Зло множится в тени

             Брагилевского хотелось одновременно и придушить, и пожалеть. Лесовой за эту бесконечную неделю успел сначала проклясть свою работу, потом обрадоваться, что не ушел в какое-то тихое и более спокойное место, а потом снова проклясть. Леша вел себя как подросток, одолеваемый гормональной перестройкой. Настроение менялось каждые полчаса, его болтало от безудержной радости до всесжигающего гнева. В общем, Лесовой жил, как в жерле вулкана. Сначала казалось, что все не так уж плохо, однако долго тешить себя ложными надеждами не удалось. Брагилевский ничего не умел делать наполовину, выкладывался во всех аспектах жизни, и особенно это касалось работы. А работы, подкрепленной двойной необходимостью, так и подавно. Если бы он просто хотел проучить Завардина, то не стал бы строить настолько сложную схему, но нет, главным призом для Леши было не мнимое спокойствие, а возвращение в его жизнь Сергея. Он работал ради него, впахивал так, что впору было крепить динамо-машину, чтобы запитать от этой энергии все офисное здание.         В понедельник стало ясно, что в таком режиме до финиша дойдут не все. Парни из охраны хоть работали посменно, а вот Лесовой обязан был присутствовать всегда. Минусов у Лешиного переезда за город оказалось довольно много, однако это все равно было лучше, чем держать его в городской квартире. Приходилось тратить по часу на дорогу туда и обратно. К среде Лесовой начал глушить кофе примерно в тех же количествах, что и Леша, и тогда Брагилевский предложил ему временно переехать к нему, аргументируя, что эти два часа бесполезного катания можно провести с пользой – поспать, например. Лесовой не стал отнекиваться, тем более что Завардин таки нанес первый удар и попытался устранить Шувалова. Город взбурлил, полиция начала активное расследование, но всем и так было ясно, что это ни к чему не приведет. Шувалов притих, испугавшись за свою жизнь, а его окружение развело панику, что, в общем, было на руку Завардину, теперь ему предстояло бороться только с Брагилевским, и он, уверовав в свои силы, начал форсировать сделку.       Случилось то, чего Брагилевский пытался избежать, он не хотел ускорения, по его плану Завардин и Солодовников должны были промариноваться как следует, прежде чем кинуться всеми силами на лакомый кусок. Нагрузка увеличилась, и, может быть, Леша бы выдержал все это без последствий, если бы его не раздирало изнутри чувство потери. За неделю без Сергея он вошел в неадекватное состояние, и единственным, что спасало всех окружающих от неминуемой расправы, стал спортивный зал. Леша с остервенением лупил грушу, выпуская пар, выходил с тренировки полностью мокрый с безумным блеском в глазах. Лесовой уже начинал думать, что неплохо было бы подсунуть ему в постель кого-то покладистого, но пока не представлял, кто из бывших любовниц сможет усмирить зверя и не пострадать в процессе. Точнее, кого Леша не выкинет из дома в первые же минуты.       В офисе все было стабильно, там в авральном режиме работала только отобранная для этой сделки группа, а все остальные были уверены, что ничего не происходит. Лесовой хорошенько прошерстил сотрудников и выкинул пару крыс Завардина. Для сливания дезинформации оставил двоих, чтобы противник ничего не заподозрил и продолжал вести свою деятельность, не меняя плана.       Нервные потрясения не могли не сказаться на участниках аферы. Леша устроил испытание своему организму, а заодно и всем организмам вокруг, но у каждого, даже самого крепкого, материала есть предел прочности.       Утром все было как обычно, Брагилевский взял высокий темп работы, успел тряхнуть некоторых своих сотрудников, но во время обеда что-то изменилось. Он притих и вел себя скованно, лицо побледнело, пальцы нервно цеплялись за салфетку. В лифте ситуация усугубилась, Лесовой не рискнул оставить его одного и пошел следом в кабинет, и не зря! Стоило двери закрыться, как Леша пошатнулся, схватился за ворот рубашки и потянул, пытаясь ослабить давление. По виску скатилась капля пота, из груди вырывалось сиплое тяжелое дыхание. Лесовой подхватил его и рявкнул, вызывая секретаршу.       – Леша?!       Брагилевский бешено вращал глазами, ловил ртом воздух, дергал ворот рубашки и все больше потел. Налицо были все признаки сердечного приступа. Константин рывком развязал его галстук и расстегнул пуговицы рубашки до середины груди.       Леночка влетела в кабинет и тут же принялась тыкать пальцем в экран телефона.       – Стой! – прохрипел Леша.       – Все нормально, она вызывает «скорую»! – Лесовой порывался открыть окно, но Леша ухватил его за рукав, не давая ему встать.       – Не надо, это не сердечный приступ, – он сипел, дышал быстро, но для человека, у которого предположительно проблемы с сердцем, у него оказалось слишком много сил. – В кармане пальто…       – Держи телефон наготове, – приказал Лесовой. Он послушался Лешу вовсе не потому, что готов был беспрекословно и бездумно выполнять команды, а, скорее, из-за собственных сомнений по поводу вероятного диагноза.        Увидев блистер, он выругался, налил стакан воды и протянул все это Брагилевскому.       – Ты знал… Блядь, Леша, о таких вещах нужно предупреждать!       