Хорошее вовсе недалеко

Всю следующую неделю Олег пытается перестать внушать себе надежды. Сережа просто вежливый парень, он похвалил, потому что так принято, и даже если ему понравилось, это никак не повлияет на их отношения. Но Олег все думает, вспоминает, как по телу прошел будто разряд тока от Сережиных слов. Так приятно быть нужным, так приятно нравиться в ответ. Но это лишь слова, мало ли кто такое сказать может. Олегу пора перестать, в Сереже нет ничего особенного, даже наоборот, он, наверное, самый скучный и занудный парень, в которого можно было влюбиться. Но Олегу нравится эта излишняя заумность, есть в ней что-то по-своему очаровательное. Блять, он даже в восторге от того, как Сережа горбит спину. Ну нет, с этим явно пора что-то делать. Но что? Все доходит до абсурда. Сережа не появляется на парах, баллов ему не хватит, даже если он экзамен на отлично сдаст, но Олег все не может ему ничего сказать. Когда видит в ВУЗе, теряет дар речи, подойти не может. Хорошо, думает Олег в воскресенье, со следующей недели он будет искать Разумовского в толпе и капать на мозги тем, что нужно учиться. А пока работы нет и квартира полностью пуста, можно спокойно подрочить на светлый лик непутевого студента. Всего лишь раз (за этот день), это совсем ничего не значит. Можно сколько угодно себя корить за подобное, но возбуждение само собой не уйдет, особенно когда на периферии маячит этот чертов табурет. Нужно поменять стул, мелькает третьей мыслью, пока рука ходит по члену, а перед глазами Сережа, сидящий на его бедрах. У Сережи сбилось дыхание, покраснела грудь, мокрые волосы липнут к лицу, и он в прямом смысле скачет на члене, сжимаясь от каждого толчка. А Олег смотрит в темные голубые глаза и плавится, даже двинуться не может, дает Сереже полную власть над всем процессом. Мысли об этом настолько сладкие, что кончить получается слишком быстро. Олег, выругавшись, вытирает руку салфетками (плед, на котором они с Сережей веселились в день встречи пришлось выбросить, Олег больше таких ошибок не совершает). Придя в норму, он плетется на кухню, думает сделать себе бутерброд, но понимает, что хлеб закончился. Приходится напяливать спортивные штаны и куртку, благо большой супермаркет прямо под боком. И вот Олег идет между рядами, выбирает оливковое масло (хлеб он нашел быстро, но раз уж вышел из дома, решает купить все нужное), приправы, кусок мяса. Думает, а почему бы и нет? И заворачивает в отдел с алкоголем. Лучше бы не заходил. Перед глазами он видит Сережу. Сережа что-то смотрит на полке с вином, но тут же поворачивается в его сторону. Пиздец. Бежать некуда, да и глупо очень. Ему что, пять лет? Натянув улыбку, Олег подходит ближе. — Привет, — он тянется за своим любимым пивом и кладет три банки в корзину, — удивительно, я вижу тебя где угодно, но не на своих парах. Интересно, да? — Всегда лучше сделать что-то заранее, так и Олег решает не томить с разговором об успеваемости. Главное — не смотреть на Сережу слишком жадно, тем более не думать, что дрочил на него двадцать минут назад. Блять. — Простите, пожалуйста. Я… — запинается. Что «я», Сереж? Мне было стыдно ходить на Ваши пары, потому что Вы думаете, что я легкодоступный, а я, когда слышу Ваш голос, вспоминаю, как Вы говорили им, что хотите кончить мне в рот? — Я понимаю. Это очень безответственно с моей стороны. Это сущий кошмар. Сережа думает, лучше бы он остался сегодня дома. У него же в общежитии лежат десять листов на практикум по программированию, а он зачем-то согласился прийти на день рождения Макса. Ладно, сам по себе Макс — хороший парень, пригласил к себе на празднование большую часть группы (хорошо, что трешка родителей позволяет) и даже учел, что почти все здесь иногородние, бедные студенты, потому предложил принести алкашку и еду вместо подарков. Но ведь не зря в Сереже взыграло это недоброе предчувствие, когда он узнал, что Макс живет рядом с Олегом. Сразу подумал, что это не к добру, что этот район нужно обходить за километр, но сам себя успокоил, что это глупости. Что ему теперь, ходить и по сторонам оглядываться, потому что они с Олегом живут в одном городе? Глупости. Понадеялся, что все будет хорошо, а сейчас стоит и краснеет. — Я