Летние ОтМетки

— Мы точно обязаны терпеть эту морковную катастрофу? — с надеждой, что сестра ответит нет, спросил Алек. — Мама наняла её, так что — да, — парень издал звук, похожий на печальное завывание. — Я тоже не в восторге от неё. Но Джейсу она вполне нравится. Брат с сестрой смотрели на Клэри Фрей — новую служанку в их доме. Только что она опрокинула на себя поднос с чаем, который должна была отнести им. Лайтвуд скривился. Он ненавидел неопрятных девушек, а бестолковых служанок ещё больше. Этой женщине удавалось сочетать в себе все грехи человечества. Неприязнь была вполне взаимной, только Клэри не могла в открытую её высказывать. Это семейство казалось им настоящими снобами, ставящих свою фамилию превыше всего и всех. Они гордились своим гербом и происхождением, огромным богатством и кучей слуг. Но у них в семье не было тепла и добра. Мама Фрей хотя бы любила её. Маиса иногда так сильно кричала на Алека, что служанки становилось его жаль, но настроение тут же менялось, когда он срывал свою обиду на ней. Из всей этой семьи приятными были только два человека — Джейс и Макс. Джейс был их приёмным сыном и хоть имел скверный характер, относился ко всем в доме как с равными, а не как с мусором. Макс был ещё мал и поэтому не успел пропитаться духом семьи, но проведи он с ними ещё пару лет, станет таким же отвратным. Дети лишь посмеялись над бедной служанкой, не удержавшей серебряный поднос. На глазах Клэри начинали наворачиваться слёзы и когда она отмывала ковер, половина воды вытекло из её глаз. Если бы небольшое жалование, которое они ей платили, она бы убралась из этого чёртова места как можно дальше. Но долги пока не позволяли. Удалив остатки чая, девушка отправилась на кухню, чтобы заварить новый. Даже свист прибора не смог заглушить крик хозяйки, раздавшийся наверху. «Опять она на него ругается», — обессиленно вздохнув, Фрей поправила передник, разложила на подносе завтрак и отправилась по лестнице в комнату Алека. Дверь была приоткрыта, поэтому девушка вошла, не стучась. Она застала Лайтвуда плачущем на кровати. Она видела его расстроенным, разгневанным, безразличным, но таким беспомощным — впервые. От удивления она замерла перед ним с едой и открытым ртом. Он, заметив присутствие постороннего, посмотрел на неё. В глазах вспыхнула ненависть, он скомкал одеяло кровати на которой сидел и задыхаясь, произнёс: — Что вылупилась? Тебя стучаться не учили, невежда? — Тут было открыто, — Клэри, умевшая неплохо играть на публику, приняла полностью безразличное лицо и прошествовала к столу, поставив на него поднос с завтраком. — Я принесла вам завтрак, сир. Желаете ли вы что-то ещё? Платок? — Ты ещё смеешь издеваться надо мной? — рявкнул Алек, с молниеносной скоростью достигнув стола и вжав служанку в него. — Это просто вежливость, — девушка пыталась сохранять спокойствие, но внутри она была готова сжаться в маленький комочек и пищать. — Это элементарная вежливость. — Вежливость, — передразнил он её, наклоняясь над самым ухом. Девушку пробил озноб. — Боишься меня? И стоит. Если я ещё хоть раз услышу подобное в свой адрес, или увижу тебя, входящую в мои покои без стука, можешь забыть о спокойной жизнь. Ты поняла меня, Клэри? — Более чем, — она смогла отодвинуть его и выбраться из захвата. Ещё легко отделалась. Она в последний раз посмотрела на него, прикрывая дверь и бросила. — В следующий раз постарайтесь быть чуть менее грозным, сир, вам не к лицу. В след ей послышались оскорбления, а девушка лишь быстрее побежала вниз. Сердце бешено колотилось, адреналин зашкаливал — она чуть не умерла. Но это стоило того, чтобы пошутить над Алеком Лайтвудом.