Блеск глаз (Летние ОтМетки)

      Геральт понятия не имел, что происходит. Потому что он точно помнил свою смерть, и…       Проснуться голым и почти-молодым в каких-то ебенях на голой земле не входило в его планы загробной жизни.       Он вообще-то в нее даже не верил.       Острая ветка дерева, которая полоснула по плечу и оставила на нем тонкую полоску еле заметной царапины, заставила Геральта убедиться, что это явь.       Когда через несколько часов блужданий он вышел к поселению, и когда оказалось, что там говорят на общем, ведьмак чуть не завыл от облегчения.       Не завыл, потому что выходя из леса по привычке потрогал медальон на груди…       А медальона на груди не было.       Проснуться голым и в ебенях — ладно, может быть, такое случалось с ведьмаком пару раз.       Проснуться без волчьего медальона на шее — ух…       Местные оказались вполне дружелюбными, хотя, странными немного, совсем неуловимо.       Геральт и не уловил. Его голова сейчас была занята другим: он пытался понять где он, почему он воскрес, почему его тело, хоть и испещрено шрамами, все равно выглядит и здоровее, и крепче, и толще лет на… тридцать? Сорок? Пятьдесят?       Очнуться после смерти — ладно. Очнуться после смерти молодым — это как?       Хотя, и так и сяк ему было больше сотни, какая тут молодость… И всё же, это он никак иначе назвать не мог.       Жители поселения согласились дать ему одежду и тарелку еды в обмен на простую работу, и ведьмак даже немного пришел в себя, пока колол дрова, двигал косые деревянные балки сараев, чтобы те снова встали ровно, а местные, очень быстро смекнув, что к ним забрел невероятно сильный и неутомляемый человек, обложили его работой со всех сторон.       Геральт провозился до вечера, зато — в штанах.       Геральт вообще никогда не думал, что будет так рад обычным свободным серым штанам.       Благо, стояло лето, не хотел бы Геральт проснуться голым в ебенях, да еще и на снегу.       Ведьмак не знал ни этой деревни, ни города, в который местные едут по делам и за покупками, ни, блять, страны, в которой этот город находится. Местные были очень удивлены, как можно не знать их великое государство, но карты у них не было.       Геральт бы спросил о заказах, но не стал: без мечей, да даже без самого последнего ржавого ножа, без эликсиров и без медальона… Нет, ведьмак беззащитен не был. И в случае чего себя защитит. Но на охоту не пойдет — он не придурок.       В сложившейся ситуации ведьмак понятия не имел, куда идти, но решил, что дойдет до города, оттуда отправит письмо… желательно, кому-нибудь из братьев или чародеек, из тех, кто все еще жив, и…       Геральт проглотил ком в горле.       Путь до ближайшего большого города предстоял неблизкий, но и задерживаться в селе смысла не было: у селян не было даже монет.       Он спросил, могут ли они заплатить ему за работу монетами, а не едой (потому что один вечер без тарелки супа и куска хлеба он проживет, а вот иметь хотя бы пару медяков в кармане было бы хорошо), но ему ответили, что монет у них… нет.       Во всем селе нет монет — вот это, конечно, ебеня.       Геральт чувствовал себя голым, но не от того, что на теле вместо брони и кожаной одежды были тонкие крестьянские тряпки, а от того, что за спиной не было мечей, а на груди не висел медальон.       Зато, местные жители не косились на него — видимо, одних только желтых глаз недостаточно было для того, чтобы в нем признали ведьмака.       Передвигаться пешком Геральт тоже не очень-то любил, но лошадь сейчас… стояла чуть ли не последняя в списке желательных покупок.       Хотелось бы сначала обзавестись хотя бы ножом. Хотя бы для того, чтобы ловить себе ужин в лесу можно было не голыми руками.       Зато, у него было одеяло. В принципе, одеяло, пару тряпок, скромный запас еды и мешок, перевязанный веревкой, чтобы можно было закинуть это всё за спину — всё, что было у ведьмака.       Анекдот…       Деревня, которая встретилась ему через несколько суток пути, была уже не такой скромной, на главной улице даже стояла двухэтажная корчма.       Правда, на то, чтобы снять там комнату, у Геральта не было денег, да и работу ему не предложили, но сказали, что ведьмак может переночевать на сеновале.       От таких предложений ведьмак не отказывался никогда и сейчас не планировал.       До города он должен был добраться к вечеру следующего дня, если продолжит путь ранним утром.       Не тратя время на осмотр деревни, на общение с местными, на выяснение, есть ли тут у кого-нибудь та же самая карта, на поиск какой-никакой работы, Геральт заснул на сене. ***       По широкой песочной дороге шли и ехали люди, краснолюды, эльфы и только один единственный ведьмак.       