Опыт Константина не подвел, у Леши действительно не было никакого сердечного приступа. С такими симптомами он сталкивался не в первый раз, собственно, как и сам Брагилевский, иначе не носил бы с собой лекарство.       – Вызывать бригаду? – Лена пока не понимала, что произошло, но предпочла обойтись без самодеятельности.       – Нет, – Леша немного пришел в себя и, уже сидя, развалился на диване.       – Стоило бы, – досадливо качая головой, заметил Лесовой. – Ты в любом случае сегодня не работник. Твои мозги сейчас как желе.       – Нет, я не хочу, чтобы кто-то видел, что меня забирает «скорая». Ты сам прекрасно понимаешь, как это отразится на деле.       – Тогда предлагаю компромисс – ты сейчас одеваешься, и мы едем домой. Я даже не предлагаю тебе наведаться в больницу, хотя такой вариант предпочтительнее.       – И что я там буду делать? – недовольно спросил Леша.       – Отдохнешь, а заодно мы туда доставим врача. Не хочешь, чтобы кто-то узнал, что ты в любой момент можешь отключиться, значит, будем действовать тоньше.       – Лекарство есть, я и без врача знаю, что делать.       – Леша, не будь таким упертым! – взмолился Лесовой. – Ты же сам понимаешь, что эти таблетки – все равно что подорожником лечить огнестрел.       – Лена, иди скажи Паше, чтобы готовил машину, – приказал Леша.       По сути, это было не нужно, Паша всегда был готов как штык, но Лене не стоило слушать их разговор, а без приказа она даже не пыталась покинуть кабинет, любопытная сорока.       – Давно ты сидишь на транквилизаторах? – спросил Лесовой, как только дверь за Леной закрылась.       – Пару дней, – признался Леша.       Он надеялся, что больше лекарство ему не понадобится, но на всякий случай положил в карман. Его накрыло дома, сильный приступ застал в спортивном зале, и Леша час не мог собрать себя в кучу, чтобы выйти. Он мог позвать на помощь кого-то из охранников, тревожную кнопку, по требованию Лесового, Брагилевский носил с собой постоянно, но не сделал этого, опасаясь уязвить свое эго. Леша не желал, чтобы его видели в таком состоянии даже приближенные. Он сказал о случившемся только Ларе, и она посоветовала лекарство. Конечно, сестра настаивала на визите к врачу, но Леша категорически отказывался отдаваться в руки эскулапам. Лара порывалась приехать, но и тут Леша смог отстоять свою позицию.       – Поехали, – Лесовой помог Брагилевскому подняться и одеться.       Отсутствие галстука скрыли крупной петлей шарфа. Леша принял независимо-скучающий вид, и ни у кого бы не закралось подозрений, что его самочувствие далеко от идеального. Для лучшего контроля ситуации справа его плечом подпирал Лесовой, и со стороны казалось, что они просто обсуждают что-то, не предназначенное для посторонних ушей. На деле же Брагилевский интимно сообщил своему начбезу о том, что вот-вот упадет в обморок, а Лесовой нецензурно прокомментировал Лешино упрямство.       В машине ситуация немного усугубилась, но не критично, и решено было в больницу не ехать, поскольку охрана сообщила о «хвосте». Бизнес крайне чувствителен к физическому состоянию своих хозяев, стоит главе какой-то серьезной компании проявить слабость, на него тут же слетается стая голодных хищников.       Последние несколько километров ехали с открытым люком, в замкнутом пространстве Леше не хватало воздуха, приступ хоть и отпустил, но от его последствий не так просто избавиться. О работе из дома речи сейчас уже не шло, Леша не мог контролировать процесс, его сознание путалось, а стоило чуть напрячься, сердце пускалось вскачь.       Осмотрев пациента, врач не стал нападать на него за неправильный образ жизни, ему платили не за это, но запретил Леше решительно все, что тот любил. Сигареты, кофе и выпивка попали под ограничения. Разрешили только умеренные физические нагрузки и щадящий секс. Леша ворчал, возмущался, даже пытался подкупить врача, чтобы тот разрешил ему хотя бы курить. Брагилевский пустил в ход весь дар убеждения, и в итоге они сошлись на трех сигаретах в день, поскольку доктор прекрасно понимал, что не стоит бросать в таком состоянии, у этого могут быть куда более губительные побочные эффекты, чем если дать пациенту возможность хоть иногда утолять никотиновый голод. На осмотре присутствовал Лесовой, так что Леше не стоило и мечтать, чтобы навешать тому лапшу на уши.       – Хорошо, – хлопнул в ладоши Константин. – Я все принял к сведенью.       Брагилевский смотрел на него, как на предателя. Стоило врачу уйти, как Лесовой изъял все разбросанные по комнате пачки с сигаретами, за ними последовали недопитые бутылки с алкоголем.       – Леша, с каких пор ты стал напиваться у себя в спальне? – спросил Константин, разглядывая выуженную из-за спинки кровати бутылку.       – С тех самых… – угрюмо ответил Леша.       