Гарри Поттер и Демоны Гоэтии

      Люцифер измерял шагами крошечную спальню на втором этаже образцового дома благопристойной маггловской семьи в одном из самых благополучных пригородов Лондона. У всех обитателей Тисовой улицы от дома номер один до дома номер восемьдесят четыре в этот предполуденный час проблемы были самыми насущными: что приготовить на ужин благоверному супругу да как бы исхитриться, чтобы не сгорели под ярким июньским солнцем пышные пионы.       А вот король демонов, нашедший себе пристанище в этом царстве тривиальности, решал вопрос куда более животрепещущий: как он докатился до жизни такой?       Пять шагов от окна до двери. Обратно, почему-то, четыре с половиной. Мебель, тесно облепившая стены, создавала единственный маршрут — узкий проход, по которому он метался, словно запертый в клетке дикий зверь.       Мысли лихорадочно крутились в его голове, сталкивались, высекая под полуприкрытыми веками яркие вспышки. Для того, чтобы остановиться на чём-то одном, Люциферу пришлось приложить немалое усилие. Подавив большую часть своих переживаний, он осознал, что и ноги больше не ведут себя беспокойно. Намотав по комнате не менее сотни кругов, он остановился, причём аккурат перед зеркалом в простой деревянной раме, что ютилось в углу спальни Гарри Поттера.       Зрелище король демонов представлял собой плачевное. Взъерошенный парень, почти мальчишка, губы разбитые и припухшие, на плечи накинута наспех застёгнутая рубашка. Он казался младше из-за растерянности на лице, которую Люцифер тут же стёр ладонью, оставив себе мысленную заметку никогда не допускать подобного выражения на своей физиономии.       И чего это он, скажите на милость, так распереживался? Из-за ночи со смертным? Из-за принимающей позиции? Из-за того… что ему понравилось куда сильнее, чем он готов был признать. Впрочем, суровая реальность слишком часто била Люцифера обухом по затылку. Её нужно было принимать и стараться воспользоваться, а не заламывать руки, сетуя на злодейку-судьбу.       Немного успокоившись, демон привёл в порядок причёску и губы. Последние пострадали особенно сильно, причём вовсе не от удара на Арене, оставившего лёгкую ссадину. Снейп целовал его, словно голодный вампир. Оставалось надеяться, что сам зельевар сейчас выглядит не лучше. Вздохнув при мысли о том, как сейчас выглядит Снейп и что можно было бы с ним сделать, если бы не это позорное бегство, Люцифер расстегнул рубашку и задумчиво скользнул пальцами по своей груди. На его ключицах россыпью горели алые следы. Они спускались ниже, ярко выделяясь на бледной коже, украшали живот. Одно из пятнышек обнаружилось и на выступающей тазовой косточке. Демон задумчиво его погладил. Он мог уничтожить всё это во мгновение ока, но лишь покачал головой, застегнул рубашку и вытянулся на узкой жёсткой кровати, пристально глядя в потолок.       Секс для высших демонов не был чем-то важным. Неспособные размножаться, они всё же могли испытывать физическое влечение, но оно было из разряда неутолимых, таких же как голод и жажда. Сложно наслаждаться чем-то в полной мере, если знаешь, что насытиться не суждено. Кто-то впадал в вечный порочный круг из чревоугодия и похоти, становясь завсегдатаем злачных заведений Второго адского круга, которым правил король Асмодей — главный адский сутенёр и работорговец. Среди семидесяти трёх падших демонов, которым прежде довелось быть ангелами Создателя, каждый не раз проводил время в обществе юношей и девушек, добровольно или не очень даривших им свою любовь. Это были и смертные души, и низшие демоны, но их тела не были способны утолить жажду, заполнить вечную пустоту, что образовалась в тех, кто потерял крылья.       Для Люцифера та из вечностей, что он провёл в попытке подавить своё одиночество блудом и пьянством, запомнилась как самая печальная. Потому последние пару тысяч лет он провёл едва ли не в аскезе. Вероятно, роль играло и то, что демоны, удовлетворяя тело, не могли удовлетворить дух. Король ада, как тот, кто своими глазами видел сотворение человека, прекрасно знал, что, помимо деторождения, соитие несло в себе не только печать греха, но и символ любви. Для падших любовь была неведома. Сколько-нибудь тёплые чувства они испытывали разве что друг к другу, принимая за равных.       