КиннПорш

                    У него был хорошо отрепетированный драматичный взгляд, скулы такие, что закачаешься, челка на один глаз и потрясный голосина. Честное слово, Че был бы рад по-прежнему оставаться простым поклонником, наблюдая со стороны, но происхождение Кима всё испортило. Он даже не удивился, когда и Порш оказался втянут во всё это мафиозное дерьмо по самые гланды. Это была судьба. Карма. А он бы хотел, чтобы полные залы, визжащие девчонки, софиты, гитарный перебор и сумасшедший саунд, разносящийся под звездами. Его восхитительный тембр, прекрасный, уникальный голос, и сам Че, затерянный в толпе фанатов в той самой рубашке, которую Ким самолично ему расписал. Он не желал иного. Но вышло как вышло. Че вздохнул. Рядом валялась толстая папка - всё, что Ким накопал на семью Киттисават. Ну вот зачем. Че покачал головой. А был бы рок-звездой. С таким-то голосиной. Айдолом. С таким-то телом. С такой темной, таинственной историей в красивых ночных глазах. Че мельком взглянул в окно, за которым плыл в дурмане полуночного смога неспящий, влажный Бангкок. Стекло отразило его узкие, блестящие щелочки. Себя он никогда не считал красавцем. Считал умным. Гораздо умнее всех остальных. Он перешёл на бюджет легко и просто, сдав экстерном нужные экзамены: деньги, которые давал ему Порш на обучение, были нужны для другого. С деньгами Че не выпускал Кима из поля зрения. Первым узнавал о новых песнях, о небольших проектах, о посещениях звукозаписывающих студий. Просматривал видео из гримерок, втихаря купленное у продажной службы охраны. Иногда это были обрывки бессмысленных разговоров, малопонятная закулисная суета. Иногда - сюрреалистические сеансы настоящего волшебства, в которых кто-то чужой, но несомненно профессиональный, касался лица Кима нежно и аккуратно пушистой кисточкой, просыпая микроскопические частички мерцающей пудры на его увлажненную кремом кожу. Тонким беличьим хвостиком порхал по его векам, оседая на них стальными блестками, что идеально подходили к его демоническим глазам. И следом другая кисть святотатственно впечатывалась в губы, создавая глянцевую пленку с помощью блеска с эффектом мокрой кожи. Че замирал, разглядывая в слоу мо преображение своего Кима. А впервые увидев, как чья-то уверенная рука рисует ему на веках черные тонкие стрелки, не выдержал - просунул руку под резинку домашних трусов, врубил на другом носителе сладкую, медленную его песню и под мягкий, бархатный вокал неряшливо довел дело до конца. Чего-то у нас в доме кобелиной пахнет, чувствуешь, братишка, раздувая ноздри, заметил Порш, вернувшийся слишком рано со смены в баре. Че украдкой запихивал свои испачканные трусы в диванную щель. Он чувствовал. Еще бы. Кобелина и есть. Глупый. Слишком влюбленный в то, что Ким планомерно в себе начал закапывать, уничтожать, выбирая совсем иное - свою дурную семейку, весь этот романтический криминал, где вместо обычной жизни - конец с пулей в голове или ножом в сердце. Закончились походы в студии, в бары, где Ким иногда пел. Вместо папки с нотами, набросанными торопливой рукой прямо на коленке, появилась другая папка. Другие умения и навыки. Так Че узнал о его лисьих повадках, когда Ким ловко ускользал от слежки собственных телохранителей, утекая, как песок сквозь пальцы прочь из города в арендованное тайное жилище у реки. Где сидел в одних джинсах, опустив босые ноги в воду, и наигрывал на гитаре что-то сладкое, идеальное, возвращая Че в то время, когда не было ничего между ними, кроме музыки, дядюшка не проебался еще в казино, а Порш не сходил с ума от любви к мафии. Но потом Ким звонил кому-то и срывался в Бангкок. Выискивал, выспрашивал, получал, тасовал, игрался информацией. Возвращался в квартиру в центре столицы, отодвигал свой портрет на стене и тыкал в пробковую доску иголками, натягивая красные ниточки, никак насмотревшись дурных фильмов. Вот я бы следил за репертуаром, думал Че. Я бы контролировал. Тщательно отбирал персонал, не подпуская излишне восторженных или непрофессиональных. Я бы... сам рисовал