Последние несколько дней он не мог уснуть без стимуляции, все время прокручивал в голове разговор с Сергеем и не мог сосредоточиться хоть на чем-то другом. Знал бы, что так закончится, может, и не начинал бы эти отношения – врал себе Леша, но потом с досадой признавал, что, как раз ощутив все на себе, без оглядки бы снова бросился в этот омут. Ничего более яркого в его жизни не случалось, пусть они с Сергеем не пережили никаких приключений, но в этом и не было никакой необходимости, их связывало нечто более сильное, окрасившее эмоции в сотни ярких цветов, которые Леша уже отвык замечать. Разум, лишившийся эмоциональных красок, начал буксовать, и Леша с остервенением изводил себя, силясь выжать из воспоминаний хоть каплю того тепла, что окружало его раньше.       Лесовой комментировать не стал. Ушел инструктировать охрану, его рабочий день не закончился. К вечеру Леша взвыл от безделья и желания покурить. Не помогали ни уговоры, ни лекарства. Он хотел сигарету и желательно с чашкой кофе.        Ситуацию спас приезд Ларисы, в ее присутствии Леша взял себя в руки и присмирел, стараясь выглядеть как можно более спокойным и независимым. И трюк бы сработал, тот же Лесовой даже поверил во внезапную метаморфозу, но Лариса Брагилевская знала своего брата с пеленок и собственными глазами наблюдала становление его личности, так что подобные уловки с ней не прокатывали.       Лесовой мысленно поблагодарил мироздание за подмогу. Сам бы он не справился со своим начальником, в отличие от Ларисы, прикрикнуть на Лешу он не мог. Лариса же имела на брата колоссальное влияние, правда, исключительно в бытовых моментах, особенно в тех случаях, когда он не мог справиться с собственным крутым нравом.       – Как ты, Леша? – задала вопрос Лариса. Она и сама отлично все видела, но нужно было хоть что-то, чтобы нарушить повисшее в комнате молчание.       – Я в порядке, – не моргнув глазом, соврал Леша.       А врать он умел мастерски. Подтверждением его словам служило и выражение лица, и поза тела, он виртуозно дурил своих партнеров и конкурентов на деловых встречах, но Лариса, в отличие от них, знала, куда смотреть. В глубине Лешиных глаз можно было прочесть правду.       – Рассказывай, – она опустилась в кресло напротив и доброжелательно улыбнулась.       – Лара, не надо применять ко мне твои приемы! – возмутился Леша, его начинала раздражать обрушившаяся на его голову опека.       – И не собиралась, – пожала плечами Лариса. – Я здесь не как психиатр, а как твоя сестра, и я вижу, что тебе тяжело.       – Тебе Лесовой настучал?       – Нет, твой Константин даже под жестокими пытками не раскроет ничего, связанного с тобой, – рассмеялась Лариса. – Ты сам себя сдал в разговоре. Когда близкий тебе человек так дышит в трубку, закрадываются подозрения, а если он еще и сбежал домой в разгар рабочего дня, то тут уж не надо никаких шпионов. Тем более что ты не так давно звонил мне в похожем состоянии и сам признался в паршивом самочувствии.       – Логично, – согласился Леша. – Но что ты хочешь знать?       – Я просто хочу понять, что у тебя на душе, – она подалась вперед, чтобы быть еще немного ближе, и теперь не отрывала взгляда от бледного лица Леши. В искусственном освещении синяки под глазами стали более заметными, он выглядел плохо, но пока еще не критично.       – У меня на душе? – истерично рассмеялся Леша. – Как показала практика, у меня ее просто нет. Как может болеть то, чего нет, Лара? Фантомные боли, как при ампутации?       – Я не буду спрашивать, почему ты так думаешь, – вздохнула Лариса.       Ее брат создал образ, который всеми силами поддерживал годами, не удивительно, что со временем он сам уверовал в него. Сергей вскрыл все, что Леша прятал от окружающих, собрал разрозненные куски мозаики и вернул изначальную форму. Лариса наблюдала за формированием характера брата, видела все этапы и хорошо понимала, откуда взялся тот человек, которого боялись окружающие, но также она видела, что на самом деле находится внутри. Леше, как и любому живому существу на планете, хотелось быть счастливым, но он упорно делал все, чтобы этого не случилось. Он никогда не любил по-настоящему, даже свою Катю, хотя ради нее делал множество красивых жестов. С ней он испытывал лишь влюбленность – начальное чувство, которое нуждается в подпитке, а вот Сергея, кажется, действительно полюбил всем сердцем.       – Леша, я только хочу знать, зачем ты разрушил свои отношения. Зачем так страдать, если все было хорошо? Что заставляет тебя идти на саморазрушение?       Леша поднял на нее тяжелый взгляд. Этот удар он не выдержал, весь его тщательно выстроенный образ распался в одно мгновение. На Ларису смотрел затравленный, смертельно раненый зверь. Он давил свои инстинкты, но совладать с огромной волной эмоций уже не мог – слишком вымотался. Цунами подхватило его, подняло на гребень и со всей силы ударило о скалы.       – Леша… – выдохнула Лариса. В этот момент ей захотелось порвать свой диплом и сжечь ошметки. Она не поняла, не прочла ситуацию с самого начала, а теперь уже было поздно что-то предпринимать.       – Я… – Леша пытался сглотнуть вставший в горле ком. Голос дрогнул, он зажмурился, сжал кулаки, надеясь, что боль от впившихся ногтей немного развеет жуткую муть в голове. Ощущение, что приступ вот-вот вернется, нарастало. – Я не хотел этого делать. Лара, я бы…       – Леша, все нормально, – Лариса погладила его по опущенной голове, пропустила короткую прядь тяжелых черных волос сквозь пальцы. – Тебе стоит дать выход эмоциям.       – Да ты что! – вскинулся Леша. – Выход эмоциям?! Все, что я сейчас хочу, так это поехать к конкретному человеку и своими руками удушить его! Вот такой выход эмоций у меня.       Он распалялся, но продолжал сидеть на месте. Такой всплеск тоже мог помочь, потому как слова об убийстве были скорее бравадой, Леша никогда не стал бы сам нападать на кого-то, это претило его естеству.       – Скажи, ты так поступил, потому что…       – Потому что я никак иначе не мог обеспечить ему безопасность! – рыкнул Леша. – Ты себе не представляешь, что такое бессилие! У меня за последнее время собралась своя армия, и даже с ней я не мог гарантировать, что его не тронут. Что мне еще было делать? Потакать себе и своим желаниям, зная, что над его головой занесен топор?       – Нет, конечно, – Лариса потянулась к нему и обняла. Тело в ее руках на несколько секунд замерло, мышцы звенели от напряжения, а потом вдруг расслабилось, Леша ткнулся лбом ей в плечо и шумно выдохнул.       Ему нужно было высказаться. Вот так эмоционально, грубо, но максимально открыто. Честно излить все, что накипело, получить одобрение важного для себя человека.       – Леша, если ты хочешь, чтобы все вернулось, тебе придется взять себя в руки. Ты должен закончить то, что начал, и вернуть Сергея…       – Как? – прозвучал вопрос, заглушенный тканью ее свитера. Леша не поднимал головы, застыл в неудобной позе.       – Не раньше, чем ты разберешься с врагом, – сказала Лариса. – А чтобы устранить его, ты должен собраться с силами, а сейчас тебя развезло.       – Да… – буркнул Леша.       Казавшийся бессмысленным разговор на самом деле имел поразительный эффект. Лариса сказала все то, что Леша и так знал, но, будучи озвученными, эти слова как будто обрели силу, отдали ему свою энергию.       Через полчаса Леша, наконец, отлип от Ларисы. Они оба с кряхтением распрямились, но теперь Брагилевский хоть стал похож на себя.       – Кстати, я не знаю, как передать твоему Сергею информацию, – Лариса порылась в своей сумке и отдала Леше флешку.       – Что это?       – Мои наработки. Я не должна была этим заниматься, поскольку являюсь заинтересованным лицом, но у нас это семейное. Мне не нравился профиль убийцы, официальный вариант, который можно найти в интернете – результат подгона под Портнева, а он, как ты знаешь, убийцей не является.       – Мне открыть и прочесть, или сэкономим время, и ты в двух словах опишешь содержимое?       – В двух не выйдет, но вкратце скажу, что зря все напирают, что он зациклен на ритуале, это вовсе не так. Ритуал нужен исключительно для жертв определенного типа, но это не значит, что он никого не «наказывал» иначе.       – Наказывал? – вскинул бровь Брагилевский.       – Да, Леш, он наказывает провинившихся. Он не «чистильщик», а «каратель», исправляет недочеты судебной системы.       После ухода Ларисы Леша успокоился. Она имела на него сильное влияние, несмотря на то что Брагилевский давно уже считал именно себя главой всей семьи. Дело было в том, что их с Ариной воспитанием занималась именно старшая сестра. В конце 80-х настали тяжелые времена, родители были вынуждены работать до ночи, чтобы прокормить троих детей, и шестнадцатилетняя Лара взвалила на себя двоих младших. Леша всю жизнь испытывал к ней благодарность и, даже будучи взрослым, прислушивался к ее советам, тем более что она все-таки была права, и Леше следовало включить голову, поскольку во взведенном состоянии он мог легко упустить нечто важное, что потом может повлиять на положительный исход дела, а этого никак нельзя допускать.       Брагилевский приказал «ненавязчиво» следить за Сергеем, но тот оказался очень изворотливым и ничего конкретного соглядатаям добыть не удалось. Леша рассматривал флешку и пока не решался ее открыть. Ее стоило бы передать Сергею, дать ему возможность продвинуться в деле, но что-то подсказывало, что этого делать не стоит, тучи сгущались. Если бы Потоцкому противостоял «обычный» маньяк, человек, не имеющий никаких связей, то, пожалуй, можно было со спокойной душой отпустить ситуацию, дать Сергею возможность получить звездочку на погоны. Впрочем, в этом случае он и сам бы справился, не прибегая к посторонней помощи.       История знала много душегубов, обладающих связями и приличным капиталом, их рано или поздно ловили, но это всегда было сопряжено с огромными трудностями. Местная же «звезда» имела выходы на криминальные круги города, а в этом случае любому, кто взялся бы расследовать это дело, пришлось бы лезть в змеиное гнездо. Леша долго думал о причинно-следственных связях и вскоре с ужасом понял, что свободная деятельность маньяка – результат круговой поруки. Что бы ни стало отправной точкой его активности, последующие события напрямую связаны с людьми Фролова, начиная с Залужного. Тот позволил маньяку уйти по какой-то своей причине. Сам подставил другого человека и заставил всех думать, что все кончено, а дальше все покатилось, как снежный ком, и теперь уже концов не найти. Монстр зализал раны, перестал трястись перед неминуемой расплатой, а всего-то стоило убрать единственного человека, которого он боялся. Желание убивать снова им завладело.       