Звёздное небо|tomarry|

Его камера относительно небольшого размера. Чтобы попасть сюда, ему пришлось пройти тысячи извилистых ступенек, воняющих влажным камнем и солью, в сопровождении двух авроров, которые вели себя как статуи и смотрели куда угодно, только не на Гарри. От побега из камеры его защищает блестящий барьер на металлической двери и тяжелые оковы, блокирующие магию; благодаря им вся магия Гарри заперта в его теле, как в клетке, неспособная проникнуть во внешний мир. Воспоминание о его палочке всё ещё причиняло боль. Как его замечательную подругу разломали пополам. Сухой клерк сначала сообщил, что его исключили из Хогвартса с приговором, а потом просто разломал её. Пополам. Лишь несколько искр, последний крик его подруги и недоверчивый взгляд Гарри. Не было большой церемонии, просто в уединении министерского зала, где никто другой не мог ее увидеть, без каких - либо специальных ритуалов - палочка Гарри была уничтожена, и ее останки не были возвращены ему, а просто брошены в огонь. Он хотел бы иметь такую роскошь, как у Хагрида, - сохранить хотя бы часть. Не то чтобы он ею воспользовался, но, может быть, она могла бы утешить его в таком холодном и страшном месте, как Азкабан. Сначала он не чувствует дементоров так сильно. Он ощущает их присутствие, это жуткое ощущение, как паутина льда, оплетающая сердце, но оно не так настойчиво и всепоглощающее, как он ожидал. Может быть, потому, что вокруг еще много людей — отрабатывают барьеры в его камере. Они оставляют одежду на смену и показывают, где два раза в день появляется поднос с едой. Затем они уходят, и Гарри остается один. Он смотрит в маленькое зарешеченное окошко, размером с раскрытую ладонь, сквозь которое лишь тянущийся вокруг сумрачный океан. Он смотрит на него, пока за решеткой не появляются слизистые губы дементора. Он больше этого не делает. Он также не может избавиться от ощущения, что гнилые губы растянулись в самой ужасающей улыбке в мира. Он вздрагивает от одной мысли и прячется в тонком одеяле на койке, натягивая его на голову и закрывает глаза. Время идет медленно. Тупо пялиться на стену, завтракает, тупо пялиться на стену, ужинает, спит, а на другой день утро разнообразит ледяной душ. Он стоит голый, трясущимися босыми ногами. Душ включается сам по себе, и Гарри одевается в ту же мантию, как и накануне, только вместо пота пахнет химикатами. Он изучает грубую бесцветную ткань и со вздохом выходит из маленькой ванной комнаты (Ах, эта роскошь) к ожидающему охраннику. - Почему у меня отдельная ванная комната? Аврор даже не смотрит на него, только начинает подниматься по лестнице-магические оковы Гарри заставляют его следовать за ним. Они никогда не отвечают на его вопросы, как почти никогда не смотрят на него. Он ненавидит ходить по коридорам Азкабана. К счастью, они не заходят в камеры обезумевших от влияния дементоров сокамерников, даже не ведут его туда, где есть камеры, но Гарри все равно их слышит. Их стоны, крики и вопли. Люди, чьи умы были поглощены страхом. Иногда по коридору (узкому, полному сырости и этого ужасного затхлого запаха) проходит дементор. Обычно он стоит или медленно скользит и, кажется, с любопытством наблюдает за Гарри. Гарри не может отделаться от странного чувства, что дементоры проявляют к нему странный интерес. Он вздрагивает при мысли о том, как их глаза словно следуют за ним, наблюдают, как будто они чего-то ждут. В его камере ничего не изменилось за те несколько минут, что он принимал душ; Гарри с облегчением входит, он рад, что ему больше не придется терпеть такую близость с дементорами. Он ложится на жесткую кровать и закрывает глаза. С тех пор, как он в Азкабане, в его голове царит тишина. Волдеморт еще ни разу не заговорил. Гарри не может определить, сколько именно сейчас времени. Он знает, что находится в заключении несколько дней, но обратный отсчет до конца его приговора бессмысленен. Ведь возвращаться не к кому. Впрочем... скорее всего, он сойдет с ума перед выходом на свободу. Его будит царапанье, как будто по