Население кругов ада не поддавалось подсчёту, мириады застрявших в нём душ, сонмы адских духов, но ни для кого не секрет, что значение там имели лишь семьдесят три павших ангела. Между ними заключались союзы и начинались распри, они решали судьбу целого мира, что находился в полной их власти. И главный среди них — первый павший — Владыка Люцифер, что тысячи лет копался в этой песочнице, судя, наказывая и поощряя.       Они могли быть непримиримыми врагами, а могли называть друг друга братьями, как сам Люцифер звал братьями Асмодея и Белиала, но никогда он не слышал о том, чтобы высшие демоны заключали партнёрские союзы, явно или в тайне. Падшие не жаждали друг друга и не могли удовлетвориться низшими демонами или смертными, несмотря на то, что желание кипело в них, словно яд, разъедая и без того покорёженную суть. Стоило ли удивляться, что большинство высших демонов были совершенно безумны?       И вот теперь владыка адских королей, развалившись на узкой кровати подростка, пытался осознать тот факт, что минувшим утром он был целиком и полностью совершенно точно удовлетворён. Сразу отмахнувшись от мыслей, что дело в принимающей позиции и захваченном теле, Люцифер мрачно улыбнулся. Будь это так, ад давно бы опустел, а падшие до скончания веков предавались бы разврату в мире смертных. Вариант, что Снейп просто потрясающий любовник, которому не сравниться с куртизанками Асмодея, тоже пришлось отмести. Тот, безусловно, был невероятно хорош, но в самом процессе не было ничего особенного. С физической стороны, по крайней мере.       Люцифер помрачнел сильнее и прислушался к своим ощущениям. По всему выходило так, что дело было не в том, что случилось с его телом. Близость Снейпа, его желание, его эмоции — всё это ощущалось ярко, незабываемо. Хотелось повторить, причём именно с ним, с Северусом, вполне заурядным магом, весьма сильным, одним из умнейших в своём поколении, но всё же простым смертным.       Прислушавшись к собственным мыслям, Люцифер резко сел на кровати, и его рука судорожно дёрнулась к груди, где под рубашкой светилась печать Соломона. Он уже слышал эти речи. Тогда он посмеялся над говорившим и на веки потерял брата. Сатанаэль, он же Семиаза. Архангел-наблюдатель, главный среди тех, кто был приставлен к ещё юному человечеству, полюбивший деву Иштар и павший ради неё. Семиаза не стал демоном и не отверг крылья, но путь на небеса ему, и тем, кто за ним последовал, был заказан.       К тому моменту, как Люцифер повстречал своего падшего брата, сам он уже давно сидел на Ледяном троне, а Семиаза влачил довольно жалкую жизнь простого смертного во дворце царя Соломона. Он обучил этого эксцентричного правителя самому сокровенному знанию — печатям, что способны поработить демонов, запечатать их силу и заставить служить смертным. «Лемегетон» или Малый ключ Соломона. Источник головной боли для всего демонического рода.       Разумеется, то, что имена и слабости его подданных были задёшево отданы смертным, Люцифера не обрадовало. Оказалось, что за своё предательство Семиаза получил лишь право находиться подле царя и храм богини Иштар — его ненаглядной Иштар, давно почившей, ибо даже любовь ангела не способна удержать смертного в этом мире. Когда Люцифер пришёл к нему, Семиаза был счастлив и совершенно безумен. Он нёс какой-то бред о предначертанных душах и том, что сумел найти свою. Он хотел рассказать ещё, поделиться с Люцифером чем-то важным, но тому больно было смотреть на свихнувшегося брата, и он просто обратил его тело в пыль, стараясь отвести глаза от смиренной и понимающей улыбки некогда одного из самых величественных архангелов. Позже он узнал, что царь Соломон умер от старости в тот же день, но это было уже неважно. Книга попала в руки заинтересованных людей, и следующие несколько сотен лет у демонов жизнь была совсем не скучной — то и дело приходилось срываться на вызовы от смертных магов, возомнивших себя умнее падших.       