обязательно исправлюсь, — обещает Сережа с самым честным видом. Ну, конечно, терять стипендию из-за непрофильного предмета было бы даже больше, чем просто обидно. Это очень сильно ударит не только по самооценке, но и по его довольно скромным финансам. — Пожалуйста, можно как-нибудь отработать? Честное слово, сделаю все, что Вы скажете. Только не это. Олега от неловкой мины на лице его спасает лишь армейская выдержка. Он все смотрит на Сережу, а про себя думает, что тот просто не представляет, что Олег хочет. Хочет этот блядский рот на своем члене снова, хочет держать его за подбородок, пока он глотает глубже. Хочет шлепнуть по упругой заднице, хочет взять прямо у этого стеллажа, трахать, положив руку на живот, чтобы чувствовать, как член внутри двигается. Блять, он же только что дрочил. Видимо, одного раза в день мало. Лишь бы Сережа не заподозрил чего. — Да, я тебя понял, — он не хочет больше ничего слышать, ни слова о том, что там Сережа собрался выполнять, — встретимся завтра после пар на кафедре, — Олег не предлагает, он утверждает, потому что ни у него, ни у Сережи выбора нет. Он уже готов уйти, все нужное он взял, но взгляд цепляется за дрянь, которую Сережа держит в руке, и решает, что он не может оставаться равнодушным. — На свидание собираешься? Нашел, что пить, — Олег выхватывает бутылку и ставит обратно, берет другую — Юлино любимое, сладкое, самое то для романтического вечера. — Больше ничего не нужно? Тогда пошли на кассу. Это вино хорошо во всем, кроме его цены. Худой кошелек Сережи вряд ли оценит подобное, так что первым на кассовую ленту Олег ставит именно бутылку, чтобы никаких отговорок не было. — Считай, это гуманитарной помощью студентам, стипендия же только в следующем месяце, — смеется Олег, прикладывая карту к терминалу. Он просто не мог упустить такую возможность, даже если сейчас самостоятельно спонсирует следующий Сережин роман. Плевать, зато хоть чем-то помог. — Спасибо, — говорит совсем нерадостно. Сережу так задевают слова про свидание, что он даже не может найти в себе силы для спора. Лишь кивает Олегу на прощание и уходит. Наверное, само по себе предположение, что он покупает вино для свидания — это самый логичный вариант. Но просто… он знает, какого мнения о нем Олег. И догадывается, что под «свиданием» он предполагает нечто большее. Сережа понимает, что за такую неожиданную щедрость ему бы поблагодарить Олега по-человечески. Но когда мужчина, который лишил тебя девственности, считает, что ты опять собираешься лечь под кого-то, и даже покупает тебе для этого вино… Сереже просто обидно. Наверное, так дела и делаются во взрослом мире: переспали и ладно, никто не ходит, не краснеет, как Сережа, и не переживает по пустякам. Ему бы с Олега пример брать: он вот спокойствие во плоти, да как-то… Сережа тяжело вздыхает. Ну, хотя бы вино хорошее принесет. Еще бы он принес с собой хорошее настроение. К сожалению, у него только вино. Все-таки в этот вечер что-то не ладится: разговоры не клеятся, все кажется излишне шумным и даже Яна, девушка Максима, с которой он познакомил их как-то после пар, замечает, что Сережа какой-то хмурый. Он пытается отмахнуться, но да, настрой ни к черту. Все-таки ему просто не по душе такие мероприятия. Потому, еще раз поздравив Максима и ответив на его излишне крепкие объятия (господи, как же от него прет алкоголем), Сережа уходит в общагу. Он лучше сделает задание по практике. *** На следующий день Сережа, как и договаривались, приходит на кафедру к Олегу после пар. Он морально готовится ко всему. Хотелось бы сделать относительно легкую умственную работу, но, в крайнем случае, он согласен даже парты таскать. В их школе это было нормальным явлением. Конечно, он понимает, что в ВУЗе такое навряд ли прокатит, но в тайне надеется на собственную удачу (смешно) и чужую снисходительность к непутевому студенту. Сережа коротко стучит и, зайдя в кабинет, видит, что на кафедре Олег один. — Здравствуйте, Олег Давидович, — он тихо прикрывает за собой дверь и подходит к чужому столу. Даже здесь, во время работы, порядок. Сереже стоит чихнуть, как все рабочие поверхности поблизости оказываются усыпанными каким-то барахлом, а у Олега даже в процессе чистота