стеклу скользил длинный заостренный ноготь. Медленно и раздражающе, раня чувствительные уши. Но никого нет. Сквозь крохотное окошко пробивается слабый отблеск солнечного света, скрытый облаками, но ни ногтя, ни его вероятного владельца не видно. Гарри встает, немного шаркает по камере и снова ложится. Что ему здесь делать? Ему хочется попросить у охранника несколько книг. Когда пойду в душ через два дня, я так и сделаю, - думает Гарри, засыпая. Темнота окутала его, как теплый кокон из нежного шелка. Это довольно приятное чувство, пока он не чувствует, как щупальца тьмы не сжимаются на его шее. Тонкие пальцы мрака обладают удивительной силой, и на мгновение Гарри не может дышать. Его мысли кружатся, не в силах кристаллизоваться, дыхание застревает в горле, отчего Гарри задыхается. И это его будит. В его камере темно. Нет никого. Здесь только он. Только Гарри. По крайней мере, на первый взгляд, потому что если присмотреться... Из-под кровати торчит рука. Бледная, в синяках, с неровными грязными ногтями. Гарри сглатывает. Он боится встать, поэтому поджимает ноги под себя и сидит так какое-то время. Когда он открывает глаза, рука больше не торчит. На этот раз это тело маленькой девочки с дыркой в животе с неровными краями. Джинни шевельнула губами, словно хотела что-то сказать, но по какой-то причине не смогла. Гарри смотрит на нее со своего места. У Джинни вырван язык, Гарри хочется всхлипнуть от досады. Он прячет лицо в колени, но Джинни все еще там, когда он снова поднимает голову. Что бы он ни сделал, она там. Она лежит и шевелит губами, как рыба, которая умирает без воды. - Прекрати! - кричит он в пространство и ищет взглядом дементора, который должен отвечать за эти галлюцинации. Но никого нет. Есть только Гарри и Джинни. - Прекрати... достаточно... Всю ночь Гарри сидит, глядя на обнаженное тело девочки, на внутренности, разорванные острыми когтями, и на шевелящиеся губы с вырванным языком. Он просыпается с быстро бьющимся сердцем. На столике лежит его завтрак. Джинни исчезла. С облегчением он встает, не обращая внимания на пятно крови на полу (Это галлюцинации, повторяет он про себя, галлюцинации) и пытается есть, но каждый кусочек похож на бесцветную жижу, которая вызывает только отвращение, поэтому она возвращает все в ведро, которое должны служить совершенно другой цели. Магия тут же удаляет грязь, и Гарри падает на землю, прижимаясь разгоряченным лбом к холодному камню. Через окно за ним наблюдает дементор. А Гарри просто смотрит на пятно крови и вырванный язык, который все еще дергается. - Это иллюзия, галлюцинация... Дневной свет ничего не меняет. Всепоглощающий холод спорит с разгоряченным телом Гарри, у которого нет сил подняться с пола. - Этого на самом деле нет, нет... Нет! Этого не существует! - кричит он в кровавое пятно и плачет. Все исчезает, как только он закрывает глаза. Когда он открывает их, все начинается заново. Высокий свод сплошь покрыт свежей кровью. Гарри откуда-то узнал это зрелище. Он открывает глаза от ужаса, когда видит Джинни, которая открывает и закрывает рот, борясь за свою угасающую жизнь. Но у Джинни нет дыры в животе. Гарри оглядывается по сторонам. Все пропитано горячей кровью мертвого василиска, и по его телу Гарри наконец-то понял, где он. Тайная Комната. Он снова здесь. - Это сон, иллюзия... - упрямо повторяет он шепотом. - Но почему все это так реально?! Он в панике оглядывается, выискивая дементоров. Все, что он может видеть, это статуи змей, одного большого Салазара, полного крови и Джинни. Он даже не подходит к ней. Это иллюзия. Это все равно не имело бы смысла. Джинни умерла. Ее больше нет. Нет. - Ты определенно повзрослел. Гарри резко обернулся в сторону голоса. Том Риддл стоит, прислонившись к колонне (пожалуй, на единственной, которой нет крови), и насмешливо улыбается. - Ты больше не бросаешься на помощь, как идиот-гриффиндорец. - Гарри не обращает внимания, слишком сосредоточенный на самом Волдеморте. — Том, - говорит Гарри. - Я тоже рад тебя видеть, мой маленький