Проклятье шамана (18+)

Есан спал без снов. Совсем. Осознал он это, только когда поснулся, вздрогнув от какого-то шума в отдалении — за пределами комнаты, в которой уложил его альфа. Альфа... Как зовут его? Есан лежал с закрытыми глазами и пытался понять, что произошло. Ощущение было странным. Нет, он и раньше спал иногда, не видя мучительно-ярких или мутно-прозрачных снов, но это было редкостью, лишь когда он был совершенно вымотан, истощён переживаниями. И обычно это был короткий сон, не сон даже — провал в чёрную дыру, которая состояла из ничего. Просыпался он тогда, часто задыхаясь, как будто и впрямь даже дыхания в этой чёрной дыре не было. А сейчас всё было иначе. Он ощущал... довольство. Странное, тягучее, томное. Как будто кто-то влил в его тело свежий чуть бродящий сок — и оно, наполнившись им, готово было просто взлететь от сил, что переполняли его. Не открывая глаз, Есан улыбнулся и потянулся, невольно громко простонав от наслаждения: расправлять чуть пристывшее ото сна тело было невероятно приятно. Он прогнулся в спине, выпячивая грудь и тянясь руками вверх, где упёрся в изголовье, за которое тут же ухватился и опёрся на него, снова вытягиваясь. О, Звёзды, как же хорошо... — Проснулся, омежка? Есан крупно вздрогнул и вскрикнул от неожиданности, хотя голос, что раздался почти над ним, был мягким, улыбчивым и приятным. Кан распахнул глаза и мгновенно нашёл ими альфу. Тот стоял у ложа, уперев руки в бока и, склонив голову, пристально смотрел на него. — Напугал? — Бровь альфы дрогнула, а губы сложились в чуть насмешливую улыбку. — Нет, — ответил Есан глухим после сна голосом. — Просто подкрался неожиданно. — Он быстро сел на ложе, не сводя глаз с альфы, а тот, хмыкнув, кивнул и развернулся уходить. — Меня зовут Есан. Альфа замер на миг, а потом повернулся к нему снова. — А меня — Чхве Чонхо. Он умолк и несколько мгновений смотрел, медленно мигая, в глаза растерянно молчащего Есана. Как-то было... странно. Кан, конечно, пытался несколько раз представить себе, как это будет — вот это их знакомство, ничего приятного в голову не приходило, но его всегда больше волновало знакомство иного, телесного, рода, так что особых ожиданий не было. И всё же... такой неловкости он точно не ожидал. — Пойдём поедим, Есан? — негромко и как-то даже грустновато сказал Чонхо. — А потом, как я понимаю, нам надо будет поговорить? И Есан вдруг почувствовал, что голоден... Ужасно голоден! Он с готовностью кивнул и спустил ноги с ложа.

***

— Но вообще Сонхва, конечно, и сам всё понимает и переживает не напрасно, — вздохнул Чонхо, откусил хлеба и стал задумчиво жевать. — Но ведь альфы ваши же знают, что омеги никак... никак не участвовали... — Есан сжал губы и горько усмехнулся. — Впрочем, для наших альф это не стало бы... — Не смей нас сравнивать! — повысив голос, зло оборвал его Чонхо и, сжав кулак, грохнул им по столу. Есан от неожиданности едва удержал вскрик и весь сжался, зажмуриваясь и невольно резко отвернув лицо, будто ожидая удара. Альфа умолк на несколько мгновений, а потом омега ощутил, как его плеча мягко касается тёплая рука. — Прости... Прости, Есан. — Голос Чонхо был напряжённым. — Но никогда больше не говори... так. — Я не хотел, — едва слышно сказал Есан. — Не это думал сказать... Я не сравниваю, лишь говорю, что... смог бы понять... — Именно это меня и злит! — раздражённо ответил Чонхо, а потом резко и громко выдохнул. — Злит, что бесчеловечность и жестокость в этом случае можно слишком легко оправдать! И ведь таких вот оправдателей будет с лихвой! Есан кинул на него косой внимательный взгляд. Вспышка альфы его не то чтобы напугала, скорее — удивила и заставила внутри всё замереть от какого-то диковатого восторга: альфа сильный... альфа грозный... альфа был зол — но не ударил! Это было просто невероятно странно! Но вот если бы Чонхо не сдержался — вот это бы изумило Есана, на самом деле, по-настоящему. Потому что... Не мог омега искренне испугаться, так как последние пару часов находился в состоянии постоянного удивления — на себя и на Чонхо. Это было что-то невероятное! Он никогда не думал, что с человеком — незнакомым, чужим, почти врагом! — можно вот так