эти ебучие черные стрелки на его веках, а Ким бы сидел на стульчике смирно, с голыми плечами, с голой грудью, сосками, в одних джинсах, прикрывая глаза и тихо мне улыбаясь. Напевая что-то лиричное. Я бы оставался самым преданным его поклонником, проговаривал про себя Че, избегая слова "фанат", потому что это было пошло и банально - фанатеть. Он не фанател. Это не так называлось. Он давно и прочно был уничтожен инфернальной магией в чужих глазах, не по-тайски мощным вокалом и длинной густой гривой, которую Ким ножницами не трогал, и его волосы всё сильнее отрастали, закручивались на кончиках завитками, кудрявясь на висках. Кима можно было бы принять сзади за девчонку, если бы не мальчишеская, красиво накачанная фигура. Руки. Плечи. Живот. И ниже. Че матерился про себя отчаянно и зло, снова и снова запуская руки, куда не следовало. Бесился, когда видел, как обнимает тот парней. Поднимал в удивлении брови, когда видел, что обнимает девчонок. Выдыхал облегченно, понимая, что в этой грязной, криминальной семье излишки тестостерона отошли второму сыну, обойдя третьего, и Ким, лишь изредка подчиняясь мужской природе, болеет вовсе не тем, чем болеет Кинн. Че сочувственно посматривал на старшего брата. Чудом добытое видео с ним тоже лежало в запертом ящике стола. Кинн был животным, ничего не скажешь. А Ким нет. Ким был темноволосым ангелом с демоническим тембром. И Че уже знал, что не сможет устоять. Он глупо проиграл викторину, проводимую в университете, куда Ким пришел, как выпускник. Он глупо улыбнулся ему, когда Ким увидел его в толпе; выцепил вполне прицельным взглядом, опознав, как младшего брата Порша. Он вовсе не играл смятение и радость, когда Ким писал на его рубашке свое имя. Он действительно думал, что будет сложнее добиться встреч, но Ким сам нашел его. Че понятливо хмыкнул - спасибо, Порш, твоя популярность творит чудеса. Только беда была - Че был Киму не нужен. Киму была нужна информация. Че даже дал ему возможность увидеть свою священную комнату, где был устроен украшенный лампочками глупый, подростковый алтарь, который рука не поднималась уничтожить. Вот он и пригодился. Но Ким, увидев свои многочисленные фото, выводов никаких не сделал. Сидел напротив, кушал лапшу и улыбался мягко, женственно. Ладно, кивнул Че. Напишу ему о любви песню. Сам же просил. Но Ким перестал отвечать на звонки. Пришлось выслеживать, ловить у дома, у отвратительно помпезного особняка, с припаркованными около Maserati. Песня была сырой, а голос Че имел слабый. Сила была в словах. В интонации. В его милой - он постарался - улыбке. Но что-то было в глазах, от чего вдруг внимательно слушающий его тихий вокал Ким напряженно замер. Тут подоспел охранник, да и коленка устала, на которой Че держал новую, подаренную Кимом гитару... Признания не получилось. Он выдохся. Он устал. Он хотел, наконец, объясниться. Вечером он выследил Кима в каком-то баре, долго смотрел на него, пьющего в одиночестве что-то прозрачное, похожее на обыкновенную воду. На папку, лежащую перед ним. Вспомнил все остальные папки, хранящиеся в личном кабинете и содержащие досье практически на всех из семьи. О, он уже давно не смеялся над его детективными замашками, вспоминая красную паутину на стене, прикрытую портретом. Уважительно кивал головой - Ким накопал даже на Вегаса, но папка эта была заперта в сейфе в отдельный отсек, Че так до неё и не добрался. Мой талантливый, прекрасный, звездный мальчик, думал Че, опуская их разницу в возрасте. Которая, впрочем, была не так велика, чтобы он не мог с наслаждением повторять и повторять, вжимая лицо в подушку, а руку в мокрые трусы - мой мальчик Ким. Только поэтому, разумеется, Ким лежал сейчас в глубоком фармацевтическом обмороке в соседней комнате, на огромной кровати, привязанный за руки к спинке над головой; с обнаженными плечами, грудью и тяжело дышащим животом. Джинсы сползли на бедра, зацепившись за выступающие косточки. Метод был отвратительным, но Че был уверен - Ким поймет. Ребёнок мафии, выросший под колыбельные из свиста случайных