, которые хранились в тамошнем трактире. Останки Элон теперь покоятся в Эшленде, где-то в юго-восточной его части. У нее не было родных, только братья и сестры по ордену, и Кай принял решение не возвращать тело в Хаммерфелл – еще одно его деяние, которое Ритлин не могла ему простить. Обстоятельства смерти подруги остались загадкой для всех, лишь Нумерий на поминках, которые Кай по-тихому провел в «Южной стене», обронил мимоходом, что Элон, мол, возможно что-то увидела. Ритлин пыталась вызнать, что он имел в виду, но проклятый верзила притворялся глухонемым всякий раз, когда она вновь пыталась поднять эту тему. В общем, что старый босс, что новый друг друга стоили. – Это… ужасная трагедия, – тихо говорит Тьермэйллин, и Ритлин вздрагивает – она так глубоко погрузилась в воспоминания, что забыла о его присутствии. – Но ты сама знаешь, что подобное случается нечасто. Здесь, в Тель Увирит, вода нормальная. – Угу. – Ритлин озирается. – А поесть у тебя ничего нет? Я в последний раз жевала что-то утром еще. Эльф отставляет бокал и поднимается. – Идем. Ужинать мы будем наверху. Все вместе.***
Он дает ей флакончик с зельем. Этикетка – лиловая, с жирной и кривоватой черной стрелкой, указывающей вверх – общепринятое в Морроувинде обозначение левитации. Они идут к двери, которую Ритлин заприметила, поднимаясь сюда, Тьермэйллин тянет за кольцо посередине, и дверь открывается. – Не пей пока, – говорит он. Ритлин кивает, шагая следом. Оба вскоре оказываются в сравнительно небольшой, но уютной гостиной, застеленной овальным ковром, ее нисколько не портят даже длинные тонкие то ли лозы, то ли корни, спускающиеся с потолка. Здесь стоит стол – дорогой, куда дороже, чем тот, за которым только что пил Тьермэйллин – и пара изящных кресел с мягкими подушками. На столе – кувшин с водой и пара кубков, а еще – какие-то книги. Впрочем, книги тут везде, в каждом закутке этой башни, Ритлин даже на мостках в купальне видела какой-то томик, видно, кем-то забытый. Напротив входа выстроились большие горшки с растительностью, а прямо от порога, изгибаясь вдоль стены слева, начинается лестница, ведущая к вертикальной шахте. На следующие уровни никак не подняться, только лететь. Тьермэйллин мигом осушает свой фиал, и его ноги немедленно отрываются от пола. – Не рано? – спрашивает Ритлин, но эльф указывает куда-то в потолок, и когда она задирает голову, то видит там квадратное отверстие наподобие того, что есть в прихожей нижней башни. Ритлин откупоривает зелье и опрокидывает содержимое в рот, чувствуя, как тело становится невесомо-легким. Самое главное теперь – не перевернуться вверх тормашками. – Ты давай первый, – предлагает она, – а то на мне трусов нет. Тьермэйллин изящно отпархивает в сторону, растягивая пальцами подол своей длинной мантии. – На мне тоже. Ритлин не успевает ничего ответить, потому что он мгновенно взмывает вверх и исчезает в шахте. Сама она пыхтит некоторое время, и решает пролезть в эту дырку на потолке. Ритлин отталкивается ногами, вернее, самыми носочками, от пола и летит. Ощущение пугающее и восхитительное одновременно. Ей уже приходилось испытывать на себе этот эффект, и всякий раз это было как в первый. Вот и сейчас она настолько растеряна, что едва успевает выставить ладони над головой, чтобы защититься от удара, но все равно звучно прикладывается темечком о твердый грибной хитин. Тихонько ругаясь, она перебирает руками, «шагая» к отверстию, и наконец вылетает в срединный зал башни. Он гораздо выше и шире, чем все остальные помещения. Если бы не все эти проклятые грибные наросты, тут, наверное, мог бы поместиться их с Тьермэйллином дом, да еще и каеву бы место осталось. Впрочем, весь этот зал пустой, если не считать вездесущих магических кристаллов, торчащих в его углах, да светильников, едва разгоняющих мрак. – Выбралась? – спрашивает Тьермэйллин. – Да, – бурчит Ритлин. – Теперь-то куда? Эльф машет куда-то налево от себя, но ей ничего не видно. – Поднимись ко мне, – велит он, и когда Ритлин подчиняется, поворачивает ее всем корпусом к еще одному круглому проему прямо под