легко говорить! Чувствовать на себе его внимательный, то ласковый, то чуть насмешливый взгляд и понимать, что этот человек выслушает и отнесётся с вниманием к тому, что скажет Есан. А невероятно это было потому, что этот человек был альфой! Они начали неловко, попытались рассказать друг другу о себе — робко и совсем не понимая, что именно говорить. Вот то, что не надо говорить, Есану было ясно, а вот что сказать, отвечая на несмелую и такую жутко непонятную ему искренность альфы — тут было сложно. В конце концов, они сошлись на том, что в детстве было как-то полегче жить — и засмеялись этой нелепой и такой очевидной мысли. Наверно... Может, с этого смеха всё и началось? Они старательно избегали любого упоминания того, что было на самом деле важно, потому что Есан, например, просто не хотел терять то нежное тепло, которое у него внезапной, такой чужой и странной бабочкой порхало в душе, отзываясь взмахом ласковых крыльев на каждое слово Чонхо, на каждую его улыбку — добрую, искреннюю и такую обезоруживающую, что Кан просто терялся... Никогда, ни разу в жизни раньше ему не довелось такого испытать — вообще ни к кому, даже к знакомым-то, а тут... Да ещё и это поведение альфы... Всё, что говорил Чонхо, было по-доброму забавным. Он ненавязчиво ухаживал за Есаном: мясо ему порезал, подливал в кружку вкусного настоя из сушёных листьев костянки. Когда Есан, фыркнув на какую-то его шутку, поперхнулся этим самым настоем и очень неловко облился, чуть не сгорев со стыда, Чонхо лишь мельком улыбнулся и тут же подал ему чистую, пахнущую почему-то свежеструганным деревом ветошку. И Есан невольно замер, жадно вдыхая этот аромат, а потом заметил лукавый взгляд Чонхо и смущённо отложил ветошку. Но недалеко, решив после тайно прихватить её с собой... зачем-то. Потом волей-неволей они перешли на окружающих — и пришли к той теме, к которой Есану так не хотелось приходить. Ну, и вот. Конечно, он ляпнул не то, разозлил Чонхо. Однако... Даже злился альфа так искренне и... осторожно что ли, что не сильно и напугал — лишь встревожил Есана. И омега, кажется, впервые в жизни почувствовал, что хотел бы вернуть время вспять и забрать те самые слова, что сказал Чонхо, сравнив волков и альф морвы. — Понимаешь, — между тем начал Чонхо, и было видно, что он старательно думает, что именно сказать, — я ужасно боюсь, что наши станут такими же, как те твари вонючие... уж прости... что отняли у нас наш мир! — Понимаю, — тихо ответил Есан. — Я понимаю, я тоже считаю альф морвы отвратительным уродством, непонятно зачем рождённым Ветрами Чёрных болот... — Вы пострадали из-за них тоже, да? — Голос Чонхо был полон тоски. — Ты себе даже не представляешь, — откликнулся Есан и вдруг ощутил слабость. Силы, которые у него были после сна, постепенно будто растворялись. Он опустил голову и тяжело опёрся локтями на стол. — Не представляешь... — Я так и сказал Сонхва, — негромко и устало сказал Чонхо. — Почуяв власть, почуяв безнаказанность, наши могут сорваться! И вообще-то неплохое решение превратится в кошмар и для стаи, и для этих... твоих... ваших омег! Но он не прислушался. Правда, — вздохнул Чонхо, — в своей речи много нужного сказал. Так что... надежда есть. Внезапно Чонхо накрыл ладонью пальцы Есана, который сидел, прикрыв глаза и пытаясь понять, что же всё-таки с ним такое происходит и почему он никак не может вспомнить, что он должен делать... А ведь надо. О, Звёзды! Конечно... Он должен сейчас же, немедленно обо всём договориться с этим альфой! Надежда? Смешно, Кан Есан. Тёплая постель, вкусная еда, добрая улыбка — и всё? Ты уже забыл обо всём на свете? Стыдно! Какое разочарование! Он сжал губы и решительно поднял на альфу взгляд. Пора кое-что попробовать. Чонхо смотрел на него пристально, чуть щурясь. В ответ на смелый взгляд омеги он лишь склонил голову набок и снова приподнял бровь. — Что, будем говорить всерьёз? — спросил он и поджал губы в насмешливой улыбке. И Есан вдруг смутился. Не хотелось! Говорить не хотелось! Да что такое! Чем там напоил его этот леший альфа! Он резко выдохнул и начал: — Послушай, Чхве Чонхо... Я не буду долго тянуть. Знаю, что мы как-то странно начали, что это вообще