***
Покупать лошадь – хлопотное дело, поэтому для путешествия Гилдан нанимает экипаж, вернее, покупает пару мест, хотя могла бы обойтись и одним – Акиваша даже со своим пузом пока что умещается на ее коленях. До Бланкенмарша всего несколько часов пути, но Гилдан они кажутся вечностью – она давно отвыкла путешествовать в такой толпе, а еще вокруг слишком много людей (и аргониан) – это тоже теперь непривычно. Так что когда экипаж прибывает на место, она первой спрыгивает наземь, прижимая к груди Акивашу, скоренько выясняет, где тут резиденция Дозорных Стендарра, а потом рысит в дальний конец деревушки к неприметному домику. «Совсем ты старая стала, – сетует она про себя, останавливаясь перед дверью домика, – теперь вот с трудом выносишь поблизости присутствие юнцов моложе сотни». Она стучит раз, другой, третий, потом готовится приложиться к створке в четвертый, но тут она открывается, и на пороге возникает дамочка человеческой расы. Кажется, она не очень молода, но Гилдан плохо определяет возраст людей и судит только по морщинам, прорезавшим ее лоб. – Приветствую, – бодро говорит Гилдан на тамриэлике. Женщина отзывается: – И тебе привет… Хочешь что-то сообщить? Гилдан на секунду непонимающе распахивает глаза, но тут же вспоминает, куда явилась. – Нет-нет, я не по этому вопросу. На самом деле я надеюсь, что это ты можешь мне что-то сообщить. Я ищу одного человека. Целителя. Его зовут… м-м… ах да: Макарий Каллид. Мне сказали, что он одно время был одним из вас, так может, у вас сохранились какие-то контакты? – Макарий, Макарий… Я такого не помню. Хотя имя вроде знакомое… Погоди. Женщина исчезает за дверью, впрочем, оставив ее полуоткрытой. Гилдан переминается с ноги на ногу. Акиваша сидит, то есть, лежит в сумке, висящей на ее груди, но она дополнительно придерживает ее руками – чтоб кошечке было комфортнее. Женщина появляется вновь, и не одна – с ней какой-то человек, кажется, еще более пожилой. – Вот, – говорит она, – эта эльфийка ищет Каллида. – Старшего или младшего? – щурится старик. – Старший-то помер лет пятьдесят назад. – Я ищу того, который целитель, – поясняет Гилдан, борясь с отчаянием. – Или и старший, и младший оба такие? – Старший был кем угодно, но не целителем. – Старик морщит лоб. – А вот младший… Зачем он тебе? Гилдан раздумывает около двух секунд. – Мне очень нужна его помощь, – честно говорит она и приподнимает Акивашу в сумке, которая высовывает голову из-под клапана и хмуро смотрит на парочку в дверях. – Моя подруга нуждается в услугах одаренного целителя. Так нуждается, что нам пришлось прервать наше путешествие по морю, высадиться в Лейавине и идти искать лекаря на берегу. К сожалению, в самом Лейавине нам помочь никто не взялся. Зато посоветовали попробовать найти этого Макария. Женщина вскидывает брови. – Ты всерьез решила перерыть весь Лейавин в поисках целителя для кошки? – Помолчи, – обрывает ее старик, не сводя взгляда с Акиваши, а потом выходит на крыльцо. – Макарий был нашим соратником недолго, это его папаша Лерекс четверть века ходил в Дозорных. Макарий где-то пропадал, явился почти к самой кончине папаши, а потом несколько лет служил нашему делу, но вскоре Имперский культ вспомнил, что у него есть жрец с нехилым целительским даром, и его сперва вернули в лоно церкви, а потом отправили капелланом в Восьмой легион. – Это все конечно интересно, но… – Тебе очень повезло, что ты застала меня. Я Макария-то не просто помню, я его видел буквально в прошлом году. Он хоть больше и не Дозорный, но капелланом тоже быть перестал, у него теперь маленький приход в Пограничной заставе – это каджитская деревня на том берегу Нибена, у самой границы. Гилдан моргает. – Мне сказали, что он жрец Девятерых… – Угу, а конкретно – Акатоша. – М-м. Понятно. Только разве каджиты исповедуют Имперский культ? Акиваша тут же запускает когти в ее руку прямо через ткань сумки. Гилдан едва сдерживается, чтобы не зашипеть от боли, а старик пожимает плечами. – Чего бы нет? Полно в Культе и каджитов, и аргониан, и эльфов всех сортов. А уж каджиты в Эльсвейре своему Алкошу испокон веков поклоняются. – Ладно, я поняла, видимо, я многое упустила, – вздыхает Гилдан, и Акиваша убирает когти. – Так как мне добраться до этой Пограничной заставы, и много ли времени это займет? А то его, боюсь, у нас совсем немного. Старый Дозорный крутит головой, прикидывая направление, а потом медленно говорит: – Тебе надо проехать еще на север до Скалы Рыбака. Оттуда ходит паром до Поселения-у-Воды, это городок на правом берегу Нибена. Застава – прямо на запад от него, в горах. Спросишь у местных, как доехать. По времени… Если поторопишься, можешь справиться за неделю. Или дней за десять. – Благодарю тебя, – совершенно искренне говорит Гилдан. – Удачи тебе и твоим… соратникам. – И вам, – бормочет старик. – Надеюсь, вы успеете.***
