КиннПорш

             У каждого был донор. Не выживали без этого. Среди молодёжи ходили байки про идеальное слияние, но Вегас всегда знал, что - чушь. Что посвящать всего себя поиску такого вот человека он не имеет права. Потомок королевского вампирского рода, вырвавший власть насильно у родственной ветви, правящий почти всем Таиландом не может позволить себе терять драгоценное время. Терять силы. Ради того, чтобы найти того самого, от кого мёртвая кровь его будет кипеть. Но почему-то сегодня кипела. Говорили, что химическая стопроцентная синхронизация и даёт тот самый эффект, который получился бы, если упасть мордой в сугроб из кокаина, как сделал это герой Аль Пачино в известном фильме когда-то. С героем тем закончилось всё очень плохо, поэтому Вегас и не думал, что найти идеального донора так уж здорово. Но рассказывали, что быть с таким человеком - пить его, спать с ним, трахать его, даже стоять рядом и дышать одним с ним воздухом, а лучше - делать всё это одновременно, уже было чем-то запредельно сладким. Люди называли это словом Любовь. Вампиры - Идеальным слиянием. А Вегас считал враньём. Пит не сделал ничего плохого. Не успел, жестоко поправлял себя Вегас. Пит был удобным отвлекающим фактором, которым его назначил Кинн. И стратегия эта могла бы сработать, действительно отвлечь Вегаса от готовящегося будущего переворота. Если бы Кинн не переборщил с жалостью. Вегас жалости не знал. Вегас был прирождённым убийцей. Он лишал людей жизни много раз. Из-за денег, власти, влияния. Он был безжалостен, поэтому и оказался на вершине. И не хотел задумываться сейчас о неспособности простого человека быть выносливым в экстремальных условиях. Считались ли условия, в которые Вегас поставил Пита, таковыми? Эта неудобная поза, например. Вегас склонил голову к плечу, присматриваясь к связанному человеку и чутко улавливая множество эмоций и запахов, которые источало почти обнаженное тело Пита; иных физиологических реакций, что это тело транслировало Вегасу прямо в его вампирский мозг. И это была восхитительная симфония; музыка, созданная для него человеком, которому Вегас ещё вчера полностью доверял. Пит не был простым любовником. Пит был непредвиденной ошибкой, которую Вегас очень долго исправлял. Вегас был умным, удачливым, везучим. Он получил власть силой, но это случилось легко и просто. Получая Пита, Вегас где-то там, на перепутье, мучительно выбирая между понятиями "страсть", "привязанность", "нежная дружба", оставил огромный кусок своего вампирьего сердца. Это не Вегас, это Пит высосал из Вегаса всю кровь, считаясь теперь слишком ценным трофеем. Именно поэтому существовала особо бережная система взаимодействия, которую Вегас не смел нарушать. Секс был отдельно, кормления - отдельно. Вторник и пятница, идеальные дни, когда можно было впихнуть в расписание два часа необходимого релакса. Завалиться на кушетку в специальной стерильной комнате, сняв лаковые узконосые ботинки и, воткнув себе иглу в вену, отключиться от мира. Пит лежал рядом на расстоянии вытянутой руки на такой же клеёнчатой кушетке, с уже присоединенной к руке конструкцией, которая из его вены по тонкой трубке выкачивала кровь в вену Вегаса. Трубка была абсолютно непрозрачной, потому что Вегас не мог допустить между ними никакого красного цвета, которого в прошлом было слишком много. Никаких цветных раздражителей. Никакой голой кожи - Пит лежал на кушетке в чёрных брюках и белой футболке, с накинутым сверху врачебным халатом, потому что всегда после процедуры мёрз. Тонкий халатик не мог согреть, но это было видимостью заботы. Как было видимостью полное вампирское спокойствие Вегаса со стиснутой челюстью от того, что после кормления он всегда с усилием делал вид, будто не хочет прижать Пита к себе, демонстрируя ненужную нежность, какая