пуль и крики медленно сходящего с ума старшего брата, которого слишком часто похищали. Похищали ли тебя, Ким? Или это твой первый раз? Я буду твоим первым? - Эй, - послышалось с кровати слабое. - Эй, кто здесь? Че поднялся и перешел в спальню. Бросил рядом со связанным Кимом тяжелую папку-досье. Ким вздрогнул. - Кто ты? - спросил. - Что тебе нужно? Че склонился над ним и аккуратно снял повязку с его глаз. Тот сердито мотнул головой, красиво растрепав челку по всему лицу. Распахнул глаза и задохнулся пониманием. - Че? Вгляделся в него внимательнее, пытаясь сквозь дурман насильственного опьянения разглядеть что-то. Разглядел. - Че, - повторил спокойнее, даже ласково. Снисходительно. Приподнял брови домиком и вдруг рассмеялся. Боже, как же любил Че его смех. - Ну почему я сразу не понял, - сказал Ким. - Почему не... Это же было так очевидно. Я дурак. Че смотрел на него с облегчением и теплом. Это он был дурак. - Ким, - произнес мягко, нежно. - Это я. Коснулся выглядывающей из-под штанины лодыжки. Коснулся в первый раз, не в силах отказать себе в этом пробном прикосновении. Предупредил, наблюдая, как Ким крутит запястьями, определяя на ощупь - наручники, веревки, пластик? Помня еще, как Порш, счастливо смеясь отчего-то, рассказывал, какие в мафиозной семье все затейники - с детства умеют вскрывать наручники любым подручным инструментом: - Руки связаны специальным веревочным узлом. Телефон отключен. Охрану ты сам сбросил с хвоста. Мы одни. Одни они не были: Бангкок молча смотрел на них, заглядывая в панорамное окно восьмидесятого этажа любопытными огнями. И чтобы не смотреть на полураздетого Кима, Че смотрел на огни. Огни слепили, становилось жарко. Че поднялся с кровати и уверенным движением снял с себя футболку. - Эй, - скосив на него глаза, с удивленным смешком проговорил Ким. - Подожди. Че вопросительно глянул. - А разговаривать? Не будем? - весело поинтересовался Ким и посмотрел зачем-то на свой голый живот. Че посмотрел тоже. Пупок у Кима был глубокий, красивый. Зачем я его раздел, подумал Че. - Ты не отвечал на звонки, - сказал грустно. - Прости, - ответил Ким и досадливо поморщился. - Я не знал, что это... настолько для тебя важно. Че сердито отвернулся к Бангкоку снова. - Да ладно тебе, не дуйся, - тем временем легко сказал Ким и беспечно ему улыбнулся. - Мне это неинтересно, понимаешь? Я занят. У меня... другие дела. - Спасибо, что сказал, - тихо поблагодарил Че и кивнул - это было честное объяснение. Это было лучше, чем узнать, что и младший сын кхуна Корна тоже такая же неуправляемая блядь, как. Прости, Порш. Че потянулся рукой к брошенной папке и развернул ее титульный лист прямо перед глазами Кима. - Я знаю, чем ты был занят, - сказал безо всякого триумфа в голосе. Просто констатируя факт того, что оказался хитрее и успешнее в этой дурацкой игре в детективов. Что тоже знает про него и его семью всё. Ким потемнел глазами. На скулах вспыхнули два ярких пятна. Красивый какой, засмотрелся Че. - А ты умница, - сказал Ким наконец. - Ты молодец просто. Но там нет ничего интересного, кое-какие родственные связи, о которых не говорили. Старая, грязная история. Он пожал плечами и вышло смешно - вздернутые вверх руки не слушались. - Так что делать теперь будем, Че? - задал логичный вопрос и поморщился. - У меня руки уже затекли. Чего ты хочешь? Че посмотрел молча. Хочу, чтобы ты мне принадлежал. Целиком. Полностью. Навсегда. Ты и твои песни. Твой бархатный тембр. А не эта вот гадость. Он брезгливо спихнул папку с кровати на пол. Взялся уверенной рукой за голую лодыжку Кима. Пальцы машинально, на ощупь нашли за выступающей косточкой нужную точку. Надавили одновременно с точкой на своде стопы - кожа на пятках Кима была нежной, розовой, никаких усилий не должно было потребоваться, чтобы нажатие заработало как надо. - Что ты делаешь? - спросил Ким. - Щекотно, прекрати. Не прекращу, покачал головой Че. Взять бы тебя за руку, без разговоров увести за собой. - Че, - повторил Ким напряженно. - Прекрати. Перестань меня трогать! Скажи уже, чего