Голос немой звезды

Я открываю глаза и жмурюсь от света, струящегося через белоснежные полупрозрачные шторы. Приподнимаюсь на локтях, осматриваюсь, пытаясь не будить того, кто мирно спит рядом. В итоге просто смотрю на него, осторожно касаясь светлых волос и убирая их со спящего лица. Он такой беззащитный во сне, такой расслабленный, такой красивый... Часы на полке рядом показывают шесть утра. Самое время уходить, избегая всех неловкостей этой жизни, но он кажется мне таким прекрасным во сне, что я продолжаю просто лежать рядом. Если он сейчас откроет глаза - это будет катастрофа. Для него я, быть может, вовсе не первая и даже не вторая девушка, а вот он для меня первый. И мне совершенно незнаком этот ракурс серьезных отношений, который любая другая в наше время познает в шестнадцать или в семнадцать лет... Тем не менее, я счастлива, что это произошло со мной в эту ночь и именно с этим мужчиной, что лежит рядом. Но мне нужно идти. Я тихо и быстро одеваюсь, вздрагивая, когда он переворачивается в кровати. Сердце так и замирает на минуту, а потом выдает бешеный ритм, словно в последний раз. Думаю, если я так просто уйду, Эван еще подумает, что я не хочу его видеть или что все это было неважно для меня... Много что он может подумать, потому я нахожу на столе клочок бумажки и ручку и наспех пишу маленькое послание: "Ушла домой. Увидимся на репетиции. Твоя Беатрис, - и, чуть подумав и переборов в себе наивную подростковую скромность, я маленьким подчерком снизу дописываю: - Я люблю тебя." Кое как открыв непонятный мне мудреный замок на двери, я выхожу из чистой квартиры Эвана, держа туфли в руке и приглаживая распутанные волосы. Всю дорогу до дома на такси я думаю о том, что написать родителям или же Лондону. Как объяснить то, что я ночью не вернулась? А вдруг они позвонили в полицию? Тысячи мыслей крутятся в моей голове, перебивая одна другую, но когда я оказываюсь у двери родного дома, я застываю и все мысли вместе со мной. А потом они все испаряются, оставив все на импровизацию. Мама открывает дверь в ту же секунду, что я в нее легонько стучу. Я застываю на пороге, не смея его переступать. Сонная, уставшая, закутавшаяся в домашний халат женщина передо мной - тот человек, что родил меня, тысячу ночей проплакал из-за моих болезней и немоты, учил меня ходить, держа за крохотную ручонку. И этому человеку я не могу сказать, что сама стала женщиной. Тем не менее, только взглянув на меня, она улыбается. Без лишних оправданий и жестов она точно понимает, где я была сегодня ночью и что я делала. Словно прочла между строк и подписала немой договор между нами о том, что разговоров об этой ночи не будет. - Входи, моя Беа, - она направляется на кухню, заправляя распутанные волосы за уши. - Ты голодна? Я приготовлю завтрак, милая. Я бросаю туфли на пол и закрываю за собой дверь, все больше и больше довольная жизнью. Мама уже вовсю гремит посудой, возвещая меня о том, что вскоре я наконец-то поем. Мне кажется, что этот день ничто не может сделать лучше, пока мне не приходит сообщение с номера Эвана: "От кого: Эван Уилсон. Тема: Оставленная записка и отсутствующая часть идеального утра. Я тебя тоже. Твой. Эван Уилсон." *** Я довольна жизнью. Да, я действительно ею довольна. Сколько лет я ждала того момента, сколько лет я упрямо верила, что в итоге судьба мне что-то даст. Я надеялась на судьбу, как ни на что другое, потому что мне всегда казалось, что только судьба могла меня спасти. Ни медицина, ни люди вокруг, ни чудо, ни работа, а именно судьба... И в итоге я ошиблась. Судьба дала мне работу моей мечты, избавила от просиживания в пыльных офисах, но в итоге я лишь плюнула ей в лицо, не выдержав и пяти лет, а потому судьба, видимо, махнула на меня рукой. И в моей жизни впервые появилась любовь. Это такое странное чувство, что лишь мешало мне раньше. Я долго думала, решала дилеммы, не могла смотреть любви в глаза. Но вот теперь, когда я наладила внутри себя гармонию, она воцарилась