свойственна людям после особо удачного секса. Это было кормление. Не секс. Вегас заучил это, как мантру, с давним ужасом вспоминая, что именно и какой силы испытал в тот их единственный раз, когда пытал Пита, уличенного в шпионаже в пользу Главной семьи, и пытки эти включали в себя и кровь, и секс, и длительные обмороки опьянённого какой-то неопознанной дрянью Вегаса, который приходил в себя посреди красной комнаты на бетонном полу голый и окровавленный. Удовлетворенный полностью. Дрянь, употреблённая через рот и превращающая Вегаса в это, текла в венах Пита, и была самой сладкой на свете дрянью. Самого Пита в реанимации спасали после дня три. Что понял умный, везучий Вегас после тщательного биохимического анализа их крови? Что под микроскопом в миллионном увеличении красные кровяные тельца Пита выглядят изысканно-элегантно; что лейкоциты похожи на ровно скатанные, пушистые рисовые шарики, а тромбоциты - на маленькие кремовые хризантемы; что все показатели в норме, и норма эта содержит как раз тот самый элемент, дефицит которого испытывает химическая формула Вегаса; что лаборанта из спецотдела по определению синхронизации двух особей нужно обязательно за некомпетентность уволить, потому что сто процентов в результате - бред. Что между Вегасом и Питом просто обыкновенная лёгкая влюблённость и никакой химической зависимости. Что это просто какая-то ошибка. Но эту ошибку Вегас отпускать от себя не хотел. Они хорошо жили. Секс раз в неделю, кормления - вторник и пятница. Спокойная классика в постели и никаких раздражителей красного цвета.       Сейчас на Пите были только его смешные трусы. Хотя Вегас регулярно покупал для него особенное, гомосексуальное белье, словно хотел полностью уничтожить те слабые проблески его давно умертвленной гетеросексуальности, от которой отдавало чем-то сиренево-душным. Бельё было сплошь облегающее; такое, чтобы ягодицы были напоказ. А иногда и совершенно открытыми, с двумя сзади полосочками ткани и оголенной плотью. Пит надевал их разве что только подчиняясь мягкому приказу. В тот самый единственный день, когда планировался секс. И непонимающе фыркал прямо в поцелуй, когда Вегас, даже не полюбовавшись, срывал это бельё с него за секунду, разрезая длинными ногтями в миллиметре от нежной кожи в самых интимных местах. Сегодня был день обыкновенный. Сегодня Пит надел свои серенькие трусишки, висящие на его узких бёдрах свободными парусами. И они грозились свалиться вниз, потому что стоял Пит на цыпочках, со вздёрнутыми к потолку руками, связанными за запястья жёстким фиксирующим узлом. Живот его втянулся, прилип к спине, рёбра проступили под кожей отчетливей, талия обозначилась красиво и явно, не удерживая на себе уже никакие трусы, а в оголившийся глубокий пупок так и хотелось скользнуть пальцем или языком. Сначала Пит на цыпочках плясал, бесконечно ища удобное положение, которого в такой позе найтись никак не могло. Потом выдохся, перестал дёргаться и задавать одни и те же глупые вопросы, и периодически повисал на руках, стирая их до красных полос на коже. Сейчас он висел почти неподвижно, потеряв все свои жалкие человеческие силы. - Вчера у нас был секс, - тихо начал Вегас и снова подавил своё глупое желание трахнуть указательным пальцем пупок Пита. - Секс был оральный и анальный. Ты кончил оба раза. Пит медленно, но заинтересованно приподнял безвольно висящую голову. Вегас стиснул зубы, давя в себе жалость. Жалости было перебор. - Третий раз ты кончил, - продолжил, - когда я зашёл к тебе в душ и стимулировал тебя пальцами. ...