Восприятие

      Несколько дней спустя я лежала на животе, смотрела телевизор и ждала, когда Демитрий вернется с кормления. Мне было скучно. Я почти не выходила из нашей комнаты. Мне все еще было не по себе от увиденного.       Когда я уходила, я слышала, как другие шептались обо мне, потому что я всегда проходила с опущенной головой; никогда не разговаривала, если со мной не говорили, да и то только короткими ответами, в большинстве случаев тщательно отводя глаза. Они думали, что я сошла с ума или не все в порядке с головой. Они недоумевали, как Демитрий меня терпит, особенно, когда есть другие женщины. Они понятия не имели, как легко мне было читать вожделение и жалость, которые они испытывали к нему.       Я ненавидела это, потому что я не была ни сумасшедшей, ни медлительной, и я чувствовала себя виноватой, что не могла вести себя нормально рядом с ними. Чего мне действительно хотелось, так это отрывать глаза от их лиц, но я не думала, что кто-то особенно это оценит. Я также была совершенно уверена, что это не улучшит их общего впечатления обо мне.       Демитрий никогда не подталкивал меня, но он знал, что что-то не так. Он терпеливо ждал, что я скажу ему, но я так и не смогла. Я волновалась, что с ним будет, если он увидит своих хозяев, как я. Он действительно уважал их, и я не хотела быть тем, кто изменит это, и, по правде говоря, я боялась того, что я буду чувствовать, если это не изменит его взгляда на них.       Смогла бы я продолжать любить его, если бы он продолжал уважать таких монстров?       Затем он вошел, рассеяв мои мысли, и сел рядом со мной на кровать. Я уловила дуновение того же запаха, что и на первой охоте — запах человеческой крови, но он был немного другим. Это был и Деметрий, и не он одновременно. От этого яд скапливался у меня во рту и капал с зубов. Мой желудок сжался, и мое внимание оторвалось от телевизора, когда я выпрямилась.  — Ты хорошо пахнешь? — я выдохнула, наклоняясь ближе к нему, не думая.       Что-то размывало мои мысли, и они бежали туда, где я не могла их уловить. Мое горло болезненно обожгло, и я облизнула губы и пожевала их. Мое дыхание стало учащаться. Я не могла справиться с нахлынувшим чувством обиды; мой друг должен поделиться со мной тем, что у него есть. Это было правильно. Я бы поделилась с ним. — Сара? — спросил он, дыша на меня.       Я немного зарычала от сгущенного запаха и придвинулась ближе. Что происходило? Часть моего разума кричала, что что-то не так, а большая часть соблазнительно шептала, что это не имеет значения. — Что это у тебя? — прошептала я, потянувшись к нему.       Он оттолкнулся от кровати и сделал осторожный шаг назад. — Прости, Сара… я не подумал.       Затем это щелкнуло, и я стала холодной и жесткой. Моя голова прояснилась. Он только что вернулся после кормления… людьми. Сочный аромат, исходящий от него, был человеческой кровью, которую он выпил, смешавшись с его естественным, о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-чень привлекательным запахом. Это то, чего я так хотела. Это то, что заставило меня забыться и потерять рассудок. Я в ужасе отпрянула к стене. — Ты только что поел? — спросила я напрасно.       Глаза Деметрия были широко раскрыты и встревоженный. — Я не думал, Сара… Мне нужно было подождать дольше, прежде чем прийти к тебе. Я так давно не был новичком, а у других новорожденных все по-другому. Я должен уйти, — он вышел за дверь, и я отпустила его.       Мне потребовался час и обжигающе горячий душ, чтобы успокоиться, но я все еще помнила запах, и даже сейчас он сидел на кончике моего языка, дразня меня, обжигая, утоляя жажду. Я должна быть осторожнее. Мне придется чаще питаться выбранной мной пищей, а Демитрию придется какое-то время оставаться в стороне сразу после того, как он покормится.       Теперь я поняла, почему ему было так тяжело. Животные были ничто по сравнению с этим восхитительным ароматом, и если запаха, исходившего от него после кормления, было достаточно, чтобы свести меня с ума… как в первый раз, я могла только вообразить вкус и чуть не потерялась в нем.       Я резко вернулась к реальности, злясь на себя. Я не могла думать о подобных вещах, если я тоже собиралась жить так, как хочу. Я выбрала эту жизнь, несмотря на то, что это действительно был мой единственный выбор, и я буду жить так, как хочу, а не так, как требуют мои новые инстинкты.       Деметри вернулся ко мне через несколько часов. — Тебе лучше? — спросил он, медленно открывая дверь и осторожно приближаясь ко мне. Я понюхала имбирь. Аромат остался, но сильно разбавленный. Я вздохнула, зная, что смогу справиться. — Так намного лучше.       Он расслабился и собрал меня к себе. Я обвила его руками и сжала так сильно, как только могла. Я нуждалась в дополнительном комфорте его твердого тела рядом с моим прямо сейчас, и я думаю, что он чувствовал то же самое по отношению ко мне. — Вау, — сказала я дрожащим голосом. — Я думаю, мы знаем, что не можем целоваться после того, как ты поел.       