На самом деле Гилдан еще не такой старая – ей пока не исполнилось двух сотен. Для мага, пусть и из босмеров, это не возраст. Но за последние недели она так вымоталась, что ощущает себя дряхлой бабкой. И усталость эта не сколько физическая, сколько моральная. Ее дух пребывает в некотором упадке давно, не одно десятилетие, но вся ситуация с Акивашей, кажется, оказалась той соломинкой, которая почти переломила хребет лошади – так вроде бы выражаются местные? Гилдан в Сиродиле не впервые, но в прежние времена она путешествовала только по побережью, не углубляясь внутрь провинции. Здесь все отличается от привычного для нее уклада. Почти в той же степени странно, что и Вварденфелл когда-то. Все это Гилдан обдумывает, пока трясется в экипаже на север от Бланкенмарша, мокнет под изморосью во время переправы через Нибен, а потом таскается по этому самому Поселению-у-Воды в поисках если не проводника, то хотя бы того, кто может описать, как найти Пограничную заставу. Впрочем, проводник быстро находится – молодая каджитка едет в деревню навестить бабку с дедом и готова проводить туда же эльфийку средних лет (на вид) за небольшую мзду. Гилдан соглашается, не торгуясь – в деньгах она нужды не испытывает – и почти ждет подвоха в дороге. Зная каджитов и их «любовь» к ее племени, и с учетом всех нынешних событий нетрудно догадаться, что доверять этой девице опрометчиво. Опасения выражает и Акиваша в том числе, но Гилдан тихонько бормочет ей, когда они едут на север от городка, чтоб она не боялась – она, Гилдан, в конце концов, маг с немалым практическим опытом. Лошадь все-таки пришлось купить. Теперь Гилдан покачивается в седле, придерживая Акивашу, готовая в любую секунду к атаке, но ее чутье, и обычное, и магическое, не предупреждает об опасности. Странно. Неужто девчонка-каджит действительно собирается проводить ее до деревни? Почему тогда едет не в ту сторону? Стоит об этом подумать, и каджитка сворачивает на незаметную тропу в холмы. Гилдан тянет поводья своей лошади, и та послушно шагает следом за конем провожатой. Каджитка оглядывается, видно, чтобы убедиться, что Гилдан следует за ней, и натыкается на ее подозрительный взгляд. – Что? – Мы точно едем правильно? – Конечно. – Но мне сказали, что Застава – прямо на запад от Поселения-у-Воды… – Так и есть. Только напрямки не подняться – холмы слишком крутые, поэтому все испокон веков объезжают или с юга или с севера. Ты говоришь, что тебе надо быстрее, а быстрее как раз с севера. Кстати, зачем тебе в нашу деревню? Это как-то связано с теткой, которая сидит у тебя в сумке? Да, я ее заметила. Гилдан чувствует, как Акиваша напрягается под ее ладонью. – У вас в деревне есть священник Девятерых? – вместо ответа спрашивает она. Каджитка приподнимает уши. – Есть жрец Алкоша. – Его, случайно, не Макарием зовут? – Угу. Мои старики любят слушать его проповеди, а еще больше любят, когда он делает так, что их старые кости перестают болеть. Так ты к нему, что ли? – Да. Говорят, он очень одаренный целитель. – Ты не очень похожа на больную. Только на старую. Гилдан вздыхает. – Как долго нам еще ехать до деревни? У нас осталось мало времени. Каджитка отворачивается и пихает коня пятками. – К ночи прибудем.***
Пограничная застава – крошечная деревушка, затерявшаяся среди холмов на границе Сиродила и Эльсвейра – будто бы карабкается на горушку, покрытую лесом, и часовня Алкоша, выстроенная, судя по ее виду, сравнительно недавно, стоит на самой ее вершине. Каджитка-провожатая указывает на здание уровнем ниже церкви и говорит, что это таверна. – Можете туда заселиться, – предлагает она. – Обязательно. Э… Скажи, девочка, если я прямо сейчас загляну к священнику, это не будет слишком… неуважительно? – Ну, если у тебя дело срочное, он поймет. – Каджитка задирает голову и смотрит на зданьице, едва угадывающееся во тьме. – Макарий вроде ночует в своей часовне, то есть, в пристройке, постучи сильнее. Должен выйти. Гилдан благодарит и расплачивается с ней, добавив несколько монет сверх оговоренной суммы. Они расстаются, и Гилдан, привязав свою лошадь к какому-то плетню, начинает взбираться по ступенькам, ведущим в верхний район деревни. В Пограничной заставе темновато, нет никаких уличных фонарей, да и в окнах домов маловато света. Тут же каджиты одни, напоминает она себе. Они отлично видят в темноте. Раньше и Гилдан неплохо разбирала предметы во мраке, но с возрастом ее зрение попортилось. На ходу она сплетает заклятье Кошачьего Глаза и сразу чувствует себя уверенней. Она приподнимает Акивашу в сумке и бормочет: – Ну как ты? Та беззлобно ворчит, но Гилдан разбирает в ее голосе боль. – Потерпи немного, – уговаривает она, – мы почти пришли. Остается только надеяться, что это тот самый Макарий и жрецы из Лейавина не преувеличили его таланты. Гилдан взлетает по ступенькам, карабкающимся на холм, будто на крыльях, оглядывается на таверну, отметив, что ее-то окна хорошо освещены, и поднимается на крыльцо часовенки. Дверь туда заперта, и Гилдан стучит от души, но на стук никто не выходит. – О Талос, не оставь меня хотя бы теперь, – шепчет она, и снова начинает колотить в дверь. Простой поиск жизни говорит, что внутри кто-то есть, просто он спит, наверное. Рука устает, и Гилдан делает перерыв, готовясь вновь начать штурмовать вход в часовню, но вдруг слышит чьи-то шаги изнутри, а потом кто-то изнутри сонно говорит: – Ну хватит, хватит, сейчас открою. Голос кажется таким знакомым, что Гилдан вздрагивает. Неужели… Да нет, что ему делать тут – на другом конце материка? К тому же не он ли отправил ее на это скампово задание? Дверь распахивается, и на пороге появляется огромный тип. Гилдан на секунду