потолком, из которого льется яркий свет. – Нам прямо туда. И давай поживее, эти зелья долго не продержатся. Тьермэйллин тянет ее за собой к свету, и Ритлин послушно летит. Они успевают проникнуть в комнату, когда действие зелий иссякает, волшебная легкость исчезает, и оба оказываются на полу – эльф ловко приземляется на обе ноги, а вот Ритлин не столь удачно плюхается едва ли не плашмя. Хорошо хоть она висела не высоко. Кряхтя, она поднимается на ноги, одергивая задравшийся халат и поправляя пояс, и быстро оценивает обстановку. Тьермэйллин притащил ее в какую-то вроде бы столовую, по крайней мере сервированный на четыре персоны стол тут имеется. А еще – стойки с чем-то, судя по запаху, съестным, накрытым тканью. Ритлин так увлекается распознаванием ароматов и очертаний, что не сразу замечает – в комнате они с эльфом не одни. Во главе стола, лицом к вошедшим, восседает огромный седовласый мужик в синей рубахе навыпуск и черных штанах – Гай Нумерий, их с Тьермэйллином босс, а заодно магистр Дома Телванни и Лорд Индорил Неревар Возрожденный собственной персоной. Заметив, что на него обратили внимание, Нумерий складывает бумаги, которые только что изучал, в стопку и перекидывает оную на маленький столик рядом. – Наконец-то. Садитесь, и давайте уже начнем. Макарий, хватит баловаться, сядь на стул, как я велел. Пора ужинать, наконец. Из-под стола вылезает ребенок, совсем маленький, лет пяти, наверное, если бы он был человеком. Впрочем, думает Ритлин, он похож на человека, даже уши у него закругленные, а не острые. Только еще у него нечеловеческие желтые глаза и эта странного цвета кожа, будто у Тьермэйллина. – Это Ритлин, моя подруга, – представляет Нумерий. – А это Макарий, мой сын. Самый… младший из моих детей. – Здравствуйте, – вежливо говорит мальчик на тамриэлике. В речи слышен акцент, весьма явный – эшлендерский. Ритлин кивает: – И тебе привет. Макарий забирается на стул со стопкой подушек – кто-то специально подложил их, чтобы ребенок не клевал носом содержимое тарелок. Потом они ужинают вчетвером, почти в молчании, и лишь к десерту Тьермэйллин заводит беседу с мальчишкой, расспрашивая о том, что он за сегодня прочел из заданного. Макарий с готовностью отвечает, а Ритлин наблюдает за ним краем глаза. Самый младший, говоришь? Она-то думала, самый младший – сын той эшлендерской шаманки, как там ее?.. Хотя выговор этот. Может, это он и есть? А чего он тогда цветом на альтмера смахивает?.. Ужин тем временем подходит к концу. Мальчишка доедает свое пирожное с фруктами, и Нумерий объявляет: – Время уже к полуночи, пора спать. Макарий вздыхает и сползает со своего подушкового стула, который для него слишком высок. Отец ненадолго тянет его к себе, чтобы взъерошить волосы и поцеловать в макушку, а потом легонько подталкивает ребенка к проему. Ритлин наблюдает во все глаза, но зелий Макарию не дают. Он сам собой взмывает в воздух и исчезает во мраке башни. – Ты так и не забрал у него амулет? – негромко спрашивает Тьермэйллин, а Нумерий пожимает плечами. – Не вижу причин для этого. Он вполне смышленый и здравомыслящий, особенно для его возраста. – И все же это ребенок. Маленький. – Он – не обычный ребенок, Тьермэйллин. – Нумерий отодвигает свою тарелку резким жестом, давая понять, что тема закрыта, и сверлит взглядом Ритлин. – Как удачно совпало, что ты явилась сюда сама. Я-то думал, ты еще нескоро вернешься в Балмору. – В Балмору? А она-то тут при чем? – При том, что Тьермэйллин оставил там тебе записку, которую ты должна была прочесть при возвращении… Ну ладно, ты здесь, и это главное. – Ну-ну, – тянет Ритлин. – А чего тогда стражник здешний сходу спросил, не Ритлин ли я, и что «господин» хочет меня видеть? Как-то не верится, что мой приход для тебя неожиданным оказался. – Разведчики из малых племен говорили, что в Молаг Амуре не так давно видели одинокую редгардку средних лет на гуаре и при оружии. А Тьермэйллин мне сказал, что ты отправилась по очередной шарашке Айдис куда-то. Я сложил одно с другим и предположил, что это можешь быть ты. Потому и попросил стражу высматривать и