немыслимая. Он точно человек? Настоящие люди не могут быть такими идеальными. — Так у Вас есть задание для меня? Пытается выглядеть спокойно, а у самого в груди сверлит. Как бы в разговоре обронить, что он вчера не на свидание ходил. Понимает, что это вообще к делу не относится, но со вчерашнего дня не может успокоиться. Да, чужое мнение уже не изменить, но усугублять его все равно не хочется. — Здравствуй, да, присаживайся, — Олег отодвигает стул, который специально подготовил для Сережи. Пашку он попросил не появляться ближайшие часа два, нет, Олег не рассчитывает на интимную обстановку, просто не хочет, чтобы кто-то видел, как он тупит и мямлит перед Сережей. — Обычно я не готовлю задание для непрофильных, все студенты обходятся баллами за посещение и семинары, — Олег вздыхает, Сережа действительно тяжелый случай, потому что его баллов ни на что не хватает. Таких студентов Олег всегда отправляет на пересдачу, но сейчас ему на этот принцип плевать, — но для тебя я сделал несколько тестов, можем сегодня их разобрать, что успеешь — решишь здесь, нет — пришлешь мне по почте. Договорились? Он бы еще прямым текстом сказал «я все равно поставлю тебе самый высокий балл, можешь не переживать». Олег уже в курсе, что Сережа — отличник, что он идет на повышенную стипендию, а история ему все портит. Даже если Сережа напишет откровенный бред, Олег это зачтет. Он так не хочет, чтобы Сереже было плохо из-за него. — Да, спасибо большое, — говорит Сережа, выдыхая с облегчением. В этот момент он обожает Олега так сильно, что это просто невозможно. Ведь тесты — это самое легкое, что ему вообще могли предложить. По тому же мат.анализу отработка выглядит как пять листов, исписанных примерами вдоль и поперек. Препод уже пару лет вытаскивает их из старинного советского учебника на шестьсот страниц, и никому из параллели еще ни разу не попадались одни и те же примеры. Что уж говорить об интернете. Да и ко всему прочему он ведь не настолько отчаянный, чтобы полностью забить на предмет Олега. Да, он пропускал занятия, но все же читал конспекты Алины и готовился на семинарские (в надежде, что он на них придет). Хотя бы здесь он не оплошает. Покажет, что он не совсем глупый. Олег раскладывает напечатанные заранее материалы, помогает выделить все самое важное, отвечает на все вопросы, после чего дает время на самостоятельную работу для Сережи и на отдых для себя. Тянется за телефоном в другой угол стола, но сталкивается с рукой Сережи, убирает не сразу. Какая же у него приятная кожа. И руки такие холодные, боже, Олег уже успел забыть. Вот бы обнять снова, поцеловать эти пальцы, чтобы согреть. — Прошу прощения, — прочистив горло, Олег все же утыкается в экран, чтобы лишний раз не глазеть на Сережу. В телеграме уже куча сообщений от Юли, которая спрашивает, как там проходит индивидуальное занятие (игривый эмоджи) с самым любимым студентом. Олег тяжело вздыхает и пишет одно слово: ХУЕВО. Сердце у него стучит так громко, что, кажется, сейчас выпрыгнет из груди. Это невыносимо. Отвратительно. Олег хочет целоваться, хочет тепла, хочет уткнуться в чужую шею, шептать глупые комплименты, но единственное, что он может сделать — это спросить как прошло вчерашнее свидание. И у него действительно нет мозгов. — Вам понравилось вино? — блять, это провал. — Ага, особенно Максу, так хлебал, — бубнит Сережа в ответ, не отвлекаясь от очередного задания с выстраиванием хронологической цепочки. А после дергается. Господи, вот его же самого об этом спрашивают. Сережа, кажется, излишне резко поворачивается к Олегу, и даже голос его взволнованно повышается. — Это не свидание было. Мы день рождения Максима отмечали. Всей группой. Сказал. Отлично. Можно выдохнуть. — И, да, мне тоже очень понравилось, спасибо. Олег кивает. Думает: зачем он рассказывает про день рождения? Мотивы Сережи все еще остаются крайне непонятны, он то убегает, то краснеет, теперь звучит так, будто доказать что-то хочет. А зачем кому-то доказывать, что ты не на свидании был? Так делают, если подобная мысль возникает у того, с кем ты сам как раз на свидание и хочешь. Но Олег решает дальше не развивать эту цепочку. Не свидание, что ж, хорошо, но сильно жизнь не упрощает. Все же, Сережа