кажется, что произошло какое-то недоразумение, и ее бывший босс действительно оказался тут вопреки всякой логике. Но потом она понимает, что это просто очень крупный и незнакомый ей человек – лысый и одетый в простую серую робу. Хотя, может, и не серую – заклинание Кошачьего Глаза заставляет выцветать все оттенки, так что во время его действия все кажется тусклым и почти бесцветным. Лысый жрец, тем временем, изучает стоящую перед ним Гилдан, моргая спросонья. При нем нет лампы или фонаря, так что видно ему должно быть немного, если только он не обладает кошачьим зрением каджитов или не умеет пользоваться подходящими заклятиями. – Чем могу помочь? – хрипло спрашивает он, и Гилдан снова едва удерживается от того, чтобы не поежиться – голос прямо один в один. Надо же, как бывает. – Я… прошу прощения за вторжение, – говорит она. – Но мне сказали, что ты можешь нам помочь. Ты – Макарий Каллид? – Теперь просто отец Макарий. Но да. Это я. Что у тебя случилось? Гилдан на долю секунды прикрывает глаза. – Можно нам войти? Несколько не с руки объясняться на улице. Жрец медлит немного, но потом отступает с дороги, приглашая в темное нутро часовни. – Что ж, прошу.***
– Босмеры тут нечастые гости, – отмечает Макарий, зажигая свечи одну за другой. – Как и имперцы, альтмеры, данмеры, редгарды… Все прочие. Гилдан кивает. – Понимаю. Скажем так: мне пришлось свернуть с намеченного пути и проехать вглубь материка, в силу кое-каких обстоятельств. По правде говоря, я искала тебя. – Меня? – Макарий выпрямляется, опустив руку с лучиной, и мягко спрашивает: – И зачем же? – Мне сказали в Лейавине, что ты крайне одаренный целитель и можешь нам помочь. – «Нам» – это кому? Я вижу только тебя. Хотя и чувствую… кое-кого еще. Гилдан вздыхает. – Ну, «нам», наверное, и впрямь не совсем верно. – Она откидывает клапан сумки, демонстрируя содержимое. – На самом деле, я прошу тебя – нет, умоляю – помочь Акиваше. Ей совсем плохо. Акиваша и впрямь выглядит ужасно – еле дышит, а глаза у нее полузакрыты, и из них безостановочно катятся слезы. – Моих познаний в Восстановлении хватает, чтобы купировать боль и поддерживать основные жизненные процессы в ее теле, но я все-таки совсем не целитель. Звучит, как оправдание, но Гилдан и в самом деле оправдывается. Жрец пару секунд смотрит на несчастную, а потом отрывисто велит: – Идем. Они обходят алтарь, и вскоре оказываются в небольшой пристройке. Похоже, Макарий действительно живет тут – на расправленной кровати в углу явно кто-то спал еще недавно, в комнате имеется стол с посудой из-под вечерней трапезы, потрепанный комод, пара стульев и стеллажи с книгами. Книг тут точно больше, нежели всего остального. Жрец, тем временем, смахивает со стола все лишнее, не особенно заботясь о сохранности чашек и мисок. – Клади сюда… Нет! Подожди! Нужно обработать… Он не успевает договорить, а Гилдан уже выбрасывает ладонь вперед, и столешница прямо на глазах светлеет и облетает, будто ее шуганули гигантским рубанком. – Извиняюсь, но у нас совсем мало времени. – Гилдан растягивает губы в жалкой улыбке. – Я возмещу тебе любые убытки, только спаси ее. Макарий, не моргнув глазом, отворачивается к комоду и вытаскивает из верхнего ящика стопку свернутых полотен. Одно он расстилает на столе, а потом они с Гилдан в четыре руки со всеми предосторожностями вытаскивают Акивашу из сумки и укладывают на ткань. Макарий склоняется над ней. – Я чувствую, что тебе больно, – негромко произносит он, – поэтому я сделаю так, что ты сейчас уснешь. А когда проснешься… все будет кончено. Так или иначе. «Если проснешься», – думает Гилдан, но находит в себе силы улыбнуться Акиваше, на сей раз ободряюще. Акиваша приподнимает губу в оскале – Гилдан уже знает, что это она так улыбается в ответ – а потом взгляд ее замирает, а глаза наполовину укрываются третьим веком. Заснула. Макарий отступает на полшага от стола и окидывает ее взглядом, на его лице – растерянность, непонимание и даже страх. – Во имя Отца Времени, как… – Он встряхивает обритой головой. – Ладно, не теперь. Но тебе придется мне помогать… кстати, я не услышал твоего имени. – Гилдан. – Хорошо, Гилдан. Нам понадобится горячая вода, спирт и много чего еще… Проклятье, спирта-то совсем мало осталось, сбегай в таверну и купи там бренди, да подороже, сойдет, чтобы протирать поверхности. И пожалуйста, поторопись. Время действительно на исходе. Чего доброго, скоро у бедняжки откажут почки, а за ними – и другие органы. Гилдан приходится примерить на себя роль прислуги и помощницы хирурга в одном лице. Но ведь она сама предложила помощь в свое время, хотя изначально к ней обращались только за советом, глупо останавливаться на полпути. В общем, она готовит инструменты, кипятит воду сразу в нескольких ведрах при помощи своей магии, потом бежит в таверну закупаться крепкой выпивкой… Пока она занята всем этим, Макарий не отходит от Акиваши. Положив ладони на ее огромный для столь небольшого существа живот, он, прикрыв глаза, будто медитирует, а когда Гилдан возвращается из таверны, говорит: – Пора. Обработай руки, примешь дитя, когда я его достану… На столе разложены инструменты – куча жутковатых железяк, и назначение многих Гилдан едва может угадать. Впрочем, выглядит этот инструментарий дорого – кажется, он или из серебра, или посеребренный, непростой набор. Акиваша уже зафиксирована на спине животом вверх, Гилдан открывает рот, чтобы предложить побрить ее, вон, среди инструментов видна бритва, но жрец проводит рукой по кошачьему пузу, и оно разом оголяется до бледной кожи. Макарий смахивает шерсть, но вместо того, чтобы взяться за скальпель, рассекает плоть движением пальца. Гилдан незаметно прикусывает губу: похоже, это и впрямь талантливый целитель – магические скальпели использовал не каждый магистр в Доме Телванни. Жрец, тем временем, добирается до вспучившейся в разрезе матки, снова примеривается пальцем, но вдруг передумывает и берет скальпель. Гилдан охота спросить, почему, но она понимает, что сейчас не время. Скальпель взрезает стенку матки, и вскоре на свет появляется головка с закрытыми глазами – и она размером с голову матери. Макарий извлекает котенка и передает Гилдан, та держит его, пока жрец перевязывает и перерезает пуповину, а потом переносит новорожденного на чистую пеленку. Она немного знает, как обращаться с младенцами, правда, только с теми, которых рожают женщины меров, но уверена, что справится и тут, поэтому вскоре этот очень крупный котенок начинает попискивать, сперва тихо, но затем все громче. Убедившись, что дите вроде как здорово, Гилдан оборачивается: Макарий все еще что-то желает в брюшине Акиваши. – Что-то не так? – Угу, вроде того… – Макарий поднимает ладонь, в которой лежит что-то совсем крошечное. – Еще один. Гилдан забирает и этого котенка – раза в три, а то и в четыре меньше первого – и теперь занимается им. Макарий заканчивает с Акивашей, и оставляет ее спать на почти чистой простыне – та испачкана разве только околоплодными водами, крови совсем мало. Жрец берет сперва маленького котенка, который тоже уже пищит, но еле слышно, а потом примеривается к большому. – Кошмар… Он же почти размером с мать. – Ну, видимо, это сенч-рат. – Гилдан бросает взгляд в оконце, но оттуда видны только заросли у стен пристройки, никаких лун. Но она и так знает, что Мессер уже пошел на убыль, в то время как Секунда теперь полная. – Я не знала про второго. – Мать, видимо, тоже. Хорошо хоть он альфик… То есть, она. Кстати, этот сенч-рат должен был родиться раньше. – Мне пришлось задействовать все доступные средства, и магические, и алхимические, чтобы удержать эти роды. Сам понимаешь… – Да уж понимаю. Оба молчат, и Гилдан с содроганием представляет, что бы было с Акивашей, начни она рожать это маленькое чудовище с нее саму размером, а рядом не оказалось бы этого лысого Макария. – Я очень рада, что успела добраться до тебя, – искренне говорит она. – Страшно представить… Гилдан разводит руками. Слова тут излишни. Котята пищат все сильнее – голодные. Мелкий сенч-рат вообще орет так, что скоро привлечет излишнее внимание соседей. Макарий предлагает быстренько помыть их и подсунуть под пузо матери. Гилдан знает, что альфики обычно сами вылизывают своих детенышей, прямо как обычные кошки, но Акиваша сейчас явно не в том состоянии. Она все еще спит, и Гилдан со жрецом приходится обтирать новорожденных мокрой тряпицей, обсушивать полотенцем, и только после Макарий решает разбудить Акивашу. Впрочем, не до конца – когда котята начинают сосать, она лишь вяло шевелит конечностями и слабо моргает, будто еще пребывает в отключке. – Я поделился с ней своей жизненной энергией, но ей все равно понадобится нормальная еда и питье, и очень скоро. – Макарий с усталым видом вытирает руки. – Но до утра, думаю, это все потерпит. Кстати, я хотел бы выслушать объяснения… Он смотрит на семейство, возлежащее теперь на чистом свернутом пледе, прикрытом простыней. Гилдан кивает – она ожидала этого, только пока не знает, с чего можно начать, и что можно рассказать постороннему без опаски выдать лишнее. В конце концов, она приходит к выводу, что правда – без подробностей – будет наилучшим вариантом. – Можно тогда присесть? – спрашивает она. Макарий кивает на пару кресел у окна и сам опускается в одно, прихватив кружку, доверху наполненную бренди, и предварительно впихнув руки Гилдан такую же. Гилдан усаживается, вертя кружку в пальцах и собираясь с мыслями. – Еще недавно я жила в Валенвуде, – начинает она. – На северо-западе… – Так вот почему такой выговор… Гилдан поводит плечами, ей-то казалось, что она говорит на тамриэлике чисто. – М-м-м, да. Некоторое время назад со мной связался мой… близкий друг, с которым, как мне казалось, все связи давно прервались, и попросил меня об услуге. Нужно было отправиться в Эльсвейр и вывезти оттуда… В общем, Акивашу. В результате прошлогодних событий она оказалась в беде, но сумела передать весточку, которая дошла… до адресата. В общем, это все детали. Главное, что я прибыла в Эльсвейр, нашла Акивашу и вызволила. И собиралась переправить ее в безопасное место, как меня просили, так как в этой части материка ей лучше не появляться в ближайшие пятьдесят лет самое малое, но помешали обстоятельства. – Она уже была беременна, когда ты пришла ей на помощь. – Макарий не спрашивает, а утверждает. – Да. Причем, когда я ее увидела, то решила, что она вот-вот родит, и что в ней котят – как горошин в стручке. – Гилдан тяжело вздыхает. – Только вот оказалось, что все не так просто. – Как