непонятно как случилось, что я заснул, вместо того чтобы сразу поговорить и всё пояснить, но... Он умолк, втайне надеясь, что Чонхо перебьёт его, скажет, что ничего страшного, что всё правильно, что... Что он сам всё знает и на всё согласен!.. Смешно. Но альфа лишь мягко погладил его пальцы и убрал руку, откидываясь немного назад. Есан начал снова: — У меня есть к тебе предложение. Понимаешь... Я шаман, ты это знаешь. Не совсем простой человек, понимаешь? И у меня... В общем, я хочу предложить тебе сделку. Ему всё-таки удалось удивить этого невозмутимого альфу: глаза его чуть расширились, а пальцы сжались в замок. Есан беспокойным взглядом цеплял все эти невольные движения Чонхо и пытался "увидеть" настрой альфы. Однако даже "тень" его была будто укрыта от внутреннего взора Есана туманом. Он старался не обращать внимания на эту странность сначала, хотя она и напугала его, так как раньше такого рода муть в "тени" он никогда не встречал. От него мог "укрыться" отец, от него мог "укрыться" иногда Минхо — когда Есан ему это позволял. Но никто больше! Хотя то, что с волками не всё так просто, Есан уже прекрасно понимал. И после нескольких осторожных попыток "тронуть тень" Чонхо, он оставил это, погрузившись в беззаботный разговор с ним. Но вот сейчас ему очень нужны были хотя бы какие-то подсказки от "тени", но их не было. Только взгляды альфы, только дрожание его длинных частых ресниц, только движения густых бровей — только очевидное. И вот так общаться, как оказалось, было трудно. Но Есан упрямо поджал губы: он должен сейчас же всё решить, чтобы знать, что его ожидает, к чему он должен готовиться и на что настраиваться. Так что он продолжил, чуть дрогнув голосом, но по-прежнему с отчаянной решимостью: — Да, сделку. Я понимаю, для чего волки взяли омег, мы с Мин... Мы, кто постарше, рассказали обо всём нашим младшим, мы сделали всё, чтобы они поняли это. И думаю... — Есан быстро опустил глаза, потому что взгляд альфы стал просто прожигающим. — Д-дум-маю... Ты тоже взял меня за тем же. — Он закончил с трудом и тихо, но Чонхо опять никак не ответил на эти слова, продолжил смотреть внимательно. Только с губ у него исчезла улыбка, они сжались, а между бровями залегла тонкая складка. Есан порывисто выдохнул и заговорил снова: — Я готов на всё. Понимаешь? Он честно попытался прямо посмотреть альфе в глаза и потерпел неудачу, это было совершенно невозможно: слишком много в этих глазах было откровенного понимания и ожидания. Есан пугливо отвёл взгляд и торопливо продолжил, понимая, что силы оставляют его: — Я не очень хорош в хозяйстве, но я умею делать всё, что надо в шатре для альфы... То есть в доме... — Почему-то эта оговорка его напугала, он снова кинул виноватый взгляд на альфу, но тот продолжал молча сверлить его взглядом. И Есан, наконец, заговорил о самом тяжёлом, торопливо, так как боялся испугаться окончательно и не выдержать: — Кроме того... Ты сможешь делать со мной всё, что захочешь, я дам тебе всё, что тебе надо как... ну, как... как альфе. Понимаешь? На всё соглашусь без слёз и сопротивления. Ты останешься доволен, обе... ахм... — Он задохнулся и вынужден был на миг остановиться, чтобы взять себя в руки. Но потом продолжил, упрямо хмурясь: — Да, обещаю. Я смогу. Всё выдержу! Только... Только будет одно условие. — Он сжал кулаки и заставил себя заглянуть в лицо Чонхо, начиная мягко подбираться к его тени снова. — Я буду послушным, покорным, дам всё, но через год ты меня отпустишь. Дашь уйти. Есан напряжённо уставился в глаза альфе, боясь увидеть в них злобу или презрительную насмешку — "Ага, как же!" — но там не было ничего, кроме удивления. А ещё... Есан замер, боясь спугнуть: немного, с самого краешка, осветилась странно-сиреневым светом "тень", словно отблеск зимней зари скользнул под туманом — и Есан, осторожно потянувшись, тронул... Туман мягко ушёл сквозь сознание и немного обнажил подрагивающую тьму с розово-сиреневым по краям. И Есан мягко огладил, попробовал подступить ближе, не сводя взгляда со слегка отуманившегося растерянностью лица альфы. Но тень задрожала — и отступила. А Чонхо вдруг моргнул несколько раз, нахмурился, встал и, ни слова