Но что-то во всем этом заставляло раз за разом прокручивать в голове последовательность событий, искать нестыковки, как будто в датах была подсказка. Леша не мог сейчас заняться своей работой и, следуя совету Лары, нашел себе отвлекающее занятие. К сожалению, толку с этого было не много, вот если бы рядом был Сергей, тогда да, Леша бы с удовольствием поделился с ним своими мыслями и был бы рад, если бы его умозаключения помогли в расследовании. Приходилось прорабатывать происходящее исключительно для себя, надеясь, что до Сергея это тоже дойдет.       Даты. Лешу подбросило в кресле, адреналин забурлил по венам, не давая возможности сидеть спокойно. Он открыл ноутбук и снова посмотрел на даты. Конечно, это не бросалось в глаза человеку, далекому от расследования, но и самому следователю мало что скажет, поскольку он явно не знает причин смерти Залужного, не связывает эти два события в одно. Тело первой после перерыва жертвы нашли за день до обнаружения тела Залужного. Умер он накануне вечером. Но зная способ действия убийцы, стоило обратить внимания, что он сначала нашел себе жертву, мучил ее неделю и выбросил. В этом эпизоде он изменил себе, но почему? Не потому ли, что нервничал из-за стоящего за спиной палача, пригрозившего сдать его, если он снова возьмется за старое? А все это значило, что Залужного тоже убирали впопыхах – убийца быстро подчищал концы. В обоих убийствах он мог допустить массу ошибок, но ни Полина, ни Сергей не знали, куда смотреть.       Осталось придумать, как донести эту мысль до них, не открывая источник информации, помощь от Брагилевского гордые следователи могли и не принять.                     Сергей уступил свою комнату Полине. Она точно не планировала возвращаться в их с мужем общую квартиру, а все ее вещи не умещались в машину, даже если заполнить салон до отказа. Кроме того, он не мог позволить ей спать на диване в гостиной, чувствовал себя неуютно от мысли, что ей может быть дискомфортно. Сам Сергей приобрел бессонницу, он допоздна пялился в телевизор, возился с ноутбуком или просто бродил по комнатам. Первый шок прошел, отбушевали самые сильные эмоции, а за ними пришла тоска. Она не отзывалась острым спазмом в сердце, вместо него появилась тянущая боль внутри, как будто все нутро пропустили через миксер. О ней невозможно было забыть, даже если получалось отвлечься. Ночью она становилась особенно нестерпимой, впивалась когтями в душу и не давала забыться. Если Сергею удавалось уработаться до красных кругов перед глазами, ему везло и получалось уснуть почти мгновенно, но приходили сны – результат дневных переживаний, оформленный в картины одна тяжелее другой. Сергей вновь переживал минуту расставания, слышал эти жестокие слова от Леши, а потом, как будто со стороны, наблюдал за его счастливой жизнью. Во сне сбывались все страхи, там у Брагилевского были любовницы, с которыми он проводил время прямо на глазах у Сергея, позволял себе лапать их, целовать. Благо кошмар обрывался в тот момент, когда Леша готов был перейти к более активным действиям.       В такие моменты Сергей просыпался и больше уснуть не мог. Иногда он начинал работать прямо сразу после пробуждения, стараясь забыть все что видел и призвать здравый смысл, чтобы убедить себя, что все было не по-настоящему. Однако именно здравый смысл бил больнее всего, наотмашь, отрезвляя и лишая всяких иллюзий – они с Лешей разошлись, и тот в своем праве гулять с кем хочет и как хочет.       Неделя прошла, как в тумане, за это время Сергей похудел и осунулся, поскольку перестал нормально питаться и отдыхать. На вопросы окружающих он не отвечал, выставив стену даже против Полины. Она оставалась единственным человеком, который знал причины перемен, но на этом ее осведомленность заканчивалась, Сергей предпочел переживать внутри себя и ни с кем не делиться. Через усилие, отрицание и гнев Сергей дошел до мысли, что ему нужно смириться с произошедшим, необходимо восстановить душевное равновесие и попробовать идти дальше. Он смог бы побороть себя, если бы избавился, наконец, от призрака Леши, а сделать это можно только одним способом – убрать все напоминания о нем из своей жизни. Для этого необходима была самая малость – закрыть дело «Подражателя». Невозможно не думать о человеке, когда, каждый раз просматривая документы, натыкаешься на имя его родственницы. Пока словесный портрет Белькова мало чем мог помочь, Сергей не нашел, с чем его сравнить, но у него были и другие зацепки.       К счастью, активность проявил отец Никитиной. Он утряс все сложности с передачей тела и теперь сам одолевал Сергея своим вниманием, требовал результатов. Сначала его показания не привели ни к каким открытиям, но, не имея другой ниточки, Сергей попробовал потянуть с этой стороны. Для начала следовало выяснить, как Никитина пересекла границу, у ее отца были серьезные связи, и было бы неплохо разузнать о них побольше. Тому, что в дело были замешаны криминальные структуры, удивляться не приходилось. Старший Никитин раскачивался долго, по телефону он напрочь отказывался говорить о таких вещах, всякий раз увиливая от скользкой темы. Дожать его удалось только ближе к выходным, когда стало ясно, что на Потоцкого не действуют ни уговоры, ни угрозы, и он не намерен открывать свои карты отцу жертвы, покуда тот не сделает ответного жеста.       