Люциферу не было дела до того бреда, что нёс брат перед смертью, но сейчас, уловив в своих мыслях тот же лейтмотив, он попытался дословно вспомнить сказанное:       — Однажды и ты встретишь смертного, Люци. Он будет хрупким, но рядом с ним вся твоя суть запоёт. Я устал. Я отринул Отца и не получил взамен ничего, но я до сих пор слышу, как на его голос отзывается моя душа. То, что мы не имеем души — ложь, Отец обманул нас. Просто она далеко, её сложно найти, — сбивчиво прошептал тогда Семиаза, вцепившись в его руку, в которой был зажат клинок. Он не молил о пощаде, знал, что потеряет свою вечность здесь и сейчас, но хотел сообщить нечто важное. Люцифер тогда не стал его слушать, лишь безжалостно прервал его долгое и бессмысленное существование.       Хрупкий смертный, на голос которого отзывается душа бессмертного? Душа, которой у него и быть не должно? Это звучало как отборный бред и тогда, и сейчас, но уж больно слова Семиазы походили на предсказание.       Демон с досадой застонал и повернулся на живот, уткнувшись лицом в тощую подушку.       — Ну понравилось тебе со смертным, и что? Чего с ума сходишь? — спросил он сам у себя и решительно отмёл в сторону мысли о Семиазе. Накручивать себя и искать в последних словах безумного брата двойное дно сейчас было совсем не время.       Контракт с Гарри Поттером требовал исполнения. А потом можно будет вернуться в ад и расспросить Астарота. Кому как не хранителю истории первых сынов Господних знать, что стало с Семиазой и двумя сотнями ангелов-наблюдателей, что однажды покинули небеса, чтобы жениться на смертных.

***

      Северус проснулся в одиночестве. Комната была незнакомой, но вчера ему было не до того, чтобы разглядывать интерьер. Молодого любовника в номере уже не было. Казалось, ничто не хранило печати его присутствия. Ни забытой одежды, ни волоса на подушке. Словно и не было его, а вчерашнее — пьяный бред немолодого и глубоко несчастного профессора зельеварения. Если бы Снейп не был достаточно сведущ в ментальных науках, чтобы всецело доверять своей памяти, в первый миг он бы так и подумал. Однако этому противоречила ещё и приятная нега во всём теле, прекрасное настроение, а так же горящие огнём губы и плечи, ставшие вчера предметом посягательства страстного молодого любовника.       В номере было прохладно — кондиционер, не в пример заклинаниям, отлично справлялся со своей работой. Северус даже позволил себе поваляться в постели с полчаса, прежде чем встать, принять душ, обстоятельно уничтожить все следы и своего здесь пребывания, а после трансгрессировать прямо в свой дом в Паучьем тупике.       Поморщившись от контраста между приличным отелем и собственным запущенным жилищем, он направился прямиком в лабораторию, едва ли не насвистывая под нос фривольную песенку. Разумеется, такого он себе не позволил, но попавшийся на пути Петтигрю при виде него испуганно взвизгнул и мгновенно исчез из поля зрения. Кажется, его здорово напугала тонкая улыбка, поселившаяся в уголках губ Снейпа, в обыкновенное время презрительно опущенных вниз.       Впрочем, хорошее настроение довольно быстро улетучилось, стоило зельевару оценить фронт работ. Большинство зелий, как он и ожидал, были безнадёжно испорчены, а для тех составов, что находились в Стазисе, едва хватало времени на то, чтобы их завершить. Кроме того, вернувшись к привычным занятиям, он больше не мог не думать о том, что услышал вчера от Дамблдора.       «Мальчик должен умереть». Всего три слова, ставящие с ног на голову всю и без того непростую игру, затеянную двумя сильными магами. Да, в этой войне гибли люди, но казалось, что «светлая сторона» делает всё для того, чтобы жертв было как можно меньше. А потом вдруг отправляет на заклание несмышлёного мальчишку, которого сама же сделала символом своей борьбы.       Циничность Дамблдора поражала. Четырнадцать последних лет он растил Поттера, откармливал поощрениями и обещаниями, чтобы в конце погнать его под Аваду Лорда. Хотя нет, до этого Альбус не доживёт. Роль погонщика по наследству перейдёт Северусу. То, что именно ему придётся убить и самого Дамблдора казалось весьма слабым, но утешением.       Руки привычно нарезали ингредиенты, добавляли их в котлы выверенными движениями профессионала. Зелья были едва ли не единственным на свете, что ему нравилось. Но даже ими приходилось заниматься не в угоду науке, а для того, чтобы удовлетворить потребности одного из своих «хозяев». Подобное потребительское отношение к тонкому искусству коробило.       