ты хочешь. - Я... Я... - сказал Че и вышло невнятно и глупо. Ну что - ты, сверкнул на него глазами Ким. Никакие точки на его теле почему-то не работали. - Я хочу тебя увезти, - выпалил Че и зажмурился. Подсел ближе, убрал руки, спрятал лицо в ладонях. - Чтобы никто не узнал, где мы. В другую страну. Быть может, в Корею. Да, подумал, Корея хороша. В Корее ценятся красивые лица, нарасхват сладкие голоса. Ким смотрел изумленно, Че видел это сквозь щели в пальцах, которые все еще прижимал к своему пылающему лицу. - Твой голос, - продолжил, пока его не перебили, - твои песни. Твой талант. Я бы помог тебе стать знаменитым. Зачем тебе вся эта грязь? Ты же сам сказал - грязь. Зачем? Выходило сумбурно, но иначе не получалось. - Вот это поворот, - протянул Ким и рассмеялся. - Вот это братец. А я-то думал, с тобой будет просто. Че неловко пожал плечами - ну, прости, что не Порш. - Я не могу уехать, ты же знаешь, - сказал Ким, так и не перестав хихикать - то ли снотворное шалило в крови, то ли Че был такой нелепый. - Ты должен, Ким, - ответил торопливо - надо было успеть объяснить всё. - Ты знал, что у отца на тебя большие планы? - У папа́ большие планы на Кинна, - легко парировал Ким, - со мной никто не будет возиться, не придумывай. Че посмотрел на него и тоже рассмеялся. Информация - бог, если уметь вовремя обновлять странички. - У вашего папа́ немного сместился фокус, потому что у Кинна сместились приоритеты, - сказал он ровным деловым тоном. - Сейчас он присматривается к тебе. Ты не знал? К тебе. И к Вегасу. Потеха, да? Ким смотрел, словно видел Че впервые. - Я увезу тебя от всего этого, - заторопился Че. - Тебе незачем марать руки в кровавом семейном бизнесе. Ты очень талантлив. Ты умен. Красив. Твой голос... Я так люблю твой голос. Ты совсем забросил гитару, песни. Я увезу тебя - ты не должен отвлекаться. Я смогу всё устроить, я легко учу языки, знаю бухгалтерский учет, я ходил на курсы, я умею договариваться, у тебя будет своя студия, новое имя, свои фанаты. У тебя буду... я. Че замолк, вдруг расслышав тихий снисходительный смех: Ким снова хихикал без остановки. - Тебе восемнадцать, Че, - сказал наконец и покачал головой. - Ну что ты такое говоришь. Че придвинулся ближе. Ким, милый, да разве в возрасте дело. Он ткнулся ему носом прямо в живот, задышал часто, влажно в белую кожу: - Ну и что, что восемнадцать. Я умею не только это. Я умею... всё. Я специально учился. И снова легко коснулся лодыжки Кима. Лодыжка была с шелковыми, черными на ней волосками. Собственно, именно там располагались особые точки, нужные места, находить которые его долго учила старая индонезийка в одном массажном салоне. Стены там были тонкими, Че морщился, отвлекаясь, слушая, как протяжно иной раз стонали клиенты, будто жилы из них тянули. Бабка усмехалась и направляла его руку, показывая на каком-то противном мужике, куда нужно давить, чтобы даже самое холодное мужское тело правильно откликнулось. Че потел, давил. Мужик стонал протяжно. Получаться стало далеко не с первого раза. Милый мой Ким, разговаривал Че с возлюбленным ночами, знаешь ли ты эту особую, изысканную сторону любви? Что ты там мог понять о собственном теле, тискаясь с неумехами в барах. Я знаю, как надо. Я сделаю все правильно. Да, это было верной стратегией, стать настолько полезным, чтобы превратиться в незаменимого. Че не мог думать по-другому. Он даже не мыслил себя любовником. Лишь инструментом. Он стал бы огромным для Кима вибратором, если бы мог, даря наслаждение технично и быстро, не растягивая. Потому что хорошие вибраторы не выкидывают. Хранят себе в потайных ящиках, вытаскивая по мере надобности на свет. Че машинально нажал на мягкую кожу рядом с розовой пяткой интенсивно и яростно. Ким сказал "ай". Потом замер, поморщился, опустил глаза на свою ширинку. Механическое возбуждение ничто по сравнению с возбуждением иного толка, но всё же мужчины сделаны простыми и незамысловатыми. Если у тебя стоит - у тебя стоит, никуда не денешься. - Развяжи, - выдохнул Ким, - мне нужно в туалет. Че