Встреча прошла в кофейне недалеко от отдела, где работал Сергей. Он посчитал, что их сотрудничество будет взаимовыгодным – Никитин, наконец, узнает подробности последних дней жизни дочери, а Потоцкий получит нужную информацию о переброске человека через границу.       Поначалу Сергей старался избегать подробностей, полагая, что отцу не следует знать таких вещей о любимом ребенке. Ему и так в кошмарах будет видеться изуродованный труп, но вскоре Потоцкий заметил, что чем больше стращает Никитина, тем больше тот жаждет сотрудничества. Здоровенный лысый мужик поначалу перепугал Сергея до чертиков, он был настроен агрессивно и казалось, что раз маньяка на горизонте не наблюдается, то он вполне может удовлетвориться шкурой сыщика. Никитин был ростом с Лешу, но при этом в полтора раза шире. В нем угадывалось спортивное прошлое, обычно именно профессиональные спортсмены, бросившие занятия как попало, больше всех остальных были подвержены набору веса. Огромные кулаки сжимались каждый раз, когда Сергей упоминал повреждения тела, и он непроизвольно представлял себе, что произойдет, если эта лапища опустится ему хотя бы на плечо.       Никитин разговорился не сразу, пришлось его как следует напрячь, рискуя получить по голове, и только после этого он, наконец, дал подсказку. Дело было в датах, а именно в дне, когда пропала жертва. Благодаря откровениям отца удалось восстановить хронологию событий. Никитина пересекла границу через лес, специфика местности позволяла сделать это незаметно, да и пограничники не стремились прочесывать вверенную им территорию в собачий холод. По подтвержденной информации ее встретили, и она добралась в место назначения, о чем сообщила отцу. На утро, когда люди Никитина прибыли проверить, как там его беглая дочурка, ее уже не было в квартире. Горюющий отец долго не шел на контакт по конкретной причине, он пытался провести свое расследование, и естественно, у него ничего не получилось, поскольку он понятия не имел, с чем столкнулся. Зато он сделал за Сергея приличный кусок работы, сузив время исчезновения дочери до трех часов. В четвертом часу ночи она выбиралась в круглосуточный маркет, о чем говорила выписка по ее новой кредитной карте, а в половину седьмого на ее пороге уже были посыльные отца. Камеры на доме не работали, поэтому узнать, были ли у нее в тот момент гости не представлялось возможным. Увы, такой кладезь информации, как «бдительная пожилая соседка», проспал самое интересное. Бабуля и хотела бы помочь «сынкам», но даже понятия не имела, что в дом въехала новая жиличка.       Прощаясь с Никитиным, Сергей не обещал ничего, он пребывал в таком паршивом настроении, что уже не боялся навлечь на себя гнев этого бугая. Он объяснил, что если бы родственники не занимались самодеятельностью, то, вероятно, был бы шанс вытащить хоть сколько-то полезные сведения из свидетелей, а так время уже было упущено. В кабинете Сергей откинулся на спинку неудобного кресла и тихо заскулил. Что ж, набор подозреваемых пополнился еще одним не менее занимательным комплектом граждан бандитского эшелона, но уже из другой страны. Понятное дело, что в современных реалиях они не выпячивали свою деятельность, но даже без прямых описаний уже можно было сделать вывод о роде их деятельности. Никитин нанял лучшего адвоката, но кто-то раздул дело до масштабов страны, что, несомненно, ударило по бизнесу Никитина. Видеть дочь в тюрьме он не хотел, поэтому сдал требуемую часть своих компаний соответствующим людям, а сам намеревался обосноваться в Испании. Те, в свою очередь, поспособствовали переходу дочери через границу и оформлению ей документов уже на этой стороне. Единственным общим звеном в этом произвольном наборе людей был никто иной как Игнат Завардин, однако Сергей все больше склонялся к мысли, что именно к этим убийствам он не причастен. Не стал бы он срываться на пустом месте, да и трупы умел прятать не хуже Залужного. Смысла от такой показухи ему никакого, он подковерный игрок. Более явным кандидатом выглядел Шувалов. Как он мог прознать про готовящийся переход? Все просто – они с Завардиным поделили бизнес Никитина.       Сергей повнимательнее посмотрел на список, который дал ему Никитин. Куча народу, среди них целых шесть юристов. Эти люди оформляли так называемую сделку по продаже бизнеса. Сергей бегло пробил их и совсем пригорюнился – двое молодых да борзых парней и четверо умудренных сединами мудака, заработавших себя имя и состояния на защите бандитов. В старом списке Сергея имелось таких вот товарищей ничуть не меньше. Вдруг его осенило – ведь именно адвокаты являются связующими звеньями между более крупными участниками процесса, однако на них подозрение падало в последнюю очередь. Эти ребята не могли бы быть чистильщиками просто потому, что сами помогали своим подопечным уйти от возмездия. По сути, раз уж так хотелось правосудия, то проще было идти в прокуратуру, а не заниматься защитой всякого отребья.       – Да блин! – Сергей получил свою зацепку, сделал пару шагов и снова застрял, не в силах двинуться дальше.        