Голос немой звезды

Все было так, как и сказал Эван. Лана приехала в ровно 7 p.m. и сделала из меня ту, которую невозможно было узнать в зеркале. Это не было похоже на милое платье для выступления, нет. Это короткое кроваво-красное с черным узором платье так и кричало, что я самодостаточная, утонченная и изысканная. Эти туфли говорили, что я самоуверенная и смелая. А этот макияж и прическа, открывающая тонкую бледную шею, притягивали внимание, но так же предупреждали, что я опасна. И так, по моему мнению, должна была выглядеть любая светская "львица". А сейчас бокал шампанского в моих руках еще больше дополнял картину. Конечно, здесь было опасно находиться в одиночестве. Все это напоминало не банкет, а место для оценки соперников. По дороге Эван объяснил мне, что этот вечер в честь дня рождения хорошего спонсора филармонии, и, поскольку я там работала, меня пригласили. Но общение с "коллегами" было очень затруднительным и неловким, потому Эван общался со всеми за меня. И, надо признать, это выходило у него просто великолепно. Он умел сдерживать эмоции и умел быть выше или ниже человека по поведению, смотря как ему было выгодно. И я этим восхищалась так открыто, что любой мог заметить мой восторженный влюбленный взгляд. К своему удивлению, я встретила здесь и положительные взгляды. Это были старые знакомые, которым меня когда-то давно представил Эван. Но все они проходили мимо, лишь подбадривая одними мыслями. А вот из речей незнакомцев ничего, кроме лести. "Какое красивое платье!" или "Вы и вправду талант!". Возможно, они так считали, но думали они об этом в другом, завистливом тоне. Но, поскольку тут пресса, никто не станет вести себя надменно. Даже мой личный дьявол Аманда подошла ко мне с милой улыбкой и похвалила туфли. Я кивнула ей как и многим другим в знак благодарности, а самой хотелось уйти отсюда поскорее, потому что ноги заболели из-за каблуков, да и все эти взгляды из рода "я хочу сравнять тебя с грязью, хотя ты и так хуже меня" не оставляли мою душу спокойной. Я ничего не сделала этим людям и не заслуживала такого обращения. Да и музыка здесь играла под стать атмосфере. Здесь не танцуют как на школьной дискотеке или в клубе, здесь пьют благородные напитки и разговаривают. Потому грустные или успокаивающие мелодии струнных раздавались на весь огромный зал и пугали меня еще больше. Хоть я и выглядела, как волк, но была я овечкой, которую они сожрут без стыда и совести. И мой единственный щит здесь - Эван. И тот факт, что он оберегает меня, еще больше влюбляет меня в него. И я не знаю, хорошо это или плохо. Я еще не решила. Есть смысл спросить его, но я ведь знаю ответ. "Мы не можем, это ошибка, мы коллеги и только". Он же такой серьезный. И наверняка все еще любит Катю, умершую когда-то давно, но наверняка живую в его сердце. Я не хочу быть второй, я хочу быть единственной. И если не судьба - то пусть лучше никакой. Я смогу смириться. Этот вечер тянется целую вечность. Столько лиц, повторяющихся диалогов, столько комплиментов моей одежде и мне, что хоть счетчик ставь. Столько одинаковых улыбок, что они все в итоге смешиваются в кашу. И эта ужасна музыка, создаваемая скрипками и виолончелью. Из-за этого у меня быстро закружилась голова, но я даже не могу на что-то опереться, стою тут, ловлю равновесие. Эван извиняется перед очередной парой, подхватывает меня под руку и ведет в уголочек, по пути ставя мой бокал на поднос мимо проходящего официанта. - Что с тобой? - шепчет он еле слышно. Да, если они узнают, что мне плохо, начнется настоящая шумиха. Не хочу даже представлять. Я прикладываю руку к голове, так как телефона у меня в руках нет. Но Эван меня понял. - Постарайся сделать уверенный вид и дойти до машины. Я собираю все свои силы и, отцепляясь от руки мужчины, уверенно иду за ним, проклиная по дороге высокие каблуки туфель. К счастью, оказавшись на свежем воздухе, я понимаю, что голова проходит. Но возвращаться обратно нет никакого желания, потому я продолжаю строить из себя больную девочку. Годы практики и полное понимание дела дают