покачал головой отрицательно. - Это следствие успокоительного, что я тебе дал, - объяснил и надавил ладонью на живот Кима. - Ты дезориентирован, поэтому тебе кажется, что хочется помочиться. На самом деле, твоё тело хочет другого. Ким фыркнул - и чего? Че медленно провел пальцами по гладкой коже, остановившись там, где под пупком начинали виться черные волоски, идущие вниз к члену. И почему он вдруг решил, что именно разговор между ними всё решит? - Разрядки, - сказал в ответ. - Тебе нужно снять напряжение. - А я напряжен? - смешливо поинтересовался Ким и хихикнул снова. Лежал перед ним красиво расслабленный, вовсе не напряженный, даже не испуганный, младший сын тайской мафии, которого не пронять было похищением и связанными руками. Че почувствовал себя глупо. Захотелось реветь. - Так кем ты хочешь для меня стать, Че? - спросил Ким неожиданно серьезным, трезвым голосом. - Агентом? Или любовником? Любовником. Какое гадкое слово. Че всхлипнул. - Я хочу стать для тебя... всем, - ответил, склонился над Кимом, коснулся его лодыжки снова. Тихо поцеловал горячими губами в круглую косточку. Поднял голову. Ким смотрел на него со странным выражением в потемневших глазах. - Так сколько, говоришь, в моих видео ты насчитал кошек? - спросил и медленно провел большим пальцем ноги по щеке склонившегося к нему Че. Почему, скажите, всего лишь одно это движение, один простой жест, одна эта ласка расставили вдруг всё на свои места? Че благодарно прижался к аккуратным пальцам на стопе всей щекой - я не хочу про кошек, я хочу остаться вот так навсегда. Переместился выше, обнял Кима за талию, уложив голову ему на голую грудь. Сердце Кима стучало ровно, размеренно мощно. От Кима приятно, терпко пахло. Че закрыл глаза. Любовник, любовник, всё повторялось в голове. - Тебе же... - робко начал он, - нравятся парни? - Ну, вообще-то, мне всё равно, - легкомысленно заявил Ким, и в спальне вдруг запахло кинновским бесстыдством и безнаказанностью - Че был прекрасно осведомлен о том, что в первый раз Порша почти изнасиловали. Киму всё равно было - с кем. Кинну - как. Но думал ли сейчас Че, что повторяет чужие ошибки? Нет. Нет. - Тогда могу я?.. - прошептал он, уткнув губы в самое сердце Кима. Сердце ответило - бум, бум, бум. - Да, - выдохнул Ким эхом, разрешая и сладко потянулся всем телом - связанные руки абсолютно его не беспокоили. Че опустил ладонь и медленно потянул собачку его молнии вниз, раскрывая ширинку. Стянул джинсы ниже. Взялся за черные облегающие трусы, под которыми была приятная, упругая наполненность. Приподнял резинку - полувставший член распрямился, выглядывая из белья. - Пожалуйста, - попросил непонятно, но хрипло и нетерпеливо, уже чувствуя, как плохо всё у него самого ниже пояса. Ким глянул смеющимися глазами - ну, вот как он так мог? - Чего ты хочешь, Че? - спросил и тут же себя поправил. - Точнее, что ты умеешь? Че легко погладил пальцами кожицу крайней плоти - он вдруг понял, что не умеет ничего. - Могу... рукой, - сказал, неловко произнося все эти интимные слова. - Пальцами. Или... ртом. - Ртом, - выбрал Ким и потерся о его руку. Че выдохнул, как перед экзаменом и опустил голову к раскрытой ширинке. ...Жидкость, которой наполнился его рот через минуты, была соленой, теплой. Че сглотнул. Подумал - это сперма моего Кима. Он кончил мне в рот. Я всё сделал правильно. Че на одних инстинктах - теперь-то ему было можно всё, да? - рванул собственные джинсы, разделся догола. Стянул оставшуюся одежду с Кима. Лёг на него, прижал к простыням, коленом раздвигая ноги, притираясь своим твердым членом к его мягкому, влажному. Опуская лицо к открытым подмышкам: на раздраженном языке сразу же осел новый, но тоже очень интимный запах, мешаясь с предыдущим. - Я тебя трахну? - спросил испачканным ртом, подняв к Киму голову. Ким лежал растрепанный, с влажными, прилипшими ко лбу волосами. Пьяный от оргазма. Всё ещё связанный. Да за такое убивают, подумалось Че. Ну и пусть. Своим грязным ртом он поцеловал Кима в губы глубоко и сильно. Возможно, ему показалось, но