так вышло? – тихо спрашивает Макарий. – Я знаю, что альфики – ну и альфик-раты тоже – подходят к вопросу размножения ответственно, как никто другой на Тамриэле. Они всегда внимательней остальных отслеживают Джа-Ха'джай… – Да. Когда они сами за себя решают. Акиваша… В общем, ей не повезло. Она угодила в лапы к группе талморцев, среди которых затесалась одна, скажем так, экспериментаторша. Она придумала совместить приятное с полезным и проверить, не отрываясь от допросов, что будет, если альфик отяжелеет какой-нибудь другой разновидностью каджита. – И так ведь ясно, что будет, – с отвращением говорит Макарий, – и мать, и ребенок погибнут. – Видимо, она захотела все увидеть воочию. Некоторое время оба молчат, а потом Макарий подает голос: – А второй? Альфик? Гилдан морщится. – Акиваша… рассказала, что ее случали с несколькими котами, и хотя она прилагала все усилия, чтобы не забеременеть, кое-что, видать, просочилось. И похоже, что дважды, и с небольшим интервалом. Еще чуть-чуть везения и времени, и вместо говорящего тигра получился бы еще один альфик, но… – Рассказала? – Ну, показала. – Гилдан взмахивает кружкой. – Акиваша – маг-иллюзионист экспертного уровня и адепт Изменения в придачу. Писать и читать на нескольких языках она тоже умеет, хотя с первым есть определенные неудобства. Лапы альфиков не созданы для письменности. Хотя… Акиваша нашла выход. Макарий отпивает из кружки. – Значит, ты все это время не давала ей разродиться? Как долго? – Начала действовать еще в Эльсвейре. Я использовала кое-какие техники, покупала зелья в сенчальских лавках, и все время носила ее на руках, и не только потому, что ей уже было слишком тяжело ходить. Сейчас-то я понимаю, что надо было обратиться к тамошним каджитским лекарям, уж они-то имеют больше понимания, что делать в такой ситуации… Только вот Акиваша ей это запретила – из опасений быть схваченными талморскими агентами. Впрочем, тогда обе еще были уверены, что им хватит времени доплыть до Морроувинда, но они понятия не имели, что котят двое, и второй – младший – спутает все карты. Макарий сидит, мрачно подперев щеку ладонью. – Почему они делают все это?.. – бормочет он. Гилдан понимает, что «они» – это талморцы, и пожимает плечами. Она допивает свой бренди, а потом ставит опустевшую кружку на подоконник. – Потому что могут.***
С час или около того они сидят и наблюдают за роженицей с приплодом. Правда, Гилдан исподтишка разглядывает еще и жреца – посмотреть-то есть на что. У этого Макария и впрямь есть что-то общее с ее бывшим боссом, помимо голоса и размеров они и чертами лица слегка похожи, только этот тип явно моложе… чем был Гай, когда они впервые встретились. Может… Да нет, он же давно перестал носиться по бабам, с тех пор, как встретил ту свою шаманку. Наверняка дело просто в общем типаже – она и раньше встречала мужчин-сиродильцев, напоминающих Нумерия, в том же Легионе, например. Впрочем, есть тут любопытная деталь – когда действие Кошачьего Глаза прекращается, и возвращаются все цвета, а за окном начинает светать, Гилдан отмечает, что жрец-то, оказывается, не совсем человек. По крайней мере, масть у него чисто альтмерская – золотистая кожа и такие же глазки. Совсем не разумно ему обитать тут, на самой границе с разожравшимся Альдмерским Доминионом… – В Лейавине не нашлось целителя, который помог бы ей? – задумчиво спрашивает Макарий, прервав ее размышления. – Самый расхваленный, которого мне предложили, один раз глянул и сказал, что не возьмет грех на душу. Да и… короче, мне показалось, что в целительском деле он не намного лучше меня. А я могу лишь о себе позаботиться, да и то в определенных пределах… – Гилдан умолкает на мгновение, а потом снова повторяет: – Нам очень повезло. – Пожалуй. – Макарий встает и указывает на окно, тьма за которым потихоньку начинает выцветать. – Думаю, нам обоим не лишне будет отдохнуть. У меня тут особо не развернешься, так что лучше тебе устроиться в таверне. У Гилдан есть приличный запас зелий от усталости, но сейчас она чувствует, что не прочь бы прилечь. – А как же Акиваша и ее детки? – С ними все будет в порядке. Я устрою их тут, в уголке, где нет сквозняков. – Макарий с трудом удерживается от зевка. – Приходи, когда выспишься. Гилдан кивает и уходит в таверну. Довольно молодой сутай, подозрительно сверкая зелеными зенками, проводит ее в свободную комнату – тесную и скудно обставленную, но чистую. Гилдан сбрасывает обувь, ложится прямо поверх вытертого покрывала и закрывает глаза. День сегодня был долгий.***
