Звёздное небо|tomarry|

Дни тянутся бесконечно, и Гарри может только смотреть на тусклый потолок и ожидать прибытия дементоров. Потому что, когда они приходят, принося с собой холод и такой липкий страх, мысли Гарри кружатся, когда мальчик пытается отвлечься от галлюцинаций и ужасных событий, повторяющихся в его голове, как в петле. Тогда единственное спасение – ровный голос Волдеморта. А когда его нет, Гарри остается только плакать от беспомощности, теряясь в бездне отчаяния. Наконец приходит избавление, и узы, приковывающие Гарри к постели, исчезают. Рана на шее уже почти зажила, но никакого облегчения это не приносит, так как на запястьях остаются ожоги от кандалов, магия которых иногда раскаляла их докрасна.  Гарри неуверенно ставит ноги на холодный пол, пытаясь подавить иррациональный страх, что он забыл, как ходить. Он тянется с облегчением; его кости потрескивают, давно не использованные. С отвращением и тошнотой он смотрит на кровать, покрытую мочой и вонючим потом. Ему нужно в душ. Для этого он начинает искать охранников. Он подходит, медленно, наслаждаясь холодом под ногами, к тяжелой двери с железной решеткой наверху. Он встает на цыпочки, чтобы выглянуть в коридор, ожидая найти там скучающего охранника, вероятно, прислонившегося к стене и дремлющего. Однако охранника там нет. Вместо него в тени стоит фигура в капюшоне.  Гарри сначала не замечает ее - черный плащ и капюшон так сливаются с тенью, падающей на стену. Движение выдает ее; странная текучесть, как будто она левитировала в воздухе. Именно благодаря этому Гарри замечает детали: что плащ потерт, что капюшон полностью закрывает лицо, что из-под длинных рукавов торчат неестественно длинные пальцы с изогнутыми черными ногтями. Дементор. Словно в ответ на эту мысль, существо резко поворачивается к Гарри; складки плаща развеваются, словно перед ветром. Через три секунды дементор оказался прямо у решетки, держа рот как можно ближе к лицу Гарри.  Покрытые лишайниками руки приподнимают капюшон, и Гарри сглатывает слюну, вглядываясь в отвратительную морду чудовища. В пустые глазницы, покрытые тонкой плёнкой, нездоровой и покрытой слизью кожей, и, наконец, в черную, как самая бездна ада, пасть. Гарри стоит, не двигаясь, чувствуя, как тонкие иглы льда ползут по его коже. Он не может перестать смотреть в темную дыру на лице дементора; место, с помощью которого тот может высосать саму душу человека.  Чем дольше Гарри вглядывается в нее, тем больше он уверен, что это не просто черная дыра — в глубине мерцает нежный и мягкий свет, и его свечение гасится тьмой дементора. Он пульсирует, как умирающее сердце райской птицы, создавая впечатление очень хрупкой вещи, способной превратиться в пыль при малейшем прикосновении. Холод становится сильнее; теперь он замораживает кончики пальцев Гарри, которые тот, наконец, отрывает от решетки. Он делает шаг назад, не сводя глаз с деменотра, который слегка наклоняет голову, словно смотрит на Гарри, хотя глаз у него нет; пустые глазницы дементора прикрыты лишь странной плёнкой. Ноги каким-то чудом путаются, и Гарри падает, удивлённый тяжестью собственного тела. Дементор по-прежнему стоит перед дверью. Он просто стоит, как брошенная, зловещая марионетка. Холод перерастает в плывущие воспоминания - ледяные иглы разрушают все хорошее, не оставляя ничего, кроме горьких слов и болезненных предательств. Тысячи мыслей, тысячи прошедших событий; все сливается в одну хаотичную последовательность. Образы давят с разрушительной силой, и Гарри может только снова и снова воспроизводить худшие события в своей жизни. Гарри уставился пустыми глазами в потолок, лежа в холоде. Время от времени его тело содрогается в судорогах, а из уголка рта течет слюна. Гарри больше не видит дементора, но чувствует его присутствие в каждом дюйме своего замёрзшего тела.  