и в моей жизни. И в семье, и на работе меня ждали только взлеты, словно я ехала по горе только вверх. Я знаю, что когда-то за подъемом будет спуск. Но он кажется таким далеким... И пусть он будет, главное, что я доберусь до звезд, а уж потом падать-не падать - мне будет все равно. Главное, я доберусь до звезд. И я буду счастлива добраться до звезд с Эваном. А потом упасть. Все лучше, чем стоять у подножия этой горы и смотреть вверх, мечтая. Я собираюсь брать от жизни все. Я продолжаю выступать в театре-ближе-к-центру. И меня радуют те маленькие концерты, что я успеваю давать. И меня радуют люди, что приходят. Это делает меня счастливой, как и все вокруг. Меня называют чудом, находкой, меня любят слушать и обожают. Чего еще можно ждать от жизни? Народ тянется ко мне, потому что их приводит в восторг девушка, которая поет будучи немой. Я дарю им надежду на жизнь, на то, что все стены можно разрушить. И я рада давать людям надежду, потому что они тоже дарят мне надежду на продолжение моего пути. Пока я известна только в Лондоне и в нескольких других городках в приделах Англии, но эта надежда стать чем-то большим для мира, чем очередная певичка, все ярче горит во мне. И моя последняя музыка из концерта именно такая. Она описывает мои чувства, она дарит свет. Пока пальцы быстрыми перескоками перебираются по фортепиано, я в пустыне. Солнце светит прямо в глаза, я едва ли вижу то, что вокруг. И это не раздражает, а радует меня. Я бегу, чувствуя, как взлетает песок под босыми ногами. Свет обволакивает меня, как то белое легкое платье, что на мне. Я бегу быстрее и быстрее, чувствуя, как накаляется музыка и как накаляюсь я. Мне хочется упасть и зарыться в песках, пропасть в них, как и в прямо свете, что был вокруг. Но я знаю, что не могу остановиться. Что-то в этой музыке говорит мне, что надо бежать, и тогда все станет еще лучше, еще светлее и прекрасней. Мне надо просто продолжать делать то, что я делаю. Мне надо продолжать бежать. И я бегу. Так быстро, как могу. Не чувствуя препятствий. Пальцы обретают новый ритм, новые обороты, а потом резко срываются, оставляя мелодию немного незаконченной. В этом и есть прелесть - просто продолжать бежать по песку под светом. Без конца. А потом раствориться в этом счастье. В этом и есть суть моей завершающей концерт музыки. В этом и есть суть мой жизни. Вот руки медленно покидают клавиши, глаза открываются, застилаясь пеленою знакомых слез. Почти всегда после концертов я ударяюсь в слезы счастья. Я не знаю откуда такая сентиментальность во мне, но и ей я тоже рада. Мне нравится казаться хрупкой и беззащитной девочкой, чтобы он мог казаться моим рыцарем. Я принимаю букеты со сцены, слушая похвальные слова от аристократов, а потом еще раз кланяюсь и ухожу за кулисы, где падаю в объятия родителей. Еще минуту назад они восхищенно смотрели на меня из зала, и вот уже тут, прижимают меня к сердцу, оберегая от всего. В коем-то веке они отменили работу и пришли на мое выступление, и это невероятно греет мне душу. Я смогла им доказать. Я не сломала их ожиданий. С того дня, как они подписали договор, усыпленные моим обмороком и рыданиями, а так же словами Лондона, прошло уже четыре года. И вот, наконец, я добилась собственных концертов. Только моих. Я, с огромной помощью близких, вышла на этот уровень, на который никогда бы не вышла, будь я экономистом. И все благодаря тому, что тогда они сжалились надо мной. Я прерываю объятия и направляюсь в гримерку, осторожно убирая ладонью слезы с лица. Все-таки разревелась, некудышная... У комнаты меня ожидает Эван, облокотившийся на стену и по обычаю своему разбирающий бумаги. Я давлю в себе улыбку, чтобы не казаться глупой. Наши тайные отношения продолжают развиваться, и никто и подумать не может о том, что между нами что-то есть. А все потому что Эван постоянно беспристрастен. Это я, как маленькая, поддаюсь любой нахлынувшей эмоции, а он держит все в себе. Я где-то слышала о том, что тайные