По мере приближения к городу разнообразие существ вокруг росло, что не могло не радовать. Кажется, в этой стране не шла война, раз эльфы так спокойно шли мимо людей, и Геральт призадумался, а не закинуло ли его на другой континент…       Вот отправить письмо с другого континента точно было бы задачей непростой.       Высокая, плечистая, но не лишенная изящества фигура в синем шагала так характерно, что Геральт обратил внимание, правда, невольно: мыслями он всё еще был очень далеко.       Пока фигура, идущая сквозь пыльный дорожный воздух, как сквозь туман, не оказалась на таком расстоянии, что стало возможно разглядеть лицо.       И тут Геральт встал, как вкопанный.       Фигура, тем временем, продолжала шагать, что неудивительно: у ведьмака зрение было во много раз лучше, плюс ко всему, мало кто сейчас мог бы распознать в седом путнике, у которого из вещей были только простые крестьянские портки, широкая и местами протертая рубашка, да мешок за спиной, ведьмака.       Геральт сглотнул и двинулся вперед в два раза быстрее, хотя и до этого шел достаточно споро по сравнению с остальными пешими путниками на дороге.       Фигура замерла, чуть не споткнулась на ровном месте, а потом перешла на такой бег, что воздух, наверняка, засвистел в ушах.       У Геральта вот точно в ушах что-то то ли засвистело, то ли затрещало, то ли лопнуло.       — Геральт! Геральт! — заголосил Лютик так, что на него обернулся каждый, кому было не лень. Громкий голос смял пыльный дорожный воздух как ударная волна.       Бард бежал, то и дело перепрыгивая через кочки и мусор. Белая, но порядком запыленная рубашка с высоким горлом и широкими свободными рукавами, заканчивающимися узкими манжетами, была застегнута до шеи несмотря на жару. Сверху нее был надет синий бархатный жилет с черной и ярко-голубой строчкой, синие свободные брюки на высокой посадке из более скромной ткани, чем жилет, заканчивались на щиколотках. На ногах — очень странные… сандалии? Геральт видел подобные кучу лет назад — у зерриканок, которые сопровождали Борха.       — Лютик…?       Лютик налетел на Геральта, как вихрь, и повис на шее, как девица.       Геральт чуть не упал назад, потому что инерцию этот придурок явно не рассчитал.       — Как ты…       — Геральт, я проснулся голый! В каких-то ебенях! — вскрикнул бард, чуть отшатнулся, ухватился за его плечи обеими руками, как будто собрался потрясти, и посмотрел на ведьмака таким шокированным взглядом, что, казалось, глаза должны были бы выпасть, да не смогли.       Может, им мешали пушистые и длинные темно-коричневые ресницы, блестящие на ярком полуденном солнце.       — Совершенно голый, представляешь! А до этого я точно помню, что помер! Помер — точно помер, ни дать ни взять, помер! А проснулся — живой!       Геральт еще раз осмотрел его с головы до ног, бессознательно ухватив за плечи в ответ, и не смог объяснить себе, какого хера Лютик выглядит так, будто только что от портного, и где он взял столько денег за… неделю? Если он, конечно, проснулся в то же самое время…       А с чего бы ему просыпаться в то же самое время..?       — Когда ты проснулся? — твердо спросил ведьмак и снова обратил внимание на его лицо.       Молодое, немного даже по-юношески круглое, без единой морщинки или залома, чисто выбритый подбородок…       — Неделю назад!       И тут Лютик убрал руки и начал расстегивать рубашку — ведьмак подумал, а не поехал ли тот умом от неожиданной реинкарнации, потому что расстегивал он узкий высокий воротник целенаправленно, а не так, будто ему просто жарко и он хочет распахнуть рубашку.       — Ничего у меня не было, только в руке — он!       Лютик выудил из-под рубашки ведьмачий медальон, снял его с шеи через голову и тут же повесил на шею Геральта.       — Скажу честно, он меня парочку раз спас за эту неделю. Тут какая-то беда с монстрами, Геральт, и ни одного ведьмака или даже объявления для ведьмака, а я смотрел доски объявлений. Видимо, давненько к ним никто из ведьмаков не наведывался, а оно ж и хорошо, поставишь свои расценки за работу! Правда, сначала надо купить тебе мечи, но мы купим, не страшно. И доспех бы тебе ну хоть какой-нибудь, то есть, ты, конечно, прекрасно выглядишь в этой серой крестьянской рубашке, не пойми меня неправильно, мой друг, ты вообще сейчас выглядишь так молодо, прямо как…       — В день, когда мы встретились, — перебил его Геральт, заканчивая предложение самостоятельно. И добавил: — Ты тоже.       Геральт почувствовал такое адское облегчение, когда на грудь легла привычная тяжесть медальона, что даже держать спину прямо стало легче и приятнее.       Ведьмак понял, что немного сутулился последнюю неделю хер пойми от чего.       А теперь — снова был в порядке.       — Геральт, как это возможно? — уже чуть тише добавил Лютик и снова положил руки на плечи ведьмака, как будто до сих пор не мог поверить в то, что тот настоящий.       Геральт на этот вопрос ответа не знал, хотя очень хотел бы знать. Он прикрыл глаза на секунду, сделал глубокий вдох, почувствовал родной запах Лютика — причем, его молодой запах (а он отличался от его взрослого запаха, правда, менялся он с годами так постепенно, что ведьмак и не сразу это понял) и ответил:       — Понятия не имею, но я тоже очнулся неделю назад. Тоже в ебенях.       И тут догадка прошила его сознание.       Очнулись в один день — то есть…       — Лютик, когда ты умер!? — чуть не гаркнул Геральт и распахнул глаза.       — Неделю назад, получается, — бард непонятливо вздернул бровь.       — Нет, я имею в виду когда.       — А, через девяносто девять лет после тебя.       Геральту как-то резко захотелось присесть. Можно даже на пыльную дорогу, прямо в грязь и мусор…       — Через сколько-сколько… — прохрипел Геральт.       — Да, оказалось, я долгожитель, — улыбнулся Лютик так самодовольно, будто рассказывал сейчас о том, что победил соревнование, а не прожил сто пятьдесят лет. ***       Они стояли прямо посреди дороги и разговаривали, пытаясь выяснить, что происходит. Так долго, что не заметили, как солнце начало постепенно клониться ближе к горизонту.       Преимущественно говорил, конечно, Лютик: рассказывал, как у него сложилась жизнь, что он делал, что пел, где жил…       Геральт стоял и впитывал каждое слово. И не мог отпустить плечо Лютика — его рука как будто приросла к нему.       — А Цирилла? — наконец вставил ведьмак, когда словил паузу в этом непрекращающемся потоке речи.       — О, моя сладкая девочка отлично поживает, но на месте не сидит — то туда, то сюда, то туда, то сюда… По мирам скачет, как из таверны в таверну, но не забывает своего старика, — Лютик ярко улыбнулся, — заезжает на пару дней каждую зиму, знает, что зимой я обычно грущу. Геральт, ты бы видел ее! Она такая сильная! Уж не обижайся, мой дорогой друг, но она сильнее тебя раз… в десять. Прости, это правда, а я всегда говорю правду, лгать — не в моей природе.       Геральт фыркнул.       — А ты не фырчи, — бард ткнул ведьмака пальцем в грудь. — В десять раз сильнее! И это только как ведьмачка. А если брать в расчет еще и то, что она в какой-то мере чародейка, то во все тридцать. Я, наверное, должен был прямо с нее начать свой рассказ, извини, я как-то даже и не подумал, мне столько всего надо тебе рассказать… Ох, тут на дороге есть корчма?       Геральт кивнул.       — В четырех часах пути.       Лютик тяжело вздохнул.       — Идем, заодно поедим, я ничего с утра не ел, и вообще…       — У меня нет монет, — перебил Геральт.       — Так тут ни у кого нет монет, — нахмурился бард, — они не монеты используют. У них бумажечки.       Лютик перекинул вперед свою сумку, и Геральт наконец увидел, что его сумка по форме очень похожа на инструмент…       — Ты уже и лютней разжился? — мрачно спросил ведьмак, потеряв нить их разговора тут же.       Геральт за неделю смог только… не умереть.       А Лютик выглядел так, будто жил припеваюче.       — О, это не лютня, это балайлеле, местный инструмент. Да, разжился, между прочим! — сказал Лютик таким тоном, что…       — Спиздил, — тут же понял ведьмак и усмехнулся.       — Так, не сбивай меня с мысли, — строго ответил Лютик, залез в карман чехла и достал стопку сложенных вдвое разноцветных бумажек, перехваченных железной скрепкой. — Вот, это называется купюры. Это их деньги.       Лютик ловко снял скрепку с купюр, вытянул несколько бумажек и очень нагло и по-свойски сунул в карман штанов Геральта.       — Пусть будут, на всякий случай. Всё, идем!       И тут Лютик, наконец, увидел ноги ведьмака.       — Ты что… босиком… — прошептал Лютик ошарашенно.       Геральт пожал плечами — а что ему будет?       — Мало того, что небритый, так еще и босиком! — взвился Лютик. — Ты не держишь марку, мой дорогой, которую я много лет так старательно создавал! Ладно, надеюсь, никто не признал в тебе ведьмака пока что. И что бы ты делал, если бы не встретил меня?       Геральт пропустил всё мимо ушей и ответил только на последнее:       — Собирался в город, чтобы отправить письмо. Только вот Геральт не смог решить, кому конкретно он хотел отправить письмо, поэтому рассудил, что отправит по письму каждому, чей адрес вспомнит. Реинкарнация — это не шутки.       — А, бесполезно, — отмахнулся бард и зашагал в сторону, откуда шел Геральт, а ведьмак тут же двинулся за ним. — Тут нет связи с другими континентами. Никакой. У них даже карты других континентов нет, так что этот город совершенно бесполезен в этом плане. Надо бы попасть в столицу.       — И где столица?       — Две недели пути на север.       