Калейдоскоп воспоминаний бесконечен - Гарри видит умирающих родителей, Джинни, залитую кровью, Рона, отстраняющегося от него все больше и больше с каждым днем, обезумевший взгляд Гермионы. Все это в конце концов переполняет его, из глаз текут слезы, а глаза сами закрываются от переутомления. Его будят крики. Громко и настойчиво. Острые и звонкие, как колокола; и как они звенят в ушах Гарри. Первая реакция Гарри - нахмуриться и перевернуться на другой бок с желанием снова заснуть. Несмотря на сон, он все еще истощен - дементор словно высосал из него всю энергию. Сильный удар, под ребра, мешает ему этого сделать.  Гарри открывает глаза, резко выпуская изо рта воздух. В его глазах стоят жгучие слезы. — Что...?! - Вставай! - раздался громкий мужской голос. Гарри готов расплакаться от счастья. Прошло много времени с тех пор, как он слышал настоящий человеческий голос, который не был криком обезумевшего узника Азкабана. Облегчение подобно ведру с холодной водой - Гарри наконец-то чувствует себя трезво мыслящим после очень долгого времени. Если бы он только знал, насколько обманчиво это чувство... Гарри поднимается так быстро, как только может, его ушибленные ребра дают о себе знать мучительной болью. — Что происходит? - спрашивает он чуть хриплым голосом. Его рука перемещается к его горлу, на котором еще виднелись темные следы — как давно он не пользовался своим голосом? - Нет времени на разговоры, Поттер. - Высокий охранник, которого Гарри не знает, крепко хватает его за руку и поднимает в стоячее положение, отчего Гарри слегка пошатнулся и зашипел от боли. — Но почему? — Тебя приговорили к смертной казни, - небрежно говорит охранник, который должен был сопровождать Гарри.  Сердце на две секунды останавливается, чтобы через минуту начать биться бешеным темпом. Холодный пот стекает на разгоряченный лоб Гарри, когда тот просто смотрит на охранника с тяжелым и каким-то иррациональным чувством предательства. В конце концов, как этот охранник предал его? Выполняя свою чертову работу? Это Дамблдор предал Гарри, позволив отправить его сюда. В самый ад. - У нас нет целого дня, Поттер! Шевелись! - К его горлу приставлен острый кончик палочки. - Какой смысл угрожать мне, если я все равно умру? - горько спрашивает он. Странно, как быстро он смирился со своей судьбой. — Не болтай, просто иди, - рычит охранник, которого Гарри в мыслях начинает называть ворчуном.  На Гарри не надели наручники — единственная форма сдерживания — палочка у его горла и случайные толчки, чтобы заставить его идти быстрее. Они выводят Гарри на улицу. Здесь дует сильный ветер, и бушующие волны ударяются о скалистый берег. Гарри с надеждой смотрит на небо, но сейчас день, и всю синеву покрывают серые облака, с которых капает мелкая морось. Ни одной звезды не видно. Вокруг развеваются плащи дементоров, и все это вместе создает картину, как из фильма ужасов.  Гарри скользит по влажным камням, но крепкая хватка охранника не дает ему упасть. Вокруг царит мертвая тишина. - Том? - пробует Гарри. Его голос неуверенный и тихий, к тому же его заглушает шум океана, но Гарри не сомневался, что Волдеморт его услышит. Однако никакого ответа не последовало, только охранники начинают каркать между собой, что он теперь совсем спятил. - Том?! - На этот раз в его словах слышится отчаяние. Гарри понимает, что не хочет умирать. Нет. Он сначала должен увидеть звезды, почувствовать тепло камина, обнять Сириуса и попрощаться с ним — только