волшебник. - Волдеморт не перестает вести свою игру. - Хотя мы уже решили, что ты вырос... Мне перестать тебя так называть? Хм...? Что ты об этом думаешь? - Что ты здесь делаешь? — Я? — говорит удивительно. - Меня здесь нет, маленький волшебник. Это твой мир, твои страхи. Ты мне скажи: что я здесь делаю? - Я н-н-не знаю... - Гарри панически пытается понять, что происходит, но в голове у него пустота, а руки начинают дрожать от волнения, страха. - Я не хочу... — Ой, ну правда! - Том оттолкнулся от колонны и подошел ближе. - Мы возвращаемся к той жалкой стороне Мальчика-Который-Выжил? - Мне это надоело! — Да? — Он приподнимает бровь и скрещивает руки на груди, что только возбуждает Гарри. — Да! Черт, да! С меня хватит! Мне надоело это... всё! Ты, дементоры, Джинни! Почему она не может оставить меня в покое? Она же мертва! Что я ей сделал? Я действительно очень хотел ее спасти! Я хотел! - Разве ты не знаешь, что некрасиво так лгать? - Волдеморт наклоняется и что-то поднимает с земли; Гарри не может увидеть, что это такое. — Я... Это правда, правда! - Ты пытаешься убедить меня или себя? Хм? - Второй вопрос - это гул, вибрирующее среди высоких стен. Гарри пытается собраться с мыслями, вытирает потные руки о мантию (почему он одет в хогвартскую форму?) и переминается с ноги на ногу. - Тебя, — неуверенно говорит он. — А может, себя? - добавляет он. - Тогда как только ты узнаешь — Волдеморт достает свою палочку и направляет её на горло Гарри, — тогда обязательно сообщи мне, - заканчивает он с мерцанием в глазах и вспышкой пыточного заклинания, которое поражает Гарри со всей силой, посылая его на грязный от крови пол. Как ни странно, Гарри не чувствует боли. Он оглядывается и на мгновение пытается сориентироваться. Джинни нет. Тело Джинни исчезло. Крови нет. Он в камере. - Дыши, Гарри, — говорит он себе. - Вдох... Выдох... Вдалеке слышны чьи-то пронзительные крики, какая-то женщина прямо-таки срывает себе горло неестественно высоким голосом, моля о пощаде, скуля, что не хотела убивать своего сына. Гарри хочется рвать на себе волосы. Сколько времени прошло? Какое время суток? За окном по обыкновению серо; независимо от времени суток оно серое, только ночью царит чернота, сливаясь с плащами дементоров. Он поднимается с кровати, чувствуя, как хрустят его застоявшиеся кости. Он упорно не смотрит в определенное место. Он знает, что Джинни там не было, на самом деле она не лежала на полу его камеры. Но на всякий случай он туда не смотрит. Он не знает, что с собой делать. Если он будет сидеть сложа руки, он действительно сойдет с ума. Женщина продолжает кричать, и Гарри мечтает отключить свой слух. Чужое страдание - это не его дело. Со вздохом ложится на спину и начинает делать пресс. Раз, два, три. Раз два, три. И все заново. Всё, лишь бы не думать, нельзя сойти с ума. Он должен найти цель. Усталый и весь в поту, он падает на кровать. Он с облегчением выдыхает - именно такого состояния он хотел достичь. Не думать. И как-то пережить это. - Цель жизни... - бормочет он в матрасе. - Какая она может быть у меня? Она у меня когда-нибудь была? - Чего я хочу? Он хочет встретиться с Сириусом, обнять его и сказать, что теперь он понимает, так сильно понимает боль своего крестного отца. Может быть, они могли бы улететь в те теплые страны, которые посещал Бродяга, когда скрывался. Он хочет выбраться от сюда. Убежать. Он хочет вернуть свою палочку и каждого встреченного дементора обработать заклинанием Патронуса. Он хочет, чтобы эта чёртова женщина наконец перестала ныть о своем сыне. Он хочет, чтобы они все заткнулись. Он хочет крикнуть Рону в лицо, что он думает о нем. И Гермионе тоже. Он хочет ударить Дамблдора, а потом спросить почему. Он хочет уничтожить эту дурацкую систему, которая обрекает невинных людей. Он хочет покоя. Он хочет выбраться отсюда, независимо от того, какими средствами ему придется воспользоваться. И хотя он хочет все это — он ничего не делает. Он не питает себя надеждами, он просто смотрит в потолок, думая о бессмысленной жизни.

