Когда завянут васильки

Внезапно последовавший от Нонны вопрос вырвал девушку из мыслей: — С кого срисовываешь? — Знала бы я, Матушка. Из головы его взяла, а в жизни ни разу не встречала. Нонна неоднозначно качнула головой и вышла из комнаты, не позабыв ещё раз настойчиво напомнить Марианне про обед. Мысленно вздохнув, девушка послушалась Матушку и, отложив рисунок в сторону, Марианна спустилась к остальным. Выразив благодарность за обед, семья начала трапезу. Послышался звон приборов, невыносимое чавканье младшей из сестёр, и блаженное мычание Декарта, что наслаждался стряпней своей жёнушки. Марианна, решив завести непринужденную беседу, обратилась к старшей из сестёр: — Кэтрин, расскажи как прошло твоё прослушивание? — О, дорогая, это было просто невероятно! — ответила Кэтрин, которая, казалось, только и ждала этого вопроса, — мне досталась одна из главных ролей, а господин Бирли, ты только представь, сказал, что эти строки словно под меня писали! Кэтрин Дадли, старшая из сестёр, принимала участие в пьесах господина Бирли — уважаемого в этой деревушке постановщика и по совместительству пекаря, который, между прочим, обладал собственной лавкой булочных изделий. Он был очень маленьким, но гордым человеком. — Прекрасно, я так рада за тебя! — искренне промолвила Марианна, — И когда же будет само выступление? — В эту среду. — Кэтрин обратилась к Нонне, — Матушка, это уже через два дня, а у меня до сих пор нет бантов к платью, без них никак! — Завтра вызову для вас с Марианной экипаж, отправитесь вдвоём. — Матушка, — откликнулась вдруг Мэри, младшая сестра, — позволь мне поехать вместе с сёстрами! Нонна согласилась, решив, что та давненько не выходила на воздух. — Кэтрин и Марианна, — дочери отвлеклись от еды, резво подняв головы, — Мэри составит вам компанию. И не вздумайте с неё глаз свести! — Конечно, Матушка — в один голос промолвили старшие сёстры. *** Близился поздний вечер, в уставшей голове пролетали мысли о предстоящем визите в город, пока Марианна, не отрываясь от своего рисунка, устало потирала глаза. Нежнейшее чувство, что вызывал в ней портрет парня, заставляло неопытную молодую душу без остановки содрогаться, а кожу — покрываться мурашками. Но вот, за окном уже была глубокая ночь, такая тёмная, что звёзд в ней не видно. Каждая из сестёр уже видит седьмой сон, мирно посапывая в своих тесных кроватях. Проходит время, тревога утихает, с опозданием приходит сон и к Марианне. Казалось, кто-то размыто знакомый навешал её во снах. *** В голову с размаху врезалось что-то мягкое, небольшого размера. Марианна, неловко покачнувшись, словила бант, кинутый в неё Мэри. Девушка подняла ленточное изделие в руке, вопросительно вскинув бровь кверху, и уставилась на младшую сестру испытующим взглядом. — Ну, что? — невинным голосом произнесла Мэри, — Я тебе помогаю, вот посмотри как цвета с твоим платьем сочетаются… — она быстро затараторила, опасаясь ответной атаки, — А этот… Что думаешь про вон тот? Ох, смотри какой бантик! — Думаю, стоит помочь Кэтрин. У неё, кажется, возникли трудности в выборе материала лент к бантам, — произнесла Марианна, явно не питая искренней любви к украшением и их покупке. Кэтрин копошилась в бездонной коробке с атласными лентами, каждый раз красноречиво взирая на бедную продавщицу, когда ей требовался новый ассортимент для примерки. Почувствовав лёгкое головокружение, Марианна покинула небольшую лавку с красочной вывеской «Ленточки для принцесс». Ее встретил оживлённый шум деревушки, окутанной жизнерадостными жителями. Признаться честно, Марианна не всегда понимала эту любовь к монотонному существованию, всем нутром ощущая, что она здесь чужая. Взирая на счастливые лица продавцов, и не менее счастливых клиентов, обрадованных своим приобретением, Марианна не спеша протопала к замеченной лавочке, деликатно обходя каждую ямку на дороге. Лишь бы обувь не испортить. Хлюпкая лавка всё же приложила оставшиеся силы, удержавшись на своих четырёх, когда Марианна безжалостно плюхнулась не неё, тяжело вздохнув. Небольшая полянка была окружена живой изгородью зелёной листвы, создавая нужную для раздумий тишину. Марианна огляделась: «Наверняка это укромное место прекрасно подошло бы для работ над картинами». Девушка мысленно начала расставлять необходимые для мастерской предметы, двигая мольберт то под дерево, то размещая его около лавки. Конечно, ни мастерской, ни даже мольберта у неё не было. Только лишь жесткая бумага, да её дружок-уголёк. Но кто запрещал мечтать? Находясь в этом укромном месте, Марианна растворилась в собственных мыслях, став их частью. Синие глаза загорелись от представленной картины: она, Марианна, в полной тишине, нарушаемой лишь пением птиц, стоит у своего мольберта, покрытого благородными завитками резного дерева, и рисует. Рисует что-то невероятно красивое и умиротворенно посвистывает, подыгрывая райским птицам. Темные ресницы задрожали, девушка почувствовала как мысли начинают от неё ускользать, и вот, она снова сидит на хлюпкой лавочке, окружённая зелёным садом. И вокруг никаких мольбертов. Вдруг к горлу подкатил вскрик, который она еле умудрилась сдержать. Замеченный ею светловолосый паренёк ухмыляясь наблюдал за эмоциями, разыгравшимися на фарфоровом