Забывшись, Северус порой представлял какой бы могла быть его жизнь, если бы не несколько фатальных ошибок, совершённых в юности. Собственная лаборатория где-нибудь в Глазго, а лучше и вовсе за пределами Туманного Альбиона, кофе на завтрак и спокойная мирная жизнь признанного зельевара. Иногда рядом представлялся красивый и талантливый спутник, особенно в дни, когда одиночество и отчуждённость ощущались сильнее, но прежде у спутника не было лица. Теперь же у него были мягкие губы и яркие зелёные глаза вчерашнего случайного любовника, загадочного молодого человека, прекрасного бойца по имени Веспер.       Если бы у Северуса было хоть что-то, что он мог бы ему предложить, вчерашняя встреча точно не стала бы последней, но зельевару не принадлежала даже его собственная жизнь. А потому и мечтать не стоило.       Задумавшись, Северус катастрофически запорол нарезку листьев крапивы и озадаченно уставился на дело рук своих. За такую безобразную работу он не только поставил бы ученику «Тролль» за урок, но и вовсе выставил бы его из класса. К сожалению, выдворить из лаборатории себя не представлялось возможным, какой бы привлекательной эта идея не казалась. Пришлось уничтожить измельчённые в неоднородную кашицу листья взмахом палочки и извлечь из шкафа новую порцию ингредиента. Думать о Веспере не стоило. От этого всё становилось только сложнее.

***

      Люцифер, окончательно оправившись от своих утренних размышлений, к вечеру развёл бурную деятельность. До визита Дамблдора оставалось всего три дня, а за них нужно было успеть немало. Через три дня его отвезут в «Нору», в которой, судя по воспоминаниям бывшего хозяина его тушки, он будет находиться под постоянным контролем чрезвычайно большого и бестолкового семейства волшебников, которые неплохо его знают и могут заподозрить неладное. Взять под полный контроль как минимум пять волшебников с уровнем магической силы выше среднего в его теперешнем состоянии было проблематично. К тому же, этот дом могли посещать разнообразные гости, желающие увидеться с Гарри Поттером.       Всё же терять целых два месяца, оставшихся до Хогвартса, совершенно не хотелось. И у него созрел план.       На этот раз у входа в Гринготтс было не в пример людно. Казалось, все волшебники Британии вдруг озаботились вопросами своих сбережений и только профессиональные действия гоблинов и ширина распахнутых настежь дверей банка не допускали столпотворения на входе.       А вот внутри без очередей не обошлось. Множество волшебников, изрядно нервничая и порой ругаясь с соседями, ожидали своего часа, чтобы наконец спуститься на дребезжащей тележке к своему сейфу. Среди них было несколько знакомых Люциферу по воспоминаниям мальчишки лиц. Например, две красивые смуглые девушки южноазиатской внешности в сопровождении мужчины, одетого в саронг. Сёстры Патил с отцом. Или бледный осунувшийся мужчина с погасшими глазами — Амос Диггори, отец того самого Седрика, за которого тоже надлежало мстить.       Но больше всего внимание как окружающих, так и самого Люцифера, привлекала огненно-рыжая женщина в неопрятном цветастом платье с широкими рукавами. При виде неё Люцифер мысленно содрогнулся, вспомнив период повального увлечения модой хиппи в аду и те самые проклятые косички со вплетёнными нитками и бусинами, с которыми не смогли совладать без расчёски даже два высших демона.       Рядом с женщиной находилось двое подростков: парень и девушка, оба на вид лет пятнадцати-шестнадцати, отличавшиеся столь же яркой шевелюрой. Лицо парня было простовато, а вот девицу можно было бы назвать красивой. В отличие от матери и брата, она была одета в неплохое светлое платье, а её буйные рыжие кудри лежали красивой копной, напоминая маленький пожар. Портило её только одно — неровные пятна румянца на щеках и шее, когда она, перебивая мать, в гневе орала на невозмутимого гоблина.       — Проверьте ещё раз! — визгливо заливалось это чудное создание.       — Мордред знает, что творится в этом вашем банке! — вторила ей женщина, потрясая чем-то, зажатым в её кулаке. — Вот ключ, что вам ещё от нас надо?       