кончик чужого языка прикоснулся к его собственному нежно и охотливо. Возможно, ему показалось, но ему стали отвечать. Это была лучшая иллюзия в его жизни. Руки Кима были насильственно запрокинуты, но Че фантомно ощущал, как они обнимают его за шею, когда он осторожно, впервые в жизни входил в тело другого мужчины. Че аккуратно приподнял ногу Кима, взяв под коленом. Отвел чуть в сторону, зафиксировал собственные бедра не очень удобно, но правильно. Медленно и нежно толкнулся. Глаза у Кима потемнели, и он отзывчиво застонал. Че трахал его долго и тщательно, игнорируя собственные интересы, пока мог. Ким кончил во второй раз тише, незаметнее, но Че готов был повторно вылизать всю его сперму с живота, как влюбленный пёс. Как кончал сам, он почти не помнил. Это была идеальная ночь, которая ничего между ними не решила. Но Че выдохнул - теперь всё. Он аккуратно развязал руки Кима. Ким вздохнул, покрутил кистями, свел колени. Че понятливо накинул на его бедра тонкую простыню. Он не считал, что вызывать стыд в партнере такая уж приятная вещь. Кинн, например, думал по-другому. Зачем он только его вспомнил. - Ты уедешь со мной? - спросил он в воздух, не особо надеясь на положительное решение, а просто доводя дело до конца. - Посмотрим, - легко ответил Ким. - Сначала нужно кое-что доделать. Потом повернул к Че голову, вгляделся в лицо. - Ты же поможешь мне? Станешь моим... эмм... помощником? - спросил, осторожно подбирая слова, а Че кивнул, даже не раздумывая - он сделал бы для Кима сейчас всё. Ким рассмеялся и что-то сказал на английском. Потом откинулся на подушки, разметав свои темные волосы, и тихо, пьяно запел, мешая тайские и английские слова. Че слушал его, прижавшись к вибрирующему животу. Идущая изнутри музыка, которая рождалась в золотом горле Кима, звучала еще прекраснее. Че потянулся к его телефону, включил. - У тебя же есть твои минусовки? - спросил и закопался в медиатеке, ища ту самую песню, что напевал Ким. За окном без устали сияли ночные огни Бангкока. На телефоне Кима ритмично мигал огонек автоматически проснувшегося GPS. Они заметили его практически одновременно. Ким, оборвав мелодию, изменился в лице. - Чёрт. Я совсем забыл. Дай мне его, быстрее, - сказал напряженным голосом и потянулся к смартфону. - Что? Что... - растерянно забормотал Че, зачем-то уводя руку с телефоном в сторону. - Дай мне мой чертов телефон, Порше!!! - заорал Ким и с досадой забормотал: - Твой старший братец вплотную занялся моей семьей, не знал? Усовершенствовал охранные протоколы. Установил новые правила. Папа́ настаивал и даже меня обязал... Да чёрт! Отдай его, мне нужно... отключить маячок, который посылает сигнал тревоги на пульт охраны, если я вовремя не... Че смотрел удивленно и неверяще. Что? Порш? Ким непослушными, онемевшими руками потянулся к нему снова и от возни телефон отлетел в сторону. - Тебя заставили наконец следовать правилам семьи? - спросил Че удивлённо. - То есть... - То есть, - перебил его Ким зло, - за мной сейчас едут. - И что? - спросил Че, уже слыша в коридоре какой-то странный, чужеродный шум. - Ты просто скажешь им, что я твой... твой... Он пьяно рассмеялся, словно наглотавшись со слюной Кима своей же отравы. Назвать себя ни любовником, ни другом не получилось. Он был по-прежнему для Кима никем, он только сейчас это понял. - Че, уходи, - произнес тревожный голос Кима, а через секунду дверь вылетела, разбившись о стену. В номер ворвались черные, стремительные, молчаливые люди - ни одного знакомого лица. Че было вскочил с кровати, вытянув раскрытую ладонь в сторону направленного на него оружия, но на него даже не смотрели. Сквозь прорези масок оценивали обстановку, сканируя полуголого Кима, руки его с красными следами на запястьях; веревки, всё еще намотанные на спинку кровати, как в плохом порно... Какие славные придумал Порш протоколы, успел еще подумать Че, как слева от него раздался мощный хлопок, вспышка, а в грудь ударило что-то горячее. - Не стрелять! - послышался сорванный голос Кима, а после резко наступила темнота.