Он вообще не представлял, что упускает, ситуация напоминала ему сборку пазла на тысячу кусков без картинки-подсказки. Вот они, собранные детали, края сведены, уже большую часть изображения можно рассмотреть, но чуть ли не в середине зияет огромная дыра, а детали нарезаны так мелко, что понять последовательность их соединения просто не реально.       Куча подозреваемых, имеется словесный портрет, смежники прислали старые снимки своих подопечных, но они не совпадали с описанием. Сергей для профилактики отупения тихонько приложился лбом о холодную столешницу. В голове разнесся приятный гул, и Сергей повторил, а затем еще и еще, пока его не окликнула Полина. За этим занятием Сергей не заметил, когда она зашла, и был несказанно удивлен.       – Не поможет, – хмыкнула Полина. – Я пробовала. Приветули, красавчик.       – Привет, – улыбнулся Сергей. Ему не было стыдно, что его застали за такой глупостью, скорее, испытывал в каком-то роде смущение. – Давно вернулась?       – Да минуты три как, а тут такое занятное шоу. Тебя ни на минуту нельзя оставить, ты сразу начинаешь заниматься членовредительством.       – Да ладно тебе! – махнул на нее рукой Сергей. – Сама же говорила, что так делаешь.       – Я – да, но для меня это что-то типа удара башкой о колокол, чтобы звенело и тут, и там, а мысли вошли в резонанс друг с другом.       – Любопытная теория, – посмеялся Сергей. Затем внимательно присмотрелся к Полине и нахмурился. – Ты выглядишь как человек, у которого есть новость, которой ему кровь из носу нужно поделиться. Валяй!       – Значит так… – Полина как назло медленно и чинно прошла к своему месту, уселась, сплела пальцы в замок и с хитрой ухмылкой уставилась на Сергея. – Речь пойдет не о самом приятном для нас обоих человеке, но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Он выяснил, кто стоит за нападением на тебя.       – Иди ты! – наигранно всплеснул руками Сергей. – Дай угадаю, он его в асфальт вкатал?       Сергей негодовал. Леша обещал передать виновников полиции и не трогать их самостоятельно. После всего случившегося Сергей очень сомневался, что Леша стал мстить ради него, но рассчитаться с тем, кто посмел нарушить его планы – почему бы и нет? Брагилевский очень не любил, чтобы ему портили отдых, а выбив из обоймы Сергея, Лешу лишили запланированных утех. Так сам Сергей понимал ситуацию.       – Не совсем, – помотала головой Полина. – Похоже, их причастность доказать невозможно, поэтому он сыграл сам. И нет, физически он никого не тронул, зато устроил психологическую травлю.       – Да, по нервам ездить он умеет, – зло отозвался Сергей.       – Согласна с предыдущим оратором, – Полине, похоже, все происходящее настроения не портило. – Тебе не интересно узнать, кто это был?       – А я их знаю? Какой мне смысл от имен, раз ты говоришь, их нельзя привлечь к ответственности?       – Ну, одного ты точно знаешь! Это Ярик подговорил своих дружков. Задача была сделать так, чтобы ты перестал быть интересен Брагилевскому. Подпортить тебе мордочку.       – У них получилось, – буркнул Сергей.       – Ой, Сережа, это бы случилось в любом случае, и личико твое, слава богу, осталось целым.       Сергей изобразил крайнюю форму скепсиса, скривившись в такой гримасе, что Полина растеряла свой задор.       – Так, и в итоге, что он с ними сделал? – любопытство взяло верх над обидой. Сергею стало интересно, чем все закончилось.       – Ярика выгнали в другой город, пацанов – его дружков – мотает по полной программе. У них в универе проблемы, а их отцы не могут понять, от чего в бизнесе стало все так плохо.       – Потрясающе, – выдохнул Сергей и поймал себя на мысли, что копирует Лешу.       Сергей даже удивился, что Брагилевский сдержал слово. Физически он не устранил никого из них, а неприятности, которые теперь преследовали незадачливых парней, были для него чем-то из разряда развлечений наподобие крысиных бегов.       – Но есть странность, – Полина в задумчивости подперла подбородок кулаком и уставилась в свой монитор. – Ярик прибыл в город, обосновался за день-два, попробовал в клуб сходить, а потом пропал почти на неделю. Вернулся тише воды, ниже травы и теперь боится высунуться из квартиры.       – То есть люди Брагилевского все же его отмудохали? – с досадой спросил Сергей.       – Вот у меня сначала тоже была такая мысль, но потом я поговорила с одним знакомым этого идиота. Тот все же добился от Ярика кое-каких ответов, и, к моему сожалению, ни Брагилевский, ни его бойцовские петухи к этому не имеют никакого отношения.       – И что он сказал? – заинтересовался Сергей.       – Говорит, что ему популярно объяснили, в чем он был не прав.       – И все?       – Больше информации у меня нет, – пожала плечами Полина. – Но вот что занятно… Я, конечно, не знаю Ярика, но те, кто с ним общался, рассказывают, что у него основательно бак потек. Он закрылся в квартире, окна зашторены. В магазин выходит только в час пик.       – В смысле? Имеешь в виду, что он предпочитает торчать в очереди вместо того, чтобы делать все то же самое в свободное от людей время?       – Именно! Очень похоже на параноидальное поведение. Также говорят, что стал одеваться неброско.       – Считаешь это странным? Может, решил кардинально изменить свою жизнь?       – Все может быть, Сереж, но такие перемены с людьми типа Ярика случаются исключительно после серьезной встряски. А то, что с ним сделал Брагилевский, таковой не является. Насколько я могу судить, люди Брагилевского даже не тронули его. Просто припугнули и посадили на поезд. Все.       Сергей прикрыл глаза. Как он ни старался понять, что произошло, он просто не мог. Радовало одно – Леша сдержал слово и отказался от рукоприкладства, хотя мог втихаря прикопать этого Ярика. Впрочем, причиной такого исхода могло быть еще и нежелание Леши марать руки. В конце концов, повода жестоко мстить у него не было, ведь Сергей, по сути, был для него уже никем. Внутри боролись две диаметрально противоположные мысли, они как пресловутые ангел и черт, сидящие на плечах у человека, тянули Сергея из стороны в сторону, склоняя то к сожалению, что Леша не прибил Ярика, то к безудержной радости, что все остались живы. В силу определенных обстоятельств у Сергея толком и не было детства, в его жизни отсутствовал человек, который защищал бы его от проблем, кто мог вступиться за него. Поэтому он до конца не мог избавиться от мысли, что если бы Леша как-то физически покарал обидчика, то таким образом продемонстрировал бы, что Сергей ему не совсем безразличен.       – Потоцкий, тебя Красно Солнышко вызывает! – дверь открылась внезапно и резко, на пороге нарисовался Толик из управления по борьбе с оборотом наркотиков.       – Охренеть! И он тебя прислал? – нахмурился Сергей.       – Да, я был рядом, – пожал плечами Толик и испарился, не закрыв за собой дверь.       – Иди, – кивнула Полина.       – Что-то у меня плохие предчувствия.       В коридоре Сергей столкнулся с Петром Артемьевым, и его ухмылочка только укрепила опасения. И вызов к начальству, и эта случайная встреча не предвещали ничего хорошего. Сергей шел к Князеву как на казнь, норовя притормозить на каждом углу. Красно Солнышко его ждал, нервно расхаживая по кабинету вдоль широкого окна.       – Леонид Владимирович, вызывали? – Сергей уже не видел смысла оттягивать неизбежное и смело вошел в пыточный каземат, как называли кабинет Князева подчиненные.       – Да, Потоцкий, заходи, закрой дверь и садись, – Леонид Владимирович грузно опустился в свое кресло и окинул фигуру подчиненного тяжелым взглядом.       – Ко мне только что заходил Борис Артемьев и высказал свое недовольство тем, что ты копаешься в его старом деле.       – Но я же расследую деятельность подражателя! – возмутился Сергей. – Как еще мне искать его, если не смотреть на серию того, кого он копирует?       – Подожди, не суетись, остынь, – Сергей ждал, что сейчас Князев устроит ему головомойку, и заранее принял оборонительную позицию, а когда этого не случилось, опешил, не зная, как реагировать. Убедившись, что подчиненный больше не порывается вскочить с места и обнажить клинок, Князев криво усмехнулся и продолжил. – Значит так, я очень сомневаюсь, что это твоих рук дело, но кто-то копает под Бориса Глебовича и распространяет нелицеприятную для него информацию. Но я обязан спросить, Сережа, ты связывался с Иваном Журавлевым?       – Кто это? – вытаращился Сергей.       – Как я и думал, – хмыкнул Князев. – Журналист. Очень хороший журналист, и он нацелился на Артемьева. Я попытался донести до него мысль о твоей непричастности к инциденту, но, сам же понимаешь, он будет искать козла отпущения.       – И что мне делать? – Сергей снова набычился, готовясь отстаивать свою позицию и свое расследование. – Он хочет поставить на это дело кого-то другого?       – Да, и вполне может снять тебя. Поэтому сейчас ты идешь в поликлинику и каким угодно способом устраиваешь себе больничный. Мне дали время до понедельника, но если тебя не будет на службе, я вполне официально смогу отсрочить переход делопроизводства другому человеку.       – И сколько у меня будет времени? – Сергей понимал, что как только он закроет больничный, Князев не сможет воспользоваться уловкой и под давлением Артемьева будет вынужден отстранить проштрафившегося следователя от дела.       – Ну, скажем, я сейчас позвоню в ведомственную поликлинику и договорюсь с врачом. Ты же вышел с больничного после травмы раньше положенного?       – Да, но меня и лечили куда более действенными методами, – кивнул Сергей.       – Ну, вот и воспользуемся этим моментом и пропишем тебе осложнения после сотрясения.       – Прописывать будем только на бумаге или подстрахуемся? – подшутил Сергей. Его от злости несло, и он не вполне отдавал себе отчет в том, что и кому говорит.       – Пока воздержусь, – вскинул бровь Князев, очевидно, шутки не оценив. – Но если высунешься опять, то может и усилю эффект, чтобы потом перед проверкой не краснеть.       Сергей кивнул. Вариантов не оставалось.       – Сережа, я понимаю, что распутать такое дело за две недели невозможно, но если у тебя есть какие-то наработки, то самое время проверить все.       – Кому хотят передать дело? – на всякий случай уточнил Сергей.       – Угадай! – сверкнул глазами Князев.       – А чего тут гадать? Петя Артемьев хочет прикрыть отцовскую, а заодно и свою жопу.       – Верно, – почти прорычал Князев.