мне преимущество. Уж что-что, а головную боль я сыграть могу. Мы выходим в темную ночь, Эван сажает меня в машину и садится рядом, на заднем сидении. По его сигналу водитель трогается, а я достаю из сумочки, лежащей все это время в машине, свой мобильный. Вот сейчас нужно бы поговорить. Сейчас или никогда. Если бы я могла собраться с чувствами, но об одной мысли об этом разговоре у меня начинают дрожать коленки. Я знаю Эвана больше года. Нет, уже второй год пошел. И вот я, уже чего-то добившаяся в жизни, теперь уже вовсе не та Беатрис. И сейчас я должна все решить. Но мои пальцы отказываются набирать текст, и я пишу, наверное, самою большую глупость в моей жизни. Да, взрослые так не поступают. Да, это не то, что я хотела написать. Да, это глупо и наивно и меня за это пристрелить мало. Но я все же протягиваю ему телефон с высвеченной на экране надписью: "Я люблю тебя". Эван смотрит на экран, словно в пустоту. Я пытаюсь читать его по глазам, но у меня ничего не выходит. Вместо этого я просто жду его ответа, который может повернуть этот вечер в две разные стороны: "Хуже не бывает" и "Лучший вечер в жизни". Давай, Эван. Соберись с мыслями и скажи мне что-нибудь. Теперь, когда я это написала, ты не сможешь и дальше делать вид, словно ничего не произошло. Я поставлю тебя в тупик, из которого выхода позицией "все как обычно" не будет. Я сама не понимаю, зачем я написала это, и теперь, глядя на него, ужасно жалею. О чем я думаю? Конечно, он не чувствует ко мне ничего такого. Наверняка для него я еще одна девушка, просто работа, которую он отлично выполняет. Но работу не целуют, Эван. С работой не сидят, когда она больна. Я не хочу верить, что я "еще одна" для тебя, а ты "еще один" для меня. Но еще больше я не хочу верить, что для друг друга мы "никто". Ах, Эван, будь у меня возможность говорить всего несколько минут, я бы активировала ее сейчас, чтобы рассказать о том, что я чувствую. Мне так много тебе надо рассказать... Так много. И спросить, что же ты чувствуешь ко мне. И надо же, я никогда не смогу произнести "Я люблю тебя", даже если от этого будет зависеть твоя или моя жизнь. Я никогда не смогу сказать. И я никогда не смогу перенести, если ты сейчас скажешь "а я тебя не люблю", потому что это моя единственная взрослая и настоящая любовь, которую я так ждала два года назад и которую я так ненавижу сейчас. - Ты же понимаешь, что мы не можем... - конец фразы он глотает, снимает очки и трет глаза, пытаясь сосредоточиться. Я же все так и сижу с вытянутой рукой и с телефоном в ней, на котором горит одна фраза от всего сердца "Я люблю тебя". Если он сейчас же не ответит, я выпрыгну из этой машины прямо на ходу, только бы избежать этого молчания, давящего на душу. Он смотрит на меня, в мои глаза, как в том подвале. И я не понимаю, к чему этот взгляд приведет. К ответу или к тому же безрассудству, что было в прошлый раз? Я, наконец, решила написать что-то другое. И написала свои мысли в этот момент. "Эван, если ты сейчас же не ответишь мне, я выпрыгну из этой чертовой машины." Кажется, он даже не сомневается в этом. Он сомневается только в своих чувствах. А я в своих больше не сомневаюсь. И никогда не буду. Я уже собираюсь побить водителя по плечу, чтобы он остановился, но Эван притягивает меня к себе и целует. И на этот раз все по-другому. И на этот раз я знаю о его чувствах. И на этот раз я добилась долгожданного ответа. Телефон выпадает из моих рук, и я сама вся таю, постепенно приближаясь к нему, даже не разрывая поцелуя. Я помню свой первый поцелуй и все последующие, но ничто не сравнится с этим. Быть может, дело в его опыте или в чем-то таком, но эти поцелуи были настолько другими, что и сравнивать нельзя. И у меня на это нет времени. Я думаю лишь о том, что люблю его и о том, что он любит меня. Мы прерываемся лишь один раз, когда он называет водителю другой адрес вместо моего. И я даже радуюсь этому, потому что я понимаю, к чему все это ведет. Фонари освещают улицу, пролетая мимо, а я в его руках все больше и больше не хочу возвращаться ночью к себе домой.