Геральт нахмурился.       — А ты шагал на юг.       Лютик вздохнул и кивнул, поправил чехол на плече и очень нагло взял ведьмака за руку.       Геральт не отдернул руку. Не захотелось.       Хотя, в день их знакомства… В тот день, откуда у них были эти тела… Тогда он бы закопал Лютика за такие выходки.       Многое изменилось.       — Да, я почему-то… Меня тянуло на юг.       Геральт сглотнул и кивнул. Сначала он сомневался, но потом признался:       — Да, а меня тянуло на север.       — Я думал, ты просто шел в ближайший город, — Лютик повернул голову к нему.       Геральт невозмутимо вышагивал вперед и смотрел на горизонт.       — Да, но меня и тянуло туда.       — Понял тебя, — кивнул бард и ободряюще сжал его ладонь. ***       Лютик щебетал обо всем подряд прямо с набитым ртом, то и дело подливал себе пива и толкал Геральта локтем в бок, когда ждал от него какой-либо реакции на слова. Геральт ел молча, смотрел на барда и думал о том, какого хера здесь происходит.       И почему Лютику снова восемнадцать.       —...завтра сходим к сапожнику, а чтобы наш поход увенчался успехом, я сейчас дожую и проверю, насколько местная публика ценит великую музыку.       — Это ты о своей, что ли? — безобидно подколол ведьмак, за что Лютик утащил у него из тарелки самый большой кусок мяса.       Геральт фыркнул и уже потянулся, чтобы забрать обратно, но Лютик, бесстыдно глядя прямо в его глаза, тут же его и съел. Засунул в рот целиком и начал с трудом, но очень усердно жевать.       Геральт не выдержал и захохотал впервые за… он уже и не помнил, сколько. ***       Лютик нежно провел пальцами по струнам странного треугольного инструмента, который очень напоминал по виду лютню, но в то же время ужасно от нее отличался.       Геральт в инструментах не разбирался и не собирался начинать. Но различия подметил.       На этой… как там бард ее назвал? Балайлеле. На этой балайлеле было восемь струн — четыре сдвоенных пары от толстых к тонким. Треугольный корпус был выполнен из какого-то темного дерева, но судя по обработке краёв, инструмент был недорогим.       Уж точно не эльфская лютня.       Бард приглушил звучание ладонью и снова ударил по струнам, но резко и громко, привлекая внимание всех, кто находился в корчме.       — Добрый вечер, леди и джентльмены, — провозгласил Лютик так, будто действительно находился среди “леди” и “джентльменов”, а не грязных путников и полуграмотных крестьян. — Сегодня я расскажу вам…       Лютик красиво качнул головой, взмахнул кистью руки и поставил одну ногу на лавку, чуть отклоняясь назад.       —... о том, что скрывается за темно-синим куполом ночи, почему падающие звёзды — вовсе не звёзды, а еще о том, почему полную луну сменяет месяц.       Лютик наклонился вперед, снова провел по струнам, да такой загадочный перебор, что вся корчма затихла.       Мастерство, выстраданное десятилетиями работы, облаченное в по-эльфски красивое молодое тело…       Ни у кого из посетителей не было шанса уйти отсюда не обедневшими на несколько купюр. ***       Лютик без предупреждения вылил ведьмаку на голову ведро горячей мыльной воды и уселся рядом с бадьей.       — То есть, большую часть этой недели ты провел в пути? Даже не останавливался нигде, ну, хотя бы чтобы… узнать о том, какая валюта тут в ходу?       Геральт отрицательно хмыкнул и с силой потер лицо, чтобы убрать с лица пену. Ведьмак считал, что это очевидно — на кой черт ему знать, какая валюта в ходу, если он не может получить эту валюту за работу? Вот были бы у него хотя бы мечи — да хотя бы один единственный… Был бы другой разговор.       — А портки где взял, украл что ли? — не унимался бард.       Геральт потер глаза, открыл их, и уставился на Лютика с прищуром.       — А ты свои украл?       Лютик надменно дернул подбородком вверх и даже чуть чуть надул губы.       — Такому мастеру музыки, как я, не нужно красть портки. Я на них заработал.       — Но лютню-то украл, — ведьмак кивнул на инструмент в чехле, который стоял в углу комнаты.       Лютик снял две комнаты и заказал бадью с горячей водой, но никуда уходить не спешил. Привычка барда ходить вокруг Геральта, пока тот моется, перестала раздражать ведьмака уже давно.       — Это балайлеле, — напомнил Лютик.       — Но ты ее украл.       — Да как ты понял-то?       Геральт ухмыльнулся и начал молча мылить волосы.       — Если бы я не знал точно, дорогой, я бы решил, что ты умеешь читать мысли, — сказал Лютик и закатал рукава сорочки до локтей.       