Вода нового мира

— ТАРС, ты видишь то же, что и я? — Роботы, знаешь ли, не страдают галлюцинациями… Купер скептически окинул взглядом застывший рядом параллелепипед. — Надеюсь, приятель, ты включил видео и фотофиксацию? — Так точно, сэр. Пока что ближе тридцати футов они подойти не решались — но и отсюда было прекрасно видно, что именно блокировало несчастное электронное создание на гусеничном ходу. Небольшой оазис, примерно с посадочный модуль по площади, полностью поросший — если бы не гермокостюм, Купер бы не преминул больно ущипнуть себя, чтобы проснуться, — приблизительно полуметровым хвощом. — Ну что я говорил? Что ни день то сюрпризы. Вот и клумба вернулась… Осторожно нащупывая почву впереди и шагая только после того, как убедится в безопасности, Купер приблизился еще на десяток шагов. Теперь он хорошо различал ярко-зеленые зонтики и сосудистые стебли совершенно земного растения. Плотной стенкой они окружали ровер, запутавшийся секциями гусениц в сплетении корней. Надо было вызволять бедолагу — рановато из него садовую скульптуру делать. — Можешь дать команду «задний ход»? А потом сразу вперед и влево? Если не поддастся — повтори, — прошептал Купер в динамик, опасаясь каким-нибудь громким звуком потревожить видение, — вдруг фата-моргана, взявшая в заложники ни в чем не повинный ровер, рассеется и нечем будет удивить Амелию. ТАРС не ответил, подключаясь к устройству. Ровер замер, принимая настройки, но спустя секунду фыркнул, дернулся назад, сминая растения, и рванул изо всех сил вперед, к спасательному отряду. Мощности, конечно, не хватило, и маневр повторили раза четыре. — Купер, стой, где стоишь, я попробую вызволить его. Не хватало еще, чтобы роботы им командовали… Но с немалой вероятностью островок пышной зеленой растительности мог маскировать собой хитрую подземную ловушку для поимки потерявшего бдительность землянина. Аборигенный организм был горазд на выдумки. — Давай, морпех, но смотри осторожней. Просканировав грунт впереди на предмет пустот и сейсмических угроз, робот, скользя по поверхности, приблизился к роверу и беззаботно покачивающимся на ветерке хвощам. Ничего экстраординарного не произошло, земля не провалилась, никаких подземных потоков на поверхность не вырвалось, ТАРС монолитно возвышался над одинокой грядкой хвощей. — Давай… — бормотал Купер, — забирай его и отходим! — Секунду. Робот не был склонен к галлюцинациям и прекрасное ценил сугубо с точки зрения утилитарности и исчислимости. С чего бы вдруг машине любоваться примитивной земной растительностью? — Сейчас, я только сниму это. Что конкретно там снимал ТАРС, Купер не успел поинтересоваться. Потому