Это были Уизли. То самое чудное семейство, что в самое ближайшее время планировало принять под своей крышей Мальчика, который выжил.       Самого Люцифера, разумеется, никто не узнавал. Он был в уже ставшем привычным облике «Веспера», не знакомого почти ни с кем в достаточно закрытом консервативном обществе Магической Британии, а гоблинам мешала разглядеть его демоническую сущность цепь Тиамат, которую они сами же ему и приподнесли. Тем не менее, гоблинская серьга в ухе выдавала в нём не самого обычного клиента, поэтому серокожие коротышки очень быстро сориентировались. Пока Люцифер любовался представлением рыжего семейства, к нему подошёл тот самый охранник в алой ливрее, что встретил его в первый визит.       — Позволите проводить вас к управляющему банком, Господин? — негромко спросил он так, чтобы больше никто не услышал. Благо, все праздные взгляды и уши были направлены на разгорающийся скандал.       Демону тоже было весьма любопытно, чего же требуют Уизли от банка, поэтому он столь же негромко ответил:       — Позже, мой юный друг… Кстати, как тебя зовут?       — Граххти, Господин, — кажется, охранник настолько смутился от возможности назвать ему своё имя, что ответ прозвучал сдавленно. Люцифер скосил взгляд на гоблина и обнаружил, что щёки его стали темнее, а в уголках глаз заблестели слёзы.       — Скажи-ка мне, Граххти, — тут же поспешил отвлечь он беднягу, чтобы сберечь хрупкую психику жителей волшебного мира. Всё же зрелище плачущего гоблина могло нанести им непоправимую моральную травму. — Чего требует эта женщина?       Гоблин, растерявшийся было, тряхнул головой и заозирался в поисках той, о ком спросил демон. Когда его взгляд остановился на возмущённой миссис Уизли, серая мордашка презрительно сморщилась, но тут же приобрела уважительно-подобострастное выражение, стоило ему вновь обратить взгляд на Люцифера.       — Предательница крови пришла за чужими деньгами, — сообщил он, очевидно, не собираясь утаивать что-то, прикрываясь банковской тайной. — Однако хозяин сейфа мёртв, а потому мы не можем её пропустить даже с ключом.       Люцифер задумчиво пригляделся к зажатому в пухлых пальцах ключику и обратился к чужим воспоминаниям, что уже изрядно потускнели. И правда, ключ от сейфа Гарри Поттера у него никогда не хранился. Периодически ему подкидывали скромные суммы на покупку школьных принадлежностей, но он даже не знал о размерах своего состояния. Все, что он видел — красивые золотые горы в сейфе. Этот вопрос нужно было срочно прояснить и сделать всё, чтобы смерть Мальчика, который выжил, оставалась тайной.       — Будь добр, проводи меня к управляющему, Граххти, — кивнул Люцифер.       Гринготт встретил его ещё радушнее, чем в прошлый раз. Когда Люцифер бывал в мире смертных прежде, они виделись лишь пару раз, и молодой тогда вожак гоблинов мог лишь мечтать о том, чтобы заговорить с самим Королём демонов, а теперь тот навещал его в уютном полумраке старого кабинета, не брезгуя решить мимоходом пару-тройку его проблем.       — Мы подготовили все документы, Господин! — старый гоблин жестом выставил провожатого и сам подбежал к вошедшему демону с алой кожаной папкой.       — Я взгляну на это чуть позже, а пока меня заботит судьба сейфа Гарри Поттера, — ответил Люцифер, присаживаясь в кресло. То явно заменили, оно стало больше и удобнее, как раз под размер его седалища. — Мальчишка мёртв, но я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь об этом знал. Ты можешь пропустить ту крикливую женщину в хранилище?       Гринготт ответил ему беспомощным непонимающим взглядом и, Люцифер, мысленно помянув самого себя, вкратце описал увиденное в холле банка. Гоблин неуверенно потянулся к устройству коммуникации, похожему на кристалл висмута, стоящему на его столе, но сухая лапка замерла на полпути.       — Господин, но это же ваше тело и деньги, стало быть, ваши, — осторожно заметил он. — Вы позволите предательнице крови вас грабить?       Люцифер, уже сунувший нос в папку с интересующими его документами, легкомысленно отмахнулся.       — Ещё чего, только денег мне не хватало, — невнимательно заявил он, но, поняв, что сморозил чушь, всё же оторвался от бумажек. — То есть, я имею ввиду, что сейф и всё прочее имущество семьи Поттер должны числиться за мальчишкой так, словно он жив и здоров. Тот, кто располагает его ключом, может беспрепятственно посещать сейф, так?       Гоблин кивнул и заскользил пальцами по коммуникатору, больше не задавая лишних вопросов. А Люцифер задумался.       — Странное правило, Готти, — заметил он. — Я не разбираюсь в ваших банковских тонкостях, но тебе не кажется, что это небезопасно?       Гринготт закончил передавать распоряжение и сел в кресло рядом с Люцифером. По мановению его лапки рядом с креслом демона возник медный столик с бутылкой виски и одним хрустальным стаканом тонкой работы. Виски был демоническим — провинции короля Вине производили разнообразный алкоголь — и, очевидно, драгоценным, поскольку Люцифер знал, что поставок в мир смертных никто никогда не налаживал. Гоблин принялся наливать виски гостю, себя, судя по всему, считая недостойным разделить с ним напиток. Люцифер лишь молча покачал головой и из воздуха создал второй стакан, совершенно идентичный первому. Лапы Гринготта дрогнули, но старый гоблинский вожак отлично умел держать лицо, поэтому налил и себе на полпальца.       — Тут история особая, Господин. Бывший наследник Поттеров незадолго до своей смерти сам внёс этот пункт в договор с банком. Я помню это, потому что управляющий делами рода Поттер, мой племянник Рагнок, приходил ко мне за советом. Джеймс Поттер обосновал это тем, что его семья будет вынуждена скрываться от Пожирателей смерти, а потому финансовые вопросы будут решаться через тех, кому он доверит ключ от хранилища, — наконец ответил Гринготт, усевшись в своё кресло. — Мы предложили наследнику доступ к камину в кабинете управляющего делами, но он отказался и настоял на своём. Молодой Поттер был безрассудным и совершенно не умел распоряжаться своими активами, а этот случай лишь подтвердил его глупость. После его смерти мы смогли настоять на том, что пока новый наследник не явится с ключом, доступ к сейфам будет закрыт, но в последние пять лет, с тех пор как Гарри Поттер пришёл в банк, в его сейф какая только дрянь лапу не запускала.       Гоблин сделал маленький глоток виски и прикрыл свои выцветшие от старости глаза. Люцифер тоже пригубил напиток глубокого янтарного цвета и побарабанил пальцами по папке. Новая информация о Поттерах отлично дополняла нерадостную картину детства мальчишки. Его ещё и обкрадывали, ну надо же!       — Наследник Поттер? — уточнил он, вопросительно вскинув брови, но тут же себя оборвал. — Дорогой Готти, найди-ка мне сносную книгу об истории знати Магической Британии, чтобы я не попал в неудобное положение. Изучу на досуге. А пока, будь добр, расскажи: кто я теперь такой?

***

      Из Гринготтса Люцифер вышел уже Веспером фон Брегенцем. Его «престарелый отец» был обедневшим австрийским бароном, большая часть земель и родовой особняк которого находились в залоге и вот-вот должны были отойти банку в счёт оплаты долга. После коротких переговоров старики, живущие в глуши Брегенцского Леса в полном единении с природой, обзавелись не только купчей на свой дом, но и взрослым сыном, выращенным на чистом альпийском воздухе в стороне от людских глаз.       У этого незаурядного молодого человека имелся внушительный список частных учителей, а так же диплом из школы Дурмстранг, подтверждающий его квалификацию волшебника. Гоблинам должны были многие.       Была в его документах и запись о волшебной палочке из алого, словно кровь, сандала с жилой дракона в качестве сердцевины. Магическая проводимость этого инструмента оставляла желать лучшего, зато она не норовила взорваться в руке Люцифера каждый раз, как он её касался. Помимо новой палочки гоблины снабдили его собственным счётом в банке, количество золота на котором явно противоречило не только образу отпрыска бедного австрийского магического рода, но и здравому смыслу.       В общем, его легенда была шита белыми нитками, но Люцифер сомневался, что кто-то в ближайшее время озаботится проверками. А к тому времени, как все опомнятся, будет уже поздно.       Самое время подкинуть работёнки своим подчинённым, а то, небось, совсем заскучали одни в аду!