выспрашивать. Кстати, ты – первая редгардка, которая добралась до Тель Увирит за все время ее существования. – Я здесь уже бывала раньше, – замечает Ритлин. – Правда? – Угу. Тут была только башня и четыре домика. Ты, кстати, тогда отсутствовал. Я переночевала у одной аптекарши и поехала дальше. – Могла и в башне переночевать. – В обнимку с автоматоном? Нет уж, я к этой херне и близко не подойду. Нумерий приподнимает брови. – И тем не менее, недавно ты заглядывала во все двемерские руины по пути. Даже в Галом Дэус. Он конечно теперь пустует, но я бы все равно не рекомендовал… – Галом Дэус? – перебивает Ритлин. – Это где ты вампиров перех… перебил? Она все еще стесняется материться при Тьермэйллине, хотя тот сам порой может завернуть, причем на разных языках. – Да. Вампиров там теперь не водится… вроде бы. Но там все же не безопасно, так что хорошо, что ты не зашла внутрь. – Тоже разведчики сказали? – недовольно спрашивает Ритлин. Нумерий вздыхает. – А ты как думаешь? Эти земли только на первый взгляд кажутся безлюдными. Значит, Айдис отправила тебя в какой-то двемерский поселок? Зачем? Ритлин молчит, но недолго. Рано или поздно ему доложат, что она и у Мзанченда крутилась. Она косится на Тьермэйллина и неохотно рассказывает о сути задания. – Только мост к этим хреновым руинам обвалился, – заканчивает она, – вот я и вспомнила про твою деревню, и что тут зельями торгуют. Хотела перелететь через эту гребаную лаву. – Незачем тебе туда лететь, – говорит Нумерий, рассеянно потирая подбородок. – Мост несколько лет назад обвалился, у заказчика Айдис устаревшая информация. А чертежей никаких и вовсе там не сохранилось. Я там давно все обчистил. Ритлин запускает пальцы в свои кудряшки. – Твою мать, – с чувством произносит она, – есть на этом сраном острове место, куда ты еще не сунул свой нос, и эльфийская баба, в которую ты еще не засунул свой хер?! – Ритлин! – возмущается эльф, но она почти не слышит. – Давай сюда эти херовы чертежи! – С какой стати? – мирно отзывается Нумерий, отпивая из своего бокала. – Я их нашел, и они мои. Ну, были. Я отдал их Ллунеле, нашему архитектору. Она использовала эти схемы для проектирования моей башни. Куда она их дела после – другой вопрос. Ритлин обмякает на стуле. Бодаться с телваннийской волшебницей нет никакого желания. И это точно не стоит восьмисот септимов. Как и вся эта сраная затея с путешествием по Молаг Амуру. – Что там в этой вашей записке, которая ждет меня в Балморе? – угрюмо спрашивает она. – Что ты должна отправиться в Садрит Мору и сидеть там в трактире Мюриэль, ждать меня, – отвечает Тьермэйллин. – Но раз ты уже здесь… – То можно наконец-то приступить к делу, – негромко подхватывает Нумерий. Ритлин ждет, но он почему-то не торопится переходить к этому самому «делу», а некоторое время сидит, не глядя на подчиненных, и вертит пальцами ножку опустевшего бокала. – Ладно, – вздыхает босс. – Ритлин… В общем, я вызвал тебя, чтобы попросить об одолжении. Личном. – Ну, каком? Теперь Нумерий смотрит ей в глаза. Они всегда казались ей какими-то чересчур синими, а теперь, кажется, сделались и вовсе нечеловеческими – слишком большие радужки и слишком странное выражение. – Макарий. Я бы хотел, чтобы ты какое-то время побыла его опекуншей. – Я… Чего?! Ты… Мужик, ты охренел?! – Ритлин, – предупреждающе говорит Тьермэйллин, но женщина упрямо мотает головой. – Нет и нет. Я не могу. Дети – это не мое. Серьезно, у тебя тут полно всяких баб, мог бы попросить кого угодно!.. – В том-то и дело, что не могу, – устало качает головой Нумерий. – Макарий в большой опасности, и мне нужно удалить его из Морроувинда вместе с попечителем, на которого мои враги подумают в последнюю очередь. Я знаю, что ты совсем не чадолюбива, но ты потому и подходишь лучше всего. Ритлин растерянно ковыряет вилкой в тарелке. – Что за опасность? – наконец спрашивает она. Нумерий переглядывается с Тьермэйллином. – Ты помнишь о том «недоразумении» с королем Хелсетом? Ритлин фыркает. – Ну еще бы! – Ассасин Темного Братства однажды напал на Нумерия прямо в старом доме Кая, шуму было на