потому что Пит был красивый. Голый. Мокрый. Желанный даже после тех двух проникновений в его тело - через анус, через рот. Желание подпитывалось никак не проходящим голодом, которого не должно было быть при таких регулярных кормлениях, и Вегас как мог контролировал себя и свою ротовую полость, чтобы не совместить два несовместимых процесса. Потому что боялся навредить снова. Показаться Питу безвольным и слабым. Стать... Кинном, который, говорят, неприглядно дурел от своего Порша, нанюхавшись его кошачьих феромонов. - ...четвёртый раз... - Зачем ты говоришь мне это? - тихо прошептал Пит и страстно выдохнул - выдыхать в таком положении выходило только так. - Что... случилось? - ...в четвёртый раз, - повторил Вегас, игнорируя вопрос, - ты кончал впустую и очень долго, когда я мастурбировал тебе рукой. Вегас слабо улыбнулся, вспоминая мучительные стоны своего человека. Его поджатые на ногах пальцы и сокращающийся в спазмах живот. - Четыре раза, - констатировал он абсолютную истину, - может считаться удовлетворительным результатом. И это хорошо. Пит снова задышал. - Тем же вечером охрана зафиксировала твоё присутствие в определённом месте, - продолжил Вегас и вышло сказать это спокойно, без истерических визгливых ноток ревнующего самца. - Ты же прекрасно понимал, что я об этом обязательно узнаю? Пит, не реагируя, просто дышал. - Итак, это место, где люди ищут себе партнёров со специфическими интересами, - объявил Вегас и скривился. - Это плохо. Потому что партнёра такого ты себе нашёл. И тебя с этим партнёром случайно увидел Кинн. Это очень плохо. Ёще хуже то, что Кинн пришел с этим ко мне. Но знаешь, что он сделал? Вегас усмехнулся и почувствовал, как снова наполняется злостью и гневом, граничащим с истерикой. Только уже без ревности. Кинн был собран, вежлив и привычно холоден. Это был официальный визит. Визит, предваряющий начало попытки нового переворота - у Кинна, после того, как Вегас захватил власть, видите ли, зудело. Но почему тогда Вегасу казалось, что вместо осторожных переговоров, плюнув на дела, Кинн оказывал ему сомнительную услугу личного характера, даже если выглядело всё это совершенно не так? Почему, несмотря на весь абсурд, на понимание, насколько безыскусно его отвлекают интимной проблемой, Вегас ощущал себя обязанным? - Так кому мне верить? - спросил он Пита, висящего в верёвках. - Своим людям, которые видели тебя в том месте? Или Кинну, который утверждает, что в том месте ты не искал себе садиста на ночь, а всего лишь передавал финансовые документы нашей семьи сторонней организации? И эти документы он даже предоставил? Пит дёрнулся и воскликнул: - Вегас! Вышло возмущенно, звонко. На дальнейшие слова воздуха попросту не хватило. - Тебе мало меня в нашей постели и ты мне банально изменял? - продолжил Вегас допрос, пусть от звука собственного имени защемило сердце. - Вегас, - произнес это имя Пит снова. - Или ты обыкновенный предатель? - задал Вегас новый вопрос и он прозвучал очень обидно. - Предатель нашей семьи? - Вегас... - прошептал Пит с невыразимой мукой. - Это, конечно, нехорошо. Оба варианта плохо. Очень плохо, - продолжил мысль Вегас и брезгливо поморщился. Потому что Кинн, заметивший Пита в том месте, куда люди не ходят просто поговорить; Кинн, на ходу придумавший смешную ложь про какие-то смешные бумаги; Кинн, проявивший жалость и благородно спасающий Пита от ревности Вегаса, это было не плохо, это было абсолютно неприемлемо. Врачей и без того хватало. В жалостливого доктора хотел переквалифицироваться каждый, кто знал их историю. Слишком много психиатрических нюансов и терминов напрашивалось на язык даже тем людям, кто с психиатрией не был знаком. Слишком много высказывалось предположений о той самой заветной стопроцентной синхронизации, о которой мечтали многие, да только не Вегас. И которому эта проклятая синхронизация с Питом была зачем-то дана. - Говорят, что если заниматься сексом с истинным своим донором и одновременно пить его, можно сойти с ума, - задумчиво сказал Вегас, хотя дело было совсем не