отношения очень тяжелы... Я так не считаю. О наших отношениях знает только водитель Эвана, которому, кстати, до них и дела нет вовсе. Я открываю дверь в гримерку, обменявшись с мужчиной коротким взглядом и захожу внутрь, он заходит за мной и закрывает дверь. - Отлично выступила, - шепчет он мне в губы перед поцелуем. Как же мне его не хватало весь этот день в сумасшедшей подготовке... Сначала репетиции, потом переодевание и главное - нервы, нервы, нервы.... И одного его поцелуя бы хватило, чтобы убить всех этих червей в моей голове. Но поцелуй длится не вечно, хотя очень бы хотелось... Эван избавляет меня от своего плена и принимается ходить по комнате, вновь окунувшись в документы. А я приседаю на стул перед зеркалом и кладу цветы перед собой на столик. Я гляжу на девушку в зеркале. Прекрасная, счастливая, вся прямо сияющая. Конечно без макияжа на глазах выступают небольшие синяки, да и моя бледность с годами никуда не ушла, но все же я сильно изменилась. Последние годы я менялась, как полоски зебры, в разные стороны. И сейчас, определенно, я была белой полоской - белой и счастливой. Я достаю телефон из сумки на столе и открываю сообщения. Одно от Лондона и я быстро его читаю: "От кого: Лондон Райдер. Тема: Ужасная, но хорошо выполняющая свою работу охрана. Я был в зале. Меня не пустили к тебе за кулисы :( Твоя игра - ну или песня - была просто великолепна, ты сама это сочинила? Я очень-очень горжусь тобой и очень люблю, сестренка. Твой Лондон. P.S. - когда ты успела так вырасти?" Я улыбаюсь и перечитываю сообщение снова и снова, прежде чем печатаю ответ: "От кого: Беатрис Райдер. Тема: Лучший брат во всем мире. Спасибо, Лондон! Да, я сама все это сочинила, но только благодаря близким. Ты лучший, спасибо за поддержку. Я почти плачу... Твоя Беатрис. P.S - для тебя я все еще маленькая Беа ;)" Ответ приходит почти сразу: "От кого: Лондон Райдер. Тема: Не надо плакать! Горжусь тобой вдвойне, музыки прекрасней я не слышал... Твой голос великолепен! Все еще твой Л. P.S - не забывай об этом, пожалуйста, даже когда будешь в глубокой старости. Я проверю." Я улыбаюсь телефону как дурочка. Обожаю сообщения. Тогда, когда ко мне обращаются текстом, я не ощущаю себя другой. Эван тихо говорит с кем-то по телефону. Я обожаю его голос. Спокойный, уверенный, красивый, не низкий, но и не высокий, он словно музыка для моих ушей. Я не слушаю, что он говорит, я слушаю, как он говорит. Да и все равно не пойму. Какие-то менеджерские разговоры о выступлениях и гонорарах, о светских вечерах и ужинах и о прочей белиберде, в которую я официально ввязалась. Я смотрю на него в зеркало, а он, не глядя, кладет передо мной бумаги и тычет длинным пальцем в место, где нужно поставить подпись. Я пробегаюсь по заголовку глазами и не нахожу ничего подозрительного, читаю клочки фраз, но не могу уловить суть договора - все слишком замудрено. Ставлю подпись. Эван наверняка все прочитал десять раз, потому мне не стоит волноваться. Он целует меня в макушку и выходит из гримерки с подписанным листком, мои губы складываются в глупую улыбку, щеки еле заметно розовеют в зеркале. Даже такая мимолетная нежность может вогнать меня в краску... Видимо, у меня действительно давно не было отношений. До следующего выступления почти полтора часа. Думаю, я могу себе позволить небольшую прогулку. Мне нужен воздух, иначе я снова упаду в обморок, как раз давненько этого не случалось, я даже волнуюсь. Я накидываю легкую куртку, кладу телефон в карман и выхожу из гримерки, не запирая ее на ключ. На секунду ко мне приходит мысль оставить записку для Эвана, но мне не хочется возвращаться назад. Я иду к заднему выходу, который ведет через склад. Он всегда открыт. Я цокаю каблуками при каждом шаге и думаю о том, что плохо будет встретить кого-то из посетителей, потому что иначе придется вместо прогулки раздавать автографы или пытаться поддержать очередной заумный диалог. Бр. По коже пробегают мурашки от холода, с которым