все балморские трущобы. – Ты думаешь, королек захочет прикончить твоего наследника? А с остальными как? – Остальные… в относительной безопасности, я перевез всех, кого мог, подальше на северо-восток провинции. С Макарием все сложнее. Дело в его матери. – Той шаманке из Уршилаку? Неужто Хелсет и ее угрозой себе считает? – Нибани Меса не рожала Макария, хотя она ему без сомнения мама, – негромко отзывается Нумерий. – Дело не в ней, а в кровной его матери. Ритлин трясет головой. – Чего? Я не понимаю. Хватит недомолвок, меня еще Косадес этим бесил. – Гай хочет сказать, что мудрая женщина Уршилаку усыновила мальчика, но родила его другая, – поясняет Тьермэйллин. – Пожалуйста, прояви терпение. Это… непростой разговор. – Мягко сказано, – бурчит Нумерий. – Да, наш целитель прав, Бани назвала малыша своим сыном и растила вместе с Ишуэлем, ее первенцем от меня. Так было на протяжении нескольких лет, но до меня пару месяцев назад дошли вести, что моя самая большая тайна теперь известна Хелсету. Я-то думал, что подчистил все концы. О происхождении Макария не знал никто, кроме меня самого, верхушки Уршилаку и Рук Альмалексии, а уж эти-то умеют держать язык за зубами. – Минутку… – говорит Ритлин, и ее мороз прошибает по коже. – Только не говори, что мальчонку родила… – Да, – тяжело кивает Гай. – Его кровная мать – Альмалексия.***
Ритлин пытается осознать услышанное, но мысли в голову лезут все сплошь нецензурные. Она пытается справиться с собой, но не выдерживает. – Аххренеть! Ты и ее отымел! О чем ты только думал, кретин?! – Ритлин… – Да отвали ты, остроухий! Нет, я все понимаю, слышала, что она была баба хоть куда, но, твою мать, она же вроде как богиня! – Так получилось, – отводит глаза Нумерий. – И я был бы тебе очень благодарен, если бы ты говорила потише. Мне не хотелось бы, чтоб Макарий услышал лишнее. Ритлин затыкается, и некоторое время все молчат. Потом она спрашивает: – Значит, ты думаешь, Хелсет захочет навредить ему? Ребенку? С чего бы? – С того, что он мой сын. И Альмалексии. – А другие твои чада? Вряд ли их существование для него тайна. – Нет, но их ведь не Альмалексия произвела на свет. – Подумай, – тихонько говорит Тьермэйллин. – Макарий – сын богини-правительницы Морроувинда и реинкарнации ее мужа, святого Храма и тоже в прошлом правителя. Да уж, для Хелсета этот сопляк наверняка хуже кости в горле. Тем более, что король уже пытался прикончить папашу. И все же… – С чего ты все же решил, что сынок Барензии точно нацелится на твоего сынка? – Потому что он уже пытался убить меня… – Это другое. – …И пытался убить Мирин несколько лет назад. Мирин – дочка Драрейн Телас из Балморы, вспоминает Ритлин. И его дочка. Еще она вспоминает, что Драрейн вместе с ребенком вдруг внезапно уехала из Балморы. Как раз лет семь назад. – Ты уверен, что… – Уверен. Нет никаких улик и свидетелей, да и исполнителей я… в общем, не был достаточно аккуратен, и те преставились, но я уверен, что это Хелсет. Покушение случилось как раз после одной нашей с ним стычки. Это явно должно было быть предупреждение. – Убийство твоей дочери – предупреждение? Тьермэйллин фыркает. – Да ладно, Ритлин, это же Хелсет. Сын всех троих своих родителей. И правда. Удивительно, что эта сволочь других детей Нумерия не поубивала. Ритлин смотрит на босса: – И ты хочешь услать его вместе со мной подальше из провинции? Ты уверен, что это поможет? – Хелсету как минимум понадобится время, чтобы отыскать его, если вы уберетесь из Морроувинда хотя бы на год. И искать он будет ребенка, похожего на маленького альтмера… похожего сильнее, чем Макарий. Согласись, что для сына женщины из меров, ну, вроде как, он слишком смахивает на человека. Ритлин кивает. Мирин Телас выглядела как маленький темный эльф, только с синими отцовскими глазами, в остальном она практически не отличалась от других данмерских детей. А этот Макарий – действительно нечто странное. – Так что ты ответишь? – вопрошает Нумерий. – А то ты не знаешь! – огрызается Ритлин. – Ладно, я согласна немного повозиться с твоим отпрыском, но учти: нянчиться я не умею, а