Днем она возвращается к часовне. Жрец Макарий сидит на крыльце и с самым мрачным видом кормит первенца Акиваши из бутылочки, заткнутой тряпкой. Рядом крутится какая-то каджитка, лопоча что-то на смеси ломанного тамриэлика и та'агра. Когда Гилдан подходит, Макарий поднимает глаза и грустно произносит: – Она отказывается кормить этого бедного мальчика. И обихаживать тоже. Гилдан хмурится. Она вполне понимает Акивашу, но еще понимает, что котенок ни в чем не виноват. – Мне очень жаль. И, видимо, она также не захочет, чтобы он поехал вместе с нами. А у нас, к сожалению, график, от которого мы отстаем, и сильно. Ты можешь что-нибудь… – Да, я уже поспрашивал. В деревне нашлись желающие взять его. В конце концов, это сенч-рат – изрядная боевая единица в перспективе, а времена сейчас… сама знаешь. Гилдан кивает. – А если они потом откажутся? – осторожно спрашивает она, косясь на каджитку, которая спускается вниз, к деревенскому колодцу. – Я имею в виду: сенч-рата же еще прокормить надо… – Ну, если только первые десять лет, – усмехается Макарий. – Всего-то. Дальше-то они сами себя кормят. Я понимаю, к чему ты клонишь. Если уж по обе стороны границы не найдется добровольцев, я готов о нем заботиться. Верну долг, в некотором роде… Он поднимается, придерживая детеныша, движением головы указывает на вход в часовню и заходит туда первым. – Она… м-м… «спрашивала» о тебе. Надо сказать, с непривычки это даже жутковато – я сгоряча подумал, что это твой призрак, а это была всего лишь иллюзорная проекция… – Для жреца из такой глухомани ты поразительно хорошо образован, – отмечает Гилдан, шагая следом. – Извини мою наглость, но, как по мне, тебе тут не место. – Почему?.. – пожимает плечами Макарий. «Потому что талморцы, если тебя найдут и схватят, постараются, чтобы ты умер не очень быстро…» – думает Гилдан, но жрец уже несется дальше: – Ты считаешь, что жители глухой деревеньки не нуждаются в заботливом священнике и знающем лекаре? Или все дело в том, что они каджиты? Гилдан останавливается. – Это довольно-таки обидно, – прохладным тоном отмечает она. – Правда? Акиваша сообщила, что ты долго жила в Морроувинде. А там еще сравнительно недавно процветало рабство. Я мало знаю об этом, зато много знают некоторые из моей паствы. Они, если не сами, то дети, внуки и правнуки бывших рабов. Гилдан выдыхает сквозь зубы. Такой подставы от Акиваши она не ожидала. Может, та решила все переиграть, раз теперь чувствует себя в безопасности? Если она решит остаться тут или следовать своей дорогой, то Гилдан даже лучше. В любом случае, главное она сделала – вытащила ее из талморского плена. – Обобщение на уровне «все каджиты – воры», «все орки – тупые вонючие дуболомы». Даже хуже – ты реально считаешь, что все, кто хоть сколько-то жил в Морроувинде, потенциальные рабовладельцы? Может, ты все еще не выспался, отец? Или тебя так раззадорило, что еще недавно я жила в Валенвуде? Я, как бы это сказать помягче, не отношусь к поклонникам Талмора. – М-м, ладно, признаю, это было чересчур… – Я, вообще-то, выкрала ее у этих говнюков с Алинора, а потом носилась по вашим сырым землям со змеями и мошкой в поисках тебя, чтобы ты мог спасти ее жизнь и здоровье, хотя я так-то давно не девочка. Надеюсь, это не ускользнуло от твоего внимания. – Не ускользнуло. Хотя вроде как ты это делала по чьей-то указке. В любом случае я не могу не заметить, что Акиваша путешествует с тобой по своему почину… По крайней мере, я не чувствую следов чар, подавляющих волю. Идем, она хочет сказать тебе что-то важное. Когда Гилдан заходит в спальню Макария, то первым делом видит ее – Акиваша сидит посреди комнаты и умывается передней лапой. Жрец удаляется, лишь заглянув в пристройку, а Гилдан, оставшись с каджиткой наедине, негромко спрашивает: – Ну и зачем ты ему растрепала все на свете? Спасибо хоть, не рассказала о моих постельных предпочтениях. Акиваша замирает, позабыв убрать язык, и он смешно торчит между ее черных губ розовым лоскуточком. Потом перед мысленным взором Гилдан появляются слова – и мгновенно исчезают, но она успевает воспринять их сознанием. «Случайно вышло. Не подумала о последствиях. Просто хотела поддержать беседу». – Не подумала, ага. Ты что, забыла, что мы – в каджитской деревне? – Гилдан подбоченивается и трясет головой. – Жрец сказал, у тебя что-то важное. Акиваша поднимается на все четыре лапы и грациозно выгибает спину. Выглядит она хорошо, даже отлично, особенно на фоне того, что было меньше полусуток назад – Макарий хорошо над ней поработал. Единым движением Акиваша вспрыгивает на стол у стены и стучит лапой по чему-то на нем. Гилдан подходит. На столешнице – аккуратно свернутый клочок бумаги, явно выдранный из книги – внизу листа видны печатные строки. Кажется, раньше это была страница из старой «Астрологии». – Ну и?.. Акиваша фыркает. «Разверни. Я приняла его, но адресовано тебе. В основном». – Как?.. – Гилдан тянется к листку. – Как ты это сделала? «У меня есть метка. – Акиваша задирает подбородок, и там, среди густой шерсти, висит маленький неприметный камешек на нитке-невидимке. – Это с ее помощью я общалась с некоторыми своими коллегами на остальном Тамриэле. И, стало быть, с твоим боссом тоже». – Бывшим боссом. – Гилдан трогает камешек кончиком пальца. – Неожиданно. Талморцы ее искали? «Они искали хоть что-нибудь. Но не догадались как следует обыскать меня. Тупые, заносчивые выродки!» Гилдан улыбается краем рта и начинает читать.«Акиваша сообщила, что вы выбрались, но отклонились с курса. Может, это и к лучшему. Теперь я думаю, что ей лучше остаться в Сиродиле, чем тащиться в Морроувинд. Но тебе придется проводить ее на север, до самого побережья Румаре. Доберитесь до Имперского города, а потом снимите комнату в таверне «Ваунет» – это в Вейе – поселке у самого моста Талоса на материке. Ждите там дальнейших указаний. P.S. Я знаю, что ты больше не обязана подчиняться моим приказам, но прошу тебя довести дело до конца. Я буду перед тобой в долгу».