меня встречает улица, а может от этой мимолетной мысли. Я иду вперед, перешагиваю через небольшой забор и присаживаюсь на него. Можно и так. Впереди мерцают огни улиц, деревья шумят при дыхании ветра, он же пытается отнять у меня куртку, я крепче в нее укутываюсь. Закрыв глаза, я слушаю звуки города. Гул машин на дороге, шорох не опавшей листвы, шум людей с другой стороны здания и звяканье посуды - скорее всего бокалов - на втором этаже. Что же со мной не так? Не знаю почему, но мне хочется об этом подумать именно сейчас. Столько людей приходит на каждое выступление, столько голосов восхваляют меня, столько газет посвятили мне свои страницы... Ну так что же со мной не так? Я встаю и чувствую нарастающий в груди дискомфорт, опять эта тяжесть. Я вышла такая счастливая, но как только осталась одна, тут же погрузилась в негативные мысли. Лучшие врачи города не знают и не понимают, что со мной - почему я немая? Почему могу петь, будучи такой? А главное - почему я не способна издавать звуки. Стандартное междометие типа "Ах" или "Ох", вскрики, шумные вдохи - все это я не способна издавать. Меня водили к тысячам логопедов и психологов, я оказывалась в критических ситуация, но даже все это не способно выдавить из меня звук. Что же со мной не так? А главное, я что, одна такая во всем мире?.. Наверняка есть другой такой же человек, который меня поймет. Я бы хотела иметь такого человека при себе. Вдвоем нам, я уверена, станет чуточку легче. Я достаю телефон, когда чувствую вибрацию. Смотрю на время. Кажется, я замечталась... Уже час прошел, мне скоро на сцену. Я разворачиваюсь и иду навстречу театру, телефон неумолимо вибрирует и я вижу новый входящий звонок - от Эвана. Господи, я даже не оставила записку! Что-то будет... Я осторожно беру трубку и прикладываю к уху. В ответ на тишину слышу рычание: - Где ты пропадаешь?! - он зол. Ой как зол. - Вернись немедленно. Он прерывает звонок, и я с раздражением смотрю на экран, где мигает десять пропущенных и пять сообщений - четыре из них от Эвана. Я начинаю с самого первого, ускоряя темп и почти падая на шпильках. "От кого: Эван Уилсон. Тема: Где ты? Я пришел - тебя нет. Дай мне знать, если ты вышла подышать. Почему ты не оставила записку? Сильно Переживающий Эван Уилсон." Я почти таю от этого сообщения, особенно от последней строчки, но потом вспоминаю злой голос, рычащий в трубку и снова расстраиваюсь и наполняюсь страхом. Открываю второе сообщение, оно пришло через десять минут после первого. "От кого: Эван Уилсон. Тема: Ты ответишь мне? У меня несколько вариантов. а) Ты пишешь большое сообщение. b) Тебя похитили и избивают. c) Ты потеряла телефон. d) Ты меня игнорируешь. Я очень надеюсь на первое или хотя бы на третье. Я жду. Глотающий Успокоительное Эван Уилсон." Я закрываю сообщение и пытаюсь и его сопоставить с голосом в телефоне - у меня не выходит. Видимо, ярость наступила потом. Ему стоит сменить свое успокоительное, это явно не помогает. Тем временем я уже стою у здания и боюсь зайти - что там внутри? Я должна хотя бы прочитать все входящие. Третье - что странно - от Ланы, моего гримера. "От кого: Лана Ниил. Тема: мистер Эван... эм... "беспокоится". (что-то меня смущают эти скобочки...) Беатрис, вернись в гримерку! Через час новое выступление, мне нужно подправить тебе макияж. Да и Эван поднял на уши охрану. Он попросил написать мне тебе. Пожалуйста, если ты не хочешь отвечать ему, ответь мне. Мы все ждем. Лана Ниил, твой гример и стилист." Я закрываю сообщение и открываю третье от Эвана. "От кого: Эван Уилсон. Тема: Где тебя черт носит?! Я уже лично обыскал все комнаты и посмотрел во все окна - ты что, прячешься от меня на дереве?! Ты даже не берешь трубку, ответь мне ХОТЬ КАК-НИБУДЬ, пожалуйста. Можешь вызвать дождь или написать мелом на асфальте, я хотя бы пойму, что ты ЖИВА и с тобой все В ПОРЯДКЕ. Я не шучу, я позвоню в полицию, если ты не придешь за полчаса до выступления или не ответишь мне. Я очень волнуюсь. Твои