сюсюкать с ним не буду. – С ним никто никогда не сюсюкал особо, – печально улыбается папаша, – разве только я сам. Он ведь эшлендер. – Ясно… Куда ты там хочешь нас сослать? – На юг Сиродила. Сядете на корабль, который сперва выйдет из Внутреннего моря, а потом пойдет вдоль восточного побережья Морроувинда к Чернотопью, обогнет материк и бросит якорь в Топальской бухте. Путешествие не из легких, но вы все же проделаете его в достаточном комфорте, обещаю. Давай покажу на карте… Глубоко за полночь, обговорив с боссом все детали, они с Тьермэйллином возвращаются вниз. Эльф снова предлагает зелья, но Ритлин, расхрабрившись, спрыгивает прямо так. Тьермэйллин, впрочем, следует ее примеру, немного поколебавшись. Ни та, ни другой умудряются ничего себе не сломать при этом, Ритлин даже дивится про себя, впрочем, недолго. Усталость наваливается на нее разом и вытесняет все мысли, кроме одной. – Я вообще нихрена не умею обращаться с детьми, – говорит она, когда они с Тьермэйллином оказываются в нижней башне, и эльф ведет ее к гостевым спальням.– Просто не представляю, как я буду присматривать за незнакомым мальцом, да еще хрен знает сколько времени, чтоб его! – Расслабься, – преспокойно отзывается Тьермэйллин, распахивая перед ней дверь в ее спальню. – Макарий – как-никак эшлендер, ему не нужны пуховые перины и деликатесные яства. Вернее… наверное, как раз и нужны, но бедный малыш привык к суровым условиям Эшленда. Он не доставит тебе уж слишком много хлопот. – Ну-ну. – Это правда. Мы с ним ходили как-то к Эрабенимсунам, что еще не уехали, вернулись дней десять назад, так ты бы видела, как он в дороге на ночлег устраивался – выкапывал ямку в пепле, клал туда коврик, сворачивался на нем клубочком и укрывался своим плащом. А ведь ему всего пять! А ест он вообще все, что предложат. – Вы с ним ходили? Так как давно ты тут сидишь? – Я отбыл в Садрит Мору вечером того дня, когда ты уехала в Суран. Так что… ну, почти месяц. – Ясно. – Ритлин входит в комнату, и тут же натыкается взглядом на очень знакомый ящик. – Так, погоди-ка – это что, мой рундук? – М-м. Да. Я привез его вместе с остальными твоими вещами. Они все в шкафу. Ритлин медленно выдыхает. Значит, ее согласие на участие в семейных делах Нумерия – просто формальность. На секунду возникает жгучее желание послать всех их в задницу скампа и свалить подальше, но потом она вспоминает, что вокруг – лишь пепельные пустоши, барахло везти не на чем – на одного гуара оно просто не влезет, и усталость накатывает с новой силой. – Спокойной ночи, – бурчит Ритлин и захлопывает круглую дверь перед носом эльфа.***
Пока они ждут корабль, нанятый Нумерием, Ритлин в основном мается бездельем. Тьермэйллин же нашел себе занятие – учит малолетнего сынишку хозяина башни простецким целительским приемам. Ритлин про себя задается вопросом – не рано ли? – но Нумерий, кажется, не против, а значит, это и подавно не ее дело. Впрочем, уроки занимают все меньше времени – чем ближе заветная дата, тем реже Нумерий отпускает от себя ребенка. Всю последнюю неделю он вообще не спускает мальчонку с рук. Ритлин, наблюдая за отцом и сыном как-то вечером, роняет: – Того и гляди ходить разучится… – Маловероятно, – печально улыбается Тьермэйллин, а потом вздыхает: – Это будет тяжело… Он не уточняет, что именно, но Ритлин и так понимает. Ей придется остаться один на один с травмированным разлукой с родителями и родиной ребенком и не поехать крышей. И не дать поехать крышей ему. Та еще задачка. – А что его приемная мамка? – спрашивает она. – Ну, эта шаманка? Она что, так просто отпустила его, или это история про злую мачеху и пасынка? – Гай сказал, что Нибани Меса чуть не прокляла его, когда он пришел за ребенком, – тихо говорит эльф. – Как я понял, она любит Макария не меньше, чем родного сына. Ритлин кивает. – Я бы прокляла. Сначала он подкидывает ей своего отпрыска от другой бабы, а стоило ей привязаться к мелкому, отнимает. Пусть и на время и вынужденно, но все-таки… – По словам Гая, Нибани Меса кричала ему примерно то же, когда он объявил ей, что собирается сделать. – Угу. Желаниями