тогда они могут убить его. Когда он видит, что они для него приготовили, он замирает. Холодные капли дождя падают на лихорадочное тело мальчика, стекая по одежде и вызывая озноб. Гроб простой - из случайных досок и старых гвоздей, уже покрытых ржавчиной. Он идеально соответствует размеру тела Гарри. Гарри переводит испуганный взгляд в сторону охранников. Ворчун больно вонзает свою палочку в горло мальчика. - Внутрь, - процедил он, и его товарищи посмеивались, как будто в этой ситуации было что-то забавное. Они громко смеются, а Гарри сходит с ума, не зная, что обо всем этом думать. Он должен плакать? А может кричать? Или просто рассмеяться? Вид гроба пробуждает в Гарри странную волю к выживанию, пробуждает пламя надежды и силы бороться. Итак, Гарри борется. Он вырывается, пинается, пытается поразить каждый фрагмент тела охранников в пределах досягаемости. Когда, наконец, его рука вырывается из захвата, и Гарри делает несколько шагов к обрыву, его нога спотыкается об расщелину в скале и падает плашмя, разрывая кожу на руках и разбивая колено. Ему хочется выть от боли и разочарования, когда сильные руки поднимают его и пытаются поставить на ноги. Гарри во что бы то ни стало пытается вырваться, вкладывая в это все оставшиеся у него силы. Ему совершенно не заботит, что он находится в проигрышном положении, и его рот наполняет кислым привкусом страха. Он должен вырваться. Остатки оставшейся у него энергии он тратит на одно, последнее движение, но заканчивается оно так же, как и предыдущее — унизительным падением. Охранники на всякий случай дают ему несколько сильных пинков; один из них плюет на землю, говоря что-то о бесполезности таких уродов, как он, Гарри. Потому что Гарри такой и есть - урод. Сослан в самое худшее место на земле своими друзьями, наслаждается разговорами с убийцей своих родителей, бесполезный волшебник без палочки. Слезы текут по бледному лицу Гарри, когда заклинание парализует его, а другое левитирует в гроб. Он хочет закричать, прямо-таки закричать от бессилия, когда лежит на мокрых досках, но его рот заткнут заклятием.  Последняя надежда - Волдеморт, которому сейчас Гарри молится как божеству, но ни какого ответа не приходит. Крышка закрывается, и Гарри окутывает темнота. Он слышит только проклятое сердцебиение, отсчитывающее время до смерти. Он чувствует, как гроб с ним внутри левитирует и опускается в яму. Это довольно странное чувство - быть похороненным заживо. Земля медленно накрывает деревянную крышку, с каждым слоем дыхание Гарри становится все более поверхностным. Гарри лежит, не двигаясь, все еще под действием этого проклятого заклинания и хочет рассмеяться. И именно поэтому, когда заклинание любезно снято, Гарри разражается безумным смехом.  Он уже может видить эти заголовки: Гарри Поттер похоронен заживо! Как он себя чувствовал? Эксклюзивное интервью прямо перед смертью! В какой-то момент смех стихает в пользу бессильного рыдания, и Гарри в последний раз пытается вырваться. Он отчаянно бьёт по крышке гроба, затем пытается соскрести дерево ногтями, но единственное, что получает, - это занозы, болезненно вонзающиеся в кожу. Гарри знает, что воздух не будет поступать сюда вечно, тем более что гроб дырявый и с каждым ударом мальчика внутрь попадает все больше и больше земли. Мрак окружает его. Пугающий, тяжелый и липкий, он обнимает каждую часть тела Гарри и пугает его так сильно, что он начинает двигаться всем телом, пытаясь одновременно брыкаться, бить и кричать. Однако это не помогает, и щупальца тьмы сжимают Гарри еще сильнее. Воздух внутри горячий, и Гарри задыхается от запаха свежей земли. - Том! - кричит он, не заботясь