не говоря, пошёл из кухни. Есан тут же двинулся следом, с каким-то странным, охотничьим азартом в груди понимая, что альфа... бежит от него. Он догнал Чонхо у входа в большую часть дома, отделённую стеной, и прижал его к этой стене, зацепив взглядом и чуть склоняя голову набок. Придвинулся близко, опёрся рукой на стену рядом с головой глядящего на него странным, каким-то неверящим и растерянным взглядом альфы. — Послушай, — негромко, мягко и ласково сказал Есан. — Просто услышь меня... господин мой... Чонхо дрогнул ресницами. — Не называй... так... — изменившимся голосом, хрипло и неуверенно сказал он. — Пока мы не заключим сделку, я буду так тебя звать, и ты получишь не доброго омегу, с которым тебе будет удобно и... — Есан ощутил, как в груди всё охлестнуло горячей волной. — ...сладко. Нет, ты получишь раба. Я умею слушаться, но, как и любой раб... Буду только и думать о том... Кан двинул лицо к лицу альфы чуть ближе и невольно опустил взгляд на губы Чонхо. Он твёрдо придерживал его тень, так что точно знал: ему ничего не грозит сейчас. Альфа будет слушать его, пока сил шамана хватит держать эту тень в повиновении. Странно... Он думал, что будет сложнее... Но ведь это хорошо... Есан едва смог оторвать взгляд от губ Чонхо, который вдруг быстро и жадно их облизал, снова поднял глаза на альфу — и поразился тому, каким томным и почему-то разнеженным был взгляд Чонхо. А ведь Есану нужно было, чтобы альфа хорошо понимал его. Так что он чуть притушил разнеженно-розовый, уже начавший отдавать лёгкой зеленью в "тени" и снова заговорил — низким, глубоким голосом, стучась в самое сознание Чонхо: — Пообещай мне, слышишь?.. Просто скажи, что ты согласен... Мы не Истинные... Всё, что смогу, я тебе дам, клянусь... А потом мы просто разойдёмся, и каждый пойдёт своим путём... Ты ведь очень умный, ты понимаешь: с таким, как я, непростым, шаманом-ведуном, легко не будет, понимаешь? Ты меня понимаешь, альфа?.. — Понимаю, — почти прошептал Чонхо, который уже какое-то время смотрел только на губы Есана, и это смущало, однако омеге было не до этого: тень начинала выскальзывать из его пальцев, овевала теплом, будто ластилась — и одновременно выкручивалась, утекала, теряясь в тумане. — Пообещай мне, альфа... — Есана нажал сильнее и склонился почти прямо к самым губам Чонхо, в отчаянии внутренне умоляя альфу сдаться, но двигаясь медленно и плавно. Он поднял руку, мягко огладил лицо заворожённого Чонхо тыльной стороной ладони и прошетал: — Пообещай мне... И я дам тебе всё, что ты захочешь... Обещаешь?.. И в это время раздался резкий нетерпеливый стук в дверь, и в дом вбежал высокий, черноволосый, немного растрёпанный и очень чем-то встревоженный альфа с тёмными беспокойными глазами на суровом и мрачном лице. Есан невольно дрогнул — и тень Чонхо, истаяв, выскользнула у него из рук. Он не смог сдержать короткого досадливого стона, но было поздно: Чонхо уже смотрел на вбежавшего так не вовремя альфу. — Мин? Что-то случилось? И только после этих слов, которые словно разбудили Есана, он заметил дрожащее на груди альфы мятного цвета свечение... "Минхо!" — крикнуло что-то внутри, и Есан напрягся. — Мне нужно, чтобы ты посмотрел моего омегу, Хо, — почти простонал, умоляюще глядя на Чонхо, альфа, — он ранен. "Минхо ранен! — зашлась в ужасе душа Есана. — То есть... Когда?! Этот мерзавец успел... Как?!" Он быстро потянулся к тени тревожно переминающегося с ноги на ногу альфы, но в ней были только страх, растерянность и... немного стыдливого возбуждения?.. Странное сочетание... А потом Есана вдруг осознал, что Чонхо, который только что был под его давлением, — преспокойно собирает какую-то котомку. Сосредоточенный, чёткими движениями, ничего не теряя на ходу, двигаясь быстро и ловко... Так совершенно точно не должно было быть! Так не могло быть! Но — было... — Я тоже могу пойти? — спросил Есан у него напряжённым голосом. И ему ничего не пришлось делать. Чонхо быстро повернулся к нему, мягко улыбнулся и кивнул: — Да, Есан, конечно. — И снова стал убирать в сумку какие-то коробочки. А Кан снова застыл от изумления: ни следа его вмешательства в снова наглухо затянутой туманом "тени" альфы не было.