в этом. - Когда я пытал тебя в наш первый раз, - ещё тише произнес он, вспоминая, - когда насиловал тебя, когда мучал, когда пил тебя и ты не смог этого выдержать, тогда я не был в тебя влюблён. Выдержишь ли ты теперь, когда я буду делать всё это с любовью? Не выдержит. Глупость какая, подумал. Вся эта ваша любовь и полная синхронизация. Не было никакой синхронизации в том, что Пит так и не смог довериться ему и сказать о своих потаённых желаниях, а сам Вегас так и не понял его. Понял... Кинн. Спасал дурака, как мог. Не спас. Вегас вздохнул, чувствуя, как отливает стылая кровь от кончиков пальцев, сигнализируя о потребности в свежей дозе. Как скручивается узел возбуждения внизу живота, как смешивается несовместимое - голод и страсть. Или это была похоть. Вегас посмотрел на сползшие с бёдер трусы Пита. На его совершенно гладкую влажную кожу. Подошёл, сдёрнул к чертям бельё окончательно, вынуждая Пита затанцевать на цыпочках снова и от хаотичных движений заставить затанцевать и свой мягкий повисший пенис. Были ли проявления похоти в том, что Вегас хотел прямо сейчас встать перед Питом на колени и, взяв в горсть гладкие нежные яички, бесстыдно целовать его член в самый кончик, осторожно сдвинув крайнюю плоть пальцами вниз? Вегас даже с приличного расстояния чуял запах густой капли предэякулята, копящегося на кончике пениса Пита. Сладкую каплю хотелось слизнуть или поддеть пальцем и дать слизнуть Питу. Но чужая растущая эрекция, не испугавшаяся даже грядущих обещанных пыток, она злила. Она доказывала, что Пит всё это время - до этого мгновения - был не удовлетворён. Что Вегас ничего в нём так и не понял. А он-то хотел был добропорядочным вампиром, который ни за что не позволит себе трахаться на обеденном столе во время трапезы. Вегас посмотрел через плечо в приоткрытую щель входной двери. Устало кивнул, будто разрешая. Себе и тому, кто за этой дверью стоял. - Вегас, я не... хотел... - тихо шепнул Пит и на миг закрыл глаза, как делают это влюблённые люди за секунду до самого первого, самого сладкого поцелуя. - ...не хотел заставлять меня быть чудовищем снова? Я знаю, - продолжил за него Вегас и усмехнулся - он был чудовищем рождён, какая ирония. И сдерживаться больше не осталось никаких сил. Первый удар длинной толстой плети расчертил обнажённую спину Пита яркой полосой. Красного в красной комнате стало больше. Вегас зажмурился - это было прекраснее всех хризантем, которые он Питу дарил. Они тоже были красными - редкий, японский сорт. - А я хотел нормальной жизни, знаешь? - спросил в паузе, эгоистично забывая о том, насколько ненормально началось всё между ними. Второй удар лёг ровно и плотно, разорвав самый верхний слой кожи тонко и искусно. Наверняка больно. Пит застонал. - Зачем ты так со мной, Пит, - выстонал Вегас в ответ. Кнут ударил третий раз, и вниз по белой коже Пита от левой лопатки на поясницу потекла первая струйка крови. Ноздри Вегаса раздулись, определяя: первая положительная. Самая сладкая. Самая желанная и дорогая. Организм мгновенно отреагировал, и Вегас не стал останавливать себя: полезли клыки, напрягся член. Вегас прислушался к себе - в воздухе красной комнаты дрожал воздух, в венах взметнулись волной, закипая, слабые, полувысохшие эритроциты; доказывая, что несовершенная, генетически повреждённая кровеносная система вампиров может выжить лишь за счёт человека. Половая система тоже реагировала, и делала это эффективней всех остальных: Вегас ощущал болезненное возбуждение. Возбуждение ощущал висящий на веревках, дрожащий Пит. Идеальный человек Вегаса, с самой сладкой кровью на свете. - Перестань стонать так, будто тебе это нравится! - прошипел ему на ухо разъярённый Вегас, которому возбуждение это не нравилось. - Перестань!!! Заткнись!!! Не смей!!! Пожалей меня!!! Он кричал, а