мальца, конечно, никто интересоваться не стал, хотя и понятно, что он никуда не хочет уезжать. Но выглядит он вроде довольно бодро. – Это теперь. За месяц он более-менее выправился и смирился. Когда я его увидел в первый раз, он почти ничего не ел, не разговаривал и практически не шевелился. – То есть, то, что он не лежит пластом – твоя заслуга? – Отчасти. Гай тоже приложил усилия, к тому же здесь, в Тель Увирит… интересно. Макарий раньше не бывал нигде, кроме лагеря Уршилаку и его окрестностей, так что тут ему практически все в новинку. Мы с его отцом смогли убедить его, что грядущее путешествие будет еще более познавательным, а через несколько месяцев он снова увидится с матерью и братом. – Почему он не назначил опекуном тебя? – вопрошает Ритлин. – Ты и внешне лучше подходишь. – Верно, и я мог бы сочинить легенду о своей супруге человеческой расы, которая скончалась например от мора. Только Гай уверен, что Хелсету и его шавкам как минимум описали примерную внешность ребенка, и что они тоже додумаются до похожей версии, то есть они намеренно будут искать желтоглазого мальчика с золотистой кожей и черными волосами в сопровождении альтмера любого пола. Поэтому нужно отправить Макария с кем-то, кто на него не похож. – Эдак они всех альтмеро-человеческих полукровок изведут… Тьермэйллин откашливается. – Ну… Они не так часто встречаются. Плюс тут нужен определенный возраст. Словом, еще поэтому важно, чтоб Макария сопровождал не я. Высокий эльф с ребенком-метисом в толпе не затеряется… – А я-то с таким ребенком внимания вообще не привлеку. – Поэтому я тебе потом дам кое-какие зелья, которые нужно будет давать мальчику раз в неделю, желательно в один и тот же день, в одно и то же время. Они будут немного его маскировать – цвет глаз окажется тем же, но кожа будет выглядеть просто смуглой. Он вполне сможет сойти за твоего сына. И я, кстати, видывал редгардов с похожим цветом глаз. – Такого цвета глаз у людей не бывает. – Ну… возможно, но на это вряд ли будут сильно внимание обращать. – А когда зелья закончатся, что мне делать, а? – Ничего. Я все рассчитал – вам хватит их до Сиродила, а там уже будет неважно, какого цвета у тебя ребенок. Когда совсем темнеет, Ритлин разживается зельями левитации и отправляется на поиски босса. Тот сидит в кресле на самой вершине башни, на просторной террасе, с которой открывается вид на Молаг Амур, и на руках у него спит Макарий. Ритлин садится в соседнее кресло, не дожидаясь приглашения, и Нумерий вопросительно смотрит на нее. – Я подумала, что раз уж я помогу тебе в твоем личном деле, – негромко начинает она, – ты мог бы помочь мне. – Можешь не беспокоиться об Айдис. Скорее всего она решит, что ты сгинула в пепле, и ей и в голову не придет заставить тебя платить неустойку. – Да насрать мне на Айдис. Она уже как-то пробовала с меня «неустойку» содрать, удар по сиськам живо привел ее в чувство. – Тогда чего ты хочешь? – Элон. Нумерий молчит, и Ритлин развивает мысль: – Ты тогда проболтался, что, мол, она что-то там увидела. Что ты имел в виду? Босс шевелится в кресле, поудобнее устраивая головку ребенка на сгибе руки. Ритлин кажется, что он тянет время, но решает давить до последнего. В конце концов, он у нее в долгу. – Ты помнишь, где мы ее нашли? – наконец бормочет Нумерий. – Девятипалый, кажется, хорошо описывал это место всем желающим. – Да, помню. И еще помню, что это вроде была какая-то жуткая пустошь, где все мертво, и никого там не водится, даже гребучих скальных наездников. Вот мне и непонятно, что Элон могла там увидеть такого, что утопилась в кислоте. – В самой долине пусто и мертво, это правда, но прямо за хребтом, который ее окружает – стеклянные шахты – пещеры Дунирай они назывались тогда, теперь – шахты Дунирай. Их еще только начинали разрабатывать, тот год был первым годом работ, Империя еще не нагнала туда кучу стражи и управленцев, словом, порядок был чисто условный. Ритлин сглатывает. – Ты думаешь, она увидела контрабанду?.. Гай наклоняет голову. – Или что-то еще более опасное. – В смысле?! – Ш-ш-ш, – шипит Нумерий, кивая