о том, что тратит драгоценный кислород. - Том! Том, Том, Том! И вдруг он может дышать беспрепятственно. Он сидит под раскидистым деревом в саду роз, который он так хорошо знает. - Том? — спрашивает. - Какого черта это было? - При одном только воспоминании у Гарри сжимает горло и начинается тошнота. - Полагаю, одна из твоих многочисленных галлюцинаций. - Голос Волдеморта доносится из-за спины Гарри. Мальчик поворачивается к мужчине, который прислонился к перилам маленькой, но богатой на вид усадьбы. - Я не могу сказать, что мне это нравится, потому что мне это не нравится. Вовсе нет, - подчеркивает Том и подходит к Гарри, садясь рядом с ним, за что тот благодарен. Ему чертовски нужны доказательства того, что он жив. Тепло другого человека странным образом подбадривает и удерживает его от размышлений о том, что произошло. - Что ты имеешь в виду? - Это постоянное: "Том, Том, Том!". Я не собака к твоим услугам. Я был занят. Очень занят. — Но ты все равно мне помог — замечает Гарри. - Не заставляй меня жалеть об этом. Гарри красноречиво закатывает глаза, где-то подсознательно зная, что Том не в силах пожалеть об этом. Это может быть наивно, но в последнее время Гарри все чаще начинает видеть эту другую сторону Волдеморта — маленькие, теплые улыбки, а самое главное то, что он разговаривает и помогает Гарри оставаться в здравом уме. Он не уверен, что это не очередная игра, но на данный момент ему просто нужно верить в это, иначе он действительно сойдет с ума. - Почему ты разрушил мою жизнь? - спрашивает наконец Гарри, прекрасно помня, что именно Волдеморт убил Дурслей. Он хочет нарушить странную тишину, которая наступила между ними, но в то же время потрясен недавними событиями и нуждается в чем-то, чтобы отвлечься. - Хм? Ты спрашиваешь, почему я убил тех никчемных маглов, которые унижали и морили тебя голодом? - В голосе Тома нет ничего, кроме презрения. - Ты опять отвечаешь вопросом на вопрос... - говорит Гарри. Постепенно страшные события, произошедшие в Азкабане, уходят на задний план, и Гарри чувствует себя свободным от бремени воспоминаний. — Гарри, - спокойно говорит он, заглядывая в глаза мальчику. Его выражение лица предполагает, что он, наконец, ответит на вопрос Гарри, но тонкие губы изгибаются в насмешливой улыбке, и все, что он говорит, — это еще одно язвительное замечание. - Ты еще не научился? Перестань быть таким наивным идиотом. — Я не... - возмущается Гарри, но Волдеморт не дает ему договорить, только машет рукой, словно все, что мог сказать Гарри, - это полная чушь собачья. - Тогда веди себя прилично. - Что тебя сегодня укусило? — спрашивает Гарри, удивленный необыкновенной раздражительностью Тома. - Как будто тебя ужалила оса. - Может быть, — его голос опасно понизился, и Волдеморт приблизил лицо к лицу Гарри, окинув его холодным взглядом, - это потому что какой-то мальчишка постоянно звал меня, когда у меня была встреча? - Тогда оставил бы меня там! - кричит Гарри, и пронзает его своим пронзительным взглядом. - Ты знаешь, что значит быть похороненным заживо? Лежать с уверенностью, что задохнешься, и твоя единственная надежда на спасение — убийца-социопат?! Волдеморт театрально вздыхает, а затем разводит руками в приглашающем жесте. - Давай, - говорит он. Гарри какое-то время смотрит на Волдеморта, искренне сомневаясь в его интеллекте, но в какой-то момент его глаза наполняются слезами, и он просто прижимается к твердому телу, уткнувшись носом в темную ткань мантии Тома. Погруженный в эмоции, он не замечает холодной удовлетворенной улыбки Волдеморта, когда тот нежно поглаживает его по спине и шепчет теплые, но фальшивые слова ободрения.