что в динамиках, шипя и прерываясь, прорезался голос Амелии, интересующийся, куда подевалась добрая половина населения лагеря в такую рань. — Все хорошо, доктор Брэнд, мы заняты полевыми исследованиями… — забубнил на одной ноте подключившийся в канал ТАРС. От досады Купер чуть не хлопнул себя ладонью по лбу, но вовремя спохватился, что на нем все еще гермокостюм. Глупая машина вообще не понимает, что делает! Нельзя, нельзя так с Амелией! Категорически противопоказано сообщать ей, что все хорошо и что ей не о чем беспокоиться. — Никуда не уходите. Я через четверть часа буду на месте. Что ж, как и следовало ожидать. Купер испустил тяжкий, крайне обеспокоенный вздох. Сейчас явится Брэнд и достанется по первое число: и ему, и ТАРСу — потому что не предупредили ее, — и роверу, и, как знать, может быть и вновь обретенному хвощу. И в самом деле, встревоженная Амелия, не обнаружившая Купера и ТАРСа в лагере, зато обнаружившая сигнал бедствия на датападе, прибыла в сопровождении КЕЙСа и была остановлена командой на дальних подступах. — Стой! Купер все еще не был уверен, что геобионт таким образом не заманивает обоих пришельцев с их подручными-машинами в какой-нибудь хитрый капкан. Амелия встала как вкопанная примерно на том же месте, откуда осматривал зелень чуть раньше сам Купер. Хотя ее остановил не столько рык в динамики, сколько сам вид этого внезапно, из ниоткуда взявшегося островка земной растительности посреди инопланетной пустыни. Она изумленно хлопала глазами, не решаясь пока на осмысленные реплики. — Купер, ты видишь то же, что и я? Фраза дня, не иначе… ТАРС, все еще возвышавшийся у опушки поляны из хвоща, пробовал задавать роверу различные маршруты по освобождению. Для максимального сохранения дикорастущей популяции нарушать периметр он не слишком торопился: но ровер был бессилен выбраться на своем ходу. Наконец проблема была решена радикально — методом изъятия застрявшего в зеленом плену устройства с помощью активации магнита, встроенного в руки-манипуляторы робота. Затаив дыхание люди наблюдали, как ровер с налипшими кусками грязи и застрявшими ошметками корней на гусеницах и в сочленениях взлетает и мягко пристыковывается к вытянутым вперед манипуляторам ТАРСа. — Как его туда угораздило? — поинтересовалась свистящим шепотом Брэнд. — Не знаю… Но ясно одно — он туда не заехал. Иначе бы застрял с краю. Вся эта растительность выросла вокруг него. Проросла сквозь. Купер услышал, как Амелия шумно сглотнула. — За несколько часов? Приятно сознавать, что сходишь с ума не в одиночестве… Но ответить по существу у Купера не получилось. ТАРС с отвоеванным у хвощей ровером двинулся к лагерю.