Гилдан долго смотрит на даэдрический глиф «hekem» коим подписано послание, и наконец до нее доходит, что это первая буква в том старом слове из сиродилика, которым данмерские жрецы-отступники «перевели» на современный тамриэлик титул ее бывшего босса, который он носит в трех Великих Домах Морроувинда. Hortator. Гилдан вздыхает. Почерк, конечно, его, и манера письма знакомая, но именно эта подпись убеждает Гилдан, что письмо – не подделка. – Ну что, ты готова ехать? – спрашивает она, не отрывая взгляда от этого «hekem». «Готова». – Хорошо. Тогда расплатимся с нашим спасителем и отваливаем. Кстати. – Гилдан поднимает голову. – Где твой младшенький? То есть, младшенькая? Акиваша не смотрит на нее, но ее поза выдает напряженность. Гилдан водит взглядом по комнате и видит котенка – такого же черно-рыжего, как и мать. Он ползает по пледу в углу, попискивает и явно ищет свободный сосочек, только вот весь набор далековато – сидит на столе с угрюмой мордой. – Если ты не хочешь и ее тоже… – начинает Гилдан. «Нет. – Акиваша спрыгивает на пол и идет к пледу. – Эту я оставлю».***
Они отбывают вечером, когда начинает смеркаться. Гилдан стоит рядом со своей взнузданной и оседланной кобылой, к седлу которой накрепко приторочена корзина с мягкой подстилкой – в ней поедет Акиваша с дочерью. Жрец Макарий мнется неподалеку, кутаясь в плащ с капюшоном. – При других обстоятельствах я бы предложил вам подождать до утра, – тихонько бормочет он, – но ко мне уже дважды за сегодня заходили и спрашивали, правда ли, что я приютил талморскую ведьму с ее рабыней. Так что могу только благословить вас в путь. Насколько я понял, вы умеете за себя постоять, причем обе. – Умеем, не волнуйся. – Гилдан забирается в седло. – Благодарю тебя. За все. Если не хватит тех денег… – Хватит, хватит, более чем. – Макарий заглядывает в корзину, где уже лежит Акиваша с котенком, и замечает: – Вроде все хорошо. Я осмотрел их на дорожку, и обе в норме. Но лучше все же поберечься в ближайшие месяцы. – Слыхала? – усмехается Гилдан. – Опять мне таскать тебя на ручках. Ой, то есть теперь – вас. Макарий невесело улыбается, но тут же серьезнеет и негромко обращается к Акиваше: – Я позабочусь о твоем сыне, госпожа. Я понимаю, почему ты его отвергла, хотя еще раз напоминаю, что тут нигде нет его вины… – Гилдан наблюдает краем глаза, как Акиваша прячет морду, не желая смотреть на жреца. Макарий со вздохом отступает с дороги и машет ладонью. – Удачи вам и… прощайте, видимо. – Прощай, – соглашается Гилдан. – Да хранят тебя боги от всех тревог.***
В «Ваунете» они живут уже около недели. Гилдан скучает, читает немногочисленные книжки, имеющиеся у хозяйки, да ходит прогуляться на берег озера. Акиваша то спит в кресле их номера, подставив соски слегка подросшей дочери, то сидит на подоконнике и глазеет на улицу. Гилдан иногда думает, не жалеет ли она, что оставила старшего котенка тому жрецу, поддавшись сиюминутным эмоциям. Или, может, не таким уж сиюминутным – в конце концов, она довольно долго носила сенч-рата в своем животе. Но если она и жалеет, то никак этого не демонстрирует. В сандас утром Акиваша вдруг вскакивает на кресле, едва не свалив дитя на пол, а потом мчится к окну. Гилдан спрыгивает с кровати и тоже выглядывает на улицу: у коновязи рядом с пегой лошадью стоит какой-то альтмер в простой темной одежде. – Твой знакомый? – спрашивает он Акивашу, и та медленно качает головой. «Моего деда. Но информацию о нем он передал моему отцу, а тот – мне». – Так это, выходит, тот, кто нам нужен? «Думаю, да». Гилдан хмыкает. Он видит только макушку альтмера, заплетенную «колоском», да еще надбровья и кончик носа, но в движениях и общей манере держать себя ей чудится что-то знакомое. Она вдруг замирает. Не может быть… – Он ведь альтмер, – ровным голосом отмечает она. – Ты уверена?.. «Хозяйка этой таверны тоже из них. Теперь будем в каждой золотушке талморца подозревать?» – Сейчас такое творится, что… Ладно, как знаешь. Они решают не лезть на рожон и ждать в комнате. Но проходит полдня, а их никто не торопится навестить, только служанка приносит обед прямо в номер, а потом удаляется прочь. Дело потихоньку