Подумав немного и пожевав губу, он наконец сдался:       — Ладно, я ее взял без спроса. Можно даже сказать, одолжил на неопределенный срок. Но ничего страшного, это не эльфская лютня с серебряными струнами, а скромная балайлеле, на которой дети играют чаще, чем взрослые. Выбора не было, а зарабатывать нужно было срочно. Я, конечно, и на ложках сыграю, но, понимаешь, профессионал должен быть при инструменте, хотя бы при каком-нибудь. Да увидел бы бубны — взял бы бубны, боги… Мне не стыдно. Ладно, мне, может быть, чуть-чуть стыдно. Самую малость. Я верну ее, как только заработаю на нормальный инструмент. Но сначала надо заработать тебе на броню, так что… Ну проживут немного без одной балайлеле, не помрут, а!? Жалко что ли величайшему барду континента одолжить инструмент на… немножечко? Чего ты ржешь, вот чего ты ржешь, Геральт?       — Ты такой наглый, это пиздец, — покачал головой ведьмак.       — Не говори такие вещи тому, у кого в руках бритва, — Лютик опустил край тряпки в горячую воду и протер лезвие. — Ты пока взбей мыльной пены. Будем возвращать тебе человеческий облик.       Геральт снова фыркнул.       “Человеческий облик, блять…"       Лютик убедился в том, что лезвие бритвы чистое, и наклонился к Геральту, придвинув старую табуретку, на которой сидел, вплотную к бадье.       Ведьмак даже не спросил, какого хрена тут происходит.       Раз Лютик решил, что хочет побрить его сам…       Геральт понял, что у него нет никакого желания спорить, особенно после того, как он впервые за огромное количество времени сытно поел и помылся. Поэтому он послушно поднял подбородок, когда бард прикоснулся к нему кончиками пальцев, и прикрыл глаза. По мыльной щетине медленно зашуршала сталь.       — Реинкарнация это так странно, Геральт, — задумчиво пробормотал Лютик. — У тебя есть мысли, почему… почему это с нами случилось?       Геральт отрицательно хмыкнул, подождал, пока бард сбреет первую полоску щетины, чуть отстранился и ответил:       — Надо найти чародея. У меня нет ни одной идеи.       Лютик молча кивнул и уже собрался продолжить брить, как ведьмак придержал его за локоть, посмотрел в глаза и…       Решил, что нет ни одной причины не сказать правду.       — Но я рад, что ты здесь со мной.       Лютик расплылся счастливой улыбке, его щеки и уши по-юношески загорелись красным, глаза заблестели как-то масляно, и он ответил:       — Геральт, я так рад, что ты жив, я… — голос Лютика резко сорвался и он поджал губы, сглотнул, нахмурился на секунду и продолжил чуть тише: — Без тебя было скучно.       — То, что ты рассказывал, не подходит под определение “скучно”, — ворчливо подколол его ведьмак, чтобы сбить эту тяжелую ауру грусти в воздухе.       Сработало: Лютик хохотнул, кивнул, а глаза перестали опасно наполняться блеском.       — Я на месте не сидел, конечно, но с тобой было бы веселее. ***       Когда Лютик ушел, Геральт остался сидеть в остывающей воде, пока она не стала совсем холодной.       Потому что длинные и красивые пальцы барда, порхающие по его шее и подбородку, его неприлично-синий взгляд из-за полуприкрытых век, длинные ресницы, казавшиеся почти черными в тусклом свете комнаты…       Крепкие руки, которые было видно из-за закатанных рукавов сорочки…       А также этот перечный и плотный запах молодого тела, находящегося рядом с горячей водой…       Снова вызвали у ведьмака по обыкновению очень однозначную реакцию.       Что-то не меняется даже после реинкарнации. ***       Геральт сам вынес грязную воду, оттащил бадью обратно к хозяину корчмы, разделся и лег на кровать.       Кровать, а не сеновал… И чистая простыня вместо грязного одеяла, которое уже повидало и голую землю, и траву, и что только оно не повидало за эту неделю.       Ведьмак уже заснул, когда в дверь постучали.       Геральт потянулся было за мечом… но меч не стоял у изголовья кровати. Потянулся было за клинком под подушку… но клинка там не было. Он тяжело вздохнул, когда понял, что у него вообще ничего не было, и сел на кровати.       — Что? — гаркнул ведьмак.       — Геральт, можно? — прошептал бард и, не дожидаясь ответа, открыл дверь и зашел, держа в руках одеяло и подушку. — Извини, если разбудил, просто я…       Лютик отвел взгляд на секунду, поджал губы, и снова посмотрел на ведьмака, но объяснить, что он “просто” не смог. Закрыл за собой дверь, кинул подушку и одеяло на пол, сел у кровати ведьмака и оперся на нее спиной.       Геральт ничего не сказал и лег обратно. Он точно знал, что сейчас бард сформулирует мысль и разродится объяснением, а до того… ну не выгонять же.       Не каждый день твой лучший друг воскресает спустя сто лет после того, как вы виделись в последний раз — ведьмак, может быть, и не обладает такой же эмпатией, что и поэт, но он не идиот.       — Просто я поверить не могу, что ты живой, — признался Лютик тихо. — И такой… здоровый. Всю эту сумасшедшую неделю я был преимущественно занят тем, чтобы выжить, то есть, выступить, поспать, поесть и продолжить продвигаться туда, куда звало сердце. И теперь, когда мы выяснили, куда меня звало сердце, я чувствую такую странную тревогу, но и такое странное облегчение… но заснуть не могу без тебя. Можно я на полу посплю?       