на спящего сына, и тихонько бормочет, почти себе под нос: – Тебе не показалось странным, что Кай не предпринял никаких попыток расследовать дело и запретил это нам? Ведь смерть Элон, мягко говоря, вызывала вопросы. – Еще как показалось. Я… Я тогда решила, что это эшлендеры постарались… – Нет. Они тут точно ни при чем. И я сейчас не защищаю их интересы, а просто констатирую факт. К тому же провернуть то, что сделали с Элон, им не под силу. – Ты… на колдовство намекаешь?.. Хочешь сказать, кто-то заставил ее раздеться и нырнуть в то проклятое озерцо? – Угу. Кто-то весьма могущественный. Управлять волей смертных – отнюдь не легкая задача. Ритлин хмурится. – Не верю я, что кто-то смог промыть мозги Элон. У нее всегда была сильная воля, она даже заклинаниям Иллюзии плохо поддавалась. Эти придурки из Гильдии Магов как-то раз пыжились-пыжились, да так и не справились с ней. Нумерий вздыхает и кивает на двери позади них. – В моей спальне, на дне комода валяются перчатки, которые мне презентовал Арион, когда я еще ходил в его протеже. На одной из них чары такой мощи, что я с ее помощью не единожды заставлял мелкие племена эшлендеров переселяться с места на место, культистов даэдра – покидать их святилища и молиться Девяти, а целую кучу охотников за рабами – забывать об их целях. И эту вещицу Арион называл своим ранним экспериментом в Зачаровании. – Слушай… – И я уж молчу о том факте, что почти весь гарнизон форта Вос – два десятка легионеров – в один прекрасный день позабыл о своих клятвах императору и Империи и назвал своим господином Магистра Ариона из Дома Телванни. Я это к тому, Ритлин, что нашелся бы маг подходящей силы, и даже Элон не устояла бы перед его мастерством. – Нумерий откидывается на спинку кресла. – Это было заклятье Приказа, даже думать нечего. И нет, я не знаю наверняка, кто его наложил. У меня есть некоторые догадки, не подтвержденные фактами, и делиться ими я пока не намерен. Прости, что не помог, Ритлин, но тут я и вправду почти бессилен.***
Корабль приходит как-то неожиданно. Однажды рано утром Тьермэйллин будит ее и говорит: – Пора. Я помогу тебе собраться. Ритлин вскакивает, сна – ни в одном глазу. В четыре руки они собирают ее барахло, и она все думает: как же уволочь эту тягу. Тьермэйллин разрешает ее сомнения – сплетает заклинание, и весь багаж взмывает в воздух и тянется к выходу сам собой. – Круто, – кивает Ритлин. – А когда тебя рядом не будет, как мне с этим корячиться? – Наймешь носильщиков. У тебя денег будет достаточно. И все же на улице они, с помощью слуг, грузят рундук и сумки на гуаров, а потом вся процессия с Нумерием во главе отправляется в путь… куда-то. Ритлин крутит головой и уясняет, что они идут на северо-восток. К полудню они выходят на побережье – запах пепла разбавляется ароматами соли и водорослей – и Ритлин видит в маленькой бухте две шлюпки, вытащенные на песок, а в море – корабль вроде багалы, но она плохо разбирается в судах. Нумерий, успевший всех опередить, хотя он всю дорогу шел пешком и нес спящего Макария на руках, уже тихо беседует с парой аргониан у лодок. Когда Ритлин и Тьермэйллин подходят к ним, босс кивает на нее и произносит: – Вот твоя вторая пассажирка. Звать Ритлин. Она вам придется кстати, если пиратов повстречаете. Ближайший ящер хрипло бурчит: – Посмотрим, чего она стоит. Хотя лучше бы нам не встречать ребят под черным флагом. – Он протягивает когтистую руку Ритлин, а другой машет в сторону багалы: – Я – Окав, капитан той посудины. Этот здоровяк когда-то освободил меня от кандалов… правда, тогда он был на треть меньше примерно. Ритлин усмехается. Нумерий и при их с ним первой встрече показался ей верзилой, но от корпруса его сильно разнесло во все стороны, отчего он теперь мог поспорить габаритами с зивилаи, а по заверениям Суран и вовсе был больше их всех (двоих), виденных волшебницей. – Ну, меня уже представили. – Она косится на босса и ребенка. – Так что… пора? Но прощаться, оказывается, пока рано – Нумерий собирается плыть с ними на судно, и Ритлин вдруг посещает мысль – уже не передумал ли он насчет