рука с заостренными ногтями мягко и нежно ласкала шею; спускалась ниже, пальцами раздражая соски, щекоча рёбра и впалый живот. Вегас не касался твёрдого члена Пита, и он упруго качался сам от того, как сладко Пит выгибался от прикосновений и нарастающей боли. Он послушно заткнулся и не издавал ни звука. И эта внезапная тишина тоже бесила. Вегас размахнулся, отойдя на шаг, и хлестнул кнутом, сделав короткий, эффективный замах. Потом поднял руку снова. И снова. Он уже понимал, что причина наказания стала не важна. - Ещё? Да? Да? - задыхаясь, спросил, кажется, после двадцатого удара, машинально нащупывая на запястье Пита неровно бьющийся пульс. - Да... - выдохнул Пит и с усилием повернул к Вегасу своё лицо. С таким лицом люди занимаются любовью, подумал Вегас. С таким лицом кончают. С таким лицом говорят - я твой. - Ты же знаешь, - вышептал Вегас ему на ухо снова, - почему я так берёг тебя? Знаешь ведь? Не делал с тобой все эти отвратительные, опасные вещи? Он так и не смог выдавить проклятое, очевидное "люблю". Но Пит кивнул утвердительно. Он знал. Вегас склонился к его выставленным худым лопаткам и жадно повел свой длинный вампирский язык вниз, собирая капли крови, пот и запах странного удовольствия, которым Пит был весь пропитан. Закончил он у самых ямочек на пояснице. Потёрся щекой о мягкую ягодицу. Словил краем глаза свое искажённое отражение в какой-то гладкой панели на стене. Его лицо сейчас было, пожалуй, красивым. С окровавленным ртом изящного абриса и раздувающимися ноздрями. С узкими, слишком узкими глазами и красной радужкой, затененной длинными ресницами. С белыми, вонзающимися в нижнюю губу клыками и выражением лица, не обещающим ничего хорошего. Ничего человеческого. И наказывал Вегас своего возлюбленного с нечеловеческой силой. В красной комнате отчетливо запахло красным. Пит повис на веревках, уплывая. Вегас подхватил его, вздёрнул на ноги, вжал лицом в стоящий рядом бетонный столб, и медленно, чертовски медленно погрузил все пять вылезших своих когтей в свежие раны на спине Пита. Пит очнулся и заорал. А Вегас опустил руку и нежно погладил ягодицу, сжал её, застонал Питу в шею, открытым в стоне ртом присосался к коже, выпустил на рабочую длину клыки, услышал, как кончики их с характерным знакомым звуком прокалывают кожу, тараня эластичную стенку артерии, и ощутил, как тёплая, вязкая, пахнущая металлом тёмно-красная жидкость хлещет на язык... ...Ему казалось, что это самый лучший секс в его жизни, хотя он просто тёрся через свои джинсы о голые ягодицы бьющегося в руках Пита. Горло обволакивало вязким, тягучим, с отчетливым привкусом железа, и Вегас насытиться не мог, не понимая, откуда надвигается цунами оргазма - от ощущения знакомого сладко-солёного вкуса на языке или же от разбухающего спазма в животе под лобком. Теряя себя в красном тумане, Вегас смотрел на всё прибывающую из ран кровь. Слышал стоны, своё нечеловеческое рычание, затухающий ритм чужого сердцебиения, и пока живая пульсация эта ещё чувствовалась, нужно было успеть, успеть сделать Пита своим окончательно. Вегас хотел секса, но всё не мог сообразить, чьё же незримое присутствие останавливало его от этого, хотя присутствие ощущалось очень явно. Но это уже не имело значения - он торопливо вбил колено между ляжек Пита, раздвигая ноги ему шире, нащупал пальцами расщелину промежности, потерся голой грудью о свежие мокрые раны, царапая их острыми затвердевшими сосками, смазал Пита его же кровью между ягодиц и, прежде чем рвануть свою ширинку, сделал последний, самый сладкий перед проникновением глоток... Кто-то ворвался в комнату, пронесся через пустое пространство к ним, и Вегас ощутил, как яростно его бьют по лицу, бьют со всей силы и сила эта нечеловеческая. А. Да. Точно. Кинн. Кинн стоял за дверью незримой тенью всё