***

Длинные бледные пальцы нежно ласкают голову змеи, будь Нагини кошкой, она бы наверняка удовлетворенно замурлыкала — однако, будучи рептилией, она лишь изредка высовывает раздвоенный язык и тихо шипит. — Милорд… — Люциус Малфой стоит на коленях перед креслом, смиренно склонив голову и не глядя в кровавые глаза Волдеморта. Небольшой кабинет освещает лишь несколько свечей, а воздух наполнен ароматами пыльных книг и крепкого красного вина. Темный Лорд не отвечает на приветствие, он просто ждет, пока светловолосый волшебник поднимется с колен и сам заговорит. - Поттер прибыл в Азкабан по вашему указанию, милорд. Он получает кивок в ответ, и все. Малфой просто стоит какое-то время молча, ожидая его ответа. — Мой лорд... Если можно... - Волдеморт поднимает взгляд и откладывает книгу, которую читал, - Действительно ли это мудрый ход? - Что ты подразумеваешь под этим? Люциус громко сглатывает слюну и облизывает узкие губы. Тон Волдеморта не оставляет иллюзий-если ответ Люциуса не понравится, тот горько об этом пожалеет. - Ведь Азкабан скоро перестанет существовать. Волдеморт только приподнимает бровь, поэтому Малфой продолжает, тщательно подбирая слова: - Я говорю о нападении на Азкабан и захвате дементоров на нашу сторону... Этот ответ вызывает лишь широкую улыбку у Темного Лорда, но в ней нет ни намека на веселье или доброту, и исчезает так же быстро, как и появилась. - Я упоминал о нападении на Азкабан? — Нет, но... это же очевидно. — Очевидно, говоришь? - Волдеморт встает и позволяет длинной мантии упасть на мягкий ковер. Он медленно подходит к растерянному мужчине и холодными пальцами поднимает его подбородок так, чтобы их глаза встретились. - И поэтому мы этого не сделаем, Люциус. Ты забыл? Пока мы действуем скрытно, не нужно сеять лишнюю панику среди мирно живущих волшебников, не так ли? Люциус хаотично и слишком рьяно кивает головой, и Волдеморт убирает пальцы с довольной улыбкой. - А как насчёт Пожирателей Смерти, которые там? Они верно служили вам, милорд. - Мне они пока не нужны. Как только план сработает... мы их освободим. Темный Лорд вздыхает и открывает толстую книгу. - Тебе еще что-то нужно? - Он посмотрел на Малфоя, который всё ещё стоит на месте, не собираясь покидать кабинет. Волдеморт знает, что это кабинет Люциуса и его дом, но его раздражает постоянное присутствие хозяина. В конце концов, он пришёл сюда, чтобы расследовать дело. И он хочет сделать это как можно скорее. — Поттер, - просто выдыхает он. — Что с ним? - Почему было так важно, чтобы он попал в Азкабан, а не в Нурменгард? Темный Лорд лишь загадочно улыбается и рукой приказывает Люциуса уйти. Когда дверь закрывается, он тихо опускается в кресло и потягивается, как кошка, греющаяся на солнце. Я не понимаю этого увлечения, Том. Он просто детёныш. Нагини поднимает тяжелую голову и смотрит на пожелтевшие страницы книги о дементорах. На гравюре, на которой была открыта книга, изображено умирающее сморщенное существо. Но у него есть потенциал. Как уголь, который требует времени и усилий, чтобы стать алмазом. Самый ценный в коллекции.