идет к вечеру, и Гилдан уже начинает думать, что и она, и Акиваша ошиблись. Она подумывает завязать разговор, но покосившись на нее, с угрюмым видом вылизывающую котенка, решает, что сейчас не время. Размышления прерывает стук в дверь. Акиваша опять замирает с высунутым языком, и они с Гилдан обмениваются взглядами. – Кто там? – громко произносит последний. – Свои. Открывай. Голос тоже знакомый. Гилдан приподнимает брови с предвкушающей улыбкой, а потом послушно поднимается и идет к выходу из комнаты, заготовив на всякий случай защитное заклинание. Он отодвигает задвижку, распахивает дверь и видит на пороге того самого альтмерского типа. – Чем могу?.. – Не узнаешь меня? – спрашивает альтмер. Гилдан открывает рот, чтобы выдать какую-нибудь остроту, но на ум ничего не приходит. Конечно, она знает этого длинного худого типа. Когда-то они даже спали вместе. – Тьермэйллин, – тихо говорит Гилдан. – Рада тебя видеть. – Я тебя тоже. – Тьермэйллин указывает подбородком в комнату. – Так я войду? – Зачем? «Не дури. Впусти его». Гилдан косится в сторону: Акиваша только что спрыгнула на пол, покинув свою дочку, и теперь стоит посреди номера, глядя на вновь пришедшего. Гилдан со вздохом пропускает Тьермэйллина внутрь и закрывает дверь на засов.***
Несколько часов спустя, когда уже почти темно, она выходит проводить Акивашу с дочерью и Тьермэйллина, которые отправляются в путь. – Опять ты выезжаешь почти ночью, – говорит Гилдан. Акиваша уже сидит в корзинке со своим котеночком, только корзинка оная приторочена теперь к седлу тьермэйллиновой лошади. Она незаметно пожимает плечами. «Так уж получается…» Гилдан оглядывается на Тьермэйллина, который расплачивается с конюхом «Ваунета». – Ты придумала имя девочке? Она не собирается помирать, вон какая бодрая. Акиваша щурит глаза и неожиданно предлагает: «Придумай ты». – Э… Ну… Ты уверена? Акиваша кивает. Гилдан, отчего-то смутившись, прикусывает губу. – Ладно. Как насчет Кисины? «Почему именно так?» – Не знаю. Просто когда я смотрю на нее, мне кажется, что она похожа на Кисину. Так звали одну кошечку в шахтах Кальдеры. Она никогда не унывала, даже когда ей сильно досталось при взрыве газа в какой-то штольне. «Что с ней стало?» – Мой босс освободил ее и, насколько я помню, «Две Лампы» организовали ее путешествие в Эльсвейр. Это было давненько, в конце прошлой эры. Акиваша тихонько фыркает. «Хорошо. Пусть будет Кисина». Гилдан просовывает руку в корзину и легонько гладит крошечную головку большим пальцем между махоньких ушек под ревнивым взглядом матери. Тьермэйллин наконец-то заканчивает трепаться с конюхом и подходит к ним. – Вы попрощались? Тогда нам пора. Он наскоро проверяет сбрую, и Гилдан отступает в сторонку, чтобы не мешаться. – Куда вы? – спрашивает она, не особо надеясь на ответ, но Тьермэйллин все-таки говорит: – В Коррол. Он знает. А ты куда? В Валенвуд? – Это был бы изощренный способ самоубийства. Нет, конечно, вернусь в Морроувинд. Этот гад втянул меня в историю, пусть теперь найдет мне местечко в своей стране. – Поплывешь вниз по Нибену, а там вокруг материка? – М-м-м. Нет. Я тут немного погадала на озерной гальке, и камешки сказали, что в ближайшее десятилетие мне не стоит пускаться в кругосветные круизы. – Н-да уж, после того, что ты там устроила, они будут прочесывать прибрежные воды на юге частым гребнем. Гилдан усмехается. – Так что я поеду посуху до самого Внутреннего моря. Тьермэйллин вдруг наклоняется и сухо целует ее в губы, а потом взбирается в седло. – Удачи тебе, Гилдан. И прощай. Лошадь выходит со двора таверны на Красную кольцевую дорогу, а Гилдан провожает всех четверых взглядом. Перед тем, как Тьермэйллин сворачивает на развилке, ее настигает прощальное послание Акиваши: «Спасибо тебе. За все».***
Ранним утром она стоит у дверей отделения курьерской службы в Эльфийских садах Имперского города. Зевающий данмер открывает контору, впускает клиентку внутрь, и, еле ворочая языком, спрашивает, чего ее душа желает. Гилдан изящно выкладывает запечатанный конверт на стойку и обворожительно улыбается. – Доброе утро. Я бы хотела как можно быстрее отправить письмо в Порт Телваннис…