это время. И как же хорошо. Как же просто замечательно, что понял он всё правильно и всё-таки не ушёл после их странного разговора. Всё-таки нашёл красную комнату. Смог остановить как раз в тот момент, когда Вегас уже потерял эту способность. Пока одной рукой Кинн удерживал Вегаса, прижимая его, потерявшего себя в наваждении к столбу, другой рукой он пытался дотянуться до связанных рук Пита. Дотянулся, рванул узел. Освобождённый Пит упал на спину, прямо на разорванное кнутом мясо, но Кинн сразу же тактично отвел глаза - и от крови, и от его бёдер, и от крепкой, уверенной эрекции между ними. Вегас смотрел на это с легкой наркотической на губах усмешкой - как же хорошо оказалось иметь семью. Кинн, надо же, был годен не только для злых спаррингов. Вегас пьяненько рассмеялся и тут же повторно получил кулаком прямо по челюсти. Всё, всё, Кинн, перестань меня бить. Он откатился подальше и выставил руку в защитном жесте. В звуке собственного голоса снова был разум и мысль, в лице - что-то человеческое. В радужке - совсем немного красного цвета, в крови - затухающее желание. Кинн, чувствуя это тоже, опустил глаза на джинсовые бёдра Вегаса и противно закатил глаза - там тоже стояло. Потом схватил запястье Пита, мысленно отсчитывая медленные удары пульса. - Ему нужен врач, - сказал. - Ему нужен я, - уверенно оборвал его Вегас, поднимаясь с пола, срывая с себя распахнутую на груди, заскорузлую от крови рубашку и накидывая её на обнажённого Пита. - Вегас, - предупреждающе произнес Кинн, прекрасно понимая, что находится он на чужой территории и диктовать условия не вправе. - Я не уверен, что ты осознаёшь... - Теперь осознаю, раньше не осознавал, - прервал его Вегас снова и соврал, - я в норме, больше в твоих услугах не нуждаюсь. Кинн необидчиво усмехнулся и красными радужками ещё раз посмотрел на Пита. И в этих красных глазах снова промелькнула жалость. - У вас абсолютная синхронизация, да? - спросил. - Знаешь ведь, что это значит? Наверно, торжество, которое было в голосе Кинна, Вегасу только послышалось. Жалости там было больше. Как и понимания того, что если Пит решит однажды Вегаса оставить, Вегас умрёт. Проклятая стопроцентная синхронизация, по слухам, работала именно так. - Уходи, - сказал Вегас и беззвучно, одними губами обозначил свою благодарность - спасибо. Пит так и лежал на спине с раскинутыми руками. Вегас раздул ноздри - кровью пахло, но новой не прибывало. Раны, с попавшей в них слюной Вегаса, затягивались так быстро, как не могли бы затянуться у обыкновенного человека. Работала ли это любовь или идеальное химическое слияние, Вегас не знал. Он не хотел думать об этом сейчас. Уверенно раздвинул ляжки Пита шире, сдёрнув ненужную рубашку. Опустил голову между его бёдер, взял в рот. Медленно провел ногтем-бритвой по бьющейся в паху венке, вскрыл её хирургически точно, заставляя Пита снова истекать кровью и стонать. Сосал по очереди - член и сочащуюся красным соком вену. Раскрывал Пита пальцами просто так, для собственного визуального удовольствия; растягивал ему анус широко и болезненно, бесстыдно всматриваясь в пульсирующие внутренности. Кончал, не прикасаясь к себе, прямо в трусы - долго и мучительно ярко, до белых пятен под веками и собственного крика. Слушал, как кончает Пит. Пил его семя тоже, высасывал ртом солёное, терпкое. Слушал его крики. Сходил с ума, согласно предсказаниям. Потерял сознание к вечеру. Очнулся в одиночестве. Рядом из последних сил вибрировал телефон, ползая по полузасохшей кровавой луже. Вегас скосил глаза на экран. Высветившийся номер был смутно знакомым. То ли новый Кинна, то ли корейский Кима, то ли французский их матери. А может, это был номер ближайшей реанимации. Вегас в изнеможении закрыл глаза и, вслепую смахнув пальцем зелёный кружок на экране, принял вызов.