личике Марианны. Он упёрся плечом в рядом стоявшую березу. В голове пронеслось суетливое: «Он видел как я мечтала!» — девушка пыталась вспомнить, ничего ли она не бормотала себе под нос, окунувшись в омут воображений. «Ну а что я говорить-то могла..? Мольберт, ах мой мольберт… Как мне тебя не хватает! А здесь прекрасно разместился бы столик с палитрой, а здесь стакан с кистями..!» Марианна начала смеяться, надеясь, что ее возможный монолог так и останется догадкой. — Я Виллиам. — произнёс светловолосый. — Марианна. Виллиам подошёл ближе, взглянув своими необычно-карими глазами на девушку. — Услышал как ты свистела. Хорошо получается. — Свистела? — щеки налились багряной краской, «Так значит, всё-таки свистела!» Но девушка быстро опомнилась, произнеся первое, что пришло в голову: — Это не я, а птицы. — Согласен, похоже. Поэтому и подошёл, — он приподнял левую руку, в которой висел незамысловатый скворечник, — Искал птиц, а увидел тебя, всю такую мечтательную. Виллиам начал смеяться, по-детски морща нос. Постепенно неловкость начала отступать. Виллиам без малейшего стеснения начал моститься на лавке, кинув Марианне наглое —«Подвинься». Глаза девушки округлились, — Постой, постой..! Лавка совсем… Как только Виллиам удобно уселся на старой лавочке, ножки той с отчаянным скрипом покосились в сторону. Озираясь по сторонам, Марианна раскрыла зажмуренные глаза, в ту же секунду с укором взглянув на своего нового знакомого. — Ах! Ты посмотри, что ты сделал с моими ботиночками! Ох, что же мне Нонна устроит… — Да уж… Они действительно плохи. — задумчиво потёр подбородок Виллиам, — Знаешь, тебе очень повезло со мной. — А-а..? — Дядя мой как раз кожевником в местной мануфактуре работает, прекрасные башмаки тебе сделает. Из телячьей кожи! — гордо произнёс парень, указав пальцем ввысь. Виллиам бесцеремонно поднялся с повалившейся наземь лавки: — Ну, ещё свидимся, синеглазка. — на юношеском лице виднелась нахальная улыбка. Ошарашенная Марианна так и осталась сидеть на распластанной на земле лавочке около живой ограды зелёной листвы. Лишь со временем, махнув головой, девушка поднялась и вновь направилась к лавке с лентами. На этот раз внутрь заходить не пришлось — сёстры уже стояли на улице, украшенные цветастыми лентами с головы до ног. Не заметить их мог лишь неизлечимо слепой. — Вижу, вы уже готовы? — искренне улыбнувшись, задала вопрос Марианна. — А ты вот нет… Тебе тоже стоило прикупить бантов, Марианна. — с некоторой ноткой горделивости произнесла самая младшая из сестёр, десятилетняя Мэри. Резко подъехал экипаж, осыпав сестёр дорожной пылью. — Ох..! Смотри куда прешь, кобыла! — вскрикнула все та же Мэри, хмуро поглядывая на деревенских коней. — Остынь, дорогая. — поспешила успокоить ее Марианна. Усевшись в карету, девушки, каждая думая о своём, вдруг замолчали. Деревушку тронули первые сумерки — в это время всегда наступала загадочная тишина, по закоулкам медленно расстилался ночной мрак, а жители прятались по домам, запрещая детям выходить на вечерние прогулки. Издавна ходили легенды о демонах, укутывающих деревню во мраке. Конечно же всем известно, что это были лишь сказки, которыми взрослые пугали своих детей, лишь бы те поздно на улицу не выходили. Но тем не менее, каждую ночь что-то в городишке пропадало — от мелких безделушек и мешков с зерном до коров и людей. На следующий день вещи, как ни в чем не бывало, появлялись на тех же местах, с которых сникли, а что касалось пропадавших людей… Те без памяти о прошлой ночи просыпались в своих кроватях. Казалось, эти легенды пугали всех в округе, кроме, конечно же, бесстрашных сестёр Дадли. Доехав, экипаж резко затормозил, и под фырканье коней девушки подошли к двери своего дома. Кэтрин, старшая из сестёр, взяла в руки связку ключей и начала монотонно их перебирать, подыскивая нужный. — Эй, вы слышите это? — напуганно прошептала Мэри, подёргивая Марианну за юбку. — О чем ты? — напрягла слух средняя из сестёр Дадли. Марианна сосредоточенно заглянула во мрак за их с девочками спинами. Удержав там взгляд, прищуренные синие глаза уже было собрались отвернуться, как вдруг из ниоткуда выкатился пожёванный мячик. — Смотри..! — испуганно шепнула Мэри, указывая пальцем в темноту. Послышалось тихое шарканье чьих то шагов. — О, а вот и нужный ключ! — радостно воскликнула Кэтрин. На свет медленно высунулась волосатая морда. Это был пес Чарли! — Дурачок! Ну и напугал… Фу, на место! — закомандовала младшая сестра. Марианна облегченно хихикнула. Отперев скрипучую дверь, Кэтрин запустила девочек в дом. Напоследок Марианна обернулась к Чарли, но увидела лишь разорванный на части мячик. Пса и след простыл. Девушка настороженно огляделась, а затем крепко захлопнула дверь, задергивая занавеску на окне. *** Все давным давно разошлись по кроватям. Уставшие после насыщенного покупками дня Кэтрин и Мэри впали в царствие снов тотчас их головы коснулись мягкой перины. Марианна же привычно глядела в потолок их спальни даже не зевая — сон как обычно не шёл. Но вдруг перед глазами стали проявляться размытые картинки, словно она стоит в бескрайнем, небесного цвета поле, с ног до головы укутанная васильками. Ей машет какой-то смутно знакомый силуэт, а на лице почему-то замирает улыбка.