Геральт дернул плечом, но понял, что Лютик его не видит, так как сидит спиной, поэтому ответил вслух:       — Да. Можешь и на кровать залезать, тут места достаточно.       Лютик иронично хмыкнул и покачал головой отрицательно.       Геральт вздернул бровь и был уверен, что Лютик увидел это затылком.       — Почему?       — О, Геральт, как бы так объяснить… эм, как ты там себя называешь? Как бы так объяснить мутанту без чувств и эмоций. Объясню так: вместе с молодым телом в наборе идут… молодые гормоны. Очень много молодых гормонов. Если ты не хочешь проснуться с очень молодым мужским стояком, упирающимся тебе в бедро, я лучше на полу посплю. Ты, наверное, не знаешь, но молодым людям в восемнадцать лет иногда снятся эротические сны. Вот тебе снятся? А мне снятся.       Геральт захохотал.       — Если тебя это утешит, Лютик, мне тоже снятся. Даже мутанту без чувств и эмоций.       — Не утешило, — подхватил Лютик и с улыбкой посмотрел на Геральта, обернувшись через плечо. — Теперь есть перспектива проснуться с двумя стояками в одной кровати. А это в два раза больше, чем я планировал.       Геральт продолжил тихо смеяться и щелкнул барда пальцами по макушке, тот в долгу не остался — шлепнул по руке.       — Вот тебе реально не похуй? — со вздохом и искренне спросил ведьмак. — Главное, чтобы не три.       — Ведьмак, а на что тебе ноль мечей? — снова начал иронизировать бард. — Херов в штанах тоже ноль?       — Если бы я после реинкарнации проснулся без хера, вот это реально была бы беда.       — Лучше проснуться без медальона или без хера?... Ты что, реально только что призадумался? Геральт, я бы не хотел проснуться с твоим хером в руке.       — А что, блять, присобачил бы себе, медальон-то на шею повесил, — шуточно проворчал ведьмак.       — А что я должен был с ним делать, сожрать? Ты что, приревновал свой ведьмачий медальон ко мне?       — Нет, — неожиданно серьезно ответил ведьмак. — Ты правильно сделал. Хорошо, что он помог тебе.       Лютик кивнул и снова отвернулся. А потом махнул рукой, как будто сам себе, поднялся на ноги со вздохом, кинул одеяло и подушку на кровать и лег рядом с ведьмаком.       — Вот это не честно, что ты не проснулся в ответ с моей эльфской лютней.       Геральт нахмурился, глядя в потолок, и неожиданно разразился новой порцией хохота.       — Что!? — взвился Лютик и резко сел на кровати. — Это было бы вежливо с твоей стороны!       — Я представил, — сквозь смех начал отвечать ведьмак, — как выхожу из ебеней к селу в чем мать родила, но, блять, с эльфской лютней, на которой стоят серебряные струны. И прошу поколоть дрова за похлебку и штаны.       Лютик подхватил смех. ***       Геральт открыл глаза, когда солнечный свет из окна отразился от блестящей дверной ручки и ударил прямо в лицо. Вот спасибо большое, везде дверные ручки ржавые и старые, а тут…       Ведьмак хотел пошевелиться, но замер. Он лежал на спине, а его правую руку очень аккуратно и можно даже сказать целомудренно приобнимал Лютик. Подушка барда как-то оказалась на плече Геральта, и сейчас из-за нее Геральт видел только каштановые вихры волос Лютика. Это было, вообще-то, довольно мило.       Вот что не было ни мило, ни целомудренно, ни аккуратно, так это то, что…       — А говорил, что не хочет просыпаться с моим хером в руке, — проворчал Геральт в потолок.       Лютик громко вдохнул и шевельнулся.       — Что? — хрипло спросил он. — Доброе утро, Ге…       Ведьмак опустил взгляд вниз, чтобы пронаблюдать за реакцией, насколько мог.       Лютик осознавал реальность секунды две, а потом резко отшатнулся от ведьмака, но с кровати не слез.       В секунду осознания в воздухе вспыхнул такой сильный запах похоти, что у Геральта чуть голова не закружилась.       Так вот оно что…       Вообще-то, Лютик всегда пах похотью. Это было не очень удивительно: были люди, чей естественный запах ассоциировался с сексом неразрывно, и ведьмак бы удивился скорее, если бы Лютик не был одним из таких людей. Может быть иногда Геральт и думал, что дело в нем, и бард просто хочет его, что было бы, может быть, немного приятно. Но оказалось, что Лютик так пахнет даже тогда, когда не видит Геральта: он просто…       Вполне ожидаемо был склянкой с чистым афродизиаком на ножках. И с лютней.       И с широкими плечами.       И с длинными ресницами.       Ножки тоже были длинные, кстати.       С возрастом его сладко-перечный запах стал скорее горько-сладким, и от обоих Геральту сносило крышу.       Крышу он каждый день аккуратно возвращал на место.       