***

— Ты же сама все видела, — оборонялся Купер как мог, выслушав поток разнообразных предположений. Из всех, высказанных Амелией, имели смысл только два: во-первых, в распоряжении геобионта оказались те самые растения, которые Амелия некогда высадила в грунт и которые пропали вскоре после этого и, во-вторых, что геобионт может обладать некими характеристиками, способными влиять на генерацию тканей земных видов. Если эксперимент Амелии некогда обернулся гибелью геобионта при соприкосновением с кусочком рогового слоя ногтевой пластины, то теперь загадочная форма жизни ставила свои собственные эксперименты — на растениях. — Видела, — подтвердила она, оглядываясь на почищенный и заряжающийся от внутреннего генератора ровер, с которого предстояло снять данные. ТАРС делал вид, что очень занят обработкой своих замеров. И все равно покрывающаяся мурашками слой за слоем Амелия продолжала атаковать Купера самыми дикими гипотезами. Что, если растения каким-то образом изменили структуру или характеристики? Что, если теперь они представляют угрозу?.. На резонный вопрос — какого рода угрозу, Амелия предположить затруднилась. — Этот мир полон неожиданностей… Амелия опустила голову на сложенные руки. В центральном модуле воцарилась тишина. — Как мы могли отправить отчет о пригодной для жизни планете, если даже не изучили ее до конца? Отлично, Амелия села на любимого конька и занялась угрызениями совести. Очень вовремя. — ТАРС! Что там у тебя с данными? — Вывожу на монитор, Куп. Зажужжал, включаясь, ближний экран. Спустя несколько секунд строчки кода сменились картинками и схемами. Как оказалось, люди зря опасались подвоха — никаких пустот или промоин под стихийным зеленым насаждением не обнаружилось. Но вот сама форма вызывала вопросы. — Думаешь, это случайность? — с трудом подчиняющимися губами спросила Амелия, оценив креативность геобионта. И в самом деле, маленькая плантация хвощей имела идеально ровную, круглую форму, будто по трафарету вычерченную на эдмундсианском грунте. — Не думаю, — в тон ей ответил Купер, уязвленный тем, что не подумал обратить на это внимания. — ТАРС, дай-ка схему перемещений ровера на карте. Подчиняясь команде, робот вывел на монитор карту местности: тонкую желтую линию по равнине от лагеря до места пленения с временными отметками. — Сейсмические датчики? — Ничего. Чисто. — ТАРС продемонстрировал кривую сейсмической активности — ничего даже близко не напоминало достопамятные атаки из-под земли. Если бы речь шла о Земле, то Купер бы сказал, что противник демонстрирует удивительное упорство — и пробует разные методы воздействия на пришельцев, пытающихся в буквальном или переносном смысле пустить корни на этой планете. Но они видели своими глазами аморфную субстанцию, которая определялась в толще воды едва характерным опалесцирующим отражением — и то, только под определенным углом. Что это был за организм, какова его природа и насколько опасным он мог быть для человека — вот в чем вопрос. Неужели Амелия права, и они могли опрометчиво поступить в лучших традициях доктора Манна, отчитавшись об успехе миссии до выяснения всех возможных факторов риска? Но здравый смысл подсказывал, что обнаружить абсолютно все возможные опасности и оценить их не было под силу даже если бы они провели десятки лет исследований… В конце концов человечество не сумело досконально изучить даже старую добрую Землю за всю свою необъятную историю, что говорить о каких-то жалких месяцах и годах поверхностного знакомства. — Как бы там ни было, — Купер откашлялся, почему-то подавившись глотком совершенно нормальной, еще земной, отфильтрованной и абсолютно чистой от всяких организмов воды, — исследовательская станция прибудет сюда приблизительно через неделю, максимум — десять дней. Кто знает, может быть, нам удастся что-нибудь полезное извлечь и для себя… Амелия кивнула и перевела взгляд на пейзаж за окном. Совершенно, полностью серая каменистая пустыня. Дальнее плоскогорье чернело выступающими скалами базальта. Ветер переносил по равнине пыль. Потрясающий, удивительный, невероятный новый мир.