своего плана? Макарий все еще спит, и это очень странно – видно, добрый дядюшка Тьермэйллин напоил его чем-то помимо комуникового морса. Солнце потихоньку опускается за горы на востоке, и Ритлин, втащив последний баул с барахлом в крошечную каюту, которую ей долгие недели, а то и месяцы предстоит делить с маленьким мальчиком, впервые за день переводит дух. Потом смотрит на все еще дремлющего на соседней койке Макария и выходит на палубу. Нумерий в компании Тьермэйллина беседует с капитаном. Команда почти вся сплошь аргонианская, от собственно капитана, до последнего юнги, только коком тут служит флегматичный лесной эльф – Ритлин уже свела с ним знакомство как с одним из самых важных членов команды. Она присоединяется к компании, и босс тут же переводит взгляд на нее: – Макарий?.. – Пока не проснулся. Зачем вы его опоили? Тьермэйллин отводит глаза в сторону, а Нумерий тихо говорит: – Так… будет легче… проститься. «Тебе или мальчику?» – думает Ритлин, но вслух спрашивает: – Значит, мне достанется самая тяжелая часть – успокаивать его истерику? Окав отходит под предлогом каких-то корабельных забот, оставляя Клинков втроем. Босс опускает голову: – Прости… – Хватит, мать твою! Вообще… слушай, зачем все это? Я же вижу, что тебе самому хреново от этой затеи. Оставил бы его с собой, мы помогли бы тебе его защитить… Нумерий качает головой с угрюмым видом. – Я уже сотню вариантов перебрал. Отослать Макария в центральную провинцию с надежным человеком – лучший выход. У меня… скоро дел будет по горло, Ритлин. – У тебя их всегда полно. Ты же всегда чем-то занят и где-то шарашишься. – Будет в разы, если не на порядки хуже, поверь. – Это как-то связано с тем, что в большом мире болтают о том, что ты на Акавир свинтил? – Это Эдди, – хмыкает Нумерий. – Если не ошибаюсь, он распространяет эти слухи уже пару лет. Клянусь богами, иногда мне кажется, что он читает мои мысли, которые у меня еще в башке толком не оформились. В общем, эти сплетни придутся как нельзя кстати, хотя, наверное, именно мое мнимое отсутствие породило враждебность Хелсета к Макарию. Кажется, король тоже поверил в мой уход и решил окончательно избавиться от любых возможных соперников. За других детей я спокоен, но с моим младшим все намного серьезней. – Раз Хелсет думает, что ты сдриснул, лучше оставить ребенка с тобой, как по мне. – Я же уже говорил. Боюсь, в хаосе я не смогу присмотреть за малышом, и случится что-нибудь ужасное. Пожалуйста, оберегай его, я прошу только об этом. Продержись только до следующего лета, лучше где-нибудь в сельской местности. Потом я вас сам найду. – Сам? – Да. Макария я найду где угодно. – Ладно, – бурчит Ритлин. – Я буду стараться. – Мы отплываем! – возвещает Окав, подскочив к компании. – Гай, если ты и эльф не собираетесь с нами, то вам пора. Отдам вам вторую шлюпку, так и быть. – Не надо, – улыбается Тьермэйллин. – У нас обувь специальная есть. Скиньте штормтрап, мы спустимся на воду. Нумерий на несколько минут исчезает в каюте, где спит его сын, а потом появляется, наскоро прощается с капитаном и парой матросов, машет Ритлин и идет к борту, где уже приготовили лестницу. Тьермэйллин вдруг стискивает ее в объятиях, чего никогда раньше не делал, и шепчет: – Да хранят вас обоих Девятеро. Затем быстро отстраняется и бежит вслед за боссом.***
Судно отплывает, когда на Вварденфелл опускаются сумерки. Ритлин глядит на удаляющийся Молаг Амур, пока корабль лавирует между многочисленными махонькими островками, а потом возвращается в каюту. Мальчик все еще спит, и Тьермэйллин говорил, что он будет спать до утра. Она недолго наблюдает за ребенком, невольно отмечая внешнее сходство с его отцом – от матери ему, похоже, достался только цвет кожи и глаз, да форма губ – капризно изогнутая, в остальном Макарий похож на Гая, только хорошенького – в силу малолетства. Интересно, вырастет ли он в такого же мордоворота, или унаследует немного данмерской, то есть, кимерской худощавости? Ритлин растягивается на койке, позабыв снять сапоги, и прикрывает глаза. Надо немного отдохнуть перед грядущим испытанием.