Но вот сейчас… Ошибки быть не могло.       Геральт махнул рукой и спросил прямо:       — Ты хочешь меня?       Лютик, заспанный, теплый, возбужденный, мягкий, тяжелый и смущенный до красной шеи, громко сглотнул и ответил так низко и хрипло, будто кто-то поскреб железом по бетону:       — Да?       Геральт сел, уронил барда обратно на кровать, в одно движение сдернул с него штаны, и погрузился в тяжелый запах Лютика, как в глубокую воду. Вдохнул посильнее, чтобы почувствовать все ноты аромата перед тем, как попробует на вкус. ***       — Геральт, я как повторно воскрес, — прошептал Лютик куда-то в его волосы.       Геральт приподнял голову с груди Лютика и заглянул в глаза.       — В какой из трех раз?       — Э…       — Тогда, когда я тебе отс…       — Я имею в виду вообще! — перебил Лютик. — Сейчас! В целом!       Геральт уложил голову обратно, прикидывая, сможет ли он каждый день выбивать из Лютика по три оргазма. Восемнадцатилетний организм, конечно, это серьезный аргумент, но у каждого тела есть свои пределы. ***       — Итак, во-первых нам нужно купить тебе ботинки. Я бы порекомендовал тебе сандалии, но, зная тебя и твою тягу шастать по болотам, наверное, лучше всё-таки высокие сапоги. Во-вторых, конечно, какое-то оружие. Я надеюсь, здесь найдется кузнец. Если не найдется, пойдем в город, мы же всё равно решили, что нам нужно в столицу. В-третьих…       — Во-первых, — перебил ведьмак, — нам нужно купить масло, не токсичное для слизистой человека.       Лютик как-то сразу подумолк и поджал губы, чуть нахмурившись.       — Что, — спросил Геральт без вопроса.       — Меня вполне устраивает то, как мы, скажем так, обходимся руками и… губами… и… я бы, может быть, еще какое-то время продолжил в том же духе с вашего позволения.       “С вашего позволения, блять,” — подумал Геральт.       — Без проблем, — кинул ведьмак. — Почему?       Лютик сглотнул, почесал затылок и отвел взгляд.       — Ты не был с мужчиной, — твердо озвучил ведьмак свою догадку.       Лютик фыркнул.       — Нет, был конечно, Геральт, о чем ты? У меня, между прочим, высшее образование, и я мастер изящных искусств.       Геральт не понял, как это относится к вопросу, но перебивать не стал.       — Я никогда не был с мужчиной… — бард сделал паузу, подбирая слова, — снизу.       И скривился.       — Это так плохо звучит, — застонал Лютик, — снизу, блять, сверху, это что, двухъярусные кровати? А как еще сказать? Меня не трахали в задни…       — Я понял, — осадил его Геральт. — Но это не проблема.       — Для тебя, может быть, не проблема, а вот для меня… — протянул Лютик и посмотрел в сторону.       — Трахни меня сам.       — Что?       — Что слышал. ***       “У каждого тела есть свои пределы” думал Геральт про тело Лютика.       Оказалось, что думать нужно было про себя. ***       — Ну вот, теперь ты наконец снова похож на себя, — улыбнулся Лютик, провел рукой по простой черной рубашке и с любовью посмотрел на черные кожаные брюки. ***       Столица встретила, по обыкновению, вонью.       Геральт обзавелся стальным мечом, серебряным ножом и нормальной походной сумкой, а в окрестностях стало на несколько монстров меньше. ***       — Мы не в нашей сфере, — озвучил Геральт очевидную мысль.       На карте земли не было ни Оксенфурта, ни Вызимы, ни Великого моря…       Ничего.       Лютик так побледнел, что слился с бумагой, на которой были нарисованы очертания стран, городов и континентов. ***       — Задержимся здесь на неделю, хорошо? Публика приличная, да и охотников на монстров спрашивают периодически.       Геральт посчитал, что публика точно такая же, как и везде, а охотники на монстров так редки, что спрашивают их в каждом мало-мальски приличном городе, но согласился. Спешить… некуда. ***       Медальон на груди ведьмака задрожал, оповещая о вспышке хаоса где-то очень близко. Геральт перестал есть, потянулся к мечу, схватил его и медленно поднялся из-за стола, озираясь по сторонам. Постояльцы таверны, которые тоже ужинали сейчас в главном зале, начали кидать на ведьмака недобрые взгляды, но сказать ничего пока никто не решился: всё-таки, меч в руках такого бугая…       Лютик вскочил вслед за ним, потрогал его медальон, убедился, что тот дрожит, и какого-то черта побежал на задний двор.       Геральт ошарашенно нахмурился и двинулся за ним.       —...Цири!       Геральт позорно уронил меч, когда девушка, смеясь, обняла его за шею.       — Как ты…       — Я хочу сказать, — пропела девушка, отстранившись от ведьмака и подняв руку со стеклянной бутылкой вверх, — что это очень умно, Лютик. Я бы сама не додумалась, признаюсь честно. Своеобразный… способ общения с путешественником во времени, но действенный. Откуда ты знал, что я найду твое сообщение?       — Я не знал, — честно признался Лютик. — Но я надеялся, что ты будешь жить достаточно долго, чтобы побывать в каждой сфере, а еще я надеялся, что я достаточно удачливый, а еще я надеялся… В общем, я очень много надеялся, и очень мало был уверен. Как всегда, — бард отвесил чопорный реверанс и изящно покрутил кистью. ***       — То есть, вы просто проснулись здесь, молодые и… помнящие всё.       Геральт молча кивнул, Лютик пожал плечами и подлил им вина из кувшина. Геральт хотел было сказать, чтобы он не наливал Цири так много, но захлопнул рот.       Он понятия не имел, сколько сейчас Цирилле лет. Как носительница старшей крови, она могла бы, наверное, прожить… сколько угодно.       — У тебя есть варианты, теории, предположения, идеи — почему? — поинтересовался бард. — Вот у вашего покорного слуги, например, нет. Ни одной, даже маленькой, мысли.       Цири тяжело вздохнула и поджала губы.       Геральт узнал это выражение лица и… чуть вслух не выругался. Но сдержался.       — Ну, может быть, я… Вероятно…       — По всей видимости, пожалуй, чай, поди, небось, надо полагать, — подхватил Лютик, — говори, что натворила, быстрее, и я попробую отмазать тебя от твоего папочки. Видишь, как у него челюсть напряглась? Еще немного, и скулы выскочат. Что будет твой папочка делать без скул? Давай кратко.       — По всей видимости, я создала небольшой временной парадокс. Надо полагать, что я случайно загадала желание. Кажется, оно сбылось.       Геральт несвойственно себе сокрушенно простонал и потер лицо ладонями.       Лютик вытянул губы трубочкой, посмотрел на ведьмака, коротко покивал, похлопал его по плечу так понимающе, будто действительно что-то понимал, посмотрел на ласточку и приложил палец к губам в жесте “тшш”.       Геральт, наконец, разродился словами:       — Тебя Йен плохо учила? Скажи мне, лучшая чародейка континента тебя плохо научила управлять хаосом? А мой пример не научил тебя, что надо быть осторожной с желаниями? Это шутки, по-твоему? Ты думаешь, всё так просто?       Лютик смотрел в глаза Цири и молча отрицательно качал головой, как бы говоря “погоди, погоди.”       — Ты понимаешь, что во вселенной есть определенный баланс сил, тебя не учила этому Йен? Даже я, ведьмак, знаю, а ты не знаешь? Тебе не известно, что оживлять мертвых — это табу?       Цири уже было открыла рот, чтобы заметить, что она, во-первых, случайно, во-вторых, она носительница ста…       Лютик так умоляюще и посмотрел на нее, продолжая отрицательно качать головой, что ласточка прищурилась, нахмурилась, но решила действительно подождать, пока Геральт договорит. Только для того, конечно, чтобы выслушать все упреки и ответить на все разом. Естественно.       — Неужели так сложно…       На этом ведьмак замолк и прикрыл глаза ладонью. Слова кончились.       Лютик очень понимающе погладил его по спине, и перед тем, как заговорила Цири, заговорил сам:       — Геральт, она же случайно.       — Лютик, блять, это не…       — И она всего лишь ребенок.       Вот тут ведьмаку крыть было нечем. Он проглотил язык.       Лютик знал, на что давить, а то, что ребенку уже не одна сотня лет, решил умолчать.       — Когда ты это загадала? — тихо спросил Геральт.       Лютик снова начал отрицательно качать головой, но ласточка то ли не заметила, то ли проигнорировала, и ляпнула:       — Ну, лет… — Цири посмотрела на свои руки, начала загибать пальцы.       Геральт подумал, что она, наверное, считает месяцы.       — Лет пятьсот назад, — кивнула ласточка.       Лютик тяжело вздохнул, да так по-геральтовски, что и Цири, и Геральт, одновременно посмотрели на него. ***       — Мне нужно что-то из этого мира, но привязанное к вам, чтобы я могла быстро вас найти в случае чего.       Лютик посмотрел на Геральта, цокнул, когда понял, что с того буквально нечего взять, осмотрел себя, и с грустным “эх” снял с пальца серебряное кольцо с цветочным узором, которое купил недавно с гонорара за выступление при дворе.       — Это подойдет?       Цири кивнула.       — Идеально.       Геральт посмотрел, как Цири надела кольцо на большой палец — для всех остальных пальцев оно оказалось большим — и сказал:       — Найди Йеннифэр. Если я правильно понял формулировку твоего желания, она тоже скоро объявится.       Цири кивнула и поморщилась: она уже десять раз это слышала.       — И скажи мне.       — Да?       — Сколько тебе лет?       Цири посмотрела на небо, прищурившись, как будто припоминая что-то, потом покачала головой, задумчиво постучала носком ботинка по земле, и ответила через минуту:       — Ну, около двух тысяч сейчас. Всё, бывайте!       И исчезла в золотом вихре так быстро, что Геральт и сообразить не успел.       Вот теперь ему точно нужно было присесть.