***

После инцидента с почти мгновенно «обросшим» хвощами ровером на перемещения людей в одиночку даже по лагерю был наложен жесточайший, хоть и временный, мораторий. Не так важно, кто кого сопровождал: робот человека или два человека перемещались в пределах видимости друг друга — в случае любого признака опасности второй немедленно приходит на помощь или вызывает подмогу из оставшихся в строю живых или механических существ. Вылазки вдвоём всегда оказывались компромиссным вариантом, потому что оба должны быть относительно не заняты или в состоянии отложить другие дела, чтобы сопроводить напарника. Это существенно ограничивало свободу и время выходов на поверхность. Недовольно ворча на планету, климат, странные формы жизни и побеги хвоща, Купер наконец вплотную занялся расшифровкой записей доктора Эдмундса. Вернее, конечно, речь шла не о самих записях, в грубом приближении они уже были расшифрованы.а это было потрачено много времени — но в результате они оказались такими странными и неуклюжими, словно их делал ребенок или необученный робот, а вовсе не физик-ядерщик, выдающийся ученый. Ломая голову над непростой задачкой, Купер изредка задавал Брэнд какие-нибудь пространные вопросы, так, скоротать время. Она же, уверившаяся, что Вольф не допустил намеренной фальсификации данных о пригодности планеты к заселению, больше не проявляла какой-то оживленной заинтересованности относительно дневника доктора Эдмундса. Отвечала на вопросы Купера, но как-то вскользь, мимоходом, не давая себе труда задуматься. — Дата рождения Эдмундса — шестое ноября? — как-то задал вопрос Купер, делая пометки в датападе. Амелия, поднимая голову от приборной доски с образцами из лаборатории, которые обрабатывала питательным раствором определенной температуры прямо на кухонной стойке, посмотрела на него исподлобья. Странная реакция, почему-то задевшая Купера. — М-м… Нет. А почему ты спрашиваешь? — Здесь так сказано, — ответил он, все больше удивляясь. — Точно нет. День рождения Вольфа Эдмундса — восемнадцатое сентября. — Ничего не путаешь? Амелия глубоко вздохнула и скрестила руки на груди. — Конечно, нет. — Она подошла ближе. — Можно взглянуть? Без лишних слов протянув ей датапад, Купер показал, где и что нужно искать. Но ясности это не принесло. — Купер, — покачивая головой проговорила озадаченная Амелия, — шестое ноября — день моего рождения. Почувствовав, как пересохло в горле, Купер с глубоким выдохом отложил датапад и потер пальцами глаза. Наверное, он слишком много времени проводит с этими треклятыми записями и допустил какую-то ошибку. Страшная усталость от всего происходящего наваливалась постепенно, и он сопротивлялся — до последнего. Но теперь, казалось, он, Купер, и в самом деле сходил с ума. Потому что в записях Вольфа Эдмундса фигурировала совершенно определенная дата, и это дата рождения совершенно другого человека. Амелия приподняла подбородок Купера так, чтобы видеть его лицо и покрасневшие, с кое-где лопнувшими сосудами глаза. Неодобрительно покачав головой, она убрала датапад в стойку над конторкой с запасными и сменными блоками генераторных батарей. — Хватит странностей на сегодня. Странностей, может, и хватит, а вот… Он настойчиво притянул к себе Амелию, коснувшись горячим лбом сухой прохладной кожи на шее, над воротником рубашки. Его собственной, между прочим. Голова закружилась — от ощущения близости, от едва уловимого цветочного аромата или от… — Не шевелись, — приказала Амелия и спустя мгновение нацелила на покрытый испариной лоб Купера бесконтактный термометр, правда, лабораторный, а не медицинский. Однако это не меняло того факта, что у Купера обнаружился жар, — и это не на шутку встревожило Амелию. Купер был немедленно препровожден в жилой модуль, переодет в сухую футболку, уложен с ультимативным требованием не вставать и вообще не двигаться без надобности. — Что за проклятье фараонов мы тут потревожили, — раздраженно вопрошал он, завернутый в термоодеяла, у Амелии, которая только что, наконец закончив дневные труды, возвратилась из лаборатории. — Что ты имеешь в виду? — Только-только кусочки мозаики начали складываться… — Купер красноречиво сверкнул глазами, обводя взглядом окружение и собственное ложе. Вышло драматично, но ничего не поделаешь. — ТАРС может довести дело до конца, Купер. Тебе не кажется, что это закономерный результат почти круглосуточных бдений над этими записями? — Таково ваше заключение, док? Но Амелия только пожала плечами. — Тебе не кажется, что мы ищем тайну там, где ее нет? Кто может поручиться, что это не простая ошибка? Видя, как хмурится Купер, Амелия поспешила тепло улыбнуться. Так или иначе, можно будет к этому вернуться утром, когда Купер отдохнет как следует и, как надеялась Амелия, жар спадет.

***

Сообщение пришло ночью, в районе четырех утра. Опасаясь очередного сигнала тревоги: от сейсмодатчиков или метеостанции, Амелия, стараясь не беспокоить забывшегося тревожным сном Купера, включила передачу данных, и на датападе вспыхнуло оповещение. Отправитель — код устройства, — указан не был, но это не насторожило сонную Амелию — она даже не обратила внимания на идентификацию, какой был в этом смысл, если все устройства в лагере были наперечет? Сообщение загрузилось быстро, и Амелия не сразу сообразила, в чем смысл шутки: вместо текста, карты, кода или еще чего-то привычного на потемневшем мониторе проступила одна единственная окружность. Идеально ровная. Амелия зажала рот руками, чтобы не закричать.