Он не смеялся, как я хотела, и не отпускал меня. — Демитрий, что случилось? Со мной все в порядке.       Я почувствовала, как он покачал головой. — Ты посмотрела на меня так, как будто я напугал тебя.       В его голосе была такая боль, что у меня перехватило дыхание. — Не ты, — сказала я, целуя его плечо — это было единственное место, куда я могла дотянуться, будучи так сильно сжатой. — Меня напугало осознание того, что это было, и моя реакция на это. На мгновение я испугалась, что сделаю что-то с тобой. Он сливается с твоим запахом и в этом смысле действует на меня гораздо сильнее, — я мрачно улыбнулась. — Я не была уверена, что хочу сделать что-то с тобой.       Его руки сильно напряглись. — Мне очень жаль, — повторил он, зарываясь лицом в мои волосы. — Пожалуйста, не надо, — умоляла я. — Мы оба были застигнуты врасплох.       Мы скорректировали наш график, чтобы он соответствовал времени кормления. Я ненавидела те времена, когда Демитрия не было. Мне нужно было, чтобы он всегда был со мной, чтобы чувствовать себя нормально. Когда он ушел, даже на несколько часов, я была потеряна и почти опустошена. Я не могла себе представить, как это будет, когда он будет нужен и должен будет отсутствовать несколько дней. Я старалась не думать об этом. Мы оба знали, что это будет слишком рано.       Так и было, всего две недели — миг времени для нашего вида, когда после кровавого происшествия его призвали. Я восприняла новость о том, что он уезжает, как могла. Я не хотела, чтобы он чувствовал себя виноватым за то, что ему пришлось уйти. Я пыталась смотреть на это так, как будто это была его работа. Это не очень помогло. — Я люблю тебя, — пробормотал он, когда мы лежали в объятиях друг друга за несколько мгновений до того, как он должен был уйти. — Я знаю.       Я надеялась, что без меня он чувствует себя таким же потерянным, как и я без него, но не хотела поднимать эту тему прямо перед тем, как он должен был уйти. Это было слишком грубо, чтобы быть озвученным, но я увидела ответ в его бархатных глазах, когда он неохотно отстранился, чтобы одеться. — Они придут за тобой, — сказал он, повернувшись ко мне, его глаза потемнели от беспокойства.       Я кивнула, я уже знала это. Это знание мало помогло успокоить мою тревогу, но ничего не поделаешь. Однажды вечером, когда Демитрия не было дома, я села и набросала лица. Их ужас больше не пугал меня, но я боялась того, что эти существа могут сделать со мной и с ним. — Ничего не поделаешь, — сказала я, сев и обхватив колени руками. Неосознанно я начала раскачиваться взад-вперед. — Тебе нужно идти, и рано или поздно мне придется столкнуться с ними лицом к лицу. Думаю, чем раньше, тем лучше. По крайней мере, все станет понятно.       Он сел рядом со мной и притянул меня к себе, крепче сжимая так, что я не могла дышать. Он прижался губами к моему плечу. — Я бы хотел, чтобы ты сказала мне, чего они хотят от тебя, — его приглушенный голос был мрачным.       Я прижалась ближе, благодарная, что мне не нужен воздух. — Я знаю и буду, просто пока не готова. Думаю, для тебя будет лучше… безопаснее, если Аро не сможет заглянуть тебе в голову и увидеть это, — я чувствовала себя напряжённой. —Есть некоторые вещи, которые ты не хочешь видеть, и я отказываюсь подвергать тебя этому, если могу помочь. Будет достаточно плохо, когда он увидит, но тебе это не нужно. — Хотел бы я стряхнуть это с тебя, может быть, тогда у меня был бы шанс защитить тебя, — его хриплый голос был резким от разочарования и тщетности. Это было еще более болезненно красиво.       Я вздохнула. — Есть вещи, от которых даже ты не можешь меня защитить, и это одна из них.       Он отстранился. — Они пожалеют, если тебе причинят какой-либо вред.       Я прочитала клятву в его багровых глазах и не усомнилась в нем. Это испугало меня больше всего на свете — больше, чем воспоминание о лицах, больше, чем мысль о том, что мне причинят вред, больше, чем мысль о том, что он уйдет. Ничего хорошего не выйдет, если он попытается отомстить. Ему будет больно или еще хуже, и я не могу жить без него, я отказываюсь существовать без него. — Не говори так, — резко приказала я. Он мог слышать страх в моем голосе, который я не хотела показывать на своем лице. — Никогда так не говори.       Раздался резкий стук в дверь, и я посмотрела через его плечо, чтобы посмотреть на него. — Мне нужно идти. Будь хорошей девочкой, — мягко сказал он. — Я вернусь через три-четыре дня.       И он целовал меня до тех пор, пока я не задыхалась из-за отсутствия воздуха, в котором я не нуждалась, и улыбнулся один раз, пропуская прядь моих волос сквозь пальцы, а затем он ушел, и у меня остался только его запах и мои рисунки.       На вызов ушло всего двенадцать часов.