родители тоже. Разъяренный и Злой Эван, черт возьми, Уилсон." М-да... Я так и вижу его холодный ледяной взгляд, устремленный на меня, скрещенные на груди руки и тонкую сжатую линию губ. Открываю дверь и вхожу, цокая шпильками иду навстречу гримерке. Открываю последнее сообщение с болью в сердце. "От кого: Эван Уилсон. Тема: Я в отчаянии. Дражайшая Беатрис Райдер! Я уже стар и мне нельзя волноваться, а вы заставляете мое сердце выдавать бешеный ритм. Эта строка могла показаться Вам романтичной, но, увы, вы не знаете, с каким лицом я сейчас это пишу, и с чем именно связанно мое бешеное сердцебиение. Если бы Вы меня сейчас видели, Вы бы никогда больше так не поступали. Как же много "приятных" слов мне хочется Вам сказать после этой выходки, дорогая моя игнорщица, но я воздержусь и оставлю свою месть и злость на потом. Я хочу повеситься от нагнетающего меня чувства тревоги за Вас, я не знаю что и думать, а так же что сказать вашим родителям, которым вскоре понадобиться скорая помощь(как и мне). Я немедленно хочу увидеть Вас, дражайшая, в гримерной, и убедиться в Вашей полной сохранности, невредимости и трудоспособности, а иначе мое давление сойдет с ума окончательно. Малейшим, что Вы можете для меня сделать, является ответ на сообщение или на звонок. Наигранно Вежливый, но Склонный к Суициду Эван Уилсон." От этого сообщения мои губы трогает истеричная улыбка. Сколько сарказма в его словах. Надо бы запомнить, что он использует его, когда зол - так мне будет легче улавливать его перепады. Я вздыхаю, подходя к открытой двери гримерной, и на встречу стуку моих каблуков из комнаты выходит Эван. Его голубой лед в глазах пылает, брови сведены вместе, он ужасно напряжен. Я останавливаюсь в нескольких шагах от него, не смея двигаться дальше. От страха и высоты начинает кружиться голова. Он окидывает меня взглядом снова и снова, тяжело дыша от волнения. Мне становится жаль менеджера. Я бы тоже испугалась, если бы он вдруг пропал... Он останавливает взгляд на моем лице и впивается в глаза, как хищник перед броском. Я вся ежусь, чувствуя вину. Мы так и стоим, глядя друг на друга, и ничего не говоря. Впервые я вижу его таким... страшным. Он действительно вышел из себя. Тут в коридоре появляется мама. Увидев меня, она розовеет и идет ко мне, стряхивая слезинки в уголках глаз. Я принимаю ее объятие, все еще мельком бросая взгляд на Эвана. Он скрывается за дверью. Мама говорит о том, как она испугалась за меня вместе с отцом, а потом ведет меня к нему. Я рада, что я сейчас не в той комнате и не с Эваном, не хочу попадаться ему на глаза - очень он уж злой. И ладно, если бы он кричал на меня, но нет же! Хладнокровный, но с обвинением смотрящий прямо в душу... Бр. Это мне психологически трудно выдержать. Отец просто облегченно вздыхает и принимается повторять маме: "Я же говорил..." Тем временем меня перехватывает Лана и уводит в гримерку без лишних вопросов и вздохов - ей некогда. За оставшиеся двадцать минут она наводит на меня красоту, но вместе с макияжем невозможно смыть оставшийся страх при воспоминании об Эване и его зловещим холодном взгляде. Не хочу его таким видеть... Я просто не слышала телефон, но не думаю, что такое оправдание ему покажется разумным. Я замечаю, что мну ватный шарик. Нужно успокоиться и спокойно принять эту его злость, сама виновата. Спустя двадцать минут я уже бегу по коридору к кулисам, чтобы начать выступление. Эван ждет, как обычно, у выхода на сцену. Обычно он меня подбадривает перед выступлением и спрашивает про самочувствие, но сейчас он лишь окидывает меня взглядом и отворачивается. Черт. Я встаю рядом с ним, жду, когда будет третий звонок, осторожно смотрю на него и не могу ничего сделать. В итоге принимаю молчание как часть некого условного наказания и просто стою рядом, не смея даже взять его за руку. А сейчас ой как хочется... Запретный плод сладок. Наконец, третий звонок. Я иду навстречу публике и окунаюсь в приветствующие аплодисменты.