еще ни разу с того вечера не показал, что заинтересован. Единственное, в чем он искренне сейчас заинтересован — тесты. Сидит, чиркает что-то на листках, ни на секунду не отвлекается от заданий, а Олег не может перестать кидать на него быстрые взгляды. Какой. Красивый. Нужно отвлечься. Они здесь для того, чтобы решать учебные задания, а не чтобы портить и без того отвратительные отношения. Но с учебой Сереже не нужна помощь, он легко решает первый тест, переходит ко второму. Тишина, повисшая в кабинете, давит, и Олег совсем не знает, как это исправить. Он пишет Юле, Юля отвечает просто: «поговори с ним» И Олег секунд тридцать пытается осознать ею написанное. Точно. Он так сильно переживал из-за того, что не имеет возможности узнать Сережу, но сейчас они наедине, а значит стоит попробовать. Так, да, а что у него спросить? Олег переходит взглядом на стол, бегает им по лежащим там предметам. Нет, они совсем не помогают. Что Олегу интересно знать о Сереже? Да все. Но как это «все» сформулировать? Олег все же решает глянуть в сторону, тут же встречается со взглядом Сережи. — Тебе помочь? — резко реагирует он. Лишь бы ответ был положительным, искать что-то в своей голове, что способно нарушить давящую тишину, у Олега не осталось сил. — Нет, — Сережа кивает и снова утыкается в материалы. Он застрял на задании с картой, не понимает, как по этим стрелками вообще определить войну. Надо спросить, Олег же говорил, что готов помогать, но у Сережи тяжелеет язык, давят стены. Вроде открыто окно, а кажется, что очень душно. Невыносимо. Он так много мечтает об Олеге, что сейчас даже смотреть в его сторону боится, тем более говорить. Вроде решили недомолвку со свиданием, но это же никак его мнения в целом не поменяет. Не будет же Сережа просто так заявлять «я не распущенный», это только больше вопросов вызовет. И что остается? Ковырять листок, обводить на карте дурацкие стрелочки, надеясь, что это поможет понять, что за войска и какого они государства. — Хорошо, — Олег бросает это с запозданием, мысли в голове погружаются слишком долго. Спросить у него про детдом? Это их общая тема, Олег, по сути, только это о Сереже и знает (и его излишнюю страсть к компьютерам, но о них Олегу сказать нечего). Хорошо, детдом. Неплохо. Олег хочет написать Юле, спросить совета, но вовремя осекается. Чем Юля поможет? Разве что скинет какую-нибудь статью «десять вопросов про детдом для поддержания разговора», а так она домашняя, ей подобное чуждо. Ладно, Олег берет себя в руки, откладывает телефон (в этот момент вспоминает, что еще ни разу за день не заходил к своим кошкам, но старается не вестись на эту уловку разума). Вопрос про детдом, давай, это не так уж и сложно. — Ты, вроде, не местный, да? — боги, ну что за вопрос? Да, он не местный, об этом еще говорила Альбина, когда они втроем с Пашкой пили кофе в обед. Сережа поступил из другого города, набрал самые высокие баллы. Он медалист, олимпиадник и экзамены сдал почти на максимум. — Как там с детдомами? — Блять. Почему в реальной жизни нельзя отменить действие? Какой же ужасный и по формулировке, и по смыслу вопрос. Олег, о чем ты думал, когда его задавал? О том, что надо хоть что-то спросить, ляпнул первое, что пришло в голову, а теперь спасается только тем, что по своей природе краснеть не умеет. — А, да, я из Питера, — Сережа бурчит неохотно, он только что понял, кто эти войска с огромными прямыми стрелками, осталось только определить вторые. Вопрос Олега потому проскальзывает, Сережа ставит себе пометку над жирной прямой стрелкой, и только после ловит вопрос. Про детдом, точно. Олегу интересно? Надо ответить, не пялиться молча, а ответить, иначе мнение Олега упадет еще ниже, — Да, я там жил в детдоме. С пяти лет, — вроде все сказал, но этого будто мало, никакого продолжения разговора, просто сухой ответ. А Сережа очень хочет продолжить, он просто не знает как, — Марго тоже оттуда, — ну здравствуйте. Зачем Олегу знать о Марго? Он что, о ней спрашивал? Это звучит еще хуже, чем если бы Сережа оставил это просто так. Он сжимает ручку с такой силой, что корпус идет трещиной. Сережа не местный, ничего удивительного, понятное дело, что там, откуда он приехал, он жил в детдоме, какие глупости. Но за всем этим Олег почти не слышит, что Сережа тоже из Питера. Это может стать их новой общей темой, остается найти подходящий вопрос. Не вести же им беседу о плохом финансирование или о частых преступлениях их прекрасного города или области. Может, спросить у него, из какого они с Марго района? Олег из детдомов Питера знает только свой, не самый плохой, надо сказать, но и не самый лучший. Хотя, разве это может быть хорошим местом в принципе? Даже, если бы они были из одного детдома, наверное, все уже успело поменяться с момента выпуска Олега. Да, Олег, спроси у него про само здание, про воспитателей как-нибудь шуточно. «В твое время они все еще такие же грымзы, как в мое?» Молодец, хорошо придумал, и это уже звучит лучше, чем первый вопрос. Олег набирает в легкие воздух… Какое «твое» и «мое» время. Нельзя подчеркивать их с Сережей и без того большую разницу в возрасте, но этим предложением Олег буквально выделяет ее красным. Я настолько старый, что застал распад совка, а ты как поживаешь, чувак, которого я снял в клубе? Еще хуже просто быть не может. Пауза тянется слишком долго, Сережа, сколько не пытается обводить более широкую изогнутую стрелку, не понимает, с кем могла быть эта война. Олег уже и забыл про него, про их непонятный разговор. Ему, похоже, неловко здесь сидеть с Сережей, оно и понятно, не самая лучшая компания, чтобы остаться наедине. Отдался как последняя шлюха, сбежал как идиот, теперь краснеет от каждого слова. Неужели нельзя просто быть нормальным? Тогда и ему, и Олегу было бы проще, с учебой, во многом другом. Но выходит так, что Сережа пользуется чужой добротой, а сам ничего не знает, обводит эти чертовы стрелки по десятому кругу и нервы всем мотает. Надо уходить, дышать тут уже невозможно. Найдет все в интернете, скинет Олегу на почту. Начинает собирать бумаги, тянет поставить ручку, но слышит чужой голос. — Марго у тебя единственная подруга? — бьет по ушам следующий вопрос. О том, что куда-то собирался Сережа забывает. Что он должен сказать? По нему же это и так очевидно. Какие ему друзья, да даже знакомые? Он едва может в маке себе завтрак заказать — боится неправильно назвать блюдо и услышать в ответ смех. А если с ним пытаются знакомиться, он либо пугается и статично молчит, либо тут же нападает с агрессией. Так было с Юрой, хорошим вообще-то парнем со второго курса экономического факультета, который подсел к нему в столовой и начал спрашивать про футболку. Сережа ту несвоевременную агрессию и язвительность оправдывает тем, что Юра обычно выглядит совсем недружелюбно и разговор тот больше походил на предъяву за шмот, чем на обычный приветливый треп. Но о том, что Юра был уж очень похож на пацанов, которые в детстве Сережи любили его ногами пиздить, он упорно молчит даже в своей голове. Но сейчас вспоминает и по телу проходит холодная дрожь. Он никому не доверяет, и ни с кем общаться не тянется. Зачем? Если все по итогу будут как придурок Антон или еще хуже. И с чего Сережа вообще взял, что Олег другой? Из-за возраста? Потому что на преступника не похож? Даже если так, Олег видит Сережу насквозь, не видел бы, не задавал бы таких вопросов. Во рту сухо, в горле ком. На вопрос Сережа уже не ответит, ему надо срочно уйти. Он глубоко вздыхает, сжимает руки в кулаки — обычно это работает, чтобы унять накатившую тревогу, но он совсем забывает, что в правой руке осталась ручка. Корпус трещит, пластик мелкими кусочками падает на стол, стержень гнется пополам и чернила стекают по Сережиной руке прямо на джинсы и стол. Блять. Он вскакивает как ошпаренный, даже не берет никакие бумаги. — Простите, пожалуйста, — быстро мямлит, хватает рюкзак и убегает прочь, чтобы не видеть, как Олег смотрит на него с осуждением. Почему ты такое недоразумение, Сережа? Олег провожает его спину взглядом, он толком не успевает понять, что произошло, а потом поворачивается к пустому стулу. Чернила впитались в дерево мгновенно и оттереть салфетками их уже не получается, все материалы испорчены, и у Олега нет возможности даже примерно проверить, что там Сережа написал. Но на душе гадко, вопреки этому, совершенно по другой причине. Он действительно так плох в том, чтобы заводить разговор?